Текст книги "Библиотека всего на свете"

– Что я еще натворила? – сразу надулась дочь.

– Выслушай его, – по-дружески, как равная, подтолкнула девочку Айла, и это словно сотворило чудо.

– Неси мобильный, установлю тебе «Инстаграм».

Адам не успел договорить, как дочь бросилась ему на шею. Есть ли в мире что-нибудь чудеснее и прекраснее, чем когда твое дитя бежит к тебе с раскрытыми объятьями? Особенно когда дитяти стукнуло четырнадцать и последний раз оно терпело отцовские объятья на больничной койке, и то от страха и необходимости приспосабливаться к новым обстоятельствам. Сейчас дочь как-то отдалилась от него. Брошенные короткие фразы, недовольные хмыканья – Адам брал все что мог и когда мог. Самый долгий разговор с дочерью у него состоялся, когда она облегчала душу насчет математики в школе, требуя объяснить, как эти знания пригодятся ей в жизни. Адам не перебивал, радуясь звуку ее голоса, который в последнее время слышал, лишь когда Зоэ болтала с подружками или громогласно обижалась, что жизнь так несправедлива. Дочь взрослела, и Адам научился ценить каждую минуту общения и физического контакта; он с радостью обнял Зоэ в ответ, упиваясь моментом и понимая, что следующего придется ждать еще очень долго.

– Пап, ты серьезно?!

– Да. Но… – Адам предупреждающе поднял палец, – на определенных условиях.

Радость Зоэ заметно поубавилась.

– Только не говори, что ты решил сделать, как Виола с Авой, и будешь меня постоянно пасти!

– Никто ее не пасет…

– Еще как пасет! Иногда Ава получает сообщения, которые мамаша успевает прочесть раньше нее! Один раз Виола даже ответила за нее Люку, который пригласил Аву на свидание, и Ава была всеобщим посмешищем, пока мамаша Тилли Роджерс не примчалась в школу в пижаме, потому что Тилли забыла сумку с физрой!

Адам вздрогнул.

– Да, это… унизительно.

– Еще как! Кто-то сфоткал и выложил в «Инстаграм». Тилли Роджерс до сих пор переживает.

Если бы Адам взглянул сейчас на Айлу, он бы точно не смог удержаться от смеха. Но посмеются они позже, а пока нужно донести до Зоэ последствия в том случае, если она не оправдает оказанного доверия. Он шел на громадный риск, вручая дочери инструмент, потенциально способный разоблачить то, что он скрывал уже несколько лет.

– Я не стану привязывать твой аккаунт к своему, но у меня теперь есть собственный аккаунт в «Инстаграме». – Он не стал цепляться к тому, что у Зоэ дрогнули уголки губ в сдерживаемой улыбке. – Ты будешь моей подписчицей, а я подпишусь на тебя, чтобы видеть твои посты. Пока этого хватит.

– Обещаю быть паинькой.

– Чтобы ни непристойных фотографий, ни сообщений сомнительного свойства, и ты мне сразу скажешь, если тебе поступит запрос от неизвестного, – продолжал Адам. – Пожалуйста, сама позаботься о неприкосновенности твоей частной жизни, потому что я тебе в этом помочь не смогу.

Зоэ поморщилась, будто с ней обращались как с маленькой, но, зная дочь, Адам чувствовал, что она не станет раскачивать лодку, рискуя потерять долгожданный «Инстаграм».

– Пап, я тебя не подведу.

– Ну и хорошо. Ступай делать домашние задания.

Расплывшись в счастливой улыбке, Зоэ устроила ему второй праздник за вечер – снова обняла, и Адам не отпускал ее чуть дольше, чем следовало.

Прибыла доставка. Адам с Айлой хохотали и разговаривали, поедая в кухне чоу-мейн с курицей, королевские креветки в меду, тушеные овощи и рассыпчатый белый рис. А наверху сидела осчастливленная девочка-подросток. Атмосфера в доме была самая позитивная – Адам давно не ощущал такой легкости на душе.

А еще он был очень рад обществу красивой женщины, с которой хотел бы познакомиться поближе.

10. Виола

Виола ничего так не любила, как порядок в доме, – такая уж она уродилась. Убедившись, что Хейзел занимается на фортепиано, Ава делает домашнее задание, а мультиварка с говядиной по-бургундски поставлена на правильное время, Виола отправилась в спальню, натянула любимые джинсы «дизель» и черный джемпер из буклированной пряжи и пошла в кабинет. Днем она помогала Дженнифер в библиотеке общих вещей, проводя «курс штопки» (местные принесли с собой одежду, которую требовалось починить вручную либо на машинке), и ледяной прием от Дженнифер, который Виола так долго терпела, начал меняться. Они стали чаще разговаривать, а иногда Дженнифер даже улыбалась.

Огромный старинный дубовый двухтумбовый стол, который, по настоянию Виолы, ничем не занимали, был сдвинут к стене; все лишнее было аккуратно убрано в выдвижные ящики или в стеллаж с дверцами, поэтому у Виолы было достаточно места, чтобы разложить свои наброски дизайна для комнаты Зоэ. При первом разговоре Виола выяснила вкусы Зоэ в плане покрывал и подушек и определилась с цветовой гаммой (они остановились на лавандовом и белом), поэтому теперь, включив компьютер – единственное, что стояло на столе, – она составляла коллаж, чтобы выслать его Зоэ.

Общение с дочерью Адама Паркера доставляло Виоле удовольствие. Возможно, когда Ава перерастет ершистый подростковый возраст и у них наладятся отношения, в Виоле снова начнут видеть не только полезный ресурс для готовки, уборки и обеспечения крыши над головой. Проводя время в комнате Зоэ, в ее личном уголке, Виола ловила себя на интересе к матери девочки. В доме не было ее фотографий – по крайней мере, Виоле на глаза не попадались, – и никто не проронил о ней ни слова. Сперва Виола решила, что супруга Адама, должно быть, скончалась, но вскоре начала подозревать, что дело не в этом. Отсутствие фотографий подтверждало ее догадку – во всяком случае, так казалось Виоле.

На кухне сработал таймер. Виола сохранила документ, проверила на телефоне местонахождение Айзека, убедилась, что он почти доехал до дома, и пошла накрывать на стол.

– Руки мыли? – спросила она, выливая из рисоварки оставшуюся воду, когда в кухню вошли дочери.

– Я не маленькая, – огрызнулась Ава. – Конечно, мыли!

– Мыли! Хочешь понюхать? – Хейзел вдохнула запах своих ладошек. – Лимоном пахнет!

Виола улыбнулась, расставляя тарелки и раскладывая ножи и вилки.

– Не хочу, но спасибо за предложение. – И она поцеловала Хейзел в макушку. С Авой бы такое не прошло.

– Ты слышала, что папа Зоэ разрешил ей «Инстаграм»? – спросила Ава, когда они сели за стол.

– Неужели? Мне казалось, он категорически против, – отозвалась Виола, набирая рис.

– И даже не привязал ее аккаунт к своему.

– Ава, прекрати. – Виола чувствовала, как начинает болеть голова. Хорошее настроение, в котором она создавала макет спальни Зоэ, будто осталось в кабинете.

– Я что, я ничего. Это всего лишь вопрос доверия, мама.

– Знаешь, давай-ка я сама буду об этом судить, – оборвала ее Виола. На крыльце послышались шаги Айзека.

– Прости, прости, прости. – Он вошел в кухню, еще потный после игры. – Ты же знаешь Дэвида, он меня заболтал перед уходом!

А Дженнифер обронила, что Дэвид превратился чуть ли не в молчуна. В подробности она не вдавалась, но у нее вырвалось – видимо, по давней привычке откровенничать с бывшей подругой, – что с его стороны несправедливо часами играть в сквош, забывая о жене. Виола тогда ничего не сказала, понимая, что не ее дело вмешиваться.

– Ступай, прими душ, я тебе еду потом положу.

– Сперва поем, я умираю с голоду. – И Айзек присел за длинный сосновый стол.

– Ты же весь потный. – Ее взгляд дал понять мужу, что она будет весь вечер ему это поминать, если он не подчинится.

– Ну, ладно. – Но Айзек все равно нагнулся и поцеловал ее в губы.

– Перестань, ступай мыться! – со смехом замахала руками Виола. Айзек всегда умел с ней поладить, и Виола понимала, как ей повезло, что между ними не угасла прежняя искра взаимного влечения.

Познакомились они в Эскоте вскоре после того, как Виола опозорилась на свадьбе Дженнифер. С того дня Виола не прикасалась к алкоголю, не считая глотка шампанского на скачках, которое там лилось рекой. Тогда она уже начала думать, что никогда не сможет полюбить мужчину – слишком уж она скованная и нервозная, но Айзек, не заметив, влез перед ней в очередь к бару и так извинялся, уверяя, что обязан загладить свою вину, так разливался соловьем, что Виола согласилась прийти на свидание. С тех самых пор они жили счастливо, хотя Дженнифер и отказалась прийти на свадьбу.

– Да, Ава, забыла тебе сказать: я договорилась с коллегами, что на каникулах ты у нас с недельку поработаешь, наберешься опыта…

У Авы отвисла челюсть.

– Что-что?!

– Дорогая, пожалуйста, ешь с закрытым ртом.

Ава подчинилась, прожевав и проглотив, и начала снова:

– Но меня совершенно не интересует подбор персонала, разве ты не знаешь?

– Однако тебя интересует маркетинг. Любой опыт работы в офисе, личное общение, присутствие на совещаниях и вообще пребывание в реальном мире – все пойдет в зачет.

– Я знаю, поэтому я и сказала тебе, что буду искать на лето работу на неполный день. Мне за это будут платить, и я буду работать самостоятельно.

– Зачем тебе этот заработок? Мы тебя вполне обеспечиваем.

– Дело не в деньгах, а… в моей собственной жизни.

– Со мной ты пересекаться не будешь, если тебе от этого легче! – взорвалась Виола.

– Ты снова меня не слушаешь. – Ава уткнулась в тарелку и больше не принимала участия в разговоре.

– Поговорим, когда ты успокоишься.

Но Ава не ответила. Доев ужин, она извинилась и ушла делать домашнее задание.

С облегчением оставшись с более покладистой дочкой, Виола спросила Хейзел, как прошел день.

– Несса слушала, как ты играла на скрипке?

Несса – это няня, которая возила Хейзел в школу и из школы и была с ней дома, пока Виола или Айзек не возвращались из офиса.

– Она сказала, что я по гаммам вундеркинд. Я их играю без ошибок, – гордо заявила Хейзел.

Виола вытянула руку, чтобы стукнуть своей ладонью о ладонь младшей дочки, любуясь ее тугими светлыми кудряшками и нежно-голубыми глазами. Ну почему дети не могут всю жизнь оставаться такими милыми?

– О чем беседа? – спросил вернувшийся Айзек, пахнувший уже гораздо лучше, и присел к столу.

– Я дважды сыграла ре-минорную гамму без ошибок, – сказала Хейзел, когда отец снял крышку со своей тарелки и с аппетитом начал жевать рис.

– Моя дочь – скрипачка! Ты будешь играть в квартете, а я буду покупать билеты на твои концерты!

Хейзел, унаследовавшая еще и фарфоровую кожу Виолы, залилась нежным румянцем от папиной похвалы. Айзек, темноволосый, с шоколадно-карими глазами, передал свою масть старшей дочери – Ава у них получилась смугленькой. Каждая дочь удалась внешностью в одного из родителей, чтобы все было поровну.

– Куда ты убегаешь? – спросил он, когда Хейзел понесла свою тарелку в раковину.

– Мне нужно еще позаниматься!

– Ты же уже занималась с Нессой.

– Иди-иди, сыграй еще пятнадцать раз, милая, – поддержала дочку Виола. – На экзамене весь вложенный труд оправдается.

Когда Хейзел весело убежала, Айзек отправил в рот новую порцию говядины по-бургундски.

– Не перегружаешь ли ты ее? Ты к ним обеим чересчур требовательна. Они же дети.

Обычно муж не затевал споров за ужином, и Виола предпочла бы, чтобы он и сейчас промолчал.

– Я хочу как лучше.

– Я тоже.

– Но Хейзел нравится играть на скрипке!

Айзек промолчал.

– Я сейчас в немилости у Авы.

– Почему?

– Я договорилась о недельной стажировке для нее у нас в офисе, а ей это не по вкусу.

Айзек кашлянул:

– Я тебя предупреждал.

– Ты согласился, что для резюме такой опыт очень важен, это даст ей преимущество над другими, когда придет время поступать на работу!

– А еще я предложил не мешать ей найти что-то самой. Может, даже подработку, а не бесплатную стажировку.

– Да что мы, нуждаемся, что ли? Пусть об учебе думает! Подработка – это официантка в кафе или в точке фастфуда. Как это расширит ее кругозор?

– Помнится мне, ты три года работала в ресторане фастфуда. – Воинственное настроение Айзека, защищавшего дочерей, будто бы встало на паузу. – Как же мне нравился кружевной фартучек поверх твоей мини-юбочки! Я приходил и садился за один и тот же стол, соображая, сколько удастся просидеть, прежде чем меня вышибут. Я заказывал все по очереди: сперва бургер, который медленно жевал, затем картошку – и наслаждался. Каждый вечер я бегал черт-те по сколько миль, чтобы сжечь набранные калории, а назавтра возвращался за новыми.

– Моя начальница тебя недолюбливала, но деньги с тебя брала с удовольствием.

– Ты тогда была такая спокойная, обслуживала столики, ни о чем не переживала…

– Сейчас это уже невозможно.

– Виола, даже тебе не под силу все контролировать. – Отложив нож и вилку, Айзек приобнял жену и привлек к себе для поцелуя. – Не нужно стараться быть безупречной – даже на солнце есть пятна. И еще мне больно видеть, как ты прогибаешься, стараясь быть любезной с Дженнифер.

– Мне очень хочется исправить то, что я когда-то сделала.

– Мы все совершаем ошибки. Надеюсь, она это понимает. Наверняка и она оступалась за свою жизнь.

Виола хмыкнула:

– Вряд ли, она такая правильная…

– А я тебе говорю – есть за ней грешки, попомни мое слово. Слабости за каждым водятся. – Он страстно поцеловал жену в губы. – А ты и так практически совершенство.

– Ты это говоришь, потому что ты мой муж.

Когда Айзек начал убирать со стола, Виола подумала о модели поведения, пустившей в ней корни с раннего детства: ее воспитывали, равняясь на самые высокие стандарты. Виола получала награды за отличную учебу, ее школьная команда легкой атлетики побеждала год за годом, игра на фортепиано неизменно удостаивалась высшего балла, но ни одно ее достижение как-то не замечалось трудоголиками-родителями… до самой свадьбы Дженнифер. Вот тут Виоле внимания досталось через край.

С дрожью вспоминая собственную юность, Виола поклялась, что не станет похожей на своих родителей. Она тоже хотела, чтобы дочери успевали во всем, она подталкивала их к новым свершениям, но при этом старалась участвовать в их жизни, чего ее собственные родители отродясь не делали. Они словно придерживали свою любовь и нежность, направляя основную энергию на карьеру и почти не оставляя ее для остального, поэтому собственных детей Виола купала в любви с рождения. Может, даже душила своей любовью, как однажды заявила ей Ава. Айзек был прав, только что попросив жену – тонко и деликатно, как он умел, – оставить их в покое.

Оставалось лишь надеяться, что Виола найдет разумный баланс, прежде чем дочери сбегут от постоянной опеки куда глаза глядят.

Через неделю, ясным субботним утром, Виола поехала в коттедж к Адаму Паркеру начинать переделку комнаты Зоэ. Получив проект дизайна, Адам сразу подтвердил, что смета его устраивает. Он снова взял напрокат отпариватель обоев, который уже немало поработал в коттедже «Лилипут», и сказал, что будет помогать.

– Зоэ переехала в кладовую, так что мебель мы уже вынесли, – сказал он Виоле, едва она, нагруженная всем необходимым, переступила порог, и повел ее в спальню дочери. – Вы точно не хотите, чтобы Зоэ помогала?

– Точно нет. Я обрадовалась, когда Ава сказала, что они идут кататься на роликах: это дает мне возможность без помех заняться самой скучной частью. – Виола оглядела пустую спальню: – О, вы облегчили мне задачу!

На стенах не осталось ни клочка старых обоев, и одно это словно открыло комнату.

Адам оперся ладонью об одну из стен.

– Вы просили не хлопотать, но я подумал, что уж этим-то я смогу вам помочь. Отпариватель обоев – просто подарок небес: отходят как миленькие. Айла рассказала, как здорово с ним делать ремонт, а еще я купил растворитель стойких загрязнений, чтобы очистить стены. Сейчас принесу.

– Благодарю. – Виола поставила сумку с распечатками дизайна будущей спальни, хотя сегодня они еще не пригодятся, пачку новых губок для отмывания стен, маленький набор инструментов и пару тряпок для будущей уборки. Закатав рукава старой мужниной рубашки, протершейся у воротника и с обветшавшими петлями, Виола сказала: – Ближайшие субботы я выделю на эту комнату.

– Я не тороплю, особой спешки нет. Лишь бы Зоэ была довольна.

– Мне кажется, когда все будет готово, она придет в восторг.

Адам решительно хлопнул в ладоши и потер руки.

– Кофе? Соглашайтесь, у вас же есть время. А потом я уже мешать не буду.

Виола приняла приглашение и спустилась на первый этаж, в кухню.

– Я и на неделе смогу вырваться пару раз, если получится. Так дело пойдет быстрее.

– Решайте по обстоятельствам. Сообщение мне присылайте – и приходите.

– А вы разве кофе пить не будете?

Адам выставил на стол только одну кружку и взял одну капсулу с кофе.

– Мы с Заком уходим гулять на целый день. Я веду его на долгую прогулку с горячим шоколадом и воздушным змеем.

– А, вы посулили ему горячий шоколад, а змей его отвлечет, когда устанут ноги и начнутся жалобы?

– Вы меня сразу раскусили. – Адам поставил перед Виолой кружку с кофе. – Через двадцать минут мы отсюда выметаемся.

Виола поглядела на него с невольной благодарностью. Она мало знала Адама Паркера, и от этого ей было несколько неловко, хотя оба они взрослые люди. Если в доме никого не будет, она сможет напевать или даже громко петь за работой, не смущаясь своих сомнительных вокальных способностей. В прошлом году она перекрашивала малую гостиную для подруги, жившей в окрестностях Кловердейла. Работала Виола при распахнутых окнах и в наушниках и так увлеклась, что успела усладить всю округу ужасающе фальшивым исполнением хита «Переживу», пока хозяйка не постучала в дверь.

Адам принес в комнату Зоэ стремянку, пылесос и ведро, которое пригодится, когда Виола начнет мыть стены.

– Полки, кронштейны и все на выброс ставьте на лестничной площадке, я потом разберусь, – сказал Адам, широко улыбаясь.

– Что смешного?

– Ничего, просто я вас такой еще не видел… Занятой физическим трудом.

– Ну, по-настоящему человека не узнаешь, пока не копнешь поглубже, – недовольно отозвалась Виола.

Ничего не ответив, Адам отвернулся и шумно сошел вниз. Через пару минут Виола услышала, как хлопнула входная дверь. Значит, ее оставили действовать на свое усмотрение. Виола сняла полки с крючков, разобрала вертикальные крепления и отложила их к полкам. Она сняла с потолка старую люстру, стараясь не думать о покрывавшей ее паутине, и открепила два постера с Крисом Хемсвортом со стены у двери. Постеры она аккуратно свернула. В прошлом году она заменила один из постеров Авы изящным принтом, и, хотя репродукция Аве понравилась, дочь пришла в ярость из-за выброшенных плакатов.

Оглядев стены, освобожденные от полок, обоев и постеров, Виола начала уборку. Она не забыла ни одной поверхности, уделив особое внимание мелким трещинкам и верхнему краю плинтусов и карниза. Поискав растворитель за ведром и не найдя его, Виола выглянула на заставленную площадку лестницы, вдруг Адам оставил его там, но он, видимо, забыл. Продолжать без растворителя Виола не могла. Она спустилась, чтобы поглядеть в кухне, но там тоже ничего не оказалось. Оставалось единственное место, где мог оказаться растворитель, – чулан, поэтому Виола вошла туда и оглядела стеллажи. Ничего. Она проверила в шкафах – нету. Если Адам купил растворитель недавно, он бы поставил его на видное место, и нечего шарить по шкафам, подумалось ей. Виола отодвинула сушку для белья, но и там ничего не нашлось. Отступив, она оглядела подвесные шкафы и заметила сверху бутыль с жидким растворителем. Зачем, черт побери, Адаму понадобилось запихивать его на шкаф?

Оглядевшись, Виола взяла невысокую кухонную стремянку. Забравшись на верхнюю ступеньку, она дотянулась до шкафчика и изогнулась, стараясь ничего не задеть и только взять бутылку. Отдуваясь от напряжения, она сделала новую попытку и кончиками пальцев пододвинула бутыль к краю полки, где удалось взять растворитель за горлышко. Видимо, он стоял не на полке, а на некоем предмете, который сорвался и упал на пол. Это оказалась книга, гулко приземлившаяся на кафель.

Виола огорченно цокнула языком, уже по весу бутыли поняв, что она почти пустая и ее не хватит даже на одну стену. Потом спустилась со стремянки. Адам наверняка купил больше, не мог же он решить, что ей этого хватит, но, разглядев старинный ярлык давным-давно закрывшегося магазина, Виола сообразила, что этот растворитель остался в коттедже еще от прежних хозяев. Придется побеспокоить Адама сообщением.

Подняв с пола книгу, она перевернула ее и невольно улыбнулась при виде прелестных цветов на обложке. Возможно, это чей-то личный дневник, раз он был убран повыше и спрятан среди всякого хлама. С другой стороны, не исключено, что дневник принадлежал кому-то из бывших владельцев и его могут потребовать. Когда Виола с Айзеком переехали в нынешний дом, они нашли под половицей кольцо с бриллиантом и вернули его очень благодарным прежним хозяевам, уже не чаявшим найти потерянную драгоценность. Но личный дневник – вещь куда более интимная и интригующая.

Виола открыла тетрадку, но тут же закрыла, не увидев имени. Любопытствовать казалось неприличным, нескромным. Может, оставить книжку вместе со старым растворителем и сказать Адаму, чтобы он решал судьбу обоих вещей? Кто бы ни оставил этот дневник, возможно, он уже пожалел об этом и хочет его вернуть… но это не ее дело.

Виола снова забралась на стремянку и положила дневник на полку, однако из него что-то выпало и спланировало на пол.

– Черт побери! – Виола слезла, подняла фотографию и хотела сунуть ее между страниц, но, перевернув, увидела Адама с неизвестной молодой женщиной, Зоэ и Заком. Дети были гораздо моложе; получалось, что фотографии не меньше трех, а то и четырех лет. Значит, это жена Адама, нынешняя или бывшая. Но Виоле не давала покоя мысль: почему Адам никогда не говорит о своей супруге?

Виола засунула фотографию между страниц дневника, спустилась и поспешно вышла из чулана, поднявшись опять к спальне Зоэ. Только тут она заметила три бутыли растворителя у порога кладовой. Когда Виола начинала поиски, этот угол был в густой тени.

Засмеявшись, Виола взяла растворитель: Адам Паркер явно не имел представления о ремонте. Ей понадобится максимум бутылка, а не три. Впрочем, растворитель пригодится, если Адам захочет отремонтировать весь коттедж… Виола взяла ведро, наполнила его в ванной, выдавила в воду струйку растворителя и приступила к потолку, самой сложной части комнаты, учитывая угол, под которым нужно было изогнуться, чтобы видеть, сходит грязь или нет. Для нескольких упрямых пятен над окном Виола использовала абразивную салфетку, а пену стирала мягкой тряпкой. Управилась она почти к обеду, поэтому съела принесенный с собой сэндвич и налила еще кофе.

Виола хорошо продвинулась с комнатой, поэтому стояла в кухне, с удовольствием ощущая бодрящий эффект кофе, и оглядывала компактную квадратную лужайку за коттеджем «Лилипут». Паркеры – хорошая семья; они осели в Кловердейле, не оглядываясь на прежнюю жизнь, но что о них известно? Немного. Виола подумала о найденной фотографии и спрятанном в чулане дневнике. Может, из него можно побольше узнать об этой скрытной семейке?

Прогнав эту мысль, Виола сполоснула кружку, поставила ее в посудомойку и снова поднялась в спальню, принявшись за стену вокруг окна. Она отмывала подоконник, но мысли упорно возвращались к дневнику, и когда меньше чем через полчаса Виола спустилась в кухню выпить холодной воды, то невольно замедлила шаг у двери чулана, борясь с желанием заглянуть в книжицу. Но рыскать по углам в чужом доме – это уже ни в какие рамки, и оправдаться родительской заботой нельзя. Надо просто спросить Адама, когда он вернется.

Виола снова пошла наверх, но остановилась, вспомнив реакцию Адама на замечание, что человека не узнаешь, пока не копнешь поглубже. В тот момент ей ничего не показалось странным, но ведь после этого Адам сразу прекратил разговор, а Айзек недавно сказал, что недавно снова видел Паркера в пабе, и тот опять сидел в углу, упорно глядя в кружку с таким видом, точно весь его мирок вот-вот взорвется. «Он борется со своими демонами, помяни мое слово», – сказал Виоле Айзек. А когда вчера она встретила у библиотеки Элейн, та спросила, что Виола думает «об этих приезжих». Конечно, Элейн – известная сплетница, но она обычно составляла свое мнение сама, никого не спрашивая.

И все-таки только дружба Авы с представительницей этого семейства подтолкнула Виолу вернуться в чулан. Она обязана заглянуть в эту книгу, дневник или бог знает что еще и убедиться, что ее дочь не втягивают в какую-то странную семью, что ей не нанесут психологического вреда, что тут не пахнет каким-нибудь культом или сектой, а потом Виола положит дневник обратно и не вспомнит о нем.

С сильно бьющимся сердцем она снова взобралась на стремянку, чувствуя себя как в комнате Авы, куда она регулярно наведывалась тайком почитать дневник дочери. О молодых девицах сейчас чего только не пишут: и в школе их травят, а родители не в курсе, и к самоубийству они готовятся – словом, кромешный ужас. Виола не согласна подвергать свою семью такому риску. Айзек счел бы, что она зарывается, но Виола держалась иного мнения.

Крепко сжав заветную тетрадку, она сказала себе, что прочитает несколько страниц, удостоверится, что Паркеры – нормальная семья и никакой опасности не представляют, а потом вернет дневник на место и дальше читать не будет. Виола вышла в гостиную и прислонилась к спинке дивана, чтобы видеть в окно улицу и вовремя заметить возвращающегося Адама.

Она прочитала первую страницу, вторую и принялась лихорадочно читать дальше, увлеченная открытиями. Автор записей предпочел остаться неизвестным, но встретившееся имя Зоэ сказало Виоле, что владельцев дневника дальше Паркеров можно не искать. Как ни хотелось Виоле верить, что Адам добрый, хороший и порядочный, после ознакомления с этими строками она не представляла, как впредь ему доверять.

Дневник начинался вполне невинно – с краткого пересказа дня свадьбы и появления на свет малютки Зоэ, но вскоре описываемые события приняли совсем другой оборот. Взгляд Виолы цеплялся за эпитеты и целые пассажи, в которых говорилось о насилии, унижениях и издевательствах. Это был подробный отчет о таком существовании, которого Виоле не приходилось видеть своими глазами. Автор дневника говорил о страхе, отчаянии, безнадежности, о нежелании продолжать эту жизнь, ничем не напоминавшую заветное супружеское счастье, когда, вступая в брак с любимым человеком, рассчитываешь провести с ним остаток дней.

Сердце Виолы подпрыгнуло к горлу, когда она услышала снаружи шум машины и увидела, что приехали Адам и Зак. Она бросилась в чулан, забралась на стремянку, положила дневник туда, где он лежал, и поставила сверху почти пустую бутыль растворителя в точности так, как она стояла раньше. Не имея времени подняться наверх, она налила стакан воды из-под крана, чтобы оправдать свое присутствие в этой части дома.

Когда Адам, войдя, увидел Виолу, она, держась как ни в чем не бывало, сразу заговорила о том, что успела сделать. Она переигрывала, но, если Адам и заметил что-то странное, виду он не подал.

Довольно скоро Виола извинилась и начала собираться. Она не могла оставаться в этом доме ни секундой дольше; ей требовалось выбраться отсюда, обдумать ситуацию и решить, как поступить. Ее дети – самая большая ее драгоценность, поэтому Виоле было искренне жаль Зоэ и Зака, а еще ей было страшно любопытно, что там дальше в этом дневнике; из того, что она успела прочитать, картина складывалась отнюдь не радужная.

Виола твердо знала, что не остановится, пока не выведает всю подноготную этого человека, который приехал в Кловердейл, рассчитывая скрыть правду. Неудивительно, что он вздрогнул при ее словах о том, что человека не узнаешь, пока поглубже не копнешь!

Кажется, ее раскопки вытащили на свет такое, что семейство Паркеров вовсе не намеревалось открывать.