Текст книги "Грань будущего"

2

Рита часто задумывалась, каким был бы мир, если бы в нем существовала машина, способная с абсолютной точностью измерять потенциал того или иного человека.

Если ДНК определяет рост человека и форму лица, то почему бы ей не отвечать и за не столь очевидные черты? Наши отцы и матери, дедушки и бабушки… Да вообще каждый индивидуум является продуктом крови, текшей по венам тех, кто жил до него. Бесстрастная машина могла бы считывать эту информацию и оценивать общую ценность человека точно так же, как замеряют рост или вес.

Что, если человек, потенциально способный обнаружить формулу, которая раскроет перед нами все тайны вселенной, захотел писать дешевые ужастики? Что, если человек, способный создать ни с чем не сравнимые деликатесы, неповторимые блюда, решил вместо того заняться, например, строительством? Ведь есть вещи, которые мы бы хотели сделать, и вещи, которые можем сделать. И когда первые не совпадают со вторыми, каким путем следовать, чтобы обрести счастье?

* * *

В юности у Риты был настоящий талант в двух областях: в игре в «подковки» и умении притворяться, будто она плачет. Мысль о том, что в ее ДНК есть потенциал великой воительницы, ей в голову не могла прийти.

До того, как в пятнадцать лет лишилась обоих родителей, Рита была самой обычной девчонкой, которая терпеть не могла свои рыжие волосы. К спорту у нее особых способностей не было, да и оценки в старших классах получала так себе. Нелюбовь к болгарскому перцу и сельдерею тоже вряд ли могла бы выгодно отличить ее от сверстников. Исключительной оставалась только ее способность притворяться плачущей. Она не могла провести свою мать, цепкие глаза которой насквозь видели каждую уловку, но все остальные готовы были плясать под ее дудку через несколько секунд после начала слезоразлива. Второй отличительной чертой Риты были рыжие волосы, которые она унаследовала от бабушки. Во всем остальном она ничуть не выделялась на фоне трехсот миллионов американцев.

Ее семья жила в Питтсфилде, маленьком городке к востоку от реки Миссисипи. Это не Питтсфилд во Флориде, не Питтсфилд в Массачусетсе – это Питтсфилд в Иллинойсе. Ее отец был младшим ребенком в семье мастеров боевых искусств – преимущественно джиу-джитсу. Но Рита не хотела идти в военную академию или заниматься спортом. Она мечтала о том, чтобы остаться дома и разводить свиней.

Если не считать того, что молодые люди регулярно шли служить в Силы единой обороны, жизнь в Питтсфилде была мирной. Здесь с легкостью можно было забыть о том, что человечество по-прежнему ведет войну против странного и страшного врага.

Рита ничего не имела против того, чтобы жить в маленьком городе и видеть все те же четыре тысячи человек – или около того. Слушать день за днем визг свиней, конечно, со временем стало бы утомительно, но зато воздух всегда был чистым, а небо – бескрайним. У нее было тайное место, где можно было помечтать и поискать четырехлистный клевер на удачу…

Старый, уже вышедший на пенсию торговец держал небольшой магазинчик в городе. В нем продавалось все – от еды и посуды до маленьких серебряных крестиков, которые теоретически должны были отгонять мимиков. К тому же там имелись натуральные кофейные зерна, которых в других местах было попросту не найти.

Нападения мимиков превратили большую часть возделываемых земель в развивающихся странах в пустыни, а поэтому роскошества вроде настоящего кофе, чая и табака теперь было трудно раздобыть. Их заменили синтетическими веществами или искусственными добавками, которые, как правило, со своей задачей не справлялись.

Городок Риты был одним из многих, пытавшихся обеспечить овощами и мясом голодающую страну и ее армию.

Первыми жертвами нападений мимиков стали самые беззащитные регионы – бедные районы Африки и Южной Америки, архипелаги Юго-Восточной Азии. Страны, у которых не было возможности защитить себя, наблюдали за тем, как разрастающаяся пустыня пожирает их земли. Люди прекращали заниматься разведением культур, выращиваемых на продажу, – кофе, чай, табак и специи пользовались спросом в богатых странах – и начали вместо этого сажать бобовые, сорго и другие ходовые растения. Все что угодно, лишь бы предотвратить голод. Развитым странам чаще всего удавалось остановить продвижение мимиков, ограничить его побережьем, но многое из того, что они привыкли считать само собой разумеющимся, исчезло с рынков и полок магазинов буквально за ночь.

Отец Риты, выросший в мире, где даже на Среднем Западе США можно было каждый день есть свежие суши, был, вне всякого преувеличения, кофейным наркоманом. Он не курил, не пил алкоголь – его главной слабостью был кофе. Он часто брал Риту за руку и шел вместе с ней в магазинчик того старика, пока мать не видела.

У хозяина лавки была смуглая, бронзовая кожа и густая белоснежная борода. Он все время рассказывал разные истории – или пожевывал мундштук трубки кальяна между затяжками. Он каждый день проводил среди экзотических товаров из стран, о которых большинство людей даже никогда не слышали. Там были маленькие фигурки животных, сделанные из серебра. Странные куклы. Тотемные шесты, на которых были вырезаны головы птиц или еще более странных существ. Воздух в магазине был наполнен запахом табака, незнакомых специй и натуральных кофейных зерен, еще сохранивших легкий аромат богатой почвы, на которой они выросли.

– Эти зерна из Чили. Вот эти из Малави, в Африке. А эти прошли весь Шелковый путь из Вьетнама до Европы, – говорил он Рите.

Ей все эти зерна казались совершенно одинаковыми, но она указывала на другие, и старичок с удовольствием рассказывал ей их историю.

– Танзанийские сегодня есть? – Ее отец отлично разбирался в разных сортах кофе.

– Что, предыдущая партия уже подошла к концу?

– Вы говорите прямо как моя жена. Что я могу сказать? Это мои любимые.

– А как насчет этих? Это нечто. Кофе с Коны, высшего сорта, выращенный на главном острове Гавайев. Такой редко встретишь в Нью-Йорке или Вашингтоне. Понюхайте – какой аромат!

Морщинки на лице человека стали глубже, когда он широко улыбнулся. Отец Риты скрестил руки на груди – кофе явно произвел на него впечатление. Решение сложной дилеммы доставляло ему очевидное удовольствие. Прилавок был чуть выше головы Риты, поэтому ей пришлось встать на цыпочки, чтобы рассмотреть зерна.

– Они взяли Гавайи. Я по телевизору видела.

– Вы прекрасно осведомлены, юная леди.

– Не надо смеяться. Дети чаще смотрят новости, чем взрослые. Взрослым нужен только бейсбол и футбол.

– Вот тут ты совершенно права. – Старик потер лоб. – Да, это остатки. Последний кофе из Коны на этом свете. Закончится этот – нового не будет.

– А где вы берете все эти вещи?

– Это, дорогая моя, секрет.

Пеньковый мешочек был набит зернами нежного кремового цвета. Они были чуть круглее остальных, но в остальном выглядели ничуть не примечательно.

Рита взяла одно из них и внимательно его изучила. Необжаренное зерно было холодным и приятным на ощупь. Она представила себе, как зерна купались в солнечных лучах под лазурным небом, простирающимся до самого горизонта. Отец рассказывал ей о том, какое оно над островами. Риту ничуть не смущало, что небо в Питтсфилде тусклое и водянисто-голубое, но хотя бы раз в жизни она хотела взглянуть на те небеса, которые наполняли солнечным светом эти кофейные зерна.

– Вы любите кофе, юная леди?

– Не очень. Он горький. Мне больше нравится шоколад.

– Очень жаль.

– Но он зато вкусно пахнет. И эти зерна пахнут лучше всех, – добавила Рита.

– В таком случае у тебя еще есть надежда. Не хотела бы работать в моем магазине, когда я выйду на пенсию? Что скажешь?

Отец Риты, который до этих слов торговца не поднимал взгляда от кофе, прервал его:

– Не забивайте ей этим голову. Нужно, чтобы кто-то унаследовал нашу ферму, продолжил там работать. И кроме нее, надеяться нам не на кого.

– Тогда, возможно, она подыщет для меня хорошего, надежного мальчика или девочку, чтобы я передал магазин ему, а?

– Не знаю. Я подумаю, – равнодушно отозвалась Рита.

Отец положил на прилавок мешочек с кофе, который привел его в такой восторг, и присел, чтобы взглянуть Рите в глаза.

– Я думал, ты хотела помогать нам на ферме?

Старик поспешно вмешался в их разговор:

– Пусть девочка сама выбирает свой путь. У нас по-прежнему свободная страна.

В глазах юной Риты вспыхнул новый свет.

– Это правда, папа. Я же могу выбирать, да? То есть если меня не заставят пойти в армию.

– Армия тебе тоже не по душе, верно? Служить в Единой обороне не так уж плохо, знаешь ли.

Отец Риты нахмурился:

– Ты сейчас говоришь с моей дочерью.

– Но поступить на службу может любой, когда ему исполнится восемнадцать. У нас у всех есть право защищать свою страну, как у сыновей, так и у дочерей. Это не самый плохой вариант.

– Я не хотел бы, чтобы моя дочь шла на военную службу.

– Да я сама не хочу в армию, пап.

– А почему? – На лице старика появилось выражение неприкрытого любопытства.

– Мимиков же есть нельзя, я об этом в книжке читала. А животных, которых есть нельзя, не надо убивать – неправильно убивать просто для того, чтобы убивать. Так говорят наши учителя, и священник, и все вообще.

– Ох и хлопот же с тобой будет, когда ты подрастешь, а?

– Я просто хочу быть такой же, как все.

Отец Риты и старик обменялись серьезными взглядами и понимающе рассмеялись. Рита не поняла, что в ее словах показалось им таким забавным.

А через четыре года на Питтсфилд напали мимики. Атака началась посреди необычайно суровой зимы. Снег выпадал быстрее, чем его успевали убирать с улиц. Город застыл, движение было парализовано.

Тогда этого еще никто не знал, но мимики перед нападением выслали что-то вроде отряда разведчиков – небольшую, быстро передвигающуюся группу, целью которой было пройти как можно дальше и вернуться с информацией к остальным. В тот январь трое мимиков проскользнули через оцепление сил Единой обороны и, никем не замеченные, добрались до самой реки Миссисипи.

Если бы горожане не обратили внимания на подозрительное шевеление в тенях, вряд ли разведчики мимиков стали бы задерживаться в Питтсфилде с его фермами, скотом и акрами возделываемой земли. Но так вышло, что первый же выстрел из охотничьего ружья той ночью положил начало жестокой бойне.

Охрана штата была парализована из-за снега. На переброску в город отряда CEO вертолетом ушло бы несколько часов. К тому времени половина зданий уже сгорела дотла, из полутора тысяч жителей был убит каждый третий. Мэр, священник и старик из магазинчика попали в число погибших.

Мужчины, которые предпочли разведение кукурузы службе в армии, погибали, пытаясь защитить свои семьи. В схватке с мимиками от мелкокалиберного оружия особого проку не было. Пули просто отскакивали от их тел. Зато копья мимиков с легкостью пробивали стены деревянных и даже кирпичных домов.

В конце концов толпа утомленных схваткой горожан уничтожила мимиков голыми руками. Они дожидались, пока один из них начнет стрелять, и бросались вперед, толкая других под копья товарища. Им удалось таким способом убить двоих и прогнать третьего.

Умирая, мать Риты до последнего пыталась укрыть дочь в своих объятиях. Сквозь падающий снег Рита видела, как в сражении погиб ее отец. От пламени пружинками вился дым. Яркие угольки взлетали в ночь. Небо сияло кроваво-красным.

Лежа под быстро остывающим телом матери, Рита начала размышлять. Мать, набожная христианка, говорила ей, что притворные слезы – это ложь. А если она будет лгать, то после смерти, когда Бог будет судить ее бессмертную душу, Он не пустит ее в рай. И когда мать сказала Рите, что если мимики не лгут, то они попадут в рай, девочка рассердилась. Они ведь даже родом не с земли. И душ у них нет, верно? А если, продолжала рассуждать Рита, у них все-таки есть души и если они действительно попадают в рай, то война продолжается и там? Может, именно это ожидает теперь ее родителей…

Правительство отправило Риту к дальним родственникам. Она украла паспорт какой-то беженки, которая была на три года старше ее и жила в замызганной квартирке по соседству, и отправилась на призывной пункт сил Единой обороны.

По всей стране люди начинали уставать от этой войны. В CEO остро ощущалась нехватка солдат, которых нужно было отправлять на передовую.

Если доброволец не совершил тяжких преступлений, ему, как правило, не отказывали. По закону Рита была слишком молода, чтобы пойти на службу в армию, но офицер, принимавший призывников, вручил ей контракт, даже не взглянув на ее украденный паспорт.

По закону каждый имел право в последний день забрать документы, если его внезапно начинали одолевать сомнения. Рита, теперь носившая фамилию Вратаски, свой последний перед началом службы день провела на скамейке перед призывным пунктом Сил единой обороны.

У нее никаких сомнений не было. Она хотела только одного: убить мимиков, покусившихся на ее планету, уничтожить всех до последнего. Она знала, что сможет сделать это. Она была дочерью своего отца.

3

В следующую ясную ночь взгляни на созвездие, которое человечество называет Раком. Правая клешня этого огромного небесного краба разжата, и в ней горит слабая звезда. Как ни всматривайся в темную синь, ты не сможешь различить ее невооруженным глазом. Ее можно увидеть только через телескоп, у которого апертура тридцать метров. Даже если бы ты мог путешествовать со скоростью света, так быстро, что сумел бы за секунду обойти всю землю семь с половиной раз, у тебя ушло бы сорок лет на то, чтобы добраться до этой звезды. Сигналы с Земли рассеиваются, путешествуя через зияющую пропасть пустоты, отделяющей ее от звезд.

На планете, вращающейся вокруг этой звезды, имелась жизнь – в куда большем разнообразии и изобилии, чем на Земле. Культуры куда развитее нашей появлялись и процветали, и главенствовали там существа, наделенные разумом, во много раз превосходящим способности гомо сапиенса. Для того чтобы проще было рассказывать эту сказку, назовем их людьми.

Итак, однажды человек на этой планете изобрел устройство, называемое экоформирующей бомбой. Его можно было закрепить на носу космического корабля. Этот корабль, куда проще устроенный, нежели суда, обремененные жизнью и средствами для ее поддержания, сможет пересечь космическую пустоту со сравнительной легкостью. А по достижении места назначения полезная нагрузка корабля сдетонирует, рассыпав наноботов по поверхности планеты.

Сразу после прибытия наноботы начнут изменять мир, превращая суровые местные условия в подходящие для колонизации тем народом, который отправил их в космос. На самом деле процесс этот куда более сложен, однако нам вдаваться в детали ни к чему. Космический корабль с колонистами, мечтающими покорить новый мир, прибудет после того, как наноботы завершат трансформацию.

Ученые того народа спрашивали себя: этично ли разрушать существующую на планете жизнь и среду, даже не исследовав ее предварительно? В конце концов, однажды запущенный, процесс станет необратимым. Показался вполне разумным вывод, что планета, которая способна с легкостью адаптироваться к поддержанию жизни их мира, может также оказаться заселенной – и даже разумными существами. Будет ли правильным, спрашивали они, украсть ни разу не виденный мир у его исконных обитателей?

Создатели устройства возразили, что их цивилизация основывается на достижениях и продвижениях, отменить которые нельзя. Чтобы расширить свою территорию, они в прошлом никогда не боялись принести в жертву менее значимых живых существ. Расчищались леса, осушались болота, строились дамбы. Нет числа примерам того, как люди ради своей выгоды уничтожали места обитания других видов, доводя их до вымирания. Если они смогли сделать это на своей собственной планете, то почему теперь вдруг нужно поступать по-другому с неизвестным миром, затерянным в глубинах космоса?

Ученые настаивали на том, что экоформирование планеты, на которой может существовать разумная жизнь, требует тщательного контроля. Их протесты были записаны, учтены и проигнорированы.

Ведь были куда более серьезные вопросы, чем сохранение какой-то неизвестной жизни, которую могут случайно истребить их проекты экоформирования. Людей стало слишком много для того, чтобы они могли нормально существовать на собственной планете, для достойной жизни населения им нужен новый мир. Его материнская звезда не должна находиться слишком далеко; сдвоенная или вспыхивающая не подойдут по своим характеристикам. Сама же планета должна двигаться по орбите вокруг звезды класса G на достаточном от нее расстоянии, чтобы вода могла существовать там в жидком состоянии. И в центре системы, соответствовавшей нужным критериям, сияла звезда, которую мы называем Солнцем. Их не слишком заботило, что в этом уголке Млечного пути она может оказаться единственной из всех, на которой могла появиться разумная жизнь, как и у них дома. Не было ни единой попытки установить контакт с ее обитателями. До планеты лететь сорок лет, притом что в их распоряжении оставалась скорость света, и на то, чтобы ждать возможного ответа целых восемьдесят лет, у них попросту не было времени.

* * *

Космический корабль, созданный на этой далекой планете, в конце концов достиг Земли. На нем не было представителей их собственного вида. Не было и оружия, которое могло бы пригодиться при вторжении. По большому счету, это была обычная машина, продукт инженерной мысли.

Обнаруженное межзвездное судно привлекло к себе внимание всего мира. Но все попытки Земли установить контакт остались без ответа. Затем корабль разделился на восемь частей. Четыре из них затонули в океане, три упали на землю. Последний кусок остался на орбите. Обломки, приземлившиеся в Северной Африке и Австралии, были переданы НАТО. Россия и Китай боролись за кусок, приземлившийся в Азии, но верх одержал последний. После долгих споров среди земных наций орбитальный головной отсек корабля превратился в крошечный комок космического мусора – благодаря ракетному залпу.

Но инопланетные ясли, угодившие прямиком на дно океана, стали следовать своим инструкциям – спокойно и методично. В глубинах морей машины обнаружили иглокожих – морских звезд. Нанороботы, созданные яслями, проникли в жесткие эндоскелеты морских звезд и принялись размножаться в симбиозе со своими носителями.

Получившиеся существа питались почвой. Они пожирали мир и испражнялись ядом. Вещества, выходившие из их тел, оказались токсичными для жизни на Земле, но вполне годными для людей, которые прислали их сюда. Медленно, постепенно земля, на которой кормились эти существа, умирала и превращалась в пустыню. Моря, в которых они размножались все быстрее, приобретали молочнозеленый цвет.

Сначала ученые предположили, что эти существа появились в результате мутаций, вызванных утечкой химических отходов, – или же были доисторической формой жизни, вновь активизировавшейся благодаря тектонической активности. Некоторые даже настаивали, что это подвид эволюционировавшей саламандры, хотя никаких серьезных доводов в пользу данной гипотезы не было. Наконец, эти новые существа стали объединяться в группы и выходить из воды на сушу. Они продолжили свою работу по изменению Земли – без оглядки на человеческое сообщество.

Впервые появившись на суше, пришельцы-ксеноформеры еще не были оружием, пригодным для ведения войны. Они были медлительны, и вооруженный отряд запросто мог с ними расправиться. Но как тараканы, которые постепенно вырабатывают устойчивость к пестицидам, инопланетные существа эволюционировали. Машины-ясли, создавшие их, сочли, что для выполнения миссии по ксеноформированию планеты придется сначала устранить препятствия, стоящие у них на пути.

И мир захлестнула война. Понесенный в результате ущерб был катастрофическим – и молниеносным. В результате появилось всемирное объединение Сил единой обороны. Человечество дало имя врагу, который привел их мир на грань уничтожения. Их назвали «мимики».

4

Рита Вратаски присоединилась к Войскам специального назначения США после боя, принесшего ей медаль Доблести Тора. Этой медалью, обладавшей известным сходством с упомянутым божеством, размахивавшим молотом, награждался солдат, убивший десять и более мимиков за один бой. Мимики были единственным неприятелем, способным выстоять под градом пуль против взвода из пятидесяти вооруженных пехотинцев. В медалях Тора не так часто возникала нужда.

Офицер, повесивший сияющую медаль на шею Рите, поздравил ее со вступлением в элитные ряды солдат, которые по праву могли говорить о том, что им посчастливилось одолеть немало врагов. Она была первым солдатом в истории, получившим эту награду уже во втором сражении. Некоторые удивлялись этому, спрашивали у нее в лоб, каким образом юная девушка могла получить необходимые для такого подвига навыки – ведь это ее вторая боевая операция. Рита отвечала им вопросом на вопрос: «А готовить опасно?»

Большинство говорили, что нет. Но разве газовая плита по своей сути не уменьшенная версия огнемета? Под обычной кухонной раковиной могут ждать своей очереди самые разные воспламеняющиеся материалы. Полки, уставленные кастрюлями, могут обвалиться, и лавина железа и стали погребет под собой человека. Кухонным ножом можно убить с той же легкостью, что и кинжалом.

И все-таки мало кто считает, что готовить опасно, и действительно, риск, на который добровольно идет человек, не так уж серьезен. Любой, кому довелось провести время на кухне, прекрасно знает, какого рода опасности ему угрожают и что можно сделать, ничем не рискуя, а что – нельзя. Не заливай водой загоревшееся масло, не направляй нож на себя и в особенности на сонную артерию, не бери крысиный яд, если в рецепте сказано: «Добавьте пармезан».

Точно так же Рита относилась к войне.

Атаки мимиков были простыми по своей сути. Они напоминали Рите свиней, которых она когда-то выращивала в Питтсфилде. Солдаты обычно выбирали одного противника и нападали на него, но мимики делали все с точностью до наоборот. Как метла, сметающая грязь с пола, твари атаковали сразу целые отряды. Если научиться уворачиваться от метлы, тебя не сметут, сколько бы раз ни нападали. Секрет в борьбе с мимиками заключался в следующем: нужно не избегать опасности, а мчаться ей навстречу.

Попробуй в следующий раз сам. Это легко.

Обычно этого хватало для того, чтобы люди оставили Риту в покое. Они пожимали плечами и уходили, пораженные ее словами.

Рита, которой едва исполнилось шестнадцать, не понимала, откуда у нее такие способности к войне. Она бы больше радовалась, если бы умела печь пирожки с мясом или могла интуитивно понять, где нужно почесать свинку, но, похоже, у Бога было чувство юмора. Наверное, Он заметил, как она засыпала во время проповедей почти каждое воскресенье, когда родители брали ее в церковь.

ВСН США были подходящим местом для одиночек – и для людей, у которых были проблемы с властями. Теоретически каждый солдат в отряде мог оказаться жестоким убийцей, которому предоставили выбор между армией и петлей. Для этих парней убить человека было не сложнее, чем заговорить с ним, и они не разделяли «своих» и мимиков, когда начинали поливать все вокруг двадцатимиллиметровыми пулями. Они участвовали в самых опасных операциях, и нужно было постоянно добирать новичков, затыкая ими дыры, оставшиеся после погибших в бою.

Как оказалось, отряд Риты сплошь состоял из закаленных в боях ветеранов. Если расплавить все медали, полученные ими, можно было бы сделать отменную литую штангу для тяжелоатлетов.

В отряде хватало крутых парней, столько раз попадавших в ад и возвращавшихся оттуда, что теперь они были на короткой ноге с самим дьяволом. Когда обстановка накалялась, они начинали обмениваться шуточками. И вовсе не из числа тех, которые можно рассказать мамочке за ужином. Но, несмотря на их репутацию, в отряде хватало и хороших парней. Рите сразу же понравились ее новые товарищи.

По большому счету, отряд держался на первом лейтенанте по имени Артур Хендрикс. У него были блестящие светлые волосы, пронзительные голубые глаза и жена-красавица, такая хрупкая, что обнимать ее следовало осторожно, дабы не сломать. Даже перед самыми незначительными операциями Хендрикс всегда звонил жене, за что его вечно высмеивали остальные.

В отряде, в котором все, и мужчины и женщины, использовали такие выражения, от которых у любой монахини случился бы сердечный приступ, Хендрикс был единственным человеком, не произнесшим ни одного крепкого словца. Сначала он относился к Рите как к младшей сестричке – к ее тихому ужасу. Она бы никогда не призналась, но со временем это стало ей нравиться.

Рита прослужила в отряде около полугода, когда угодила во временную петлю, которая с тех пор определяла ритм ее жизни. Сражение, которое в конечном счете превратило Риту Вратаски в Валькирию, было особой операцией даже по стандартам ВСН США. Приближались президентские выборы, глава государства во что бы то ни стало хотел остаться у власти, и ему была нужна военная победа, чтобы обеспечить себе победу политическую.

Несмотря на возражения генералов и СМИ, все силы он бросил на эту операцию, каждый танк на ходу, каждый военный вертолет, способный держаться в воздухе, – и больше десяти тысяч взводов солдат в Доспехах. Их целью было вернуть США контроль над полуостровом Флорида. Это был самый опасный, безрассудный и тяжелый бой из всех, которые довелось видеть Рите.

В активном словаре отрядов ВСН хватало самых разных слов на букву «С», но понятие «страх» в нем отсутствовало. Но, даже несмотря на это, потребовался далеко не один отряд, чтобы переломить ход безнадежной войны с превосходящими силами противника. Доспех дарил солдату сверхчеловеческую силу, но само по себе это не превращает людей в супергероев. Во время Второй мировой Эрих Хартман подбил триста пятьдесят два самолета на Восточном фронте, однако войну Германия все равно проиграла. И если в планах командования стоит недостижимая цель, миссия обречена на провал. Все просто.

После боя полуостров Флорида был весь усеян Доспехами. Их разбитые, раздробленные корпуса стали гробами для запертых внутри тел.

Рита Вратаски сумела каким-то чудом удержаться на тонкой как струна грани, которая змеей вилась между жизнью и смертью. Молот-пробойник сначала погнулся, затем и вовсе потерялся. Патроны заканчивались. Она так крепко сжимала двадцатимиллиметровую винтовку, что казалось, та приварена к руке. С трудом борясь с тошнотой, она сдирала батареи с тел погибших друзей. И баюкала винтовку на руках.

– Судя по твоему виду, день не задался.

Это был Хендрикс. Он устроился рядом с Ритой, которая сидела на корточках в углублении в земле, и посмотрел на небо, словно пытался разглядеть что-то в облаках. Прямо перед ними в землю с пронзительным визгом воткнулось копье. Густой черный дым повалил из кратера. Перед глазами Риты стояли образы Питтсфилда, объятого пожарами, на фоне алого неба.

Хендрикс знал, что нужно вернуть Риту в реальность, где бы сейчас ни блуждали ее мысли.

– Мать однажды рассказывала мне, что в некоторых регионах Китая в чай добавляют кровь животных.

Рита не могла говорить. Горло словно превратилось в наждачную бумагу, и она сомневалась, что сможет даже сглотнуть.

– Кочевники там все умеют ездить верхом, – между тем продолжил Хендрикс. – Мужчины, женщины, даже дети. В Средневековье именно такая мобильность помогла им завоевать большую часть Евразии. Досталось даже Европе. Они хлынули с Востока, прошли по территории одной страны, потом другой – дикие чужаки, которые пили кровь из маленьких чашечек, подходили все ближе и ближе. Этого было более чем достаточно, чтобы начать видеть кошмары. Некоторые считают, что именно эти китайские кочевники легли в основу легенд о вампирах, в которых верили в Восточной Европе.

– Лейтенант?..

– Моя сказочка тебя утомила?

– Все в порядке, лейтенант. Простите меня. Этого больше не повторится.

– Эй, нам всем время от времени нужен отдых. Особенно в таком марафоне. Осталось немного, скоро мы все уже разойдемся по душевым. Обещаю. – Договорив, он двинулся к следующему солдату.

Рита вернулась в мясорубку.

И тогда она увидела его. Одного мимика, отличавшегося от остальных. С виду он был точно такой же, как другие – еще один раздутый лягушачий труп в море разбухших от воды амфибий. Но в нем было что-то, сделавшее его не похожим на остальных. Возможно, постоянная пляска со смертью обострила чувства, о существовании которых Рита сама и не догадывалась, указала ей на тайны, скрытые от обычных глаз.

Когда она убила этого мимика, началась временная петля.

* * *

В самом сердце колонии мимиков всегда находится один – своего рода королева или матка. Внешне он ничем не отличается от других. Точно так же все свиньи с виду одинаковы для человека, который не занимается их разведением. Вот и разницу между этим мимиком и остальными смогла заметить только Рита. Каким-то образом, сражаясь и убивая бесчисленных тварей, она начала различать их. Это происходило на подсознательном уровне, почти инстинктивно. Она не смогла бы объяснить, в чем разница, даже если бы попыталась.

Легче всего спрятать дерево в лесу.

Легче всего спрятать офицера среди рядовых.

Главный мимик в каждой группе прятался прямо на виду у всех. Он был своего рода сервером в этой сети.

Если уничтожить этот сервер, сеть мимиков испускает особый сигнал. Ученые позже определят его как импульс тахионов – или каких-то других частиц, способных путешествовать сквозь время, – но Рита в этом совершенно не разбиралась. Важным было другое – сигнал, подаваемый мимиками, потерявшими свой сервер, отправлялся в прошлое, чтобы предупредить их о неотвратимой опасности, которая будет им угрожать.

Опасность эта появлялась в прошлом, прямо в памяти мимиков – как знамение, окно в будущее. Существа, получившие это видение, могли изменить свои действия так, чтобы уклониться от нависшей над ним угрозы. И это лишь одна из многочисленных технологий, открытых высокоразвитой расой с далекой звезды. Описанный механизм, встроенный в основную программу машин-яслей, служил системой оповещения, необходимой для предотвращения нелепых случайностей, которые могли бы поставить под угрозу весь план ксеноформирования, на разработку и осуществление которого ушло столько времени.

Но эти сигналы могли оказаться полезными не только для мимиков. Убей сервер-мимика, вступив с ним в электрический контакт, – и ты тоже получишь дар предвидения, который предназначался для их колонии. Тахионный импульс, поступающий в прошлое, не делал различий между мимиками и людьми – и люди воспринимали знамение как удивительно реалистичный сон, который оказывался правдивым в каждой мелочи.