Текст книги "Двойник Бога"

– Хэш, – Пейн услышал, как Дарси подозвал своего верного пса.

– Милорд? – урод со шрамом явился тут же.

– Что это? – Дарси указывал на Пейна.

Рука Хэша легла на меч, но Дарси остановил его. Пейн временами видел смеющиеся лица. Оскаленные зубы, пьяные глаза, хохот, словно эхом отдающийся в пустом кувшине. Не смеялись только Кровавый грифон и его пес. Тьма заполнила Пейна – она искала выход. И нашла его…

Пейн очнулся – и его вырвало. А они все смеялись. Корчились на фоне пламени, хватаясь за животы. Лица искажались, преломляясь в горячих каплях, стекающих из глаз.

Пейн выплюнул кусок плоти, застрявший в зубах. Кажется, он убивал. И рвал трупы, лизал кровь – а только что изнасиловал мертвую распятую шлюху.

Он побежал на стену огня. Кто-то отшвырнул его ударом ноги в живот. Скорчившись, Пейн посмотрел вверх. Дарси возвышался над ним, глаза его казались черными провалами. Пейна слепил огонь, бушующий у лорда за спиной. Дарси бросил ему монету – золотую…

США, полтора года до миллениума

– Что это за тварь такая и откуда она вылезла?

Прошагав до стола, грузный мужчина оперся на него, растопырив пальцы-сосиски. В полумраке комнаты в стиле хай-тек он смотрелся анахронизмом. Безжалостный свет резанул по глазам, когда хозяин кабинета нажал на пульте пару кнопок, впустив солнечный свет в огромные окна. Лишь это движение обнаружило человека в большом кресле за столом. Подняв глаза от бумаг, он посмотрел на гостя. Грузный поморщился, зажмурившись – отчего стал похож на бульдога. При виде человека в кресле он ощутил избыток своих несовершенств – лишние годы, морщины, килограммы, эмоции… То, что он видел перед собой, было в совершенстве лаконичным – ничего лишнего в костюме, лицо без возраста, сдержанность в движениях.

– Кент, – раздраженно сказал вошедший, – я здесь исключительно по просьбе магистра Кнаубе…

– Разумеется, Маршалл, – в голосе Кента сквозила легкая насмешка, хотя в лице ничего не изменилось.

Глаза Маршалла стали наливаться кровью. Присесть ему Кент так и не предложил.

Хозяин кабинета нажал кнопку связи:

– Корин, два кофе, пожалуйста.

– У тебя пятнадцать минут, – снова обратился он к гостю.

– Уверен, что уложишься в это время? – Маршалл плюхнулся в кресло напротив стола.

Кент не удостоил его ответом. Маршалл поежился под взглядом холоднее арктических льдов.

– Вопрос ты слышал. – Маршалл промокнул лоб платком с монограммой.

Помоги мне боже, если я слишком круто взялся за дело.

Кент проговорил:

– Обычно всякие твари берутся из самого ада. Так и бывает в ужастиках.

Маршалл собрался ответить оскорблением, но в этот момент секретарша принесла кофе. Модельная блондинка на высоченных шпильках уверенно прошла к боссу. Наклонившись так, что ее обтянутый «мини» зад чуть не коснулся носа Маршалла, неторопливо поставила на стол поднос с двумя чашками.

– Спасибо, Корин. – Кент даже не взглянул на девушку.

Пресыщенный сукин сын! Где ты их только выкапываешь?

Проводив взглядом девушку, чьи платиновые волосы почти доходили до талии, Маршалл снова уставился на Кента. Потухшая было ярость вспыхнула с новой силой – уже смешанная со страхом. Кент наблюдал за ним с намеком на улыбку. Маршалл стиснул зубы.

Ненавижу! Поганый выскочка!

– Прекрасная шутка, Кент, – Маршалл сдержал раздражение, – и отличный кофе…

Он запнулся.

Вправе ли я требовать ответа? И не окажется ли ответ хуже всего, что я могу вообразить?

Ни Маршалл, ни те, кто побудил его к этому визиту, не знали, стоит ли привлекать внимание Кента к ситуации – и не выйдет ли хуже, если он вмешается. Но если не вмешается…

Проклятый ублюдок нужен НАМ прямо сейчас.

Кент отпил кофе. Ни одного лишнего движения. Казалось, может пройти вечность.

– Кент, я весьма рассчитываю на твое взвешенное суждение.

Маршалл надеялся, что его голос звучит ровно. Он делал над собой чудовищное усилие, чтобы не сорваться.

– Взвешенное суждение, значит? – медленно проговорил Кент. – Но ведь это ты, кажется, принадлежишь к внутреннему кругу. Не я. И это у вас такая огромная библиотека, а у тебя – полный доступ к ней. Зачем же тебе мое мнение?

– Боже, Кент, к чему эти пикировки? – не сдержался Маршалл.

Кента и в масонскую ложу принимать не следовало. Одно его присутствие в тайном ордене дискредитирует всю организацию. А уж то, что он знает много больше: и о внутреннем круге, и о…

– Я готов к сотрудничеству, – произнес Кент, не подкрепляя речь никакими жестами, что еще больше нервировало Маршалла, – но мне кое-что нужно.

– Продолжай.

– Для начала – доступ в закрытую часть библиотеки.

– Хорошо.

– И я хочу увидеть Книгу.

– Ты с ума сошел! – взорвался Маршалл.

Но тут же взял себя в руки.

– Зачем тебе Книга? – продолжил он уже ровным голосом. – Ее все равно никто не в состоянии прочесть.

– Знаю. – Кент видел мигающий на телефоне вызов, но пока игнорировал его.

– Я должен испросить позволения у магистра Кнаубе. – Сказал Маршалл.

– Подожду его ответа, – улыбнулся Кент, – после этого поговорим более предметно.

Наглая сволочь! Твои жадность и высокомерие погубят тебя.

Англия, год 15…

Адриан так и не смог преодолеть страх и неприязнь к Вильяму. Внутри до сих пор все холодело, когда взгляд звереныша останавливался на Линдсее. Глаз Вильяма, через который проходил шрам, напоминал о прикосновении Смерти. Черный глаз, будто тьма все время смотрит оттуда.

Малолетний лорд будет одет в золото и пурпур. Вокруг будут почтительные, угодливые лица, готовые выполнять все его прихоти.

Адриан позаботился о няньках и кормилицах, а также телохранителях для Дарси. Вильям рос в северных землях, а Линдсей лишь изредка виделся с ним.

Заручиться поддержкой своей семьи было правильной мыслью. Годы, что он не виделся с родителями и братьями, будто утекли, как вода. Теперь родственники были чертовски рады всему, что получили. Все больше Адриану нравилось оставаться в столице, ведя роскошную жизнь при дворе.

Какая приятная неожиданность – если посредственность устраивает абсолютно всех! И врагов, и соседей, и семью, и родственников, и даже короля…

Адриан спрятал уязвленное самолюбие поглубже. Он прислушивался к советам. К любым советам, которые мог обернуть себе на пользу. Своей семьи, и даже врагов. А особенно к голосу, который иногда будил его ночью, когда он все же приезжал к Вильяму. Но Адриан давно не слышал его леденящего душу звука. Голос перестал тревожить его, как постепенно истаяли и призрачные легионы.

И кто теперь посмеет считать меня посредственностью?

…Нянька привела Вильяма дяде. Маленькому Дарси было три года, он едва стоял на ногах в расшитых золотом, слишком длинных и тяжелых одеяниях. Но не брал руку няньки – упрямо хотел идти сам. Споткнулся и упал, молча поднялся, не дожидаясь чужих рук. С бледного личика ребенка на Адриана, не мигая, уставились огромные глаза.

– Поздоровайтесь с дядей, милорд.

Дарси молчал, Адриан сглотнул, чувствуя озноб под этим взглядом. Но не он интересовал ребенка. Тот нашел другую игрушку – кинжал в ножнах на поясе одного из телохранителей Линдсея.

– Он разговаривает? – спросил Линдсей у няньки.

– Да, ваша светлость, – Адриану нравилось, когда его так называли.

Как графа, которым он не являлся…

– И как?

– Показывает пальцем и говорит: «Дай!»

Адриан нахмурился.

– Но, ваша светлость, он все понимает, – тут же заверила нянька.

– Занимайтесь с ним получше.

И Линдсей уехал…

* * *

– Поздоровайтесь с дядей, милорд.

Дарси было уже шесть. Кукольное личико и огромные глаза с длинными ресницами, хрупкое тело, тонкие почти прозрачные пальцы высовываются из бархатного рукава. Такие же белые, как кружева его рубашки.

– Здравствуй, дядя, – сказал Вильям.

Ему было скучно, но он неплохо держался. Судя по всему, усвоил положенные манеры.

– Я могу уже идти? – спросил Дарси тоном утверждения.

– Да, Вильям, – Адриану и самому не хотелось лишней минуты провести с этой надменной куклой.

Линдсей убедился, что ребенок здоров. Оставалось поговорить с учителями и духовником, больше приставленным шпионить. Адриан глядел, как Вильям во дворе скачет на лошади, целясь в мишени. В тонких руках было достаточно силы, чтобы натягивать тетиву небольшого лука, сделанного специально для него. А хрупкое тело уверенно держалось в седле.

Видел бы король, как усердно исполняют здесь его указы, даже не зная о них!

Адриан имел в виду стрельбу из лука, которую король ввел указом повсеместно как обязательное упражнение. Лучники прекрасно зарекомендовали себя в войне с Францией. Правда, король и не подумал бы, что из лука можно стрелять со скачущей лошади…

Если Вильям будет похож на своего отца – у меня не будет проблем.

– Как здоровье милорда? – спросил Адриан.

– В целом благополучен, ваше сиятельство, – угодливо улыбнулся духовник.

– В целом?

– Иногда у милорда изволит болеть голова, и очень сильно. Тогда он хочет быть один.

– Ясно. Успехи?

– Вполне успешен в учении – но ни к чему душа не лежит. Легко учит языки. Регулярно тренируется с воинами. Охотиться любит. Собаки, лошади – интересуется. Изволил еще указывать на портреты и спрашивать – кто это. Я позволил себе рассказать ему о предках, о родителях.

Да, да, пусть Вильям никогда не узнает настоящую историю своего проклятого рода. Главное, чтобы дьявольские легионы никогда не появлялись от его сознательного желания.

Духовник теребил в руках четки и отводил глаза.

– Что-то не так? – спросил Адриан.

– Животных мучает. Слуги его боятся. Убегает, когда вздумается. Дерется с деревенскими и детьми слуг.

– Это ничего.

– Один мальчишка, недавний товарищ по играм – от ран скончался, – вздохнул духовник, – второй…

– Дарси не пострадал?

– Никак нет.

– Что еще?

– Горбун, опять же…

– Что за горбун? – насторожился Линдсей.

– Милорд изволил запретить деревенским его повесить – те решили, что урод одержим дьяволом.

– Вот как?

– Горбун сам хвалился перед Дарси, что может вызвать дьявола!

– И?

– Милорд выделил ему комнату для занятий черной магией и вдобавок назначил распорядителем пыточных подземелий.

– Я хочу взглянуть на эту комнату, – сказал Линдсей. – А после приведите мне этого горбуна.

Он никому бы не признался, что испугался до дрожи. Линдсей был счастлив, когда адские легионы перестали появляться. И призрачный голос, дававший Адриану самые ценные советы, тоже перестал его тревожить.

В комнате для занятий магией Адриан обнаружил алтарь, «магическую» утварь и следы крови на каменных плитах. Запах удушливых благовоний, казалось, впитался в стены. Поморщившись, Линдсей вышел.

Горбун оказался обычным деревенским колдуном. Дьявола он, конечно, не вызвал, а жертвами ритуалов были животные или птицы. По крайней мере – с его слов. У Линдсея прямо от сердца отлегло. С пыточными оказалось похуже.

– Милорд наказывает слуг… за провинности, – разливался горбун, – а если поймают бродягу или разбойника…

Адриан поморщился. Меньше всего он хотел знать неаппетитные подробности. Но он терпел эти россказни, напустив на себя безразличный вид. Поняв, что ничего кроме разнообразных способов пыток и казней больше не услышит, Адриан перебил горбуна:

– Я не прикажу тебя вздернуть прямо сейчас, если обещаешь впредь быть со мной откровенен.

– Ваша светлость, не велите… – залепетал горбун.

– Заткнись! Рассказывай мне все про Дарси – и останешься жив. А если посмеешь проболтаться…

Ему не нужно было продолжать.

– Как пожелает ваша светлость! – с готовностью закивал горбун.

* * *

– Поздоровайтесь с дядей, милорд.

В десять лет Дарси был красив, как ангел – впрочем Адриан не был удивлен. Вильям оказался как раз таким, как дядя ожидал – красивым, смелым, высокомерным. Достойным своих предков. Его черный глаз, метка смерти – был, как терпкая нота в отличном вине, как напоминание о бренности жизни и хрупкости всего прекрасного. Адриан опустил взгляд, почувствовав, будто холодная рука сжала его сердце.

– Здравствуй, дядя, – сказал Вильям.

И улыбнулся, наблюдая замешательство Адриана, которое тот не мог скрыть. Холодный немигающий взгляд уставился на Линдсея, будто желая содрать все покровы и пожрать душу. Адриан ни секунды дольше не желал находиться в обществе этого чудовища.

Пару лет назад горбуна все же вздернули по приказанию Дарси – и Адриан лишился шпиона. Тогда он отправил следить за Дарси одного из своих пажей, но с тем приключился несчастный случай на охоте. А другого нашли утонувшим в колодце…

Сейчас, по словам духовника, Дарси нашел себе нового компаньона.

– Милорд называет его Хэшем, – вздохнул духовник, – они неразлучны.

Адриан видел его через окно башни – урода-верзилу, с виду умственно недоразвитого.

Нечего и думать, чтобы такой стал шпионить за Дарси.

Хэш заботливо придержал стремя, пока Дарси садился в седло.

– Хэш этот по-собачьи предан милорду, – продолжил духовник.

– Вот и чудненько. – Процедил Адриан сквозь зубы.

Мыслями Линдсей уже был далеко отсюда. За время войн с Францией король порастратился. Вдобавок еще и монаршие привычки к роскоши сделали казну пустой. Адриан знал, как он может помочь короне…

* * *

Дарси рос, и Андриан, который раньше радовался, что Вильям похож на отца, теперь стал опасаться. Юный отпрыск проклятого рода все чаще пробовал зубы на всем, что казалось ему добычей, что будило в нем жажду крови.

Если я ничего не сделаю, ни мои услуги короне, ни то, что Север так далек, не смогут перевесить того, что творит это чудовище.

Что ж – я дам тебе то, что ты хочешь!

В Европе все еще было неспокойно. Итальянские войны продолжались с переменным успехом, то расширяя, то сужая круг воюющих стран. С деньгами, небольшим отрядом и верным Хэшем Дарси отправился за море. Адриан едва сдержал вздох облегчения.

Зверенышу пятнадцать и он уже хочет власти – всего того, чем тешится мое сердце. Но кто знает, что может случиться на войне…

Адриан понимал, что неизбежное уже стучится в его дверь. И что если Дарси вернется – он будет еще большей проблемой.

Вряд ли он насытится кровью. Скорее – войдет во вкус.

Сейчас Адриан не хотел об этом думать. Он женился. Жена его, леди Аделаида, принесла Линдсею неплохое приданое. Король пожаловал Адриану титул барона и наделил землями из имущества казненного предателя. Но Линдсей не был готов уступить ни пяди своей теперешней власти другому.

А что если Дарси ранят и он сделается беспомощным калекой до конца своих дней?

Но и калека может править.

Чтобы все оставалось по-прежнему – Дарси следовало бы повредиться умом.

И это вряд ли могло произойти естественным путем…

Адриан отправил нескольких опытных людей следить за благоприятными возможностями – и помогать случаю.

США, полтора года до миллениума

– Я знаю, что тебе нужно…

…Винтовая лестница такая длинная, а Пейн все спускается в темноту. Факел не освещает дорогу, но чужая воля толкает его, и Пейн завороженно идет в кромешную тьму…

Мел крошился в его руке, но Пейн не сдавался. Контур наконец замкнулся, теперь нужно зажечь свечи. Ровно пять – по одной в каждом углу. Как же они чадят!

Стоя в центре пентаграммы, Пейн развернул сверток – блеснуло золото. Наемник в жизни не видел столько золота сразу. Тяжеленная! На лбу – змея, кусающая свой хвост, а черты лица воспроизведены с ювелирной точностью. Пейна затошнило. Он хотел отбросить проклятую золотую маску, но вместо этого провел по ней пальцами – по совершенным и таким ненавистным чертам. Никогда это лицо не изгладится у него из памяти!

Пейн осторожно положил маску на маленький столик, обтянутый черным бархатом. Теперь лицо Дарси невидящими глазами уставилось в потолок. Рядом уже были собраны нужные магические предметы. Пейн понятия не имел, для чего они – но его руки уверенно взялись за кинжал, подвинули чашу…

…Пейна выворачивало наизнанку – распятый в пентаграмме, он истекал кровью, а от боли было трудно дышать. Но он глаз не мог отвести от ужасного и завораживающего зрелища – перед ним возвышалась человеческая фигура, с головокружительной скоростью обретающая плоть. На кости нарастали мышцы и сухожилия, а все это облекалось в кожу. Пейн слабел так быстро, что мог не застать конца этих превращений. Но вот уже готово тело – совершенное, как ожившая статуя. Черные волосы с одной лишь неуместной белой прядью спадают на плечи – но лицо все еще как открытая рана. Это сияющее и ужасное существо что-то держит в руках. Помутневшим взглядом Пейн еще успевает различить, как оно подносит к лицу маску. И обретает лик – проклятый, ненавистный лик! Золото становится сияющей белой кожей, алый рот улыбается. А глаза – все те же болотные огни во тьме. Во тьме и пустоте, на которую натянуто чужое лицо…

И вдруг вой, словно из тысяч глоток, отдается у Пейна в ушах. Он видит себя, лежащего в центре пентаграммы с остекленевшим взглядом, запекшейся на губах кровью, с ногами и руками, вывернутыми, как у сломанной марионетки. Светоносный ангел, закрывая руками лицо, падает на колени у его бездыханного тела. Крылья его оплавляются, как у мотылька, попавшего в пламя свечи, кожа стекает вниз, обнажая мышцы и связки…

Пейн рывком сел на кровати. Вонь горелого мяса все еще преследовала его.

– Тьфу ты, – он взъерошил волосы и откашлялся.

Во рту была помойка, а в глаза словно песка насыпали. Мерзкое ощущение пережитого кошмара постепенно уходило. Он даже не мог вспомнить, что снилось.

Вчера он так и завалился спать, не раздеваясь – зато дома, а не в поганом мотеле.

И с каких это пор он стал считать это место домом?

Чертова Шэрон не оставила ему ни доллара – словно кошка языком слизала. И как ему до дома добираться? Он пошел бы пешком – только в какую сторону? Поймал бы такси – но что толку, если не знаешь адреса? Первый таксист просто послал его к черту. Другой выслушал его сбивчивые описания – и долго катал Пейна по пригороду, пока дом каким-то чудом не отыскался. Он оказался должен таксисту дурных денег. В итоге мама расплатилась, конечно… Пейн отмахнулся от ее причитаний и снова завалился спать.

Сейчас он спустился на кухню и полез в холодильник. Открыл банку с пивом и отхлебнул. Сунул в рот сигарету из мятой пачки, найденной в кармане, прикурил.

В доме стояла непривычная тишина – ни свиты Некроса, ни его самого. В окно Пейн увидел, что мачеха возится на небольшой грядке с цветами. В широкой шляпе от солнца и резиновых перчатках она казалась такой маленькой и хрупкой.

– Ну да, – пробормотал себе под нос, – ты же захватил город! И явно подыскал жилище пороскошнее…

Наемник зажмурился от яркого солнца и глубоко вдохнул свежий воздух. Бесшумно ступив на траву, он крался вдоль дома, стараясь не попасться маме на глаза. Обогнув дом, у гаража Пейн едва не столкнулся с двумя парнями в костюмах и темных очках. Наемник кашлянул, выпрямился, пригладил волосы и быстро зашагал дальше. Сосед за белым забором уставился на него из кресла-качалки. Изобразив улыбку, наемник помахал ему рукой. Сосед покачал головой и развернул на коленях газету.

Пейн как-то странно себя чувствовал, да и время будто остановилось. Он вернулся в дом. Когда-то он мечтал вкусно есть, много спать, не беспокоясь о том, что кто-то может навредить ему. Сейчас у него пропал аппетит, спал он слишком много – и теперь чувствовал вялость и лень. Апатию. Без угроз для жизни все почему-то казалось пресным. Шэрон украла его деньги и драгоценности – а ему все равно. Наемник чувствовал себя странно – теперь, когда у него появилось так много свободного времени.

Покататься на машине? Посмотреть телевизор? Найти Сесиль и снова отодрать ее?

Скучно.

Хотя… На машине он, предположим, прокатился бы. Но кто ее поведет?

Пейн стал бесцельно шляться из комнаты в комнату. Открыв дверь в родительскую спальню, наемник обнаружил, что он не один горазд спать посреди дня. Некрос не только не разделся – даже обувь не снял. Один туфель валялся у кровати, второй по-прежнему был на ноге.

Пейн уставился на Некроса в немом изумлении. Наемник не понимал, зачем кому-то настолько могущественному, кто способен выбрать самый роскошный особняк, возвращаться сюда. А Том понял. Ты не хочешь быть просто безликой силой, управляющей всем городом. Ты жаждешь быть кем-то. Ты вернулся, потому что здесь есть люди, которые тебя знают. У которых сложился какой-то образ тебя. Образ тебя… Боже…

Некрос тихо дышал, из приоткрытого рта на подушку свисала ниточка слюны. На подбородке виднелся след помады, запах выпивки мешался с ароматом женских духов. Цепочка тускло поблескивала в вырезе расстегнутой рубашки.

– Неплохо ты погулял, наверное, – улыбнулся Пейн, – хотя что за удовольствие скакать на таких жердях?

Наемник осторожно потянул за краешек чего-то белого, торчащего у Некроса из кармана рубашки. Уставился на кружевные женские трусики у себя в руке. Поднес к лицу, вдыхая запах, и бросил на пол. Поймал в зеркале туалетного столика свое отражение – волосы всклокочены, глаза красные, потасканная рожа с мешками под глазами и похотливый взгляд.

Может, все же поискать Сесиль?

Нога за что-то зацепилась. Нагнувшись, Пейн обнаружил под кроватью два алюминиевых кейса. Вытащил и попытался открыть – бесполезно. Даже вспотел от усилий. Злобно пнув их обратно, Пейн выпрямился. Некрос спал как ни в чем не бывало.

– Эй, соня! – окликнул его Пейн.

Наемник осмелел, будто то, что Некрос может спать, есть и трахаться, как люди, делало его менее опасным. Обнаглев, Пейн потряс Некроса за плечо – тот так и не проснулся. Заржав, Пейн потянул Некроса за ворот рубашки – голова спящего запрокинулась назад. Безнаказанность дразнила Пейна. Ему ужасно захотелось врезать Некросу. Ну, или написать у него на лбу неприличное слово. А вот и помада мамы на туалетном столике!

– Охренеть, какой ты сейчас беспомощный!

Лучше бы ты узнал, как можно его убить, придурок.

Рядом с помадой Пейн заметил дорожки порошка.

– Ух ты! – вспомнив, как они веселились с Джорджем, наемник нагнулся, зажав одну ноздрю.

Пейна накрыло мгновенно – разбодяженное джорджево дерьмо и рядом не стояло с этим волшебным порошком. Жизнь сразу приобрела новые краски. За спиной словно крылья выросли. Пейн сам себе показался богом. Когда кайф стал ослабевать, а краски мира тускнеть – он вдохнул другую дорожку.

Несколько минут спустя Пейн раздраженно почесал подбородок, оцарапав его до крови.

Как Некрос может спать, когда ему так хреново?

* * *

…Боль пронизала каждую клеточку его тела. Она была такой всеобъемлющей, что казалось, ничего больше не существует.

…Живые сознают себя через боль. Мертвые – через воспоминание о боли.

Боль заставит тебя желать. Жаждать лишь одного – чтобы она прекратилась.

– Они славно над тобой потрудились. – Рука протянулась к нему.

Он не сможет запретить этой руке коснуться себя – уже не сможет. Руке, которую он даже не видит. Мучители лишили его глаз.

– Как твое имя?

Опять тот же вопрос. Мучители тоже задавали его снова и снова. Снова и снова. Он называл им имя. Он выкрикивал им его. Хрипел или шептал. А потом перестал. Как они могут спрашивать о том, чего нет? У него нет имени. Никогда не было.

– Раз у тебя нет имени, я дам тебе новое.

Нет! Ему не нужно имя. Имя – это боль. В его теле не осталось ни одной целой кости. Это не тело даже – сплошная боль. А боль – не имеет тела. Значит, он не существует.

– Варго.

Веки Некроса дрогнули, но не открылись. Он спал…

– Встань, Варго. Отныне тебе не нужны глаза, чтобы видеть. Ты будешь слепой силой – а воля, давшая тебе имя, направит тебя…

США, полтора года до миллениума

Кент повертел в руках ключ и улыбнулся. Древняя бутафория – как братья внутреннего круга чтят ее! Сигнализация, кодовые замки. Двери, как в банковском сейфе. А для последней – вот этот древний ключ.

Кент шел по длинному коридору. Шаги гулко отдавались от стен.

Судьба тасует дьявольскую колоду.

Кент оказался в круглом зале. Вдоль стен поднимались стеллажи, заполненные книгами. Механизм приводил в движение пол – и он мог перемещаться вдоль стен.

Словно детская карусель.

Если долго развлекаться этим – затошнит. Лестница, приставленная к полкам, пронеслась мимо раз, другой…

Есть вещи, которые нельзя УНИЧТОЖИТЬ. Их можно только ЗАВЕРШИТЬ.

Кент ступил на неподвижный пол. Ему не нужны были все эти стеллажи. Он толкнул потайную дверь среди полок…

Они не сказали ему о потайной двери. Дали лишь ключ…

В маленькой комнатке стоял только старинный столик, и освещала его свеча. А на столике лежала Книга.

Незнание фатально.

Кент нетерпеливо шагнул к столику и открыл Книгу. Пролистал несколько страниц – совершенно непочтительно. Обложка из кожи и древний пергамент. И… чистые страницы. Книга была пуста!

Эта Книга не для того, чтобы читать. Она служит тому, кому предначертано в ней писать!

Кент положил руку на чистую страницу. Воспоминание пронзило его подобно удару тока.

Он прикасался к Книге раньше…

Англия, год 15…

Дарси отсутствовал целый год. И столько же Адриан не получал вестей от своих доверенных людей. Ко двору Генриха VIII приходили сведения о боях французских войск в Италии, о чуме, охватившей французский лагерь, что помогло испанцам одержать верх при Ландриано. О предательстве генуэзского флота, перешедшего к Испании, о капитуляции французов в Савоне. Король Франции Франциск I вынужден был заключить Камбрейский мир – потеряв не только власть в Италии, но и лишившись некоторых собственных земель. Папа Римский короновал испанского владыку Карла V императором взамен на обещание восстановить власть Медичи во Флоренции…

Через год Вильям вернулся, а люди Адриана – нет.

Адриан не ожидал, что Дарси появится при дворе так вовремя. Будто из-за моря он мог видеть и то, что происходит в Англии. Генрих VIII увлекся фрейлиной королевы Анной Болейн и собирался жениться на ней. Но Папа Римский не давал ему развода с нынешней женой Екатериной Арагонской. Генрих VIII задумал пойти против папы. И ему очень нужны были сторонники – особенно крупные вельможи. Так что Дарси подоспел очень вовремя. И он чувствовал себя в королевском дворце как дома.

Проклятая кровь!

Адриан не мог знать, что Дарси видел роскошь испанского двора, жизнь высших сановников Рима и двор герцога Медичи во Флоренции. Линдсей надеялся, что ему придется иметь дело с шестнадцатилетним щенком, неспособным обуздать свои страсти. Но он увидел великолепное чудовище, с которым не совладать.

Чудовище поселилось в собственном лондонском дворце – Сарк-хаусе, словно жило тут всегда. В кошмарах Адриан уже видел Вильяма пэром, который после формальной процедуры старинного церемониала сможет заседать в палате лордов. Это видение – Вильям в парламентской мантии из красного бархата с горностаевыми наплечниками – неотступно преследовало Линдсея.

Неужели ты позволишь ЕМУ просто взять все вот так, отодвинув тебя, как препятствие?

Адриан готов был в ярости кусать локти – он еще вынужден сопровождать Дарси, наблюдая его триумф! В глубине души он чувствовал себя постаревшим. Возможно поэтому предпочитал любовников все моложе и моложе, не гнушаясь их низким происхождением. Жена так и не принесла Линдсею наследника – что с его пристрастиями было неудивительно.

С дядей Дарси был неизменно вежлив – но в глубине его глаз Адриану все время чудилась насмешка. Вильям спрашивал у дяди советов, в которых не нуждался и которым не следовал. А когда Адриан хотел поговорить начистоту, всегда натыкался на холодный взгляд – и замолкал.

Линдсей все еще пытался убедить себя, что ему не страшно, что он сможет сладить с существом, которое он толком и не узнал. Не с ребенком уже, но еще и не с мужчиной. Дарси уже казался ему некой неотмирной тварью.

Демон…

Хотя сказать, что Вильям не мужчина, Адриан не мог.

– Вильям… – Линдсей замялся, с трудом выдавливая слова под взглядом Дарси, – тебе следует реже бывать в обществе этой… Болейн. Король, знаешь ли, ревнив, как лев.

Губы Дарси тронула улыбка. Похоже, он собирался последовать совету с точностью до наоборот.

И в этом ты еще чертов ребенок!

– Послушай, – Адриан старался говорить непринужденно, – почему бы тебе не завести такую любовницу, с которой не стыдно показаться в свете? Делай вид, что пытаешься скрыть эту связь – так приличному обществу будет о чем посудачить. Главное – не играй на королевском поле…

– Конечно, дядя, – Дарси опустил ресницы, чтобы скрыть насмешливый взгляд, – я постараюсь выбрать из них ту, что не бросала бы тень на нашу семью.

Давно пора было тебя женить!

Адриан проклинал обычай их рода жениться на родственницах. И это значило, что если он выберет одну, то остальные будут считать себя оскорбленными – а это осложнит и без того неприятную ситуацию. Особенно сейчас, когда его враги мечтают прибрать к рукам власть, соединив Дарси со своей дочерью.

Адриан устал.

Я решу эти проблемы потом. У меня еще есть время. Мне всегда это удавалось…

Он мечтал забыться в объятиях своего нового увлечения – юного сына банкира. Адриану было плевать, что юноша инородец. Взгляд любовника согревал, кожа его была, как персик – а улыбка открытая и такая невинная. Вобрав в себя жаркое солнце своей родины, он теперь щедро делился с Линдсеем.

Они встречались в трактире инкогнито. В ту ночь с Адрианом было всего два телохранителя.

Я ошибся… Мое время истекло…

Вместо хорошенького личика любовника Адриан увидел отвратительную харю, пересеченную багровым шрамом.

Это же тот урод, да еще умственно отсталый!

Уродливая харя вырезала его элитных телохранителей – легко, как поросят!

Они неразлучны!

Хэш… Линдсей вспомнил это имя за миг до того, как кинжал пронзил его сердце.

* * *

Хэш склонил голову, входя в покои господина. В ванне, среди лепестков роз, Дарси целовал юную нимфу. Оторвавшись от губ девушки, Вильям сделал ей знак уйти. Хэш забрал халат у второй нимфы, кивнув ей на дверь. Дарси выбрался из ванны, и Хэш помог ему надеть халат.

– Милорд, я все сделал. – Хэш не сводил глаз со своего господина.

Тень улыбки тронула губы Дарси, а в глазах вспыхнули огоньки удовольствия. Он недавно был с женщиной, и след того наслаждение еще оставался на его лице.

Хэш почти не дышал, не пропустив ни одного оттенка чувств на лице графа Норт.

Слуга вовсе не был умственно осталым, а лорд в милости своей еще приказал капеллану обучить Хэша грамоте. Неотступно находясь при господине, верный пес учился всему, чем интересовался Дарси. И даже кое-чему большему. Хэш был старше Вильяма на девять лет, а за уродливой внешностью в его черепе хватало мозгов.

Милорду следует лучше скрывать свои чувства. И он научится. Но от Хэша не сможет скрыть ничего.

– Я доволен, – сказал Вильям.

Эти слова – всего лишь то, что ты должен сказать.

Хэш поклонился – и Дарси потрепал его по голове. Как верного пса. Пес зажмурился от удовольствия, чего господин не мог видеть.