Текст книги "Человек-тень"

Глава 5

– Она взяла его, – сказала женщина-полицейский в штатском, и это в своем наушнике услышал каждый из сотрудников полиции, находящихся на своих постах на вокзале Уэверли, ожидая, когда похитительница возьмет выкуп. – Рыжие волосы, на вид от двадцати пяти до тридцати пяти лет, белая, стройное телосложение, рост примерно пять футов шесть дюймов. Джинсы, белые кроссовки, серое худи. Она вышла из женского туалета.

– Внимание всем, – отозвался Барда, и стоящая рядом Конни услышала его. – Маячок в сумке работает?

– Да, сэр, – ответил мужской голос. – Она идет на перрон и собирается сесть на поезд.

– Следуйте за ней, – приказал Барда.

– Чтобы попасть на поезд, мне придется предъявить мой полицейский жетон. Если женщина оглянется, то засечет меня, – сказал сотрудник, следящий за ней.

– Дайте ей оторваться от вас, затем предъявите свой жетон и сядьте на поезд. Не теряйте ее из виду.

На экране ноутбука Барды было видно, как женщина садится в переполненную пригородную электричку, затем ее бегом догнал полицейский со скрытой видеокамерой. Сев на электричку, он быстро пошел по вагонам. Женщины не было видно.

– Она вышла из поезда, – продолжил женский голос, – но сумки с деньгами при ней нет. Вместо нее она несет несколько пакетов из супермаркета. Она смешалась с толпой. Я следую за ней.

– Сообщите, когда она выйдет из скопления людей, – велел Барда.

– Она идет одна. Но она ничего не несет. Ее руки свободны.

– А где пакеты, которые были у нее в руках?

– Мы не знаем, сэр, – последовал тихий ответ.

Барда вздохнул:

– Всех людей в толпе, через которую она прошла, надо проверить на наличие этих пакетов. Из какого они супермаркета?

– Из разных, сэр. В данную минуту на вокзале сотни людей с такими пакетами. Сейчас час пик. Мы не знаем, кто из них несет выкуп, сэр.

– Маячок находится среди пачек купюр. Где он в настоящий момент? – спросил Барда.

– Кто-то выходит с ним по лестнице на Принсез-стрит, но мы не знаем кто именно, сэр.

– Вы хотите, чтобы я взяла эту женщину? – спросила женщина-полицейский.

– Нет. Если она не свяжется с похитителем Элспит, они могут запаниковать и убить заложницу. Первая группа, следуйте за маячком. Вторая группа, следуйте за женщиной, держась на безопасном расстоянии. Деньги не главное. Нам надо узнать, где они держат Элспит.

– И что теперь? – спросила Конни.

Барда покрутил шеей:

– Это скорее по вашей части. О чем говорят действия этих преступников? Собираются ли они выполнить свое обещание отпустить жертву или нет?

– Они хорошо организованы, знают свое дело, и их несколько, – сообщила Конни. – Вряд ли они будут эмоционально реагировать на внешние стрессы, поскольку они все продумали и приготовились к любым возможным вариантам действий. Один такой вариант предполагает необходимость убить заложницу. Но осознание такой необходимости не обязательно означает, что похитители способны лишить человека жизни, если только они не делали этого прежде. Многим убийцам тяжело дается только первое из совершаемых ими убийств.

– Это немного отдает мертвецкой, – с грустью сказал инспектор.

– А вы хотели, чтобы я успокоила вас, заверив, что все будет хорошо?

– Может, я знаю вас и недолго, но, по-моему, вы не из тех, кто будет раздавать пустые заверения, призванные успокоить.

– Инспектор Барда? – послышался голос в наушниках. – Вам надо прибыть в городской морг.

* * *

По прямой расстояние между вокзалом Уэверли и моргом было невелико, но поездка туда на машине в час пик заняла целую вечность. В морге один из ассистентов проводил их в помещение для вскрытий.

Женщина, похожая сложением на воробья, но обладающая энергией торнадо, носилась по комнате, работая одновременно и с компьютером, и с микроскопом и разговаривая то ли сама с собой, то ли с накрытым простыней трупом на каталке.

– А… вот и вы. Я знаю, что у вас были дела, но вы должны это знать. Вам придется одеться, прежде чем вы подойдете ближе.

Барда и Конни натянули комбинезоны.

– Меня зовут Айлша Лэмберт, и я главный судмедэксперт. – Женщина торопливо подошла к своему рабочему столу, взяла с него ворох фотографий и извлекла из него нужный снимок. – ДНК, обнаруженная в капле крови, найденной на двери машины пропавшей женщины, совпала с одним из образцов, имеющихся в нашей базе данных. И я решила, что при сложившихся обстоятельствах вам нужно немедленно прибыть сюда.

– Где нашли погибшую? – спросил Барда.

– В ее доме, в кровати.

– Не может быть. Наши сотрудники сейчас ждут сообщения о местонахождении миссис Данвуди.

– О, это не миссис Данвуди. Извините. Я думала, что вам уже сообщили. Имя этой бедной женщины Анджела Ферникрофт.

Судмедэксперт отогнула простыню, и стало видно обезображенное, покрытое темными пятнами лицо жертвы.

Барда закрыл на секунду глаза. Конни взяла из диспенсера маску для носа и рта, натянула ее на лицо и подошла ближе к трупу, чтобы лучше разглядеть лицо.

– Губы погибшей выглядят странно. Они словно обветрены, причем сильно. Она что, только что вернулась с горнолыжного курорта или из похода по пустыне?

Айлша Лэмберт сложила руки на груди и воззрилась на Конни поверх своих очков. Конни решила, что взгляд судмедэксперта напоминает взгляд недоверчивой птички. Айлша была миниатюрной, а по возрасту, вероятно, годилась ей в бабушки, однако энергии у нее было столько, что ей, пожалуй, могли бы позавидовать даже самые активные из двадцатилетних.

– Вы наблюдательны, – сказала Айлша. – Вы тот американский профайлер? Добро пожаловать, но мне не совсем понятно, почему вас привлекли к расследованию этого дела.

– Это связано с политикой и деньгами, – ответила Конни и взяла со стола пачку фотографий. – Значит, капля крови с машины Элспит Данвуди принадлежит этой женщине?

– О нет, – возразила Айлша. – Эта капля крови принадлежит мужчине, ДНК которого в нашей базе нет. Что, возможно, покажется вам необычным, если учесть, сколько этой ДНК было обнаружено на месте убийства этой женщины.

Последовала пауза – всего две или три секунды, – но в комнате, и без того холодной, казалось, стало еще более зябко.

– Мне надо позвонить, – сказал Барда. – Извините.

Он вышел.

– Как интересно, – продолжила Конни. – Какова причина ее смерти? Можно? – Она показала на простыню, все еще покрывающую туловище и конечности трупа.

Айлша сняла простыню:

– Полагаю, вы перевидели немало трупов. Нечасто доводится наблюдать такой энтузиазм.

– О боже, извините, это не совсем то впечатление, которое я хотела на вас произвести. Но, по правде говоря, я вам завидую. Вы делаете такую важную работу. Я бы с удовольствием стала судмедэкспертом. Вы помогаете вытаскивать чудовищ из их нор.

– Мне еще никто этого не говорил. – На лице Айлши заиграла чуть заметная кривая улыбка, и она поднесла к губам погибшей увеличительное стекло. – То, что вы приняли за обветривание, на самом деле представляет собой ожог. Кожа жертвы имеет значительные повреждения не только на губах, но и в носовых ходах, на подбородке и на нижних частях щек. Наверняка вы видите это нарушение пигментации, которое образует что-то вроде круга. – И судмедэксперт обвела его края своей ручкой.

– Продолжайте, – попросила Конни.

– Причиной ее смерти стала остановка дыхания, хотя она все равно бы умерла от остановки сердца, даже если бы до этого не перестали функционировать ее легкие, – объяснила Айлша.

– Хлороформ, – заключила Конни. – Значит, есть высокая вероятность того, что это работа нашего похитителя. Если Анджела была его первым объектом, возможно, он не рассчитал дозу. Все сходится. Похищая Элспит Данвуди, он сменил тактику. А раз так, то будем надеяться, что она все еще жива.

– Боюсь, что это еще не все. Есть совпадение еще с одним образцом ДНК из нашей базы данных, который также принадлежит неизвестному мужчине. Эта ДНК была обнаружена при расследовании другого дела. Это было пять лет назад, и дело тогда осталось нераскрытым.

Конни уперла руки в бока:

– Черт побери, как такое может быть?

– Если это не риторический вопрос, то я отвечу, что вероятность такого совпадения и впрямь невелика, – ответила доктор Лэмберт.

– Это тоже было убийство? – спросила Конни.

– Этого мы не знаем, – вздохнула Айлша. – Это преступление не было раскрыто, более того, факт его совершения не был подтвержден. Я узнала его детали из файла, хранящегося онлайн. Слышали, как какая-то молодая женщина зовет на помощь в переулке Эдвокейтс-Клоус недалеко от Хай-стрит. Было около двух часов ночи, и свидетельница, еще одна молодая женщина, которая шла по улице в одиночку, предпочла позвонить в полицию, а не вмешиваться самой, что и понятно. По прибытии полиция обнаружила на месте кое-какие личные вещи, спальный мешок и следы борьбы – все вещи были вывалены из пакетов и раскиданы. Никакого орудия преступления, никакой крови. Однако на тротуаре рядом с вещами была найдена двадцатифунтовая купюра. Ее отправили на экспертизу.

– А сколько вообще разных образцов ДНК можно в среднем обнаружить на денежной купюре? – поинтересовалась Конни.

– Много, – сказала доктор Лэмберт. – Но согласно заключению эксперта-криминалиста, эта ДНК содержалась в слюне. И надо полагать, эта слюна попала на купюру недавно, после чего та пролежала в кармане или бумажнике недолго. Это можно заключить из того факта, что ДНК не стерлась и была пригодна для анализа.

– А кем была та пропавшая женщина? – поинтересовалась Конни.

– На этот вопрос у меня также нет ответа, – развела руками Айлша. – В ее вещах не было удостоверения личности. У нас есть образец ее ДНК, взятый из спального мешка, но в общенациональной полицейской базе данных не было найдено совпадений. Нет и описания ее внешности, как и данных о ее возрасте. Сплошные загадки и множество предположений. Нет даже доказательств того, что она вообще стала жертвой преступления.

– И все же мне это не нравится. – Конни сложила руки на груди. – У вас есть фотографии места преступления из дела об убийстве Анджелы?

– Да, – кивнула Айлша. – Пойдемте в мой кабинет.

Она накрыла труп простыней и сняла перчатки. Конни тоже стащила с рук перчатки и последовала за судмедэкспертом, затем молча села перед компьютером и начала изучать одно фото за другим.

– Тут много крови, – заметила она.

– Да, верно, – согласилась Айлша. – Часть ее, несомненно, вытекла из носа убийцы – видимо, у него было обильное носовое кровотечение, – и в этой крови имеется слизь. Она скопилась на горле жертвы и в верхней части грудной клетки.

– Скопилась? Значит, она лежала на спине, а убийца находился на ней. Погибшая была изнасилована?

– Нет. Никаких следов полового преступления. Сперма не обнаружена.

Конни далеко отодвинула свой стул от стола, скрестила руки, вытянула ноги и уставилась в потолок:

– Выходит, он просто лежал на погибшей и кровил? Странно. А какие еще травмы у нее есть?

– Она получила сильный удар по затылку. Не настолько сильный, чтобы можно было проломить череп, но она могла получить сотрясение мозга. Там есть изрядная шишка – под волосами ее не видно, но она прощупывается. Кроме того, синяки, царапины – в общем, все признаки того, что погибшая сопротивлялась. Мы также извлекли ДНК убийцы из частиц кожи, обнаруженных под ногтями его жертвы. И его кровь у нее во рту.

– Стало быть, женщина была не из тех, кто сдается без боя. – Конни улыбнулась.

– Да, – согласилась доктор Лэмберт. – Как, по-вашему, развивались события?

– Она лежала в своей кровати, возможно, спала, возможно, еще нет, но, войдя, преступник не потревожил ее. Ее муж не в счет, да?

– Да, у него железное алиби. Его не было в городе, и он все выходные находился с их детьми.

– Все сходится. Убийства с использованием хлороформа почти всегда совершаются лицами, не связанными с жертвой. Он нападает, прижимает тряпку с хлороформом к носу и рту жертвы, она сопротивляется. Бьет его затылком в лицо, расквашивает ему нос. А куда она укусила его?

– На это я могу дать ответ. Был обнаружен фрагмент внутренней части его пальца, вероятно среднего, всего несколько миллиметров по длине и ширине. Он валялся на ковре.

– Преступник потерял сознание, лежа на погибшей, – сказала Конни. – Он прижимал тряпку с хлороформом к ее носу и рту и просто вырубился. Сколько времени прошло до того, как бедняжку нашли?

– Это произошло на следующее утро. Кто-то из ее маленьких детей вбежал в спальню и обнаружил труп матери.

– Ни хрена себе! После такого ближайшие тридцать лет ему точно не обойтись без сеансов психотерапии.

Айлша поджала губы, и Конни отметила про себя, что в ее присутствии надо будет воздержаться от брани.

– На месте преступления была обнаружена ДНК только одного человека? – спросила она.

– Да, только одного, – подтвердила Айлша.

– В деле Элспит Данвуди мы имеем целую систему: похитители хорошо организованы, и в их шайке есть люди для проведения отвлекающих маневров при передаче выкупа. А убийца Анджелы даже не пытался скрыть свои биологические следы. Он атаковал женщину, когда она лежала в кровати, зная, что, если что-то пойдет не так, у полиции будет против него немало улик. О черт…

Конни снова придвинулась к компьютеру, вошла в поисковую систему и начала быстро печатать. Она просматривала ролик за роликом, в которых Элспит Данвуди выступала на различных мероприятиях, слушала записи ее голоса, когда таковые имелись. Наконец Конни принялась проигрывать видеоролик, снятый на благотворительном балу, один раз, второй, третий… Айлша Лэмберт тоже просматривала его, глядя поверх плеча Конни.

«Таким образом, мы объединяем усилия с другими фондами, представители которых присутствуют здесь сейчас, чтобы бороться с малярией. Эта борьба включает в себя профилактику болезни и лечение больных. Я прошу вас всех, пожалуйста, помогите. Мы будем рады любому вашему вкладу в наше дело…» При этих словах голос Элспит дрогнул.

Конни прослушала запись с просьбой Элспит о помощи, предоставленную полицией, еще раз.

В дверях появился Барда.

– У людей, которые потребовали за Элспит выкуп, ее нет, – заявила Конни. – Запись ее голоса была взята из старого видеоролика, и злоумышленники сделали так, чтобы мы услышали ее. Умно.

– Умно или нет, но если Элспит нет у тех, кто потребовал выкуп, то кто же похитил ее? – спросил он.

Глава 6

Фергюс лежал на своей кровати, глядя в потолок. Он чувствовал, как кровь все медленнее бежит по его венам. Похоже, у него аллергия на воздух. Простыня под ним была влажной, пропитанной токсинами, и от нее шел тяжелый дух.

Рядом с кроватью стоял баллон с кислородом, словно родственник, желающий пообщаться. С него на прозрачной гибкой трубке свисала маска, но настоящего облегчения она не приносила. Фергюс пощупал свой пульс – тот частил и был неровным. Интересно, как сейчас выглядит его сердце? Надо думать, оно серое, изношенное и с трудом качает кровь. Фергюс представлял его себе в виде наполовину сдувшейся покрышки, готовой лопнуть, если давление окажется слишком мощным.

Высыпав в рот несколько таблеток и запив их энергетическим напитком, он подумал, что хорошо было бы заснуть. Сколько бета-блокаторов он ни принимал, они не избавляли его от боли. Сильнодействующие седативные средства могли бы помочь, но после них можно не проснуться. Фергюс не хотел кончать жизнь самоубийством. Его глаза наполнились слезами. Это было так несправедливо. Он не плохой человек, и все же с ним происходят такие отвратительные вещи. Болезни, терзающей его, все равно, хороший ты человек или плохой, она обрушивается на своих жертв без разбора. Ей неважно, что он никогда не употреблял наркотики, не злоупотреблял спиртным, не имел никогда дела с полицией или судом. Ему придется умереть, так и не реализовав свой потенциал.

Элспит должна спасти его. Фергюс хотел произвести впечатление на свою мать в загробной жизни, показать ей, каким человеком он стал – мужем, отцом и хорошим братом. Семья – это все. Особенно если у тебя никогда не бы настоящей семьи. Фергюс не хотел умирать в одиночестве и не хотел, чтобы его мать опять разочаровалась в нем.

Его жена – это только начало реализации его планов. Он так старался сделать их дом красивым. Элспит надо только поддерживать чистоту, чтобы все было гигиенично. Это очень важно, ведь он так подвержен болезням. Его бабушка все время напоминала ему об этом, когда он был ребенком. Тогда Фергюс считал, что она зря так суетится. Теперь же он понимал, что бабушка была права.

– На улице холодно. Тебе нельзя играть в снегу. У тебя слабое здоровье. Стоит тебе промокнуть, и ты снова окажешься в постели. Ты же слышал, как врач сказал, что у тебя слабые легкие, – без конца повторяла она.

– Да ладно, бабушка, это глупо, – заявлял Фергюс ей в ответ.

Он часто повторял эту фразу, начиная с восьмилетнего возраста и до одиннадцати лет. Все казалось ему глупым, пока на него не начала наваливаться одна болезнь за другой, так что его бабушке приходилось постоянно ухаживать за ним и проходить с ним школьную программу, чтобы он не отстал от своих сверстников. Мальчик посещал школу, когда не болел, и бабушка учила его неплохо, если не считать французского и точных и естественных наук – в них она была несильна. С каждой новой болезнью его иммунная система разрушалась медленно, но верно, и Фергюс погрузился в океан тоски. Ему было тринадцать лет, когда врачи впервые заговорили о том, что у него депрессия. Затем последовали периоды, когда ему часто приходилось покидать дом его бабушки, хотя его воспоминания о таком времени были неясными, размытыми. Фергюс оказывался в больницах, хотя это не совсем правильное название подобных заведений.

В конце концов его бабушка умерла, но она ушла с чистой совестью. Ей, разумеется, хотелось видеть своего внука счастливым. Она стала для Фергюса матерью, когда его мать умерла. Отца у мальчика никогда не было. Только это Фергюсу и сказали, и он научился не задавать вопросов, поскольку это всегда вызывало недовольство окружающих.

После смерти бабушки Фергюс впал в депрессию. Он тогда часто думал о том, что, будь у него брат или сестра, все могло быть по-другому. Ведь рядом с ним был бы родной человек, который разделил бы с ним его горе. Фергюс перестал есть, стал затворником и обнаружил, что без бабушкиной настойчивости в вопросе потребления им витаминов и минеральных элементов и строгого соблюдения сбалансированной диеты его организм начал войну с самим собой.

Поначалу врач Фергюса был настроен оптимистично и давал ему только самые общие советы, продиктованные обыкновенным здравым смыслом: «Постарайтесь побольше гулять. Свежий воздух и физические нагрузки творят чудеса. Найдите собеседника, с которым вы сможете говорить, и если у вас нет друзей, то можете посещать бесплатные группы, оказывающие поддержку и психологическую помощь, когда человек переживает горе». Фергюса расспрашивали о его отношениях с другими людьми, о его половой жизни и, к его стыду, даже о том, каким образом он мастурбирует. Прошел целый год, прежде чем хоть кто-то из врачей начал воспринимать его состояние всерьез, и постепенно произошел неизбежный переход к постоянной сдаче анализов.

Прошло еще два года, и на теле Фергюса уже можно было отчетливо видеть каждое ребро и каждый сустав. Он все чаще и все более подолгу отсутствовал на фабрике, где работал. Босс теперь называл Фергюса ходячей проблемой. Ему стало трудно принимать пищу, после еды у него нередко случались приступы неистовой рвоты. Как он ни старался следовать примеру своей бабушки, его состояние все ухудшалось. Затем врачи сказали, что поражены его печень и желудок. Они пытались уверить Фергюса в том, что ничего страшного не происходит, но он понимал истинное положение дел. Наконец ему стали назначать более информативные анализы. Внутрь него начали помещать миниатюрные камеры, делать томограммы. После этого врачи стали разговаривать с Фергюсом тише, их тон сделался мягче.

Ужасная правда заключалась в том, что его внутренние органы начали гнить. Возможно, его состояние усугубилось из-за кончины бабушки, а может быть, просто ему пришло время умереть, и конец уже не за горами.

Фергюса начал смаривать сон, и он больно ущипнул себя за живот. У него нет времени на то, чтобы спать днем. Ему еще надо столько всего сделать. В дом доставили новую кровать, и ее нужно собрать. Постельное белье все еще упаковано в пластик, и его необходимо постирать, прежде чем стелить на кровать. Если на нем будут видны складки, это будет некрасиво. Надо расставить на полках игры и игрушки. Это потребует неимоверных усилий. Спустив ноги с кровати и приготовившись терпеть боль, которая пронзит его спину, когда он встанет, Фергюс мысленно приказал своим трясущимся рукам справиться с отвертками и шурупами. Сняв со стены одну из висящих там фотографий, он поднялся по лестнице на третий этаж, где сначала посмотрел в глазок, чтобы удостовериться, что коридор пуст.

Войдя, Фергюс обошел все комнаты, любуясь. Окна здесь были заложены кирпичом, и каждая комната была немного меньше, чем было предусмотрено первоначальным планом дома. Он оклеил стены звукоизолирующими плитами и обшил их картоном. Хотя из-за этого комнаты и стали теснее, чем он ожидал, получилось уютно. Стены спальни он выкрасил в розовый цвет. Крохотная кухонька была выкрашена краской цвета летнего неба, гостиная стала солнечно-желтой. Он заглянул в спальню – свою и Элспит. Эта ленивица все еще спала или просто страдала от похмелья. Молча оставив ее, Фергюс вошел во вторую спальню.

Прикрепив фотографию к стене с помощью клейкой ленты, он начал разворачивать деревянные детали кровати, пакеты с шурупами и шестигранные ключи.

С фотографии ему улыбалась девочка.

Теперь уже скоро. На этот раз у него все получится.