Текст книги "Двойник Бога"

В голове у НЕГО неожиданно всплыло воспоминание Пейна.

Грязные ряды, где царит зловоние. Рынок…

А потом ОН увидел, как…

…на вертеле жарится целый кабан… Слуги носятся взад-вперед.

Все хотят угодить, потому что…

ОН стиснул зубы, но воспоминание ускользало, делаясь бесконечно далеким.

…в ЕГО руке кубок, полный вина…

…огромные столы заставлены изысканными яствами…

…его охотничий трофей, который сейчас…

ОН очнулся от боли, впившейся в виски отравленными шипами. Воспоминания Пейна смешивались с ЕГО воспоминаниями, делаясь одинаково далекими и нереальными.

В этом проклятом месте люди с тележками, особенно дети или даже младенцы с их мягкими косточками – и есть еда!

ОН сделал несколько шагов. Джордж шел следом. А потом обнаружил, что ОН исчез, двигаясь так быстро, что нельзя уследить. Сесиль дернула Джорджа за рукав.

– Что? – рявкнул Джордж.

Она надулась.

– Ну прости! – Джордж хлопнул по ручке тележки.

– Я понимаю, каково это. – Тихо сказала девушка.

– Да что ты говоришь? – Джордж злобно взглянул на нее.

Но она понимала – и это злило его еще больше.

– Пойдем, – Сесиль тронула Джорджа за руку.

– Куда?

– Мы зачем сюда приехали? – Она толкнула тележку. – Вот и давай купим что-нибудь.

Джордж ее не останавливал. Толкая набитую доверху тележку, он мучительно переживал свое горе. Кроме продуктов, Сесиль набрала кучу всего. Косметики, сувениров, свечей для именинников, журналов. Карманный тренажер, набор заколок, белье и джинсы… Джордж перестал следить, что попадает в корзину. От себя добавил несколько упаковок пива…

– Может, на кассу? – спросила Сесиль, когда в тележку ничего больше не помещалось.

ОН же оставил Джорджу кредитку или карточку – разве нет?

Джордж хотел было съязвить, но тут к ним подошла охрана.

– Давай за мной, парень, – один из охранников кивнул Джорджу, – тебя там ждут.

Сесиль двинулась за ним, но второй охранник помотал головой, указав на кассы. Оборачиваясь, Джордж увидел, что для девушки открыли отдельную кассу.

Сам он прошел с провожатым через служебный вход. Потом через подсобки. Миновали цех переработки и изготовления полуфабрикатов. И дальше – мимо дверей, за которыми виднелись развешанные на крюках свиные полутуши, вниз по пандусу. Наконец вышли на улицу с другой стороны супермаркета.

ОН стоял на рампе, к которой подъезжали для разгрузки огромные рефрижераторы. А вокруг него увивался человек в костюме с бэджем. Джордж ухмыльнулся. Прыгает, как заведенный. Как тот консультант в автосалоне…

Джордж оглянулся на охранника. Тот указал на НЕГО и ободряюще покивал. А тот, что прыгает вокруг НЕГО – бледновато выглядит. Как бы не вырубился.

Генеральный менеджер увидел достаточно. И как ОН жрет – тоже. Просчитать затраты на снабжение… организовать поставки… позаботиться о месте хранения… сделать дозаказ… О, Боже!

ОН даже не запачкался. Почти. Заметив кровавое пятно у НЕГО на щеке, генеральный менеджер протянул платок. Но не успел – ОН слизнул кровь. Менеджер застыл – хоть движение и было мгновенным, но он заметил достаточно.

Боже, эти острейшие зубы… и язык… он не может дотягиваться так далеко… а назад он будто вернулся сквозь кожу в… в… полную крови пасть! Как в воронку, куда через секунду провалится и это идеальное лицо и вся реальность. Сама его бывшая реальность…

Менеджеру казалось, что ОН постоянно преображается – неуловимо. Это сводило с ума. И еще запах: отвратительный – крови и сырого мяса, и перекрывающий его, словно парфюм на грязной коже, запах адских цветов с нотой гнили.

Сесиль не удивилась, что все товары ей достались бесплатно. Охрана даже помогла донести до машины. Ходить с НИМ по магазинам – сплошное удовольствие.

ОН приближался уже с целой свитой охраны и персонала. Джордж плелся в хвосте, разговаривая по мобильному. ОН отослал увязавшуюся за НИМ толпу легким движением руки и сел в машину. Джордж влез за руль. Воткнув ключ в замок зажигания, бросил на НЕГО быстрый взгляд. Черт! Сказать или нет? ОН зевнул, устроившись на сиденье поудобнее. Нет, лучше не надо.

Джордж только что разговаривал с отцом Натана. Да, блин, мы все еще вместе. И Том с нами… мы, собственно, у него сейчас. Идиот! А что было делать – вдруг они стали бы искать Натана в моем доме? А там в гараже – машина с разбитой фарой. Скажи ЕМУ! Все это само собой не рассосется. Ну да, и ОН решит проблему… О, черт…

Джордж еще раз посмотрел на НЕГО. Но ОН дремал под плавный ход машины. Темные очки сдвинулись, и Джордж видел ЕГО закрытые глаза – веки чуть подрагивали, готовые открыться в любой момент. Джордж вздохнул. Нет, не сейчас. Позже, быть может…

* * *

Том как сквозь туман услышал чьи-то голоса. Голова кружилась, затылок ныл, ноги и руки отяжелели. Открыв глаза, Том увидел, что лежит в кровати в своей комнате – одетый в пижаму.

Будто ему приснился кошмар. Будто.

Он не мог даже пошевелиться! От паники Том почувствовал, что задыхается.

Черт! Я вообще не могу дышать!

Он услышал голоса. Они доносились из комнаты напротив – через коридор Том видел, что там работает телевизор. Сесиль и Джордж болтали друг с другом как ни в чем не бывало, разгружая пакеты из супермаркета.

Эй, я здесь!

Вдруг Сесиль бросила пакеты и с радостным визгом устремилась к нему.

– Проснулся!

Ну почему она ведет себя, как девчонка – причем только со мной?

Они ворвались в комнату, довольные, сияющие, словно он был их желанным подарком.

– Наконец-то! – Сесиль обняла его за шею, целуя в щеку.

Далее пошла партия Джорджа:

– Ну ты дал, брат! Почти день в отключке!

Он уже по-хозяйски перебирал коллекцию дисков Тома, попутно включив телевизор и здесь.

Да что с ними? Травки накурились?

Джордж щелкал пультом. Местный новостной канал. Главная новость – кот, которого сняла с дерева спасательная команда.

Что с Натаном? В жопу Натана – спасите меня! Кто-нибудь! Ведь я не могу даже…

В комнату просеменила мать в сопровождении незнакомца.

Наконец-то! Хоть кто-нибудь.

Но они не обратили на него внимания, поглощенные беседой. Вернее, говорила только мать. А ее спутник лишь слушал – очень внимательно, как полицейский. У Тома на секунду вспыхнула надежда – и погасла.

Это не полицейский. Ни разу даже.

И внешность, и поведение выдавали в незнакомце птицу гораздо более высокого полета.

А вдруг это агент спецслужб? Или еще кто покруче… Ага, шишка из правительства… Здесь?

Высокий и стройный, с великолепной осанкой. Летний светлый костюм хорошо сидит, гармонируя с белой рубашкой, галстуком чуть темнее костюма, и легкими туфлями. В нагрудном кармане пиджака – солнцезащитные очки. Одет слишком глянцево – точь-в-точь, как мамочка хотела бы, чтобы одевался сам Том.

В черных, как вороново крыло, волосах незнакомца выделялась белая прядь. А лицо его было не просто красивым – совершенным. И в этом чувствовалось что-то неправильное.

Я будто ангела вижу. Ну да, только наряженного в светский костюм…

Том почувствовал озноб. В незнакомце ощущалось что-то хищное и злое.

Что-то знакомое.

А мама все говорила, говорила… Она нашла идеального собеседника.

Сейчас все хотят только говорить. Многие даже деньги платят, чтобы их выслушали! Неважно кто. Неважно, интересуясь сказанным или просто вежливо помалкивая.

– Прекрасный кофе, – сказал незнакомец.

Мама с улыбкой забрала у него чашку. Том вздрогнул, услышав его голос. Тот был под стать внешности.

Незнакомец подошел к кровати. Том заметил, что они уже остались одни. Мужчина посмотрел на Тома – и тот наконец увидел его глаза.

Зрачки с булавочную головку словно плавали в белесых озерцах тумана. Дрогнув, они расширились, как чернильное пятно в молоке. Том не смог бы отвести взгляда, даже если бы захотел.

Глаза приблизились. Том словно тонул в черноте ледяного озера. Слепящий холод проник до самого сердца. Это было невыносимо больно.

Он был таким маленьким – как песчинка, затерянная в пустыне вечности. Как капелька, вылетающая из набежавшей волны. Как крупинка мела…

Мел описывал круг, крошась. Круг замкнулся, довершив сложную фигуру с вписанными в нее символами – зловещую и смутно знакомую. Но его рукой словно водила чужая воля. Призрачное видение на грани сна и яви – фигура в плаще с капюшоном. Лицо скрывала тень, только светились глаза. Не глаза даже – скорее блуждающие в тумане болотные огни.

По краям пентаграммы зажглись свечи. Том вдруг увидел себя – с широко открытыми невидящими глазами – в самом центре начертанной звезды. Фигура в капюшоне текуче приблизилась к нему. Том закричал бы, если бы смог – туманные глаза глядели теперь прямо в его собственные, а он был, как безвольная кукла. Капюшон сдуло словно порывом ветра, волосы рассыпались по плечам фигуры в плаще. Черные, как вороново крыло – со знакомой белой прядью. Они обрамляли нечто, бывшее когда-то лицом. Лишенное кожи, носа, губ, даже глаз – это была жуткая и отвратительная маска. Но в глазницах сгущался туман, в котором светились призрачные огни – они ВИДЕЛИ, точнее глядели прямо ему в душу. Он падал и падал в холодную тьму, таящуюся за этими иллюзорными глазами…

Пейн… Какое дурацкое имя.

Том на миг вынырнул, но тут же снова погрузился обратно.

Нет, это не я! Пейн – вот кто в центре пентаграммы.

Но теперь Пейн – это ты.

НЕТ!

Том хотел закричать – но не смог.

Как Пейн там оказался? Как ты там оказался?

…Он плелся по грязной узкой улочке. Пейн был молод, но лицо выглядело потасканным – щеки в оспинах, щербатая ухмылка, сломанный нос. И он был грязен, но даже не замечал этого. Простой наемник, рискующий жизнью за деньги. Но в этот раз ему досталось не в битве. Избитый, в порванной одежде, он горел ненавистью и страхом. И насмеялись над ним лишь ради забавы – просто от того, что подвернулся под горячую руку!

Нет, не хочу!

Том попытался вдохнуть, но…

…Его держали крепко. Он дрожал, ноги подгибались. Его зовут Пейн – какая насмешка! Но титулованного мучителя не интересует его имя. Зачем узнавать имя того, с кем забавляешься, как с игрушкой, а сломав – бросишь обратно в грязь.

Какой дьявольский случай привел богатых и знатных сэров в эту жалкую таверну? И какого черта я оказался здесь именно в это время?

Мучитель приподнял подбородок Пейна кончиком кинжала. Ангельское лицо приблизилось. Пейн узнал это лицо. Узнал еще до того, как собутыльник лорда стащил с него маску. Еще до того, как увидел под грубыми плащами роскошную одежду. Северный дьявол. Черный лорд! Кровавый грифон – как его еще называли по фамильному гербу. Вот бы оказаться за тысячи миль отсюда!

Кинжал чиркнул по лицу, распоров плоть до кости. Лорд слизнул с клинка кровь. Его глаза, пьяные вином и безумием, уставились на Пейна. Раз увидев, такие уже не забудешь. Один глаз – весь черный, как слепая тьма. А радужка второго – как арктический лед.

…Пейн прислонился к стене в темноте переулка. Ноги дрожали. Но это ничего. Он жив! Кровавый грифон выпустил его из своих когтей! И не просто выпустил…

Пейн везучий, всегда был таким…

Он посмотрел на зажатый в кулаке золотой. Черный лорд славно поглумился над ним – но взамен расплатился золотом!

Пейн усмехнулся. Достоинство! Кто о нем думает, глядя на такие деньги? Целое состояние. Да он за меньшее готов жизнью рискнуть!

Все, что ему нужно, это надраться – и забыть. Растворить в выпивке страх, унижение и боль…

– Я знаю, что тебе нужно, – голос возник откуда-то легким дуновением возле уха.

– Кто здесь?

Слова замерли у Пейна на губах. Казалось, кто-то смотрит на него из тьмы.

Нет, он здесь один.

…Лорд не забрал твою жизнь, как не давят муху с оторванными крыльями. Твою жалкую жизнь…

– Кто здесь? – Пейн оглянулся.

Он чуял смерть.

– Ты ведь хочешь отомстить?

– Нет.

Я хочу жить! И забыть.

Золотой выпал из его руки и покатился в грязь. Его утешение – и сытный обед, и выпивка, и веселая шлюха, которая поможет забыть… Пейн видел лишь болотные огни во тьме опущенного на лицо капюшона. …Белая рука поманила его.

Нет. НЕТ! Не делай этого, Пейн!

Том кричал и бился, словно в тесной клетке.

Ты разве еще не понял, Томми? Ты не в силах что-либо изменить. Все это УЖЕ произошло. Очень-очень давно…

Т уманные глаза во тьме капюшона были холодны, как клинок. Взглянув в них, Пейн окончательно потерял волю…

…Пейн стоял на холме, ветер пригибал траву к его ногам, сдувал с разгоряченного лица потные волосы. Трава пропиталась кровью, как губка, и его меч был обагрен кровью. Он ЖИЛ, и это ощущение казалось ветром, поднимающим над землей…

…Она стонала под ним. Тяжело дыша, Пейн двигался между ее ног. Они сплетались, как змеи – вино и вожделение бушевали у него в крови…

…Пейн с товарищами надирался в кабаке. Он орал песни со всеми, щипал девок за задницы, норовя задрать юбку…

…Меч был слишком тяжелым и длинным для него, подростка, челюсть ныла от удара. Но Пейн тряхнул головой, отгоняя дурноту. Поднял меч и бросился на противника…

…Он держался за юбку, крепко сжимая свою детскую ручонку. Рот открылся от удивления – вокруг было столько интересного. Его раньше никогда не брали на ярмарку. Выступал бродячий театр, жонглеры и фигляры. Собака задрала ногу на колесо телеги…

Судьба тасует проклятую колоду – снова. Твоя судьба…

Англия, год 15…

Вильям Дарси появился на свет, убив свою мать. Суеверные люди говорили, что он напился ее крови еще в утробе. Леди Елизавета истекла кровью, которая все хлестала, не останавливаясь. Она умерла, а ребенок еще не появился на свет. И тогда Филипп Дарси – граф Норт, отец Вильяма – оттолкнул бесполезных повитух, рассек живот жены и вытащил младенца.

– Сын!

Филипп Дарси засмеялся. Он обернул сына полой плаща, а тот открыл свои глаза цвета морозного неба – такие же, как у отца – и зашелся в яростном крике. Ужасный смех вторил крику младенца, а кровь засыхала на простынях. Слуги отворачивались. Тут подоспели и повитухи с мазями, омовениями, притирками, пеленками.

Милорд получил своего звереныша. А что достается тебе? Что?

Адриан Линдсей, двоюродный брат Филиппа, смотрел на графа Норт, не отрываясь. Тот не замечал его, как лев не обращает внимания на блоху в своей шкуре. Женщины заохали над младенцем – не от умиления. В его маленьком рту они увидели маленькие острые зубки. Кормилица трясущимися руками взяла младенца.

Зубы? О, наш властитель Филипп не поморщился бы, родись его сын с хвостом или рогами. Он так жаждал наследника…

Адриан улыбнулся. Все были так заняты ребенком, что не заметили, как он подошел к ложу и склонился над леди Елизаветой…

* * *

Всю жизнь Адриан Линдсей кому-то завидовал. Еще ребенком он завидовал братьям, ведь ему не повезло родиться младшим из троих сыновей. А это значило, что стоит ему немного подрасти – и он станет обузой для отца и старшего брата, которому в будущем достанется наследство и отцовский титул.

Почему судьба так несправедлива? Родись он в соседней Франции, то мог бы праздно поживать, не вылезая из долгов. Но его родина Англия, а значит отцу вскоре придет в голову спасительная мысль отдать его в ученики юристу или даже купцу. Какой удар – его заставят зарабатывать на жизнь, словно простолюдина! Даже тощего наследства и жалких земель ему никогда не видать!

Иногда Адриану грезилось, что он мог бы родиться принцем. Или красавцем. Быть сильным, смелым. И, конечно, богатым.

Но он таковым не был. То ли дело Филипп – ЕДИНСТВЕННЫЙ сын своих родителей, баловень судьбы, богач и счастливец.

Как можно вынести такую несправедливость! Почему всё то, о чем мечтаешь, получает другой? И получает незаслуженно!

Свирепый отец Филиппа, Ричард Дарси, граф Норт, не пострадал от кровопролитной войны Алой и Белой Розы. Не менее тридцати лет подряд дворяне резали друг друга, как скот – одни мечтали посадить на трон Йорков, другие – Ланкастеров. Королевскую власть в то время никто и в грош не ставил. А Ричард Дарси – на своих землях и король, и высший судия – в то смутное время не разорился, не погиб, не был вынужден удалиться в изгнание. Он несколько раз менял одну воюющую сторону на другую, признавая только одну партию – свою собственную. Ричард стяжал себе мрачную славу свирепого воина, жестокого соседа и кровожадного убийцы.

Война закончилась, когда на трон сел первый из Тюдоров, Генрих VII, объединивший в своем гербе Алую и Белую розы. Ричард Дарси остался одним из немногих, кто все еще вольготно чувствовал себя при новом короле.

Линдсей завидовал Филиппу – у него такой отец! Если Ричард Дарси не бунтует против короля, то плетет заговоры; если не грабит соседей, то воюет с шотландцами; если не захватывает земли, то их жалуют ему за воинскую доблесть – или чтобы заткнуть ненасытную пасть.

А как обширны владения, которые когда-нибудь достанутся Филиппу! Графство Норт на границе с Шотландией. В придачу Западный, Северный и Южный Йорк – объединенные теперь в одно графство властью Ричарда. И еще графство Линк. И все идет к тому, что Ричард Дарси соединит эти разрозненные земли в единый клин, уходящий на север. Именно на Севере Ричард чувствовал себя лучше всего. Здесь действовали только его законы. И законы таких же хищников, как он сам. Он был нужен Генриху VII больше, чем король ему. Кто иначе будет охранять границы с Шотландией? Кто успокоит алчных кровожадных баронов – своих соседей? Кто, наконец получив вожделенные земли, заставит свою родню – сплошь заговорщиков и бунтовщиков – забыть интриги? Король закрыл глаза на то, что в решающей битве войны Роз Ричард присоединился к нему лишь в последний момент – ведь тем он обеспечил перевес и принес победу.

Везучий черт! Почему это одним везет, а другие за все расплачиваются?

Война обогатила Ричарда, хотя он и без того был намного богаче всех своих соседей вместе взятых. Никому не спускал попыток поживиться с собственных земель – ни воинственным соседям, ни шотландцам, ни полудиким кланам пограничной полосы. Его вооруженная свита наводила ужас на всю округу. Его лакеи гордо носили ливреи с его гербом, и не гнушались убийствами и грабежами средь бела дня. Он держал в страхе суд и мог сказать свое веское слово в Тайном совете. И он плевал на королевский закон, упраздняющий вооруженные свиты! На Севере жили по старым порядкам. Королевские поверенные старались сюда не соваться…

Какого же черта сестра Ричарда, моя мать, не выбрала более блестящую партию?

Отец Адриана был вовсе не ровня такому легендарному родственнику. Барон Линдсей получил за женой приданое больше того, что имел сам.

Ее выдали замуж в четырнадцать лет – с неподобающей поспешностью.

Ходили слухи, будто у его матери был выкидыш через неделю после свадьбы. Много чего болтали, но никто не стал поднимать шума. Невыгодно кусать руку, которая тебя кормит. Все равно – дела семейные, ведь Линдсей все же приходился Дарси отдаленной родней.

Дохлая тупиковая ветвь большого семейного древа! Почему, черт возьми, жизнь так несправедлива?

Для старшего сына папаша Линдсей договорился о выгодном браке. А для остальных – нанял учителей. Гордыня не позволила отослать их в школу. Учиться с детьми джентри или зажиточных йоменов – ни за что!

Что толку-то? Вряд ли у папаши достанет денег, чтобы хоть кто-то из его сыновей учился в Оксфорде.

Адриан просто исходил злобой. И ее было все больше – ведь взгляд его обращался не на тех, кому повезло меньше, а на сильных мира сего.

* * *

Зависть Адриана росла с годами, получая все больше пищи. Ему было десять лет – маленькому подмастерью в школе жизни – когда пришел день, изменивший его судьбу. Он узнал, что его отправляют в северные земли к самому Ричарду. И тут Адриан испугался. Россказни про ужасы тех мест и про выходки свирепого северного лорда не давали ему спать всю ночь.

Может, лучше было бы сделаться юристом?

Но он не смел перечить отцовской воле. Мать простилась с ним холодно – она всегда больше любила среднего сына. С Адрианом отправили лишь одного слугу. В случае чего он даже не смог бы защитить его…

А может, судьба дает ему шанс? Ричард не оставлял без внимания нужды своей сестры. И не давал семье Линдсеев пропасть. Видно, за его сестрой и впрямь был грешок. И грешок этот приделал сам Ричард или его папаша…

На сей раз граф Норт захотел, чтобы у его сына был товарищ для игр…

* * *

Адриан со слугой присоединились к купеческому обозу. Так медленнее, зато безопаснее. Лошадь мерно ступала, а Линдсей глазел по сторонам. Крестьяне и наемные, работающие на полосках земли; их деревянные хижины, обмазанные слоем гальки с глиной, крытые соломой или тростником. Запах дыма – все топят по-черному. Вдали – городские стены. Вот земли, где не так давно гуляла чума – безлюдно. Пара бродяг со злобными взглядами и почерневшими лицами. Йомен, ведущий вола… К вечеру Линдсей со слугой устроились на постоялом дворе.

Они были в пути уже несколько дней, и к ночи Адриан сильно уставал, проведя день в седле. Адриан видел тучные нивы и голые болота, вздымающиеся вдалеке горы и обширные пастбища. Когда их пути разошлись с купеческим обозом, Линдсей затревожился. Кто теперь защитит их от нищих, бродяг и разбойников, часть из которых – те самые вооруженные свиты английской знати, распущенные по приказу Тюдора, нынешнего короля?

Ливень превратил дорогу в грязную кашу. Адриан промок насквозь и дрожал. Они заблудились. Чудом набрели на огонек постоялого двора. Радушная хозяйка позволила им обогреться у огня, угостила пирогом и элем…

Адриан внезапно проснулся ночью. И увидел над собой кинжал – в руке разбойника со зверской рожей. Разбойник отволок Адриана вниз. Линдсей онемел от страха и не думал сопротивляться.

Хозяйка постоялого двора, хихикая, сидела на коленях рослого детины. Остальные делили добычу. Адриан увидел у стены мертвеца – один из разбойников вытирал нож о его одежду.

– Эй, Батч, взгляни-ка сюда! – зверская рожа толкнул Адриана вперед.

Детина с хозяйкой на коленях повернул голову.

– Девчонка! – зверская рожа рванул с Адриана рубашку.

– Ты всегда был дурнем, Дак, – сплюнул Батч.

Дак взглянул на добычу при свете и выругался. Зарычал, замахнувшись ножом.

Всё кончено. Бежать бесполезно, откупиться нечем.

– Нет! – Заорал Линдсей. – Я еду к милорду Ричарду Дарси! Убьешь меня – и он найдет тебя, вырежет сердце и бросит псам! Его месть страшнее ада! Он всё знает наперед и спастись от него нельзя!

Под конец голос Адриана дрогнул, а в глазах показались слезы. Батч захохотал. Его товарищи вторили ему.

– Да, малыш, всё верно! – Батч оттолкнул хозяйку и встал.

Его грязный плащ распахнулся, и Адриан увидел герб Дарси – сияющего золотого грифона на пурпуре. Мифический зверь, грозный страж сокровищ, сочетающий в себе льва и орла – двух царей животного мира – замер на засаленной мантии поверх кольчуги. Детина шагнул к Линдсею, подхватил под мышки и поднял.

– С нами ты попадешь, куда нужно.

Адриан едва дышал от пережитого страха. Батч завернул его в теплый плащ, вытер слезы и усадил на скамью рядом. Ничего не спрашивая, заставил выпить доброго эля…

Линдсей покачивался в седле перед Батчем.

– Как тебя звать, малыш? – Батч улыбнулся ему – пары зубов явно не хватало.

– Адриан.

– Все это, – Батч повел рукой, – владения нашего хозяина, милорда Ричарда. Здесь он никому спуску не дает…

На привале он принес Адриану куропатку на вертеле.

Места, где они проезжали, постепенно становились суровыми и неприветливыми. Горы серыми громадинами обступали их со всех сторон. Все были настороже. Пару раз Линдсей замечал впереди каких-то людей, которые успевали скрыться, когда отряд приближался. Один раз им встретился пастух с тощими овцами, пару раз – вооруженные отряды, с которыми издали обменялись приветствиями. А завидев дерево с жуткими «плодами» – висельниками – Линдсей сам отвернулся.

Замок Арк он заметил издалека. Любимая крепость Ричарда в его графстве Норт. Величественный и жуткий замок возвышался над окрестностями, чернея на фоне закатного неба. В родных местах Адриана о войне и укрепленных крепостях лишь рассказывали. Знать уже предпочитала селиться в особняках, пусть с бойницами и рвом от случайного нападения взбунтовавшихся крестьян или разбойников – но не в таких огромных мрачных замках. Адриан испугался, когда они оказались на подъемном мосту – горы обрывались в пропасть, а внизу текла бурная река. Подковы лошадей гулко стучали по мощеному двору, эхом отдаваясь под сводами, когда они въезжали внутрь.

Спутник помог Адриану сойти с лошади.

– Батч! – Адриан поднял голову на звонкий голос.

Наверху лестницы стоял маленький ангел. Сияющая белая кожа, глаза цвета морозного неба, черные волосы. Ничего умилительно-детского в этом лице не было. Ни пухлых щечек, ни нежного румянца, ни мягкой округлости черт.

Филипп Дарси.

Филипп сбежал с лестницы и вдруг заметил Адриана. Он взглянул на него снизу вверх – Линдсей оказался выше – неожиданно пнул в колено и побежал дальше. Адриан согнулся от боли, ухватившись за ногу, а Батч уже подхватил Филиппа. Тот смеялся и кричал: «Еще!», – когда детина подбросил его вверх. Потом он захотел сесть на лошадь. Он называл этих разбойников по именам, спрашивал о делах, словно был их командиром. Они улыбались в ответ. Филипп, еще не достающий до стремени, пустил лошадь Батча рысью по двору. Адриан отступил с его пути.

– Кто это? – палец Филиппа указал на Линдсея.

Батч что-то шепнул ему на ухо, коротко поклонившись. Филипп спрыгнул с лошади. Подошел к Адриану и со всей силы толкнул его в грудь. Линдсей не удержался на ногах, упав на плиты двора. Филипп захохотал – и все ему вторили, даже Батч.

Адриана поручили слугам, и те отвели его в выделенные ему покои. Замок был наполнен людьми, собаками, шорохами и шепотами. В жилых помещениях жарко топились огромные камины. Стены по обычаю оказались завешены сукном или дорогими гобеленами, а иногда расписаны сценами битв, охоты, мифическими сюжетами. Лики предков Дарси взирали с картин. Властители и завоеватели – повелители этих суровых земель. Свирепый Ричард Дарси наводил ужас. Мать Дарси, леди Изабелла, выглядела лунной красавицей – слишком юной, не от мира сего. Довольно посредственные портреты, о достоинстве которых привыкли судить по обилию великолепных одежд и гербов на заднем плане…

Леди Изабелла уже никогда не приласкает своего маленького ангела – она умерла в родах. Ричард Дарси повторно так и не женился.

Адриан испытал странное чувство, увидев портрет Изабеллы – чем-то она неуловимо походила на его мать. Хотя леди Изабелла была гораздо красивее. Но в обоих жизни, казалось, не больше, чем в мраморных статуях.

В пиршественном зале всё было как в старые времена: стол ломился от яств, слуги сновали с огромными блюдами, длинные скамьи могли вместить целую орду людей. В родных местах Линдсея такие пиры давно отошли в прошлое – там знать обедала в тесном кругу домочадцев.

Пиршество началось, когда явился сам Ричард. Он восседал на стуле с высокой спинкой, похожем на трон – на специальном помосте для семьи и знатных сотрапезников. Ричард Дарси выглядел старше, чем на портрете, но таким же свирепым. Гладко выбритое лицо казалось высеченным из мрамора – белая кожа, резкие черты, тяжелый подбородок. Шрам на щеке делал его еще более суровым. В черных волосах не было ни единого седого. Взгляд – как у василиска. Северный лорд был высок, широкоплеч, одет по-военному просто. Адриан заметил, что левая рука Ричарда висит, как плеть, хотя это ничуть не умаляло его грозного облика. Когда взгляд хозяина обратился на него, Линдсей позабыл все заученные приветствия.

– Добро пожаловать в мой дом, Адриан.

Может, Ричард и старался приветливо улыбнуться, только это напугало Адриана еще сильнее. Линдсей не мог вообразить, что Ричард способен рассмеяться – казалось, он разучился это делать очень давно.

– Д-д… б-благ… – Адриан не мог вымолвить под этим взглядом ни слова.

– Здоров ли ты? – спросил Ричард.

– Д-да. – Выдавил из себя Линдсей.

– А твои родители?

– Да.

– Хорошо.

Больше Ричард не обращал на него внимания.

Адриан проголодался, и с удовольствием уплетал подносимые слугами яства. Вино здесь наливали всем, на нижних столах пили эль. Филипп, младше Адриана на год, пил из золотого кубка. Адриан опьянел и размяк, суровые лица сливались в одно пятно, кусок больше не лез в горло, клонило в сон. Он вдруг почувствовал, что кто-то дернул его за рукав. Обернувшись, увидел Филиппа. Икнув, тот поманил его за собой. Адриан с трудом выполз из-за стола и последовал за младшим Дарси. Тот ощутимо подобрел от сытной трапезы, обильной выпивки и своего явного превосходства.

– Это все мое. – Филипп водил гостя по замку, показывая свои владения.

С Филиппом Адриан поднялся на крепостную стену. Он ощущал во тьме огромное пространство вокруг. Ветер освежил пылающее лицо.

Филипп влез на выступ между бойницами, чтобы помочиться с крепостной стены. Зевнул, демонстрируя великолепные зубы и отсутствие манер.

Привыкнешь…

* * *

Ты – игрушка.

Филипп всегда хотел быть заводилой в играх. И еще он ненавидел одиночество.

Назавтра они охотились, потом гуляли по саду, который какой-то искусник вырастил на неплодородной каменистой почве. Филипп показывал голубятни, где специально к столу лорда выращивали упитанных птиц. Пруд, где плавали огромные щуки и форель. Филипп похвастал также своими собаками и лошадьми.

Он отлично владел оружием, любил охоту и верховую езду. Адриан редко уходил спать без синяков и ссадин…

Долго еще Дарси будет упражняться на нем в силе и ловкости?

Филипп плавал в горных реках, не страшась холодной воды. С дружиной ловил браконьеров и отражал набеги.

Чтобы наследовать отцу, тебе нужно нечто большее, чем смелость и решительность!

Филиппу нравились драки и турниры.

Ты будешь пэром, судьей и законом в своих землях.

Филипп едва научился читать и писать. Любой книжной науке он предпочитал компанию воинов, егерей, своих собак и лошадей.

Я – твой товарищ по играм, но…

– Давай сбежим с уроков, – сказал Филипп, – выше по течению я видел следы…

– Знаешь, почему твой прадед не расширил владения дальше на Север? – спросил Адриан.

Дарси скривился. Весь он был – нетерпение. Его не интересовали решения прадеда. Ничьи, кроме собственных.

Ричард поручил капеллану обучить сына грамоте, а у того опускались руки из-за нерадивости ученика. Филипп норовил сбежать с уроков языка – английского и латыни, немногим больше его интересовала история.

Адриан же, напротив, старательно учился и читал всё, что мог найти здесь. В библиотеке замка пылились английские и французские хроники, несколько рыцарских романов, томик Чосера, Библия на латыни. Печатная машина давно уже работала в Вестминстере, но до северного края не добралось пока ни одной напечатанной книги. Все они в замке были рукописными, зато во многих оказались красивые миниатюры. Случайно Адриан нашел книги совсем иного содержания – в диковинных переплетах, со странными зловещими рисунками. Он заглядывал в них с сильно бьющимся сердцем, ощущая тайну и зло. Здесь была описана история рода Дарси.