Текст книги "Родина дремлющих ангелов"

ГУСТАВ ВÓДИЧКА
РОДИНА ДРЕМЛЮЩИХ АНГЕЛОВ

Посвящается маме и папе

ОТ АВТОРА

Большую часть этой книги я написал в лихие девяностые. С годами стоило что-то изменить или переписать заново. Но я решил оставить всё как есть. Каждое время должно жить в своих текстах.

Р.S. В авторском переводе на украинский язык книга называется «Земля замріяних янголів».

ПРЕДЕЛЫ РАЯ

РОДИНА ДРЕМЛЮЩИХ АНГЕЛОВ

Украина – это капище[1]1
  Капище – языческое культовое сооружение.


[Закрыть] невозмутимых мудрецов. Наш главный религиозный ритуал – упорное ожидание бесплатного чуда.

Говорят, что под лежачий камень вода не течёт. Украинцы с этим не согласны. Мы триста лет сидели сиднем в центре Европы и ждали «самостийности». Бог не выдержал такой наглости и свершил чудо. Удовлетворённые результативностью своей религии, мы ожидаем других чудес. Например, процветания и благополучия. При этом нас не пугает время и кратковременность жизни. Мы ведём себя, как бессмертные люди, которым не падает на голову кирпич, но зато падают мешки с твёрдой валютой.

Украинцы – это нация, полностью лишённая комплекса неполноценности. Из всех видов ожидания мы избрали самую зрелую философскую форму. Как индивидуумы с окончательно сложившимся представлением о мире, мы вгоняем окружающую жизнь в понятные нам алгоритмы развития. Всё «зная», мы пребываем в постоянном ожидании, опираясь на заготовленные ярлыки. Очередной парламент для нас – ничто. Очередной премьер для нас – никто. Флот – это то, что делится само по себе. Гривна – это рубль. Свинья – это сосед. А сало – это продукт.

Активные деловые люди в наших глазах выглядят, как озабоченные меркантильные дураки, лишённые традиционной украинской духовности. А с другой стороны, они подтверждают ожидаемые нами чудеса. Не двигаясь с места и не предпринимая каких-либо усилий, мы наблюдаем за переменами вокруг: нашествием иномарок, строительством новых магазинов, появлением диковинных товаров. Мы смотрим на всё это, как на закономерное следствие своих ожиданий. Теоретически у нас всё есть. Главное – этого дождаться.

Незыблемость тихого украинского рая очевидна. Турки с москалями приходят и уходят, а девочки с веночками и дедушка с бандурой пребывают вечно. Свою главную религиозную песню мы сделали государственным гимном. «Згинуть наші вороженьки, як роса на сонці» – то есть сами по себе… «Запануєм і ми, браття, у своїй сторонці» – то есть когда-нибудь, сейчас нам не до этого. «Ще на нашій Україні доленька доспіє» – другими словами, сытый украинец незрелыми плодами питаться не привык.

Для нас судьба – это не факт настоящего времени, а нечто до сих пор несуществующее. Всё, что с нами происходит, не имеет никакого значения, потому что в каждом украинском доме обитают монахи похлеще буддийских, знакомые с невиданным чувством нирваны.

Нам странно наблюдать за поведением американцев, англичан, французов, русских и так далее. Они постоянно лезут в мировую историю, что-то декларируют, «выпендриваются», нападают на соседей. То есть ведут себя, как ущербные люди. Сидя на пороге своей хаты, которая с краю, мы медленно жуём галушку и не можем понять, чего это немцы постоянно лезут к нам во двор. Может, они нам завидуют? Этих гансов не разберёшь: то они корову забирают, то гуманитарную помощь суют. Складывается впечатление, что весь мир танцует перед нами на задних лапах и пытается привлечь к себе внимание. Наверное, окружающие нас народы не могут догадаться, что нам на них даже плевать скучно.

Украина самодостаточна. Это российскую птицу-тройку постоянно гоняют или на Аляску за снегом, или в Порт-Артур за мордобоем. А нашим задумчивым волам ходить некуда и незачем, ну разве что в Крым за солью.

Украинская философствующая душа не приемлет резвых нордических мыслей или поступков. Ведь ожидание чуда – это сложнейшая внутренняя практика. Она не позволяет нам отвлекаться на суетное.

Только хрущи, которые «над вишнями гудуть», имеют право тревожить нас по вечерам. Нас бессмысленно чем-либо соблазнять. Изначально поместив себя в центр Вселенной, мы существуем в ином измерении. Нам не нужна целеустремлённость. Мы сами являемся целью. Мы ни в ком не испытываем нужды, но в нас нуждаются все: варяги любили у нас пожить, татары – поживиться, Петр I не мог без нас построить Петербург, его дочь не могла спать без нашего мужчины. Сталину мы помогали охранять лагеря, а Гитлеру – воевать. У нас так много чудотворного здоровья, что даже Чернобыль мы согласились взять на себя.

Мы запросто помогаем решать проблемы соседям, потому что своих проблем у нас нет. Люди наблюдательные это давно заметили. Русский писатель Иван Бунин был яростным хохломаном. Он неустанно повторял, что украинцы – это абсолютно реализованная, эстетически совершенная и гармонически развитая нация. Что ничего подобного в мире больше нет. Бунин, конечно, не ошибся.

Украинцы превосходны не в своём умении ожидать, а в том, что они сами являются чудом. Как совершенные создания, мы ничего не создаем. Откровенно проявленная гениальность обиженного «кріпака» Шевченко – это неприятное исключение, подтверждающее правило: совершенство в декларации и развитии не нуждается; оно помогает развиваться только тому, что существует за его пределами. Украинские священники, писатели, поэты, художники, политики, полководцы, режиссёры, актёры, певцы, конструкторы, учёные, изобретатели, умельцы вечно разъезжают по миру и объявляют себя русскими, американцами, турками, поляками, французами – кем угодно, чтобы бедные, ущербные народы имели повод гордиться собой.

Украина – родина дремлющих ангелов. Её безмолвное ожидание наполняет чудесами планету. Её нельзя завоевать, поработить или уничтожить. Она не чувствительна к событиям. Её жизнь не протекает и не происходит. Она вне событий и времени. Она не помнит свой день рождения и не знает своего возраста. Она сама себе достойный собеседник. Ей не с кем спорить и нечего доказывать. Для неё уже всё произошло.

СПРАВКА ЗЕМЛЕМЕРА

История мира – это победа Человека над Землёй. И только история Украины – это победа Земли над Человеком.

От Бога всем досталось понемногу: немцам – колбаса, французам – лягушки, британцам – королева, неграм – бегемоты, индусам – точка на лбу, а украинцам – третья часть всех запасов чернозёма.

Этим примечательным фактом мы часто и нагло гордимся, упуская из виду, что изобилие в таких масштабах равноценно катастрофе. Голуби, живущие на элеваторе, от тяжести раскормленного тела теряют способность летать и служат пищей всем, кому не лень.

Конечно, с виду мы не похожи на людей, избалованных сладким и жирным. Однако сытость у нас в крови. С каменного века люди, проживающие на территории Украины, могли не думать о завтрашнем дне. Кочевнику и земледельцу здесь редко приходилось отдыхать, потому что редко приходилось напрягаться. Всего было вдоволь, и жадность у нас определялась позой тела. Кто хотел больше – тот на карачках стоял дольше.

Излишек продуктов у нас порождал целые общины ленивых романтиков. Можно было годами, почёсывая пузо, любоваться звёздами где-нибудь на Запорожье и думать о вечном…

Эту лавочку тихо прикрыли, но романтиков меньше не стало. Ситуация напоминала застольную сцену: водка, салат, колбаса и реплика: «Ребята! Зачем нам ходить на улицу, у нас же всё есть».

Стратегия выживания, в прямом смысле, лежала под ногами. Семьями и в одиночку украинцы могли спокойно жить на отдалённых хуторах, не испытывая нужды в соседях. Плодородие земли и замкнутое натуральное хозяйство гарантировали длительную автономию. Общинная жизнь для нас была вынужденной мерой для совместной обороны и, как правило, весьма непрочной.

К примеру, у древних египтян без совместного общинного труда на урожай рассчитывать не приходилось. Строительство оросительных систем требовало усилий множества людей и организаторских талантов. Отсюда вытекали порядок, бюрократия, империя, пирамиды и прочая дрянь, от которой романтики дохнут.

Именно этого добивались большевики в 33-м. Ведь главное чудо советской империи – не полёт человека в космос, а умерший от голода украинец. Грандиозность этой операции поражает воображение. На огромной территории в каждый дом, сарай и ямы врывались люди с целью забрать даже помои. Это мистика в чистом виде. Украинцам доказали, что надежда на силу земли не спасает, а гробит.

Уроков мы не извлекли. Нас радует не консерватория, а домашняя консервация. Наше массовое выживание на шести сотках без применения спецтехнологий – оскорбительный вызов всему цивилизованному миру. Нам начихать на все валютные фонды. Для украинца валюта – это не цифры в компьютере, а запасы в погребе. Ядерное наследство здесь, конечно, ни к чему…

Нация определилась – лучше летом ползать на карачках, чем зимой ходить в штыки. Каждый сажает, что может: американцы – наших премьеров, а мы – картошку. Причём картошку у нас сажают все, начиная с министра культуры и заканчивая прачкой.

Это явление давно вышло за пределы разумной необходимости. Украинское огородничество превратилось в своеобразный культ с ритуалом жертвоприношения. Когда, не считаясь с расходами, состоятельные люди нанимают рабочих следить за фамильными грядками, – это уже не издержки человеческого фактора, а зловещий триумф чернозёма.

Источник изобилия сделался причиной нашей болезни. Прямо посреди огородов мы строим космические корабли, на которых некуда летать, собираем танки, на которых не воюем, и воспитываем гениальных людей, в которых не нуждаемся.

Весь мир порывается туда, где ещё не был. И только нам хочется туда, где нас уже нет: на тёплый, утопающий в зелени хутор, где будут «мама молодая и отец живой». Мы, ленивые набожные романтики, крылатые бездельники земного рая, не можем поверить, что земля нам давно не помощник. Польские и турецкие труженики, которых мы регулярно вешали, сегодня выглядят сильнее нас. Неужто и в самом деле труждающийся достоин пропитания? А нам так долго верилось, что пропитания достойны только мы!

Где-то за пределами Украины на камнях, песке и болоте выросли страшные сказочные царства, в которых за деньги тепло и вода… Они желают, чтобы и мы заплатили. Как будто украинцы способны забыть тысячелетнюю Божью благодать ради занятий кредитными процедурами.

Мы же понимаем, что суетный труд не для нас, и, если вареники сами в рот не залетают, значит, погода нелётная.

Сдаваться нельзя и терпеть бессмысленно. Остаётся землю закатать асфальтом и начать новую жизнь. Морковка расти не будет… Зато романтики смогут ходить строем, рисовать мелом и кататься на роликах.

ДУХ СТЕПОВОЇ ФОРТЕЦІ

Один сучасний український патріот мріяв побачити запорожців часів Хмельницького. Бідолаха не знав, що ці славні запорожці могли скарати на горло усіх наших патріотів, націоналістів, депутатів, демократів і гуманістів разом.

Жаль, що немає машини часу. Нашому щирому українцю добрий урок не завадить. Запорожці були б раді прийняти нового прибульця. Його б нагодували і дали роботу десь біля свиней. А вже трохи згодом, за доносом свідків, нашого прибульця узяли б під арешт. Його спіймали б на тому, що він з ранку й на ніч не читає молитов, не так хреститься і не знає Символу віри, хоча запевняє, що сам православний. У протоколі спеціальної комісії було б зазначено, що «сумнітільна особа» була визнана носієм невідомої форми «поганського зловір’я». Таку людину, звичайно, чекали довгі катування та ганебна смерть. Наприклад, протестантів запорожці топили.

Сьогодні абсолютна більшість з нас навіть не підозрює про свою повну відірваність від національної духовної традиції. Милуючись архітектурою українських храмів, ми й гадки не маємо, що там відбувається. Ми не знаємо, що таке таїнство та обряд. Не можемо назвати основи віровчення і не знайомі з церковним життям. Ми не маємо православного світогляду і максимум на що здатні – освятити сало на Пасху. За таких обставин вижити в козацьку епоху було неможливо.

Тоді людина мусила чітко визначитися стосовно власної віри і своєю поведінкою підтверджувати зроблений вибір.

На територіях війська запорізького проживання іновірців без спеціального дозволу суворо заборонялось. Можна було придбати документи, вивчити чужу мову та звичаї, але видати себе за православного майже неможливо. Православ’я пізнається зсередини. Запорожці могли викрити іновірця практично одразу. Під час простої розмови православний оперує специфічними поняттями, які відомі тільки своїм.

Віробайдужа людина в принципі не могла прижитися серед січового лицарства. Щоденний побут запорожців підкорявся церковним вимогам, які неможливо витримати поза вірою. Спільне життя в казармі не дозволяло приховати своїх уподобань. Тут кожного було видно. Ніхто не міг уникнути виконання щоденних молитовних правил та церковної служби. Спільне харчування не дозволяло порушувати православні пости, які займають майже половину календарних днів. Запорожці мусили добровільно утримуватись від статевого життя на протязі багатьох років і часом довічно. Окреме проживання в паланках постійно контролювалось і часто було більш суворим, аніж у самій фортеці.

У січовій церкві правилось щодня за чернечим чином. При читанні Євангелія козаки до половини виймали шаблі з піхов на знак своєї готовності захищати Православну віру. Вони любили порівнювати себе з мальтійцями і багато в чому були справді схожі з релігійним орденом.

Подібно до будь-яких православних людей, запорожці відрізнялись один від одного рівнем власного благочестя. Однак кожен з них був відвертим носієм православного містичного досвіду. Січовий лицар не міг уникати головних церковних таїнств – сповіді та причастя. Інакше це одразу ж помітили і вжили б відповідних заходів. Тоді не було секретом, що приймати причастя без страху Божого та віри небезпечно для життя. Отже, залишалось або щиро прийняти віру, або тікати геть.

Вивчати українську історію поза православним розумінням немає сенсу. Не можна логічно пояснити вчинки людей, які замість державності та добробуту шукали вічного спасіння.

Між нами та козацькою культурою пролягає не просто час, а радикальна різниця принципу буття. Освічений сучасний інтелігент міг би вразити запорізьку громаду своїм «скотоподобієм». Суспільство, яке ми створюємо, з точки зору запорожців, це світ «бісоводімого народу». Наш закон про релігію та фантазії стосовно прав людини могли викликати у кошових товаришів бажання різати всіх підряд.

Для степового лицаря земне життя було тільки мистецтвом помирання заради життя вічного. Коли одного разу запорожцям довелось супроводжувати звільнених з кримського полону православних українців, частина людей забажала повернутися назад. їм сумно було покидати місця, до яких вони вже звикли. Запорожці відпустили бажаючих, а потім відрядили спеціальний загін і всіх винищили. Для них це був надійний спосіб врятувати християнську душу від вічної загибелі. Козаки свідомо йшли на цей гріх, поступаючись своєю совістю заради спасіння ближнього. Глянувши сьогодні на український хрещений люд, який забув, де храм стоїть, вони зробили б з нами те ж саме, проливаючи при цьому гіркі сльози.

В одному селі під Києвом збереглася старовинна козацька церква. Вона діяла без перерви понад трьохсот років. Але з двох тисяч дворів на недільну службу приходить не більше десятка старезних пенсіонерів. Навряд це можна списати тільки на радянську владу. Може, ми здавна мріяли бігати за комсомольцями, тільки боялися козацького гніву.

Незважаючи на церковне відродження та активну відбудову храмів, загальна кількість практикуючих православних в Україні лишається мізерною.

Нам страшно йти за козаками, бо як сьогодні утопити протестантів, всі води вийдуть з берегів. Уже не сяде мученик за віру на палю обабіч дороги. Там тісно від голих дівчат. Ми уже не можем наздогнати останнього п’яничку січового, що читав акафісти напам’ять. Коли криваві розбишаки співали на кліросі псалми – дух степової фортеці лякав лукавих за морями.

Тепер вже нікого боятися. Ми хочемо спокійно жити за своїми поняттями, де Бог, наче казка, церква, як пейзаж, і козаки, як залишки народного фольклору.

ПРЕСТОЛЬНАЯ ОДА

Московия нуждается в сочувствии. Ей не суждено повзрослеть. Она обречена пожизненно оставаться неуравновешенным подростком, которому не терпится быть значимым. Её отношения с Киевом – это типичный конфликт капризного малолетки с терпеливым родителем.

Каждый московит на клеточном уровне помнит о своём происхождении, и его любовь к Малороссии больно переплетается с претензией на место хозяина в родительском доме. Как и всякий жаждущий взрослости ребёнок, Московия примеряла мамину бижутерию, пробовала косметику, облачалась в отцовские одежды, хвасталась его старыми наградами и воровала в пыльном кабинете запретные книги с картинками.

Любой психолог знает, что это нормальное явление. Когда человек хочет быть на кого-то похожим, он начинает с присвоения его личных вещей, подражает его голосу, жестам и потом уже не видит разницы между собой и объектом подражания. Стоит кому-то подчеркнуть: «Я – киевлянин», – московит тотчас пожимает плечами и задаёт вопрос: «А в чём разница?» Несмотря на очевидные различия, Московия давно утратила способность их замечать. Логика и здравый смысл здесь не работают. Только глубинные образы, рефлексы и чувства.

Вся история Московии – это нагромождение подростковых комплексов, погоня за несбыточной мечтой быть взрослой, уважаемой личностью, имеющей собственных детей. Игнорируя неразвитость своих детородных органов, она активно играет в «дочки-матери» со всеми, кто её окружает. Ей тяжело смириться с мыслью, что она всего лишь часть плодовитой жизни славянской империи Киевской Руси.

В понятии «великоросс» скрывается избалованный недоросль Митрофанушка, которому остро хочется чего-то очень взрослого, например женитьбы. Московия постоянно бросается в тинейджерские крайности, периодически увлекаясь иностранщиной, вызывающими, яркими аксессуарами гигантомании, спиртной бравады, суицидной демонстративностью и надругательствами над родительскими святынями, привычками и традициями. Порывы её незрелых страстей изредка сменяются любовным экстазом и уважением родительских прав.

Киевская Русь всё принимает как должное, снисходительно любуясь своим буйным ребёнком. Она безропотно отдавала ему всё, что он просил, незаметно делала щедрые подарки и даже освоила его молодёжный сленг.

Когда Московии запретили безраздельно хозяйничать в родительской комнате, она вдруг ощутила дискомфорт. Делёж семейного имущества понятен ей только на уровне юридических умозаключений, но абсолютно неприемлем на уровне духовном. Правдами и неправдами она продолжает рваться в запертые апартаменты и требует к себе внимания. Но Русь хочет другого. В её солидном возрасте воспитание несовершеннолетних – занятие утомительное и опасное. Она намеревается пожить немного для себя, покуда дом ещё не сгорел от пиротехнических фантазий молодого любознательного экспериментатора.

Что из этого всего выйдет? Киеву придётся нести ответственность за тех, кого он создал и выкормил. Московия же будет по-прежнему стоять на его пороге и дышать в затылок перегаром. Обладание костями былинного Ильи Муромца стоит недёшево. Справедливо размахивая счетами за коммунальные услуги, Московия получает некоторое удовлетворение. Но семейные дрязги – процесс бесконечный. Наследникам необходимо иметь наследство и родословные документы. Поэтому у Киева небогатый выбор. Чтобы сохранить своё достоинство, он обязан соответствовать своему легендарному прошлому. Имперский дух его престола снова должен протягивать взоры.

Внезапное возрождение Киевской Руси накануне третьего тысячелетия следует воспринимать как мистический феномен, которому надлежит сыграть колоссальную роль в новой мировой истории.

Этого пока никто не ощущает. Киев ведёт себя глупо, скучно и безобидно. Тем не менее это всего лишь видимость.

В скором времени Киевскую Русь ожидает мощный духовный взрыв. Подкреплённый диктатурой разума, он сметёт всё наносное и одряхлевшее. Престольный город станет генератором новых чувств, в орбиту которых будут втянуты многие европейские народы. Московия, как и прежде, будет выполнять функцию могучего спутника, покорного непреодолимой силе притяжения киевских вершин.

Вопреки своему желанию нам не избавиться от предначертанной миссии. Способ, которым мы обрели независимость, отчётливо указывает, что мы не выбирали своей судьбы. Это она выбрала нас.

Восстание киевской духовной империи приурочено грядущим геополитическим передвижкам, в которых ведущую роль будут играть не техногенные монстры, а энергетически планетарные центры, одним из которых является Киевская Русь.

Мы не можем точно знать, как это будет происходить, но это произойдёт неизбежно. И нет смысла копаться в библейских пророчествах. Вечные города не задают вопросов, они только отвечают. Пусть наши ответы терзают маленьких – это поможет им сделать открытие.