Электронная библиотека » Хироси Сакурадзака » » онлайн чтение - страница 11

Текст книги "Грань будущего"


  • Текст добавлен: 26 июля 2014, 14:14


Автор книги: Хироси Сакурадзака


Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +
2

Нелегко сказать человеку то, что заставит его заплакать, не говоря уже о том, чтобы сделать это при свидетелях. И если один из этих свидетелей – Дзин Ёнабару, то ты словно несешься по бурной реке в бетонной лодке с дырой в днище.

В прошлый раз я произнес эти слова слишком неестественно, вымученно. Я пытался подобрать другие, но не придумал ничего достаточно емкого и милого, что дало бы Рите понять: я тоже знаю, что такое временные петли. Может, прямо так и следовало сказать. Но мне ничего лучшего в голову не пришло.

Я никогда не отличался особым умом, да и те мозги, которые у меня имелись, сейчас были заняты другим вопросом: почему я не вырвался из петли, как было запланировано? Я сделал все именно так, как сказала Рита, но вместо этого в сто шестидесятый раз оказался в привычном дне перед боем.

Небо над плацем номер один в сто шестидесятый день было таким же чистым и безоблачным, как и в первый. Вечернее солнце безжалостно обрушивалось на нас. Только что закончилась физподготовка, и тени, собиравшиеся у наших ног, были усеяны еще более темными каплями пота.

Я был совершенным незнакомцем для этой женщины с волосами цвета ржавчины и кожей слишком бледной для солдата. Ее глаза глубокого карего цвета пристально смотрели на меня.

– Ты хотел поговорить. О чем?

У меня не было времени – и не было ни одной гениальной идеи. Надо было отозвать ее в сторонку перед тренировкой. Но теперь уже слишком поздно.

Я посмотрел на Риту и произнес ровно ту же фразу про зеленый чай, которую выдал в прошлый раз. «О, а на этот раз все прошло не так уж плохо, – подумал я. – Может, она не будет… Вот черт».

Слезы потекли по щекам Риты, закапали с кончика подбородка, разбиваясь о мою ладонь, которую я поспешил подставить, преграждая им путь. Мне по-прежнему было жарко после тренировки, но ее слезы обжигали не хуже двадцатимиллиметровых пуль. Сердце бешено колотилось в груди. Я словно снова был старшеклассником, который приглашает девушку на танец. Даже в бою у меня так не подскакивало давление.

Рита вцепилась в край моей рубашки, так крепко стиснув пальцы, что их кончики побелели. На поле боя я словно воочию видел каждое движение еще до того, как она его делала, но здесь не знал, чего ожидать. Я сумел запрограммировать себя на то, чтобы с легкостью уклониться от тысячи мимиков, но где подсказка операционной системы, когда она действительно нужна? Мысли разбредались, я пытался найти выход из этой ситуации. Я понадеялся, что рубашка, за которую схватилась Рита, хотя бы там не была мокрой от пота.

В прошлый раз я стоял столбом, как статуя, до тех пор, пока Рита не пришла в себя и не заговорила. Может, еще десять путешествий по петле – и этот эпизод тоже станет рутиной. Я буду знать, какими именно словами можно успокоить Риту, нежно прижимая ее к плечу. Но это будет означать, что мои встречи с единственным человеком в мире, способным меня понять, превратятся в механическое представление. Интуиция подсказывала мне, что лучше просто стоять на месте и принимать все так, как есть.

Ёнабару пялился на нас, как турист в зоопарке – на медведя, который внезапно встал на две ноги и принялся танцевать вальс. По крайней мере, я наконец знаю, какая ситуация может заставить его заткнуться. Феррел вежливо отвел взгляд, но не до конца. И так поступили почти все остальные во взводе. Чтоб меня… Вот я и стал этим танцующим медведем. «Не смотрите на него. Ничего не говорите. Бросьте деньги в банку и идите дальше».

Говорят, когда нервничаешь, надо сделать следующее – представить, что все вокруг тебя голые. Ах нет, это когда тебе надо выступать перед людьми… На тренировках нас учили сосредотачиваться на мыслях о приятном. О том, что приносит удовольствие и радость. В бою, наверное, этот момент будет для меня одним из самых счастливых воспоминаний, так почему ж я сейчас так дергаюсь? Если Бог и знал ответ, Он предпочел промолчать.

Я взял Риту за руку. Девушка выглядела совершенно потерянной.

– Я Кэйдзи Кирия.

– Рита. Рита Вратаски.

– Наверное, для начала мне следует сказать «Приятно познакомиться».

– Почему ты улыбаешься?

– Не знаю. Наверное, просто потому, что счастлив, – произнес я.

– Ты странный. – Лицо ее смягчилось, просветлело.

– Давай-ка пока прервемся. – Я бросил взгляд на парней через ее плечо. – Северо-восток. Готова?

Мы с Ритой помчались прочь, оставив ребят на плацу озадаченно скрести в затылках. Мы пролезли сквозь натянутые между столбами цепи, ограждающие тренировочный полигон. Бриз, доносящийся с моря, приятно холодил кожу. Какое-то время мы бежали просто так, удовольствия ради. По левую руку, далеко отсюда, виднелось побережье. Ярко-синяя вода простиралась за бессмысленной оградой из колючей проволоки, тянувшейся вдоль прибоя. Патрульное судно шло курсом, параллельным нашему, оставляя белую полосу вдоль четкой линии, разграничивавшей небо и море.

Громкие крики солдат постепенно остались позади. Здесь были слышны только рев моря, далекое шуршание многих пар армейских ботинок по бетону, грохот моего бешено стучащего сердца и шелест дыхания Риты.

Я резко остановился и застыл на месте. Рита не успела вовремя среагировать и врезалась в меня. Еще одна ошибка операционной системы. Я сделал несколько неровных шагов. Рита споткнулась, пытаясь восстановить равновесие. Мы вцепились друг в друга, чтобы не упасть. Я одной рукой обнимал Риту, а она – меня.

Наше столкновение нарушило разом все правила и нормы. Ее тренированное тело прижималось ко мне. Я ощутил приятный аромат. Без Доспеха я был совершенно беззащитен перед странными химическими соединениями, насыщавшими воздух.

– Э, прошу прощения. – Рита извинилась первой.

– Да нет, это я виноват. Не нужно было так резко останавливаться.

– Нет. То есть прости, конечно, но…

– Не нужно извиняться.

– Я и не собиралась. Просто… ты не мог бы наконец отпустить мою руку?

– А… – На запястье Риты там, где его стискивали мои пальцы, осталось красное пятно. – Извини.

Для меня Рита была старым другом, соратницей во многих боях. Но для нее Кэйдзи Кирия был незнакомцем, которого она только что встретила. Всего лишь призрачный силуэт из другого времени. Только я помнил облегчение, которое мы испытывали, стоя спиной к спине. Только я чувствовал электрические искры, пробегавшие между нами, когда наши взгляды встречались, выражая понимание без слов. Только я ощущал тоску, желание и преданность.

До того, как я пошел в армию, мне довелось посмотреть шоу про человека, который любил женщину, потерявшую память после несчастного случая. Наверное, он прошел через те же переживания, что сейчас испытывал я, – без всякой надежды наблюдать, как все, что ты любишь, исчезает, развеиваясь по ветру, а ты стоишь на месте, не в силах этому помешать.

– Я… в общем… – Я даже не знал, что ей сказать, несмотря на предыдущую петлю.

– Это и есть твой хитроумный способ убраться ото всех подальше?

– Да. Наверное.

– Это хорошо. А где мы находимся? – Рита развернулась на месте, оглядываясь.

Мы стояли на широком поле, с одной стороны заканчивавшемся заграждением из колючей проволоки, а с трех других – оградой из натянутых между столбиками цепей. Дикие травы выпустили зеленые ростки из трещин в бетоне, покрывавшем огромный квадрат площадью десять тысяч квадратных метров.

– Это плац номер три.

Я сумел провести нас от одного огромного плаца до другого. Неплохо. Наверное, я слишком много времени проводил с Феррелом. Его любовь к тренировкам напоминала серьезное психическое расстройство, и, похоже, я успел его подцепить.

Рита снова повернулась ко мне:

– Как-то здесь уныло.

– Прости.

– Да нет, мне даже нравится, что тут так пустынно.

– Странные у тебя вкусы.

– Это разве можно вообще вкусом назвать? Там, где я выросла, тоже пустынно. Правда, в тех местах океана нет. А небо здесь… прекрасно. Оно такое яркое, – произнесла она, запрокинув голову.

– Оно тебе нравится? Небо?

– Не столько само небо, сколько его цвет. Яркий, сияющий, голубой.

– Тогда почему у тебя красный Доспех?

На несколько мгновений воцарилась тишина. Затем, наконец, Рита снова заговорила:

– Небо в Питтсфилде поблекшее. Как вода, в которой споласкивали кисть с синей краской. Словно вся вода, которая была в земле, устремилась к небу и разбавила его цвет.

Я бросил взгляд на Риту. Она подняла на меня карие глаза.

– Прости. Забудь, что я сказала.

– Почему?

– Это не то, что ожидаешь услышать от Риты Вратаски.

– В этом я не специалист.

– А я – да.

– Мне показалось, это очень мило, – признался я.

Глаза Риты расширились. На мгновение в них промелькнуло нечто, свойственное исключительно Стальной Суке. Но выражение ее лица не изменилось ни на йоту.

– Что ты сказал?

– Что это очень мило.

Похоже, ее удивил мой ответ. Короткая прядь волос цвета ржавчины упала ей на лоб, и она подняла руку, чтобы потеребить и убрать ее. Между пальцами промелькнули ее глаза, наполненные странным сиянием. Рита была похожа на девочку, чье сердце наконец кто-то затронул, на ребенка, чью ложь разоблачил пронзительный взгляд матери.

Я нарушил неловкое молчание:

– Что-то не так?

– Нет.

– Я вовсе не пытался смеяться над тобой. Мне просто захотелось это сказать. Но, видимо, я выбрал неудачный момент.

– У нас уже был похожий разговор, в предыдущей петле, верно? Но помнишь его только ты, – догадалась Рита.

– Да. Прости.

– Нет, меня это не смущает. – Она покачала головой.

– Тогда что не так?

– Скажи мне, что ты будешь делать.

– Ну, я еще многого не понимаю, – признался я. – Мне нужно для начала, чтобы ты объяснила, как разорвать петлю.

– Я спрашиваю, что ты будешь делать дальше, чтобы мне не пришлось об этом думать.

– Ты что, шутишь? – спросил я.

– Серьезна, как никогда.

– Ты же Рита Вратаски. Ты всегда знаешь, что делать.

– Хорошо будет наконец оказаться вне рамок петли – для разнообразия.

– А для меня в этом нет ничего хорошего, – заметил я, гадая, что она хотела сказать этим своим «будет». Я думал, она уже освободилась от петли, двести одиннадцать раз прожив одни и те же тридцать часов во Флориде. Я открыл было рот, собираясь задать ей этот вопрос, но Рита меня опередила.

– Думаю, я заслужила право посидеть в сторонке и посмотреть, – произнесла она. – Мне дерьма и так хватило по самые уши. Теперь твоя очередь. И чем быстрее ты смиришься с этим, тем лучше.

– Знаю, – вздохнул я.

– Эй, не вини меня в этом.

– Что ж, еще, конечно, рановато для этого, но дальше я собираюсь пойти в столовую. Надеюсь, ты ничего не имеешь против японской кухни.

Во второй столовой было шумно. В одном углу горстка солдат выясняла, кто сделает больше отжиманий за три минуты. Другая группа, которую мы миновали, устроила чемпионат на поедание – и теперь в ход пошел таинственный состав, похожий на смесь кетчупа, горчицы и апельсинового сока. На другом конце столовой какой-то парень пел под аккомпанемент банджо народную песню – или, может, она появилась впервые в каком-то старом аниме, – которая была довольно популярна лет семьдесят назад. Одна из новоявленных сект когда-то использовала ее в качестве антивоенного гимна, но такие мелочи не смущали парней, записавшихся в ряды сил Единой обороны. Мелодия легко запоминалась, а этого достаточно, чтобы песня стала хитом среди операторов Доспехов.

 
Все, идемте в армию!
Все, идемте в армию!
Все, идемте в армию!
И будем убивать!
 
* * *

Я видел все это уже сто пятьдесят девять раз. Но с тех пор, как меня затянуло во временную петлю, почти не обращал внимания на мир вокруг меня и сидел, погруженный в свои мысли, если происходящее не могло помочь мне освободиться. В маленькой, серой столовой, в которой царило полное безмолвие, методично запихивал в рот лишенную вкуса еду.

Даже если завтрашний бой пройдет хорошо, некоторые из сидящих здесь солдат не вернутся. Если он пройдет плохо, значит, не вернутся многие. И все это понимали. Бронепехота была эдаким Санта-Клаусом, а сражения давно стали нашим Рождеством. В конце концов, чем еще заняться эльфам в канун Рождества? Разумеется, расслабиться по полной и хлебнуть эггнога![1]1
  Эггног – напиток из взбитых яиц с сахаром, ромом, коньяком или вином и специями. (Примеч. пер.)


[Закрыть]

Рита Вратаски сидела напротив меня и в сто шестидесятый раз ела один и тот же обед. Сейчас она внимательно рассматривала свою сто шестидесятую умэбоси.

– Что это такое?

– Умэбоси. Умэ – это… их называют сливами, хотя вообще-то это абрикос, высушенный на солнце и затем засоленный. Попробуй.

– И какова она на вкус?

– Еда – как война. Чтобы понять, надо попробовать.

Она два или три раза потыкала умэбоси палочками, затем, отбросив осторожность, засунула ее себе в рот целиком. Слива оказалась очень кислой. Рита согнулась пополам, словно получив удар по корпусу от боксера-тяжеловеса, схватилась за горло и за грудь. Я видел, как на спине у нее судорожно подергиваются мышцы.

– Нравится?

Рита принялась работать челюстями, не поднимая взгляда. Горло напряглось, кадык дернулся. Что-то вылетело изо рта – чистенько обсосанная косточка, которая приземлилась на ее поднос. Рита вытерла уголки губ, ловя ртом воздух.

– Совершенно некисло.

– Конечно, не в этой же столовой, – согласился я. – Слишком много людей из-за границы. Если хочешь попробовать настоящую умэбоси, надо идти в местные кафе.

Я взял японскую сливу со своего подноса и бросил в рот, а потом сделал вид, будто наслаждаюсь ее вкусом. Если честно, это такая кислятина, что у меня челюсти свело, как задницу краба во время отлива, но я ни за что на свете не доставил бы Рите удовольствия увидеть это.

– Неплохо, – бросил я, причмокнув.

Рита поднялась. Она так сжала губы, что они превратились в прямую линию. Оставив меня сидеть за столом, Рита двинулась по проходу между столами мимо групп солдат к прилавку. Стоявшая за ним Рейчел разговаривала со здоровяком, который с легкостью мог бы достать до потолка, толком даже не напрягаясь, – та самая горилла из четвертой роты, чей кулак угодил мне в челюсть много петель тому назад. Красавица и Чудовище со вполне понятным удивлением уставились на внезапно приблизившийся к ним предмет их беседы. Вся столовая почувствовала: что-то назревает; разговоры смолкли, банджо наконец тоже заткнулось. Слава богу.

Рита прочистила горло:

– А можно мне еще сушеной и соленой сливы?

– Умэбоси?

– Да, их.

– Да, конечно, если хотите…

Рейчел взяла небольшую тарелку и принялась насыпать на нее умэбоси из большого пластикового ведерка.

– Тарелка не нужна.

– Что, простите?

– Вон та штука, которая у вас в левой руке… Да, ведерко. Я возьму их все.

– Э, ну, обычно их в таких количествах сразу не едят, – возразила Рейчел.

– А что, есть проблема?

– Нет, но…

– Спасибо за помощь.

Рита триумфально вернулась к столику с ведерком в руке. Она плюхнула его в центр стола прямо передо мной.

Диаметр контейнера, почти до середины наполненного ярко-красными умэбоси, составлял примерно тридцать сантиметров – его содержимого хватило бы человек на двести, ведь никто никогда не просил больше одной. Можно было бы в нем небольшого кота утопить. Я только посмотрел на сливы, а у меня уже защипало язык. Рита потянулась за палочками.

Она вытащила из ведерка один сморщенный, красноватый фрукт и отправила его себе в рот. Прожевала. Проглотила. Выплюнула косточку.

– Вообще не кислая. – У нее заслезились глаза.

Рита легким тычком подтолкнула ведро ко мне.

Моя очередь. Я выбрал самую маленькую умэбоси, какую только смог отыскать, и положил ее в рот. Съел и выплюнул косточку.

– Моя тоже.

Мы устроили своеобразный чемпионат на поедание. Кончики палочек, которые держала Рита, предательски дрогнули, когда она снова потянулась к ведерку. Она дважды попыталась вытащить оттуда следующую умэбоси, затем сдалась, насадила ее на одну палочку и поднесла к губам. С фрукта на поднос капал розоватый сок.

Вокруг нас стала собираться толпа зевак. Сначала они в беспокойном молчании наблюдали за происходящим, но с каждой косточкой, выплюнутой на поднос, страсти все больше накалялись.

Мы оба покрылись потом, как банка холодного пива в жаркий день. Омерзительная кучка кое-как обгрызенных косточек все росла. Рейчел стояла сбоку, с обеспокоенной улыбкой наблюдая за нами. Я заметил в толпе и своего старого приятеля из четвертой роты. Он с удовольствием наблюдал за моими страданиями. Каждый раз, когда Рита или я запихивали в рот очередную умэбоси, по толпе проносились нестройные комментарии.

– Давай бодрее!

– Отступать некуда, ешьте-ешьте!

– Ты же не позволишь этой девчонке себя побить, верно?

– Черт, ты что, думаешь, он сможет одолеть Риту? Да ты спятил!

– Ешь! Ешь! Ешь!

– Эй, народ, давайте к дверям! Постойте на стреме, чтобы никто не помешал! Я на тощего десять баксов поставил!

За этим воплем немедленно последовал другой:

– А я ставлю двадцать на Риту!

Потом кто-то крикнул:

– А где моя жареная креветка? Я креветку потерял!

Здесь было жарко, шумно и каким-то необъяснимым образом почти по-домашнему уютно. Появилась какая-то невидимая связь, которой не было на протяжении всех предыдущих петель. Я имел неплохое представление о том, что нам всем принесет завтрашний день, и внезапно вся эта ерунда, которая случается в жизни, несущественные хлопоты и мелочи обрели новое значение. В тот момент, в этом шуме и гаме, мне было хорошо.

В конце концов мы съели все старательно утрамбованные в контейнер умэбоси. Рите досталась последняя слива. Я настаивал на том, что это ничья, но она начала первой и потому упрямо твердила, что выиграла. Я стал спорить, и тогда Валькирия ухмыльнулась и предложила решить вопрос с помощью второго ведерка. Сложно сказать, что означала эта улыбка – что Рита действительно готова была продолжить дурацкое состязание или же что такое количество кислятины ударило ей в голову. Горилла из четвертой роты принес еще один контейнер, полный этих адских фруктов, и со стуком поставил его на стол.

Но к этому времени мне уже начало казаться, что я состою из умэбоси, от пояса и ниже. Я выбросил белый флаг.

После этого мы с Ритой долго разговаривали, обо всем подряд – о Ёнабару, который никогда не затыкался, о сержанте Ферреле с его озабоченностью тренировками, о соперничестве между нашим взводом и четвертой ротой. Рита рассказала мне все, до чего мы не успели добраться в прошлой петле. Оказалось, что когда она не в Доспехе, на губах Стальной Суки играет застенчивая улыбка, которая очень ей идет… Ее пальцы пахли машинной смазкой, соленой сливой и немного – кофе.

Не знаю, как это вышло, какие сигналы я подавал, но на этой сто шестидесятой петле мои отношения с Ритой стали глубже, чем когда-либо. На следующее утро капрал Дзин Ёнабару открыл глаза не на верхней койке. Он проснулся на полу.

3

Сон не приносил мне покоя. Какой-нибудь мимик непременно прикончит меня, или же я потеряю сознание прямо в разгар боя… А после этого – черное ничто. Затем внезапно, без предупреждения, ничто исчезало. Я знал, что палец, только спускавший курок винтовки, уже зажат между страницами дешевой книжки, из которой я прочел примерно три четверти. Я снова буду лежать в знакомой койке с рамой из алюминиевых трубок, слушая визгливый голос диджея, зачитывающего прогноз погоды на день. «На островах сегодня ясно и солнечно, так же как и вчера; во второй половине дня ожидается повышенная ультрафиолетовая активность». Каждое слово давно проникло в мое сознание и намертво в него впечаталось.

На слове «островах» я брал ручку, на «солнечно» писал новую цифру на руке, а к тому времени, как диджей добиралась до «ультрафиолетовой активности», я уже успевал вскочить и направиться к оружейному ангару. Так я просыпался каждый день.

Сон в ночь перед сражением становился продолжением тренировок. По какой-то причине тело мое не чувствовало усталости. Единственное, что я мог взять с собой в следующий день, – это воспоминания и усвоенные навыки. Я проводил ночь, ворочаясь в постели, перебирая в голове движения, которые усвоил, словно записывал в мозг новую программу. Я должен был наконец сделать то, что не удалось в прошлый раз, – убить мимиков, которые остались в живых, спасти друзей, которых я не смог спасти. Я словно делал изометрические отжимания для разума. Моя персональная ночная пытка.

Я просыпался в боевом режиме. Как пилот, бегло проверяющий все рычажки перед взлетом, осматривал себя – по частям, проверял, не свело ли случайно мышцу судорогой за ночь. Я не пропускал даже мозоли на ноге.

Сев в постели, я привычно развернулся на девяносто градусов, спрыгнул с койки и открыл глаза. Затем моргнул. Перед глазами все поплыло. Комната была другой. Голова премьер-министра не пялилась на меня с плаката с красоткой в бикини. К тому времени, как я это заметил, было уже слишком поздно. Нога не нашла платформы, которая должна была быть возле койки, инерция увлекла меня вперед, и я кубарем скатился с постели. Ударившись головой о выложенный плиткой пол, я наконец сообразил, где нахожусь.

Солнечный свет лился сквозь многослойное взрывостойкое стекло в просторную, светлую комнату. Искусственный ветерок из очистителя ласкал мое тело, распростертое на полу. Толстые стены и стекло полностью гасили привычные звуки базы, которые обычно досаждали мне своей громкостью.

Я проснулся в Небесной Гостиной. В здании, где повсюду была сталь и мебель из светлого огнеупорного дерева, только эта комната оказалась полностью доделана и закончена. Изначально она предназначалась для собраний офицеров и заодно выполняла функции приемного зала. Вид на Утибо, открывавшийся из окон, сделанных из многослойного стекла, мог бы стоить немалых денег.

Но каким бы чудесным ни был вид, просыпаться здесь – то еще удовольствие, если только вы не горный козел или решительно настроенный отшельник, любящий высоту. Или же Ёнабару. Я слышал, будто у него есть тайное убежище здесь, этажом выше тех, на которые разрешалось подниматься офицерам. «Гнездышко для голубков», – как мы говорили.

Скорее уж орлиное гнездо.

Смотря на океан, я разглядел мягко изгибающийся горизонт. Побережье Утибо смутно виднелось в утреннем тумане. Треугольнички волн поднимались, превращались в пену и снова рассеивались в море. За этими водами лежал остров, который мимики, так сказать, сделали своим местом нереста. На мгновение мне показалось, будто в волнах прибоя мелькнула мутно-зеленая полоса. Я моргнул. Нет, это просто лучи солнца, играющие на поверхности.

– Ты хорошо спал сегодня ночью. – Рита вошла из другой комнаты и встала надо мной.

Я медленно поднял голову с выложенного плиткой пола.

– Такое чувство, словно прошло много лет.

– Лет?

– С тех пор как мне удавалось нормально поспать ночью. Я уже и забыл, как это здорово.

– Безумный разговор о временных петлях.

– Ну, тебе виднее.

Рита легко взмахнула рукой, выражая сочувствие.

Я ни разу не видел нашу спасительницу, Стальную Суку, такой расслабленной и отдохнувшей, как сегодня утром. Выражение ее глаз казалось мягче при утреннем свете, а на солнце тусклые волосы засияли оранжевым. Она смотрела на меня так, словно я был бродячим щенком, последовавшим за ней домой. Безмятежна, как буддийский монах. И прекрасна.

В комнате стало слишком светло, и я прищурился. Солнечные лучи слепили глаза.

– Чем это пахнет?

Комнату наполнила странная вонь, смешавшаяся с чистым воздухом, поступающим через фильтр. Не то чтобы запах был совсем уж отвратительным, но и приятным я бы его не назвал. Слишком едкий для еды, слишком насыщенный для парфюма. Честно говоря, я понятия не имел, чем это вообще воняло.

– Я всего лишь пакет открыла. У тебя острый нюх.

– На тренировках нас учили остерегаться любых необычных запахов, поскольку они могут означать проблемы с фильтром Доспехов… хотя, конечно, сейчас-то я не в Доспехе.

– Никогда не встречала раньше человека, который может принять запах еды за химическое оружие, – вздохнула Рита. – Тебе не нравится?

– Я бы так не сказал… Просто он очень… странный.

– Где твои манеры? Разве так нужно благодарить за то, что я собираюсь приготовить нам обоим утренний кофе?

– Так это… кофе?

– Так точно.

– Ты ведь не пытаешься мне отомстить этим за умэбоси, верно?

– Нет, так пахнут обжаренные кофейные зерна, собранные с настоящих кофейных деревьев. Ты раньше такого не пробовал?

– Я каждый день пью чашку искусственных помоев.

– Подожди, пока я настоящий заварю. Ты еще толком ничего не почувствовал.

Я даже не знал, где в современном мире можно было достать натуральные кофейные зерна. То есть я, конечно, подозревал, что кофе существует, но не думал, что у кого-то до сих пор сохранилась привычка его пить.

Помои, которые сейчас выдавались за кофе, делались из плодов, выращенных в лабораториях, с искусственными добавками, придававшими им нужный вкус и запах. Но у заменителей он не был таким же резким и насыщенным, как у зерен, которые сейчас собиралась смолоть Рита, он не пробирался в ноздри, не проникал через дыхательные пути в самые легкие. Думаю, с некоторой натяжкой можно сказать, что аромат искусственного кофе хотя бы приблизительно похож на натуральный, но разница между этими двумя запахами примерно такая же, как между десятимиллиметровым патрончиком и стодвадцатимиллиметровым танковым снарядом.

– Он, наверное, стоит кучу денег, – заметил я.

– Я же говорила тебе, мы были на фронте в Северной Африке, пока нас не перевели сюда. Это подарок одной из деревень, которые мы освободили.

– Неслабый подарочек.

– Быть королевой не так уж плохо, знаешь ли.

На стеклянном столе расположилась ручная кофейная мельница. Занятное приспособление с уникальной формой – я видел как-то раз такую же в антикварном магазине. Рядом с ней лежала керамическая воронка, накрытая тканью в коричневых пятнах. Наверное, туда полагалось насыпать смолотые кофейные зерна и затем сверху лить воду.

Армейская портативная газовая плитка и тяжелая сковородка торжественно возвышались в центре стола. В сковородке шумно булькала прозрачная жидкость. Поблизости стояли две кружки, одна треснувшая, с облупившейся краской, вторая – совершенно новая. На самом краешке притулился пластиковый пакет с многоразовой застежкой, наполненный темно-коричневыми кофейными зернами.

Судя по всему, у Риты было не так уж много личных вещей. Почти никакого багажа, не считая полупрозрачного мешка, лежащего на полу у стола, – больше всего он походил на боксерскую грушу. Приспособлений для варки кофе в нем уже не было, и он обвис, почти пустой. Солдатам, которые в любой момент должны быть готовы к внезапному выезду в самые отдаленные уголки планеты, нельзя возить с собой много багажа, но даже по этим стандартам Валькирия путешествовала налегке. И тот факт, что одной из немногих вещей, которые можно было взять в дорогу, оказалась ручная кофейная мельница, только лишний раз убедил меня в том, что Рита довольно странная.

– Можешь подождать в постели, если хочешь.

– Я лучше посмотрю, – отозвался я. – Это интересно.

– Тогда я, пожалуй, начну молоть.

Рита взялась за ручку мельницы и принялась ее вертеть. Комнату заполнил отвратительный скрежет, стеклянный столик задрожал. Короткие кудряшки Риты тоже зашевелились.

– Когда война закончится, я угощу тебя лучшим зеленым чаем, какой только можно раздобыть – в благодарность за кофе.

– Я думала, зеленый чай привозят из Китая.

– Может, он родом из Китая, но до совершенства его довели именно здесь. Прошло очень много лет, прежде чем его разрешили экспортировать. Решить бы только, какой сорт нам взять…

– И его подают бесплатно в ресторанах?

– Точно.

– После войны…

Мне показалось, ее голос был наполнен грустью.

– Эй, война рано или поздно закончится. Я в этом не сомневаюсь. Мы с тобой об этом позаботимся.

– Ты прав. Уверена, ты справишься. – Рита высыпала получившийся порошок на ткань, накрывающую воронку. – Сначала их надо подержать над паром.

– Да?

– Вкус становится совсем другим. Этому меня когда-то научил старый друг. Не знаю, почему так происходит, но он был прав.

Она смочила только что смолотые зерна небольшим количеством воды, чуть-чуть не доведенной до кипения. Там, где вода попала на порошок, с шипением выступили пузырьки кремового цвета. От стола начал разноситься потрясающий аромат, в который вплетались горькие, сладкие и кисловатые нотки.

– Запах по-прежнему кажется тебе странным?

– Чудесный запах.

Рита осторожно, по кругу, продолжила лить воду. Капля за каплей сверкающая коричневая жидкость стала заполнять стальную кружку, стоявшую под воронкой.

Тонкая ниточка пара начала виться над кружкой, когда внезапно раздался оглушительный грохот, проникший даже через толстые стены и взрывостойкое стекло Небесной Гостиной. Плитка вздрогнула. Мы с Ритой не удержались на ногах и оказались на полу. Наши взгляды встретились.

Не было звона разбитого стекла, только резкий, громкий хлопок, словно кто-то бросил на пол толстую телефонную книгу. По оконным стеклам паутинкой зазмеились тонкие трещины; в центре получившейся сетки торчало копье песочного цвета. Темно-фиолетовый жидкий кристалл сочился из надломов и капал на пол.

По всей базе запоздало взвыли сирены. За окном от земли повалил дым – из трех разных мест. Вода близ побережья стала молочно-зеленого цвета.

– Это что… нападение? – Мой голос дрожал. Наверное, дрожало и тело. Во всех ста пятидесяти девяти петлях неожиданного нападения не было ни разу. Битва должна была начаться после нашей высадки на острове Котоюси.

Второй и третий снаряды по очереди угодили в окно. Стеклянная панель выгнулась внутрь, но непостижимым образом выдержала. Трещины побежали по всему окну. У меня перед глазами запрыгали светлые точки.

Рита поднялась и спокойно поставила сковородку на газовую плитку. Затем ловко погасила огонь.

– А это стекло – действительно дельная штука. Пока не испытаешь, не поймешь, на самом деле оно работает или это все вранье, – задумчиво протянула она.

– Надо контратаковать… нет, сначала я должен найти сержанта. Нет, стоп! Наши Доспехи!

– Сначала тебе надо успокоиться.

– Но что происходит?! – Я не хотел на нее кричать, но не смог сдержаться. Всего этого не было в сценарии. Я так долго переживал одни и те же события, что сама мысль о новизне меня испугала. И тот факт, что новый поворот включал в себя копья мимиков, взрывающиеся у самых окон комнаты, в которой я сейчас находился, вряд ли мог меня успокоить.

– Мимики с помощью петель пытаются выиграть войну. Не только ты помнишь, что происходит в каждой из них.

– Так это все из-за того, что я в прошлый раз облажался?

– Очевидно, мимики решили, что для них это единственный способ победить. Вот и все.

– Но… база… – произнес я. – Как они вообще сюда забрались?

– Они как-то раз прошли вверх по Миссисипи, чтобы напасть на Иллинойс. Они водные существа. Так что нет ничего удивительного в том, что они сумели отыскать проход через карантинную зону, созданную кучкой людей, способных жить только на суше. – Рита была совершенно спокойна.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации