Текст книги "Банк Santander"

Окончательный совет директоров

Первые годы ознаменовались замечательными успехами. Выпущенные банком банкноты с самого начала получили всеобщее признание такого уровня, что уже в 1861 г. их эмиссии достигли суммы, в три раза превышающей капитал банка, и было решено увеличить его на 2000 реалов – на 85 % выше номинала. Общий экономический рост, который с некоторыми колебаниями наблюдался до 1866 г. во всей Испании и в Сантандере в частности, привел к тому, что банк, находившийся под особой протекцией, стремительно развивался в различных сферах деятельности. Помимо выпуска бумажных денег, банк принимал вклады, предоставлял кредиты, преимущественно коммерческим организациям, и дисконтировал переводные векселя.

Банк Santander смог выстоять даже в период тяжелого финансового кризиса 1866–1868 гг., вызванного банкротством крупных железнодорожных компаний и последовавшей за этим банковской паникой. В течение первых 15 лет своего существования банк последовательно укреплял позиции, пока не превратился в ключевого игрока в экономике Кантабрии, хотя его вес в национальной финансовой системе был ограниченным: банкноты, выпущенные банком Santander, составляли 6,7 % от эмиссий региональных банков и 2,9 % от общей суммы по всей Испании. Банк был небольшим, но процветающим. Именно тогда нежданно грянула беда.

В феврале 1874 г. Херонимо Роис де ла Парра возглавлял совет директоров в соответствии с принципом ротации, установленным учредителями банка еще в 1857 г. Когда Антонио дель Диэстро протянул ему ту самую телеграмму от Министерства финансов, он по одному взгляду генерального директора понял, что подтвердились их худшие опасения. Однако его реакция показала, что он готов вступить в борьбу: «От этого Эчегарая другого нельзя было ожидать, ведь он считает себя либералом и уверен, что ему все позволено. Но если в Мадриде думают, что мы сдадимся без борьбы, они очень заблуждаются. Созовите завтра совет, решим, какую тактику нам выбрать. Конечно, мы не подарим им банк, который нам с таким трудом удалось поднять».

Атмосфера на общем собрании акционеров банка Santander накалилась уже в самом начале, чему способствовала указанная в приглашении повестка дня: «консультация с господами акционерами по очень интересному и важному для всех вопросу». Это свидетельствовало о действительно серьезном положении. За несколько дней до этого газета Gaceta de Madrid опубликовала исторический декрет от 19 марта 1874 г., где в поистине драматической преамбуле давались некоторые объяснения происходящему: «Кредит доверия подорван злоупотреблениями, резервы исчерпаны из-за административных нарушений, попытки конфискаций на данный момент не принесли плодов, из-за чего мы вынуждены обратиться к иным способам ликвидации текущей задолженности по причине огромных военных расходов, которые уже два года лежат тяжким бременем на наших провинциях. В таких критических обстоятельствах и в соответствии с требованиями нынешней реальности, а также безотлагательной необходимости в принятии решительных мер министр от имени совета министров намерен создать на базе Банка Испании и местных банков Национальный банк – новую мощную финансовую структуру, призванную содействовать Министерству финансов, не лишая при этом эмиссионные банки их функций».

Таким образом, министр финансов признавал факт банкротства государства, изнуренного партизанской войной с кубинскими сепаратистами и Второй карлистской войной. В обмен на щедрое финансирование правительства страны Банком Испании он получил монополию на выпуск бумажных денег. «Экономическая ситуация страны и состояние министерства требуют сосредоточения всех финансовых сил; только таким образом мы сможем спасти честь страны и современные идеи, в высшей степени скомпрометированные настоящей несправедливой и кровавой войной».

Несмотря на то что на том заседании общего собрания банка Santander многие акционеры негодовали от такого давления, были также высказаны три другие позиции. Некоторые считали, что ничего нельзя сделать, что короткая история банка Santander близится к завершению и единственное, что в этой ситуации остается, – вести переговоры о выгодной «капитуляции» перед Банком Испании, чтобы Santander занял достойное место в новом национальном учреждении. Были и те, кто предлагал, используя царящую политическую нестабильность, объединиться с остальными 15 региональными банками для противостояния указу, что могло бы помешать поглощению.

И, наконец, часть акционеров во главе с Хуаном Помбо была убеждена, что прекращение выпуска банкнот – не конец света, что банк прочно укрепился в кантабрийском обществе и сумел достичь такого объема депозитов, который позволит ему выстоять и остаться кредитным учреждением, несмотря на финансовые и юридические трудности, с которыми ему предстоит столкнуться.

Аргументы Хуана Помбо, а также настрой акционеров и руководства банка были отражены месяцы спустя в докладе от 20 июня 1874 г.: «Лишившись возможности выпускать банкноты, исполняя распоряжения правительства, которые из уважения к народу мы воздерживаемся оценивать и предпочитаем не упоминать, в знак уважения к закону и правосудию банк Santander преобразовался в кредитное учреждение, поскольку дорожит доверием общества, которое проявляется в иных формах, чем денежные эмиссии, и трудно было бы не признать, что эти формы более надежны и в большей мере способствуют получению прибыли».

После признания убытков в результате потери такого прибыльного бизнеса, как эмиссии банкнот, которыми можно было многократно распоряжаться в различных кредитных и депозитных операциях, в докладе продолжилась эмоциональная риторика: «Как банку Santander не быть уверенным в том, что общество по-прежнему будет благоволить к нему? Разве он когда-нибудь подводил и не оправдывал оказываемое ему доверие? Хотя бы раз задел чьи-то интересы? Стал причиной катастрофы? Разве он не оказывал услуги представителям коммерции, промышленности, общественности и даже самому правительству? Нет ни малейшей причины или повода для того, чтобы, отняв у банка Santander полномочия выпускать банкноты, ожидать, что общественность перестанет доверять ему как кредитному учреждению».

Завершался доклад общего собрания следующей нехитрой философской констатацией: «На сегодняшний день мы располагаем доказательствами общественного благоволения к нашему банку в виде цифр, относящихся к текущим счетам и депозитам, которые свидетельствуют о высоком доверии и еще раз подтверждают общеизвестную максиму, что доверие приобретается, но не навязывается, и мы помним об этом и всегда будем руководствоваться этим в своей работе».

Было принято решение действовать в двух направлениях. Во-первых, банк Santander вместе с другими провинциальными банками должен был направить в Мадрид общую делегацию, которая попыталась бы воздействовать на власти и убедить их отменить указ и вернуться к прежнему состоянию. Во-вторых, нужно было начинать пробные варианты запуска проекта чисто коммерческого банка. Разумеется, делегация направилась в Мадрид и встретилась с министром, но всего лишь для того, чтобы выйти из министерского кабинета с пустыми руками и звенящими в ушах нудными рассуждениями о «финансовом патриотизме». Однако второе решение общего собрания акционеров дало плоды и привело в конечном счете ко второму (и окончательному) рождению банка Santander.

2. Выход на сцену династии Ботин

В 1895 г., за год до своей кончины и после 38 лет службы в качестве генерального директора банка Santander, Антонио дель Диэстро ушел на пенсию. Santander продолжал оставаться маленьким банком, располагая приблизительно 2,5 % от всех активов испанской финансовой системы, но это было кредитоспособное учреждение, имеющее значительное влияние на экономическую жизнь города. Пройденный им путь с момента повторного основания в качестве коммерческого банка в январе 1875 г. никак нельзя назвать легким.

После указа о введении монополии на тиражирование бумажных денег новый и единственный эмитент Банк Испании удвоил свой капитал – с 200 до 400 млн реалов с потенциальной возможностью достичь 600 млн, поглотив бóльшую часть провинциальных эмиссионных банков. Банк Испании имел право выпускать деньги даже в пятикратном размере своего капитала до достижения теоретического максимума в 750 млн песет, или 3 млрд реалов, что почти вдвое увеличило способность центрального банка финансировать растущие нужды государства. Но пять местных банков решили идти своим путем и остаться независимыми учреждениями, хотя и без сохранения права выпускать бумажные деньги. Это были банки Барселоны, Бильбао, Реуса, Таррагоны и банк Santander. В столицах провинций, где банку Испании не удалось поглотить местные учреждения, он открыл свои филиалы – эмитенты бумажных денег.

Перед уходом на пенсию Антонио дель Диэстро пришлось пережить тяжелый конфликт с Мануэлем де ла Эскалера, директором филиала Банка Испании в городе Сантандер. В первых числах декабря 1876 г. перед кассами банка Santander по необъяснимым причинам стали выстраиваться очереди вкладчиков, желающих снять деньги. В течение месяца было предъявлено 1860 чеков на общую сумму свыше 42 млн реалов. В докладе общего собрания акционеров от 20 января 1877 г. сообщалось, что причиной этого явления стали «тревожные слухи, созданные и распространяемые преднамеренно, но лучше забыть, чем сказать, кто этим занимался и с какой целью. Ситуация представлялась критической, особенно если учесть большие трудности с приобретением и перевозом наличных денег из Мадрида и других мест. Однако сотрудники продолжали достойно исполнять свои обязанности, и вскоре стало очевидно, что тревога была безосновательной, а причинами ее возникновения были злые умыслы или простые недоразумения».

Что же происходило на самом деле? Тайна раскрылась 26 декабря, когда «Коммерческий бюллетень», главное коммерческое издание города Сантандер, опубликовал статью (или «жалобу», как сказали бы в банке), в которой Мануэль де ла Эскалера подверг резкой критике саму законность существования банка Santander. В статье говорилось, что руководство банка не имело юридических прав и оснований распоряжаться названием и денежными облигациями первоначального банка Santander, который, как утверждал автор, в соответствии с законом был поглощен Банком Испании. Следовательно, филиал под руководством Эскалера отказывался в будущем проводить какие-либо операции с банком Santander и «принимать чеки или облигации, которые бы обязывали вступить в контакт с вышеупомянутым учреждением».

Эти слова, исходившие от одного из руководителей главного банка страны, стали настоящей атакой на банк Santander всего через два года после его второго рождения. Несмотря на название «эмиссионный», филиал Банка Испании действовал скорее как коммерческое финансовое учреждение и за весь период с момента своего создания в январе 1875 г. не сумел наладить устойчивые отношения с кантабрийскими вкладчиками и бизнесменами. Судя по всему, Эскалера пытался приемами «грязной войны» избавиться от неудобного конкурента и чуть было не преуспел в этом.

Несмотря на волнения, которые полемика с Эскалерой вызвала в городском обществе, советники и руководство банка Santander не утратили самообладания. Как уже было сказано, первым решением стало продолжить исполнять обязательства банка, поддерживая кассовую ликвидность, пока паника не стихнет. Был взят внутренний кредит в размере 54 млн реалов, равный сумме выведенных средств. Второе решение предусматривало проведение интенсивной информационной кампании в местной прессе, в частности в самом «Коммерческом бюллетене», чтобы успокоить вкладчиков и привлечь местных предпринимателей (сегодня мы назвали бы это «пиар-акцией»). И, наконец, третьим решением было подать иск против Мануэля де ла Эскалеры, не выдвигая при этом обвинений против могущественного Банка Испании. Два года спустя иск был удовлетворен решением суда: директора сантандерского филиала приговорили к высылке с проживанием за 25 км от города Сантандер сроком на 2 года, 4 месяца и 1 день и к уплате штрафа в размере 1125 песет, не считая судебных издержек.

Банк в огне

Этот эпизод не был единственным сложным моментом в истории банка Santander последней четверти ХІХ в. Он уже пережил две критические ситуации в связи с пожарами 1875 и 1880 гг., которые бушевали в городе и нанесли ущерб офисам банка.

В истории города Сантандер было много пожаров, возможно, из-за того что он подвержен влиянию сильных ветров, в особенности сухого и сильного южного ветра. Самым известным и опустошительным стал пожар 1941 г., уничтоживший значительную часть самых старых кварталов города. Ему предшествовало множество огненных стихийных бедствий, в том числе пожар в ночь с 28 на 29 мая 1875 г., когда в число пострадавших зданий попал и дворец Помбо. Для банка тех времен пожар в офисах представлял потенциальную катастрофу. Прежде всего это относилось к уничтожению книг и архивов с историческими и актуальными сведениями, с данными по кредиторской и дебиторской задолженности и договоров с информацией по банковским транзакциям. Кроме того, если бы огонь успел добраться до касс, то было бы уничтожено значительное количество банкнот, восстановление которых обошлось бы очень дорого.

Несколько месяцев спустя руководители и советники банка доложили акционерам следующее: «Все было извлечено и помещено на хранение в надежном месте, и это было сделано быстро, организованно и упорядоченно не только благодаря стараниям сотрудников банка, которые трудились не покладая рук, но также благодаря помощи гражданских властей, военных, представителей доблестной гражданской гвардии, военно-морского флота, артиллерии и других родов войск, многих торговцев и простых людей… Им всем полагается благодарность, и руководство банка Santander использует эту возможность, чтобы выразить им свою глубочайшую признательность».

Несмотря на то что «пожар нанес незначительный ущерб учреждению, которое не потеряло ни одного сентима, ни одной облигации», часть архивов действительно сгорела. Банк переехал в свой провинциальный офис, а 11 дней спустя – в другое здание, тоже собственность Помбо, на пересечении нынешней улицы Эрнана Кортеса с улицей Мартийо, известной сегодня как улица Марселино С. де Саутола.

Пять лет спустя после разразившегося там 8 октября 1880 г. пожара пришлось покинуть и это место. Выразив сожаление об уничтоженной мебели, на общем собрании констатировали, что надежная камера в подвальном помещении позволила сохранить целыми и невредимыми наличные денежные средства и ценные бумаги: «Общественные интересы не пострадали благодаря прочности строго охраняемой кассы и железных конструкций в подвальных помещениях». Центральный офис банка пришлось временно переместить в другое здание и заняться восстановлением пострадавших помещений, куда затем можно было бы вернуться. Впоследствии были куплены нижний этаж и мезонин в доме № 2 на аллее Муэле (в настоящее время это аллея Переда). С течением времени после других приобретений и реконструкций, проведенных в этом эмблематическом здании кантабрийской столицы, центральный офис банка Santander приобрел современный вид.

Кровный союз

Компания Dóriga e Hijos y Botín («Дорига и сыновья и Ботин»), основанная в 1893 г., представляла собой финансовое и торговое общество, объединившее интересы двух родов весьма различного происхождения. Семья Лопес-Дорига вместе с Помбо считалась одной из главных семей в деловых кругах Сантандера на всем протяжении ХІХ в., ее члены даже представляли интересы немецкого банкирского дома Ротшильдов в кантабрийской столице. Среди 32 акционеров их семейного кредитного учреждения Dóriga Hermanos («Братья Дорига») были и основатели банка Santander, а сама компания принимала активное участие в финансировании коммерческих операций еще задолго до официального создания банка.

В 1855 г. Франсиско Лопес Дорига, барон Асанета, вместе с двумя другими важными лицами Сантандера – Антонио Гутьэрресом Соланой и Хуаном Альберто Кесаресом – обратились в Министерство финансов в Мадриде с первым официальным предложением о создании эмиссионного банка в городе Сантандер.

Хотя это предложение не было воспринято мгновенно, оно положило начало пути к основанию банка в 1857 г. Антонио Лопес Дорига-и-Агирре, 1822 года рождения, стал одним из учредителей банка Santander, хотя и не вошел в состав первого совета директоров. Он был сыном бывшего мэра Сантандера и вместе с братом Рамоном основал фирму Dóriga Hermanos. Их мать Мария Петра Агирре Лауренсин после смерти своего первого мужа, отца Антонио и Рамона, вышла замуж за Хосе Марию Ботин-и-Кано из Кадиса – военно-морского врача и преподавателя, который в 1819 г. был направлен в Сантандер. Таким образом, первому прибывшему в Сантандер представителю Ботинов выпало на долю вступить в кровный союз с одной из самых старых и известных кантабрийских семей. Этот союз, как мы вскоре увидим, оказался непродолжительным и породил на исходе века один из самых ожесточенных коммерческих конфликтов за всю историю банка Santander.

У четы Хосе Марии Ботина и Марии Петры Агирре было двое сыновей – Рафаэль и Эмилио Ботин Агирре, которые впоследствии стали ключевыми фигурами в развитии банка Santander. Первый сын, будучи членом совета директоров, после ухода Антонио дель Диэстро в 1896 г. был избран генеральным директором банка, и этот пост он занимал вплоть до 1904 г. Второй стал основателем целой династии банкиров, здравствующей и по сей день. Тот Эмилио стал отцом Эмилио Ботина Лопеса – первого несменяемого президента банка Santander, дедом Эмилио Ботина-Санс де Саутуола-и-Лопеса – президента, превратившего организацию в один из крупнейших испанских банков ХХ в., и прадедом Эмилио Ботина Риоса – автора стратегии, которая позволила банку Santander занять ведущие позиции в мировом масштабе.

Призрак конкуренции

Но не будем торопить события. Утром 6 августа 1899 г. Рафаэль Ботин Агирре (впрочем, как и все остальные руководители банка Santander) прочитал новость, опубликованную в «Коммерческом бюллетене», которая сообщала: «Ведется подготовка к созданию нового кредитного учреждения в городе Сантандер, которое, по нашим сведениям, будет располагать первоначальным капиталом в размере 5 млн песет, а в число акционеров войдут видные предприниматели нашего города».

Городские власти и советники знали о существовании проекта неделями раньше. Сантандер был маленьким городком, и здесь трудно было утаить секрет, особенно в отношении коммерческого начинания с участием известных кантабрийских семей, многие из которых на протяжении века нажили свое состояние на американской иммиграции. Интерес вызывал также факт, что президентом нового учреждения, получившего название Banco Mercantil, должен был стать Рамон Лопес Дорига, дядя Рафаэля и Эмилио Ботина по матери.

Запуск банка Mercantil имел два основных последствия для зарождающейся династии Ботинов как влиятельной семьи в Сантандере. Первым стал разрыв и раздел бизнеса между Ботинами и семьей Лопес-Дорига, приведший к распаду Dóriga e Hijos y Botín. Второе последствие было гораздо важнее в долгосрочной перспективе – Ботины начали становиться ключевыми акционерами банка Santander. Этот процесс полностью завершится только в первой четверти наступающего ХХ в.

Несколько дней спустя после собрания акционеров, на котором было принято решение о создании банка Mercantil, стало ясно, что, по сути, это начинание отвечало стремлениям некоторых сантандерских предпринимателей занять руководящие позиции в таком успешном учреждении, как банк Santander. 14 августа городской советник Доминго де Ортуэта проинформировал своих коллег по совету о встрече с учредителями нового банка, на которой они прямо высказались за объединение двух учреждений – одного, которому еще только предстояло родиться, и второго – уже утвердившегося.

Удача была на стороне руководства банка Santander. Согласно анализу, проведенному советом директоров банка, рынок в Сантандере был недостаточно развит для успешного существования двух средних по размеру банков. Логичным следствием этого в дальнейшем стала бы ожесточенная конкуренция за привлечение вкладчиков и финансирование самых передовых коммерческих предприятий с последующим ухудшением рентабельности. Идеей объединения или поглощения нового проекта банку Santander предстояло разбудить призрак банковской «войны». Но его положение процветающего, хорошо развитого бизнеса должно было легко обеспечить ему контроль над новым учреждением, несмотря на большую долю капитала, привлеченного, по всей видимости, основателям банка Mercantil. Чтобы договориться об условиях объединения, советники недолго думая назначили новую комиссию во главе с писателем Хосе Марией де Передой, автором нашумевшего тогда романа «Сотилеса» (Sotileza o Peňas Arriba).

Но договориться не получилось. Уполномоченные представители банка Santander предложили объединение на паритетном начале, при котором банк Mercantil внес бы капитал в 5 млн песет, а акционеры Santander – свою долю с условием 50 %-ного участия в новом банке. Это было довольно щедрое предложение, которое, однако, сразу отвергли. Реакцией руководителей банка Santander стало приостановление переговоров и увеличение капитала для противостояния нарастающей конкуренции.

Совет директоров банка Mercantil тем не менее вновь активизировал переговорный процесс, предложив серию встреч, где позиции сторон закрепились бы в письменном виде. Руководство банка Santander согласилось, но, как оказалось, лишь затем, чтобы столкнуться с неприемлемым предложением. Акционеры Mercantil собирались вложить 7 млн песет, чтобы получить 70 % контрольного пакета акций в новом банке, в то время как акционеры Santander предоставили бы свои акции по номинальной стоимости на сумму 1,75 млн песет (несмотря на то что их биржевая котировка была почти в три раза выше) и оплатили бы остальную часть – до 3 млн акций нового банка. Другими словами, отдали бы свой банк в обмен на 30 % нового предприятия, и к тому же от них в любой момент могли потребовать выплату еще 1,25 млн по решению совета директоров и общего собрания акционеров.