Текст книги "Видок. Чужая месть"

Глава 2

Благодаря смычке с нижними чинами корабля наши с котом проблемы закончились, а вот у лейтенанта Митрохина они только начинались. Леонард быстро разобрался с мышами, но для этого ему пришлось побывать почти во всех помещениях гондолы. В итоге на следующий же день Митрохин появился на обеде с красными глазами и в буквальном смысле начхал на всех присутствующих. Так что доктору пришлось увести его в лазарет. Там он и провел почти весь полет. Я же разделял досуг между каютой и галереей кают-компании. Посмотреть там было на что. Сначала под нами проплывала бескрайняя казахская степь.

Ну, это для меня все море травы было Казахстаном, а для местных в обширную территорию втиснулось множество степных районов с названиями, которых я даже не пытался запомнить.

Порой я замечал россыпь юрт кочевий. Похожие на рыбьи стайки, по степи проносились табуны коней и джейранов. Порой с гиканьем за тенью нашего корабля гнались местные батыры, бессмысленно паля в воздух из древних карамультуков. Затем мы пересекли границу Империи Цин. Там нас дожидался дирижабль сопровождения. Остановки не было, мы лишь чуть подождали цинца, давая ему возможность выдвинуться вперед.

Зелень под нами постепенно начала тускнеть. Цинские города, которые в этой местности попадались крайне редко, казались запущенными, но жизнь там все же была – медленная и явно унылая.

Затем вообще началась пустыня.

На четвертый день ситуация за бортом улучшилась как по волшебству – земли под нами начали наполняться красками и жизнью. Сначала поселки были разбросаны довольно редко, затем все гуще. Пространство между ними расчертили заплатки полей. Они цеплялись за холмы причудливо изогнутыми лентами террас и раскидывались по долинам большими полотнищами. По извилистым ниткам дорог сновали казавшиеся крошечными люди и повозки. Пару раз даже пробегал, оставляя пыльный шлейф, стремительный паромобиль.

Не такая уж отсталая страна, скажу я вам.

Именно когда под дирижаблем появилось на что посмотреть, на борту «Стремительного» разгорелся скандал. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто стал его инициатором. К этому моменту мне даже стало жаль лейтенанта, все еще страдающего от аллергии. Радоваться чужим страданиям – грех. Злость на него вроде ушла, но, как оказалось, недалеко. Она вернулась, как только я увидел перекошенное от злобы лицо летехи в недопустимой близости от себя.

– Это вы меня отравили! – попытался он ткнуть в меня пальцем, но приступ чихания не дал болезному сделать это эффектно.

Интересно, и кто же это нас сдал? Похоже, среди матросов нашелся стукач, но почему он так долго тянул с разоблачениями коварного безбилетника?

– Господин лейтенант, кажется, вы от жара повредились умом, – стараясь говорить спокойно, заявил я. – Вам необходимо вернуться в постель.

Вбежавший за летехой молодой доктор растерянно замер, не понимая, что делать.

– Вы тайком протащили на борт кота, зная о моем недуге! – продолжил развивать свою обвинительную речь Митрохин.

– Окститесь, сударь. Далась мне ваша болячка, как и вы сами.

Кажется, он меня вообще не слышал. Хотя с такими приступами чихания это и не удивительно.

– Вашу кошку нужно немедленно выкинуть за борт.

Не, ну честно, мое терпение далеко не безгранично.

– Сударь! – окликнул я размахивающего руками лейтенанта. – Боюсь, это вас нужно выбросить за борт, чтобы не мучились. И вообще – как вас с таким здоровьем взяли в воздушный флот?

Каюсь, последнее заявление было довольно низким, но предложение начать бомбардировку Цинской Империи моим котом стало последней каплей.

Вошедший в кают-компанию капитан как раз услышал последнюю фразу и укоризненно посмотрел на меня.

– Прекратить! – раздраженно скомандовал он. – Господин лейтенант, возвращайтесь в лазарет.

– Но он… – все не унимался Митрохин.

– Выполнять! – гаркнул капитан, и летеха, злобно зыркнув на меня, выскочил за дверь.

– Потрудитесь объясниться, господин видок.

– Секундочку, – не очень вежливо прервал я капитана и остановил хотевшего сбежать доктора.

– Петр Сергеевич, у меня бабка страдала от чего-то подобного. Промойте ему нос раствором соли. Еще она пила отвар пустырника. Также прикажите матросам вымыть лазарет и коридор влажными тряпками.

Доктор лишь растерянно кивнул и все же смылся из кают-компании.

– Вы серьезно? – настороженно спросил капитан.

– Абсолютно, моей бабке от этого становилось легче.

Причем почти не соврал. Правда, от аллергии на кошек страдала моя тетя, но почему-то захотелось сравнить этого мажорчика именно с бабкой.

– И все-таки зачем вы протащили на борт кошку?

– Не кошку, а кота. Коль уж ваш подчиненный своей волей запретил мне брать с собой человека, я взял другого помощника.

– Что не запрещено, то разрешено, не так ли, господин видок? – с ехидцей поинтересовался капитан.

– Именно так.

– И все это только для того, чтобы оставить за собой последнее слово? Не кажется ли вам, что это ребячество?

– Нет, не кажется. Коль уж мне запретили взять самого полезного помощника, я прихватил второго по полезности, – без малейшей иронии ответил я капитану.

– Вы серьезно? Кот – полезный помощник?

– Я уже устал считать, сколько раз он спасал мне жизнь.

Капитан не поверил мне, а зря. Впрочем, я не собирался никого ни в чем убеждать. Тем более что мы уже почти прибыли и наше вынужденное совместное пребывание в ограниченном пространстве не такой уж большой гондолы скоро закончится.

Ох, не нужно говорить «гоп», особенно если совершаешь такой дальний перескок. Ближе к вечеру небо впереди нахмурилось, и черные тучи расползлись почти по всему небосклону. А еще через час наш корабль влетел в грозовой фронт.

К этому моменту мы с Леонардом были уже подготовлены, в смысле физически – я пристегнут к спинке диванчика специальным ремнем, а кот сидел у меня на коленях. Но что касается моральной готовности, все было не так радужно.

Почему капитан не посадил дирижабль на землю, для меня оставалось загадкой.

Но что я понимаю в воздухоплавании?!

Мы так и остались болтаться в воздухе, причем болтаться в прямом, а не переносном смысле. При посадке на корабль мне не понравилось, что иллюминатор такой маленький, а сейчас его размер очень даже устраивал. В стекло били тугие струи дождя и временами влетали отблески беснующихся снаружи молний. Магический светильник под потолком нервно мигал – похоже, на него действовали разряды атмосферного электричества.

Нужно будет поинтересоваться у специалистов. Мне казалось, что магические лампы при всей их дороговизне все еще конкурируют с электричеством именно по причине большей надежности. А тут вот такой конфуз. Я вообще удивлялся, почему при имеющемся на борту паровом генераторе в гондоле почти все освещение магическое.

Что-то меня повело не в ту сторону – похоже, это защитная реакция мозга, отгораживающая меня от внешних раздражителей.

У Лео так не получалось, поэтому он свернулся в тугой клубок у меня на коленях и тихонько подвывал.

Болтанка закончилась через час, но за иллюминатором все еще было пасмурно и шел дождь. Но это ничего – главное, не трясет, не громыхает и не сверкает.

В кают-компанию возвращаться смысла не было – в дождь все равно не выйдешь на галереи, да и смотреть там не на что.

К пункту назначения, а именно – славному во всех смыслах городу Пекину, мы прибыли на следующий день и, судя по всему, двигались вместе с циклоном. Потому что дождь за окном так и не прекратился.

Утром ко мне забегал доктор – то ли узнать, как я пережил болтанку, то ли похвастаться успехами в лечении лейтенанта. Мои советы он исполнил в точности, начиная с промывания носоглотки и заканчивая пичканьем больного отваром пустырника. Так что благодаря моим же стараниям моему недругу стало значительно легче. Впрочем, была у меня мысль, что лейтенанту полегчало потому, что я запретил Леонарду бегать по гондоле и в особенности мочиться у двери лазарета. Что-то мне подсказывало, что именно этим кот и занимался в последние дни.

Возбужденного доктора, который почему-то решил, что нашел лекарство от аллергии, которую до сих пор не могли победить даже лечебными артефактами, да и названия у этой болезни здесь пока еще не было, пришлось приземлять. Рассказал, что моя выдуманная бабушка этим способом лишь облегчала симптомы, а болезнь все равно оставалась.

Причальные мачты пекинского аэропорта напоминали башенные краны с урезанными стрелами. К одной из таких мачт, поливаемые моросящим дождиком, мы и причалили. По шаткому мостику пришлось пробегать, дабы не замочить мундир, в который я вырядился по приказу капитана. За мной двигались два матроса, тащившие весь мой багаж. Кот вернулся в чемодан, и радости ему этот факт явно не доставлял, как и тому, кто его нес. За время полета сердобольный кок скормил этому обжоре наверняка больше, чем могли бы попортить уничтоженные котом мыши. Так что теперь он с трудом влезал в свой чемодан-переноску.

Внутренности лифтовой кабинки были раскрашены в восточном стиле, но без особого фанатизма. Если честно, поддавшись общей атмосфере, я ждал, что дальше поеду как минимум в паланкине, но реальность оказалась намного прозаичнее. После увиденных в Омске паромобилей, похожих на кареты времен дедушки нынешнего императора, мне казалось, что китайские аналоги будут напоминать эдакие пагоды на колесах. Но у подножия причальной мачты нас ждало воплощение строгости и минимализма – черный лакированный паромобиль с плавными обводами, очень напоминавший автомобили представительского класса начала двадцатого века в моем мире. На капоте красовалась большая фигурка двуглавого орла. Как я понял, это вместо представительских флажков.

Внутри все было строго, рационально и очень удобно. За рулем в пилотском отсеке обнаружился совсем не китаец, а водитель вполне славянской наружности.

– С прибытием, ваше благородие.

– Спасибо, – благосклонно кивнул я доброжелательному водителю.

Так как пассажир намечался только один, чемоданы загружали прямо в салон.

Разбрызгивая небольшие лужи и принимая на лобовое стекло капли дождя, паромобиль катил по узким улочкам цинской столицы.

Везет мне на погодные условия при первом посещении незнакомых городов. В Омске окна паромобиля затянула изморозь, а здесь вот дождь. Хотя таким Пекин тоже имел свое очарование. Чуть озябший и намокший, как упавший в пруд павлин, город зябко пережидал непогоду. Первый участок дороги от аэропорта вилял между домами, больше похожими на деревянные контейнеры с потемневшими от времени и влаги досками. Только отчасти их облагораживали крыши с изгибающимися на концах скатами. Под моросящим дождем от дома к дому перебегали сущие оборванцы, которые мне казались актерами из исторического китайского фильма.

Похожее чувство у меня было первое время после попадания в этот мир.

Чуть позже улицы стали ровнее, а дома по бокам утратили угловатость и словно расправили свои крылья-крыши. За невысокими оградами с каменными львами в качестве безмолвной стражи гордо стояли похожие на растолстевшие пагоды дворцы. Впрочем, они все были для меня на одно лицо, как и сновавшие по улицам горожане.

В этой части города прохожие никуда не спешили. Почти у каждого был зонт, который порой за господином в шелковом платье нес его слуга в одежде попроще. Причем слово «платье» я употребил в буквальном смысле – одежда мужиков побогаче мало чем отличалась от женской, разве только расцветками. Хватало и китайцев в европейских костюмах, так же как и паромобилей на улицах. И все же современный транспорт здесь был представлен в меньшинстве – главенствовали рикши, впряженные в крытые двуколки с большими колесами. Пассажиров от дождя защищал тент, а рикши тоже не особо страдали, прикрывшись похожими на грибную шляпку традиционными коническими головными уборами.

Тучи на небе разошлись, словно по заказу, когда улицы города стали совсем уж прямыми и широкими, а дома можно было назвать шедеврами китайского зодчества.

– Мы сейчас проедем рядом с Запретным Городом. Смотрите справа.

Сначала мы пересекли по мосту длинное озеро, а затем с правой стороны я увидел высокую стену за широким каналом. Она упиралась в башенку, от которой под прямым углом отходила еще одна стена. Канал поворачивал вместе с оградой и явно обрамлял весь Запретный Город.

Пару минут мы ехали вдоль стены, пока не показалась большая надвратная башня с мостом через канал. Крыша у башни, в отличие от угловых башенок, была вполне обычной конфигурации. Еще через пару минут не такой уж быстрой езды мы увидели вторую угловую башенку и, насколько я понял, закончили короткую экскурсию по окрестностям таинственного Запретного Города.

Ну, если считать это дворцовым комплексом, то, конечно, громадина большая, а вот на город он явно не тянет. Да и по колориту увиденная мною стенка не очень-то впечатляла. Парк через дорогу и то был интереснее своими мостиками, ухоженными дорожками и большими статуями в рощицах.

Заметив кислое выражение на моем лице, водитель попытался хоть как-то поддержать имидж жемчужины Пекина.

– Это была только задняя стена с малыми воротами Шеньумэнь. Может, в другой раз доведется увидеть главные ворота, вот там красота. Жаль, внутрь попасть не судьба.

– Да ты, братец, вижу, здесь гидом подрабатываешь.

– Гадом? – удивился и как-то напрягся водила.

Не хватало нам еще во что-то врезаться, так что я поспешил успокоить его:

– Гид – сиречь проводник по-французски. Тот, кто показывает гостям местные красоты.

– Да уж приходится. Город-то я за десять лет службы хорошо узнал и даже язык немного выучил.

Пока мы общались, паромобиль проехал три перекрестка и свернул налево. Затем было еще два перекрестка и поворот направо сразу за постом китайских солдат в довольно колоритной форме совсем неевропейского образца, но с вполне современным оружием.

Затем практически сразу повернули налево, теперь уже с остановкой перед коваными воротами. За решеткой из декоративных, но толстых прутьев виднелся казак в шинели и с наброшенным на папаху по случаю непогоды башлыком.

Машину и водителя он опознал быстро, поэтому без всяких церемоний, но и без спешки принялся открывать ворота.

После короткой остановки паромобиль покатил дальше, тихо попыхивая паром и шурша мокрым гравием на подъездной дорожке. Словно в пику окрестной экзотике трехэтажный дом посольства, как и другие здания в периметре общей ограды, был построен в английском стиле. Обогнув большую клумбу с декоративным фонтаном, мы встали у главного входа. Из дверей тут же появились три лакея с зонтиками. Двое подхватили багаж, а один застыл у дверцы паромобиля в ожидании моего выхода.

Если честно, в зонтах особой необходимости уже не было – тучи постепенно рассеивались, обнажая чистую голубизну неба.

У входа в особняк застыли два казака. На них шинелей не было, так что без труда можно было опознать форму бойцов отдельного казачьего корпуса телохранителей его императорского величества, в простонародье «цепных медведей». Народное название появилось не случайно – все как один казаки были заросшими бородами здоровяками из сибирцев. К тому же отличительной деталью в их форме, кроме папахи с малиновым верхом и такого же цвета широких лампасов, в качестве аксельбанта на кителе красовалась толстенная золотая цепь.

На такую действительно можно и медведя посадить.

Ребятки имели славу полных отморозков, но при этом гордились фанатичной преданностью императору. А еще поговаривали, что они поголовно беролаки, сиречь медвежьи оборотни.

Кто бы сомневался, что казачки попытаются прощупать новичка на вшивость.

Один из стражников утробно зарычал. Причем придраться к неуставному поведению невозможно – зубов он не скалил и трансформации не проводил, а рык шел где-то на инфразвуковых частотах, но по моей коже пробежался морозец.

На этом весь эффект и закончился – у Евсея часто бывает дурное настроение, так что рычанием оборотней меня не удивишь. В ответ я лишь фыркнул, как это любит делать Леонард, которого лакей нес в чемодане.

Кустистые брови казака поднялись к папахе.

Ничего, нормально – обнюхались, как два боевых пса, и остались при своем. Интересно, они тоже осведомлены о моих приключениях с княжной или это обычный ритуал?

Для начала, как и на «Стремительном», меня проводили в отведенную мне комнату и дали время прийти в себя с дороги. Я выпустил кота, при этом честно предупредив лакеев о наличии в доме неучтенного гостя. Хорошо вышколенная прислуга равнодушно приняла новость, и мне пообещали позаботиться о комфорте хвостатого компаньона.

Я жестко приказал Леонарду никуда не отлучаться из гостевых апартаментов. Лакей, прихватив мой не очень хорошо перенесший путешествие мундир, удалился, а я с наслаждением принял ванну. Обтирания влажными полотенцами мне надоели до чертиков.

Где-то через полчаса лакей вернулся вместе с моим мундиром и приглашением от графа и графини составить им компанию за ужином. И все же я решил надеть выходной костюм, потому что мундир мне надоел не меньше обтираний. Лакей помог привести костюм из транспортного состояния в парадное и даже ассистировал в процессе одевания, несмотря на мои возражения. Так что на ужин я явился при всем параде.

Мой оружейный баул куда-то бесследно исчез, но пока сделаю вид, что просто не заметил этого. В конце концов, скрытый двуствольный козырь всегда со мной и сейчас перекочевал в специальный внутренний карман пиджака. В другой карман я сунул свою походную фляжку.

Как ни удивительно, меня отвели не в столовую, где в чопорном обществе пришлось бы вкушать изысканные яства, а в большой и хорошо обставленный кабинет. Общество в помещении имелось, но маленькое и совсем нечопорное. Великая княжна, она же графиня, оделась в легкое кремовое платье простого кроя с открытыми плечами и немодными нынче бретельками.

Интересно, этим она делала намек на то, что я уже в доску свой и от меня нет необходимости скрывать ошейник стриги, будь он сто раз стилизованным под украшение?

Граф тоже не особо задумывался о костюме и щеголял в белоснежной рубашке с широченными рукавами и кружевными манжетами – эдакий мушкетер на отдыхе.

Они сидели за небольшим круглым столиком, накрытым на три персоны. Значит, ужин пройдет в тесном дружеском кругу, хорошо хоть не в семейном, потому что становиться членом шведской семьи, будь она хоть сто раз графской, мне совсем не улыбалось. Фиг им, а не групповое выступление. Если я когда и сподоблюсь на сие действо, то второго мужика там не будет и близко.

Ну и что за дурные мысли лезут мне в голову?

– А вот и вы, мио амико! – отсалютовал мне бокалом граф.

Княжна лишь мило улыбнулась и сделала приглашающий жест в сторону третьего стула.

– Ваше императорское высочество, – изобразил я легкий поклон сначала княжне, а затем поклонился графу: – Ваше сиятельство.

После этого можно было сесть и нормально поесть.

Меню тоже не оправдало опасений – вместо китайской кухни что-то явно французское. Ну и ладненько, не хватало только мучиться с палочками. Вилка – она как-то попривычнее будет.

Некоторое время мы отдавали должное мастерству посольского повара, которое, естественно, было на кучу голов выше способностей кока «Стремительного». Но информационный голод у меня был сильнее обычного, так что пришлось нарушить некоторые правила этикета:

– Прошу простить, но, уверен, меня протащили через половину континента не для того, чтобы угостить гусиным паштетом.

– Вы правы, Игнат Дормидонтович, – официально заявила княжна. – Вам придется повторно свидетельствовать по поводу того, что случилось в Омске.

– Разве заверенных по всем правилам документов недостаточно?

– Это Цинская Империя, мой друг, – мягко улыбнулась Дарья, – здесь видоки в диковинку, и заверенные вашей печатью документы силы не имеют. Вы ведь знаете, что видоки – это исконно новгородское изобретение?

– Конечно, знаю, – кивнул я и не соврал.

Матчасть во избежание конфузов я изучил на пять с плюсом.

– Значит, понимаете, почему придется предстать перед императорской колдуньей.

– Это будет не ведун с артефактом?

– Нет, цинцы не доверяют в таких делах предметной магии, только доверенные колдуны. Императорская ведьма способна не только отличить правду от лжи, но и прочитать чужие мысли.

Вот это уже попадос! Даже боюсь представить, что сделают с чужестранцем, который одержим непонятно чьим духом. Интересно, одержимых здесь сжигают живьем или топят в пруду?

Пока самые неожиданные мысли скакали в моей голове, как мячики для пинг-понга, княжна с интересом наблюдала за внешними проявлениями этого процесса, а вот граф продолжал смаковать очередное блюдо и, кажется, вообще нас не слушал. При этом именно он считался полномочным и чрезвычайным посланником, а его супруга лишь выполняла «декоративно-представительскую» роль.

– Вам есть что скрывать, Игнат Дормидонтович? – опять став холодной, поинтересовалась княжна.

– Каждому есть что скрывать, – не очень учтиво проворчал я, собираясь с мыслями.

В конце концов, не бежать же мне от предстоящей дачи показаний. Да и куда?

– Кстати, – решила сменить тему княжна, – насчет секретов. Меня все мучают мысли о том, на что вы надеялись при нашей первой встрече. Ведь у вас было некое средство, которое вы сочли оружием, которое вы считаете не менее убойным, чем ваш маленький пистолетик. Кстати, не забудьте зарядить его, когда станете возвращаться к себе домой. Мало ли что может приключиться в дороге.

Вот сволочи!

Княжна явно наслаждалась моей растерянностью.

– Позволите? – спросил я и, получив утвердительный кивок, достал свой двуствольник.

Так вот почему меня не обыскивали перед посещением этого междусобойчика. А ведь лакей казался таким вежливым и обходительным человеком. Фокусник-самоучка! Похоже, когда помогал мне одеваться, он успел вытащить патроны из пистолета.

Вернув двуствольник обратно в потайной карман, я позволил себе кривую ухмылку.

– И все же вы снова не считаете себя безоружным, – заинтересованно произнесла княжна.

Граф тоже проявил интерес, отпив из бокала и откинувшись на спинку стула.

– У вас тоже есть дар к чтению чужих мыслей? – вопросом на вопрос ответил я.

– Не больший, чем у любой умной женщины, – явно поскромничала княжна. – По-прежнему будете хранить свои секреты даже от меня?

– Нет никакого секрета, а есть вот такая чудесная фляжка.

Не удержавшись от бахвальства, я достал плоскую емкость для крепких напитков и демонстративно щелкнул ногтем по ее крышке.

– Вам не понравились напитки на столе? – спросил граф.

– Тут особый напиток. Очень ядреный. Если открутить крышку и дернуть за нее, получится небольшой взрыв.

Граф тут же подобрался.

Это уже второй раз мне доводится видеть подобную реакцию. С этим голубком все не так просто, как кажется. Не желая нервировать аудиторию, я поспешил с уточнениями:

– Не беспокойтесь. Взрыв безопасный, но дает громкий хлопок и яркую вспышку, а также, что немаловажно для моего спокойствия, изрядное облако серебряной пыли.

Княжна сохранила вежливый и заинтересованный вид, но уголок ее рта все же нервно дернулся, особенно когда я упомянул серебряную пыль.

Неужели она имела сомнительное удовольствие надышаться серебром, находясь в ипостаси стриги?

Вернув фляжку на место, я постарался осмыслить последствия этой демонстрации. Пожалуй, с откровениями я все же поторопился – публику впечатлил, но всю охрану вместе с лакеем-виртуозом можно смело записывать в список врагов. Это ребячество может вылезти мне боком. Все же старой душе тяжеловато совладать с юным телом, у которого реакции слишком уж импульсивны.

Графскую пару я впечатлил достаточно, чтобы ночью ко мне заявилась горничная княжны, приглашая на еще одно рандеву. Княжна и в этот раз не изменила себе – меня немного покорябали и чуток испугали, но все закончилось без тяжких увечий. Мне даже удалось немного повести в нашем интимном «танце».

Кстати, одеваясь, я не обнаружил в карманах пиджака ни пистолета, ни фляжки. Но возмущаться не стал, и правильно сделал – пропажа чудесным образом оказалась на столе в отведенной мне комнате.

У них тут прямо труппа фокусников-карманников.