Текст книги "Украденный экстаз"

Глава вторая

Хантер окинул девушку взглядом. В ее огромных лавандовых глазах застыл ужас, лицо побледнело, как полотно. Хантер опустил глаза, и при виде обнаженной груди у него перехватило дыхание. Словно с размаху врезали в солнечное сплетение. Невысокая девичья грудь. Белоснежная, а форма – боже! – точно поместится в ладони. От ночной прохлады розовый сосок встал торчком. Рот Хантера наполнился слюной. Он даже потянулся к груди губами, но услышал грохот шагов Мартина. Это мгновенно привело его в чувство. Он толкнул девушку к себе за спину и вытащил револьвер. Мартин вышел из камеры и, прищурившись, уставился на Хантера.

– Какого дьявола ты тут ошиваешься? Отдай мне эту сучку!

– Нет. Я забираю ее с собой.

– Только после того, как я с ней разделаюсь.

Шериф сделал шаг вперед. Хантер сморщился и отступил. Девушка, прижатая к его спине, двинулась вместе с ним.

– Боже, Мартин, ну от тебя и вонь!

– Эта шлюха выплеснула на меня горшок с дерьмом.

Хантер молча наблюдал, как шериф, пошатываясь, прошел к поилке для лошадей и окатился водой. Но прислушивался Хантер совсем не к словам шерифа. Бродивший по городу патруль из местных недомерков его не пугал. Но вдруг в городке случайно оказался какой-нибудь ловкий стрелок, способный проделать дырку в нежданном госте? Или кому-то хватит смелости поднять шум? Глядя на шерифа, с которого капала вода, Хантер решил, что отмываться тому еще долго: простое обливание вони не убавило. Та словно приклеилась к его телу и одежде.

– Проклятье, я теперь навек провонял этой дрянью! – простонал шериф.

– А ты никогда и не был другим, – буркнула Лина, чувствуя себя в безопасности за широкой спиной Хантера. Она знала, что тот не даст ее в обиду, хотя и был закоренелым преступником. Девушка послушно сжала губы, когда Хантер оглянулся и взглядом велел ей помалкивать.

– Дай мне отвести с ней душу, Хантер.

– Она поедет со мной.

– Какого черта?

– Постарайся хоть на минуту задуматься. Она слишком много знает. И кто-нибудь может оказаться умнее, чем ты думаешь. К ее словам могут прислушаться.

– Никто не станет слушать эту выскочку.

– Не стал бы на это полагаться.

– Тогда просто подожди, пока я ее поимею, а потом забирай, куда хочешь.

Хантер почувствовал, как крошечное тело испуганно прижалось к его спине и задрожало.

– Мартин, у меня нет времени на игры. Лучше подумай, как объяснишь ее пропажу.

Продолжая следить за Мартином, Хантер выудил девушку из-за спины и покосился на нее:

– Ты поедешь со мной.

Он подтолкнул ее к лошади и почувствовал, что она сопротивляется.

Лина подняла взгляд, но почти ничего не увидела, кроме сузившихся глаз и нахмуренных бровей. Он был преступником. Каковы бы ни были его намерения, ничего хорошего ждать от него не приходилось. Не меньше шести футов жестких мускулов и ни одной мягкой черточки во всем облике. С таким не поборешься. Надо сойти с ума, чтобы добровольно ехать с ним, к тому же темной ночью. Настоящий разбойник с большой дороги.

Однако останься она в городишке, ей придется иметь дело с этим гнусным, мстительным и провонявшим дерьмом шерифом. Ее уже бросили за решетку, обвинили в воровстве, и никто не пожелал не то что защитить, но даже выслушать ее. Чего еще можно ожидать от столь сердобольных горожан? Лишь того, что ее быстренько осудят на пожизненный срок и отправят в какую-нибудь солидную тюрьму штата.

– У меня нет выбора, – печально прошептала она.

– Нет, – подтвердил Хантер.

Он вскочил на лошадь и протянул ей руку. Лина послушно позволила себя поднять и уселась позади Хантера, плотнее запахнув накидку в попытке прикрыть жалкие лохмотья, оставшиеся от сорочки. Затем ухватилась за узкую талию сидевшего впереди мужчины и постаралась выкинуть из головы все страхи. Когда он тронул лошадь, быстро пришпорив ее до бешеного галопа, Лина в ужасе уцепилась за Хантера, как утопающая за соломинку. А тот и не собирался сбавлять темп. Она прижалась лицом к его мокрой от пота спине, изо всех сил стараясь не слететь на землю, словно подхваченный бурей листок. Пусть везет куда угодно, лишь бы подальше от этого мерзопакостного городка и его обывателей, пропади они пропадом! Не сломать только бы шею на таком скаку.

Глянув на маленькие бледные ручки, судорожно вцепившиеся в его рубашку, Хантер гадал, как выбраться из этой заварухи. Взять ее с собой было рискованно, а возможно, и просто смертельно опасно для них обоих. Более того, это могло поставить под угрозу все то, ради чего он вкалывал весь прошлый год. Однако и оставлять ее в городишке было еще рискованнее. И безвыходность ситуации определенно действовала ему на нервы.

Взяв ее с собой, он избавлялся от лишних тревог – она ничего не выболтает, а знает девчонка слишком много. Зато с этой минуты придется не спускать с нее глаз, и не только из-за ее возможных попыток удрать, но и ради ее же безопасности. Судя по тому, что ему удалось рассмотреть, она весьма соблазнительна, поэтому за своими парнями ему придется смотреть в оба.

Вспомнив виденную мельком обнаженную грудь, Хантер поморщился, признавая, что надо будет обуздывать и себя. Снова лишние хлопоты, без которых лучше бы обойтись. Любые осложнения могут привести к беде, а он и так сыт по горло. Сейчас ему нужна удача. А удача в прошлом году от него отвернулась. Он вкалывал, чтобы изменить судьбу. Однако стоило лишь вообразить, что впереди замаячил успех, как случилось непредвиденное. Эта малявка, всем телом приклеившаяся к его спине, могла оказаться его самым большим поражением.

Однако как он ни напрягал мозги, так и не смог придумать, куда бы ее пристроить, чтобы быть уверенным и в ее безопасности… и в том, что она не станет болтать лишнего. Это было его первое ограбление банка… а он оказался на волосок от гибели. Его могли запросто поймать и линчевать. А окажись у властей его описание…

Когда они наконец остановились, Лина выглянула из-за его спины и увидела четверку сообщников, ограбивших банк вместе с Хантером. Компания сидела вокруг костра. Надо же, совсем обнаглели, встали лагерем прямо за городом. Хотя, конечно, им вряд ли грозила опасность. Городской патруль, натолкнись он на них, так ничего и не понял бы. Хорошо еще, что другие преступники не догадались о том, насколько беззащитен и уязвим их городишко.

Лина соскользнула с лошади на землю, судорожно сжимая накидку на груди.

– Ну и за каким дьяволом ты приволок ее сюда? – недовольно пробурчал один из преступников.

– Люк, я уже подробно все объяснил, не будем толочь воду в ступе. – Голос Хантера был ровен, но властен. – Садись! – Он подтолкнул Лину к огню.

Лина села и внимательно посмотрела на расположившихся у огня. Тот, кому она прострелила пятку, смерил ее злобным взглядом. Это был крепко сбитый мужчина среднего роста, с широкой костью – его плечи поражали необъятным размахом. В остальном же ничем не примечателен, отнюдь не монстр из ночных кошмаров. Тот же, кого Хантер назвал Люком, был не просто страшен, он был настоящий урод. Высоченного громилу, ростом почти с Хантера, только шире в плечах и с кулаками как пудовые гири, звали Томом.

Он так глянул на Лину черными глазами, что она задрожала от страха. У типа, склонившегося над ногой раненого и неумело делавшего ему перевязку, внешность была серенькая и абсолютно не запоминающаяся. Все в нем было средним: лицо, рост и фигура. И все пятеро как на подбор – грязные, небритые и хмурые.

– Если тебя так волнует, что она проболтается, пристрели ее, и точка, – равнодушно, словно речь шла о мухе, проговорил Люк.

– Эй, ты чего несешь? – всполошился Джед. – Сбрендил, что ли? В женщин стрелять!

То, что за нее вступился именно Джед, страшно удивило Лину. А вот от Люка она другого и не ждала – в его духе. Но что заставило ее похолодеть – это то, что Хантер, казалось, серьезно обдумывал его предложение.

Вручив ей крошечную кружку с крепким кофе, Хантер помедлил, а затем произнес:

– Может, это и просто, но глупо.

– Почему? – рыкнул в ответ Люк. – Тогда уж точно пасть не откроет.

– Верно. Но ее смерть взбесит всю округу. И за нами бросятся все кому не лень.

– Но ведь они считают, что она была с нами заодно. Они обзывали ее воровкой.

– Все это не важно. Женщин не убивают, понимаешь? Не принято. Вот и не стоит ворошить осиное гнездо. Пока мы только воры. Ими и останемся. А то, что ее считают нашей сообщницей, заставит ее помалкивать. Поможем девице устроиться на новом месте, чтобы ищейки до нее не добрались. Выбор у нее небогатый: либо мы, либо тюрьма. Вот и ладно. Нас это устраивает.

– Ты что, задумал тащить ее до самой Мексики?

Хантер кивнул, и Люк простонал:

– Ладно, уж если нам придется мириться с ее присутствием, хоть развлечемся от души. – Люк приподнялся и потянулся к Лине.

Лина была поражена не меньше Люка, когда Хантер демонстративно взвел курок револьвера. Мужчины застыли и настороженно уставились друг на друга. Люк сделал шаг назад. И хотя все это до смерти испугало Лину, она вдруг ощутила невероятное облегчение – она не станет забавой для преступников. Разумеется, она понимала, что отнюдь не защищена от посягательств, но, как минимум, кошмар группового изнасилования ей не грозит.

– Она моя, Люк.

– Хочешь сказать, что не собираешься с нами делиться?

– Ты правильно понял. Именно это я хотел сказать. Я рисковал, отправившись добывать ее из тюрьмы, поэтому и имею на нее право.

– Отлично! – рыкнул в ответ Люк. – Она твоя – со всеми вытекающими последствиями. Не жди помощи, когда понадобится эту глупую сучку вразумлять.

– Я и не жду. – Хантер медленно убрал револьвер и принялся за свой кофе.

После этого мужчины почти перестали обращать на Лину внимание. Она воспользовалась относительным покоем и внимательно рассмотрела человека, державшего в своих руках ее жизнь. Лицо худощавое, сам сухопарый, даже слишком. Нос с горбинкой казался для бандита слишком аристократичным. Черные, выгнутые дугой брови постоянно хмурились, и на этом суровом лице с упрямо выпяченным подбородком и сжатыми в нитку губами поражали неожиданно длинные, почти девичьи ресницы.

Лине хотелось понять, откуда в нем эта физически ощутимая ею злость и горечь. Злился он явно не из-за нее, в этом она почему-то не сомневалась. Конечно, она для него обуза. Но, похоже, корни его горечи гораздо глубже. Однако ломать себе голову из-за этого она не собиралась. Жизнь уже успела ее научить, как непросто понять чужие чувства.

Тут в ее размышления резко вмешался Хантер. Взяв у нее опустевшую кружку, он спросил:

– Как тебя зовут?

– Лина. Лина Саммерз.

– А меня Хантер. А это вот Люк, Том, Чарли и Джед. Кивнули только Чарли и Джед. Том и Люк просто глазели на нее. От их холодных взглядов ее пробрал озноб, и она опасливо придвинулась поближе к Хантеру. – А что ты делала на улице посреди ночи? Разве ты не в курсе, что это верный способ нажить неприятности?

Хотя это его и не касалось, она ответила:

– Мать выгнала меня из дома. Правда, выяснилось, что она мне не мать. Заявила, что вообще мне не родня. Просто мачеха. Выпалила все это и вышвырнула на улицу.

– Мать вышвырнула свою дочь на улицу посреди ночи?!

– Я только что объяснила, что она мне не мать. Хотя я всегда считала ее мамой…

– А с чего вдруг ей припекло тебя выгнать? Раньше она ведь была тебе вместо матери, с чего ей вдруг надоело?

– Оказывается, мой отец платил ей, чтобы она изображала мою маму. Так она утверждала. А за последние три месяца он задолжал.

– Поэтому она и выгнала тебя?

– Нет. Просто… она водила к себе мужчин… и ее последним дружком был Кловис. А он втихаря вылез из ее постели и хотел забраться в мою. Она взбесилась и поверила этому гаду, когда он все свалил на меня. Я его, дескать, соблазняла, проходу не давала.

Лину передернуло от мерзких воспоминаний.

– Это же смешно! Стоит только посмотреть на этого урода, чтобы понять, насколько это нелепо. Кловис страшен как смертный грех, да и к тому же старикан.

– Но она все равно вообразила, что ты отбиваешь у нее дружка? Можно сказать, прямо у нее под носом, – произнес Чарли.

Тут до Лины дошло, что ее рассказ слушает не только Хантер, но и все остальные. И хотя на лицах у Люка и Тома застыла скука, Чарли и Джед казались заинтересованными. Она почувствовала, как покраснела под их взглядами, но было уже поздно, и пришлось закончить свою историю.

– Да она ничего не хотела слушать! А может быть, сообразила, что это отличная возможность просто избавиться от меня и зажить в свое удовольствие. Кловиса ведь она выгонять не собиралась.

– И все равно непонятно, как ты очутилась возле банка.

– Ну, я прикинула и решила, что она не имеет права выгонять меня совсем без вещей. Она же сама сказала, что отец ей платил, значит, моя одежда куплена на его деньги. Вот я и отправилась к шерифу, чтобы он помог мне вытребовать у нее мои вещички. А шериф стоял у банка и глазел внутрь через окно, а еще постоянно оглядывался. В общем, вел себя очень странно.

– Говорил же я вам, что он безмозглый, – пробурчал Люк.

– Безмозглый или нет, а с поручением Уоткинса справился. Уоткинс и не утверждал, что его братец – гений, – ответил Хантер и повернулся к Лине: – Ну и?

– Он совершенно не слушал меня, только повторял как заведенный: идите домой да идите домой. Вот я и разозлилась на эту бестолочь и решила посмотреть, что его так привлекает в этом банке. Ну и увидела, как вы грабите банк. Я велела ему заниматься тем, за что ему город платит, а он продолжал валять дурака. Тогда я и выхватила у него из кобуры револьвер. А он взял и убежал. Тогда я и совершила самую большую глупость в своей жизни. Остальное вам известно.

– А горожане не поверили ни одному твоему слову?

– Нет. А громче всех кричала о моей виновности моя так называемая мамаша.

– А чего она вдруг так озверела? Странно. Родня, даже дальняя, обычно держится вместе.

– Думаю, она сообразила, что на мое участие в ограблении удобно свалить то, почему посреди ночи я вдруг оказалась на улице. Не рассказывать же всем, как она выгнала дочку в одной сорочке, потому что приревновала к своему дружку. Теперь весь город ей сочувствует. Ей это всегда нравилось.

– А что там у тебя вышло с шерифом?

– Мне кажется, тут и так все ясно. – Она сокрушенно покачала головой, словно дивясь человеческой подлости. – Кловис наплел шерифу небылиц о наших отношениях. А тот как последний идиот ему поверил. Боюсь, что в его басни в городе поверили многие.

– И ты надеешься, что я тоже поверю во все, что ты тут наплела?

– А почему бы и нет? Зачем мне на себя наговаривать?

Он пожал плечами.

– Ты могла выскользнуть из дома на свидание.

– Уж лучше бы так. Сомневаюсь, что вляпалась бы хуже.

– Наверное, нам следует отвезти тебя к отцу, – вслух подумал Хантер.

– Ага, а он уже через минуту заставит ее все выложить ищейкам, – с насмешкой произнес Люк.

– Может, он умнее, чем ты думаешь. Вряд ли отец захочет скандала, в котором станут на все лады склонять имя дочери. А ведь так будет, когда узнают, что девушке пришлось провести с нами несколько дней и ночей, прежде чем мы доставили ее к папаше.

– А тот поспешит сбагрить меня кому-то еще, – высказала Лина неприятную правду абсолютно ровным, спокойным голосом. – И мы снова закончим тем, с чего начали. Я устала, – сказала она, резко меняя тему разговора.

– Я постелил тебе вон там, Хантер, – сказал Чарли. Хантер кивком указал ей в сторону одеяла.

– Иди и располагайся.

Она взглянула сначала на одеяло, затем на него. Он молча ожидал ее действий. Вздохнув, она встала, подошла к одеялу, увидела, что их два – одно на другом, и осторожно влезла в середину этого нехитрого сооружения. Ей уже не хотелось ни думать, ни спорить, голова от усталости перестала соображать.

Повернувшись к мужчинам спиной, она закрыла глаза. Но сон не шел. Ничего удивительного. Хотя она страшно устала, сегодня слишком многое произошло, чтобы просто спокойно уснуть.

Итак, ее мать вовсе ей не мать. Тогда кто же ее родил? Отцом был человек, который долгие годы аккуратно выдавал Черити деньги на расходы – короче, сам он не хотел возиться со своей дочерью. Она не знала, что он за человек. Но теперь хотя бы знала, как его зовут. Внезапно у нее защемило в груди. Вся ее жизнь была сплошной ложью.

Понимая, что размышления о прошлом бессмысленны, она задумалась о настоящем и не обрадовалась, настолько и тут все запуталось и осложнилось. У нее не было ни оружия, ни лошади, ни обуви, в город путь заказан, поскольку там ее считают сообщницей грабителей, все пути отступления для нее отрезаны. Даже если бы ей удалось раздобыть все необходимое для побега, куда ей бежать? Есть ли на свете место, где ее ждут, где будут ей рады?

На глаза набежали слезы, и ей пришлось собрать волю в кулак, чтобы совладать с собой. Слезами горю не поможешь, а показывать преступникам слабость негоже. Но когда первая слезинка невольно выскользнула из-под ресниц, она решила, что втихомолку поплакать можно. Главное – не всхлипывать и не привлекать внимания. Молча глотая слезы, она молилась, чтобы Хантер не вздумал укладываться спать прямо сейчас.

А Хантер сидел и допивал очередную кружку кофе, не сводя подозрительного взгляда с незваной и чересчур привлекательной гостьи. Та отвернулась и делала вид, что спит. Он сомневался, что она рассказала правду. Впрочем, она верно заметила, что придумывать столь несуразную историю никому просто в голову не придет. Законченная лгунья сочинила бы нечто более жалостливое и не такое невероятное. Либо она говорит правду, либо скверная лгунья.

Он покачал головой. Рассказывая о себе, она смотрела ему прямо в глаза. Если бы она плела совсем уж бездарную ложь, он сразу заметил бы. А тут поверил, каким бы невероятным все ни казалось. Нет, вроде все сходится.

Однако у него оставались сомнения. Судя по болтовне шерифа, репутация в городе у нее была чудовищная. Конечно, этот Кловис мог наврать с три короба, лишь бы себя обелить, но, может, она и впрямь пыталась его соблазнить. Хантер давно узнал, как умело женщины лгут для достижения своих целей. Ладно! Если она не девственница, то сумеет порадовать его в постели.

«Ну и болван, – мысленно обругал он себя, – не понимаешь, что только запутаешь все окончательно».

Только привязанностей и телячьих нежностей ему не хватало. Даже ради примитивного удовлетворения похоти. В глубине души он чувствовал, что с Линой просто так не получится. Потому и распаляться нечего. Но мысли неотступно вертелись вокруг маленькой, словно точеной, девичьей груди и белоснежной шелковистой кожи. Похоже, внутренний самец не давал забыть о себе, в особенности когда она рядом.

Очнувшись от своих дум, он заметил, что все уже приготовились ко сну. Еще раз обругав себя за дурацкое витание в облаках, он решительно шагнул в сторону спящей девушки. Хантер помнил, что заявил этим ублюдкам, что она – его собственность, значит, и вести себя следует подобающе. Иначе добра не жди. Эти подонки сразу заподозрят неладное и не позволят ему быть собакой на сене. Стоит ему заколебаться или выказать незаинтересованность, Люк не замедлит занять его место.

Усевшись на своей половине одеяла, он стащил с усталых ног тяжелые ботинки. О чем действительно следовало бы подумать, так это о том, зачем он угрожал револьвером Люку. Что на него вдруг нашло? Делить с кем-то женщину всегда чревато кровопролитием, немногие мужчины могут воспринять это спокойно. В ход идут не только кулаки, но даже ножи и пушки. Женщины тоже не в восторге. Потому здравый смысл подсказывал, что это исключено. Однако в Люка он целил не поэтому. Изнасилования девушки он бы не потерпел. Хотя она защищалась бы до последнего, как с шерифом Мартином. Однако, если честно, его просто тошнило от мысли, что Люк к ней прикоснется. И он взвел курок. Его дерзкое заявление, что только он имеет на нее право, казалось слишком естественным и разумным. Из-за этого он и беспокоился.

Скользнув под одеяло, Хантер тотчас понял, что занимавшая его мысли соседка не спит. Еще через мгновение он сообразил, что она плачет, и выругался про себя. Женских слез он не выносил, вернее, они трогали его. Он так и не научился не обращать на них внимание, даже зная, что это сплошное притворство. Он лег на бок и увидел, как ее спина вздрагивает от тихих всхлипов: она явно старалась скрыть отчаяние.

– Слезами горю не поможешь.

– Я не плачу, – пробормотала она, но охрипший и дрожащий голос тут же ее выдал.

– Конечно, нет. Ты просто шмыгаешь носом. – Он сжал кулаки, сдерживаясь, чтобы не погладить ее густые золотистые волосы.

– А что, если я и плачу? Имею полное право. Не каждый день вляпываешься в подобное дерьмо. – Она повернулась и сердито взглянула на него.

– Я освободил тебя из тюрьмы.

– Какое великодушие! Уж лучше бы ты оставил меня там, чем тащить в это бандитское логово!

Она заметила, как сузились его глаза, и пожалела о сказанном. Глупо оскорблять этого опасного мужчину. Ведь он держит в своих руках ее жизнь. Но Лина была слишком измотана и расстроена, чтобы взвешивать каждое слово.

– Не слишком ты умна, малышка.

– Это точно, иначе не оказалась бы в этом проклятом месте.

– Только слезы точно не помогут тебе отсюда выбраться.

Хантеру стало неуютно: неприятно было видеть ее залитое слезами лицо, освещенное бледным лунным светом.

– Без тебя знаю, – огрызнулась она. – Но имею же я право на минутную слабость!

Когда он протянул ей носовой платок, она взяла его, проверила, насколько тот чист, и принялась вытирать слезы.

– Сама виновата. Никто ведь не гнал тебя в банк насильно.

– А в том, что этот кусок собачьего дерьма напал на меня…

– Собачьего дерьма?

– Кловис! Скажешь, я и тут виновата? А может, еще и в том, что моя мать оказалась не той, за кого себя столько лет выдавала? А в том, что мой отец бросил меня на эту никчемную и злобную бабу, да еще и платил ей за услуги, – тут уж прости, моей вины нет нисколечко! Мне и в голову не могло прийти, что Черити поверит этому гнусному Кловису, а не мне! Или вышвырнет меня из дома в одной ночной рубашке. Я искала шерифа, чтобы попросить у него помощи. Ведь его для того и выбрали. И деньги ему за это платят. Разве могло мне прийти в голову, что он – сообщник воровской шайки? А вы просто бросили меня там расхлебывать то, что сами заварили. Сделали из меня козла… козу… отпущения. – Она громко высморкалась.

– Поскольку ты не принадлежала… к этой воровской шайке, я и подумал, что ты не пожелаешь отправиться с нами.

– Я и не хотела. Но мне и в самом кошмарном сне не могло привидеться, что эти безмозглые трусы обвинят меня в воровстве! Да еще поволокут в тюрьму, словно я самая опасная преступница на свете. А в довершение всех злоключений этот подлый шериф – эта куча конского навоза! – на меня напал. Вот и подумай, как я могу не расстроиться. Теперь я черт знает где! Да еще посреди ночи. И с кем – с шайкой грабителей банков! А весь город думает, что я – ваша пособница! А у меня даже туфель нет. Так что не смей говорить, что я не могу плакать. Имею полное право.

– Имеешь или нет – какая разница!

– Без тебя ясно, – снова отвернулась она. – А зачем ты за мной вернулся? Ведь ты знал, что шериф с вами заодно и эти идиоты не поверили бы моим словам.

– А вдруг нашелся бы один умник?

Нахмурившись, она задумалась над его словами. В них есть доля правды, поэтому стоит попытаться вернуться в город и заставить себя выслушать.

– И не мысли.

– А откуда ты знаешь, о чем я думаю?

– Просто могу представить, о чем подумал бы на твоем месте. Ничего путного из этого не выйдет. Во-первых, я не позволю тебе сбежать и болтать обо всем, что тебе известно. Во-вторых, даже если тебе удастся добраться до города, шериф тебе и рта не даст раскрыть, даже поздороваться. В-третьих, ты уже некоторое время провела с нами – шайкой бандитов, которых разыскивает полиция. И это против тебя. Кроме того, я освободил тебя из тюрьмы. Специально вернулся и отбил тебя у стража закона. Ты еще не забыла об этом?

– Я сама оттуда выбралась. А ты просто оказался рядом, когда я сбежала.

– Только шериф расскажет совсем другую историю.

Его спокойное заявление поразило ее как жестокий и расчетливый удар под дых. Она ахнула. Как же она не подумала, что ради спасения своей шкуры шериф Мартин примется сочинять байки! И постарается выставить ее в самом мрачном свете. И наверняка времени он не терял. Такого успел наболтать, что горожане давно считают ее членом шайки. И далеко не последним, раз преступники не бросили ее в беде, а с риском для жизни вернулись и вызволили из тюрьмы. Потому реши она вернуться в город, ей повезет, если ее не повесят на первом суку. От осознания мрачной безысходности своего положения ей снова захотелось плакать.

– Только не начинай реветь.

– А не мог бы ты заткнуться?! – в отчаянии прошипела она.

– Знаешь, будь ты поумней, поняла бы, что дерзить не стоит.

Но его слова ничуть не охладили ее пыла. Она буквально взвилась:

– Будь я поумней, давно пустила бы себе пулю в лоб.

Он похолодел от того, насколько решительно она произнесла эти слова. Что у нее в голове? Внезапно его охватила непонятная паника.

– Надеюсь, тебе такие идиотские мысли не приходят в голову?

– А что? С твоих плеч свалилась бы обуза.

– Ну да. Одна свалилась, другая навалилась. Так и вижу себя оправдывающимся, почему тебя нашли мертвой. Пусть даже тебя считают моей сообщницей, только обвинения в убийстве мне не хватало.

Он говорил с такой яростью, что она тоже взбеленилась:

– Надо же, как ты перепугался. Польщена.

– Ладно. Спи!

– Что? И меня даже не изнасилуют? Боже, мир полон чудес!

– Я не насилую женщин, – прошипел он.

– Конечно, конечно. Ты лишь обираешь бедняг до нитки.

Он сверкнул на нее горящими глазами.

– Кажется, насчет самоубийства ты передумала? Хочешь довести меня до того, чтобы я задушил тебя собственными руками?

Она медленно повернулась к нему и взглянула на него. У нее похолодело в груди, когда она увидела, как он разъярен. Но она увидела и другое – насколько же он потрясающе красив, и у нее вдруг упало сердце. Пожалуй, лучше его не злить, решила она. Но она была не в настроении утешить его или хотя бы помолчать. И спор продолжился.

– Уж не собираешься ли ты мне поведать, что ты благородный разбойник? Современный Робин Гуд!

– А как же! Краду у богачей и отдаю все себе, бедняку.

– Надо же, какой оригинальный филантроп. Я потрясена.

– Если ты немедленно не заткнешься и не уснешь, то я тебя точно задушу. А может, ты не поэтому не можешь уснуть?

Его ухмылка ей совсем не понравилась.

– Да, ты прав. Не хочу проспать тот счастливый миг, когда вас настигнет закон. Уж эту сцену не хотелось бы пропустить ни за что.

– Серьезно? А я было подумал, что ты ждешь не дождешься, чтобы заняться со мной любовью на этом жалком лежбище. Очень отвлекает от мрачных мыслей.

Не успела она открыть рот, чтобы отбрить этого нахала, как он оказался наверху. Когда его вес пригвоздил ее, она испуганно вскрикнула. И хотя сердце выскакивало из груди, она постаралась не выказать страха. Холодно улыбнувшись, гневно уставилась на него. А когда заговорила, то и сама осталась довольна тем, насколько спокойно и отрезвляюще звучал ее голос:

– И что это вы, мистер, затеяли?

Хантер не мог не восхититься ее самообладанием. Он слышал, как от страха ее сердце бешено колотилось, физически ощущал ее ужас. Однако она не подавала виду.

– Дарю тебе то, на что ты так и напрашивалась.

– Не помню, когда мне хотелось, чтобы меня расплющили. Слезай. Да побыстрее!

– Прямо принцесса! Раскомандовалась верными рабами! Этому трюку тебя научили в школе для выскочек на Востоке?

Едва она раскрыла рот, чтобы ответить, как он ее поцеловал. От удивления Лина замерла. Сначала ее шокировало то, что он ее целует. А потом она ошалела от этого поцелуя. Ей следовало протестовать и отбиваться. Возмущаться. Однако вместо этого по телу внезапно разлилось тепло, и она обмякла. К невероятному огорчению, она поняла, что поцелуй этого грабителя банков ей понравился.

А когда она почувствовала во рту его язык, нежно гладящий ее небо, силы вовсе покинули ее, было слишком хорошо, чтобы сопротивляться. Оставалось лишь молиться, чтобы он этого не заметил.

Он оторвался от нее медленно и с явной неохотой. И сам не мог взять в толк, почему так завелся от простого поцелуя. Внутри все звенело от желания. Впервые в жизни он едва не изнасиловал женщину. Отодвинувшись, искренне пожалел, что не оставил ее в городе с этим подонком Мартином. Пусть бы сейчас кусала и царапала идиота.

Не помогало успокоиться и то, что он был не в силах оторвать взгляда от ее блестящих, широко раскрытых глаз. Она ни разу под ним не шевельнулась, и жар ее губ выдал ее желание. Однако она была потрясена. Не меньше, чем он сам.

– Этому тебя вряд ли учили в школе.

Оскорбительное замечание мгновенно и отрезвило и взбесило.

– Заткнись! Надеюсь, ты получил все, что хотел?

Хантер подумал, как бы она удивилась, поведай он, чем еще помимо поцелуя ему хотелось с ней заняться. Однако решил, что на сегодня приключений хватит и без того.

– Угу.

Чертыхнувшись, она отвернулась.

– Прекрасно. Тогда я могу хоть немного поспать.

Лежа на спине, подсунув руки под голову, он пробормотал:

– Валяй!