Текст книги "Прозрачный"

Дочке исполнилось 17-лет. Дядя Петя продолжал работать на кафедре, жена в своей школе. Потом дочь пришла домой с татуировкой на затылке. Дядя Петя с ужасом обнаружил, что китайский иероглиф, набитый на дочкиной шее, нарисован с ошибками и с нелепым смыслом. Что-то наподобие «Глаз тухлой рыбы». Дядю Петю это взбесило, потому что он хорошо разбирается в восточных символах, это его страсть.

Его диссертация была написана по символам и знакам древнего востока. Он имеет представление о правилах написания иероглифов и других языковых цепочек. Эта его самая любимая область знаний. Плюс к этому он прекрасно рисует, часто занимался изображением разных словестные знаков на бумаге. Иногда использовал собственные рисунки в своих статьях и научных работах.

Студенты в восторге от того, когда дядя Петя свою лекцию сопровождает прекрасными иллюстрациями. К нему ходят на лекции толпами, студентам не так интересна история религии или восточная философия, им интересны его рисунки, умение рассказать занятную историю о том, как создавались те или иные известные теперь символы и какие-то курьезные истории связанные с этим. Студентам нравятся такие вещи. Им не нравятся скучные и нудные теории с большим количеством терминов. А тут приходит дочь с нелепой татуировкой.

Это был позор для дяди Пети, камень в его огород. Он талантливый человек, ученый, профессор, которого не уважает жена, не смотря на все заслуги, ум и хороший характер. Потому что дядя Петя не предприниматель, идущий в ногу со временем, чтобы обеспечить семью на зависть другим. Дочка любила отца, но брала пример с матери и относилась к нему слегка предвзято. У них не было абсолютного взаимопонимания с дочерью, но как отец он давал ей все, что нужно, он был внимательным, поддерживал, разговаривал, гулял, помогал в трудную минуту.

Может и не лез в душу, оставляя зазор между своей душой и ее, но делал много хорошего и душевного для нее. А тут такая татуировка, как плевок ему в душу. Дядя Петя был в ярости. У него мягкий характер, но он человек не лишенный принципов, если его довести, он взорвется. Так сильно он никогда не кричал на дочку. Ему было так обидно, это сильно расстроило его, он кипел. Жена прибежала на крики, стала защищать дочку, оскорблять мужа грубыми словами.

Все снова разругались. На следующий день дядя Петя пошел в тот тату салон, где дочь сделала неудачный рисунок. Он пришел именно сюда, начал орать на администратора, на мастеров. Салон только открылся на тот момент, были деньги у хозяина, персонала было больше.

Это все произошло примерно 4 года назад. Дядя Петя так распалился в этом салоне, что все участвующие просто остолбенели. Он возмущался, обзывал мастеров бездарями, стал показывать, как правильно выводить символы на бумаги.

Начал рассказывать теорию, откуда что зародилось и какие корни имеет, объяснили, что писать всякую бессмыслицу стыдно, и прежде чем рисовать на людях, следует понимать, что значат те или иные вещи. Мастера были ошарашены таким натиском и аргументацией, извинились и предложили вернуть деньги.

Дядя Петя потребовал поговорить с хозяином. Ему пошли на встречу, потому что салон только открылся, и не хотелось портить репутацию, надо было наоборот раскручиваться и привлекать клиентов. Приехал директор, выслушал все претензии, увидел рисунки, извинился и предложил дяде Пети работу в салоне, как специалисту по грамотному составлению татуировок. Дядю Петю застало врасплох такое предложение, он сказал, что это звучит нагло, да и вообще это паршивая работа. Он встал и ушел, хлопнув дверью.

С ним не разговаривала жена, дочь тоже ходила хмурая, потупив глаза при каждой встречи с отцом. Через месяц, когда дядя Петя в один из дней вернулся с работы, жена встретила его с чемоданами. Холодно и равнодушно сказала, что они разводятся, что все нужные документы она подготовила, и они уже лежат в загсе, осталось прийти и подписать, что он может сделать это сам без ее участия, а она со своей стороны уже все сделала. Они с дочкой уезжают в Германию, где их уже ждет другой мужчина, обеспеченный, состоявшийся.

Дядя Петя не успел ничего сделать, жена с дочкой уже стояли на пороге с вещами и в верхней одежде. Он был в ступоре и не мог вымолвить слова. Дочка шепнула ему на прощание, что любит, но там жить будет ей лучше, чем здесь. Жена больше не сказала не слово и быстро ушла, поторопив дочку, чтобы дядя Петя не успел прийти в себя и что-либо сделать.

Неделю дядя Петя провел как в тумане, без каких-либо чувств и эмоций. Словно так и не понял, что с ним приключилось.

Он думал не подписывать документы, но испугался за благосостояние дочки, пусть хоть она там живет счастливая и все сделал, что от него требовалось. Квартиру пришлось разменивать по документам, он переехал в другое место, перед этим разбив компьютер и выбросив все вещи, напоминающие о семье. Дядя Петя никогда не пил и не стал уходить в запой, только начал курить, чего раньше не делал часто.

Однажды, спустя какое-то время, он проходили мимо того злосчастного тату-салона и решил зайти. Снова встретился с хозяином, извинился за прошлый импульсивный визит, спросил в силе ли предложение о работе. Хозяин сказал, что конечно в силе, что они с радостью возьмут его в штат. Сначала дядя Петя придумывал рисунки, составлял им каталог работ, а потом медленно и не спеша стал сам учиться делать татуировки. У него появлялись свои клиенты.

Пошел слух, что в салоне работает настоящий профессор, это привлекало людей, он стал популярным мастером. А еще в салоне был компьютер с интернетом, откуда дядя Петя мог переписываться с дочкой. Дочка училась в колледже и была всем довольна. По отцу не сильно скучала и приезжать не хотела, хотя он каждый раз приглашал. Работа спасала дядю Петю от душевной боли.

Он завел себе собаку, французского бульдога. Как-то был за городом у друзей, разводящих собак, там к нему привязался милый щенок. Хозяева объяснили, что у этого щенка неправильный окрас и длина шерсти, из-за чего они не смогут его продать, как породистого. Они не знают, что делать с этим щенком и предложили его дяде Пети. Дядя Петя согласился и так обзавёлся псом. Он долго не думал какое имя дать животному, назвал его Гарм, потому что как раз в этот период вел лекции по скандинавской мифологии.

Я поняла, что этот человек мне очень подходит, что с его знаниями, он сможет сделать правильный защитный рисунок. Меня охватило волнение, я не знала, как себя вести и что говорить, хотя раньше со мной такого не бывало. Но дело было настолько важное для меня, что эмоции взяли верх над разумом, и я не могла произнести ни слова. Дядя Петя смотрел на меня, ожидая продолжения диалога, а я стояла и молчала как рыба.

– Так какую вы себе татуировку хотите? Вы говорили про какие-то свои символы?

Я долго молчала, пауза подзатянулась, прежде чем я решилась что-нибудь сказать.

– Я… Да, у меня есть идеи на этот счет, но я думаю, что мне понадобится ваша помощь в составлении рисунка. Таня рассказывала, что вы специалист в области восточных символов.

– О, вы не просто хотите картинку, а экзотический рисунок. Иероглифы? Арабскую вязь? Мандалы? – дядя Петя хитро улыбнулся, в его взгляде промелькнула ирония, он посчитал, что я глупенькая девочка, которая хочет какого-нибудь популярного мейнстрима.

Я потупила глаза и неуверенно промямлила:

– Скорее мандалы. Меня интересуют тибетские символы. Тибетские защитные символы, которые использовали монахи во время духовных практик, чтобы злые духи их не беспокоили.

Дядя Петя удивленно приподнял брови, отложил журнал и карандаш в сторону, показал мне рукой на кресло:

– Присаживайтесь. Почему же столь юную особу вдруг интересуют тибетские защитные символы? Кстати представьтесь. Я Петр Николаевич, специалист по восточной философии и истории религии. А вы, подруга Тани кто будете?

Я неуклюже села в кресло, вся сжалась и сгорбилась, так словно отвечала на экзамене, совсем не зная билета.

– меня зовут Элла. Я работаю в детской больнице вместе с Таней, параллельно учусь в колледже на врача.

Я снова замолчала, опустив глаза, не зная, как продолжить.

– Очень приятно, Элла. Вы в чем-то сомневаетесь? Вы так и не объяснили, в чем же ваше намерение. Зачем будущему врачу тибетские защитные символы?

Я сбивчиво попыталась ответить:

– Я читаю про Тибет много, там интересная такая информация про монахов, их практики и образ жизни. Такие замысловатые рисунки в книжках о Тибете, об их религии…

Дядя Петя слушал с интересом, а после разочаровано отвел глаза и произнес похолодевшим тоном:

– Сколько вам лет, Элла? Наш салон не делает татуировки тем, кому нет 18-ти. А я зуб даю, что вам нет 18-ти. – разумеется, дядя Петя врал, лично он не делал татуировки кому не исполнилось 18-ти, а вот другие мастера салона часто закрывали на это глаза.

– Мне… мне есть 18-ть. – сказала я, почувствовав себя полной дурой. Словно все мое умение общаться с людьми куда-то улетучилось и я стала неуверенной в себе 16-летней девочкой.

– Ну я же вижу, что вы врете. Покажите паспорт, тогда и поговорим. Я не хочу тратить ни свое ни ваше время, вы не знаете, чего хотите и вам слишком мало лет. Увлечение тибетской культурой – это очень здорово, но набивание татуировок, пожалуйста, после совершеннолетия. Хоть мандолы, хоть Японию, хоть черта лысого.

Я все-таки взяла себя в руки, подавила волнение и неуверенность, расправила плечи и сказала:

– Я знаю, чего я хочу. Мне очень нужна ваша помощь. Пожалуйста, выслушайте меня. Это не детская прихоть и не баловство, а вполне серьезный шаг в моей жизни. Мне нет 18-и, мне только 16, но я очень нуждаюсь в вашей помощи. Я знаю точно, вы мне поможете.

Дядя Петя был снова удивлен, и в его глазах появилась насторожённость и любопытство. Он снова приподнял брови и очень внимательно посмотрел на меня, ожидая продолжения объяснений.

Я рассказала ему свою историю как есть, ничего не утаивая. Про все проблемы со сном, про мой дар, про амулеты и поиски информации в книгах, которые привели меня в салон. Дядя Петя слушал сосредоточено, его выражение лица стало очень серьезным. Он сомневался в правдивости моих слов, но в то же время, они его заинтересовали.

– Тогда вам нужно к психиатрам, а не ко мне. Я проблем со сном не решаю. – дядя Петя задумчиво вздохнул, принял другую позу на своем кресле и продолжил – читаете мысли, значит. И как часто вы их читаете? Что, прям вот сейчас читаете мои мысли?

– Да, Петр Николаевич, прямо сейчас я вижу ваши сомнения и интерес. Хотите проведем эксперимент. Разговаривайте со мной мыслями, не произносите слов, а я буду вам отвечать.

Дядя Петя замолчал. А я начала читать его мысли.

– Я не верю в то, что люди могут читать мысли – произнесла я вслух мысли дяди Петя – искусные шарлатаны могут имитировать это будучи хорошими психологами. Вы меня загипнотизировали, барышня? Имя моей бывшей жены – Вера, дочери – Тая, пса зовут Гарм. Нет это слишком простые факты. Легенда о Гильгамеше.

В Эпосе мое внимание привлекли 2 вещи: почему Гильгамеш отказал богине Иштар и почему Энкиду, дикий человек, был создан для одних целей, а в результате опроверг замысел богов, став другом Гильгамешу, а не врагом. Я об этом никому не рассказывал, но именно благодаря этому мифу, я начал увлекаться древними культурами.

Дядя Петя вздохнул, снял очки, зажмурился и стал тереть пальцами глаза. После очень долгой паузы он заговорил.

– Я рядом с вами чувствую себя голым. Вы посмотрели на меня очень специфическим взглядом. Доля секунды и на меня смотрел не просто другой человек, а сама воля, сосредоточенная в человеке. Ваш взгляд был беспристрастным и очень холодным. Словно на меня посмотрела Вселенная.

Из глаз каждого человека в какой-то момент может посмотреть Вселенная. Это воля и упорство, отметающие эмоции, это мудрость, это знание, эта та самая движущая сила, которая есть у каждого, но просыпается она только у некоторых.

Не похоже, чтобы вы были специально кем-то посланы, например, чтобы запудрить мне мозги. Да и кому и зачем мне их пудрить, у меня нет ничего, чтобы могло кому-то понадобиться. Вы как минимум совсем не простая, как максимум моя собственная галлюцинация. Но я профессор на то и профессор, что не верю в то, что можно сойти с ума ни с того не с сего.

Я больше 20-ти лет прилежно изучал духовные школы востока, прочитал массу книг, защитил 2 диссертации, издал монографию, опубликовал тьму статей о религии, философии, теологии. Ко всему этому я всегда относился как предмету исследования, очень интересному, глубокому и неоднозначному. Возможно, в основе всего этого моего интереса лежала какая-то детская романтическая мечта поиска смысла жизни, поиска философского камня, истины.

С возрастом я забыл про эту цель и все больше и больше относился к своей работе как к работе, интересной любимой, но не фанатичной. Когда мои студенты спрашивали, верю ли я в Бога, я отвечал: «Я всего лишь ученый. Мне не положено верить в Бога».

А в глубине души верить хотелось. А тут в ваших глазах промелькнуло нечто, что на секунду погрузило меня в состояние прикосновения к той истине, которую я романтично лелеял когда-то. Что такое поиск истины? Это что-то наивное, детское или же наоборот, слишком мудрое, сложное, недоступное человеческому пониманию. – дядя Петя замолчал, надел очки, начал покачиваться в кресле задумчиво, уставясь куда-то в пол.

– Да, возможно, похоже на гипноз все это. Вот я в вас увидел истину сейчас, которую так долго искал. – Дядя Петя усмехнулся, потом посмотрел в свою пустую кружку, в котором давно остыл растворимый кофе, почесал голову, и снова поправил очки на переносице. – вообще подобный опыт, действительно описан в некоторых восточных книгах.

Дядя Петя с одной стороны не хотел связываться с незнакомой девочкой. С другой стороны он понимал, что если не согласится напрямую играть в эту странную игру, могут начаться более неожиданные проблемы. Разум его метался между определением этой ситуации как аферизм или чьей-то шуткой. Идея о том, что все это правда маячила на заднем плане, но сомнения и непривычная ситуация, не давали покоя.

Я достала листочек из внутреннего кармана, я заготовила что-то вроде визитки, на которой были все мои адреса. Адрес дет дома, в котором я жила, адрес школы, в которой я училась, адрес общежития, где я сейчас живу, адрес колледжа, где я сейчас учусь, адрес больницы, в которой работаю, телефоны людей, которые меня знают и могут подтвердить, кто я. Я решительно протянула эту бумажку дяде Пети со словами:

– Можете проверить эти телефоны, приехать по этим адресам. Мне почти никогда не приходилось иметь дело с людьми, которые не верят в мой дар. Очень редко. Обычно те, кто обращается ко мне за помощью, уже верят. А теперь мне понадобилась помощь, ваша помощь. Я и обратилась. Позвоните, пожалуйста, если поверите. Я в следующий раз приеду с паспортом.

Дядя Петя задумчиво взял бумажку из рук и внимательно пробежался по тексту:

– Хороший почерк. Если судить по почерку… – дядя Петя сделал паузу, подбирая слова, и резко провел рукой по подбородку. – Я вам верю. Давайте попробуем.

Прозрачный

Глава 9. Хранитель.

Мама продолжает работать на книжной ярмарке, ее почти никогда не бывает дома, она отвечает за несколько торговых лотков. Я тоже у нее числюсь на подхвате, бывает, что помогаю разгружать и выкладывать товар, когда случаются накладки и не хватает рук, иногда даже заменяю продавцов, не вышедших на работу по какой-либо причине.

Почти вся наша комната уставлена книгами, лучше всего продаются книги на тему «как заработать», «как освоить бизнес», «как справится с кризисом на рынке» и прочая экономическая ерунда. Ни я, ни мама даже не пытались открыть хоть одну из этих книг, иногда их я использую в качестве подпорки под ноги или подставки под чашку, если полусидя что-нибудь читаю из нормальной литературы.

В основном, я читаю книги по электронике, которые остались от отца. У меня отличная коллекция книг и инструментов для пайки, разводки, сборки, починки датчиков, контроллеров, приемников, телевизоров и т. д. Я унаследовал от папы интерес к электронике, нет дома ни одного электроприбора, который я не попытался разобрать и изучить изнутри.

Сейчас мне 17 лет, после окончания школы я без труда поступил на первый курс факультета электроники и автоматики ленинградского электротехнического института. Идет первый семестр, и ни одного предмета по непосредственной специальности пока нет. Линейная алгебра, математический анализ, физика, английский, история, философия и физкультура – пожалуй, основной набор предметов на сегодняшний день.

Мне порой кажется, что я не дождусь нормальных занятий с практическим уклоном в разработку. Грустно вздыхаю и сижу с неохотой на этих парах, которые пока не несут в себе новой информации. Все это мы уже, так или иначе, проходили в последних классах школы.

Мое редкое посещение института усугубляется не только отсутствием желания повторять пройденное, но и необходимостью подрабатывать и периодически «уходить в подполье».

Я нравлюсь людям. Это звучит странно, учитывая мое нестабильное психическое здоровье, но люди ко мне тянутся. Я не ищу общения, не стремлюсь кому-то угодить, не обладаю тактом, красноречием и прочими качествами филантропа. Я бы предпочел одиночество шумной компании, но круговорот лиц и личностей не отпускает меня.

В основном, это касается девушек, каждая мне хочет поведать свою невероятную уникальную историю, залезть в душу и оставить там больше предметов. Не знаю, как у других, но девушки мне нравятся исключительно внешне. Приятно видеть красивую улыбку, тонкий силуэт, прикасаться к нежной коже. Но зачем мне знать ее мнение относительно религии, политики, взглядов на жизнь ее подруг, родителей и прочих? У меня своих тараканов полна голова, чужие тараканы мне совсем не нужны. Самое трудное, вовремя пресечь эти разговоры.

Ни разу не удавалось мне контактировать с девушкой, которая бы не пыталась выплеснуть на меня все потоки своего внутреннего мира. Может быть, они ждут от меня того же? Но я не хочу говорить о себе, о своих проблемах и отношении к вещам. Я хочу просто отдыхать, наслаждаться жизнью, молодостью, своим телом, пока могу, пока нет приступов болезни, о которой тем более никому я не буду рассказывать. Но самое печальное, как бы грубо не обрывал диалоги с девушками, с которыми знакомился на витькиных вечеринках или в универских курилке и столовой, они все равно потом перезванивали, искали меня, устраивали сцены.

Да, с некоторыми из них я спал, но если ты знакомишься на квартирнике с парнем и в эту же ночь предлагаешь ему себя, почему ты считаешь, что после этого он будет жаждать от тебя общения на душевные темы? А мне что отказываться, если она сама лезет ко мне в джинсы?

Я подрабатываю три раза в неделю официантом в кафе, которое держат родители Артена. Я выгляжу на 20 лет, поэтому вопросов о моем несовершеннолетнем возрасте не возникает. Посетители с охотой дают мне чаевые и всегда довольны обслуживанием. Отец Артена платит мне достаточно, с учетом чаевых, получается неплохо. Работа в основном вечерняя, с шести до полуночи.

Самое прибыльное время – выходные. Кафе расположено рядом с кинотеатром «Рубеж», особенно популярно в дни премьер и хороших фильмов. Я работаю в паре с Кариной – сестрой Артена, иногда с Артеном. Он и администратор, и официант, и грузчик, грязной работы не стесняется, с охотой помогает отцу в бизнесе, совмещая учебу в Финэке. Карина уже на пятом курсе, она тоже финансист. Как и ее брат – человек очень хороший, добрый, тактичный, трудолюбивый.

Эта работа в кафе позволяет мне чувствовать себя не хуже других. Когда я теряю уверенность в себе из-за болезни, я вспоминаю о том, что у меня есть работа, где я на хорошем счету, где даже не догадываются о том, что у меня есть какие-то проблемы. Это очень воодушевляет. Я приношу хорошую выручку и исполняю свои обязанности тщательно.

Артен мне импонирует. С ним приятно поболтать о чем-нибудь после смены или во время перерыва. Он всегда спокойный и рассудительный. Его невозмутимости и порядочности можно поставить памятник. Мне порой не хватает такта и терпения в общении, которое есть у него. Я не понимаю, как он терпит компанию Витьки, почему он иногда заходит с нами к нему в гости. Как-то закрывает глаза на всю его деятельность, на странных гостей и прочее, помнит времена спортивной школы, детства, проведенного общей компанией.

А Карине я нравился, она немного краснела при виде меня. Всегда спрашивала о моих делах, как я себя чувствую, не устал ли. Она по-своему милая девушка, в ней была присущая восточным барышням кротость, уступчивость и в тоже чувствовался горячий темперамент. Она невысокого роста, с большими выразительными глазами и крупными чертами лица. Она обладала пышной фигурой с формами и пользовалась популярностью у молодых людей восточных национальностей.

Артен рассказывал, что она уже была помолвлена и после окончания обучения в вузе у нее будет свадьба. Но все-таки я ей нравился. Был такой случай, однажды, вовремя своей смены я спустился в подсобное помещения в поисках кого-то непопулярного вина, которое заказали посетители. Там оказалась Карина, расставляла какие-то коробки. Она заметила меня, что-то выронила, я стал ей помогать, поднять это, поставить на место, со ловами:

– Зачем ты сама все это тягаешь, попросила б кого-то из мужчин?

Она улыбнулась и пожала плечами, тусклое освещение не позволяло, как следует разглядеть ее лицо, но все же мне показалось, что щеки у нее покраснели. В какой-то момент, переставляя ее коробки, я случайно коснулся ее груди. Она глубоко вздохнула и застыла неподвижно, переводя взгляд то на меня, то куда-то вниз, стыдливо, отгоняя какую-то мысль. Я тоже перестал делать то, что делал, медленно положил коробку и развернулся к ней. Я посмотрел ей прямо в глаза, потом прижался к ней, и она не отпрянула, я только услышал ее сбивчивое дыхание. Несколько страстных поцелуев, объятий и прикосновений к телу. Я уже начал расстёгивать ремень, когда послышался шум в соседнем помещении.

Карина быстро оттолкнула меня, застегнула на себе одежду и закусив губу, сделала вид, что продолжает свою процедуру с коробками. Я только и успел обратно застегнуть ремень и отвернуться в поисках бутылки, за которой изначально шел. У входа стоял повар, заглядывая в ящик с овощами, на нас он не обратил никакого внимания, но мы с Кариной сделали вид, что ничего не было и разошлись по своим делам. Мне только пришлось в этот вечер вытащить заправленную рубашку, чтобы прикрыть свой стояк, заметно распирающий джинсы.

Мы никак не объяснялись с Кариной и общались, как ни в чем не бывало, может быть, она стала чаще меня избегать или мне так показалось. Я же лишь чаще улыбался при встрече с ней. Я слишком уважал семью Артена, чтобы как-то спровоцировать Карину или попытаться повторить эту ситуацию, но мне было приятно вспоминать о ней. Это был еще один случай в копилку событий, которые делают меня полноценным и здоровым. Когда очередной раз болезнь подкрадывается ко мне, я перебираю в памяти все, что собрано в этой копилке и мне становится немного легче.

***

Иногда я чувствую, как он смотрит на меня, а потом открываю глаза, и никого нет, никто не смотрит. Вещи на своих местах, мир привычен и движется в своем ритме, как ни в чем не бывало, но что-то не так, холодок бежит по спине.

Мне страшно, мне очень страшно, я закрываю глаза и снова, он смотрит. Я чувствую его. Это сама тьма, сам лед, холодное до боли холодное ощущение чьего-то присутствия, чего-то инородного рядом. Он как хищник, как зверь, хочет поглотить меня – уничтожить, сделать так, чтобы меня больше не было. Когда я закрываю свои глаза и чувствую его присутствие, я словно начинаю постепенно исчезать, терять себя свой облик, свою личность.

И я совсем не понимаю, кто я, мне нужно приложить усилия, сильно напрячь мозг, чтобы вспомнить, что я человек и восстановить свою человеческую память. Я проваливаюсь в бездну, словно распадаюсь на фрагменты, плутаю в пустыни ощущений, теряя контакт с реальностью. Так проходят мои приступы. Когда я начинаю чувствовать его присутствие, то понимаю, что рецидив близок.

Почему же я прозвал его Хранитель? Нужно было как-то назвать, а потом я уже додумал: хранитель не от слово «охранять» или «хранить», а от слово «хоронить». Он хоронит меня заживо своим появлением, а я мучаюсь и барахтаюсь под покровом темного слоя вязкой материи, в которую погружаюсь во время приступов. Там совсем нет цветов, только черно-белый фон с присутствием холодного дыхания чего-то похожего на смерть. Откуда мне знать, что такое смерть? Лишь интуитивно попадая в его цепкие лапы, я чувствую, что это похоже на смерть, но я борюсь, я не хочу идти на поводу, я пытаюсь вырваться, и пока мне это удается. Если я перестану бороться, мне кажется, я не смогу вернуться обратно в реальность, в свое нормальное состояние, где я человек, где я чувствую и знаю свое я.

Иногда вижу его, два пустых пуговичных глаза и миллион лоскутов, расходящихся в разные стороны, постоянно движущихся, состоящих из волнообразных линий. Он напоминает плохо скроенную куклу из пряжи. В детстве я где-то видел такие игрушки в садике у девочек или в гостях.

Словно взяли какой-то комочек ваты, вокруг которого обмотали шерстяных ниток, перевязали снизу, обозначив голову, а остальные нити оставили как тельце, бесформенное, расходящееся в разные стороны, как щупальцы у осьминога, только если бы у осьминога их было тысячи. Голова получается овальной, а на нее пришили пуговицы, чтобы обозначить глаза, а вместо рта неровную нитку, поперек продольных линий.

Если всматриваться в него, а в него не всматриваться невозможно, он просто не дает тебе оторвать от себя взгляд, то все в нем вибрирует, перетекает, светится, извивается. В каждой его частицы множество деталей, возникает ощущение, что ты видишь его целиком и в то же время видишь самый маленький элемент, который есть в нем. Глаза его или эти два странных круга в середине предполагаемого лица при пристальном созерцании похожи на две воронки, которые постоянно закручиваются вовнутрь, словно два торнадо, состоящих из электрических импульсов.

Я слышу его приближение, как бряцанье чего-то металлического, как поворот ключа в замке или трение колец цепи между собой, я чувствую запах, тошнотворный сладковатый запах, я вижу, как краски блекнуть и ком застревает в горле, я пытаюсь убежать и падаю без сил в уготовленную для себя бездну.

Как правило, это апогей моего приступа, а потом наступает спокойное забытье и постепенное возвращение к реальности. Хранитель уходит, и я восстаю из своей «могилы».

То, что я порой вижу в начале приступа, принимает разные причудливые формы. Иногда я вижу, иногда я слышу, иногда я ощущаю, как хрупкость реальности ломается, и мир превращается в мрачное потустороннее царство, как предвестники Хранителя дают о себе знать.

Один раз, например, в процессе мытья посуды, я услышал странный звук, доносящийся с улицы. Поскольку недалеко от моего места жительства находится порт, оттуда иногда слышны разные шумы. Конкретно этот звук был похож на гудок, возможно, судно заходило в порт или наоборот отчаливало или еще по какой-то причине издавало протяжный низкочастотный сигнал. Но в тот момент, когда я зафиксировал его своим мозгом, что-то повернуло мое восприятие и окунуло меня в мою болезнь.

Я слышал еще серию тревожных низкочастотных звуков, словно отвечающих со всех сторон на этот первый, а потом увидел улицы, город, как он преобразился с этого момента. То есть, я перестал ощущать себя стоящим возле раковины перед льющейся из крана воды, я просто стал созерцать город с высоты птичьего полета, как кадры кино.

Люди исчезли, ночь, снег, фонари, их свет не движется, он застыл, ветра нет, только белые редкие хлопья весят в воздухе. А по улицам медленно проезжают странные черные прямоугольники. Как в детских страшилках про гробик на колесиках. Вот это нечто похожее на те детские сказки неспешно катится по улицам через остолбеневший мир и словно сам звук в этом мире застыл. Я знаю, что он постоянно звучит, но в то же время его нет. Я парю над проводами, разглядываю дома, окна, некоторые окна разбиты, в других стекло треснуто, все кажется заброшенным, покинутым, но фонари горят и все замерло. Я начинаю всматриваться в черные прямоугольники, ползущие по дорогам, и проваливаюсь в кошмар.

В другой раз, я ехал в троллейбусе в центре города. Мне нужно было отвезти какие-то документы по маминой просьбе. Я стоял в конце салона, смотрел в боковое окно, день, вокруг полно людей и машин. Я рассматривал проезжающие в соседней полосе автомобили, мои мысли витали где-то далеко. В какой-то момент мое внимание привлекло нечто странное, что расположено на заднем сидении машины, которая ехала в параллельной полосе, немного впереди. Сначала я видел это неотчетливо, как какое-то бесформенное пятно кирпичного цвета, потом я начинал различать необычные очертания. Я видел демона с бурой кожей, его спину, из которой в обе стороны расходились крылья прозрачные перепончатые, напоминающие крылья летучей мыши.

Сгорбленная спина, лысый затылок, головы почти не видно. Периодически его тело пронизывала конвульсия, поза его от этого не менялась, только было заметно, как слегка передергивало крылья. Я видел их, каждую линию, каждую складочку. Мне не хотелось, чтобы он поворачивал голову. Как только я осознал эту мысль, он словно почувствовал мой взгляд и начинал медленно оборачиваться.

Мне стало очень страшно, я не хотел, чтобы он это делал. Я почувствовал, как мир тут же стал меняется. Как хрупкая реальность начала рассыпаться на осколки. Почти что звон этих осколков стоял в моих ушах. Он поворачивал голову, а я почти падал в обморок от ужаса. Не было лица, брызги, искры, вспышки летели в разные стороны, словно его голову взорвали. Это Хранитель, это очередная его ипостась. Я снова погрузился в свой приступ. Я едва был способен закончить дела и вернуться домой.

Элла

Глава 10. Песчаный человек.

На моих запястьях красовались два вытатуированных браслета из тибетских символов. Дядя Петя не подвел и выполнил свою работу. Он не обещал, что это поможет, объяснив, что в настоящей тибетской традиции на тело не было принято наносить символы, но использование знаков и заклинаний в повседневной жизни, считалось надежной защитой от злых духов. Так же он рекомендовал читать перед сном определенные комбинации слов или слогов. Я выполняла все его советы. С огромным интересом слушала его рассказы о восточных традициях.