Текст книги "Еще один шанс"

Глава 5
Марта и Эбби посещают рождественский базар

Центром Дулитла считалась городская площадь. Несмотря на попытки известного в штате торговца завлечь покупателей в большой супермаркет в пригороде, построенный рядом с мотелем у трассы, большинство жителей Дулитла каждую субботу приходили за покупками к торговцам, выставляющим свои товары вокруг площади перед зданием суда.

Суббота перед Рождеством была особенно веселым днем. Марта не могла не улыбаться при виде покупателей, снующих вокруг киосков, постоянно входящих в само здание суда и выходящих из него. Окружной судья специально оставил вход в здание открытым, чтобы люди могли погреться внутри и посетить необходимые комнаты.

Хорошо, что жена судьи председательствует в городском комитете Дулитла, подумала Марта. Она оглядела толпу и помахала дочери доктора Майка Джессике, которая стояла на своем обычном месте с клеткой для животных на тележке, которую ветеринар сделал для своей младшей дочери. Черный кокер-спаниель с большими глазами выглядывал из тележки.

– О, посмотри на это! – воскликнула Марта, хватая сестру за локоть и указывая на собаку, сидящую под табличкой «пожалуйста, возьмите меня».

– Что мы будем делать с собакой? – Несмотря на свое ворчливое замечание, сестра подошла к тележке и долгим взглядом посмотрела на животное.

– Здравствуй, Джессика, – сказала Марта. – Сегодня только один приемыш?

– Да, мэм, – ответила девочка. Она потерла руки в ярко-розовых варежках и улыбнулась. – Папа говорит, что люди стали гораздо спокойнее относиться к кастрации и стерилизации своих собак и кошек.

– Ну надо же, какой у тебя хороший словарный запас, – удивилась Марта.

– Я знаю, – сказала Джессика.

Эбби подошла ближе и протянула руку к собаке.

– Хотите, я достану ее из клетки? – Джессика потянулась к защелке.

– О нет, – ответила Эбби. – Мы не можем даже подумать о том, чтобы привести собаку в гостиницу.

– Почему нет? – спросила Джессика.

– Во-первых, от собак грязь, – ответила Эбби, стягивая перчатку и кладя руку на решетку клетки. – А во-вторых у наших гостей может быть аллергия. И тогда где мы окажемся?

– Аллергия-шмелергия, – фыркнула Джессика. – Моя мама всегда говорила, что у нее аллергия на кошек, и поэтому мы не могли их держать, так что у нас были только собаки. А однажды, когда папа принес домой тех котят, мама даже ни разу не чихнула. – Она помолчала, вздохнула и уперла руки в бока. Ее пурпурная лыжная куртка зашуршала от движения. – Я рада, что Стейси никогда не пыталась провернуть такой трюк.

– Значит, ты не думаешь, что собака побеспокоит гостей? – подсказала Марта, решив не позволять Джессике сбиться с темы и перейти к сравнениям ее матери и Стейси Сен-Сир, ее мачехи.

Джессика взяла блокнот, висящий спереди клетки.

– Если вы хотели бы взять к себе Фаустус, мне нужно будет задать вам эти вопросы.

– Мы не будем брать никакую старую собаку, – сказала Эбби.

– Какой первый вопрос? – спросила Марта.

– Фаустус не старая собака, – сказала Джессика. – Она щенок. У вас раньше были домашние животные?

– Нет, – ответила Эбби.

– У нас есть кошка, – сказала Марта.

– О, эта мерзкая тварь, – бросила Эбби. – Какой следующий вопрос? И помни, то, что мы отвечаем на эти вопросы, не означает, что мы возьмем эту собаку.

– Конечно, не означает, – согласилась Джессика. – Ваше заявление еще должно быть одобрено.

Марта спрятала улыбку. Эта девочка была так не по годам развита, гораздо больше даже, чем ее старшая сестра Кристен, которую она во время каникул нанимала помогать в гостинице.

– Вы будете держать собаку в доме или снаружи?

– Внутри, – ответила Марта.

– Снаружи, – ответила ее сестра.

Они переглянулись. А потом Эбби едва заметно улыбнулась. Марта подмигнула Джессике, и девочка кивнула и сделала пометку в анкете.

– Не то чтобы мы брали собаку, – сказала Эбби, улыбку быстро сменил мрачный взгляд. – Мы слишком привыкли к нашему образу жизни, чтобы измениться.

– О нет, это не так, – сказала Марта.

– Хм, – фыркнула Эбби и сделала шаг назад от собачьей клетки. Она снова натянула перчатку. – Нам нужно зайти в «Харолин».

Собака наклонила голову набок. Длинное мягкое ухо опустилось почти до пола клетки. Она взвизгнула и протянула лапу.

Эбби отвернулась.

– Она тебе ничего не сделает, – сказала Марта.

– Все в порядке, – сказала Джессика. – Выбор должен быть правильным, иначе мы не сможем позволить вам взять животное, а я не думаю, что Крэ… я хочу сказать… мисс Эбби готова взять щенка. – Она порылась там, где раньше висел блокнот, и достала буклет. – Здесь рассказывается, как подготовиться, чтобы стать ответственным владельцем животного. Почему бы вам не прочитать эту брошюру и не зайти после Рождества? У Фаустус к тому времени уже может быть новый дом, но, как ни грустно признавать, всегда появляется другой щенок, ищущий человека, который его полюбит.

Эбби фыркнула. Однако брошюру взяла.

Эбби пошло бы на пользу, если бы Джессика произнесла до конца прозвище, которым жители Дулитла называют ее сестру. Крэбби-Эбби[1]1
  Crabbie– сварливая, придирчивая (англ.).


[Закрыть] и Милая Марта, так их называли всегда, сколько Марта могла вспомнить.

Марта поблагодарила Джессику и пошла за Эбби в «Рукоделие и хобби Харолин». Когда они толкнули дверь и вошли внутрь, коровий колокольчик, подвешенный на двери, звякнул точно так же, как было все годы, пока Хэролд и Шарлин держали этот магазин. Взгляд на колокольчик подтвердил это; как обычно во время Рождества, колокольчик был обвязан остролистом с веточкой омелы, свисающей с язычка.

Большинство вещей в Дулитле были точно такими же, какими были всегда. Марта посмотрела на омелу и подумала о Теде. Она представила его, стоящего рядом с ней под поцелуйной веткой, и тепло, которое она не могла списать на отопительную систему «Харолин», хлынуло к ее щекам. Марта сняла варежки и похлопала себя по щекам. Слава Богу, что некоторые вещи в жизни меняются!

Глава 6
Отъезд из Нью-Йорка

Бросить вызов аэропорту Ла-Гуардиа перед самым Рождеством, в снегопад, – о чем только она думала? Харриет подтянула шарф на горле, плотнее запахнула полы красного кашемирового пальто и бросила взгляд через плечо, чтобы убедиться, что Зак идет за ней с разумной скоростью. Он больше не ходил по улице рядом с ней – он шел на полшага сзади, как взрослый мужчина. В данный момент ей было гораздо труднее примириться с тем, как болели ее ноги в новых сапогах на пятидюймовых шпильках. Сапоги выглядели роскошно и порочно-элегантно, когда она примеряла их неделю назад. Но они явно не были созданы для ходьбы.

Движение было таким отвратительным, что она опрометчиво велела шоферу лимузина остановиться и выпустить их, не доезжая нескольких сотен футов до их стойки регистрации. Им пришлось лавировать в толпе пассажиров, в то время как падающий снег забивал глаза и слепил их, и Харриет поклялась избегать в дальнейшем таких затруднительных ситуаций. С другой стороны, причина, почему они так опаздывали, заключалась в том, что сегодня утром в своей студии ее охватил прилив вдохновения, с которым она не могла бороться, и она наслаждалась работой. Как ни раздражена она была сейчас, она понимала, что поступила правильно. Не могла же она пренебречь вдохновением, предпочтя ему пунктуальность.

Малыш не старше двух лет бросился ей под ноги, и Харриет резко дернула свой чемодан на колесиках, едва успев остановить его, чтобы избежать столкновения. Какая-то женщина схватила ребенка за руку и оттащила в сторону.

– Предупреждать надо, – сказал Зак, едва не налетевший на нее сзади. Его сумка на колесиках завалилась набок.

Харриет подождала, пока он поправит сумку. В конце концов они заняли место в очереди. Зак подул на пальцы и стряхнул снег с волос.

– Я никогда не пойму, почему ты не носишь шапку и перчатки, – сказала Харриет.

– Чего я не могу понять, – ответил Зак, подталкивая сумку на дюйм вперед, когда очередь чуть продвинулась, – так это почему мы летим коммерческим рейсом. Ты так и не сказала мне, что случилось с Уивером.

– Неправда, – ответила Харриет. – Я сказала. Ему пришлось поменять свои планы.

– В этом нет смысла, – сказал Зак, глядя на нее так, будто подозревал, что она скрывает правду.

Харриет переступила с ноги на ногу и недоуменно фыркнула, когда лысый мужчина впереди нее сунул в рот толстую незажженную сигару. Ее так и подмывало спросить, достаточно ли он взрослый, чтобы понимать, что таким способом он медленно убивает себя, но сдержалась. Ни этот человек, ни водитель лимузина, ни даже Уивер не виноваты в том, что она в неуравновешенном состоянии, чему она обязана только себе самой.

– Люди часто меняют свои планы, – сказала она сыну.

– Уивер возит тебя везде, куда бы ты ни захотела поехать. Он все время рядом. Ты закрываешь глаза и тычешь в глобус, и он сажает тебя в свой самолет, и ты улетаешь. Так что я не понимаю, почему мы сейчас торчим в этой очереди.

Харриет прикусила губу. Она начала мысленно считать до десяти и бросила, не дойдя до пяти. Сын смотрел на нее, эти его большие темно-карие глаза спокойно изучали ее. Кожаная куртка-бомбер прибавляла его широким плечам еще несколько дюймов. В прошлом году он перерос ее и потом подрос еще, так что в новых сапогах она могла смотреть ему прямо в глаза. То, как он держался – плечи расправлены, тело напряжено, грудь крепкая, – воскресило еще одно старое воспоминание. А ей бы хотелось, чтобы он был похож на Донни.

– Мы с Уивером уже давно друзья. Это правда. Он отличный, – сказала Харриет, подбирая слова. – Он всегда был рядом со мной как друг. И они с Донни были лучшими друзьями.

– Да-а, – сказал Зак. – Ты только что три раза сказала «друг». Что это дает?

Стоящий перед ними мужчина вынул холодную сигару, изо рта и жадно посмотрел на нее, без сомнения, решая, не зажечь ли ее. Очевидно, решив этого не делать, он снова сунул сигару в рот. Очередь продвинулась вперед. Как могла Харриет объяснить сыну то, чего сама не понимала?

– Вы, ребята, что, поссорились?

– Мы не ссоримся, – ответила Харриет, выпалив эти слова скорее, чем собиралась.

Зак пожал плечами.

– Большинство родителей моих друзей все время ссорятся. – Он посмотрел в сторону, на дорожную пробку из машин и такси. – Я не помню, чтобы ты и Донни когда-нибудь ссорились.

– Мы и не ссорились, – ответила Харриет. – И только чтобы прояснить ситуацию, мы с Уивером друзья, а не любовники. – Харриет думала, что Зак понимает, но, возможно, лучше, чтобы она сказала это прямо.

Он снова пожал плечами:

– Да все равно. А мы не могли бы просто сесть в его самолет и забыть об этой теме?

Харриет уперла руку в бок.

– Ты не веришь мне, да?

– Это не важно. Ты можешь спать с кем хочешь, – сказал Зак, возвышая голос.

Лысый мужчина повернул голову вправо.

– Это не ваше дело, – сказала Харриет. Голова мужчины резко повернулась вперед.

– Зак, для меня это имеет значение, – сказала она. – Мне важно, чтобы ты верил мне. Когда я говорю, что Уивер и я друзья, я имею в виду именно это. Мы с ним мужчина и женщина, которым нравится общество друг друга.

Опять это пожатие плечами, сводящее ее с ума.

– Да мне-то что, – сказал он. – Только если вы не любовники и не поссорились, напомни мне, почему мы стоим тут и отмораживаем себе задницы в этой очереди, вместо того чтобы лететь на личном самолете Уивера?

– Потому что Уивер попросил меня выйти за него замуж, – ответила она.

Лысый мужчина обернулся.

– Мазел тов![2]2
  Поздравляю (иврит).


[Закрыть] – сказал он с улыбкой.

– Очередь движется, – сказала Харриет, жестом предлагая ему продвинуться вперед.

– Так вот почему он не едет в Дулитл с нами? – спросил Зак, двигая свою сумку еще на несколько дюймов вперед.

– Потому что я разозлилась на него, – ответила Харриет, удивляясь горячности в своем голосе.

Зак поднял бровь.

– Это все сложно, но главное то, что он ушел и все испортил. Он нес какую-то чушь о том, что ходил к медиуму. Очевидно, она сказала ему, что он в течение месяца должен жениться. Так что ему вдруг пришло в голову, что он уже много лет влюблен в меня и нам ничего не остается, как полететь в Лас-Вегас и соединиться узами брака по пути в Арканзас.

– Он неплохой парень, – сказал Зак. – Он три раза был на обложке «Роллинг стоун».

– Это вряд ли хорошая рекомендация для отчима, – сказала Харриет. – Кроме того, у меня вообще нет намерения снова выходить замуж.

Зак опустил взгляд на свои кроссовки двенадцатого размера.

– Из-за меня?

– О нет, дорогой, – возразила Харриет, с трудом удержавшись, чтобы не похлопать его утешающе по плечу. – Просто для меня это маловероятно.

Зак переступил с ноги на ногу. Он посмотрел вниз, потом поднял глаза и сказал:

– Все в порядке, мам, если это случится. Я могу с этим справиться.

У Харриет перевернулось сердце. На этот раз она все-таки протянула руку и обняла его, сразу же отпустив, чтобы не смутить его.

– Ты особенный ребенок, ты это знаешь? Спасибо тебе, но после смерти Донни я знала, что больше не выйду замуж. У меня есть мое искусство, и у меня есть ты. Плюс друзья, слава и деньги. Что еще нужно для жизни?

Зак наморщил лоб.

Мужчина перед ними подошел к стойке. Он отдал свой паспорт клерку, потом остановился и обернулся. Из-под кустистых седых бровей он посмотрел на Харриет с печальной улыбкой на лице:

– Ради вашего блага я надеюсь, что вы найдете ответ на этот вопрос.

– Что вы хотите этим сказать? – не смогла не спросить Харриет.

Он похлопал по левой стороне груди своего верблюжьего пальто.

– Все деньги и слава в мире не значат ничего, если нет любимого, с кем их разделить.

Зак внимательно посмотрел на него.

– Пожалуйста, сэр, – сказал клерк. – Два чемодана зарегистрированы до Лос-Анджелеса.

Мужчина взял бумаги и дал ему на чай.

– Я еду домой к жене, с которой мы женаты вот уже сорок девять лет, – сказал он. – Хотелось бы мне, чтобы и вы были так счастливы.

– Спасибо за ваше мнение, – сказала Харриет, желая, чтобы он оставил его при себе. – А вы могли бы бросить курить. – Она подала свои документы другому клерку, и Зак последовал ее примеру. Ее сын проводил мужчину, входящего в терминал, задумчивым взглядом.

Сдав багаж, Харриет и Зак вошли в терминал. Она стянула шарф и перчатки. Держа руки в карманах куртки, Зак сказал:

– Ни фига себе – быть женатыми столько лет! Я не могу даже нравиться девчонке достаточно долго, чтобы она сказала мне свое имя.

Харриет понимала чувства Зака, но ей было трудно поверить, что все подряд девушки не увлекаются ее красивым сыном.

– Ты уверен, что они не посылают тебе сигналов, которые просто трудно заметить?

– Чё ты хочешь сказать?

– Что, – поправила Харриет. – Что я хочу сказать? – Она огляделась по сторонам, ища ближайший кофейный киоск. После всей этой спешки оказалось, что их рейс задерживается.

– Я это и говорю, – сказал Зак, так и не вынув руки из карманов.

– Ммм, – протянула Харриет, решая, стоит ли переходить к уроку речи и грамматики, когда Зак поднял такую личную тему. – Некоторые девушки не знают, как дать парням понять, что им ужасно хочется с ними познакомиться. Поэтому они ведут себя так, будто это их совершенно не интересует, надеясь, что это заинтригует парня.

Объявление по системе громкой связи заглушило ответ Зака, но она видела, как он округлил глаза. Харриет отступила, пропуская груженную чемоданами тележку.

– Есть девушки, которые кокетничают с парнями, но это все, что они делают. На самом деле они не хотят быть пойманными.

Зак остановился.

– И то и другое глупо. Почему они не могут просто сказать, чего хотят?

Харриет посмотрела на сына, жалея, что не обладает достаточной мудростью.

– Знаешь, девушки говорят о парнях то же самое.

– Если бы мне понравилась девушка, я бы сказал ей, – произнес Зак.

Харриет заметила кофейный киоск.

– Горячий шоколад?

– Кекс тоже было бы неплохо, – ответил он.

Они встали в очередь, и Харриет ждала, что Зак скажет что-то еще, гадая, имеет ли он в виду какую-то конкретную девушку.

– Среди твоих друзей ведь есть девушки, – проговорила Харриет после долгой паузы, в то время как Зак расстегивал молнию на куртке.

– Конечно, – сказал он. – У всех есть.

Харриет заказала напитки и черничный кекс. Они нашли местечко у стойки, немного загораживающей их от снующих туда-сюда пассажиров. Объявления громкоговорителей тонули в общем шуме. Родители тащили кричащих детей; бизнесмены в деловых костюмах выкрикивали приказания в мобильные телефоны; женщина в парандже кормила из бутылочки младенца, семеня за мужчиной в пиджаке от Армани.

Зак ел, а Харриет смотрела на снующую мимо толпу, ища возможности возобновить прерванный разговор. Как бы ей хотелось, чтобы Донни был здесь. Зак всегда так легко разговаривал с ним.

Донни.

Харриет сделала глоток кофе-латте и задумалась над словами Зака. Может быть, его не интересуют девушки? Что, если его смущает его сексуальная ориентация? Как бы потактичнее задать такой вопрос, думала она. Ей ничего не приходило в голову, кроме как спросить напрямую.

Она поставила чашку на выступ стойки.

– Тебе вообще нравятся девушки?

– Чё ты… что ты имеешь в виду?

– Тебя привлекают девушки?

– Конечно, – ответил он. – Именно это я и пытаюсь сказать тебе. Они мне нравятся. Это я им не нравлюсь.

– О-о, – произнесла Харриет. – А как насчет мальчиков?

Зак сунул последнюю четверть кекса в рот. Через минуту он сказал:

– Ты пытаешься спросить, не голубой ли я?

Харриет кивнула:

– Да, полагаю, да.

– По-моему, круто, что ты спокойно относишься к такому вопросу, – сказал Зак. – Но нет. Мне нравятся девушки.

Харриет кивнула. Они с Донни часто спорили, стоит ли обсуждать с Заком природу их отношений. Как раз перед тем, как Донни уехал на ту роковую охоту с отцом. В свое время Донни и Харриет договорились не рассказывать об этом его отцу и матери, иначе им придется разойтись. А этого им не следовало делать – они действительно по-дружески любили друг друга.

Но Донни встретил кого-то другого и хотел жить своей жизнью. Он принес в жертву достаточно много лет своей жизни, спасая Харриет от ее подростковой безответственности.

Харриет сморгнула внезапно появившуюся слезу.

Зак с недоумением посмотрел на нее:

– Тебя ведь не расстроило, что я не гей, да?

Харриет покачала головой.

– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, – тихо сказала она..

– Я бы съел еще один кекс, – сказал он.

Глава 7
Место назначения – Литл-Рок

Джейк убедил отца встретиться в Литл-Роке позже, чем тот хотел. Чем меньше времени они проведут вместе, тем меньше напряженности будет в каждом из них, когда они будут пытаться поддерживать подобие разговора. Лилли посоветовала Джейку согласиться провести с отцом больше времени в качестве дружеского жеста, но эту мысль Джейк отклонил, похлопав ее по руке. Она приняла его решение уехать на Рождество из Лос-Анджелеса довольно спокойно, что удивило его.

Каковы бы ни были ее причины, Джейк был благодарен, что она не устроила сцену из-за того, что они проведут Рождество не вместе. Вчера за ужином Лилли сообщила ему, что заказала себе неделю пребывания в спа. Джейк чуть было не смягчился и не пригласил ее с собой.

У Лилли не было семьи. Она была единственным ребенком и осиротела в возрасте восьми лет.

Джейк согласился с ней, что целую неделю нежить свое тело – это великолепно. Он простился с ней у ее двери, быстро поцеловав в уголок рта, и запрыгнул в машину.

Теперь Джейк был на борту коммерческого рейса, приближающегося к Литл-Року, штат Арканзас.

Самолет пошел на посадку, и он поднял спинку своего кресла, как попросила Меган, красивая брюнетка-стюардесса, которая обслуживала его по первому классу, и при этом подумал, сколько песен было написано под влиянием чувства вины. Он сделал заметку в карманном компьютере, чтобы напомнить себе исследовать этот вопрос.

Меган наклонилась ближе и напомнила ему, что нужно отключить все электронные приборы. Он сделал, как она просила.

– Вы долго пробудете в Литл-Роке? – спросила она, опираясь изящной рукой на спинку кресла перед ним. Ее волосы касались плеч, и он видел, что они будут мягкими на ощупь.

Он покачал головой.

– Жаль, – сказала она. – Это веселый город, если осматривать его с подходящим человеком.

Серебряные крылышки, приколотые к воротнику ее блузки, вспыхнули в луче солнца, упавшем из иллюминатора. Блеск металла на мгновение ослепил его, и другая картина – из прошлого – пробилась в его сознание.

…Он, шестилетний, смотрел на своего отца в военной форме, отважно подавляя всхлип, который угрожал унизить его.

– Я буду хорошим, пока тебя не будет, – пообещал Джейк, стараясь, чтобы его подбородок не дрожал.

– Позаботься о маме, сын, – сказал отец и поднял правую руку, отдавая честь.

– Есть, сэр, – ответил Джейк, расправляя худенькие плечи и вытягиваясь в струнку, чтобы козырнуть в ответ.

Отец повернулся, взял свой вещевой мешок и пошел к двери. Мать Джейка, Ариэль, стояла там, положив руку на ручку двери. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, а она отвернулась. Отец снял ее ладонь с дверной ручки, открыл дверь и вышел, не оглядываясь.

Мать Джейка закрыла дверь и повернулась к нему.

– Остались ты и я, малыш, – сказала она. – Пора повеселиться.

А потом она разрыдалась, взбежала по лестнице в спальню и захлопнула дверь.

В тот вечер Джейк больше не видел мать. Он открыл банку готовых спагетти, подогрел их в микроволновке и съел, зачерпывая ложкой, пока смотрел мультфильмы. Закончив, он вымыл миску и ложку, сполоснул банку и бросил ее в мусорную корзину, потом потащился в ванную, чтобы почистить зубы.

Следующим утром он приготовил тосты и отнес часть матери. Она открыла дверь на его стук и пригласила его в комнату, где сидела в кровати и писала что-то в блокноте.

Он протянул ей тост. Она не поднимала глаз от блокнота. Поэтому он так и стоял там, очень, очень долго. Он знал, что это было долго, потому что хлеб успел остыть.

Наконец, как раз тогда, когда он готов был уйти, потому что очень сильно захотел писать, мать подняла голову, широко улыбаясь.

– Смотри, малыш, мама написала новую песню. Хочешь послушать?

Он кивнул. Он держал тост и слушал, как она бренчала на гитаре и пела песню, которая звучала так же печально, как он чувствовал себя всякий раз, когда отец оставлял их, чтобы отправиться летать на своем самолете.

…Самолет резко накренился. Джейк поднял взгляд и почти удивился, увидев не свою мать, а брюнетку-стюардессу, все еще стоящую тут, все еще предлагающую себя ему. Он взглянул в иллюминатор, моргнул и смог улыбнуться ей.

– Я встречаюсь с моим отцом, – сказал он, качая головой. – Семейный долг, вы понимаете.

– Конечно, – сказала она и отвернулась, в ее глазах было разочарование.

Но ее разочарование вряд ли могло сравниться с мрачными предчувствиями, гложущими его изнутри.

Оказавшись на земле в Литл-Роке, Джейк прошел мимо пассажиров, ожидающих пересадки, и направился к месту получения багажа. Он не регистрировал свой багаж, поскольку ему не требовалось много вещей для короткой поездки в Арканзас, но они с отцом договорились встретиться там.

По дороге он включил свой телефон и просмотрел электронную почту и голосовые сообщения. Музыкальный бизнес разрастался на кризисах, и кто-то должен был управлять ими. Он набрал код своего офиса и отправил самые неотложные инструкции своему ассистенту.

Он вошел в главную секцию терминала и удивился: многое было реконструировано или отстроено заново. Джейк надеялся, что его кожаная куртка, футболки, джинсы и ковбойские сапоги подойдут к любым занятиям, которые запланировал полковник. Но прежде чем встретиться с отцом, ему нужно было позвонить и переговорить по одному важному вопросу.

Опустив свою ручную кладь на пол, он провел рукой по коротко стриженным волосам. Он посмотрел на вывеску «Добро пожаловать в Природный штат» и подумал о совпадении – мать позвонила ему, когда он был в дороге, чтобы встретиться с отцом.

Соединение состоялось, печальный голос произнес:

– Наконец-то. Я думала, что ты никогда не позвонишь.

– Ариэль, – сказал Джейк, обращаясь к матери по имени, как делал всегда, сколько себя помнил. – Что случилось?

– Не будь таким высокомерным со мной, – сказала его мать. – Я застряла посреди неизвестно чего, и мне нужна услуга.

Джейк округлил глаза. Напротив него женщина с коротко стриженными торчащими волосами остановилась перед журнальным киоском. Она была в длинном элегантном красном кашемировом пальто. Положив руку на бедро, она осмотрелась. Ее лицо приковывало внимание гармоническим сочетанием огромных глаз, высоких скул и суживающегося книзу подбородка. Не классическое лицо с обложки, но она держалась с такой естественной уверенностью, что это привлекало Джейка гораздо больше, чем заученные манеры красотки.

Путешествует, решил Джейк. Или, если она местная, Арканзас не такая уж и глухомань, как он всегда думал.

– Ты слушаешь меня?

– Всегда, – ответил Джейк. – Если я правильно помню – а обычно это так, – в данный момент ты должна быть на полдороге к Квебеку и Торонто. – Он посмотрел на часы. – Через два часа ты должна быть на сцене.

– Ты так похож на своего отца, – сказала Ариэль. – Такой педантичный. Так придираешься к деталям.

– Я не понимаю, какое мой отец имеет отношение к этому разговору, – сказал Джейк, наверное, в десятитысячный раз в своей жизни. – Ты проводишь тур, продвигающий твой новый альбом, и, как продюсер этого альбома, я, конечно, знаю, где ты и каковы твои следующие обязательства.

В телефоне раздался долгий вздох.

– В этом все и дело, Джейк. Это о-бя-за-тель-ство. Я так устала. Я просто не могу продолжать это турне.

Джейк стал постукивать ногой. Почему, ну почему он занимается музыкальной карьерой матери, он никогда не понимал. Почему он не отказался? Почему не послал ее к кому-то другому, когда она стала звездой? Многие люди продюсировали капризных звезд за деньги, которые эта работа приносит. Но не важно, сколько денег доставалось ему от Ариэль, эти заботы невероятно тяготили его и не окупались вознаграждением. Но он знал, почему делал это. Она его мать, а он заботился о ней с четырех лёт, с тех пор как полковник в первый раз уехал в командировку и поручил ему это.

– У меня не осталось творческих сил, – пожаловалась Ариэль. – За последние десять дней я не написала ни одной новой строчки.

– Ты знаешь, что так всегда бывает, когда ты отправляешься в турне, – сказал Джейк, наблюдая за женщиной в красном кашемировом пальто. Теперь она стояла к нему спиной, внимательно рассматривая журналы. Она была высокая, но не слишком. Он пробежал глазами по ее фигуре и заметил высоченные шпильки ее сияющих кожаных сапог. Может быть, не такая уж и высокая, подумал он. Кожаная сумка стояла у ее ног, и такая же, но поменьше висела на плече. Она очень стильно носила свои вещи. Джейк привык к излишествам музыкальной тусовки, но предпочитал простой стиль. Он ценил женщин, одаренных естественной грацией.

Она выбрала несколько журналов и повернулась. Он удивился, увидев, что теперь на ней были темные очки, закрывающие почти половину лица.

– Я просто не могу работать так, как раньше, – стонала Ариэль, – фанаты буквально высасывают из меня все соки. Они вампиры. И они все хотят того, чего во мне нет, чтобы дать им.

Женщина в красном кашемире взяла сумку, стоящую у ее ног. Джейк мог поклясться, что она наблюдала за ним так же, как он наблюдал за ней. Он уже занес ногу, почти собираясь подойти и посмотреть поближе. Она заплатила за свои покупки и сунула их в сумку. Если он собирается действовать, ему нужно поскорее закончить разговор.

– Что, если им не понравятся мои новые песни? – Голос матери звучал спокойнее, несмотря на неуверенность ее вопроса.

– Что может не понравиться? – Женщина энергично пошла прочь. Она излучала секс и силу в яркой упаковке. Забавно, что стюардесса из самолета не вызвала в нем никакого интереса, но эта женщина с колючими волосами и заостренным подбородком привлекла его даже с другого конца терминала.

– Это все так рискованно, – сказала его мать.

– Ты сделаешь все прекрасно. – Джейк ответил матери как раз в тот момент, когда воспоминание о другом заостренном подбородке промелькнуло в его памяти. Она тоже была вся подбородок и глаза, с темными волосами, доходящими до середины спины. Но она была круглолицей, совсем не такой, как это воплощение стиля. – Кроме того, – медленно произнес он, – что такое жизнь без риска?

Ариэль шмыгнула носом и вздохнула. Ну что ж, эти звуки, на взгляд Джейка, были хорошим признаком. Они означали, что его мать сворачивает этот раунд творческой истерики. Он снова посмотрел на часы. Полковник не любит, когда кто-то опаздывает. А разговор по телефону с Ариэль не послужит оправданием его опоздания.

– Ариэль, – сказал он, – я должен идти. У меня назначена встреча.

– Ты не отменишь турне?

Джейк покачал головой.

– Просто сделай это, – сказал он.

– О, ну хорошо, – простонала она, – но я клянусь, что это турне будет, безусловно, последним, которое я сделаю для тебя.

И она повесила трубку.

Женщина в красном кашемире исчезла.