Текст книги "Аббарр. Пепел и крылья"

Может, Маан приспособила пока этот этаж под склад? Надо будет спросить, для чего ей столько. Элвинг хотела было открыть один из ящичков, но он оказался заперт. Как и несколько других. Безуспешно перебирая шкатулки, Эша так и не смогла открыть ни одну из них. Отмычки остались на чердаке, а портить деревянное чудо совсем не хотелось.

Вдруг снова раздался плач. Всхлипы доносились из дальнего темного угла. Эша повернулась на звук и разожгла лиловый огонек сильнее.

– Есть тут кто? – спросила она, осторожно огибая столы и пирамиды ящиков.

– Любопытство сгубило кошку! – раздался голос за ее спиной.

Элвинг чуть не подпрыгнула от неожиданности, потеряла сосредоточение, и огонек погас.

Но свет не погас, напротив, разгорелся сильнее. Обернувшись, Эша увидела перед собой Маан. В руках аллати был фонарь, испускающий мягкий лимонный свет.

– Что ты тут делаешь, Уна?

– Я хотела бы это спросить у тебя, – нахмурилась Гаруна.

– Я слышала плач ребенка. Он доносился из того угла, – Эша указала на место, к которому шла.

– Хм, ну пошли посмотрим, – усмехнулась аллати.

Когда они подошли к углу между почерневшими шкафами, Уна подняла фонарь, чтобы лучше было видно. Угол был пуст – в нем пылились лишь небольшой столик и изогнутая труба.

– Но я отчетливо слышала… – начала было оправдываться Эша.

– Я тебе верю.

Маан подошла вплотную к столику и поманила элвинг:

– Видишь эту трубу? Давным-давно она служила прежним хозяевам этого дома для связи. Башня немаленькая – попробуй, докричись.

Маан показала на рожок:

– Эта труба идет через весь дом, и детская спальня как раз под нами. А то, что сироты плачут… это, увы, не удивительно.

Уна улыбнулась, взглянув на озадаченное лицо Эши.

– Надеюсь, я удовлетворила любопытство Ашри Искательницы Приключений?

– Почти. – Эша подумала и спросила: – А что это за сундуки тут повсюду?

– Прекрасные, правда? – Маан любовно погладила ближайшую шкатулку на столе. – Один мастер пожертвовал нам целую сотню музыкальных ящичков, чтобы дети, отправляясь в новый дом, приносили с собой музыку. Кварта уже нашла новых хозяев, как сироты нашли семьи. Это действительно чудесно и очень символично, ведь дети – это радость и музыка души.

– А почему они заперты?

– Это маленькая игра. Малыш выбирает ключик и потом находит именно свою мелодию. Но у нас есть особая шкатулка, что хранит наш приют.

– Волшебная мелодия?

– Да, именно, волшебная мелодия. Хочешь послушать?

– Не сегодня и не в этой жуткой темноте.

– Как знаешь. Но если надумаешь, обращайся. Эта песнь западает прямо в душу, и ее невозможно забыть. – Уна подумала и добавила: – Она словно живет в тебе.

– Звучит как-то жутенько, – рассмеялась Эша, но, увидев недоумение в глазах Маан, примирительно подняла руки. – Прости, ты же знаешь, я всегда была не особо музыкальна. Даже окарина у меня самая простая.

Эша и Уна вышли на лестницу. Элвинг заметила, что аллати на этот раз заперла этаж на ключ. Все еще чувствуя вину, элвинг попыталась сменить тему:

– Слушай, Уна, Зурри совсем истосковался по Сиоле. Может, устроить им встречу, чтобы бистеныш успокоился?

Маан нахмурилась, но кивнула:

– Я спрошу ее новый дом, но, думаю, не должно возникнуть проблем.

– Ну и славно. Доброй ночи, Уна.

– Да хранят звезды твой сон, Ашри.

* * *

Эша наконец-то дошла до своей временной обители и обнаружила, что полдюжины кошек-шаати развалились на ее кровати.

– Двигайтесь, блохастые! – дернула покрывало элвинг.

Кошки недовольно замяукали, некоторые нехотя спрыгнули, зашипев, когда элвинг кинула на кровать ремень и очки, потревожив их сон.

Хорошенько вытерев волосы, элвинг вышла на балкон, чтобы повесить сушить полотенце и рубашку. Аббарр был прекрасен ночью в свете оранжевых пузатых фонарей, реками сияющего янтаря повторяющих изгибы лепестков и улочек Черного Цветка. Эша залюбовалась видом. На бархате неба то тут, то там мелькали силуэты шаати, возвращающихся домой. Главные Башни Аббарра были подобны волшебным лестницам в небеса.

Втянув прохладный ночной воздух, Эша собралась было уйти, но заметила, как от крыльца приюта отделилась тень и, пройдя вперед по улице, нырнула в переулок.

– Уна? Куда это тебя понесло на ночь глядя?

Силуэт еще пару раз мелькнул между домами, пока совсем не скрылся из вида.

– Да я смотрю, у вас есть свои тайны, Вэлла Маан, – хитро улыбнулась Эша.

* * *

Маан сдержала слово и устроила свидание Сиолы с Зурри в парке у Павильона Чудес.

Бистеныш был счастлив, когда шагал рядом с Ашри на встречу с подругой.

Утром, узнав от Вэллы Маан о том, что сегодня в полдень он увидит подругу, Зурри разве что колесом не ходил от радости. А затем синим вихрем побежал готовиться. Он прилежно вымылся три раза, натер до блеска макушку, надел парадную одежду, отличавшуюся от обычной лишь ярко-оранжевым шейным платком, что вкупе с природной синевой биста делало его похожим на птицу тук. Зурри знал, что тук – это самое яркое создание водных лесов Архипелага. Он даже видел это неземной красоты существо в Аббарре. Однажды Вэлла Уна водила его и других приютских малышей на ярмарку, где эта королевская птица развлекала посетителей, вытаскивая печенья с предсказаниями за символическую плату.

Денег у Зурри не было, и он мог лишь слушать, что сулит судьба другим. Тук была как само провидение – словно соткана из огня. Будто пламя приняло форму мудрой птицы и, сверкая, стало посредником, мостиком между реальностью и волшебным миром. И вот, когда в очередной раз тук взмахнула своими сказочными крыльями, в воздух взлетела яркая искра. Огненный лепесток закружил на фоне небесной синевы. Зурри храбро бросился через толпу и спас этот маленький кусочек волшебства. Вытянув ладони, он поймал перо, прежде чем оно коснулось земли. Бистеныша, правда, чуть не затоптал гвар, а потом от души наказала Вэлла Маан, но перо заняло почетное место в заветной коробке сокровищ. И сейчас огонек тука сиял на маленькой индиговой шапочке.

Зурри пригладил рубаху на животе, перебрал когтистыми пальцами ног, прежде чем надеть до блеска начищенные сандалии, а затем, оглянувшись и удостоверившись, что его никто не видит, отодвинул половицу, достал коробочку и извлек оттуда великолепный зеленый леденец в виде птераха. Совершенно новый, ни разу не лизанный! Втянув большим носом чудесный мятный запах лакомства, Зурри зажмурился и сглотнул слюну. Накануне он купил это великолепие на деньги, которые заработал, помогая Вэл Стуриону. Чем ужасно гордился.

Замотав подарок в лист пергамента, выпрошенного у Вэллы Маан, Зурри завязал бантом атласную зеленую ленточку. Придирчиво оглядев сверток со всех сторон, малыш остался доволен: он был готов к грядущей встрече.

Сидя в тенистом парке, Эша наблюдала, как Зурри трещит без умолку, рассказывая новости Сиоле. Девочка казалась немного отстраненной, под глазами залегли серые тени. Но в целом она выглядела вполне здоровой.

– Бедняжка очень горюет, – сказала Вэлла Критару, перехватив взгляд Эши, и пояснила: – Кошка-нянька, пришедшая с ней, умерла вчера к ночи.

Критару, аллати, в чьем роду было много кошек, хотя, возможно, и разных видов, вздохнула, не скрывая сожалений.

– Мы нашли ее слишком поздно. Страшно испугались, подумав, что нас могут обвинить в смерти шаати. Но, благо, обошлось.

– А что произошло, Вэлла Маритта? – насторожилась Эша, не сводя взгляда с Зурри и Сиолы.

– Одной Бездне известно. Вечером мы услышали плач и музыку, поднялись наверх, в комнату, которую отвели девочке, и увидели Сиолу. Она баюкала мертвую кошку, а рядом стояла шкатулка. И эта музыка… Прямо сердце кровью обливается. Жуткое зрелище. Малышка не хотела отдавать свою няньку. Вцепилась мертвой хваткой. Плакала так, что душа разрывалась.

Критару смахнула слезу и продолжила:

– Она еще что-то лепетала о том, что теперь у нее нет крыльев. Что она не сможет улететь в Золотой Город. Мы перепугались ужасно и не нашли ничего лучше, как позвать Вэллу Маан.

– Вчера?

– Да, – кивнула приемная родительница. – И Вэлла Маан, несмотря на поздний час, пришла, успокоила бедняжку и посоветовала вот встречу устроить, чтобы отвлечь малышку. Столько бед на такую кроху.

Эша посмотрела на Сиолу. Девочка, казалось, совсем не обращала внимания на речи Сказочника. Сверток с зеленым бантом так и лежал рядом на скамейке, не распакованный. Малышка сидела, устремив пустой взгляд печальных глаз вдаль, и лишь теребила маленький ключик, висевший у нее на шее.

Глава 4. Прикосновение Бездны

С высоты птичьего полета пустыня Мэй поражала своим размахом и красотой. До того, как жизнь закинула Эшу в Аббарр, элвинг и представить не могла, что у песка столько цветов. Но чтобы удостовериться в этом, нужно подняться высоко, в пронзительно голубое небо, и оттуда, паря в воздухе, окинуть взором весь этот смертельный простор. Смолотые временем горы и кости, перетертые истории и города, навеки сгинувшие герои и клады. А поверх всего – миллиарды крупинок сухого моря. Пустыня дышит, живет, лениво перетекает под знойным ветром и застывает волнами ребристых барханов. Золотая роскошь Мэй всех оттенков от белого до кроваво-красного и коричневого. И кое-где на этом бесконечном полотне виднеются зеленые броши оазисов, иглистая бахрома гор и узор великого Черного Цветка Аббарра. Если посмотреть на юго-восток, то Мэй продолжает течь, теряясь за горизонтом. Что там, вдали, за Пеклом демонов, что называют Сковородой, за всеми отмеченными на карте городами и оазисами? Может быть, там, на другой стороне Мэйтару, и правда стоит Золотой Город?

Временами Клыки напоминали Эше горную цепь родины – Хребет Дракона. Порою она думала о том, что Мэй – всего лишь неизведанный кусочек Пустошей клорингов, и стоит перемахнуть через скалы, как попадешь в Извечный лес, а там недалеко до Пугатона. Но за Клыками лежала лишь синяя гладь океана: одна пустыня сменяла другую.

Эша прогнала непрошеные мысли и воспоминания, провела рукой по серебристым перьям кайрина.

– После лети в скалы. Если все пойдет как надо, я буду тут утром, – сказала элвинг, нагнувшись к уху грифона.

«Может, с тобой пойти?» – осторожно спросил Сварг.

– Если со мной что-то случится, то надо ведь кому-то рассказать об этом миру.

«Не хочу тебя разочаровывать…»

– Знаю, знаю, миру наплевать, – перебила грифона Эша и надулась.

«Вообще-то я хотел сказать, что кроме тебя меня никто из твоих друзей не слышит».

– И это тоже. Все время забываю. Кстати, кошки шаати со мной не разговаривают.

Грифон хмыкнул:

«Велика потеря. У них и мозгов-то нет – череп так мал, что даже глаза не входят и торчат, как…»

– Не ожидала от тебя, Сварги. За что ты их так невзлюбил? Не из-за них ли ты, случаем, больше не ночуешь на приютском балконе?

Сварг не ответил, лишь громко хмыкнул и, подчиняясь легкому движению элвинг, пошел на снижение. Кайрин мягко приземлился на лапы, крыльями подняв в воздух песок.

Эша спрыгнула, погладила зверя, мысленно поблагодарила и, не оборачиваясь, пошла вперед. Сварг постоял немного, попеременно поджимая лапы на горячем песке, а затем, подпрыгнув, взлетел и направился в сторону гор.

* * *

Легкий ветерок поднимал в воздух песчинки и обжигал лицо. Пришлось до самых глаз натянуть платок и оставить мысли о том, чтобы снять очки.

Вокруг была лишь мертвая пустыня, но элвинг не покидало противное чувство, что за ней следят.

Иногда ей казалось, что земля под ногами вибрирует: песок оживал, будто под ним копошилось нечто неведомое. Нечто зловещее, голодное, вышедшее на охоту. Но стоило остановиться, и морок пропадал. В пустыне было достаточно опасных тварей – среди камней, в песке. Разве что с неба при свете солнца можно было не опасаться нападения. Но вот ночью… Ночью выползали все те, кто прятался от дневного зноя. И вело их лишь одно – голод. И сильнее всего Эша недолюбливала пустынных пауков. Страшнее тварей она не встречала. Размером с собаку, эти восьминогие, многоглазые лохматые чудовища с панцирем крепким, как камень, еще и охотились стаей. Легкие щелчки, шелест песка и выпущенная липкая нить, а затем парализующий укус. Она лишь раз встречала куфов – так называли их местные. Но было это далеко от здешних мест – на подходах к оазису Тирха, и тогда она была не одна.

Если верить историям, то возле Аббарра куфов раньше тоже было предостаточно, и они сильно мешали караванам. И тогда нашли компромисс: гильдии торговцев и ремесленников объединились и объявили награду за каждого убитого куфа. Платили весьма недурно. Принимали все: острые крючки-когти с лап и жвала, пластины хитина, ядовитые мешочки, железы с паутиной. Предприимчивые бисты нашли применение всем частям монстров и, по слухам, даже оказались в плюсе. Но истребить тварей не удавалось. Их число будто не уменьшалось. Поговаривали, что куфы не исчезнут, пока жива породившая их королева – уродливый монстр, во много раз превосходящий размерами и силой своих слуг. И тогда отряд смельчаков, жаждавший славы и денег, отправился искать легендарную королеву куфов. Из почти четырех десятков назад вернулись лишь трое. Они принесли жвала и когти, что были в разы больше всех виденных ранее. Никто из героев не проронил ни слова о походе. Любопытным оставалось лишь гадать и ужасаться, глядя на доказательства победы и рисовать в воображении Пустынную Царицу, как окрестили ее барды. Если судить по останкам, выставленным теперь в Павильоне Чудес Аббарра, она отличалась от обычного куфа так же, как котенок шаати от матерого кайрина. Сколько легенд и песен о той битве было сложено – не счесть. Но правда канула в песок. Даже куфы-одиночки стали редкостью: вот уже многие годы вблизи Аббарра не появлялось ни одного песчаного паука.

Но хотя куфов не видели уже сотню лет, это совсем не значило, что они не вернутся и первый из них прямо сейчас не вцепится в ногу элвинг.

Эша продолжала идти в тени Клыков, держа ладонь на рукояти ножа. Солнце мирно стекало в сон, удлиняя тени. В голову, помимо куфов, лезло разное. Вспомнилось, что, по одной из версий, храм жрецов соединялся тайными туннелями с Аббарром. По другой – сами жрецы обитали под главной башней города и оттуда вершили судьбы мира. Были в Черном Цветке и те, кто верил, что жрецы выходят из самой Бездны, через колодец Ррабба. Но Эшу все эти домыслы заботили мало. Единственное, что ее тревожило, – жрецы могли управлять Пламенем. Это делало их сильными союзниками или опасными противниками, в зависимости от того, на чьей стороне ты находишься. А Эша была сама по себе.

По ту сторону Клыков Зеленое Пламя было всего лишь способностью – полезной, опасной, слабой, сильной, но способностью. Частью тебя, магией, которой учишься управлять. Здесь же, в пустыне, тело считалось придатком запредельной силы, оболочкой, футляром, что лишь вмещает энергию. В Силурии редко встретишь элвинга, не наделенного силой Пламени. Большей частью это минимальный дар: очарование, легкие иллюзии и никакой разрушительной силы материализации. Но магия там привычна, как пение или танцы: доступна всем, но в разной мере. В Северных землях аллати считают Зеленое Пламя высшим даром и силой, которая требует огромной ответственности, ведь мало кто из них обладает ею. Бисты же практически никогда не имеют этого дара. И для них он одновременно прекрасное чудо и опасный кошмар, вселяющий трепет и страх: именно это и породило культ Бездны, адепты которого и сочувствующие были непредсказуемы и фанатичны. Эша видела искры этого культа в глазах некоторых аббаррцев и очень не хотела, чтобы они разгорелись в пламя.

Элвинг не знала, что ждет ее у жрецов. Ведь, с одной стороны, она тоже являлась вместилищем силы, но с другой – ее сила редко встречалась как на Севере, так и на Юге. Старейшина назвал ее пламя лиловым. Кроме магии иллюзий, оно давало контроль над временем и пространством, вот только овладеть мастерством было не так просто. Благо Эша научилась справляться с хаотичными приступами, отличать реальность от вероятностей, а настоящее – от фантомов прошлого. Для этого потребовались годы… И впереди еще много лет укрощения сил, до сих пор ей непонятных. Но она была рада тому, что научилась контролировать сны и не вытаскивать кошмары в этот мир. Почти научилась.

Эша заметила камень с выщербленным в виде треугольника боком: уже в четвертый раз она проходила мимо него. Остановившись, элвинг опустилась, стряхнула песок и присмотрелась. Внутри треугольного скола было нанесено изображение – спираль, заканчивающаяся в центре глазом.

– Что ж. Вы следите за мной, – сказала Эша камню. – Водите кругами по сотканной Пламенем иллюзии. Зря надеетесь, что эти фокусы заставят меня так просто сдаться.

Элвинг встала, достала небольшую фляжку, сделала глоток и упрямо продолжила путь.

Она упорно шла вперед, решив не сдаваться до тех пор, пока эти выскочки не пустят ее. Шла, наматывая круги и считая, сколько раз появлялся на пути этот треклятый камень. И когда насчитала шестнадцать, увидела впереди две огромные статуи, стоящие посреди пустыни наподобие врат. От них начиналась вымощенная белыми плитами дорога.

Эша обошла левого стража. Дорога исчезла, как и врата, и перед ней снова был лишь песок. Несколько шагов назад, и вот вновь два колосса и блестящий мрамор плит. Элвинг остановилась. Белая дорога по ту сторону Врат тянулась далеко вперед, ныряла в арку и упиралась в стены полуразрушенных зданий. По обе стороны от нее стояли статуи.

– Пепел надежды даст нам крылья, – улыбнулась Эша и шагнула к Вратам.

То, что ей показали вход, уже было удачей. Тшакрамг говорил, что путники могли целыми днями бродить, но так и не получить возможности задать вопрос жрецам.

* * *

Врата Бездны – так называли проход к храму Хранителей Зеленого Пламени, скрытый магией иллюзий. Не каждому доводилось увидеть их, а тот, кто удостаивался этой чести, был поражен мощью и мастерством древних, канувших в пески времени. Словно окаменевшие боги, черные и гладкие, как вулканическое стекло, по обе стороны от белой дороги стояли огромные существа с телами элвингов и головами псов. Эше показалось, что в высоту они запросто могли бы доходить до балкона приюта Уны. Разнополые Хранители сжимали в когтистых руках жезлы, а в глазницах их пылал зеленый огонь. Проходя мимо застывших стражей, элвинг почувствовала себя букашкой, что ползет по столу.

«Даже маленький клоп способен отравить жизнь», – вспомнила она одну из присказок Стуриона и улыбнулась.

За Вратами, вдоль белых плит, напоминавших надгробия Ррабба, тоже стояли каменные стражи, но гораздо скромнее в размерах. Выщербленные ветром и временем, статуи тянулись до самых руин, видневшихся впереди. Разные, но с неизменно зелеными глазами. Статуй было много, обоих полов, всех рас, видов и возрастов. Псовых традиционно было больше всего. Черные гончие Бездны. Эша помнила легенду о том, как в начале времен Хаос вырвался из заточения и черными тенями заскользил по земле, и все, к чему он прикасался, обращалось в прах. Но богиня света Интару отправила своих верных псов на помощь жителям ее любимого мира. Они настигли тени у подножия Клыков. Горные стражи сомкнулись кольцом, не давая Хаосу вырваться за пределы Цветущей Долины. Белые как снег псы набросились на тьму, и после ожесточенной борьбы тени исчезли. Но и белых псов Интару тоже не стало: вместо них стояли черные как смоль звери с пылающими зеленым пламенем глазами. Их тела вобрали в себя тени Хаоса, подчинив и укротив его силу, но их дух был как прежде силен и чист.

Верные слуги вернулись к Интару. Хаос потерпел поражение и скрылся в глубинах земли. Но урон, нанесенный им, был непоправим: некогда цветущая земля превратилась в безжизненную пустыню. Заплакала Интару, и там, где упали ее слезы, образовались оазисы. Выплакав все глаза, долго ходила богиня по золотым пескам и, устав, присела в тени верных горных стражей и увидела, как среди камней упрямо тянет лепестки черный цветок. Интару обрадовалась и назвала его Аббарр, что значило «жизнь». Сила любви Интару была столь велика, что цветок превратился в прекрасный город, а каждый из лепестков стал одним из шести его секторов. Велела она верным псам и каменным стражам беречь любимый ею мир, а сама спустилась к Хаосу и, подобно своим псам, впитала всю его тьму, став Бездной Единой, что и свет, и тьму заключает в себе. А верные гончие до сих пор стерегут землю Мэй, и когда родится абсолютно белый щенок, то нет стража от зла вернее и надежнее, будь то аллати, зверь или дух.

В пустыне Мэй жили целые кланы гончих аллати, которые передавали знания и опыт из поколения в поколение, чтя культ Бездны. Многие из них служили Белой Интару – символу мира, гармонии и света души, считая ее первоосновой мироздания. Другие предпочитали ее темную ипостась, покровительствующую военному ремеслу, жажде знаний и силе. Были храмы, что поклонялись Двуликой Безиндару, единству света и тьмы, созидания и разрушения, добра и зла, что не могут существовать друг без друга.

Но, пожалуй, самым малочисленным и малоизвестным был культ Хаоса, бестелесного бога, чья сила способна испепелять, а необузданная мощь – преобразовывать вещества, материю и энергию.

Стоило Эше ступить на белые плиты, как она почувствовала холодок. Волосы на затылке шевельнулись, по позвоночнику пробежали мурашки. Краем глаза она увидела, как от статуй отделяются и следуют за ней тени. Теперь главное было не поддаться любопытству или страху, не обернуться, не остановиться, а идти и смотреть только вперед.

Чем дальше, тем больше становилось теней, тем ближе они подходили к элвинг. Несмотря на палящий зной пустыни, Ашри чувствовала пробирающий до костей холод. И чем ближе становилась площадь с колодцем, тем сильнее нарастал мороз, будто проникая в саму душу и сковывая все изнутри, делая каждый следующий шаг все сложнее.

Аллея Теней – так, помнится, назвал ее Алый Вихрь.

– Ты должна пройти белые плиты молча, не ускоряя шаг и не оборачиваясь, так как мертвые не знают слов, не торопятся и уже не помнят прошлого. Тени не тронут, если примут тебя за свою. А затем жди у колодца, – проворчал тогда в лавке мастер.

Эша фыркнула, растирая онемевшие плечи. У культа Бездны особый трепет перед дырами в земле. Жрецы с ними говорят, читают гимны, а особо любопытных сбрасывают в них же – в жертву пустоте. Что ж, у каждого свои скорпионы в голове и муравьи в штанах. Но что действительно удивляло элвинг, так это то, как сильно разошлись во взглядах на магию Север и Юг. Для жителей ледяных пустошей Зеленое Пламя было частью быта, полезной способностью. Для тех, кто жил на Парящих Островах, магия была доказательством чистоты и могущества рода, средством для плетения интриг и предметом гордости. А тут, на Юге, где технологии позволили создать уют, силу и красоту, а родовые связи уступили место торговым союзам, личным достижениям и мастерству, Зеленое Пламя практически встало во главе религиозного культа.

Чтобы забыть о тенях, Эша в очередной раз погрузилась в мысли о том, чем для нее стало Прикосновение Бездны. Силой, что помогает выжить, или слабостью, что обрекает на одиночество? Как ни крути, а пока Аббарр был самым подходящим местом для нее – город изгоев, последний приют вечных скитальцев. Даже проведя почти год на Архипелаге, она с радостью вернулась к вездесущему песку и ужасной жаре.

Аллея псоглавых закончилась, нырнув в арку и разлившись площадью покусанных временем плит. Словно еж, утыканный иголками-столбами! Стоило пройти арку, и холод за спиной исчез. Тени вернулись в песок.

В центре площади среди трехгранных колонн, как и следовало ожидать, находился колодец. Гораздо скромнее некропольского: всего раза в два-три шире тех, что снабжают водой деревни Империи. Все, что отличало его от обычного, – это отсутствие «журавля» и мраморные кольца с барельефами, изображающими сцены борьбы Интару с Хаосом. Эша огляделась: вокруг не было ни души. Ее не ждали и не встречали. Лишь тоненькие зеленые ящерки сновали в трещинах плит.

Элвинг обошла колодец, рассмотрела стелы, рядами-кольцами окружавшие площадь. Каждая колонна была снабжена потрепанной временем росписью, а на вершине расположились черные статуи – застывшие стражи с оружием в когтистых лапах и жрецы в балахонах с капюшонами, скрывающими лица. У всех на макушке торчали то ли рога, то ли уши, а из-под капюшонов выглядывал собачий нос. В дрожащем воздухе пустыни казалось, что это живые воины и жрецы несут свой вечный дозор. Приложив руку козырьком, элвинг долго смотрела на них, а после обошла колонны, вернулась к колодцу и, повернувшись к черному провалу спиной, оперлась руками о край.

Камень, несмотря на жару, был прохладный. Приятная свежесть разлилась по рукам, словно глоток из горного родника. Захотелось прижаться всем телом, предаться неге и, может, даже вздремнуть. Но поборов порыв, элвинг повернулась, облокотилась и посмотрела в черную пустоту колодца. Чем пристальнее Эша всматривалась, тем четче различала в чернильной пасти колодца отблески и силуэты то ли стен, то ли дна. А может, это облака отражались в воде. Тьма начинала подстраиваться под нее, клубиться и принимать формы из прошлого. Вот вершины Виталона, или, может, мачта «Дракона». А вот стайка маленьких птиц, шторм, волны накатывают одна за другой. И уже из тьмы океана к ней тянется рука.

– Рэд! – услышала она такой далекий голос – свой собственный.

Его рука совсем близко, и в этот раз она сможет дотянуться… Еще немного…

Резкий рывок вернул ее под солнце пустыни. Она и не заметила, как почти перекинулась через край колодца, влекомая фантомами.

– Что же ты попалась на такую простую иллюзию, Синичка? – услышала Эша голос у себя в голове. Голос был мягкий, но в нем слышалось одновременно сочувствие и порицание.

Взгляд прояснился, элвинг обернулась и увидела перед собой высокого худощавого аллати в черном балахоне. Словно с колонны спустился! Захотелось задрать голову и проверить, все ли статуи на месте.

Закатные лучи солнца из-за спины стража били прямо в глаза, и стоило огромного труда рассмотреть Хранителя. В лице аллати было так много звериного, что он легко сошел бы за псоглавого, но, присмотревшись, Эша поняла, что это маска. Балахон и рост были точно такими, как у любопытного покупателя Тшакрамга, но эти безднопоклонники все выглядят одинаково!

Элвинг почувствовала, как незнакомец мысленно улыбнулся. Он читал ее как открытую книгу. Эша сосредоточилась, ставя барьер и разрывая телепатический контакт.

– Приветствую Хранителей пустоты и прошу дозволения войти в архивы мудрецов, задать вопрос и получить ответ, – почти ровным голосом произнесла Эша и поднесла руку к сердцу.

– Один вопрос, один ответ, одно испытание и одна жертва Бездне, – без эмоций и спешки ответил страж. Голос его был подобен шелесту песка.

– Жертва – не близкий, не друг и не враг, не прошлое и не будущее, – стараясь не сбиться, ответила элвинг.

– Следуй шаг в шаг на пути к познанию, – завершил приветствие страж и, развернувшись, двинулся между колонн к внешнему кругу.

Эша с облегчением выдохнула. Это был ритуальный торг, в котором многое зависело от формулировок. Эти слова велел ей запомнить Тшакрамг. Но насколько она преуспела, станет известно позднее.

Удивительно, когда она вошла во Врата, была видна лишь аллея и развалины площади. Затем взору открылись колонны, колодец и пара полуразвалившихся стен. А теперь, следуя за проводником, Эша видела, как появляются из ниоткуда все новые и новые здания, статуи, сооружения и как они исчезают, стоит пройти мимо. Иногда взгляд элвинг выхватывал силуэты в окнах, детей, играющих у стен, животных, но стоило моргнуть – опять новое здание, и там, где раньше цвела жизнь, – оставались лишь песок и камни. Весь путь элвинг видела по обе стороны от себя город, огромный, бесконечный, местами разрушенный, а где-то утопающий в зелени. Эти образы так захватили Эшу, что она только и успевала крутить головой, выхватывая все больше мгновений сокрытого.

– Мы пришли, – прошелестел проводник и остановился. – Обитель примет тебя.

* * *

Тело окаменело, ноги вросли в песок, и на ум не приходили слова, способные в полной мере передать восторг от увиденного. Восхищение от вида Обители Хранителей Бездны волной накрыло Эшу, приподняв волоски на затылке. Казалось бы, после того как она побывала на всех континентах, что может удивить? Но то, что предстало сейчас ее глазам, вызывало бег мурашек по спине. Элвинг завороженно смотрела, как янтарная пустыня перетекала в вертикальную стену песчаника и мерцающей гранью возносилась вверх в смелой попытке прорезать небо. Одна сплошная гигантская треугольная плита, а перед ней – огромная лестница, на каждой ступени которой можно выстроить в ряд сотню воинов. Ни статуй, ни колонн, ни сложных узоров… Лишь идеальная гладь. Впечатляющая безупречность. Даже белые стены Аббарра не были столь величественны. В голове элвинг возникли образы: море во время штиля, небо без единого облачка… То же чувство величия спящей стихии. То же уважение к скрытой за мнимым покоем силе. Мощь и грандиозность простоты. Эта золотистая дорога в небо пробудила давно забытое чувство детского трепета в предвкушении чуда. В памяти возникла картинка: огненный водопад Пасти Дракона, расплавленным золотом заката срывающийся прямо в море. Первое из чудес природы, с которого началось ее большое путешествие. Элвинг словно видела себя, такую далекую и теперь чужую: девчушку с огромными глазами, полными восторга, с длинными волосами, в которые вплетено множество разноцветных бусин, с открытым сердцем и верным другом рядом. Ашри улыбнулась девочке из прошлого и вернулась в настоящее. Миг волшебства развеялся. Клочок пергамента дурным предчувствием прожигал разум. Обитель Хранителей нависала грозным монолитом и давала надежду на разгадку тайных строк. Элвинг привыкла доверять интуиции, и внутренний голос, от которого Ашри безуспешно пыталась отмахнуться, настойчиво твердил, что в Костях Силурии Торден нашел нечто зловещее. И это нечто – лишь маленькая щепка чего-то большего.

* * *

Проводник черной тенью скользил вверх по ступеням. Эша набрала полную грудь тяжелого пустынного воздуха и поспешила следом, смотря лишь вперед.

Поднявшись по лестнице до самого верха, она уступила соблазну и оглянулась. Отсюда открывался чудесный вид. Клыки окрасились в багрянец. Перед ними сиял Аббарр. Пустыня обнимала город мертвым золотом, разбивалась волнами у подножия гор и простиралась на запад настолько далеко, насколько хватало взгляда. Как ни старалась, Эша не могла разглядеть врата, аллею, площадь с колодцем, многочисленные здания, мимо которых она только что прошла. Ничего. Лишь песок. Казалось, даже подножие лестницы растаяло, и она парит между небом и землей.