Текст книги "Мексиканская месть"

Глава VI
«Целомудренная Сусанна»

Судно, к которому так смело подошли контрабандисты, был бриг в девяносто тонн, чрезвычайно изящный, очень легкий и, должно быть, прекрасный на ходу; он был содержим в совершенной опрятности и выглядел как игрушка.

Хотя этот бриг и был коммерческим судном, но на нем были две коронады на носу и четыре медные каменнометницы на корме, что придавало ему воинственный и приятный вид.

Капитан, загоревший толстяк с умным выражением лица и серыми прехитрыми и плутоватыми глазами, принял дона Маркоса с выражением самой искренней дружбы и, пожав ему несколько раз руку, увел в свою каюту.

Дон Альбино по знаку, сделанному ему контрабандистом, последовал за ним в каюту капитана.

Когда за ними затворилась дверь, дон Маркос сказал:

– Капитан Гишар, позвольте мне представить вам сеньора дон Альбино, одного из лучших моих друзей.

– Я очень рад, – весело ответил капитан. – Теперь же, господа, садитесь и позвольте мне предложить вам по стакану старой французской водки, которую мы разопьем, беседуя.

– Я с удовольствием принимаю ваше предложение, капитан, – сказал дон Маркос, – я давно уже знаю вашу водку и чем более ее пью, тем более она мне нравится.

– Право, вы прекрасно выразились, – сказал капитан, ставя на стол бутылку и три стакана, которые он тотчас же и наполнил.

– За ваше здоровье, господа! – добавил он.

Они чокнулись и выпили. Капитан Гишар был старый морской волк, который в продолжение двадцати лет обошел все берега Тихого океана, ловко занимаясь контрабандной торговлей; его бриг «Целомудренная Сусанна» был известен во всех портах от Вальпараизо до Сан-Франциско, где он был грозою для таможенных и всех агентов фиска различных прибрежных республик.

Его капитан прославился как контрабандист и слыл пиратом. С первой встречи легко можно было узнать по его южному резкому произношению, когда он объяснялся на своем родном языке, что капитан Гишар был марселец старинного закала; кутила, хитрый, храбрый до дерзости, он говорил легко на всех наречиях пяти частей света; наконец, он пользовался прекрасной репутацией у своих многочисленных знакомых и умел выйти сухим из воды в самых опасных и деликатных обстоятельствах. Поэтому купцы, прибегавшие к нему, почитали его бесценным помощником в тех случаях, в которых они доверяли его честности товары значительной ценности.

– Что слышно нового на берегу? – спросил капитан, поставив свой стакан на стол и с удовольствием прищелкнув языком…

– Право, не много; что может доходить до нас? – ответил дон Маркос.

– Это правда, вы совершенно отказались от света. Ба! Ведь говорят же, что тот счастлив, кто ничего не знает.

– За ваше здоровье!..

– И за ваше! Свезены ли ваши товары?

– Пардье! Уже более двух часов как они на условленном месте, под охраной пятнадцати человек моих матросов. Я только ожидаю их возвращения, чтобы отправиться далее. Со вчерашнего дня я лавирую у этого мыса и клянусь вам, что сильно соскучился.

– Я понимаю это.

– Кроме проклятого кордонназо, который настиг меня около захода солнца и который чуть было не прибил меня к берегу.

– Да, буря была сильная, но теперь она стихла: вы можете на рассвете отправиться.

– Я надеюсь. Вы не пьете: за ваше здоровье!

– И за ваше! Скоро ли, капитан, мы увидимся здесь опять?

– Может быть, – сказал он с лукавой улыбкой, – скоро будет заработок в здешних водах для честных людей, знающих свое дело.

– Что это значит?

– Я знаю, что, – сказал он таинственно, – вы увидите…

В это время дверь каюты отворилась и в нее вошел офицер.

– А, вот и вы, господин Гурсо, – сказал капитан, – ну что, как идут наши дела?

– Да, капитан, на корабле все готово, но эти проклятые слитки тяжелы и их трудно уложить.

– Не хотите ли вы выпить стакан?

– От этого нельзя отказываться, капитан; меня дьявольски мучит жажда, у меня в горле пересохло, как от северо-западного ветра.

– Гм! Оно у вас почти всегда так бывает, господин Гурсо… За ваше здоровье!

– И за ваше взаимно, капитан и общество, – ответил почтенный моряк, одним залпом проглатывая полный стакан.

– Не желаете ли вы чего-нибудь сказать мне?

– Да, капитан, – ответил он, поглаживая рукой усы. – На W. 1/4 S.W. показался корабль.

– Да? И что это за корабль?

– Бриг. Его маневры кажутся подозрительными; можно подумать, что он держит на нас.

– Оставьте, море для всех, это широкий Божий путь; только наблюдайте за ним и ежели он слишком близко подойдет, дайте мне знать.

Господин Гурсо поклонился и вышел.

– Гм! – произнес капитан. – Бриг в виду в это время года; что вы о нем думаете, дон Маркос?

– А вы, капитан?

– Пардье, это мне кажется подозрительным; не «Искупление» ли это?

– Вы прямо угадали, капитан Гишар.

– Гадкое дело! – воскликнул капитан, ругнувши испанским провансальским языком, которым он говорил в настоящее время. – Уверены ли вы в этом?

– Вполне; я наблюдаю за ним со вчерашнего вечера.

– Ага, так это «Искупление», – продолжал он, потирая руки, – все ли им командует капитан Ортега?

– Ежели только правительство не заблагорассудило сменить его в продолжение последних двух суток. Без всякого сомнения, что этим бригом командует он.

– Эх! – произнес странным акцентом капитан. – Мне хотелось бы переведаться с капитаном Ортега; мне нужно свести с ним старый счет, и вам также, дон Маркос, ежели я не ошибаюсь?

– Это правда, – ответил глухим голосом контрабандист.

– Ну, это пахнет экспедицией!

– Мы проданы дону Ремиго Валдецу.

– Моему старинному другу, управляющему таможней, – сказал весело капитан, – хорошо же, мы посмотрим.

– Не думаете ли вы вступить с ним в бой?

– Да! А неужели вы полагаете, что я дозволю зашвартовать себя?

– Я этого не говорю; но вы могли бы уйти, на «Искуплении» восемь коронад и прицельная пушка на носу.

– Ну что это для меня? – ответил капитан, пожимая плечами. – У «Целомудренной Сусанны» есть клюв и когти, дон Маркос, и да хранит нас Бог! Ежели нас атакуют, мы станем защищаться; к черту гвадалупцев[3]3
  Прозвание, данное мексиканцам.


[Закрыть]; говорю это не в обиду вам, и за ваше здоровье, также за здоровье вашего друга, дон Маркос.

Стаканы вновь были выпиты и налиты для последнего тоста; потом капитан и его гости вышли из каюты.

Начинало уже рассветать; на темном небе потухали одна за другой звездочки, на горизонте показывалась уже беловатая полоса, предвещавшая рассвет; на далекой полосе голубых волн ярко-красный отблеск, предвозвестник солнечного восхода, предвещал, что это светило вскоре появится и согреет природу своими живительными и величественными лучами.

В это время сквозь густое облако тумана, которое скрывало его, стал мало-помалу показываться легкий бриг, и наконец он появился на расстоянии не более четырех узлов с наветренной стороны от «Целомудренной Сусанны».

Это был прекрасный корабль, легкий и быстрый на ходу, с красивым и стройным кузовом, с высокими мачтами, кокетливо наклоненными к корме; его оснастка была в прекрасном порядке и хорошо осмолена, его паруса были хорошо зарифлены, к тому же грозные жерла восьми небольших коронад, которые выглядывали с правого и с левого борта, и длинная восемнадцатифунтовая пушка, стоявшая в носу, означали даже и тогда, когда на большой мачте не висело сигнального фонаря, что это судно было крейсерское, назначенное для наблюдения берегов.

Ветер был такой легкий, что бриг едва подвигался вперед…

– Это, действительно, «Искупление», – весело сказал капитан. – Что ему надо?

При этом странном восклицании лица, стоявшие близ капитана, не могли удержаться от смеха.

– Слушайте, господин Гурсо, – продолжал капитан, – прикажите продолжать нагрузку слитков; но так как все знают, что может произойти, то прикажите зарядить пушки и вынести ружья на палубу; сколько людей останется у нас наверху?

– Тридцать пять человек, капитан, потому что пятнадцать человек съехало на берег в шлюпке и в большой лодке.

– Это верно. Скажите же, дон Маркос, не знаете ли вы, велик ли экипаж на «Искуплении»?

– Семьдесят человек, капитан.

– Это значит – только вдвое против нашего. Дело уладится. Вы останетесь ли на судне?

– Конечно, ежели вы пожелаете этого.

– Я очень буду рад. Сколько привели с собою людей?

– Пятнадцать отважных молодцов.

– Такое же именно количество матросов я послал на работу. Видите, все прекрасно улаживается.

– Господин Гурсо, когда все слитки будут свезены на борт, вы зашвартуете шлюпку дона Маркоса у кормы. Вот это так дело. Юнга, принеси бутылку: не мешает выпить водки. Господин Гурсо, прикажите раздать порции водки экипажу; это ободрит их.

Эти различные приказания, отдаваемые с быстротой, свойственной капитану, были мгновенно выполнены.

– Я боюсь только одного, – продолжал капитан, – что ветер не скоро подымется; при попутном ветре я задал бы гонку моему любезному собрату, капитану Ортега.

– В этом отношении вы можете быть покойны, капитан Гишар, – ответил дон Маркос, протягивая руку к Петатланскому церро. – Видите ли вы это круглое облако над горою? Не пройдет и часу, как засвежеет такой ветер, какого вы только можете пожелать.

– Дай Бог, друг мой, – сказал капитан, – тогда все пойдет прекрасно; меня только тревожат мои бедные матросы, которые съехали на берег; но я придумаю средство, чтобы они возвратились на борт.

Вдруг бриг принял воинственную осанку; множество сабель, пистолетов, ружей, топоров и пик были разложены у мачты; матросы расхаживали с необыкновенным воодушевлением. Храбрые люди давно уже знали своего капитана, они знали, что эти приготовления были сделаны не для одного виду и что они вскоре сцепятся с красивым бригом, который так небрежно подходил к ним.

Подобно всем галлам, капитан Гишар был готов драться во всякое время; запах пороха был приятно упоителен для него, и как только он находил случай подраться, он не упускал его, опасаясь, что не скоро ему представится к этому новый случай.

В этот раз, кроме его задорного и злобного расположения, капитан имел серьезный мотив подраться с капитаном Ортега, так как капитан Ортега, которому мексиканское правительство поручило наблюдение за берегами для ограничения контрабанды, несколько раз преследовал «Целомудренную Сусанну», всеми средствами препятствовал ее торговле и причинял ей значительные убытки.

Но между тем до настоящего дня никогда «Искупление» и «Целомудренная Сусанна» не сходились так близко.

Как будто по безмолвному соглашению оба суда, казалось, постоянно избегали стычки, последствия которой могли быть весьма серьезными; поэтому они показывали вид, будто бы избегали встречи, и ограничивались при своих неоднократных встречах на берегах легкими перестрелками на суше или на лодках.

В этот раз капитан Гишар решился сразиться с этим беспокойным наблюдателем, который упорно преследовал его и не дозволял ему мирно заниматься своей торговлей.

Между тем ненависть или скорее соперничество, существовавшее между ним и капитаном Ортега, не помешало французу узнать качества «Искупления», напротив, он отдавал ему полную справедливость и восхищался с наивной откровенностью моряка, как необыкновенным судном.

– Клянусь! – сказал он дону Маркосу. – Какое прелестное судно! Как бы мне хотелось им командовать. Как оно стройно, кокетливо и красиво. Оно построено в Бордо, Марселе или Нанте; там только могут строить такие кузовы как этот. Какая разница между ними и этими тяжелыми английскими и голландскими байдарами! Я очень люблю «Целомудренную Сусанну», но клянусь, ежели я когда-нибудь захвачу «Искупление», тогда никто не догонит меня.

Дон Маркос и дон Альбино слушали с улыбкой эти слова, которые капитан обращал более к себе, чем к своим гостям, и в которых он невольно, как это случается всегда, когда в увлечении громко высказывают свои мысли, высказывал свои проекты в случае стычки, к несчастью весьма вероятной, с «Искуплением».

Ветер все более и более свежел, паруса мексиканского брига наполнялись слегка; его курс становился шибче, он быстро подходил к контрабандному судну.

Вдруг на горизонте появилось солнце, и в это же время бриг выбросил мексиканский флаг и сделал выстрел.

– Хорошо! – сказал капитан Гишар. – Он решился сказать нам свое настоящее решение.

– Капитан, какой прикажете поднять флаг? – спросил шкипер Гурсо.

– Поднимите французский флаг! – крикнул капитан. – Покажем этим неучам, что мы не боимся их, и, подняв флаг, сделайте выстрел, для того чтобы показать им, что и у нас есть порох.

Почти вслед за этим приказанием широкий трехцветный флаг взвился на мачте брига и раздался одновременно выстрел из пушки, глухо пронесшийся над волнами.

Вызов был принят.

«Искупление» все подвигался вперед. «Целомудренная Сусанна» все еще лежала в дрейфе, матросы спокойно перевезли последние слитки плята пина, даже не взглянув ни разу на судно, нарушавшее их коммерческие операции.

Прошло с четверть часа; в это время во взаимном положении обоих судов не произошло никакой значительной перемены; бриг мексиканский вышел на наветренную сторону и лег в бейдевинд.

Таким образом, оба судна неподвижно стояли один против другого.

По маневру мексиканского судна можно было легко заключить, что ежели капитан его не струсил, то во всяком случае пришел в нерешительность при виде гордого хладнокровия своего противника.

Контрабандисты весело следили за всеми движениями крейсера.

Наконец показалось, что корабль решился на что-то: была спущена лодка, и несколько человек сошло в нее. Эти люди были вооружены саблями и ружьями.

Лодка отчалила и направилась к «Целомудренной Сусанне».

Капитан навел свою подзорную трубу на эту лодку, улыбнулся и, обратившись к своему лейтенанту, дал распоряжение:

– Господин Гурсо, закройте груды оружия, которые лежат под мачтой; не надо показывать мексиканцам, что мы приготовились к бою; пусть приготовят трап для того, чтобы подать его прибывающим гостям.

Отдавши эти приказания, капитан ушел на корму.

– Право, они сошли с ума, – сказал он дону Маркосу. – Знаете ли вы, кто едет к нам?

– Сознаюсь вам в том, что я не узнал их, – ответил тот.

– Ни более ни менее как почтенный капитан Ортега и его достойный аколит, дон Ремиго де Вальдец, управляющий таможней.

– Не может быть! – воскликнул дон Маркос.

– Ничего не может быть вернее, вы сами увидите это. Эй! – крикнул он лейтенанту. – Пропустите на борт одних только офицеров, понимаете ли вы, господин Гурсо?

– Слушаю, капитан, – ответил старый моряк.

Француз взглянул на подплывшую лодку.

– Они пристают, – сказал он. – Господа, сойдите под палубу; надо, чтобы они не видели вас. Позвольте мне принять наших гостей; когда наступит время вашего появления, я предупрежу вас.

Дон Маркос и дон Альбино не возражали против этого; признавая всю справедливость этого решения и пожав руку капитану, они спустились в помещение матросов, в котором собрались и прочие мексиканские контрабандисты.

На палубе остался только один капитан и половина экипажа брига.

Моряки, казалось, сильно были заняты оснасткой, которой они притворно занимались самым миролюбивым манером.

Наконец мексиканская лодка пристала к бригу.

Это была большая лодка, на носу которой стояла каменометница; ее экипаж состоял из двенадцати гребцов, вооруженных саблями и ружьями.

Двое мужчин в мундирах сидели на корме.

Господин Гурсо, увидав лодку, готовую пристать к борту брига, наклонился:

– Сеньоры, мне приказано пропустить на борт только одних офицеров.

Один из двух мужчин, о которых мы уже сказали, высокий, с угловатыми манерами и косыми глазами, сказал потихоньку что-то своим матросам и обратился потом к лейтенанту:

– Хорошо, милостивый государь, взойдут только одни офицеры.

Господин Гурсо спустил трап, не отвечая, оба офицера взошли по нему, и через несколько секунд они были уже на палубе.

– Я желаю переговорить с командиром этого судна, – сказал офицер, начавший уже разговор, и это был не кто иной, как капитан Ортега.

– Командир у себя в каюте, – ответил господин Гурсо, – я буду иметь честь провести вас к нему.

Капитан Ортега, осмотрев всю палубу и не открыв ничего подозрительного – так хорошо были приняты контрабандистами все меры предосторожности, сказал:

– Пойдемте.

– О ком я должен доложить? – спросил невозмутимо господин Гурсо.

– Доложите о капитане Ортеге, командире брига мексиканской конфедерации «Искупление», и о сеньоре доне Ремиго Вальдеце, управляющем таможней.

Глава VII
Капитан Гишар

Капитан Гишар воспользовался несколькими минутами, которыми он мог располагать; в то время когда мексиканцы, после доклада господина Гурсо, вошли в каюту, они застали его наклонившимся над картой, разложенной перед ним и, по-видимому, сильно занятым рассматриванием ее.

Когда ему доложили, он быстро выпрямился и, поклонившись обоим офицерам, с улыбкою сказал:

– Милости просим, господа, какому счастливому случаю обязан я вашим приятным посещением?

Оба мексиканца с изумлением переглянулись; они были озадачены этим радушным приемом.

– Милостивый государь, – ответил капитан Ортега, – мое имя, так же как и имя этого господина, мне кажется, должны бы разъяснить вам, чем мотивируется наше посещение.

– Нисколько, господа, уверяю вас, – продолжал марселец как можно ласковее. – Потрудитесь сесть, вам подадут закуску, – добавил он, дернув сонетку.

Появился господин Гурсо; капитан Гишар сказал ему несколько слов по-провансальски; этого языка, к своему несчастью, мексиканцы не понимали.

– Извините, капитан, – сказал дон Ремиго, маленький толстяк с прыщеватым лицом, – мне кажется, что мы не понимаем друг друга.

– Что это значит, милостивый государь? – спросил у него марселец, спокойно свертывая свою карту.

– Потому что, по-видимому, – продолжал управляющий, – вы принимаете нас за друзей, которые делают вам визит.

– Не враги ли вы?.. – ответил насмешливо капитан.

Юнга принес стаканы и бутылки. Француз спокойно налил стаканы.

– Рекомендую вам эту водку, господа, – сказал он. – Это настоящий старый коньяк. Имею честь пить за ваше здоровье.

– Приступим к делу, милостивый государь, – сказал капитан Ортега, отталкивая стакан, который ему подавал марселец, – мы прибыли к вам не для обмена комплиментов.

– А зачем же вы пожаловали сюда, господа? – ответил капитан, гордо выпрямляясь.

– Мы прибыли сюда для осмотра вашего корабля.

– Для осмотра моего корабля! – возразил со смехом марселец. – Ну полно шутить, господа, лучше выпьем.

– Капитан Гишар, – сказал мексиканский офицер гордо, – напрасно вы стараетесь провести нас: вы контрабандист, даже в эту ночь вы не только получили контрабандный товар, но и свезли его.

– Вы так полагаете, командующий? – спросил он насмешливо.

– Мы получили достоверные сведения; вам нечего более притворяться, контрабандная шлюпка, с которой экипаж и теперь еще на вашем борту, пришвартована к корме; это поличное.

Капитан Гишар для успокоения себя попивал из стакана коньяк.

– Вы напрасно отказались от этой водки, честное слово, она превосходная.

Мексиканский офицер гневно топнул ногой.

– О!.. – воскликнул он, сжимая кулаки. – Вы просто насмехаетесь над нами.

– Пардье, – ответил капитан, – долго же вы этого не замечали.

Ответ был жесток. Капитан Ортега проглотил его и побледнел от бешенства.

– Капитан! – крикнул он, хватаясь за свою шпагу. – Я объявляю ваш корабль военнопленным.

– Каково!.. – сказал капитан, не переставая смеяться. – Так ex abrupto, без предварения вы берете меня в плен?

– Да, милостивый государь, – ответил командующий с трагическим жестом.

– Боже мой! Какие забияки эти мексиканцы! – сказал капитан, пожимая плечами с состраданием. – Знаете ли вы, кто теперь в плену, почтенный командир? Это вы и этот господин! Вы как глупцы – глупо бросились в расставленные мною сети. Разве вы не знаете, что между Францией и Мексикой возгорелась война? Здесь нет более контрабандистов; вы находитесь на французском судне, капитан которого не только вас берет в плен, но и через четверть часа овладеет вашим бригом. Ежели за это время ваш бриг не сдастся, вы будете повешены, господа, клянусь вам честью. Ко мне все остальные!

Дверь в каюту немедленно отворилась, и не успели еще мексиканские офицеры осмотреться, как они были обезоружены и выведены на палубу.

«Целомудренная Сусанна» была под парусами, она далеко оставила уже за собой мексиканский бриг, все еще лежавший в дрейфе, экипаж которого был весьма изумлен странным маневром французского судна.

Мексиканская лодка, швартов которой нечаянно развязался, тащилась на буксире за бригом.

Капитан Ортега тотчас же понял, в каком неприятном положении оказался он.

Что же касается до дона Ремиго Вальдеца, не очень храброго от природы, то он считал уже себя почти что повешенным.

Капитан Ортега держался лучше и не обнаруживал своего испуга, а только размышлял о том, чем разрешится его ошибка.

Мы должны пояснить в нескольких словах, как капитан Ортега отважился отправиться таким образом на борт судна и отдаться в руки человека, характер которого он прекрасно знал.

Тайну экспедиции контрабандистов продал, конечно, за деньги дону Ремиго Вальдецу перебежчик.

Управляющий таможнями тотчас же условился с капитаном Ортегой, чтобы не только захватить товар, свезенный на французское судно, товар на громадную сумму, но и овладеть бригом, чтобы этим освободить мексиканские берега от отважного контрабандиста, который долгое время эксплуатировал их.

Вследствие этого была устроена засада в то время, когда французы производили перевозку, и именно в то самое время, когда их лодка подходила к берегу, она внезапно была окружена таможенными и весь экипаж был взят в плен без выстрела, потому что атака была произведена быстро и французы, застигнутые врасплох, не успели взяться за оружие.

По условиям, заключенным между ним и его поручителями, капитан Гишар принял на себя ответственность за целость товаров, которые он должен был провезти тайно. Потеря товара означала для капитана Гишара разорение; кроме того, надо сказать, что у таможенников было пятнадцать человек аманатов, которые обеспечивали жизнь капитана Ортега и дона Ремиго Вальдеца в случае, ежели бы капитан Гишар не согласился сдать свой бриг и задумал задержать на нем мексиканских офицеров.

Итак, меры предосторожности прекрасно были приняты командующим, и как ни отважна была та выходка, которую он сделал, но в ней не было ничего необыкновенного.

С другой стороны, несмотря на выказываемое спокойствие, капитан Гишар совершенно не был так покоен на счет своей лодки и бывшего на нем груза; поэтому, притворяясь тем, что он был готов дать отпор, он решился не доводить дела до крайности.

Следовательно, положение мексиканских офицеров не было так отчаянно, следовало только поступать осмотрительно.

А между тем, по правде, ежели бы капитан Ортега знал, что ему придется ведаться с таким отважным человеком, каким был храбрый марселец, то он не рискнул бы так необдуманно отправиться к нему на борт.

– Все наверх! – скомандовал капитан Гишар. – Мы переменим галс. Господин Гурсо, прикажите приготовить два швартова.

При этой команде, произнесенной с такой холодностью, по пленным пробежала дрожь. Эти снасти очевидно предназначались для того, чтобы отправить их в вечность.

Капитан Ортега сделал несколько шагов для того, чтобы подойти к марсельцу.

– Вы хотите переменить галс, капитан? – сказал он ему вкрадчиво.

– Да, – возразил тот насмешливо, – разве это беспокоит вас?

– Нисколько, капитан.

– Мне хотелось бы подойти к вашему бригу, который слишком отстал позади, хотя он наконец решился следовать за нами.

– Как вам угодно, капитан; но только прежде чем вы прикажете этот маневр, мне хотелось бы сказать вам несколько слов.

– Я согласен, любезный господин, говорите, я слушаю вас.

– Извините, но мне кажется, что нам было бы удобнее в вашей каюте, чем здесь.

– О, не хотите ли вы исповедаться? – спросил он и громко захохотал.

От этой грубой шутки по телу бедного управляющего пробежала нервная дрожь; офицер же не смутился.

– Может быть, – ответил он с хитрой улыбкой.

Капитан, казалось, раздумывал.

– Пойдемте, – сказал он наконец.

И сошедши со шканцев, он направился к своей каюте, куда за ним последовали его пленные.

– Садитесь, и поговорим, – продолжал он, затворяя дверь. – Что хотите вы сказать мне?

– Я хочу сделать вам предложение, капитан, – ответил ему мексиканец.

– Хо, хо!.. – произнес капитан. – Предложение; оно должно быть очень выгодным, чтобы я принял его. Но все равно, расскажите; ничто так не усиливает жажду, как разговор; согласны ли вы с этим мнением?

– Вполне, – ответил офицер, подавая свой стакан, который француз налил до края.

– Теперь рассказывайте, я слушаю вас, – сказал капитан.

– Сеньор Гишар, – продолжал мексиканец, – прежде всего позвольте мне искренно извиниться перед вами. Я не знал вас; теперь я вижу, что вы, действительно, храбрый и отважный капитан.

– Да, да, – ответил тот, улыбаясь, – я пользуюсь этой репутацией на берегу; но продолжайте, пожалуйста, и прямо к делу.

– Дело вот в чем: какой выкуп требуете вы за возвращение нам свободы? – произнес он отчетливо.

– Гм! – произнес капитан, почесав за ухом. – Сознаюсь вам, что я не вижу никакой надобности возвращать вам свободу; так как вы в моих руках, то я предпочитаю оставить вас у себя; вы меня сильно мучили в последнее время, любезный господин.

– Боже мой, это потому, что мы не были знакомы, вот и все; не понимали друг друга, знаете ли вы…

– Знаю, знаю, – перебил он, – но почему же вы желаете изменить настоящее положение?

– Это не я, – с живостью произнес офицер.

– Но тут и вы участвовали; между тем, мне кажется, что десять процентов, которые я предлагал вам, составляли порядочную сумму, и вам следовало бы принять ее.

– Конечно, это было бы прекрасно; дон Ремиго сказал мне только о пяти, и вы согласитесь со мною…

– О, дон Ремиго! – воскликнул капитан. – Так вы, таким образом, обманываете вашего товарища!

– Но… – пролепетал управляющий.

– Молчите, милостивый государь, – сказал грубо офицер, – вы поступили бесчестно!

Бедный управляющий склонил покорно голову перед гневным взором офицера. Офицер продолжал:

– Ну, постараемся понять друг друга; я возвращу вам людей ваших и ваши товары, которые я захватил.

– Вот как! – произнес капитан, с гневом закусывая губы. – Вы захватили мою лодку?

– Боже мой, да, – сказал он просто.

– Далее? – продолжал капитан.

– Как далее? – воскликнул он с притворным удивлением.

– Да, этот выкуп я нахожу довольно скудным вместе с бригом вашим.

– Но он еще не взят.

– Нет, но его возьмут через час.

Эти слова были произнесены жестким и до того сухим голосом, который не допускал комментарий. Капитан встал.

– Допустим, что вы возьмете бриг, – продолжал офицер.

– Я непременно возьму его, – сказал он отчетливо.

– Хорошо. Вы возьмете его, и что же вы сделаете с ним?

– Слушайте, – сказал капитан, садясь опять, – о делах надо говорить серьезно, не правда ли? Я не более как негоциант, и для меня желательнее всего заключить с вами условие: мои условия будут не тяжелы; вы можете согласиться или не согласиться на них, это ваше дело.

– Ну расскажите их, – сказали оба пленника с некоторой надеждой.

– Вот они: во-первых, вы возвратите мне мою лодку, моих людей и мой товар.

– Хорошо, – сказали они.

– В этот раз товары будут перевезены сухим путем франко.

– Принимаем.

– Всякий раз, когда я буду нагружать или разгружать товары на этом берегу, я буду платить вам постоянную пошлину по семи процентов на вас обоих.

– Вы обещали десять.

– Может быть, но теперь более семи я не дам.

– Хорошо; мы принимаем.

– Вот бумага, перья, чернила; вы сейчас же составите мне двойной контракт, в котором должны быть упомянуты все условия и который будет подписан обоими вами.

– К чему этот письменный контракт?

– Для того чтобы вас повесили, ежели вы вздумаете обмануть меня, – сказал он грубо.

– Боже, что за мысль! – воскликнули они.

– Принимаете ли вы?

– Хорошо, пишите.

Они тотчас же приступили к делу; когда они окончили, капитан внимательно прочел контракт, тщательно обдумал каждое выражение, потом он сложил оба контракта и положил их к себе в карман.

– Все ли? – спросил капитан Ортега.

– Нет еще, – возразил он, – я хочу узнать еще имя того человека, который изменил нам.

– Это относится к дону Ремиго.

– Он называется дон Стефано Лобо, – сказал глухо управляющий.

– Благодарю вас, господа, вы свободны, то есть то, что вас сейчас же свезут на берег и вы сдадите мою лодку доверенному от меня человеку, который отправится с вами.

– А кто же отправится с нами? – спросил офицер.

– Вы узнаете его, – ответил лукаво капитан, дернув за сонетку, – это дон Маркос.

Капитан Ортега побледнел как полотно; он вынужден был опереться о перегородку каюты, для того чтобы не упасть навзничь, но, тотчас оправившись, сказал глухим голосом:

– Хорошо.

Вошел господин Гурсо.

– Возвратите им их шпаги; они свободны. Спустите лодку мексиканцев и свезите их на берег. Господа, я оставлю вас на некоторое время.

Он вышел из каюты и приказал юнге позвать дона Маркоса.

Тот тотчас же явился.

Капитан передал ему в нескольких словах все, что происходило в каюте, и передал ему двойной контракт.

– Вот вам пропускная, – добавил он, – действуйте как вам заблагорассудится. Я сделал все, что от меня зависело, остальное относится к вашей компетентности.

– Благодарю вас от души, – произнес дон Маркос, – благодарю; вы дарите мне теперь более чем жизнь, это мщение.

– Будьте благоразумны, мой друг, не забывайте того, что меня не будет с вами для того, чтобы помочь вам.

Дон Маркос отвел его в сторону, и они беседовали несколько минут с воодушевлением.

– Хорошо, – сказал наконец капитан Гишар, – так как вы требуете этого.

– Я вас прошу, мой друг, – ответил дон Маркос.

– Это дело решенное.

– Капитан, – сказал, приближаясь, господин Гурсо, – все готово.

– Поднимитесь на мачту и подайте сигнал, чтобы лодка брига подошла; вы, мой друг, – добавил он, обращаясь к дону Маркосу, – сойдите в вашу лодку, и до свидания; через час я пришлю к вам моих экс-пленников. Хе! Хе!.. – произнес он, потирая руки. – Мне кажется, что теперь они в наших руках.

И, вновь пожав руку своего друга, он возвратился в каюту.

– Господа, – сказал он, обращаясь к мексиканцам, – ежели вы хотите съехать на берег, то вас ожидают.

– Хорошо, любезный капитан, мы готовы, – ответил командир.

– Я приказал спустить вашу лодку; я предполагал, что вы дадите некоторые поручения вашему экипажу.

– Благодарю вас, капитан; мне, действительно, нужно отдать некоторые приказания.

Разговаривая, они вышли на палубу. Капитан наклонился над бортом.

– Вот и лодка спущена, – сказал он, – господин Гурсо, позовите патрона, командир желает переговорить с ним.

Капитан Ортега закусил себе губы, сознавая, что его намерения угадали, он поневоле вынужден был действовать откровенно; казалось, что марселец угадывал сокровеннейшие его мысли.