Текст книги "Моя жизнь по соседству"

Глава 4

Утром я чищу зубы – все как обычно, и лицо в зеркале обычное. Белокурые волосы, голубые глаза, веснушки – ничего особенного. Не верится, что ночью я сидела в одной ночнушке и изливала душу чужаку, и не кому-нибудь, а Гарретту.

За завтраком я спрашиваю маму, где она познакомилась с Клэем Такером, но не выясняю практически ничего: мама увлеченно пылесосит ковры в коридоре и отвечает коротко: «На политическом мероприятии». Кроме политических мероприятий мама почти никуда ходит, потому толку от ее ответа немного.

У зеркала над мини-баром Трейси накладывает водостойкую тушь, готовясь отдохнуть на пляже с Флипом. Я пользуюсь моментом и рассказываю ей о вчерашнем вечере. Джейса на крыше я, разумеется, опускаю.

– Ну и в чем проблема? – отвечает она, наклоняясь к своему отражению. – Мама наконец нашла парня, который ее заводит. А если он и с предвыборной кампанией поможет, будет совсем хорошо. Знаешь ведь, что она уже вся издергалась из-за ноября. – Взгляд накрашенных глаз сестра устремляет на меня. – Или дело в твоей боязни близких отношений?

Терпеть не могу, когда Трейси начинает вешать на меня психоаналитическую лапшу. После бунтарского периода Трейси понадобился год психотерапии, и теперь она считает себя чуть ли не дипломированным специалистом.

– Нет, дело в маме, – возражаю я. – Она на себя не была похожа. Если бы ты была дома, то сама увидела бы.

Трейси разводит руками, показывая на нашу суперсовременную кухню, соединяющуюся с огромной гостиной и просторной прихожей. Для троих все слишком большое, импозантное, рассчитанное на то, чтобы произвести неизвестно какое впечатление. Наш дом раза в три больше, чем у Гарреттов на десятерых.

– Зачем мне быть здесь? – усмехается сестра. – Зачем кому-то из нас быть здесь?

«Я же здесь», – хочется возразить мне, но я понимаю, о чем говорит Трейси. У нас в доме все до блеска вычищенное, люксовое, суперсовременное, но ни одной из нас троих здесь неуютно.

* * *

Мама любит порядок. То есть по определенным дням мы едим на ужин определенные блюда: суп и салат по понедельникам, пасту по вторникам, стейки по средам, ну и так далее. На стене у мамы висит график наших школьных мероприятий, и, хотя посещать их она не успевает, все равно следит, чтобы летом у нас не было чересчур много свободного времени. Когда маму избрали сенатором, из нашего общего расписания кое-что исчезло, кое-что добавилось. Пятничные ужины в водно-теннисном клубе Стоуни-Бэй неприкосновенны.

Здание водно-теннисного клуба Стоуни-Бэй назовет безвкусным любой из горожан, не желающий в него вступать. Построенное пятнадцать лет назад, оно напоминает замок эпохи Тюдоров. Находится клуб на холмах, выше остального города, с олимпийского бассейна и с бассейна «Лагуна» на его территории открывается прекрасный вид на залив и на реку. Мама клуб обожает и даже входит в совет директоров. Это значит, что меня – спасибо плаванию! – записали в команду спасателей и прошлым летом, и нынешним. Работа два раза в неделю, начиная со следующего понедельника. То есть в клубе я провожу два полных дня, а еще ужинаю там по пятницам.

Сегодня пятница, и мы в полном составе – Трейси, Флип и я – открываем тяжелые дубовые двери и проходим за мамой в ресторан. Хотя Трейси с Флипом упорно сражаются за олимпийское золото в публичном проявлении чувств, мама Флипа обожает. Возможно, дело в том, что его отец – владелец крупнейшего бизнеса в Стоуни-Бэй. Как бы то ни было, вот уже шесть месяцев с тех пор, как Трейси и Флип начали встречаться, он постоянно приходит на торжественный пятничный ужин. Везет ему!

Мы сидим за обычным столиком под огромной картиной с изображением китобойного судна в окружении гигантских китов, которые, даже пронзенные гарпунами, пожирают злосчастных матросов.

– Нам нужно определиться с планами на лето, – говорит мама, когда приносят корзину с хлебом. – Нужно разложить все по полочкам.

– Ма-ам, мы это все обсуждали, – вздыхает сестра. – Я собираюсь в Виньярд. У Флипа там отличная работа – он будет давать частные уроки тенниса, а я вместе с друзьями сниму домик и устроюсь официанткой в «Солт-Эйр Смизи». Аренда начинается на этой неделе. Все уже запланировано.

Мама забирает с блюда полотняную салфетку и разворачивает:

– Ты поднимала эту тему, Трейси. Но я еще не согласилась.

– Я имею право весело провести лето. Я это заслужила! – заявляет Трейси и тянется к стакану с водой. – Верно, Флип?

Хитрый Флип вовремя потянулся к корзине с хлебом. Сейчас он мажет булку кленовым маслом и ответить не в состоянии.

– Мне и о колледже больше не надо думать, – добавляет Трейси. – Я зачислена в Миддлбери-колледж и не должна ничего доказывать.

– Разве упорно работают и добиваются успеха, только чтобы что-то доказать? – Мама изгибает брови.

– Флип! – снова громко зовет Трейси, но ее бойфренд пол ностью поглощен булочкой: густо мажет ее маслом и жует.

Мама переключает внимание на меня:

– Саманта, хочу быть уверенной, что лето у тебя организовано. Сколько раз в неделю ты работаешь в «Завтраке на палубу!»? – Мама дарит гиперобаятельную улыбку официанту, подливающему нам воду со льдом.

– Три раза в неделю по утрам.

– Еще два дня ты работаешь спасательницей. – На лбу у мамы появляется морщинка. – Таким образом, у тебя остаются три свободных вечера. И уик-энды.

Мама разрезает булочку и мажет ее маслом, хотя есть не будет. Просто так ей легче сосредоточиться.

– Господи, мама, Саманте семнадцать лет! – восклицает Трейси. – Оставь ей немного свободного времени.

Не успевает она договорить, на стол падает тень, и мы поднимаем головы. Это Клэй Такер.

– Грейс! – Он целует маму в обе щеки, пододвигает стул поближе к ней, разворачивает спинкой к столу и садится на него, как на коня. – Привет всей чудесной семье. Не знал, что у тебя есть сын.

Трейси и мама торопливо объясняют, в чем ошибка, а официант приносит меню. Интересно зачем, ведь комплексный обед по пятницам в клубе не меняли, наверное, с эпохи динозавров.

– Я как раз советовала Трейси найти на лето полезное занятие, – объясняет мама, передавая Клэю намазанную маслом булочку. – Что-то более полезное, чем развлечения в Виньярде.

Клэй обнимает спинку стула и, наклонив голову, смотрит на Трейси.

– Думаю, веселое лето вдали от дома – то, что нужно твоей Трейси, Грейс, – улыбается он. – Она хорошо подготовится к отъезду из дома. А ты сможешь уделять больше времени предвыборной кампании.

Мама пытливо заглядывает Клэю в глаза и, очевидно, замечает в них тайный сигнал.

– Ладно, – смягчается она, – возможно, я немного поспешила с выводами. Трейси, мне нужны имена, адреса и телефоны девочек, с которыми ты снимаешь дом, плюс график твоей работы.

– Ай-яй, Грейси! – негромко журит маму Клэй Такер. – Речь об отношениях с дочерью, а не о политике. Адреса и телефоны не нужны.

Мама улыбается и краснеет:

– Ты прав. Вот я какая, без повода кипиш развожу.

Кипиш? С каких пор моя мама употребляет жаргонные словечки? У меня на глазах она превращается в Скарлетт О’Хару. Неужели это поможет ей победить на выборах в Коннектикуте?

Я украдкой вытаскиваю из кармана сотовый и набираю эсэмэску Нэн: «SOS! Маму похитили инопланетяне. Что делать?»

«Прикинь, я получила литературную премию! – отвечает Нэн, игнорируя мою панику. – Мое сочинение по Геку Финну и Холдену Колфилду напечатают в Литературном журнале Коннектикута для старшеклассников!!! Год назад там печатали сочинение Дэниэла. Он говорит, это здорово помогло ему на вступительных в Массачусетский технологический!!![2]2
  Массачусетский технологический институт – одно из самых престижных технических учебных заведений США и мира.


[Закрыть] Колумбийский универ, теперь ты жди меня!»

Я помню то сочинение. Нэн здорово над ним попотела. Помню, я удивлялась, что она выбрала эту тему. Она ведь ненавидит «Над пропастью во ржи»: «Сплошная ругань. Холден ненормальный!»

«Круто!» – отвечаю я.

Мама захлопывает мой сотовый и прячет к себе в сумочку:

– Саманта, Мэри Мейсон звонила мне сегодня по поводу Тима. – Она подносит к губам стакан с водой и смотрит на меня, снова подняв брови.

Ничего хорошего это не сулит. В последнее время «по поводу Тима» неизменно означает «катастрофа».

– Она просит меня устроить его сюда спасателем. Очевидно, в «Хот-Дог хейвен» у него не получилось.

Ну конечно! Если человек не в состоянии намазать хот-дог горчицей и кетчупом, ему прямая дорога в спасатели.

– Клуб открывает бассейн «Лагуна», значит, здесь появляется вакансия спасателя. Что скажешь?

Объяснить ей, что это катастрофа? «Тим» и «спасатель» – понятия взаимоисключающие. Плавает Тим хорошо, он даже был в команде Ходжеса, пока его не исключили, но…

– Что? – нетерпеливо спрашивает мама, пока я кусаю губы.

Когда я в команде спасателей, то не свожу глаз с бассейна буквально ни на секунду. Представляю, как Тим будет сидеть на вышке спасателя и морщиться. Впрочем, я покрываю его уже много лет и перед его родителями, и перед своей мамой…

– Мама, Тим сейчас… довольно рассеян. Вряд ли…

– Знаю, – раздраженно перебивает мама. – Саманта, в этом и дело. Поэтому такая работа и поможет Тиму. Ему придется стать организованным, выбираться на свежий воздух. А самое главное, это очень украсит его заявку на поступление в колледж. Я помогу его устроить. – Мама тянется за своим сотовым и кивает мне, давая понять, что разговор окончен.

– Итак, – Клэй улыбается Трейси, Флипу и мне, – вы не возражаете, если мы с вашей мамой поговорим о делах?

– Да говорите, – беспечно отзывается Трейси.

Клэй бросается с места в карьер:

– Грейс, я тут изучал досье Бена Кристофера, твоего нынешнего оппонента. Думаю, тебе нужно стать народнее.

Разве такое слово существует?

Мама удивленно щурится, будто Клэй говорит на иностранном языке, так что, может, такого слова и нет.

Клэй вкратце пересказывает досье:

– Бен Кристофер. Родился в Бриджпорте. Бедная семья. Частная средняя школа по стипендии ABC. Теперь своя фирма по производству солнечных батарей. Баллотируется от Партии зеленых. – Клэй мажет маслом вторую половину маминой булки и откусывает большой кусок. – Он весь такой парень из народа. В сравнении с ним ты, милая, можешь показаться слегка чопорной. Холодноватой. – Клэй снова откусывает большой кусок и жует. – У меня-то другое мнение, только…

Фи! Я смотрю на Трейси, ожидая, что она шокирована не меньше моего, но сестре не до меня: они с Флипом держатся за руки.

– Что же мне делать?

Меж бровями у мамы появляется глубокая морщина. Впервые слышу, чтобы она с кем-то советовалась. Помощи мама не просит, даже если теряет дорогу.

– Расслабиться. – Клэй накрывает мамину руку своей и пожимает. – Мы просто покажем им настоящую Грейс. Раскроем твою белую пушистую сущность.

Похоже на рекламу стирального порошка!

Клэй вытаскивает что-то из кармана и демонстрирует нам. Это флаер с прошлой предвыборной кампании нашей мамы.

– Вот я о чем, посмотри. Лозунг твоей прошлой предвыборной кампании: «Грейс Рид: Труд во имя общего блага». Дорогая, это просто ужасно.

– Клэй, но я ведь победила, – оправдывается мама.

Я слегка удивлена, что Клэй с ней так резок. Помню, в школе нас с Трейси здорово дразнили из-за того слогана.

– Победила, – Клэй дарит маме мимолетную улыбку, – благодаря своему обаянию и мастерству. Но «во имя блага» – я тебя умоляю! Я же прав, да, девочки? Флип?

Флип жует уже третью булку и с тоской смотрит на дверь. Сбежать хочет – ну да, понятно.

– Последним, кто пользовался такими лозунгами в предвыборной кампании, был Джон Адамс. Ну, или Александр Гамильтон. Говорю же, тебе нужно стать народнее. Такой, чтобы людям понравиться. К нам в штат постоянно переезжают молодые семьи. Это твой скрытый потенциал. Беднота за тебя не проголосует. Это контингент Бена Кристофера. Вот тебе мое предложение: «Грейс Рид на защите вашей семьи, ибо семья – ее главный ориентир». Что скажешь?

Официант приносит там закуски. Появление Клэя за столиком не смущает его нисколько, и я начинаю думать, что все это было запланировано заранее.

– Ах, как аппетитно! – восклицает Клэй Такер, когда официант ставит перед ним большую порцию чаудера. – Говорят, мы, южане, не умеем ценить земные блага. Я вот очень ценю то, что сейчас передо мной. Ведь передо мной, – он показывает ложкой на маму и улыбается остальным, – нечто восхитительное.

Чувствую, Клэй Такер будет постоянно мозолить мне глаза.

Глава 5

На следующий день я возвращаюсь с работы, потная от долгой прогулки в летнюю жару. Голова автоматически поворачивается к дому Гарреттов. Как ни странно, у них тихо. Я присматриваюсь и замечаю Джейса на подъездной дорожке. Он лежит на спине и что-то делает с большим серебристо-черным мотоциклом.

Оговорюсь сразу: я не из тех девушек, которых заводят мотоциклы и кожаные куртки. Майкл Кристофф с его черными водолазками и унылыми стихами – максимальная доза плохиша, которую я себе позволяла. Ее хватило, чтобы отвратить меня от них до конца жизни. Мы встречались почти всю весну, пока меня не осенило: Майкл не несчастный гений, а ходячее несчастье.

Тем не менее я бездумно прошагала и по нашему двору, и вокруг «добрососедского забора», шестиметрового частокола, который мама поставила через пару месяцев после приезда Гарреттов, и по дорожке.

– Эй, привет! – позвала я.

Блестящее начало, Саманта!

Джейс опирается на локоть и с минуту молча смотрит на меня. Лицо у него непроницаемое, и мне страшно хочется уйти восвояси.

– Это у тебя форма такая, да? – наконец негромко спрашивает он.

Черт, совсем забыла, что так и не переоделась! Я смотрю на короткую синюю юбку, пышную белую блузку и ярко-красное кашне.

– Точно, – отвечаю я, вконец смущенная.

Джейс широко улыбается:

– По-моему, она не очень подходит Саманте Рид. Где же ты работаешь? – Он откашливается. – И почему именно там?

– В «Завтраке на палубу!» у доков. Не люблю сидеть без дела.

– А форма такая откуда?

– Модель придумал мой босс.

Джейс разглядывает меня пару минут, потом отмечает:

– А он наверняка фантазировать горазд.

Как реагировать на такое, я не знаю, поэтому в стиле Трейси равнодушно пожимаю плечами.

– Платят-то хорошо? – спрашивает Джейс и тянется за гаечным ключом.

– Лучшие чаевые в городе.

– Да уж, наверное.

Непонятно, зачем мне этот разговор. Непонятно, как вести себя дальше. Джейс увлеченно откручивает или отвинчивает что-то… или как это правильно называется?

– Твой мотоцикл? – спрашиваю я.

– Моего брата Джоэла. – Джейс прекращает отвинчивать и садится, будто разговаривать и работать одновременно дурной тон. – Он любит корчить из себя эдакого дикаря-разбойника. Считает, что таким быть интереснее, чем качком, хотя Джоэл именно качок. Говорит, что так он цепляет девчонок поумнее.

Я киваю, словно я в курсе:

– Так это правда?

– Не знаю. – Джейс морщит лоб. – Создание имиджа для меня всегда фальшивка, порожденная желанием манипулировать.

– А сам ты не такой? – Я сажусь на траву рядом с дорожкой.

– Не-а. Что видишь, то и получаешь – полное соответствие. – Парень снова улыбается.

Если честно, то, что я вижу вблизи и при свете дня, весьма симпатично. У Джейса Гарретта выгоревшие каштановые кудри и ровные белые зубы. Еще зеленые глаза и губы, которые постоянно растягиваются в улыбке. Еще уверенный – я не боюсь смотреть тебе в глаза – взгляд. Боже мой…

Я оглядываюсь по сторонам, подбирая подходящую фразу, и наконец говорю:

– Сегодня у вас тихо.

– Сегодня я сижу с детьми, – объясняет Джеймс.

Я снова оглядываюсь по сторонам:

– И где же дети? В ящике с инструментами?

Джейс кивает: шутку он понял.

– У них тихий час, – поясняет он. – У Джорджа и Пэтси. Мама уехала за продуктами. На покупки она тратит по несколько часов.

– Ясно.

С трудом оторвав взгляд от лица Джейса, я замечаю, что на груди и под мышками футболка у него потемнела от пота.

– Пить хочешь? – спрашиваю я.

– Хочу. – Джейс широко улыбается. – Но я не намерен рисковать жизнью и просить тебя принести попить. Знаю ведь: новый бойфренд твоей мамы постоянно гоняет тебя на кухню.

– Я тоже хочу пить. Да и жарковато стало. Моя мама делает хороший лимонад.

Я встаю и шаг за шагом удаляюсь от Джейса.

– Саманта!

– Что?

– Возвращайся, ладно?

Я смотрю на парня, киваю и возвращаюсь к себе. В ду́ше я обнаруживаю, что вероломная Трейси снова использовала весь мой кондиционер. Я надеваю шорты, топ на бретелях и снова спешу к Гарреттам, захватив два больших пластиковых стакана лимонада со льдом.

Когда выхожу на подъездную дорожку, Джейс сидит спиной ко мне и что-то делает с колесом. Заслышав стук моих шлепанцев, он оборачивается.

Я протягиваю ему лимонад. Джейс смотрит на пластиковый стакан так, что становится ясно: этот парень внимательно приглядывается ко всему.

– Ничего себе, в кубиках льда лимонная цедра и мята! Сами кубики из лимонада.

– Наша мама – перфекционистка. Она даже на кухне чувствует себя, как в лаборатории.

Джейс залпом допивает лимонад и тянется за вторым стаканом.

– Это мой! – заявляю я.

– Ой, конечно, прости! Пить страшно захотелось.

Я протягиваю Джейсу стакан:

– Пей. У меня еще есть.

Джейс качает головой:

– У тебя отнимать ни за что не стану.

От таких слов у меня сосет под ложечкой. Тревожный знак. И это второй по счету разговор. Тревожный знак, Саманта.

Тут на подъездную дорожку с ревом сворачивает машина.

– Эй, Саманта!

Это Флип. Он глушит мотор и подходит к нам.

– Привет, Флип! – говорит Джейс.

– Вы знакомы?

– Год назад он встречался с моей сестрой Элис.

– Не говори Трейси! – тут же просит меня Флип.

Джейс удивленно смотрит на меня.

– Моя сестра очень ревнивая, – поясняю я.

– До невозможного, – добавляет Флип.

– К бывшим девушкам своего парня нетерпима, – вставляю я.

– Совершенно нетерпима.

– Я-ясно, – усмехается Джейс.

– Зато она верная, – с вызовом говорит Флип. – Не спит с моим партнером по теннису.

Джейс морщится:

– Эй, ты же заранее знал, какая она!

Я перевожу взгляд с одного на другого.

– Ну… я не подозревал, что вы знакомы, – говорит Флип.

– Мы и не знакомы, – отзываюсь я.

– Ну да, – вторит мне Джейс.

– Ладно. Без разницы. – Флип машет рукой: ему откровенно наплевать. – Так где Трейс?

– Мне велено передать тебе, что она целый день занята, – откровенничаю я.

Моя сестра – мастер притворяться недоступной, хотя сама уже предоставила Флипу полный доступ.

– Классно! Так где она на самом деле?

– На пляже Стоуни-Бэй-бич.

– Поеду туда. – Флип поворачивается к машине.

– Купи ей журнал «Пипл», замороженный кокосовый йогурт – и вмиг станешь заинькой, – советую я ему вслед.

Я поворачиваюсь к Джейсу и снова вижу широкую улыбку.

– Ты милая, – говорит он с радостью, будто не ждал от меня такого.

– На самом деле нет. Мне лучше, когда Трейси счастлива. Так она носит меньше моих вещей. Знаешь ведь сестер.

– Ну да, только мои не носят мои вещи.

Тут раздается оглушительно громкий плач, совсем как у банши. Я аж подскакиваю, вытаращив глаза.

Джейс показывает на радионяню, установленную у двери гаража:

– Это Джордж.

Он направляется в дом, оборачивается и жестом велит мне идти следом.

Так впервые за все эти годы я попадаю в дом к Гарреттам.

Слава богу, мама работает допоздна.

Самым первым меня удивляет цвет. У нас кухня серебристо-серая – стены, гранитные столешницы, холодильник «Саб-Зиро», посудомоечная машина «Бош». У Гарреттов стены желтые, шторы желтые с зелеными листьями, а дальше настоящее буйство цветов. На холодильнике и на стенах рисунки и картинки, на зеленых пластиковых столешницах баночки с пластилином и мягкие игрушки. В раковине высоченная стопка посуды. За обеденным столом наверняка помещаются все Гарреты, а вот все газеты, журналы, носки, обертки, надкусанные яблоки и банановые шкурки на нем не помещаются.

Джордж перехватывает нас уже на кухне. В руках у него большой пластмассовый динозавр, а из одежды на нем лишь футболка с надписью «Бруклинский ботанический сад». То есть ни штанов, ни трусов нет.

– Стоп, дружище! – Джейс наклоняется и жестом показывает на голую попу брата. – Ну, что стряслось?

Лицо у Джорджа мокрое от слез, но кричать он перестает и делает глубокий вдох. Волосы у него тоже вьющиеся, а зареванные глазищи голубые.

– Мне приснились черные дыры, – шепчет мальчуган.

– Ясно, – кивает Джейс, выпрямляя спину. – Ты в кровать написал?

Джордж виновато кивает и смотрит на меня из-под влажных слипшихся ресниц:

– Кто это?

– Наша соседка. Саманта. Думаю, о черных дырах ей известно все.

– Правда? – недоверчиво спрашивает Джордж.

– Ну, я знаю, черные дыры – это звезды, которые исчерпали свою энергию, сжались под действием собственной гравитации и… э-э-э… все, что попадает в них, исчезает из видимой Вселенной.

Джордж снова начинает плакать.

Джейс поднимает голопопого брата на руки:

– А еще Саманта знает, что возле Коннектикута черных дыр нет, да, Саманта?

Я чувствую себя ужасно.

– Их нет даже в нашей Вселенной, – торопливо уверяю я, хотя почти уверена, что на Млечном Пути одна есть.

– На Млечном Пути одна есть, – всхлипывает Джордж.

– Но от Стоуни-Бэй это далеко.

Я тянусь, чтобы похлопать Джорджа по спине, и случайно касаюсь руки Джейса, делающего то же самое. Я отдергиваю руку.

– Дружище, тебе нечего бояться, – добавляю я.

Крики Джорджа превращаются в икоту, потом стихают под действием лаймового леденца.

– Извини! – шепчу я Джейсу, отказываясь от апельсинового леденца, последнего в коробке. Кому нужны апельсиновые леденцы? – Пожалуйста, извини!

– Ты же не знала, – шепотом отвечает Джордж. – И я не знал, что ты астрофизик.

– Одно время я подолгу наблюдала за звездами. – Я краснею, вспоминая, сколько вечером просидела на крыше, наблюдая за звездами… и за Гарреттами.

Джейс поднимает брови, словно удивляясь моему смущению. Самое неприятное в жизни блондинки – то, что краснеет все тело: шея, уши – все! Не заметить невозможно.

На втором этаже снова плачут.

– Это Пэтси. – Джейс бросается к лестнице. – Подожди здесь.

– Я лучше домой пойду, – говорю я, хотя причин рваться домой нет.

– Нет, погоди. Я на секунду.

Я остаюсь с Джорджем.

Пару минут мальчишка задумчиво сосет леденец, потом спрашивает:

– А ты знаешь, что в космосе очень-очень холодно? И что там нет кислорода? Получается, если космонавт выпадет из шаттла без скафандра, то сразу умрет?

Свои ошибки я не повторяю.

– Такое никогда не случится, потому что космонавты очень-очень осторожные.

Джордж дарит мне ослепительную улыбку, точь-в-точь как у старшего брата, только зубы у него сейчас зеленые.

– Я могу на тебе жениться, – предлагает он. – Хочешь большую семью?

Я закашливаюсь, но кто-то хлопает меня по спине.

– Джордж, такие вещи с голой попой не обсуждают, – смеется Джейс; он бросает брату к ногам боксерки и опускает Пэтси на пол рядом с ним.

На девочке сарафанчик, волосы собраны в хвостики, один на макушке стоит вертикально. Кривоватые ножки, ручки в перетяжках. Сколько ей, год?

– Этя? – не слишком дружелюбно спрашивает девочка, показывая на меня пальчиком.

– Этя Саманта, – отвечает Джейс. – Видимо, она скоро станет твоей невесткой. – Джейс изгибает бровь. – А вы с Джорджем быстро поладили.

– Мы говорили об астронавтах, – поясняю я.

Тут дверь открывается, и в дом заходит миссис Гарретт, шатаясь под весом, наверное, пятидесяти пакетов с продуктами.

– Понял! – Джейс подмигивает мне и поворачивается к матери: – Привет, мама!

– Привет, дорогой. Как вели себя дети? – Миссис Гарретт полностью сосредоточена на старшем сыне и меня словно не замечает.

– Вполне прилично, – отвечает Джейс. – Только постель Джорджу придется поменять.

Он забирает у матери несколько пакетов и ставит на пол у холодильника. Миссис Гарретт смотрит на Джейса, прищурившись. Глаза у нее зеленые, как у Джейса. Лицо открытое, дружелюбное, в самый раз для хорошей матери, в уголках глаз морщинки, словно она много улыбается, гарреттовская оливковая кожа и каштановые кудри.

– Что ты читал им перед сном?

– Мама! Я читал «Любопытного Джорджа».[3]3
  «Любопытный Джордж» – серия книг о приключениях обезьянки Джорджа, написанных Хансом Аугустом Реем и Маргарет Рей.


[Закрыть] Кое-что опускал. Там есть эпизод с аварией на тепловом аэростате, который я озвучить не решился… – Джейс поворачивается ко мне: – Ой, прости! Саманта, это моя мама. Мама, это Саманта Рид, наша соседка.

Миссис Гарретт широко улыбается:

– Я даже не заметила тебя. Как же я проглядела такую красивую девушку? Мне очень нравится мерцающий блеск для губ.

– Мама! – осаживает ее смущенный Джейс.

Миссис Гарретт снова поворачивается к нему:

– Это только первая партия. Остальные пакеты принесешь?

Пока Джейс таскает бесконечные пакеты, мы с миссис Гарретт болтаем, как старые знакомые. Странно сидеть на кухне с женщиной, которую целых десять лет видела издалека. Ощущение такое, словно я оказалась в лифте со знаменитостью. Едва сдерживаюсь, чтобы не сказать: «Я ваша фанатка».

Я помогаю миссис Гарретт убирать покупки, а она параллельно кормит малышку грудью. Моя мама умерла бы на месте! Делаю вид, что привыкла к такому зрелищу. У Гарреттов я лишь час, а уже увидела голую попу одного из них и голую грудь миссис Гарретт. Осталось только Джейсу футболку снять.

К счастью, мое душевное равновесие не страдает, хотя Джейс говорит, что после всех этих пакетов ему нужно под душ, поднимается по лестнице и манит меня за собой. Я иду. Полное безумие! Я ведь совершенно его не знаю! Я не представляю, что он за человек. Хотя раз нормальная с виду мать позволяет ему увести девушку в свою комнату, Джейс не сексуальный маньяк. Что бы об этом подумала моя мама?

Войти к Джейсу в комнату все равно что… я не знаю… в лес? В птичий заповедник? В тропический уголок, какие устраивают в зоопарках? В комнате столько цветов – и очень высокие, и вьющиеся, и суккуленты, и кактусы. В одной клетке сидят три длиннохвостых попугая, в другой – крупный, недружелюбного вида какаду. Куда ни посмотришь, везде живность. В небольшом террариуме у стола черепаха. Еще в одной клетке песчанки. Еще в одном террариуме какие-то ящерицы. Еще в одной клетке хорек в гамаке. Еще в одной непонятный черно-белый грызун. В довершение всего на опрятно заправленной кровати Джейса огромная белая кошка, такая толстая, что похожа на шар с крошечными мохнатыми конечностями.

– Это Мазда, – говорит Джейс и жестом приглашает сесть на стул у кровати.

Я сажусь, Мазда прыгает ко мне на колени и начинает ластиться – бешено тереться о мои шорты и негромко мурлыкать.

– Дружелюбная, – улыбаюсь я.

– Это мягко сказано. Ее слишком рано отлучили от матери, – рассказывает Джейс. – Я приму душ. Чувствуй себя как дома.

«У него в комнате? Ага, конечно».

В комнату к Майклу я порой заходила, но чаще в темноте, послушать мрачные стихи, которые он читал наизусть. И после длительных уговоров, а не после двух бесед. Прошлой осенью я встречалась с Чарли Тайлером, но мы поняли: моего интереса к его ямочкам и его интереса к моим белокурым волосам, а если честно, то к титькам для отношений недостаточно. К себе в комнату он меня не звал никогда. Джейс Гарретт – заклинатель змей? Живность этим объяснилась бы. Я снова оглядываюсь по сторонам. Господи, тут и змея есть! Оранжево-бело-черная, наверняка безобидная, но меня пугает жутко.

Дверь открывается, но входит не Джейс, а Джордж, на сей раз в боксерках, но без футболки. Джордж плюхается на кровать и мрачно смотрит на меня.

– Ты слышала, что космический шаттл «Челленджер» взорвался?

– Угу, – киваю я, – давным-давно. С тех пор шаттлы стали намного надежнее.

– Я буду работать в наземной команде НАСА. Только не на шаттле. Я не хочу умирать!

Обнять бы его покрепче!

– И я не хочу, Джордж.

– Джейс на тебе женится?

Я снова закашливаюсь.

– Нет, нет, Джордж, мне же семнадцать.

Можно подумать, мы не обручены только поэтому!

– А мне вот сколько! – Джордж поднимает четыре грязноватых пальчика. – А Джейсу семнадцать с половиной. Вам можно пожениться. Тогда ты будешь жить здесь с ним. И заведешь большую семью.

Разумеется, посреди сего предложения в комнату возвращается Джейс:

– Джордж, давай беги! Там канал «Дискавери» включили.

Джордж пятится из комнаты, но успевает добавить:

– Кровать у него удобная. Джейс никогда в нее не писает.

Дверь закрывается, и мы с Джейсом покатываемся от смеха.

– О боже! – Джейс, переодевшийся в зеленую футболку и темно-синие шорты, садится на кровать. Мокрые волосы вьются мельче прежнего, на плечи капает вода.

– Все в порядке. Я его люблю, – уверяю я. – Пожалуй, я за него выйду.

– Как следует об этом подумай. По крайней мере, о том, что читаешь перед сном.

Джейс лениво улыбается.

Нужно выбираться из комнаты этого парня. Срочно! Я встаю, направляюсь к двери, но тут замечаю фото девушки, приколотое у зеркала над комодом. Я подхожу ближе, чтобы рассмотреть. У девушки черные кудри, собранные в хвост, и серьезное лицо. Она очень даже ничего.

– Кто это?

– Линди, моя бывшая. Она заказала в пассаже стикер, и теперь я не могу его отклеить.

– Почему бывшая?

«Господи, зачем я об это спрашиваю?»

– Девушка оказалась слишком опасна, – усмехается Джейс. – Только что подумал: поверх этого стикера я могу наклеить другой.

– Можешь. – Я пододвигаюсь еще ближе к зеркалу и изучаю прекрасные черты девушки. – Что значит «оказалась опасна»?

– Она воровала в магазинах. Много воровала. Свидания назначала только в пассажах. Как тут не сойти за ее сообщника? Не слишком здорово просиживать вечерами в участке, дожидаясь, когда за тебя внесут залог.

– Моя сестра тоже воровала в магазинах, – говорю я, словно нас объединяет что-то классное.

– А тебя она с собой брала?

– Слава богу, нет! Я умерла бы, если бы попала в историю.

Судя по взгляду Джейса, я сказала что-то очень умное.

– Нет, Саманта, ты не умерла бы. Попала бы в историю, потом пошла бы дальше.

Джейс стоит у меня за спиной, опять слишком близко. Пахнет он мятным шампунем и чистой-чистой кожей.

– Ага, пора мне идти дальше, – улыбаюсь я. – Домой идти. У меня дела.

– Правда?

Я энергично киваю. Едва мы добираемся до кухни, дверь-ширма хлопает, и заходит мистер Гарретт, а следом за ним мальчишка. Маленький, но старше Джорджа. Это Дафф? Гарри?

Как и остальных членов семьи, отца Джейса я прежде видела только издали. Вблизи он кажется моложе, выше, а еще я чувствую харизму: мистер Гарретт словно заполняет собой всю кухню. У него, как и у Джейса, темно-каштановые кудри, но вместо выгоревших прядей – седина. Джордж подбегает к отцу и цепляется к его ноге. Миссис Гарретт отходит от раковины и улыбается. Она оживляется, совсем как мои подружки, когда видят своих парней в переполненном классе.

– Джек, ты рано вернулся!

– За три часа в магазин не зашел ни один покупатель. – Мистер Гарретт убирает локон от лица миссис Гарретт и заправляет его ей за ухо. – Вот я и решил подольше потренировать Джейса. Я забрал Гарри из игровой и приехал домой.

– Секундомер включу я! Секундомер включу я! – кричит Гарри.

– Моя очередь! Папа, сейчас моя очередь! – Джордж слезливо кривится.