Текст книги "Двойник Бога"

Вильям прошел в кабинет и вытащил из ящика секретера грамоту.

– Я наделяю тебя полномочиями, – лорд протянул Хэшу грамоту и свой перстень, – отправляйся в мои северные владения и подготовься. Жди меня скоро.

Хэш знал, что за жизнь Дарси ему не нужно опасаться – милорд привез с собой из-за моря целый отряд отчаянных головорезов – но предпочел бы не оставлять хозяина надолго одного.

Дарси не мог скрыть радости. Наконец-то пришло время действовать в открытую!

Смерть Линдсея пытались не столько расследовать, сколько замять скандал. Тело найдено в таком неподобающем месте – да еще трактирщик с испугу пытался от него избавиться. Под пыткой он выдал того, кто заказывал комнату. Сына банкира Хэш не убивал, а только оглушил сзади, так что тот не видел его лица. Банкир был готов на что угодно, чтобы выгородить сына. Но всплыло все – и эти встречи, и их связь…

Дарси сочувствовали – для вида. Он выглядел печально приличествующим образом. Но на деле скандал был нужен ему. Он вроде как стал жертвой. И его не подозревал никто. Кроме вдовы Линдсея – но разгорающийся скандал быстро заткнул ей рот.

И никого не удивил отъезд Дарси в свои владения – мало кому хочется, чтобы о нем судачили в связи с позорной смертью дядюшки.

Он знал, что ему не удастся без боя занять место, принадлежащее ему по праву. Знал, что те, кого устраивал Адриан как правитель Севера, ополчатся на него. И был готов.

Он жаждал разорвать их. Уничтожить любого, кто встанет на пути. Взять свое и отнять чужое. Он хотел встретить сопротивление, чтобы сломить его. Перед ним лежало поле битвы.

Дарси улыбнулся – Хэш будет ждать его с армией. Север никогда не следовал указам короля в том, что касалось роспуска вооруженных свит – или запрету обучать военному делу набранные отряды. Но Север истово выполнял пожелания короля, если они касались повального обучения стрельбе из лука, организации народной милиции или мобилизации людей – если ему потребуются силы для войны во Франции.

Улыбка Дарси превратилась в хищный оскал – люди, с которыми он отправился за море, прошли неплохое обучение в кровавых боях. И они боготворили своего юного вождя – безрассудно смелого, сильного и щедрого, который любил войну не меньше их.

Перед раскрытыми немигающими глазами Вильяма вставали сцены резни, пожаров, насилия. Он видел, как армия ландскнехтов, набранных испанским императором Карлом V, штурмом брала Рим. Разъяренные тем, что им не заплатили жалованья, солдаты разграбили город до основания. Дарси тогда поддался всеобщему безумию – он хохотал, подняв перемазанное сажей и кровью лицо в небеса. Он был словно один из взбешенной толпы ландскнехтов – и некому было его остановить. Но Вильяма интересовали не деньги, хотя и пограбить тоже не гнушался. Он мог бы заплатить этим ландскнехтам гораздо больше, чем пообещал Карл V.

В конце концов Дарси нанял два корабля. На них должны были погрузиться наемники, которым он собирался заплатить награбленными богатствами. Хэш с удовольствием отмечал редкую способность Дарси наживаться на чужой беде и расплачиваться чужими деньгами – а еще везде видеть для себя благоприятные возможности. Вильяма не сдерживали ни мораль, ни угрызения совести. Он был выше этого. Собственное благо и жажда власти служили ему путеводной звездой. Он был вершиной эволюции своего рода. Человеческие качества умерли в нем, так и не развившись – еще когда он неосознанно, просто стремясь выжить, забрал жизнь отца.

Он видел, как чума выкосила половину французского лагеря, и наравне с чумой сеял смерть, когда началось сражение. Он видел предательство флота, который шел на помощь французам, а примкнул к испанцам – действительно, невероятно глупо поддерживать проигрывающую сторону.

За морем Дарси воспринял и несколько важных уроков в науке управлять. В разграбленном Риме он стоял, глядя на замок Святого Ангела, где укрылся Папа Римский. Престиж папства сильно подорвали действия короля Англии Генриха VIII и восстание во Флоренции, восстановившее республику. И Дарси в который раз убедился, что священна и непререкаема только сила, которую можно облагородить церемониями, древними легендами или божьим промыслом. Но сила всегда права! Все начинается с нее, хотя и одной ее недостаточно. И Дарси чувствовал в себе силу изменить все. Захотеть – и получить. Это было великолепное ощущение, пьянящее.

Он видел, что короли способны к своей выгоде нарушать данное слово. Плененный король Франции Франциск I, вызволенный из заточения, тут же объявил о недействительности мирного договора, который подписал. И даже привлек на свою сторону влиятельных союзников – которым было выгодно то, что и ему. Или убедил их, что выгодно.

Дарси многие пытались убить, а он смеялся смерти в лицо. Он сам был смертью. И на его поле остальные были лишь жертвами. От души посмеялся, когда Хэш принес ему головы дядиных исполнителей – тех самых, что Линдсей отправил убить Вильяма. Это было легче, чем оборвать пойманной мухе крылышки…

Но сейчас все было иначе. Дарси увидел свои выжженные поля, разоренные деревни, перебитых крестьян и скот, крепости, где вырезали всех до единого. Уже давно по стране прокатилась волна народных выступлений. Люди стонали под бременем налогов – война с Францией, роскошь королевского двора, празднества и пустая казна не прошли даром. Да еще многие землевладельцы поняли, что выгоднее разводить скот, чем сдавать земли в аренду под пашни. Армия голодных, нищих и обездоленных пополнилась очередной порцией бродяг. И тут какой-то молодчик поднял людей на новое восстание – на сей раз против разрыва короля с католичеством. И почему-то это случилось именно на Севере. Как раз во владениях Дарси…

Вильям был не настолько глуп, чтобы поверить в богобоязненность черни. Он знал – если бунтуют в землях одного лорда, это выгодно другому лорду. Дарси впал в такую ярость, что едва заставил себя здраво мыслить.

Вильям видел в этом руку своего алчного клана – всех близких и дальних родичей, объединившихся с недовольными соседями и давними врагами.

Соединившись с силами, мобилизованными Хэшем, Дарси укрепился в своем родовом замке. Получил от разведчиков сведения, что восставшие хорошо организованы, их предводитель – разорившийся дворянин, а восстание распространяется со скоростью чумы. Тем временем успешно высадились военные силы с кораблей Вильяма.

Сам Дарси подготовил несколько писем королю. И об «истинном» положении вещей, которое было выгодно Вильяму создать в глазах монарха – что восстание это направлено именно против короны. И о своем верноподданническом желании поддержать корону, а заодно навести порядок на Севере – вовсе незачем было привлекать сюда королевские силы. Ведь у короля даже не было теперь регулярной армии! Людей собирали под конкретные задачи – иначе для казны содержание войска было слишком разорительным. Дарси обещал выдать головы зачинщиков и подготовил несколько вариантов посланий – в зависимости от того, как разовьются события. Потому что занявшись войной, будет недосуг их составлять.

Вильям еще раз проверил свои финансовые активы – связался с известным банкирским домом еще будучи за морем. Этот дом имел филиалы во многих странах. Дядя Адриан как раз вел дела с помощью одного из них. И Адриан глубоко залез Дарси в карман. Но карман этот был гораздо глубже, чем у Адриана хватило бы духу узнать. И теперь Вильям мог этим воспользоваться. Но не спешил погасить свой кредит, на который нанимал корабли. Неограниченный кредит, который ему открыли, узнав, кто он. Скорее всего Дарси даже не придется платить – расплатятся те, кто посягнул теперь на его собственность. Или те, кто ему задолжал услуги там, за морем. Некоторые важные персоны все еще ходили по земле лишь благодаря заступничеству Вильяма. Которое им уже встало чересчур дорого…

Вильяму пришлось повзрослеть слишком рано. Но он не ощущал бремени – власть опьяняла его. Хэш видел, как лихорадочно блестят глаза юного господина, как тени от бессонных ночей ложатся вокруг его глаз. Видел, как лорд слушает многих – но решает всегда только сам. И никогда ничего и никого не забывает. Дарси был, как комета, заревом опаляющая ночное небо.

Вильям не видел истинных причин, отчего его так стремятся уничтожить – кроме алчности, подлости и жажды власти. Как не подозревал и о своем истинном происхождении. Его не воспитали в принятых у темных иерархов традициях, не передали ему запретные знания. Он был слеп, несведущ – и очень силен. И вырвись его сила вовне – даже не понял бы что происходит, не смог бы ее контролировать. И потому был смертельно опасен.

Север пылал, словно вернулась война Роз. Но это была просто бойня, где враги не останавливались ни перед чем. Голову предводителя восстания, мнимого зачинщика Дарси добыл и велел забальзамировать и попридержать – иначе как объяснить королю, что война перекинулась уже на соседние области и ведется в открытую? Хотя он и не собирался объяснять. Ему было недосуг думать, как все это скрыть или представить в ином свете. Он и не подозревал, что враги тоже заинтересованы в сокрытии истинного положения вещей. И им удается водить при этом за нос высших сановников государства гораздо успешнее. Тем более, что король всерьез решил порвать с папством – и ему без того хватало забот. Его ближайшим советникам было выгоднее лгать о положении на Севере, чем навлекать на себя монарший гнев.

Однажды противники даже заманили Дарси на пир, якобы для подписания мирного договора. Они хотели его убить – у него были те же цели. Прямо за пиршественным столом началась резня…

Когда стало ясно, что древнее зло, бушующее в шестнадцатилетнем юноше, не так-то просто остановить, у Дарси появилось много лживых союзников-перебежчиков. Одни мечтали застать его врасплох. Другие же стремились сбежать с тонущего корабля – но Вильям их не щадил. Никого.

Воспользовавшись войной, шотландцы приграничной полосы совсем осмелели – угоняли скот, жгли деревни, захватывали пленников. Крестьяне стонали под бременем налогов и военной повинности. Появлялись разбойничьи отряды. И тут еще некоторые города во владениях Дарси вдруг решили получить право самоопределения – вместо того, чтобы помогать ресурсами господину, закрыли ворота, готовясь к осаде. Создавая очаги неповиновения, нанося удар в спину.

– Милорд, они не пожелали сдаться! Вот их ответ…

Воин развернул полотнище – и к ногам Дарси покатились отрубленные головы его посланцев.

– Что ж, – сказал Вильям, – готовьте осадные машины и заряжайте пушки!

Он вышел из походного шатра. Все было готово к наступлению – словно другого ответа лорд и не ожидал.

– Командиров отрядов ко мне, – приказал он.

Хэш придержал стремя, и Дарси вскочил на коня. Яростный черный конь грыз удила и переступал с ноги на ногу.

– И пусть враги молятся о своих душах! – после короткого совещания лорд отдал приказ наступать.

Грохнул первый пушечный залп, с яростными воплями нападающие ринулись в атаку. Спускалась ночь – зажгли факелы. Воины наступали, ужасные в отблесках пламени, как армия тьмы.

Соседи давно уже из роскошных особняков перебрались в хорошо укрепленные замки. Опасаясь, что никакие стены и рвы не защитят их от чудовища.

Дарси возглавил конный отряд, ворвавшийся в город через разбитые ворота. Лучшие воины защитников, выставленные, чтобы отразить удар, были смяты его конниками – яростными, как берсерки.

Город пал. Скача на своем коне, Дарси рубил и тех, кто умолял о пощаде. Он не мог остановиться, если бы и захотел. Но он не хотел.

…Хэш сидел у кровати своего лорда, охраняя его сон. И видел, как внутренний огонь сжигает хозяина. И что этот огонь может сжечь все на своем пути. Ведь как бы не был силен Вильям, ОНИ заставили его опустошать и свои собственные земли, уничтожать свои же непокорные города, вешать разбойников из его беглых крестьян. Да, он умеет сеять смерть. Но ему нужно остановиться – пока не поздно.

Хэш невесомо коснулся пальцами лба Дарси – горячего, как в лихорадке. Нездоровый румянец алел на щеках Вильяма, а тени от бессонных ночей по-прежнему ложились на лицо. Кожа белее алебастра – как у статуи, по дьявольскому замыслу наделенной жизнью.

…Стороны наконец решили договориться – взаимное уничтожение истощало, война уже не приносила выгоды никому. Но Дарси не хотел уступать, он считал достаточным уже то, что готов сесть за стол переговоров. Однако один из самых влиятельных его противников, одной с ним крови – старше и мудрее Вильяма – приготовил Дарси наживку. Он вроде уступал, но так, что не терял лица. Если Вильям клюнет – его, возможно, удастся приручить.

Его единственную дочь звали Викторией. Она была тоненькой, изящной, как фарфоровая статуэтка. Девственница из монастыря. Голубые, как летнее небо, глаза. Достойное приданое. Черные волосы. Сокровище его врага. Пугливая, как лань. Пятнадцати лет – всего на год младше Вильяма.

И Дарси не устоял…

Такая красивая пара, что больно смотреть. Пышная свадьба – породнилась древняя кровь. Событие, способное изменить ход истории – это знали все посвященные на этой свадьбе. Все, кроме самого Дарси. Но тесть видел иное – дракона, способного сжечь все, что встанет у него на пути – усыпленного сладким пением сирены. Чудовище. Демона. Бессмертного.

Своей уродливой рожей на свадьбе Хэш напоминал, что празднуют они на пепелище, стараясь не замечать руин и запаха смерти.

…Виктория забыла все, к чему ее готовили – как только Дарси взглянул ей глаза и надел кольцо на палец. Она словно упала в бурный поток, уносящий ее в неведомое. Династический брак и чистый расчет – граф Норт должен смотреть на нее лишь как на вещь. Дорогую вещь, теперь принадлежащую ему. Но в его глазах зажглись теплые искорки – и Виктория понадеялась… Почему она думает об этом – ведь ей не обязательно любить его? Просто нужно делать то, что ей велели. Но сердце замирало от восторга. Она полюбила…

Дарси оказался нежен и терпелив, когда они оказались вдвоем в спальне. Виктория готовилась к боли – а он подарил ей наслаждение. В соитии для Вильяма не было тайн, а опыт подсказал ему, как надо действовать. Невинная Виктория покорила тем, что полностью отдалась в его власть. Она была словно создана для него – как идеальный инструмент, отзывающийся на все его желания. Стыдливость и светские манеры остались за пределами ложа. Здесь были другие законы, и между любовниками не существовало условностей, а правила они устанавливали сами.

Спустя несколько дней Вильяму пришлось оставить жену в родовом поместье – со слугами и придворными дамами. Перемирие вовсе не решило всех проблем – предстояло навести порядок в своих владениях.

Когда Дарси наконец вернулся, Виктория бросилась ему на шею, как крестьянка. От него пахло кровью и гарью. Он ничем не показал неудовольствия. Но и радости тоже. А поцеловал только в лоб… Запыленный плащ, взмыленные лошади, вымотанные воины. Должно быть, он очень устал. Но Виктория чуть не заплакала от его холодности.

Он не пришел ночью к ней. Полночи без сна – Виктория встала и, не разбудив горничных и слуг, прокралась в его спальню. Потайной ход – Дарси сам показал его жене. И вот она приникла к глазку в гобелене. Вильям спал, но в ногах его кровати свернулся огромный пес. Он поднял голову, принюхиваясь, потом опустил ее обратно. Нет, не пес – то был Хэш!

Как ни тосковала Виктория, но Дарси часто оставлял ее в замке одну – и не желал, чтобы жена сопровождала его, чтобы не подвергать опасности. Но возвращаясь, никогда не забывал привезти подарок. Просто осыпал ее подарками – украшения, платья, заморские диковины, ручные птицы, лощади. Но проводил с ней так мало времени! И большую часть его – в спальне.

Навести порядок в обширных владениях Вильяма было тяжелее, чем посеять разруху и смерть.

Но ведь теперь у него есть королева, и ради нее он сделает свою империю цветущей и богатой – достойной того, чтобы они могли ею править.

Он погасил очаги восстаний, разбил свирепых шотландцев и выжег дотла их поселения вдоль границ. Целые аллеи виселиц провожали его в путь. Многие деревни вымерли, и на пепелищах слышалось лишь карканье воронья. Иногда от трупного запаха невозможно было дышать – тела сбрасывали в ямы и поджигали. Дарси казнил оставшихся бунтовщиков и уничтожил врагов, отданных ему перемирием на заклание. Насаженные на кол головы и отрубленные конечности, выставленные на всеобщее обозрение, были предупреждением другим. Все помнили недавнее время, когда он платил наемникам за отрезанные уши.

Воюющие армии вытоптали крестьянские поля, а Дарси отбирал последнее, чтобы обеспечить провизией своих воинов. Начался голод. Черный лорд, Кровавый грифон, проклятое чудовище – так его называли. Северный дьявол! Его именем пугали детей. Для своей армии он был богом, для остальных – проклятием. Опустошительный, как черная смерть, но не столь милосердный…

Но ради своей Виктории, для своей королевы он создаст рай земной, даже если придется заставить силой…

– Милорд, скорее, умоляю вас…

Его королеву, прекрасную Викторию отравили! Дарси примчался, как только смог, приказал разыскать лучших врачей. Бесполезно… Он застал ее уже умирающей. Все, что ему оставалось – взять за руку и услышать последний вздох.

Ужасный яд – тело почти разложилось, простыни заляпаны слизью и кровью, текущей изо всех пор. Даже самые стойкие зажимают нос и отводят глаза.

Вильям целовал пальцы Виктории – косточки, на которых почти не осталось плоти. Ее губы старались что-то произнести.

– Я люблю тебя, – беззвучный шепот отнял у нее остатки сил.

Дарси коснулся губами ее лба и встал. Глаза его были сухи и холодны, а сердце горело жаждой мести.

В черном на похоронах он походил на падшего ангела. Шел дождь, и земля напоминала склизкую грязь. Дарси поднял лицо к плачущему небу – капли дождя стекали по его щекам, подобно слезам…

Ему было уже семнадцать – их счастье с Викторией было таким недолгим! Вильям поклялся страшно отомстить.

Он захватил тестя в его родовом замке – последнего своего врага. Защитников замка по приказу Дарси повесили прямо вдоль крепостных стен. Вода во рву покраснела от крови, земля во дворе пропиталась запахом бойни.

Дарси сидел за длинным столом в пиршественном зале. На свой пир пригласил и тестя. Того вздернули, как на дыбу – протянув цепь через потолочные балки и подвесив за скованные за спиной руки. К ногам привязали груз. Дарси напивался вином, как земля – кровью. Стол был уставлен яствами, а раздетые донага служанки подносили все новые.

– Это ты убил ее! – кубок выпал из пальцев Дарси и зазвенел по каменным плитам.

– Она не справилась, – тесть закашлялся, – ей следовало вырезать твое проклятое сердце!

– Виктории стоило лишь попросить, – Дарси горько усмехнулся, – я бы сам поднес его на золотом блюде.

Служанка подала ему другой кубок. Дарси схватил ее за волосы, прижал голову к столу и перерезал горло. А потом подставил кубок.

– Придет время, – прохрипел тесть, – и тебе нечем будет утолить свой адский голод.

Пленник готов был расхохотаться в лицо демону – мучающемуся от человеческих чувств. Неспособному осознать глубину своего горя. Недобог и недочеловек, всесильный но чьей силы вдруг оказалось недостаточно. Способный уничтожать, но не давать жизнь.

Дарси не давало покоя необъяснимое злорадство тестя, одной ногой стоящего в могиле. Хотя у того уже не доставало сил сдерживать гримасу боли.

– Скоро будешь зубоскалить в аду, – пообещал Вильям.

– Ты будешь жаждать смерти, но она не придет, – прохрипел тесть.

Дарси сделал подручным знак – и те дернули цепь. Пленник застонал от боли – сухожилия порвались, кости выскочили из суставов.

Дарси встал, пошатнувшись. Перешагнул труп служанки и подошел к пленнику. Его опустили вниз – теперь Вильям смотрел ему в глаза.

– Слепец, – тесть испустил дух, и голова его упала на грудь.

– На крепостную стену его! – приказал Дарси.

США, полтора года до миллениума

Они собрались в конференц-зале небоскреба транснациональной корпорации. Братья внутреннего круга. Вершители судеб. Хранители. Хотя они давно так себя не называли. Как давно не занимались буквально тем, что предписывал древний кодекс. Впрочем, магистр Кнаубе знал, что не все нововведения хорошо принимаются. А за сделки с общественной совестью приходится дорого платить. Он лично считал, что организация в том виде, в каком существовала, себя изжила. Но мнение свое держал при себе. Сейчас здесь не было ритуальных атрибутов – сплошь деловые костюмы, как на заседании правления.

Кнаубе считал, что братья повели себя неправильно – и это может обернуться серьезными проблемами в будущем.

Не стоило вообще обращаться к Кенту на этом этапе. Лучше бы они сейчас оставили его в покое. В конце концов, произошедшее – их вина. Но то, что он, Кнаубе, не заметил зреющего заговора – его упущение. Проклятье!

Никто не поминал погибших заговорщиков. Никто не возражал, что Кнаубе единолично разрешил Кенту доступ в библиотеку и к Книге.

Словно оставшиеся чувствовали вину за неудавшийся заговор против магистра.

Вину – или все же лишь сожаление? Когда-то сам Кнаубе был заговорщиком, чтобы захватить власть. Стать магистром. Бумажная корона. Иллюзия. Все здесь превратилось в игру. Но нельзя не признать – последний заговор дорого стоил. Десяти жизней избранных.

– Маршалл, как тебе удалось уговорить Кента?

Кнаубе сделал усилие, чтобы отвлечься от собственных мыслей. Ему стоило бы вмешаться, участвовать в обсуждениях и разговорах, что-то решать или одобрять, приказывать, утверждать… но он чувствовал себя моряком, плывущим на обломке в бурном море. Не сейчас. Незачем укрощать море, когда можно укрыться на надежном корабле.

Маршалл поморщился. Ему давно перестала нравиться собственная роль во всем этом. И происходящее, балансирующее на грани безумия. Он слишком хорошо знал, чем они все рискуют. И не желал бы, чтобы об этом узнали остальные…

Им нечего обсуждать и не о чем договариваться – у всех здесь слишком много тайн. Сказанное будет содержать слишком много умолчаний и не приведет ни к чему.

Маршалл поежился.

Забавно… Когда-то давно Хранители старались уничтожать потомков Демона обоего пола. Неужели? Или Хранители стремились делать это, лишь когда их нельзя было использовать?

Уничтожить… Потомки Демона постоянно вели войны и убивали – в том числе и друг друга. За века они вырождались. Встречались и те, кто даже не знал правды о собственной сути!

Никто уже не верит в древние знания. А если и использует их, то вслепую.

Маршалл некстати вспомнил, что вынудило его к бегству из Лондона. Ведь он – единственный выживший из лондонских Хранителей. И ему об этом постоянно напоминают – пусть и неявно. И он знает (да теперь они все знают), что легенды могут оживать, а реальность – становиться ужаснее любого вымысла.

– …бессмертен. Но если кто-то не умирает, это не значит, что его нельзя убить!

Кнаубе очнулся от воспоминаний – его прошлое таило немало тайн. Тех, о которых он предпочел бы молчать. И слишком отчетливо помнил, как власть предержащие создавали тайные организации – чтобы призвать магию и демонов на помощь, когда остальные средства уже не работали. И что все это попахивает безумием и крахом.

Разве Гитлеру помогла тайная организация «Аненербе»? Разве демоны удержали Германию от падения? Разве…

Кнаубе не хотел вспоминать. Слишком много воспоминаний и тайн. Слишком много всего, что пошло не так. Надвигающийся хаос остановить не в человеческих силах. Если ты, конечно, не истинный Алхимик, который и должен быть магистром ордена Хранителей. Но Кнаубе – не Алхимик. И на голове его – лишь бумажная корона…

* * *

Расположившись за огромным столом в своем кабинете, Роберт Кент раскрыл Книгу, которую без одобрения Совета взял из библиотеки. Ничто другое его не интересовало. Но и Книга не собиралась открывать своих тайн…

Четыре ближайших советника (похожие на воронов из-за черных костюмов) застыли за его спиной. Но Кент не собирался просить их совета или помощи.

Снял очки в тонкой оправе, без которых его могло видеть только ближайшее окружение. Потер переносицу, откинувшись на спинку кресла. По одному его жесту могли включиться механизмы, управляющие тысячами процессов во внешнем мире, совершиться мелкие и крупные события, влияющие на общественную и политическую жизнь. Но ничто не могло помочь ему найти путь к спрятанным глубоко в душе воспоминаниям, которые он так постарался забыть.

Кент стиснул зубы, ощутив знакомую боль в сердце. Чья-то рука услужливо протянула стакан воды и таблетки.

Роберт не принял их, чувствуя, как темнеет в глазах. Он ненавидел слабость. И не пожелал сегодня видеть личного врача.

– Пусть она войдет, – хрипло произнес Кент.

Горе тому, кто посмеет его ослушаться…

Она приблизилась неслышно, как кошка. Ее руки в бархатных перчатках легли Кенту на плечи. Женщина склонила закрытое вуалью лицо и прошептала Кенту на ухо:

– Ты правда хочешь этого, Берти?

– Не называй меня так!

– Ну-ну, не сердись, – она усмехнулась, – мой тигр.

Она ощутила, как напряглись его плечи. Несомненно, свернул бы ей шею… если бы не нуждался в помощи. Подумать только! Могла ли она вообразить, что ему когда-нибудь понадобится ее помощь?

– Прости, я не хотела тебя злить.

Ей было страшно – до того, что страх переходил в кураж. Делал ее безумной, заставляя играть.

– Заткнись! – проговорил Кент, задыхаясь.

Ее пальцы ослабили его галстук и расстегнули пару пуговиц рубашки.

– Будет больно. – Шепот таил медовую сладость, как послевкусие дорогого вина.

Он лишь дернул плечом, хватая ртом воздух.

Улыбнувшись под вуалью, женщила коснулась пальцами его висков.

– Прикоснись к Книге, – ее шепот будто возник у него в голове.

Бледный как смерть, Кент положил дрожащие руки на пустые страницы. Боль взорвалась в мозгу, рассыпавшись тысячью игл.

Ты не можешь безнаказанно вращать колесо судьбы в обратную сторону…

– Надеюсь, ты будешь страдать вечно, Берти…

Англия, год 15…

Поставив точку в войне, Дарси обнаружил кругом разруху, смерть и запустение. А чтобы править, нужно не только золото, но и люди. Живые люди!

Тесть унес с собой в могилу темные секреты, а Дарси принялся уже не разрушать, а восстанавливать. Поставил перед собой такие масштабные задачи, что любой знающий и более зрелый человек просто поднял бы его на смех. Определил такие сроки, что лишь чудо могло помочь. Взялся за то, что никогда не делал, имея лишь готовую для завоеваний армию – да верного Хэша.

Зато у него было золото. Много золота и захваченных земель.

Дарси не стал сбегать от проблем в Лондон, оставляя на местах скользких управляющих, чтобы качать через них ресурсы на свои развлечения. И не уподобился завоевателям древности, захватывающим все новые земли – и постепенно теряющим власть над собственной разрастающейся империей.

Судья и бог в своих владениях, Дарси думал недолго. Есть армия, но нет рабочих? Что ж, он захватит рабов в Шотландских землях. Заставит работать оставшихся в живых пленников, пойманных разбойников, бродяг, заключенных – на стройках, рудниках, рытье каналов, восстановлении… Если надо, привезет их даже из-за моря!

Есть рабочие, но мало крестьян и урожай потерян из-за войны? Он закупит продовольствие у соседей, даже за границей, если потребуется. Улучшит условия аренды, даст клочок земли всем, кто готов ее обработать – в счет будущих поборов. Наемники, желающие осесть, разорившиеся горожане, бродяги (коих развелось, когда отец нынешнего короля велел распустить вооруженные свиты), разбойники, готовые честно жить. Даже беглые каторжники! Вильям даже приказал сманивать разорившихся крестьян с соседских земель – он готов был погасить их долги и оплатить переезд – тоже в счет будущих поборов.

Дарси не пожалел времени и сил, чтобы узнать, как крестьяне обрабатывают землю, что выращивают и какие у них проблемы. Свои богатства направил на то, чтобы отстроить дома, снабдить современными сельскохозяйственными орудиями, закупить молодняк скота и птицы, хорошие семена. Он назначал помощников, выбирая не родовитых и напыщенных, а сведущих и энергичных. Знатнейший из знатных, он плевал на происхождение приближенных, если те умели работать и приносили пользу. И Дарси очень ценил верность – хотя сам никому не доверял, кроме Хэша.

Молодой лорд восстанавливал города, выстраивал дороги и мосты, налаживал торговлю и организовывал ярмарки. Уничтожил банды, отловил разбойников, создал на основе армии отряды быстрого реагирования. Поощрял изобретателей и тех, кто добивался повышенной отдачи. Он был готов выслушать необычные идеи – и имел деньги, чтобы воплотить их в жизнь.

На все это требовалось время и силы. Дарси словно бросил себе вызов. Преграды существовали, чтобы их преодолеть, ошибки – чтобы найти лучшее решение. Как раньше Дарси безжалостно и быстро уничтожал врагов, так теперь расправлялся с проблемами.

Впрочем, создавая на месте пепелищ цветущие сады, доброго имени лорд все равно не снискал. Любое неповиновение пресекал на корню. Он был справедлив, но жесток. Энергичен, но не умел вовремя остановиться. Соблазненные поначалу выгодными условиями аренды крестьяне в итоге оказались закабалены еще больше. Торговля, банки, городское управление, церкви, медицина и многое другое – везде чувствовалась диктаторская рука. Вильям велел вешать ростовщиков – но сам обогащался практически на всем. И рядом уже не было Виктории, чтобы смягчить его жестокий нрав. Лорд создал целую сеть соглядатаев, чтобы знать, что творится на его обширных землях. И еще сам любил наносить неожиданные визиты, чтобы проверить управляющих и проверяющих, разобраться в бумагах и в самой ситуации. И тут же вершить свой суд и расправу – привилегия лорда, которой он никогда не пренебрегал.

Иногда Вильям проявлял и милосердие. На празднике бросал нищим монеты и веселился, когда те начинали драться. Присутствуя на публичной казни, мог иногда помиловать кого-то – но так, чтобы не лишиться увлекательного зрелища.

– Если продержишься минуту, я тебя отпущу, – говорил он.

И приказывал поставить приговоренного босиком на раскаленную жаровню.

– Молодец, – говорил лорд бедняге, – теперь можешь идти. Или хочешь, чтобы тебя понесли? Но отнести тебя могут только на эшафот…

Узнав однажды, что осужденный разбойник убил десятерых, Дарси приказал дать ему меч.

– Если случиться чудо, и ты продержишься хоть пару минут, – сказал лорд, – катись на все четыре стороны!

Разбойник молча бросился на раззолоченную статую в мехах и бархате.

Заносчивый мальчишка, сильный только своей армией, небрежно бросил роскошный плащ на руки слуг. Красивая кукла для дамских утех, с белыми руками, не державшими ничего тяжелее пера, чтобы настрочить приказ.