Текст книги "Серебряное пламя"

Скрипнув зубами, Гэмел заставил себя отвернуться от воркующей парочки – и встретил сочувствующий взгляд Лигульфа.

– В чем дело, Гэмел?

Гэмел издал нетвердый смешок:

– Ни в чем. Просто мне чертовски хочется проткнуть мечом этого типа только за то, что он спит с собственной подружкой.

– А она красотка, – заметил Лигульф, хмурясь в явном недоумении.

– О да. Ладно, давай спать. Все равно этому безумию нет объяснения. – Гэмел закрыл глаза и постарался найти покой в сонном забытье.

Внезапно проснувшись, Шайн Катриона попыталась понять, что ее разбудило. Рассвет еще не наступил, и вокруг царила тишина. Она осторожно огляделась. Глаза ее расширились при виде тени, крадущейся по краю лагеря. Притворившись спящей, она попыталась незаметно разбудить Фартинга, хотя каждый ее мускул трепетал от напряжения.

– В лагере чужие, Фартинг, – прошептала она.

– Проклятие. А я-то мечтал хорошенько выспаться, – пробормотал он, скользнув рукой к мечу. – Повернись на бок. Когда я крикну, беги к близнецам и держи наготове свой кинжал.

Все еще притворяясь спящей, Шайн Катриона повернулась на бок. Глядя на приближающиеся тени, она пришла к выводу, что они заночевали в гнезде разбойников и те не устояли перед искушением напасть на спящий лагерь.

Но даже в этом случае присутствие пяти вооруженных мужчин должно было подействовать на них отрезвляюще. Видимо, бандиты находились в отчаянном положении либо их было достаточно много, чтобы рассчитывать на победу в вооруженной схватке. И то и другое не сулило ничего хорошего ни ей, ни ее спутникам.

Слегка приподняв голову, она бросила взгляд на сэра Гэмела, расположившегося по другую сторону от затухающего костра, и обнаружила, что он смотрит на нее. Тщательно артикулируя, она беззвучно произнесла слово «разбойники», молясь, чтобы нападающие не заметили этого безмолвного сигнала. К ее величайшему облегчению, ей не пришлось повторять. Почти неуловимый жест сэра Гэмела сказал ей, что он понял. Теперь по крайней мере в лагере было двое мужчин, вооруженных и готовых к схватке.

– Давай! – крикнул Фартинг, и Шайн Катриона бросилась к близнецам.

Она почти достигла цели, когда Фартинг и Гэмел вскочили на ноги, держа в руках мечи. Их крики, подхваченные криками нападающих, быстро разбудили остальных. Катриону поразила скорость, с которой спутники сэра Гэмела разобрались в ситуации и включились в битву.

– Залезайте на дерево, – велела она сонным близнецам.

– Но… – попытался возразить Белдейн, помогая Бэрри забраться на нижнюю ветвь.

– Лезь на дерево, и побыстрее.

Как только мальчики оказались в безопасности, Шайн Катриона вытащила кинжал и приняла оборонительную позу, держа его наготове. Это было не самое грозное оружие, но по крайней мере оно могло заставить нападающего задуматься. Стараясь не пропустить опасность, угрожавшую ей и близнецам, она наблюдала за яростной схваткой, развернувшейся вокруг.

Хотя разбойники имели численное преимущество, страхи Шайн Катрионы несколько улеглись при виде боевого искусства, которое демонстрировали ее защитники. Не прошло и нескольких минут, как пыл нападающих пошел на убыль, а их ряды существенно поредели.

Внезапно над ней навис заросший волосами верзила. Он был так уродлив, так грязен, что выглядел бы устрашающе даже без меча и зловещей ухмылки, обнажавшей гнилые зубы. Рядом с ним ее кинжал казался игрушкой. Тем не менее Шайн Катриона не отступила ни на шаг, размахивая кинжалом с очевидным намерением пустить его в ход, если понадобится. Судя по выражению его отталкивающей физиономии, убийство не значилось первым в списке его намерений относительно ее.

Он шагнул вперед, заставив ее прижаться к стволу дерева. Шайн Катриона напряглась, готовясь нанести отчаянный удар, но вмешались близнецы, спрыгнув с дерева прямо на ее противника. Девушка с ужасом наблюдала, как он с оглушительным ревом отшвырнул мальчиков в сторону. Они упали на землю и остались лежать в течение того короткого мгновения, пока она имела возможность смотреть на них.

– Попалась, – прорычал верзила, протянув к ней руку. Шайн Катрионе пришлось проявить всю свою ловкость, чтобы увернуться.

– Убери свои лапы, свинья.

– Иди сюда.

Напуганная его напором и габаритами, Шайн Катриона взмахнула кинжалом. Но из-за страха ее обычно твердая рука дрогнула, и кинжал, вместо того чтобы вонзиться в сердце разбойника, резанул по его массивному предплечью. Бродяга издал оглушительный рев и бросился на нее. Шайн Катриона подозревала, что ее собственный вопль прозвучал не менее громко, когда он схватил ее и зажал под мышкой своей огромной руки.

Разбойники начали отступать, и Гэмел позволил себе перевести дыхание. Первым делом он бросил взгляд в ту сторону, куда побежала Катриона. То, что он увидел, заставило его броситься к ней на выручку, забыв обо всем на свете.

– Отпусти ее, – приказал он, представ перед громилой, державшим девушку.

– Это моя добыча.

– Твои дружки сбежали. Неужели ты думаешь, что сможешь выбраться отсюда в одиночку?

Разбойник прижал свой меч к шее Шайн Катрионы.

– Попробуй убить меня, и она умрет, – огрызнулся он.

Гэмел замер, украдкой взглянув на своих соратников.

Устремившиеся на помощь, они застыли на месте, не решаясь сделать ни одного движения, чтобы не спровоцировать разбойника. Даже близнецы, пришедшие в себя после удара о землю, не двигались, не сводя испуганных глаз с сестры. Сердце Гэмела, казалось, остановилось, он отчаянно искал выход, но не находил.

Шайн Катриона перестала вырываться, как только почувствовала прикосновение холодной стали к своей шее. Завтра ей должно было исполниться восемнадцать. Внезапно даже очевидные намерения этого грязного бродяги относительно ее показались ей менее ужасными, чем смерть. Конечно, изнасилование мерзко и унизительно, но по крайней мере она будет жить. Но одно неверное движение, и она потеряет всякий шанс на будущее. Повиснув в его руке, как пустой мешок, она лихорадочно пыталась придумать, как спасти собственную жизнь.

Наконец в полном отчаянии она сжала пальцы в кулак и со всей силы ударила своего обидчика в пах. Взревев, он выронил ее и схватился за чресла, но ему не дали времени оправиться от неожиданного удара. Фартинг молниеносно бросился вперед и сделал выпад, который разбойник попытался отразить. Катриона издала удивленный возглас, когда сэр Гэмел обхватил ее за талию, оттащив от места схватки.

– Хорошо дерется, – заметил он, наблюдая за Фартингом. – Похоже, его обучали воинскому делу.

– И не кто-нибудь, а родной отец, – отозвалась Шайн Катриона. – Вам не кажется, что вы могли бы ему помочь?

Сэр Лесли, стоявший рядом, покачал головой.

– Вмешательство сейчас принесет больше вреда, чем пользы, мистрис. Отвлечет внимание. – Он кивнул в сторону пары, сошедшейся в схватке. – Блейн и Лигульф стоят наготове и вмешаются, если понадобится. Но пока еще рано. У этого разбойника больше силы, чем у вашего приятеля, но куда меньше ловкости и умения, а в конечном итоге побеждает умение.

Шайн Катриона попыталась отстраниться от Гэмела, но его хватка только усилилась, ненавязчивая, но твердая, и она сдалась. От близости его высокого худощавого тела ее внутренности трепетали, голова кружилась. Она едва доставала ему до подмышки. Ее щека прижималась к его широкой твердой груди, видневшейся в вырезе рубахи. Шайн Катриону пронзила дрожь, но вряд ли это была запоздалая реакция на нападение разбойников. Печально, но подобная ситуация не была ей в новинку. Охвативший ее трепет был вызван близостью мужчины, который обнимал ее так, словно она принадлежала ему. Еще более тревожащим был тот факт, что она чувствовала то же самое.

Наконец Фартинг покончил со своим противником, нанеся ему смертельный удар. Крик разбойника огласил окрестность. Шайн Катриона отвернулась, уткнувшись лицом в загорелую грудь Гэмела, и почувствовала, как его длинные пальцы зарылись в ее волосы. Ощущение было божественным, словно в объятиях Гэмела она нашло то, к чему всегда стремилась. Эта мысль привела ее в ужас. Подобная судьба не для нее. Она не может, как другие девушки, удовлетвориться союзом с обычным мужчиной.

К ним подошел Фартинг.

– Ты не пострадала, дорогая? – спросил он, коснувшись ее плеча.

– Нет. – Внезапно ей стало дурно от только что пережитой опасности и собственных эмоций. – Меня сейчас стошнит. – Она высвободилась из рук Гэмела и бросилась бегом к деревьям, окружавшим лагерь.

– Я присмотрю за ней, – сказан Гэмел, остановив Фартинга, собиравшегося отправиться следом. – Мальчики нуждаются в вашей помощи, – добавил он и зашагал прочь, прежде чем Фартинг успел возразить.

Поднявшись на нетвердые ноги, Шайн Катриона почувствовала, как сильная рука обвила ее плечи, а влажная ткань осторожно прошлась по ее лицу. Затем Гэмел подхватил ее на руки, отнес в сторону и дал немного вина, чтобы взбодриться. Приятно было чувствовать подобную заботу, но Шайн Катриону смущало, что сэр Гэмел видел ее в таком жалком состоянии. Почему-то ей хотелось, чтобы он считал ее сильной женщиной.

Ей следовало бы предложить ему держаться от нее подальше. Эти слова вертелись у Шайн Катрионы на кончике языка, но она знала, что никогда не произнесет их вслух. Как ни тревожило ее присутствие Гэмела, ей вовсе не хотелось, чтобы он ушел.

С рыжеватыми волосами, гладкой, слегка загорелой кожей, которой позавидовала бы любая женщина, и изумрудно-зелеными глазами, он был, безусловно, хорош собой. Правильные черты лица казались вылепленными рукой искусного скульптора. Каким-то чудом он избежал шрамов и переломов, характерных для мужчин, избравших воинскую профессию.

Но более всего ее притягивал огонь, пылавший в его взгляде. Он возбуждал в Шайн Катрионе неведомые чувства, разжигая ответное пламя, которое она не могла ни погасить, ни, как она опасалась, скрыть. Она даже не осмеливалась думать, что он сделает, если догадается о чувствах, бушевавших у нее внутри.

Гэмел даже не пытался скрыть охватившее его желание. Внезапно он понял, что испытал его отец, встретив Эдину: изумление, благоговение, почти неодолимую потребность обладания. И готовность убить любого, кто попытается помешать этому. Он не удивился, увидев, что его рука, потянувшаяся, чтобы убрать непокорный локон с ее очаровательного лица, дрожит.

Ее сорочка сбилась, обнажив верхнюю часть высокой груди и изящное плечо. У нее была золотистая от природы кожа, и Гэмел не удержался, чтобы не пройтись по ней пальцами, пользуясь тем, что его высокая фигура скрывала их от посторонних взглядов.

– Не надо, – шепнула Шайн Катриона, когда его пальцы скользнули за вырез ее сорочки, но не сделала попытки отстраниться.

– Золото, – тихо произнес он. – Золото и серебро. Ты сводишь меня с ума.

– Вы не должны этого говорить.

– Но это правда.

– Есть вещи, о которых не говорят вслух.

– Почему я должен молчать о своих чувствах?

– Вам лучше направить их на кого-нибудь другого. Я не свободна.

– Ну, это дело поправимое. Я позабочусь об этом.

– Если вы причините вред Фартингу, я разделю с вами постель только для того, чтобы перерезать вам горло, – резко бросила Шайн Катриона, отступив на шаг и поправив сорочку. – От уха до уха, можете мне поверить.

– У меня и в мыслях нет убивать твоего приятеля. Это значило бы пасть так же низко, как те псы, которых мы только что разогнали. Я не намерен позорить себя и свою семью подобной низостью. Но ты станешь моей. Если мне представится шанс получить тебя хоть на час, я его не упущу, – убежденно произнес он. – Такое чувство не может погаснуть лишь потому, что ты принадлежишь другому. Ты понимаешь, о чем я говорю. Ибо это пламя сжигает и тебя тоже.

– Нет! – выкрикнула Катриона, скорее с отчаянием, чем убеждением в голосе, и бросилась бегом к Фартингу.

Когда Гэмел присоединился к своим спутникам, Лигульф шепнул:

– Она принадлежит Магнусу Фартингу.

– Знаю, – отозвался Гэмел.

– В таком случае тебе следует выбросить ее из головы. Мне нравится этот парень.

– Мне тоже. И тем не менее я ненавижу его за то, что у него есть на нее права. Это какое-то безумие. Но не бойся, я не собираюсь его убивать. Так далеко я не зайду. Боюсь, однако, что я не остановлюсь ни перед чем, кроме убийства, чтобы заполучить ее, пусть даже это будет неблагородно и бесчестно.

Глава 2

– Фартинг, старина, где ты пропадал? Я так и думал, что ярмарка привлечет тебя в Данкенли.

– Как дела, дружище? Скрипишь помаленьку? – рассмеялся Фартинг, хлопнув по спине Энниса Макадама в ответ на его энергичный хлопок. – Надеюсь, у тебя найдутся свободные комнаты?

– Только одна. Тебе еще повезло. На ярмарку съехалось столько знати, что тебе придется приглядывать за этой милой девушкой, – усмехнулся Макадам, глядя на Шайн Катриону. – Знатные господа уверены, что могут купить любую женщину, которая им приглянется.

– Одной комнаты вполне достаточно, – отозвался Фартинг.

– На ярмарке всегда полно толстых кошельков, просто умоляющих, чтобы их опустошили, – заметил Макадам.

– Что верно, то верно, – подмигнул Фартинг.

Шайн Катриона улыбнулась и покачала головой, когда мужчины дружно рассмеялись. Макадам был в курсе того, что Фартинг не ограничивается фокусами, однако держал язык за зубами. Фартинг знал меру и делился с хозяином гостиницы своими доходами. Это было полюбовное и весьма выгодное соглашение.

– Эй, парень, – окликнул Макадам парнишку, прислуживавшего на конюшне. – Присмотри за этой лошадью. – Обняв Фартинга за плечи, он увлек его внутрь гостиницы. – Давай рассказывай, чем ты занимался последние полгода.

Поскольку время было позднее, а завтра их ждал хлопотный день, Шайн Катриона присоединилась к братьям, которые сразу же легли в постель. Она уже спала, когда поздно ночью в комнату проскользнул Фартинг и улегся на тюфяке, постеленном на полу. Хотя от него пахло вином, он не был пьян. Проснувшись, Шайн Катриона повернулась в постели, чтобы посмотреть на него.

– Он здесь, – шепнул Фартинг.

Ей не требовалось лишних слов, чтобы догадаться, о ком речь.

– Ты видел его?

– Да, но он меня не заметил.

– Ты уверен?

– Дорогая, ты забыла, что я могу двигаться как тень? Вот уж не думал, что ты сомневаешься в моих талантах.

– Извини. Они остановились в этой гостинице?

– Да, дальше по коридору. Заняли лучшие комнаты.

– Еще бы! Ладно, здесь полно девиц, которые могут привлечь его внимание. – Она вдруг обнаружила, что ее совсем не радует мысль, что сэр Гэмел может увлечься другой женщиной. – Говорят, мастер Макадам держит только лучших.

– Верно. Возможно, завтра сэр Гэмел обзаведется подружкой.

Обрадованная, что сэр Гэмел лег спать в одиночестве, Шайн Катриона тем не менее возразила:

– Продолжительное путешествие верхом может слишком утомить мужчину, чтобы предаваться подобным утехам.

– Пожалуй. Спи, дорогая. Утром тебе придется держаться рядом со мной.

– Ну, если ты считаешь, что это необходимо…

– Считаю.

– Хорошо. Спокойной ночи, Фартинг, – сказала Шайн Катриона и отвернулась.

Фартинг пробормотал ответное пожелание спокойной ночи и затих на своем матрасе.

Этим утром они покинули лагерь на рассвете, быстро собрав свои пожитки и стараясь не производить шума. Несмотря на все эти предосторожности, Шайн Катриона не удивилась, узнав, что Гэмел находится рядом. В глубине души она знала, что он последует за ними. И что он найдет ее на ярмарке, как бы она ни старалась затеряться в шумной веселящейся толпе. Закрыв глаза, она взмолилась, чтобы судьба уберегла ее от этой встречи. Время для любви и страсти еще не наступило. У нее есть более важная и неотложная цель.

День только начался, когда Шайн Катриона вместе со своими спутниками выбралась на оживленные улицы города. Кругом теснились киоски, лотки и обычные повозки, заваленные всякой всячиной. В густеющей толпе бродили жонглеры, фокусники и акробаты. В воздухе звенели крики продавцов, расхваливающих свои товары. Французский смешивался с шотландским, чистая речь благородных господ – с крестьянским говором и гэльским наречием, распространенным в Нагорье. Единственным местом на ярмарке, которое она обычно избегала, была травля медведей и барсуков – зрелище, от которого ей становилось дурно. А пока она просто бродила по рядам, разглядывая товары, выставленные на продажу.

Чего здесь только не было: ковры, посуда, украшения, ткани. От их разнообразия у Шайн Катрионы захватывало дух. На прилавках громоздились рулоны всевозможных расцветок и качества: от тончайшего шелка до грубого полотна. Оставалось только сожалеть, что у нее нет денег, чтобы купить себе ткань хотя бы на одно новое платье.

Продавцы не пропускали никого из проходивших мимо, настойчиво зазывая полюбоваться своими товарами. Зная, как тяжело достается им хлеб, Шайн Катриона переживала, что не в состоянии приобрести хотя бы самую пустячную вещицу.

– Катриона, – сказал Фартинг, шагавший рядом. – Я хотел бы посмотреть на медвежью травлю.

– Смотри. Я ничего не имею против.

– Ты ведь говорила, что терпеть не можешь подобные забавы.

– Но я никогда не запрещала тебе предаваться им.

– Я не хочу оставлять тебя одну, – сказал он.

– Ах да. – Она оглянулась по сторонам, но не заметила поблизости сэра Гэмела и его спутников. – Я совсем забыла. В любом случае их здесь нет, а со мной мальчики. Если что-нибудь случится, они могут поднять шум или сбегать за тобой.

– Если успеют. Нужно стараться избегать неприятностей, а не напрашиваться на них.

– Не волнуйся. Близнецы бегают очень быстро. И потом, что может случиться при таком скоплении народа? Купи нам пирог да по кружке эля. И можешь спокойно идти. – Шайн Катриона лукаво улыбнулась. – Это скрасит нам ожидание.

– Вижу, без взятки не обойтись, – проворчал Фартинг, отведя их на относительно свободное пространство.

– Чепуха. Взятка – это если бы мы попросили сладости.

Он все еще продолжал ворчать, когда оставил их, купив каждому по пирогу с мясом и по кружке эля, сдобренного специями и сахаром, а также по сахарному леденцу. Шайн Катриона с братьями устроились на скамье, стоявшей под деревом, неподалеку от прилавка с лекарствами. Продавец громогласно утверждал, что у него имеются снадобья от всех болячек души и тела. Чтобы привлечь внимание публики, рядом с ним давал представление кукольник. Шайн Катриона наслаждалась его проделками не меньше, чем ее маленькие братья, и настолько увлеклась зрелищем, что не замечала ничего вокруг.

Гэмел остановился так резко, что Лигульф, шедший следом, налетел на него. Не обращая внимания на возмущенную реплику брата, он замер на месте, пожирая глазами Катриону. Внезапно медвежья травля и ставки, которые они собирались сделать, потеряли для него всякий интерес.

Лигульф издал тихий стон:

– Все-таки ты ее нашел.

– Да. И к тому же одну.

– Не совсем, с ней мальчики.

– Они не создадут проблемы.

– Наверняка Фартинг где-то близко.

– Не слишком…

– Ты не знаешь, как вылечить его от этого безумия? – поинтересовался Лигульф у сэра Лесли.

– Нет. Оно не лечится, – ответил тот, запустив пятерню в свои густые темно-русые волосы. – И поражает мужчину в самое уязвимое место – в чресла. Пойдем, а то мы не успеем сделать ставки.

– Поставь за меня, Лесли, – рассеянно распорядился Гэмел, двинувшись в сторону Катрионы.

Лигульф что-то проворчал ему вслед, но Гэмелу было нечего сказать в ответ на озабоченность брата. Он мог только сожалеть, что вряд ли удержится от вторжения туда, куда не следовало. Еще ведь не поздно оставить все как есть.

Да нет, имеет, прошептал ему внутренний голос, заставив Гэмела поморщиться. Именно это двигало им – убежденность в собственной правоте, в том, что Катриона Магнус должна и будет принадлежать ему. Есть же какой-то способ! Гэмел не желал верить, что он нашел то, что так долго искал, только для того, чтобы тут же потерять. Это было бы несправедливо.

* * *

– К нам идет тот тип, – прошептал Белдейн, оборвав смех Катрионы. – Сбегать за Фартингом?

– Нет, – тихо отозвалась она.

– Но разве он не велел нам позвать его?

– Позовете, если мне не удастся справиться самой. Пусть Фартинг пока развлекается.

Гэмел замедлил свое решительное продвижение, чтобы купить три сувенира у проходившего мимо торговца. Поклонившись, он вручил прутья с привязанными к концу разноцветными ленточками Шайн Катрионе и ее братьям. Было невозможно не улыбнуться в ответ на такой галантный жест. Однако когда он без приглашения уселся рядом с ней на скамью, девушка нахмурилась, возмущенная подобной дерзостью.

– Благодарю вас, добрый сэр. – Она попыталась отодвинуться, но оставшаяся часть скамьи была занята ее братьями.

– По твоему виду не скажешь, что тебя порадовал мой подарок.

– Я удивлена отсутствию ваших друзей. Разве они не пришли с вами на ярмарку?

– Они отправились на медвежью травлю.

– А вам не нравится это зрелище?

– Просто я приметил нечто, что нравится мне гораздо больше. Где мастер Магнус?

– Он тоже на медвежьей травле. Наверняка они там встретятся.

Гэмел слегка улыбнулся:

– И тогда он сообразит, что я с тобой, и поспешит к тебе на выручку.

– Скорее всего. – Эта мысль несколько облегчила ее нарастающую нервозность.

– В таком случае мне следует поторопиться, чтобы извлечь максимум из тех коротких мгновений, что мы проведем наедине.

– Вы напрасно тратите время, сэр. Ничего не получится.

– Здесь для меня рай, – шепнул он, очерчивая кончиком пальца контур ее щеки.

– А может, смерть, – сказала Шайн Катриона, переведя взгляд на братьев, не обращавших на нее ни малейшего внимания. Не видя непосредственной угрозы, они увлеклись игрой, гоняясь друг за другом с подаренными прутьями.

Воспользовавшись освободившимся местом, она отодвинулась от Гэмела, но он последовал за ней.

– Сэр! – воскликнула она, когда его сильная рука обвилась вокруг ее талии.

– Ты чуть не свалилась со скамьи, милая, – отозвался Гэмел, прижимая ее к себе достаточно крепко, чтобы чувствовать, как вздымается и опускается ее грудь.

Оглянувшись, Шайн Катриона убедилась, что он говорит правду, и смущенно вымолвила:

– Вижу, теперь вы можете отпустить меня.

– И не подумаю.

– Что вам нужно? – почти простонала она. – Я не разбитная девица, которая раздает свои милости за красивые слова или звонкую монету. В любом случае я уже принадлежу другому мужчине.

– Я намерен изменить эту ситуацию.

– Даже если это было бы возможно, такие вещи требуют больше времени, чем имеется в вашем распоряжении. Мы не задержимся здесь надолго, вы тоже. Я не вижу ни одного достойного способа, чтобы вы могли достигнуть своей цели.

– В таком случае мне придется прибегнуть к недостойному. Единственное, чего я не стану делать, – это убивать Фартинга Магнуса. – Он твердо встретил ее возмущенный взгляд и добавил: – Хотя мне чертовски трудно удержаться, когда он протягивает к тебе свои руки.

Катриона тихо ахнула, когда его ладонь скользнула вверх и накрыла ее грудь. Ее обдала жаркая волна, сосок напрягся, пульсируя и требуя ласки. Она замерла, словно пригвожденная к месту его обжигающим взглядом, не в силах отстраниться и отвести глаза.

– Только Фартинг имеет на это право, – с трудом вымолвила она.

– Я тоже добьюсь его, – заявил Гэмел.

– Но я не хочу этого. Меня вполне устраивает моя жизнь, – возразила Шайн Катриона, сознавая, что лжет, и опасаясь, что голос выдаст ее.

– Ты хочешь сказать, что мои прикосновения оставляют тебя холодной?

– Да, и к тому же оскорбленной.

– Не верю. Видимо, это от холодности и оскорбленной невинности твоя грудь льнет к моей ладони. И жаждет, чтобы я приник к ней губами, предлагая свой сладкий нектар.

От его низкого, хрипловатого голоса и слов, которые он произносил, по телу Шайн Катрионы разливалось тепло. Она закрыла глаза, живо представив себе, как его голова прижимается к ее груди, и с ее губ сорвался стон. В нем было столько же желания, сколько беспомощности. Она не могла противиться его прикосновениям.

Ее охватила легкая паника. Из песен менестрелей она знала, что пылкая страсть – удел всех мужчин. Женщины искали любви. То, что творилось с ней, не могло быть любовью. Она приходит постепенно, обычно после свадьбы. Шайн не понимала, что происходит, и это пугало ее. Но даже страх не заставил ее высвободиться из объятий Гэмела.

Он потер большим пальцем затвердевшую маковку ее груди, и Шайн Катриону пронзила дрожь.

– Перестаньте, – прошептала она.

– Тебя тянет ко мне ничуть не меньше, чем меня к тебе. Значит, ты будешь моей.

– Вряд ли. Ибо она моя, – раздался холодный голос Фартинга, вызвав у Шайн Катрионы облегчение, смешанное с разочарованием.

Она с беспокойством наблюдала за Гэмелом, опасаясь, что бешенство, отразившееся у него на лице, обратится на Фартинга, положившего руку ей на плечо. С минуту он молчал, затем медленно поднялся, не выпуская ее руки, и запечатлел нежный поцелуй у нее на ладони, прежде чем отпустить ее. И только после этого встретил яростный взгляд Фартинга.

– Пока, – бросил он и зашагал прочь.

Глядя на свою руку и задаваясь вопросом, почему она сжала ладонь, словно пытаясь удержать поцелуй в кулаке, Шайн Катриона заметила:

– Он очень дерзок.

– Похоже, решил, что имеет на это право.

– Я его не поощряла, – сказала Шайн Катриона, что было правдой лишь отчасти, поскольку мужчина и не встретил отпора.

– Знаю, дорогая. Но то, что горит внутри у этого рыцаря, не нуждается в поощрении. – Фартинг уселся на скамью и прошелся пятерней по своим густым волосам. – Пожалуй, нам следует уехать отсюда не медля.

– Когда мы так нуждаемся в деньгах? Он сказал, что не станет убивать тебя… – начала она, зная, что Фартинг не трус, но терпеть не может кровопролития.

– А вот это уже наглость. Может, это я убью его, если дойдет до схватки.

Шайн Катриона удивленно уставилась на Фартинга:

– Такой вариант мне тоже не нравится.

Фартинг обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Бедная растерянная Катриона. Ты знаешь больше многих девушек и все же очень мало. Не важно. Ты права: нам действительно нужны деньги. Поэтому мы останемся здесь, а дерзкий сэр Гэмел может отправляться к черту.

К концу дня Фартинг испытывал серьезное искушение перейти к более решительным действиям, чем просто игнорировать сэра Гэмела. Он был на грани того, чтобы убить наглеца. Гэмел следовал за ними как тень, то явно, то скрытно, Фартинг не мог поднять глаза, чтобы не встретить его взгляд.

– Этот чертов тип сидит у меня в печенках, – пробормотал он, когда они уселись ужинать, вернувшись в гостиницу Макадама.

– Но он ничего особенного не делает, – заметила Катриона.

– Верно, детка, только почему-то у меня такое ощущение, словно рядом со мной притаилась змея, готовая напасть.

– Странно, но, похоже, сэр Гэмел беспокоит тебя гораздо больше, чем меня. Загадка, не имеющая ответа. – Она вздохнула и пожала плечами.

– В жизни полно загадок, дорогая. – Фартинг окинул взглядом посетителей, набившихся в общий зал гостиницы. – Неплохо. Все больше солидная публика с толстыми кошельками. Ну как, вы готовы облегчить некоторые из них?

– Как всегда.

– Отлично. Подождем немного, пока эти олухи не затуманят свои мозги крепким элем Макадама, а потом я начну представление. Пока я буду отвлекать их своим ремеслом, вы, ребятки, займетесь своим.

Он улыбнулся и принялся за еду, что было совсем непросто. За соседним столиком сидел Гэмел, не сводивший с них пристального взгляда, и как ни пытался Фартинг избавиться от дурных предчувствий, ему это не удавалось.

Лигульф вздохнул и покачал головой, ненадолго оторвав Гэмела от созерцания Шайн Катрионы и ее семьи.

– По-моему, за весь день ты ни разу не взглянул в другую сторону, – сказал он, глядя на старшего брата со смесью раздражения и сочувствия.

– Наверное, ты прав, – слабо улыбнулся Гэмел. – Мастер Магнус с каждой минутой все больше звереет.

– Гэмел, она принадлежит ему. У них семья. Неужели ты не можешь оставить их в покое?

– Не могу. Если бы мог, давно бы это сделал. Весь мой здравый смысл сгорел в огне, который бушует у меня в крови. – Он взглянул на женщину, строившую глазки ему и его спутникам, и мрачно добавил: – Здравый смысл и способность желать других женщин. Они не стоят ее.

– Все равно я не представляю, как ты рассчитываешь получить желаемое. Фартинг блюдет ее как зеницу ока, да и она не какая-нибудь легкомысленная девица.

– Верно. Но скажите мне, – вкрадчиво произнес Гэмел, – какое ремесло, помимо фокусника, требует ловкости рук? – Он замолчал, терпеливо ожидая, пока его спутники обдумают вопрос.

– Думаешь, они промышляют воровством? – поинтересовался сэр Лесли после некоторого раздумья.

– Я просто уверен в этом. Более того, я догадываюсь, как она это делает.

– Она?

– Да, Лигульф, она. Пока мастер Магнус отвлекает внимание публики своими бойкими речами и умелыми фокусами, она облегчает карманы зевак. Близнецы тоже участвуют в этом. Правда, я не знаю как. Как только разгадаю их секрет, она будет моей.

– Почему это?

– Потому что я пригрожу, что обвиню их в воровстве, если она откажется, – ответил Гэмел.

– Гэмел, ты же знаешь, какое наказание полагается за воровство. Ты утверждаешь, что неравнодушен к девушке, и в то же время готов подвергнуть ее клеймению, если не чему-нибудь похуже, если она откажет тебе?

– Да нет, на самом деле я не собираюсь обвинять их в воровстве, но она-то этого не знает.

Лигульф нахмурился:

– Все равно это нехорошо.

– Возможно, но воровство не лучше. Уверяю тебя, Лигульф, это самый безобидный план из всех, что я смог придумать. – Гэмел покачал головой, предупреждая дальнейшие возражения. – Побереги дыхание. Меня все равно не переубедишь. Если придется, я сам отвечу перед своей совестью, но позже. А пока я буду делать все, чтобы завладеть этой женщиной. – Он улыбнулся. – Кстати, это возвращает нас к цели твоего приезда сюда, мой молодой друг, к осуществлению которой ты даже не приступал. Поторопись!

Сэр Лесли расхохотался, глядя на залившегося краской Лигульфа.

– И правда, парень. Здесь полно подходящих девиц, хотя бы вон та, что не перестает тебе улыбаться.

Воспользовавшись тем, что его спутники принялись поддразнивать Лигульфа, Гэмел вернулся к наблюдению за Катрионой. Он понимал, что если не найдет способа заполучить ее сегодня, то лишится последнего шанса. Инстинкт подсказывал ему, что Магнусы опять попытаются ускользнуть на рассвете. Учитывая, что он обещал отцу вернуться в Данкойл, ее след простынет.

Когда Фартинг занял место, откуда его могли видеть все, Гэмел не без восхищения признал, что тот умеет привлечь к себе внимание. К тому же Фартинг оказался искусным фокусником, и большинство присутствующих быстро увлеклось его искусством, которое он показывал, тщетно пытаясь разгадать их секреты. Даже Гэмел заинтересовался, однако продолжал наблюдать за девушкой и ее маневрами.