Текст книги "Банк Santander"

Дело отложили в долгий ящик

Переговоры опять были приостановлены, а Santander выполнил свое намерение и успешно увеличил капитал вдвое – до 3,5 млн песет. Однако деловые круги города, пресса и сантандерская общественность продолжали настаивать на договоре, который предотвратил бы раскол в местной экономике. При посредничестве Антонио Кабреро, уважаемого предпринимателя, нажившего состояние на торговле с Америкой, банк Santander выставил свое окончательное предложение: одна его акция на полторы акции нового банка. В результате последовавшего «перетягивания каната» стороны пришли к компромиссному решению – одну акцию банка Santander за 1,375 банка Mercantil, и впервые объединение показалось совсем близким. Однако через несколько дней представители Mercantil уточнили, что их предложение заключалось в обмене только неоплаченных акций, что предполагало нарушение равенства обмена.

На этот раз банк Santander окончательно отложил проект объединения в долгий ящик, а банк Mercantil открыл свои двери для посетителей в ноябре 1899 г. Оба банка будут соперничать на протяжении полувека, и, сочетая коммерческое и индустриальное направление, Mercantil на какой-то период даже сумеет вытеснить Santander с позиции ведущего банка Кантабрии. Однако последнее слово, хотя и с запозданием, останется за банком Santander – в 1946 г. под руководством Ботинов он одержал победу, окончательно поглотив банк Mercantil.

Семейный десант

Банк Ботинов. Именно на неспокойный период конца века, когда испанскому народу пришлось пережить трудные времена в результате почти полного распада колониальной империи, приходится всплеск деятельности семьи Ботинов, но уже не в администрации, а в совете директоров банка Santander. В докладе от 31 декабря 1901 г., представленном на общем собрании акционеров 10 февраля следующего года, в списке «главных акционеров» фигурируют имена трех Ботинов: Эмилио Ботина Агирре (о котором мы уже знаем), владельца 35 акций; его племянника Рафаэля Ботина Санчеса де Порруа (сына на тот момент генерального директора банка, который в 1917 г. станет мэром Сантандера) – он стал владельцем восьми акций; и Эмилио Ботина Лопеса – сына Эмилио Ботина Агирре, владельца 20 акций.

Было известно, что капитал банка состоял из 7000 акций с номинальной стоимостью 500 песет каждая и что некоторые учредители, например Помбо, контролировали более 1 % капитала. Но в 1914 г. уже представители семьи Ботин становятся собственниками 2,8 % капитала банка.

В соответствии с неписаным правилом, введенным учредителями банка, в совет директоров мог входить только один представитель от каждого видного рода. В 1901 г. Эмилио Ботин Лопес (далее по тексту Эмилио Ботин І) стал членом совета директоров банка Santander и остался в нем вплоть до своей кончины в 1923 г. В 1904 г. он занял пост президента банка согласно принципу ежегодной ротации между семьями. А в 1920 г., когда Ботины уже крепко утвердились в руководстве, он стал первым несменяемым президентом банка Santander.

Самым главным было удержать контроль над банком. Рафаэль Ботин Агирре ушел с поста генерального директора в 1904 г., обеспечив преемственность своему племяннику Хосе Марии Гомесу де ла Торре-и-Ботину, который занимал эту должность до 1923 г. Так Ботины сохранили главные позиции в руководстве банком в решающие годы, чтобы затем сделать смелый шаг и выйти на «игровое поле» страны.

Однако их восхождение не было гладким. Эмилио Ботин І скончался в декабре 1923 г. в относительно молодом возрасте – ему было немногим за 50. Одним из его последних решений в качестве президента стало открытие новой штаб-квартиры банка Santander в доме № 11 на аллее Переда, где и в наши дни проводятся некоторые заседания совета директоров банка. Он также успел увидеть открытие первого филиала банка в кантабрийском муниципалитете Эль-Астильеро, в 7,5 км от Сантандера, за которым последовала длинная череда новых офисов, открытых в течение следующих десяти лет в главных населенных пунктах Кантабрии.

Кончина Эмилио Ботина І положила конец многообещающей карьере, нарушив планы Ботинов официально закрепить свое положение ключевой акционерной группы в руководстве банка. Его прямому наследнику Эмилио Ботину-Санс де Саутуола-и-Лопесу было только 20 лет, и ему не хватало опыта для этого поста. Проблема была решена избранием «временного» президента – Сатурнино Бриса Ларина, который тем не менее продержался на посту вплоть до 1950 г.

Недостаток быть слишком молодым

Брис Ларин, кантабриец из города Эспинама, в очень молодом возрасте эмигрировал на Кубу, где начал работать в одном банковском учреждении в Камагуэе и быстро заслужил доверие владельцев, полностью овладев ремеслом банкира. Уже состоятельным человеком он окончательно вернулся в Кантабрию в 1904 г. и задался целью вложить свой капитал и стать главным акционером банка Santander. Брис Ларин входил в число крупных акционеров, которые, еще не будучи членами совета директоров (а он присоединился к нему в 1919 г.), поддерживали банк личными гарантиями во время банковской паники, затянувшейся до начала Первой мировой войны, и содействуя открытию почти неограниченной кредитной линии со стороны Банка Испании. Такая безусловная поддержка сыграет важную роль при его выборе президентом банка Santander в 1923 г. Длительное президентство Сатурнино Бриса Ларина можно охарактеризовать как период стабильности и модернизации банка Santander, во многом благодаря надежной команде исполнителей, которой окружил себя новый президент.

В 1930 г., в возрасте 27 лет, Эмилио Ботин-Санс де Саутуола-и-Лопес вошел в совет директоров банка, который он уже не покинет вплоть до своего ухода на пенсию в 1986 г. (за исключением периода, когда он занимал пост генерального директора).

В 1987 г., уже будучи на пенсии, Эмилио так рассказывал о первых шагах своей карьеры: «Мне было трудно добиться горячо желаемого назначения на пост советника в банке, несмотря на то что мой отец умер, будучи президентом этого учреждения, а моя семья была в нем основным акционером. В те времена слишком юный возраст считался серьезным минусом, и мне пришлось ждать целых семь лет, пока наконец я не достиг своей цели».

И продолжил: «В ту пору испанская экономика была довольно скромной, а банк Santander – незначительным провинциальным учреждением с 15 филиалами и 118 сотрудниками. Основные показатели банковского баланса были следующими: капитал – 10 млн песет; резервный капитал – 8,5; депозиты – 75; кредиты – 85. В тот год прибыль банка составила 1 428 000 песет».

Наконец в 1933 г. он получил новое назначение на пост генерального директора, и начался решающий этап превращения банка Santander в один из крупнейших испанских банков. Но перед этим банк, как и все испанское общество, будет вовлечен в бурные события того времени, конец которым положит Гражданская война.

3. Вся власть Ботинам

Военный мятеж, начавшийся в Марокко 17 июля 1936 г., и Гражданская война, разразившаяся после его провала, стали решающими событиями в истории Испании ХХ в. Непримиримое противостояние двух лагерей на протяжении почти трех лет стоило огромного числа человеческих жизней и привело к губительным последствиям для экономики и благосостояния испанцев, которые вновь оказались на уровне всеобщей нищеты начала века. Если в первой трети XX в. Испания делала робкие шаги в направлении экономической и социальной конвергенции с Европой, продолжая оставаться преимущественно сельскохозяйственной страной, то политический крах исторических масштабов, вызванный Гражданской войной, одним махом стер на следующие полвека мечту народа о современном развитии.

Вместе с разделом территории национальная экономика также раскололась на две части – с двумя Банками Испании, которые выпускали бумажные деньги, стоимость которых (никогда не признаваемая банком-конкурентом) зависела от военных триумфов и поражений. Если банки и предприятия не закрывались, то они ставились на службу либо новому тоталитарному государству, созданному бандами франкистов, либо рабочим комитетам и иным революционным образованиям, существовавшим в Республике.

Банки в силу своей экономической роли находились под пристальным вниманием новых властей с обеих сторон. По территориальному расположению штаб-квартиры большинства из них оказались в зоне сторонников Республики. Многие провинциальные филиалы находились в бунтующих областях и поэтому не могли поддерживать контакты со своими центральными офисами, находясь в полной зависимости от решений новых властей. Часто филиалы превращались в отдельные учреждения, строго контролируемые новым режимом.

В зоне республиканцев банковская система была под прямым контролем Министерства финансов, а декретом от 3 октября 1936 г. министерству разрешалось менять членов совета директоров любого банка посредством специально созданной руководящей комиссии – «временно и только при наличии обстоятельств, препятствующих нормальной работе совета директоров частного банка». В состав этой комиссии входили по одному уполномоченному представителю Министерства финансов, акционеров, вкладчиков, а также синдиката Национальной банковской федерации. В первые месяцы 1937 г. подобные комиссии контролировали 13 учреждений. Ход обычной банковской деятельности был нарушен до такой степени, что во многих случаях переставала вестись регулярная финансовая отчетность, а большинство банков в течение трех военных лет не публиковали годовые отчеты, заменив их периодическими докладами властям о движении денежных средств. Нестабильность экономики, галопирующая инфляция, массовое изъятие вкладов и отчаянные поиски ликвидности – все это негативно отразились на развитии банков, сделав его практически невозможным.

В банк приходит война

Город Сантандер, как и большинство городов кантабрийского побережья, остался верным Республике, несмотря на то что географически он был отделен от правительства в Мадриде. Для банка Santander разделение на национальную и республиканскую зоны привело к потере контроля над филиалом в Леоне и небольшими представительствами в Паленсии и Бургосе. Сначала совет директоров банка сохранял спокойствие, хотя многие его члены были верными сторонниками франкистского режима. Только три члена совета – Анхель Хадо Каналес (впоследствии ставший автором краткой истории банка Santander), Рамон Кихано и Гонсало Гарсия де лос Риос – добровольно отказались от членства. Большинство советников и директоров решили проявить хладнокровие и приспосабливаться к новым обстоятельствам и властям. Так, например, совет под председательством Сатурнина Бриса Ларина провел очередное заседание 20 июня, всего через три дня после переворота, а на повестке дня значились рутинные дела: одобрение новых кредитов и контроль над превышением кредитов и недостатком средств на текущих счетах. Последовали несколько месяцев напускного спокойствия на фоне постепенного ухудшения ежедневного бизнеса, пока не грянул гром – в октябре 1936 г. в банке Santander разразилась самая настоящая война.

Параллельно с созданием комиссий по контролю над банками декретом министра финансов Хуана Негрина, опубликованным в Gaceta de Madrid 4 октября, всем частным лицам и учреждениям, находящимся в республиканской зоне, было приказано в семидневный срок (впоследствии продленный) сдать имеющееся золото в монетах, слитках и других изделиях, а также иностранную валюту и иностранные ценные бумаги. В обмен на золото его владельцы должны были получить облигации в песетах Республики или, по желанию, квитанцию за внесенный вклад. Несдача золота грозила обвинением в контрабанде, а виновники могли быть объявлены «врагами режима со всеми вытекающими последствиями», что в те времена означало реальный риск для жизни. В свою очередь, банки и сберегательные кассы еще одним декретом от 17 октября обязывались предоставлять в распоряжение республиканского правительства активы и ценные бумаги без предъявления претензий со стороны их владельцев.

Сейфы центрального офиса банка Santander, находящиеся в подвальных помещениях, были опечатаны еще с конца августа по приказу Антонио Мойи Ортеги, представителя Министерства финансов в провинции Сантандера. 15 октября сам Мойа в сопровождении нотариуса, слесаря и полицейской охраны явился в банк для проведения соответствующей инспекции. Все члены руководства банка выразили желание присутствовать на этом мероприятии. Были взломаны большинство сейфовых замков (открытие других отложили), а их содержимое было описано в протоколе и затем конфисковано.

Это было первой «ласточкой» последствий гражданской войны. Далее банки обязали выдавать чеки на предъявителя с печатью Банка Испании. Santander должен был пустить в обращение 5,8 млн песет в виде чеков с целью покрытия недостатка бумажных денег. Кроме того, было запрещено осуществлять какие-либо изменения в руководстве без одобрения Провинциального банковского синдиката.

Бегство Эмилио Ботина

Ситуация еще больше осложнилась из-за бегства генерального директора Эмилио Ботина.

Эмилио Ботин-Санс де Саутуола-и-Лопес (далее по тексту Эмилио Ботин ІІ), судя по данным протокола, присутствовал на первой процедуре вскрытия банковских сейфов. Однако в следующий раз представителем банка был заместитель директора Габино дель Кастильо. С того момента нет каких-либо документов, подтверждающих присутствие Ботина ІІ в учреждении, вплоть до декабря, когда совет директоров удовлетворил просьбу генерального директора о поездке за границу.

Здесь следы Эмилио Ботина теряются, поскольку его точное местонахождение в тот период неизвестно. Вероятно, несколько месяцев он находился в Лондоне, где выступал в роли представителя банка по вопросам, связанным с иностранными клиентами. Затем какое-то время жил в швейцарском городе Базеле и, по всей видимости, оттуда направился в зону, контролируемую франкистами, остановившись в Леоне – главном городе повстанцев. Там Ботин пребывал до августа 1937 г., после чего наконец вернулся в Сантандер, ступая по следам, оставленным франкистскими войсками, которые вторым летом войны буквально «смели» «Зеленую Испанию» (кантабрийское побережье), чтобы уничтожить северный фронт повстанцев.

Личность Эмилио Ботина ІІ – человека с изысканными манерами и элегантной осанкой – неразрывно связана с историей банка Santander. Эмилио родился в 1903 г. в городе Пуэнте де Сан-Мигель, получил образование в духовном училище в Вильякарриедо, а затем диплом юриста в Мадридском университете. После назначения генеральным директором в 1933 г. Ботин продержался на посту руководителя «всего лишь» 56 лет, последние 36 из которых он был президентом банка. Но в течение всего этого периода – с кратким перерывом в первый год Гражданской войны – он показал себя настоящим лидером, осуществил множество приобретений, сформировал надежный руководящий состав, который превратил незначительный сантандерский банк в один из семи самых значимых в стране. Без должной оценки интеллекта и проделанной работы Эмилио Ботина нельзя понять успех банка в последние десятилетия века, которые выпадут на время правления его сына.

Его образ мышления мог быть сложен для понимания, но он всегда отличался большой осторожностью и прагматизмом. Ботин был ревностным католиком, но до сих пор многие с улыбкой вспоминают о том, как он старался оттянуть на несколько недель визит в Испанию папы Иоанна Павла ІІ в 1982 г. из-за проведения досрочных выборов в октябре того же года. Ботин обнародовал текст телеграммы, отправленной председателю Епископальной конференции, где настойчиво призывал к соблюдению программы и намеченных сроков.

На тех выборах, как известно, сокрушительную победу одержала Испанская социалистическая рабочая партия (PSOE) во главе с Фелипе Гонсалесом, что не вызвало беспокойства у старого банкира-консерватора. На самом деле, он открыто поддержал одно из первых решений социалистического правительства – национализацию промышленной и финансовой империи Rumasa. До этого он также выступил в защиту трудного решения правительства Суареса легализировать Испанскую коммунистическую партию (PCE), несмотря на то что (а иначе и быть не могло) открыто объявлял себя радикальным антикоммунистом.

Годы, о которых лучше не вспоминать

Известны очень немногие интервью с Эмилио Ботином. Одно из них, взятое журналистом Фернандо Гонсалесом Урбанеха, было опубликовано в газете El País 1 августа 1976 г. Оно проливает свет на его взгляды на политику и экономику. В другом интервью, от декабря 1982 г., с Хоакином Эстефанией, экономическим журналистом, а позднее редактором газеты, речь велась о латиноамериканской стратегии банка Santander. А третье интервью, непосредственно накануне ухода на пенсию в 1986 г., было дано телевизионной журналистке Мерседес Миле для программы De Jueves a Jueves. В нем Ботин гневно высказался против системы предоставления кредитов политическим партиям для проведения предвыборных кампаний.

«Мне и людям моего поколения пришлось пережить пятнадцать тяжелых лет, со времен Республики 1931 г. до конца Второй мировой войны. В те годы главным, к чему люди стремились, было выживание». В тот, вероятно, самый трудный период управления банком Santander Эмилио Ботин ІІ избегал каких-либо резких движений. В 1987 г., произнося речь во время обеда, организованного культурным центром Casa de Cantabria En Madrid, Ботин настаивал на той же идее: «Перед тем как сказать, чем является сегодня банк Santander и что благодаря ему я сумел сделать для нашего любимого региона, я бы хотел напомнить прошедшие 16 лет, с 1930 по 1946-й: период Республики, ужасы Гражданской и Второй мировой войны. Это больше, чем просто потерянные годы, которые мне хотелось бы стереть из памяти».

По окончании упомянутых войн в Испании и во всем мире он посвятил свою жизнь превращению кантабрийского банка в покрывающее всю страну учреждение в не слишком типичном для предпринимательской свободы политическом контексте.

Если Ботин и был франкистом, он никогда не говорил об этом публично. Он не встречался с диктатором Франко, а также не был (в отличие от других крупных банкиров) ревностным сторонником Эль Пардо. Также, несмотря на монархическую направленность своих взглядов, он не входил в круг союзников наследника престола Хуана де Бурбона.

Главным политическим кредо Эмилио Ботина ІІ, которое полностью усвоил его сын Эмилио Ботин ІІІ, было сотрудничество с любой властью. Однако это не означало добровольное принятие активного вмешательства государства в управление экономикой, присущего тоталитарному режиму. «Я тридцать лет вел борьбу за изменение банковского статус-кво, – говорил он в 1976 г. – Считал его несправедливым и не отвечающим интересам страны. Я выступал за то, чтобы его заменили режимом упорядоченной свободы. Но целая пропасть лежит между этой идеей и постановлением от августа 1974 г., предоставляющим практически полную свободу открытия филиалов и представительств… Открытие такого многочисленного количества новых офисов, часто в местах с уже достаточно развитой банковской конкуренцией, или же там, где бизнес скуден и не оправдывает наличие новых учреждений, на мой взгляд, неблагоразумно и является грубой ошибкой… Я склонен считать, что в будущем мы столкнемся с закрытием многих учреждений, и буду очень рад, если эта неразумная экспансия не приведет к более серьезным последствиям».

Тем не менее Эмилио Ботин ІІ не считал, что банк и политика должны соглашаться друг с другом: «Я не вижу, почему финансистам в Испании нельзя вмешиваться в политику. Мы знаем многих людей в Англии – консерваторов и лейбористов, – и это известные финансовые деятели, которые, когда их партия находится у власти, во многих случаях занимают достаточно высокие посты в публичной администрации. В Соединенных Штатах Америки (так называемой большой демократии) происходит абсолютно то же самое, и я мог бы привести еще массу примеров. Главное, по моему мнению, – это всегда выбирать самых лучших».

В действительности Эмилио Ботин считал, что банк в определенной степени выполняет политическую функцию: «В начале индустриального развития страны и на протяжении многих лет банк представлял собой инструмент для финансирования этого развития. На тот момент не было другого источника доходов. Сегодня пропорциональное участие банка в большой индустрии существенно сократилось. Очень часто промышленные инвестиции банка делаются не столько в интересах получения прибыли, сколько в общенациональных интересах».

Эмилио Ботин в известной степени допускал вмешательство государства в экономику: «Ясно, что, учитывая сложность экономических проблем в мире, нельзя избежать определенного вмешательства государства в дела банка. Главное, чтобы оно не выходило за рамки допустимого. Денежно-кредитной политикой управляют первоклассные эксперты. Однако эта денежная политика – орудие в их руках (и не единственное), с помощью которого они могут решать экономические проблемы или наносить удары, и, возможно, на нее возлагается больше, чем она реально может дать».