Текст книги "Повседневная жизнь Вавилона и Ассирии. Быт, религия, культура"

Нам мало что известно о правлении Ашшурбанапа-ла после 639 г. до н. э., за исключением того, что ситуация для Ассирии становилась все более серьезной. Когда в 626 г. Ашшурбанапал умер, место на троне этой страны занял некий Набопаласар, опиравшийся на поддержку халдеев в Вавилонии, хотя преемники Ашшур-банапала, Ашшур-этель-илани и Син-шаришкун, видимо, частично сохранили власть в некоторых уголках южного царства. Но Набопаласар заключил союз с мидянами, и его окончательный успех в Ассирии был почти неизбежен.

В самом конце Ассирия нашла неожиданного союзника в Египте, державе, которая не могла благосклонно взирать на возможную передачу торговых путей Ближнего Востока, которые до сих пор контролировала Ассирия, на милость таких непредсказуемых людей, этих выскочек мидян и халдеев. Поддержка Египта, однако, пришла слишком поздно, чтобы восстановить старый порядок, и в 612 г. до н. э. Ниневия пала. Остатки ассирийской армии вместе с ее египетскими союзниками оказали последнее сопротивление в Кархемише в 605 г. до н. э., но лишь встретили свое поражение. Ассирийскую державу ждал неизбежный конец.

В это время умер Набопаласар. Его сын и преемник Навуходоносор II, служивший главнокомандующим у своего отца, был талантливым полководцем с большим опытом. Он взял в свои руки остатки Ассирийской империи и распространил свою власть до границы с Египтом. Он хорошо известен своими двумя нападениями на Иерусалим (в 597-м и 587 гг. до н. э.) и депортацией евреев в Вавилонию. На самом деле это были лишь отдельные случаи в борьбе Навуходоносора за установление своей власти на территории, которую новая египетская династия собиралась считать своей собственной сферой влияния. В то же самое время мидяне расширили свое государство, которое стало включать в себя прежнее царство Урарту и большую часть Малой Азии.

Рис. 16. Карта Ассирийской империи

Нововавилонская империя, как обычно называют империю, основанную Навуходоносором, экономически страдала от того, что мидяне теперь контролировали торговые пути с далекого Востока, которые проходили через прежнее царство Урарту и Малую Азию на запад. Стараясь исправить это, правители нововавилонского царства пытались распространить свою власть на юго-запад, чтобы извлекать пользу из торговых путей, идущих из Аравии. Мы уже видели, что Навуходоносор предпринимал шаги к тому, чтобы установить контроль над всей Сирией и Палестиной, и в более поздние годы его правления есть доказательства того, что он безуспешно пытался вторгнуться в сам Египет. Его второй преемник Нериглиссар был, вероятно, побуждаем похожими экономическими мотивами, когда он предпринял военный поход в Малую Азию (как раз перед 556 г. до н. э.). Однако именно последний нововавилонский царь Набу-наид (Набонид) (555–539 гг. до н. э.) делал самые решительные попытки поставить свою империю на более прочную экономическую основу. Большую часть времени своего правления он провел в западной Аравии, где он основал цепочку военных поселений вдоль так называемого «пути ладана» из Таймы в Йасриб (современная Медина).

Ко времени воцарения Набонида отношения между Вавилонией и мидянами серьезно ухудшились, и в первые годы своего правления Набонид благосклонно относился к некоему принцу, который поднял восстание против мидийского царя. Этим принцем был Кир Персидский. Но как только Кир взял под свой контроль Мидийскую империю, он продолжил свою экспансионистскую политику, которая быстро привела его к столкновению с Вавилонией. Благодаря блестящим полководческим способностям ему удалось в 547 г. до н. э. подчинить себе всю Малую Азию до греческих поселений на западном побережье, а затем он захватил восточную часть Ассирии, которая попадала в сферу влияния Вавилона. Началась война, и Кир по широкому фронту вторгся в Вавилонскую империю. Общественное мнение всего цивилизованного мира в то время отражено в Книге Исайи (14: 1, 4), где еврейский пророк провозглашает Кира избранником Бога. Положение Набонида было значительно хуже. Даже в Вавилонии он был непопулярен отчасти из-за экономических трудностей, с которыми столкнулась страна, а отчасти из-за его попыток провести религиозную реформу. И когда Кир, наконец, пошел на Вавилон, у него уже было много приверженцев в городе. Вавилон потерпел от него поражение в 539 г. до н. э.

Персидская империя, в которую в 525 г. до н. э. вошел Египет, теперь превышала по протяженности любую империю, существовавшую до нее, и в этой империи Вавилония и Ассирия образовали всего лишь одну провинцию. Но вавилонская и ассирийская культура не переставала оказывать свое влияние, и помимо всего прочего персидское искусство (рис. 17), гражданское управление и военная наука были многим обязаны своим вавилонским или ассирийским корням. Вавилон был если не политической, то, безусловно, административной и культурной столицей всей Персидской империи.

Рис. 17. Персидские бронзовый и серебряный браслеты

После 500 г. до н. э. Персидская империя вступила в конфликт с Грецией, и этот конфликт продолжался с перерывами до тех пор, пока в 331 г. до н. э. великий Александр Македонский не сверг власть персов в сражении при Арбеле, а затем отправился дальше раздвигать границы своей власти до рубежей Индии. Если бы Александр остался жив, он бы осуществил свое желание основать всемирную империю со столицей в Вавилоне, но его безвременная смерть в Вавилоне в 323 г. до н. э. в возрасте тридцати двух лет привела к тому, что завоеванные им территории были разделены между его полководцами. Восточные провинции, включая Вавилонию и Ассирию, в конечном итоге достались Селевку I (301–281 гг. до н. э.). При Селевке Вавилония и Ассирия попали под усиливающееся эллинское культурное влияние, и на аккадском языке, который был уже вытеснен арамейским языком как языком повседневного общения, уже даже и не писали. Исключение составляли тексты на религиозные и астрономические темы. Древняя культура Вавилонии и Ассирии была мертва, и будущее было за Палестиной, Грецией и Римом.

Глава 3
Жизнь при дворе Амореев

В конце 1933 г. французские археологи начали раскопки в местечке Тель-Харири в среднем течении Евфрата в восточной Сирии, продолжали их до конца 1938 г. и возобновили их снова после войны. Вскоре подтвердилось, что в этом месте располагался древний город Мари, уже известный нам по клинописным документам, найденным в других местах. Здесь правила могущественная династия. Было найдено большое количество клинописных табличек. Самой важной находкой был архив из приблизительно 13 тысяч табличек, обнаруженный в 1936 г. Другим замечательным открытием были остатки огромного дворца, в котором, как оказалось после окончания раскопок, было почти 300 комнат. Он занимал площадь около шести акров, то есть столько же, сколько шестьдесят или семьдесят приличных пригородных домов вместе с садами. Степень сохранности стен была удивительно хорошей для здания, которому четыре тысячи лет. Некоторые из оставшихся стен имели высоту до 16 футов с хорошо сохранившимися дверными проемами. Археолог, руководивший раскопками, смог даже написать, что многие хозяйственные помещения дворца, такие, как кухни, ванны и кладовые, могли бы и сейчас функционировать почти без какого-либо ремонта (рис. 18). На некоторых стенах, покрытых штукатуркой, все еще можно было увидеть оригинальные настенные росписи (рис. 19).

Рис. 18. Терракотовая ванна из Мари

Теперь очевидно, что этот дворец был разграблен в начале 2-го тысячелетия (в действительности это сделал Хаммурапи из Вавилона приблизительно в 1760 г. до н. э.). Клинописные документы из Мари пролили много света на жизнь того времени. Они дают нам информацию не только о положении на международной арене как раз накануне разграбления города, но также об истории жителей дворца, рисуя нам картину – часто очень подробную – их личной и общественной жизни.

Рис. 19. Настенная роспись в Мари

Представьте себе город, лежащий за крепкой оборонительной стеной. Самой заметной, выделяющейся издалека постройкой, как и в большинстве городов Месопотамии, был зиккурат, или огромная храмовая башня, возвышавшаяся, наверное, на 150 футов над равниной, у подножия которой стояли несколько храмов. Недалеко от зиккурата раскинулся огромный дворец, о котором мы уже говорили. Этот дворец был, конечно, не просто царской резиденцией, а административным центром, из которого направлялась вся работа, которую мы бы назвали государственной и дипломатической службой. Этим объясняется наличие во дворце Мари тысяч писем, а также административных и юридических документов. Говоря современным английским языком, царский дворец этого периода следует считать скорее Уайтхоллом, нежели Букингемским дворцом. Но даже это не охватывает все функции дворца Мари. Одна его часть представляла собой деловой центр со складами, куда купцы могли поместить свои товары, а другая, вероятно, служила казармами, по крайней мере для части военного гарнизона, постоянно расквартированного в Мари. Мари был также и военным складом, и, возможно, во дворцовых двориках хранилось такая техника, как стенобитные орудия и осадные башни, до той поры, пока они где-нибудь не понадобятся. Дворцы, выполнявшие функции, схожие с теми, что и у дворца Мари, существовали и в других главных городах царства, хотя и в меньшем масштабе.

Естественно, часть дворца Мари составляли личные покои и парадные апартаменты самого царя. В воображаемое нами время царем был Ясмах-Адад, младший сын Шамши-Адада. Судя по переписке, которая велась между ним, его старшим братом и его строгим старым отцом, Ясмах-Адада, видимо, считали немного легкомысленным и недостаточно ответственным. Безусловно, мы видим, как он попадает в неприятные ситуации, из-за ошибок в выполнении своих официальных обязанностей, но, как мы увидим, было столько всего, за что он должен был отвечать, что случайный промах был вполне простителен. Несмотря на недостатки, которые его отец и старший брат, возможно, видели в нем, между членами семьи существовали сильные узы привязанности. Так, в одном письме мы находим, что Шамши-Адад очень настаивает на том, чтобы Ясмах-Адад приехал к нему в город и провел там пару недель, а старший брат Ясмах-Адада много раз изо всех сил старался выручить его из неприятного положения.

В письмах, которыми обменивались Ясмах-Адад, его отец и брат, есть намеки на то, что Ясмах-Адад любил хорошую компанию. Если это действительно было так, то у Ясмах-Адада была масса возможностей предаваться своему пристрастию, так как в любое время при его дворе постоянно находились сотни людей. Сюда входили члены его собственной семьи, заезжие послы, постоянные дворцовые чиновники, министры и распорядители, гарнизонные офицеры и высокопоставленные должностные лица из других городов, временно находящиеся в Мари. Здесь были также женщины различных категорий от жен до храмовых проституток, но у последних, вероятно, были свои собственные покои, и они не общались с мужчинами, когда те занимались своими делами днем.

Немногое известно о реальном распорядке дня во дворце в этот период. Кажется вполне очевидным, что каждое утро царь собирал придворных на аудиенцию, на которой присутствовали чиновники и послы, имевшие к царю дела. Здесь министры царя читали ему письма от отца, или брата, или от иноземных правителей, или от частных лиц. Вероятно, многие письма читали вслух при всех, хотя, судя по содержанию других, они, очевидно, были предназначены только для царских ушей. Иногда правитель, состоявший с царем в переписке, мог дать своему послу фиктивное письмо, полное всяких банальностей, чтобы оно было прочитано на публике, а истинное послание посол должен был передать главному царскому министру в приватной беседе в подходящий момент. Еще одной обязанностью царя на такой публичной аудиенции было улаживание правовых споров. Серьезные иски, решение которых чиновники считали слишком важным или слишком трудным для себя, передавались царю, чтобы тот принял решение.

Рис. 20. Религиозная церемония в Мари

Часть обычного дня царя, вероятно, занимали религиозные церемонии, так как в Древней Месопотамии царь всегда играл важную роль в государственной религии. Действительно, в какие-то периоды (не в это время) царя фактически считали богом. В ходе выполнения царем своих религиозных обязанностей от него могло потребоваться посетить тот или иной храм Мари или даже храмы в других городах царства, чтобы руководить церемонией или совершать определенные ритуалы. Это могло включать в себя такие действия, как принесение в жертву овцы, отчет богам о состоянии дел в государстве, получение одобрения богов или просто выражение почтения идолам. (Говоря о богах, мы включаем сюда и богинь.) Царю, безусловно, приходилось присутствовать на определенных пирах богов и, возможно, на их ежедневном приеме пищи. Здесь мы используем слова «пир» и «прием пищи» не метафорически, – это были настоящие приемы пищи с настоящей едой, которая в больших количествах ставилась на столы перед изображениями богов. Кто на самом деле ел эту пищу, мы можем только догадываться, но, без сомнения, жрецы и их семьи жили хорошо.

В более поздний период боги питались четыре раза в день: два раза основательно и два раза перекусывали, и разумно допустить, что так оно и было уже в тот период, который мы рассматриваем. Что же делали смертные во дворце? В этом мы не уверены, но нам точно известно, что один раз в день проходил официальный обед. Царь принимал в нем участие в компании заезжих сановников и некоторых своих собственных чиновников, и число обедающих за царским столом могло быть любым, от дюжины до сотни человек. Допускались ли на обед придворные дамы, не совсем ясно, но кажется вероятным, что они обедали отдельно. На эту мысль наводит сохранившийся перечень продуктов питания для «храмовых проституток, женщин гарема, певиц».

Рис. 21. Богиня из Мари

За обедом высокопоставленные гости были в специальных одеждах, подаренных им их царственным хозяином. Это было то, что на современном языке мы могли бы назвать «знак статуса», и среди тех, кому не оказали такой чести, возникало недовольство. В настоящее время наши сведения о том, что ели гости на царском обеде, явно односторонни. Во дворце были найдены перечни продуктов питания для царских обедов, и, так как они не содержат мясных блюд, можно было бы поспешно заключить, что весь двор состоял из вегетарианцев. Но на самом деле мы знаем, что говядину и баранину ели люди, которые могли их себе позволить. Вероятно, причина, по которой нет упоминаний о мясе, состоит в том, что во дворце был отдельный мясной отдел, у которого были свои списки, но их еще надо найти. Рыбу тоже ели, и некоторые виды рыбы пользовались особенным спросом. Среди других продуктов мы узнаем о существовании четырех видов «хлеба», из которых самым распространенным был пресный хлеб в виде тонких хрустящих лепешек, испеченных из непросеянной ячменной муки. Второй вид хлеба специально назван «дрожжевой хлеб», тогда как два других вида, вероятно, были похожи на то, что мы назвали бы кондитерскими изделиями, так как в них входили такие ингредиенты, как кунжутное масло и нечто, называемое «мед». Сомнение относительно последнего термина возникает оттого, что это же самое слово на аккадском языке иногда обозначает мед диких пчел, а иногда финиковый сироп. Из овощей, широко распространенных в это время, упоминаются огурцы, горох, бобы, растения, похожие на кресс-салат и чеснок. Встречался вид трюфелей, который считался большим деликатесом, и мы встречаем упоминание о корзинах трюфелей, которые были посланы царю. Самым распространенным фруктом был, конечно, финик, но часто упоминаются также виноград и инжир.

Что же касается напитков, то имелось и пиво, и вино (рис. 22). Пиво производили в самой стране, а вино нужно было ввозить из царств, расположенных на севере и северо-востоке. Правители некоторых царств очень гордились своими выдержанными винами.

Рис. 22. Винный погреб

По особым случаям устраивались придворные увеселения, на которых, без сомнения, ведущее место занимали слушание музыки и чрезмерные возлияния. Музыку исполняли специально обученные рабыни. Вероятно также, что поэты и певцы декламировали традиционные рассказы назидательного или развлекательного характера, такие, как басни, в которых финиковая пальма и тамариск или лиса и собака спорят о своих достоинствах. До нас дошли несколько сочинений, которые, вероятно, с этой целью были положены на музыку.

Теперь пора перейти от отдыха Ясмах-Адада к серьезным делам в его жизни. (Все последующие примеры царских обязанностей взяты из документов обсуждаемого периода, но некоторые из них на самом деле связаны с другими правителями, а не с Ясмах-Ададом.) Его личные обязанности были значительными и охватывали поразительно широкий круг вопросов. Чиновники и частные лица постоянно направляли царю различные дела для принятия решения. Например, корабль потерпел крушение на Евфрате, и зерно, которое он вез для дворцовых нужд, нужно было вытащить на берег. Как поступить с зерном и командой? Бык, предназначенный для дворца, стал таким жирным и тяжелым, что не мог стоять, и тем более его нельзя было пригнать в Мари. Чиновник стряхнул эту проблему со своих плеч и переложил ее решение на царя: «Пусть мой господин пришлет указания на этот счет». Другой человек написал царю, что колесница, которую дал ему царь, сломалась во время его поездок; не может ли автор письма получить замену? Царю сообщали, что стена в каком-то городе обваливается, а каменщика для ее починки нет; не может ли царь либо прислать каменщика для починки стены, либо врача, если произойдет несчастный случай. Был пойман лев, и, хотя никаких указаний от царя получено не было, его отправили в столицу на корабле из боязни, что он убежит. Умер дворцовый чиновник и оставил сиротой сына без средств к существованию; не будет ли царь так милостив, чтобы распорядиться на этот счет. Жена то ли сбежала от мужа, то ли была похищена и увезена в другую страну; не походатайствует ли царь перед зарубежным правителем насчет ее возвращения?

Другие проблемы, решение которых могло возлагаться на царя, носили религиозный характер. Так, один чиновник посылает сообщение от бога Дагана, который уже стал проявлять нетерпение оттого, что ему уже не первый раз не уделяют должного внимания: «Даган направил мне такое послание: «Пошли к своему господину, и в будущем месяце 14-го числа пусть будет совершено жертвоприношение». Царю также постоянно приходилось учитывать знамения, о которых ему сообщали. Религиозные деятели играли очень важную роль в любом городе или районе, и среди них прорицатели (то есть жрецы, которые избрали себе занятие предсказывать будущее в вопросах, касающихся интересов государства) считались почти незаменимыми. Действительно, в одном из своих писем брат Ясмах-Адада подчеркивает, что «не может существовать patum [отдельный административный район] без прорицателя». Процедура гадания, как правило, состояла в том, чтобы посвятить богу и принести в жертву овцу, а затем изучить ее печень и легкие. Полагали, что боги напишут свои намерения на органах овцы знаками, которые могут быть истолкованы посвященными людьми (рис. 23). О полученных таким образом знамениях должным порядком докладывали царю и, очевидно, принимали их всерьез. Некто пишет: «В городе Сагаратуме во время ежемесячного жертвоприношения и жертвоприношения моего господина я изучил знамения. Левая сторона «пальца» [выступающий кусочек органа] была расщеплена, средний «палец» легких остался слева. Это знак славы. Пусть мой господин будет счастлив».

Рис. 23. Глиняная модель внутреннего органа овцы

Знамения нужно было искать, прежде чем правитель или высокопоставленный чиновник отправится в поездку; прорицатели были также на службе в армии. Даже тактику воинских подразделений могли решать, опираясь на то, как прорицатели истолковали знамения. У нас имеется письмо, в котором в связи с распоряжениями по расположению войск особенно подчеркивается: «Пусть прорицатели взвесят знамения и решат, и, в зависимости от появления благоприятных знаков, 150 воинов уйдут или 150 воинов придут». Но несмотря на то значение, которое придавали знамениям, цари иногда были достаточно разумны или (с точки зрения прорицателей) настолько глупы, чтобы не обращать на них никакого внимания и полагаться на свое собственное суждение. Мы видим, что такая возможность признается чиновником, который, докладывая о предзнаменованиях, сообщил царю, что они не были благоприятны для некоего военного похода, и умолял царя обратить на них серьезное внимание. Тем не менее, он допускал, что царь может поступить, как он сам того захочет, и выразил свое желание сделать со своей стороны все, какое бы решение ни было принято. Такая независимость мысли, однако, не приветствовалась, и существовали предостерегающие сказки в виде легенд о несчастливой судьбе царей в старину, таких, как Нарам-Суэн из Аккаде, который был настолько глуп, что действовал вопреки знамениям.

Одной из самых больших забот царя, вероятно, было руководство его военачальниками и тем, что мы могли бы назвать государственной службой. Необходимо было иметь чиновников, чтобы управлять различными городами и районами, надзирать за сбором налогов (главным образом, натурой), регулировать орошение и поддерживать порядок; чиновники также были нужны и в армии. При отсутствии валюты, выпускаемой государством, не существовало никакого другого способа платить таким чиновникам, за исключением дарения им земельных владений. Таким образом, царю Мари приходилось делать распоряжения относительно этого. Способ, при помощи которого происходило такое распределение поместий, нередко становился причиной жалоб, и мы часто находим прошения к царям от тех, кто считал, что их несправедливо обошли в этом смысле. Типичная жалоба от раздосадованного военачальника выглядела так: «Ни зерна, ни поля не было мне назначено… Я не могу обрабатывать поле, я не могу питаться вместе с простыми воинами крепости. Я голодаю. Пусть мой господин назначит мне <что-нибудь>».

Формально задачей царя было назначать правителей городов, но на практике горожане могли сами выдвинуть своих кандидатов, и эти кандидатуры вполне могли быть приняты, особенно если это сопровождалось значительным подарком. Такую ситуацию мы находим в следующем письме:

«Своему господину Ясмах-Ададу так говорит Тарим-Шаким [высокопоставленный государственный чиновник]: «Баккум, человек [то есть правитель] города Тизраха отправился навстречу своей судьбе [то есть умер]. И вот граждане Тизраха пришли и говорят: «Пусть Кали-Ил <служит> посредником <над> нами». Более того, он доставил во дворец одну мину серебра в благодарность за то, что он будет назначен. Поэтому сейчас я посылаю Кали-Ила к моему господину. Пусть мой господин назначит его править Тизрахом и пусть примет от него одну мину серебра как должное».

Еще одной из многих формальных обязанностей царя было регулирование календаря. В течение всей истории Месопотамии используемый тогда календарь основывался на годе, состоявшем из двенадцати лунных месяцев. Так как средний интервал от одного новолуния до другого составляет двадцать девять с половиной дней, двенадцать лунных месяцев составляют 354 дня, что на одиннадцать с четвертью дней короче солнечного года. Таким образом, после трех лет лунный календарь будет на тридцать три и три четверти дня отставать от солнечного года, и понадобится «вставить в календарь» дополнительный месяц, чтобы более или менее выровнять его. Обязанностью царя было принимать подобные меры, хотя, разумеется, он не вычислял это лично, а его консультировали его астрономы.

Вероятно, самая тяжелая часть обязанностей царя была связана с его отношениями с зарубежными правителями, с разнообразными вопросами, начиная от побега жены от мужа и кончая войной. При дворе Ясмах-Адада всегда находились иноземные послы, а у него самого были послы при дворах других правителей. Некоторые из этих официальных лиц могли быть более или менее постоянными его представителями при каком-то дворе, тогда как другие были специальными посланниками, которым было доверено ведение переговоров по отдельным вопросам и которые переезжали от одного двора к другому, как того требовали обстоятельства. Естественно, у нас нет никаких записей о том, какие дела устно обсуждались между послами и царем; нашими источниками являются исключительно письменные документы, привезенные посланниками.

Отношения между дружественными правителями в основном сводились либо к торговле, либо к военной помощи. Цари оказывали друг другу военную помощь не только посредством прямого альянса, но также и в небольших военных операциях, одалживая друг другу войска. Такие одолжения предназначались только для ограниченных действий в какой-то конкретной экстренной ситуации, а так как в таких случаях тот, кто одалживает, и тот, кто берет в долг, склонны расходиться во взглядах на то, когда эта экстренная ситуация завершилась, то это часто вело к трениям. Так, мы находим следующие жалобы от правителя, который таким образом одолжил союзнику свои войска: «Раз бог уничтожил врага и настали холодные дни, почему ты удерживаешь слуг твоего брата?» Зима явно считалась сезоном, завершающим военные действия.

Цари в этот период часто посылали друг другу подарки, иногда в качестве искренних даров с целью установить или сохранить дружеские отношения. Так, мы видим, что царь Кархемиша посылает царю Мари в подарок вино. Царь Кархемиша очень гордился своим вином, и мы видим, что он пишет по другому поводу: «Если у тебя не будет хорошего вина… чтобы выпить, дай мне знать, и я пришлю тебе хорошее вино». В других случаях подарок был завуалированной формой торговли, так как в обмен ожидался ответный подарок. Если один из царей был скупым, то это, вполне вероятно, приводило к разочарованию. Так, мы видим, что один раздосадованный правитель, царь небольшого сирийского государства Катна, однажды решил, что совершил плохую сделку, и написал Ишме-Дагану, брату Ясмах-Адада, в связи с этим следующее:

«Об этом невозможно говорить! Но все же я должен высказать это, чтобы я мог облегчить свое сердце [почти «чтобы снять это со своей груди»]. Ты пожелал получить от меня – по твоей просьбе – двух коней, и я приказал послать их тебе. А ты теперь прислал мне двадцать мин свинца… Цена коня здесь у нас… 600 <сиклей> серебра [то есть десять мин серебра]. Но ты прислал мне всего лишь двадцать мин свинца».

Так как цена на свинец составляла всего лишь одну четырнадцатую от цены серебра, то для жалобы царя Катны были некоторые основания.

Купцы были важными членами общества, и царю в этот период иногда приходилось рассматривать их дела с иноземным правителем, чтобы защитить их интересы. Например, мы видим, что Ясмах-Адад пишет великому Хаммурапи в Вавилон о трудностях, которые постигли один из торговых караванов из Мари. Во что он пишет:

«К Хаммурапи обращаюсь я, Ясмах-Адад. Ранее твой брат [то есть автор этого письма, сам Ясмах-Адад] послал караван в город Тильмун. [Тильмун располагался далеко на юге Вавилонии, так что такому каравану пришлось бы пройти через территорию, подвластную Хаммурапи.] В положенное время этот караван пошел в обратный путь. Его задержал Или-Эбух [какой-то чиновник Хаммурапи] в <связи с> претензией по поводу колодца… Они благополучно привели этот караван к тебе в Вавилон…»

После этого Ясмах-Адад пишет, как он хотел бы, чтобы поступили с караваном.

Крестьяне так же, как и купцы, могли нуждаться во внимании царя. В такой стране, как Мари, где дождей было мало, пастбищ в отдельных районах часто не хватало, и царю приходилось распоряжаться относительно выпаса больших стад овец, принадлежащих ему или различным городам или храмам. Иногда, когда все складывалось особенно плохо, это могло привести к тому, что с соседним правителем приходилось договариваться о том, чтобы тот разрешил стадам пересечь его территорию на пути к лучшим пастбищам. Даже прямые военные действия иногда были связаны с сельским хозяйством, так как были времена, когда приходилось принимать меры к тому, чтобы предотвращать налеты на возделанные земли со стороны кочевых народов из пустыни.

Царь был последней инстанцией, отвечающей за безопасность страны в целом, так что, само собой разумеется, все чисто военные вопросы его государства находились под его прямым контролем. Обязанности царя в этой области конечно же включали в себя принятие мер против вторжения возможных врагов извне, а также поддержание гражданского порядка внутри государства. Для этих целей существовала постоянная армия из приблизительно 10 тысяч человек, поделенная на основные подразделения по 200 человек в каждом. Большая часть этой постоянной армии, около 4 тысяч воинов, обычно составляла столичный гарнизон. В случае большой тревоги постоянную армию можно было увеличить за счет набора рекрутов из племен или из числа горожан. Как часто бывает, воинская повинность такого рода не всегда пользовалась большой популярностью, и иногда приходилось применять энергичные меры убеждения. Мы находим один из самых сильнодействующих методов, который был предложен неким чиновником, писавшим царю, когда мужчины определенного района были призваны на военную службу, но не очень торопились с явкой. Чиновник, отвечавший за это дело, написал: «Если царь одобряет, то пусть убьют одного из виновных и отрубят ему голову, и пусть ездят с ней по тем городам… чтобы люди испугались, и тогда они быстро соберутся». Но рекруты не всегда собирались с такой неохотой. В другом письме чиновник, сообщая, что прибыли две группы рекрутов, написал, что среди них нет больных и вообще все в порядке. Действительно, как выразился чиновник: «В этом походе… не было никаких забот или чего-нибудь в этом роде, только смех и песни, как будто они находятся дома. Их боевой дух высок».

К царю поступали самые разнообразные подробности, имеющие отношение к вооруженным силам, не только доклады по таким широким вопросам, как реальные боевые действия с врагом, но даже такие дела, как попытка убийства одного военачальника другим. Он также, разумеется, получал донесения разведки о передвижениях войск в соседних государствах. Вот пример такого донесения:

«К своему господину Ясмах-Ададу обращается Варад-Син: «В месяц Тамхири, двадцать первого числа, вечером, пришло донесение из города Яндиха, в котором говорилось: «Войска человека [то есть правителя] Эш-нунны собираются в городе Манкисме».