Текст книги "Всё сложно. Как спасти отношения, если вы рассержены, обижены или в отчаянии"

Стыдно ли болеть?

Давайте поговорим о Памеле, пришедшей на прием к психотерапевту через два года после того, как ей диагностировали прогрессирующее хроническое заболевание. Когда я впервые увидела ее, ей нравилось выглядеть смелой и оптимистичной, и не только из-за убежденности, что «негативные эмоции» вредят ее и без того ослабленной иммунной системе, но и потому, что ее страшила перспектива отпугнуть от себя людей, особенно ее партнера, горем и болью. Она сказала мне, что самым ужасающим для нее было бы потерять контроль и стать зависимой, а из-за болезни ее ждал, скорее всего, именно этот путь.

Очевидно, что тонуть в отчаянии вредно. Любой из нас может настолько сосредоточиться на негативе, что забудет о своих сильных сторонах, в том числе о способности справляться с трудностями и верить в лучшее, надеяться и радоваться жизни. Но убежденность Памелы в том, что она всегда должна быть бодра и весела, изматывала ее. Для того чтобы скрывать и отрицать истинные эмоции и делать вид перед друзьями и семьей, что она всегда может забыть о своем страхе, требовалось много сил. Блокировались каналы общения, и она лишалась возможности установить более тесную близость со своим партнером.

Памела находилась в замкнутом круге безысходного одиночества, пока ее партнер Сэм не присоединился к нашему курсу терапии. В этом безопасном пространстве они научились говорить друг с другом открыто, а не продолжать «защищать» один другого от болезненных фактов и чувств. Для Памелы самым трудным препятствием в эмоциональном плане был ее стыд из-за болезни и зависимости и даже просто из-за того, что теперь у нее было меньше энергии и сил, чем прежде. Со временем она научилась выказывать свой стыд, осознавать его, противостоять ему и уменьшать до нужного размера. Она не смогла избавиться от него совсем, но научилась приветствовать его, как и страх: словно незваного гостя, который приходит и уходит. И она уже не позволяла стыду мешать ей высказывать свои потребности и принимать сочувствие и помощь.

Сэм тоже научился не скрывать свои слабости. Он стал говорить себе: «Есть пределы моим возможностям». Он должен был обращать внимание, когда подвергал себя большему стрессу, чем мог вынести, на то, чтобы больше заботиться о себе самом. Для Сэма это было огромной проблемой, потому что, как правило, он не бросал начатого дела до полного физического истощения. Поэтому Сэм тоже стал чаще делиться своими слабостями, говорить Памеле, друзьям и членам семьи, когда ему нужна помощь и поддержка. Иногда он обвинял Памелу в том, что она слишком требовательна: она хотела, чтобы некоторые вещи для нее делал только он. Но в конечном счете он сам должен был разъяснить ей, что мог и чего не мог сделать.

Когда у одного из участников отношений есть особые потребности, научиться говорить о своей слабости – проблема для обеих сторон. Имеем ли мы дело с одним из родителей, братом или сестрой или близким другом, нам всегда трудно определить границы того, что мы можем дать или сделать, особенно если этот человек хочет, чтобы это дали или сделали именно мы, а не кто-то другой. Иногда трудно сказать: «Я люблю тебя, но нам обоим сейчас нужно больше поддержки. Признать это – болезненно для нас обоих. Я знаю, как больно тебе проходить через это. А мне больно видеть твои страдания, потому что я очень тебя люблю. Но мы должны привлечь и других людей, потому что я не могу делать все сам (сама)».

Научиться не быть полезным

Сэм научился мириться с тем, что Памела говорит о своем горе, в полной мере дарить ей свое внимание, не пытаясь изменить ее чувства или засыпать ее советами. Он боялся, что, если действительно оставит место для горя Памелы и его собственного, они совсем утратят способность радоваться и надеяться. Разумеется, это было не так. Чувства – явление комплексное. Нельзя отрицать свои гнев, боль и уязвимость, не отвергая вместе с тем способности к радости, любви и близости. Отрицание горя не сулит ничего хорошего для большинства людей и в долгосрочной перспективе.

Научиться не давать советов, а задавать вместо этого вопросы («Какого последствия своей болезни для наших отношений ты боишься больше всего?»), стало для Сэма немалым достижением, потому что это противоречило модели поведения, на которую он был запрограммирован. Когда мы с Сэмом только познакомились, он считал, что его священный долг – исправлять других, и не обращал внимания на то, оценили ли его советы в конкретной ситуации. Когда Памела чувствовала себя эмоционально опустошенной, он тут же комментировал ее состояние и советовал, как ей следует изменить свое отношение к проблеме и улучшить здоровье. Он мог произнести перед ней зажигательную речь или попытаться духовно ободрить ее. Он полагал, что должен знать какой-то ответ, даже когда не нужно было никакого ответа.

Сэм сделал важный шаг вперед, когда понял, как не быть полезным, кроме тех случаев, когда Памела просит о помощи. Точнее, он осознал, что, когда Памела расстроена, лучший способ помочь ей – это задавать вопросы и предлагать ей простое внимание и любовь. Когда он не был уверен, что именно поддержит Памелу лучше всего, он научился спрашивать у нее. Хочет ли она, чтобы он просто слушал и задавал вопросы? Хочет ли она послушать о его чувствах по поводу ее ситуации? Хочет ли она совета или помощи в составлении плана дальнейших действий? Ободрит ли ее, если Сэм выразит уверенность в ее способности справиться с болезнью со временем, или же ей кажется, что его заверения ложные и приуменьшают тяжесть ее борьбы? Хочет ли она, чтобы он показал ей какое-нибудь кино, чтобы отвлечь от грустных мыслей?

Сэм научился плакать вместе с ней; замечательное достижение, тем более что до этого он ошибочно полагал, что «защищает» ее, скрывая свою печаль и стараясь «быть сильным» ради нее, когда она чувствовала себя слабой. Они узнали, что из-за того, что будут грустить вместе, они не утратят способность быть сильными. Напротив, это только сблизило их.

В этой истории – «урок» голоса для всех нас. Во многих случаях самое полезное, что мы можем сделать, – это не быть полезными. Напротив, мы, как правило, приносим гораздо больше пользы любимым людям, оказавшимся в тяжелой ситуации, просто заботясь о них, будучи рядом в эмоциональном плане, но при этом не отмахиваясь от их боли и не пытаясь ее снять.

Если мы спешим дать совет или развеселить, то это может говорить о нашей неспособности к эмоциональному присутствию рядом с человеком перед его проблемой и болью или к ощущению собственной боли. Если мы слишком поспешно станем предлагать решения, человеку будет труднее ощутить собственную компетенцию и внутренние ресурсы, и мы невольно отнимем у тех, кого любим, возможность понять, что они чувствуют, и высказать это нам. Если мы научимся внимательно, участливо слушать и правильно задавать вопросы, мы поможем близким найти собственные решения. Кроме того, это поможет нам ощутить собственные слабости, что откроет путь для большей близости в отношениях.

Миф о зависимости

У слова «зависимость» сложилась плохая репутация. («Нельзя ли говорить взаимозависимость?» – интересуется одна моя коллега.) Дело в том, что мы все от кого-то зависим. Это неотъемлемая часть жизни человека. Можно делать вид, что это не так, когда мы молоды, здоровы и успешны. Но даже когда все идет как по маслу, нам всем ежедневно нужны самые разные услуги, системы и структуры. Мы не замечаем этого, когда дела идут хорошо, как это обычно происходит с представителями среднего класса. Но представим себе, что у вас «полетел» компьютер, страховая компания отменила вашу медицинскую страховку, лучшая подруга уезжает навсегда, вашу машину украли, у вас заболел зуб и вы не можете найти стоматолога. Когда системы, которые вас поддерживают, ломаются, вы понимаете, до какой степени зависимы от других.

Акцент на независимости, присутствующий в нашей культуре, настолько силен, что мы действительно иногда стесняемся своей зависимости. Привычка стыдить тех, у кого есть особые эмоциональные или физические потребности, настолько глубоко укоренилась, что мы даже не подвергаем ее сомнению, но это неправильно. Писательница Энн Фингер отлично выразилась: «Мы привыкли думать, что есть правильная и неправильная зависимость, – пишет она. – Нормально, когда вам нужен автомобиль, но ненормально нуждаться в инвалидной коляске. Нормально ходить в парикмахерскую, чтобы делать прическу, но ненормально обращаться за помощью к сиделке, чтобы вымыть лицо и руки».

Кроме того, людям часто бывает стыдно из-за искренних страданий. Все страдают, но нас учат скрывать это, отрицать горе, а не приветствовать проявление чувств. Как отмечает белл хукс[1]1
  Глория Джинн Уоткинс (псевдоним – Белл Хукс; род. в 1952 г.) – американская писательница, феминистка и общественная активистка. – Прим. пер.


[Закрыть], часто мы ощущаем особенный стыд за длительное страдание: «Подобно пятну на одежде, оно делает нас несовершенными, портит нас. Цепляться за горе, хотеть выразить его – значит не соответствовать современной жизни, где самые модные не позволяют себе увязнуть в трауре».

Наша культура не предписывает уступать обстоятельствам или событиям более сильным, чем мы сами. У нас есть конституционное право на счастье (не на правду или мудрость), а «взять под контроль собственную жизнь» и самим управлять ею – наша задача и ответственность. Даже самые тяжелые потери мы должны превращать в возможность для личностного роста. Писатель Майкл Вентура называет это принятое в культуре ожидание нашим «потребительским отношением к опыту» и отмечает, что в других культурах такое отношение не считается естественным.

Зависимость и страдание – важные компоненты бытия человека. Рано или поздно в результате сурового опыта мы понимаем, насколько нуждаемся в других. Единственный по-настоящему постыдный аспект – это постоянная ложная убежденность общества в том, что люди способны сами пробить себе путь к здоровью, богатству и счастью. На самом деле будет благоразумно получить некоторый опыт в выражении своих слабостей, потребностей и ограничений в более спокойные времена, прежде чем Вселенная преподаст вам ускоренный курс знаний о том, насколько вам действительно нужны другие люди.

Боязнь попасть в зависимость – это «мужское» качество?

Существует культурное клише о том, что мужчины не могут спросить дорогу и, конечно, не способны просить эмоциональной помощи. К счастью, ситуация меняется. В прошлом мужчина редко приходил к психотерапевту ради решения проблемы в отношениях, если его жена на этом не настаивала или если он не рисковал потерять отношения совсем. Сегодня некоторые смелые мужчины пытаются жить по-новому.

Дэн, молодой человек, который пришел ко мне на короткую консультацию, согласился с моим предположением, что он решил пройти через приключение с терапией в родном городе из-за проблем в отношениях с отцом. В благодарственном письме, адресованном мне, Дэн прокомментировал свое первоначальное сопротивление такой идее:

«Мужчинам часто кажется, что жизнь – нечто вроде спортивного соревнования, и получить “помощь” означает сделать ваш результат менее ценным, как, например, если вам “помог попутный ветер” при прыжке в длину. Я представлял себя 80-летним стариком, сидящим с довольным видом в парикмахерской и говорящим: “Ни разу не ломал ни руку, ни ногу и никогда не был у психотерапевта”. Как будто это то же самое, что подняться на Эверест без кислородных баллонов. Надеюсь, что меня и впредь будут разубеждать в подобных вещах».

Чтобы попросить о помощи, требуется мужество. Но стыдиться из-за проявления слабости и просьбы о помощи склонны не только мужчины. У многих женщин тоже присутствует эта проблема, особенно у старших дочерей, которые еще в детстве поняли, что не могут рассчитывать на компетентность и заботу родителей. В этих типичных обстоятельствах женщина способна обладать выдающейся компетентностью, но ей невероятно трудно выставлять на обозрение более чувствительные, уязвимые стороны своего «я». Для нее будет довольно серьезным достижением сказать партнеру, подруге или члену семьи: «У меня был ужасный день. Можно я приеду поплачусь?» Или: «Я выбилась из сил. Я больше не могу столько работать». Или даже: «У меня дома полная катастрофа, и я была бы очень благодарна, если бы ты смогла приехать в выходные помочь мне навести порядок».

Каков ваш стиль?

Что вы думаете о демонстрации слабости? Считаете ли вы, что оказываете честь людям своего круга, делясь с ними своей болью и переживаниями? Или, наоборот, вы полагаете, что обрушиваете свои запутанные эмоции на членов семьи или друзей и тем самым ставите их в неловкое положение или портите им настроение? Считаете ли вы, что в людях, которые не жалуются, скрывают свою боль и молча решают личные проблемы, есть что-то высокое и благородное? Или, наоборот, вы думаете, что даже самые сильные, самые волевые люди обладают способностью раскрываться и высказывать как факты, так и полный спектр своих эмоциональных переживаний?

Помимо представлений о том, следует ли говорить о некоторых своих мыслях и чувствах, у всех нас есть устоявшиеся механизмы борьбы с тревожностью и восстановления комфорта в отношениях с главными людьми в нашей жизни. К примеру, и Памела, и Сэм, прежде чем принять в качестве постоянного спутника хроническую болезнь, были убежденными сторонниками чрезмерно активных действий. Это означало, что они оба быстро вмешивались в стрессовую ситуацию, чтобы посоветовать, спасти, взять на себя часть ноши. Им было трудно делиться своими слабостями, особенно с людьми, у которых, по их мнению, у самих полно проблем. Памела и Сэм считались «всегда надежными» и «теми, кто всегда рядом», и оба поддерживали этот имидж, не понимая, какую цену платят. До болезни Памелы никто из них не мог сформулировать свои сильные качества и слабости в сбалансированном виде.

Другие люди – стопроцентные сторонники недостаточно активных действий. В условиях стресса они становятся менее компетентными и перекладывают часть проблемы на других. Как правило, они в центре семейных сплетен, тревог или забот и нередко получают такие ярлыки, как «хрупкая», «эгоист», «проблемный ребенок», «безответственный». Им часто бывает трудно показать близким свои сильные стороны, и, кажется, они просто не в состоянии привести себя в порядок.

У каждого человека есть и сильные, и слабые стороны, но когда наша внутренняя гармония нарушается, уже не поможет просто «быть самим собой» и «говорить, что мы чувствуем». Вместо этого нам, вероятно, потребуется изменить то, как мы преподносим себя, чтобы расширить наше восприятие самих себя во взаимодействии с другими. Мы должны найти способы напоминать себе – даже обманываясь, что мы вообще это помним, – что каждый из нас способен реализовывать множество версий самого себя.

Большинству из нас трудно отключить автопилот, изменить непродуктивные стереотипы общения с близкими. Старая испанская пословица напоминает нам: «Сначала привычки – это шелковые нити, но постепенно они становятся канатами». Если вы склонны к чрезмерной активности, вы, возможно, не считаете, что другие люди могут предложить вам что-то действительно ценное. Вероятно, вам нужно тренироваться делиться своими более сокровенными, деликатными сторонами и прекратить давать советы другим. Если вам свойственна недостаточная активность, вам, возможно, потребуется делать как раз обратное, то есть умерить выражение слабости и увеличить выражение силы и компетентности, даже если вам кажется, что вы ими не обладаете. Вы можете вырабатывать истинный голос независимо от моделей своего поведения, если вы готовы учиться делать то, что кажется вам неестественным.

Глава 5
Во славу притворства

Обладание истинным голосом не означает, что мы говорим все, что думаем, или выражаем все свои чувства. Скорее это значит, что мы способны думать о том, что хотим выразить и чего рассчитываем достичь. Чтобы быть лучшим из своих возможных «я», мы должны проявлять сдержанность, даже притворяться, если это необходимо.

Притворство может потребовать незаурядных творческих способностей. Например, делая радостный или храбрый вид, мы вполне реально можем спровоцировать эффект самосбывающегося прогноза: помочь нам открыть в себе или развить способность к этим позитивным чувствам. Как это ни парадоксально, мы в силах понять, что правда, что возможно или какие еще есть черты в нас и в других людях, экспериментируя с новыми моделями поведения, которые изначально могли казаться неестественными для нас.

Спуск по горной реке

Иногда я высказываю страх совершить ошибку. Пример, который приходит на ум, – это мой первый опыт рафтинга на реке с порогами.

В приливе огромной смелости или ввиду полного незнания я присоединилась к группе коллег, проводивших семинар для топ-менеджеров на тему поведения человека. Этот недельный семинар проводится не в знакомом – и сухом – кампусе Menninger Clinic, где я работаю: участников решили повезти на реки Ямпа и Грин в штатах Юта и Колорадо. Основная команда Menninger довольно регулярно проводила семинары на реках в сотрудничестве с программой Outward Bound[2]2
  Некоммерческая организация, предлагающая программы личностного роста через различные испытания в дикой природе. – Прим. пер.


[Закрыть] штата Колорадо. Некоторые из моих коллег стали ветеранами рафтинга, но для меня это было впервые.

Я записалась на поездку с рафтингом, не обладая практикой даже пеших туристических походов. Единственным моим опытом на воде были прогулки по тихим озерам в шлюпках и каноэ, причем, как правило, греб кто-то другой. Как назло, в этой поездке из-за проливных дождей почти невозможно было ни согреться, ни оставаться сухой, река поднялась, а течение ускорилось по сравнению с предыдущими годами. Мне было очень трудно осваивать буквально все: от надежного привязывания снаряжения к рафту до понимания, какие команды я должна выкрикивать, чтобы направлять плот по порогам, когда наступала моя очередь быть капитаном. Я была самым испуганным и некомпетентным человеком во всей группе, и это состояние только усугублялось тем, что женщин там было раз-два и обчелся.

Чем тревожнее мне становилось, тем чаще я приковывала к себе критические или озабоченные взгляды. Я так открыто выражала свой страх и неумелость, что участникам стало сложнее видеть мои сильные стороны, хотя я оставалась опытным преподавателем, консультантом и руководителем небольших групп, – собственно, по этим причинам я и находилась там. Лишь в середине семинара я поняла, что нужно было выглядеть смелой и выбирать по своему усмотрению тех, кому я могла доверять.

Я догадалась об этом вовремя, еще до того, как нам предстояло преодолеть самый сложный и неумолимый порог. Большую часть ночи перед этим я не спала, воображая свою скорую смерть, и, когда наступило утро, была совсем разбита. Но я решила попробовать действовать уверенно и поэтому отозвала в сторону одного коллегу, Нолана Бронау, чьи зрелость и доброта внушали мне доверие, и излила ему душу. Я рассказала, в каком диком ужасе находилась, и поручила передать несколько слов моему мужу Стиву и сыновьям в случае, если утону. Нолан внимательно выслушал и спокойно изложил, что думает по этому поводу и что его смущает. Он не перегнул палку, но и не проявил равнодушия. Он не стал преуменьшать своих страхов или заверять меня в том, что все будет хорошо. Когда мы направились к ужасному порогу, он не начал опекать меня, но и не дистанцировался. Он был рядом и тепло общался со мной, не относился ко мне как к «проблеме» и помнил о том, что в принципе-то я многое знаю и могу.

Со всеми остальными я заставляла себя притворяться смелой. Я решила, что допустить, чтобы мой страх перекинулся на группу, будет нецелесообразно. Действительно, когда я начала симулировать мужество и спокойствие, это помогло мне найти в себе эти самые качества, и люди, с которыми я находилась там, стали относиться ко мне как к настоящему члену команды, а не как к слабому звену в цепи. В итоге я пережила на реке один из лучших периодов в своей жизни – конечно, когда избавилась от самых ужасных чувств.

Безусловно, отношения на работе – не то же самое, что близкие отношения. Основная задача на работе – соответствие профессиональным требованиям, тогда как главная цель в близких отношениях – лучше узнать друг друга. И все же тревожная обстановка на рабочем месте не так уж сильно отличается от беспокойной семейной жизни. И там и там люди стремятся унять собственную тревогу, и сосредоточение особого внимания на уязвимом члене команды или семьи, будто именно он источник проблемы, – один из способов добиться этого. Как выразился один мой приятель: зачем добровольно брать на себя роль козла отпущения? Если вы склонны быть причиной беспокойств своей семьи, сплетен или неприятностей, вам, вероятно, имеет смысл попробовать меньше выказывать свою уязвимость и больше демонстрировать свои сильные стороны и компетентность. (Гарантирую: они у вас есть, даже если вы убеждены, что это не так.)

Возможно, вам стоит видоизменить проявления уязвимости и в отношениях с парой-тройкой других людей. Возможно, вы изматываете близкого вам человека или усиливаете негатив в собственном мозгу. Возможно, вы способствуете нарушению гармонии в отношениях, где вашему партнеру не остается пространства для проявления собственной слабости, потому что вы «чувствуете» за двоих. Возможно, вы невольно направляете отношения именно туда, куда они не должны направляться, и по пути разрушаете самооценку.