Текст книги "На всю жизнь"

Глава 6

Вторник выдался удивительно суматошный.

Кэти приехала на работу пораньше, несмотря на тяжелую бессонную ночь. Нужно было разобраться в своих планах на будущее и решить, что необходимо сделать самой, а что можно доверить помощнику. Но не успела она сварить себе кофе, как позвонила одна из писательниц, сотрудничавших с их издательством, и, захлебываясь от волнения, стала с истерическим надрывом рассказывать Кэти, что забыла снять копию со своей работы, а единственный экземпляр отослала по почте еще в четверг, в пятницу же его не получили, значит, потеряли, и она в ужасе, так как другого у нее нет.

Пока Кэти успокаивала взволнованную писательницу и раздумывала, куда стоит позвонить, чтобы разыскать потерянную рукопись, Джим Батлер из отдела художественного оформления положил ей на стол уже готовые к печати обложки двух детективных романов. На первой красовалась большая черная кочерга и пара тонких белоснежных перчаток, освещенные трепещущим светом высокой, стройной свечи. Цвета были подобраны очень хорошо; мрачноватый, тревожный колорит чудесно подчеркивал загадочность совершенного в романе убийства.

Вторая же обложка никуда не годилась. Когда чуть раньше Кэти видела наброски, они показались ей интересными; но теперь, воплощенные в цветах и отчетливых контурах, они выглядели крайне неудачно. В художественно-биографическом романе уже немолодая французская графиня до безумия влюблялась в спасшего ее от гильотины английского лорда, которому уже за пятьдесят. На обложке же вопреки сюжету нежно обнималась юная влюбленная парочка, наряды которой к тому же, видимо, извлекли из какой-то средневековой покойницкой и они, естественно, никак не могли отражать эпоху Великой французской революции.

Положив телефонную трубку, Кэти с глубокой печалью взяла в руки испорченную обложку.

– Что это ты так грустна сегодня? – раздался в ее комнате низкий мужской голос.

Кэти подняла глаза и увидела в дверях Марти Ротчайлда, президента их весьма престижного издательства.

– Да вот, испортили мне обложку, – ответила она.

Марти подошел к ее столу и сел рядом. Это был стройный седеющий мужчина с дряблым лицом стареющего бульдога и дерзким сердцем молодого льва.

– Я прочел в газетах, – сказал он, – что в Нью-Йорке побывал Джордан Треверьян. Кэти, ты вернула себе девичью фамилию, но, видишь ли, тебя все по-прежнему знают как бывшую жену Треверьяна и как участницу группы. Ведь, несмотря на то что прошли годы со времени распада «Блу Хэрон» – а может, именно благодаря этому, – группа до сих пор популярна. Так вот, газетчики распустили слух, что лидер группы намерен вдохновить свою бывшую жену на ее воссоздание.

– Да, Джордан был у меня, – призналась Кэти.

– Значит, ты уезжаешь?

– Мне можно взять отпуск?

– А как же с этой обложкой? – недовольно поморщился Марти. – Ты вновь собираешься задать работу нашим оформителям?

– Конечно.

– Но это стоит денег.

– Но я не позволю портить роман моего лучшего автора. Так что в мое отсутствие им придется еще поработать. Посмотри, что они намалевали: это же просто лажа, согласись.

– Очень милая парочка.

– Да брось ты, это откровенная лажа.

– Ну хорошо, лажа так лажа. Не горячись. В конце концов мы потому и обыгрываем своих конкурентов, что предлагаем читателям только качественные книги.

– Так у меня будет новая обложка?

– Да, конечно.

– И неделя отпуска?

– Видишь ли, Кэти, у нас есть идея о новом бестселлере из жизни музыкантов. И было бы очень неплохо, если бы ты взялась за него.

– Но ведь я редактор, а не писатель. Я могу помочь автору исправить его ошибки, но я не умею писать.

– Ты себя недооцениваешь, – покачал головой Марти. – А на самом деле просто боишься этой темы.

– Но у меня действительно нет желания писать о своем бывшем муже.

– Но кто же лучше тебя может это сделать? Подумай, какие интригующие обстоятельства: большие деньги, мир музыкальных звезд, трагическая смерть на острове! И ты – очевидец событий.

– Я не могу, Марти.

– Известие о смерти Кейта обошло первые страницы крупных газет всего западного мира. А ведь вы были приятелями. Сколько было слухов, предположений! Одни говорили, что это убийство, другие настаивали на версии самоубийства.

– Я не верю, что его кто-то убил. Да и на самоубийство все это не похоже. Накануне он написал музыку к новой песне и весь день был в хорошем настроении. Вероятнее всего, это просто несчастный случай.

– Но какую книгу ты могла бы написать!

– Вряд ли.

– Не спорь.

– Так ты дашь мне неделю отпуска?

– Хорошо, бери. Но подумай о книге.

– Непременно.

Зазвонил телефон, и Марти, кивнув на прощание вышел из комнаты. Звонила мать.

– Доброе утро, дорогая! – произнесла она бодрым голосом.

Сэлли Конноли вообще была веселой женщиной. Ее оптимизм восхищал Кэти. Хотя иногда и раздражали ее нарочито радостные интонации.

– Здравствуй, мам.

– Я слышала, ты едешь во Флориду?

Кэти тяжело вздохнула. Ей так не хотелось обсуждать сейчас свои отношения с Джорданом и планы на будущую неделю. Но приходилось терпеть.

– Да, думаю, поеду, – тихо ответила она.

– И прекрасно. Это лучшее, что ты могла придумать.

Кэти знала, что ее мама симпатизирует Джордану. Ей нравились его твердость и настойчивость в достижении избранной цели. Как и отец, умерший вскоре после свадьбы Кэти, мама знала Джордана с самого детства. И даже профессия музыканта, которая не слишком нравилась родителям невесты, не повредила ему в их глазах.

– Но только, пожалуйста, – умоляла Кэти, – не фантазируй. Я еду только для того, чтобы принять участие в выступлении и отметить день рождения Алекс.

– Да, да, конечно. Я так и подумала. Но все же как хорошо, что вы помирились с Джорданом. Я, пожалуй, тоже приеду на день рождения Алекс.

– Джордан тебя пригласил?

– А что тут такого удивительного?

Кэти подумала, что удивительного в этом действительно ничего не было. Ведь все время, пока девочки были маленькими, Сэлли была рядом с ними. А когда Кэти развелась с Джорданом и переехала в Нью-Йорк, мать даже оставила свой дом в Майами и переехала следом за дочерью.

Впрочем, мать всегда была очень независимой женщиной. И поселившись в другом районе города, сразу занялась общественными делами. Но когда Кэти или девочки нуждались в помощи, она всегда оказывалась рядом. До замужества у Сэлли была бурная личная жизнь, она то и дело бегала на свидания. Но сразу после окончания средней школы вышла замуж, а вскоре родила Кэти. Сейчас Сэлли Конноли по-прежнему выглядела высокой, стройной, привлекательной женщиной, которой на вид не дашь больше пятидесяти. Порой Кэти, честно говоря, с оттенком легкого негодования думала, что есть в этом нечто от «Портрета Дориана Грея/]: казалось, мать с каждым годом выглядит все лучше и лучше, чем сама Кэти похвастаться не могла.

– Ты, кажется, не хочешь, чтобы я ехала? – огорченно произнесла Сэлли. – Но не беспокойся, я ненадолго. Только побываю на дне рождения Алекс да посмотрю на ваше выступление. Джордан сказал, что девочки будут дублировать. Боже, как это интересно!

– Что ты, мам, – возразила Кэти, – я рада, что ты приедешь. Думаю, будет очень весело.

– Да, дом будет полон гостей. Но готова ли ты к встрече с прошлым? – В ее голосе чувствовалась забота.

– Ничего, справлюсь.

– Ах, лучше бы все происходило в другом доме. Как переступить его порог? Да еще эта женщина… Просто не знаю, как и быть.

– Ты имеешь в виду Тару Хьюз? – сухо спросила Кэти.

– Да, именно ее.

– Но ведь это я, как ты помнишь, ушла от Джордана. И я не вправе вмешиваться в его личные дела.

– Извини. Но мне так хочется помочь тебе, хотя бы морально.

– Ничего. Я приеду на остров с другом. И все будет нормально.

– С другом? А кто он такой?

– Просто друг. Все будет в порядке. А сейчас, мама, пора заканчивать разговор: у меня дела. Хорошо?

– Может быть, тебе лучше поехать одной?

– Но ведь Джордан будет не один, – мягко возразила Кэти.

– Так стоит ли повторять его ошибку?

– Но он это ошибкой не считает.

– Его знакомая слишком молода. А женщины живут дольше мужчин.

– Но ведь и отец был старше тебя. И тогда это не вызывало у тебя возражений.

– Да, отец был настоящим мужчиной, – мечтательно произнесла Сэлли. – Но мужчины почему-то любят встречаться с женщинами моложе себя. А ведь если женщины живут дольше, то логичнее было, если бы мужчины избирали себе женщин постарше.

– Это любопытная концепция, мам, – иронически заметила Кэти. – Может быть, когда-нибудь она войдет в моду.

– Да, да, мы ведь знаем, что мужчина наиболее сексуально активен лет в восемнадцать, а женщина достигает полного расцвета в тридцать, а то и в сорок лет. Так что у тебя сейчас самая лучшая пора жизни. А как ты тратишь лучшие годы?

– Мама, я живу прекрасно!

– Но не слишком содержательно.

– Что же ты хочешь от меня? – рассердилась Кэти. – Уж не собираешься ли ты заняться заманиванием Джордана в семейные сети?

– Что ты, у меня и в мыслях не было вмешиваться в чужие дела. Но все же он делает глупость, встречаясь с этой мисс Хьюз. Лучше бы подыскать себе другую женщину, да и тебе не мешало бы выбрать партнера получше: ты ведь сказала, он просто друг, а тебе нужна полноценная любовь. Вы с Джорданом оба пережили свой расцвет как-то впустую.

– Спасибо на добром слове.

– Это говорю не я, это говорит наука.

– Джордан, по-моему, насчет своего расцвета иного мнения, да и эта его актриса, видимо, тоже.

– Может, и ты насчет себя думаешь иначе?

– Мама, я кладу трубку! Ну что ты в самом деле?!

– До свидания, душенька.

– До скорого, мам.

– Передай от меня привет этому твоему пылкому поклоннику, – иронично заметила Сэлли.

– Он еще не согласился поехать со мной.

– Ну так скажи ему, что я настаиваю.

– Постараюсь.

– Удачи тебе, дорогая! – бросила Сэлли и положила трубку.

Кэти улыбнулась. Все-таки забавная женщина ее мать. Только бы она не проговорилась, что они с Джереми всего лишь приятели. Да ничего, как-нибудь обойдется. И Кэти, тихо вздохнув, принялась за работу.

Прежде всего она попросила свою помощницу Энджи заняться поисками потерянной рукописи, а затем, сурово нахмурив брови, отправилась в отдел художественного оформления.

К вечеру рукопись нашлась. Она мирно лежала на столе совершенно не в том отделе, где должна была оказаться. Столь же удачно уладилось дело и с обложкой. Художник, чрезвычайно милый молодой человек, сразу же согласился за отдельную плату переделать свое «произведение» и очень внимательно выслушал все наставления Кэти. Правда, совещание по маркетингу окончилось не так успешно, как рассчитывала она, и пришлось немного поломать голову над тем, где раздобыть деньги на рекламу нового автора. Но в общем день прошел вполне благополучно.

После работы Кэти отправилась в спортивный зал. И Джереми, уже поджидавший ее, порекомендовал ей сегодня заняться на лестничном тренажере. Что вполне устраивало Кэти, которая знала, что тренажер этот находится в самом дальнем конце зала и ей не найти лучшего места для серьезного разговора.

Она призналась ему, что согласилась поехать на Стар-Айленд, но нуждается в его помощи и без него не представляет себе этой поездки. Он должен сопровождать ее на остров. Но тренер, выслушав ее, отрицательно покачал головой.

– Ну пожалуйста! – умоляла его Кэти. Она с горячим усердием работала на тренажере, не обращая внимания на боль в ногах, чтобы завоевать его расположение.

– Но, Кэти, – возражал он, – одно дело – сыграть роль влюбленного на один вечер, а совсем другое – разыгрывать страстную любовь в течение недели перед хорошо знакомыми тебе людьми. Что скажут твои дочери?

– Они не будут вмешиваться.

– Откуда ты знаешь?

– Им знакомо чувство гордости.

– Но я занят.

– Ты ведь так хотел побывать на Стар-Айленде.

– Не искушай меня. Лучше внимательней работай на тренажере. Скажи, ты все это придумала, чтобы бывший муж не слишком досаждал тебе?

– Ты угадал.

– Моя роль не из легких.

– Там будет и моя мама.

– Час от часу не легче.

– Но она знает о тебе, желает твоего присутствия и согласится подыгрывать нам.

– Заботливая мама.

– Джордан ведь тоже будет не один. Он повсюду теперь водит за собой одну девицу.

– Тару Хьюз? Симпатичная малышка, весьма сексуальна.

– Вот именно. Но она слишком молода для него.

– Я думаю, ей лет тридцать.

– Ну да, – поморщилась Кэти. – Я старше ее лет на пятнадцать.

– Но ты прекрасно сохранилась: на сегодняшний день никаких следов гниения и разложения, – пошутил Джереми.

– Спасибо за комплимент. Но пойми меня, эта девица все время будет у меня на глазах, хозяйкой в моем доме.

– Да, но ты сама уехала оттуда.

– Но я никогда и не думала туда возвращаться.

– Так зачем же согласилась?

– Но ведь ты тоже советовал мне поехать, – напомнила ему Кэти, усердно осваивая тренажер, хотя ноги болели все больше и больше.

– Можно подумать, что ты когда-нибудь слушалась меня, – возразил Джереми.

– Есть еще одна причина. Ты заметил, как был вчера взволнован Джордан?

– Нет. Вроде бы все было нормально.

– Тебе так показалось, потому что ты его плохо знаешь.

– Он вел себя как настоящий джентльмен. Не дрогнул даже под дулом пистолета. Его самообладание достойно восхищения.

– Это прекрасно. Но мы уклоняемся от темы разговора.

– Ты предлагаешь мне лгать окружающим целую неделю?

– Это не так долго, как кажется.

– Но твои дочери быстро раскусят нас.

– Пусть так. Но они ничего не скажут.

– Но Джордан – их отец.

– Вот именно. Ведь они хлопочут о нашем примирении. А поскольку он встречается с этой молоденькой вертихвосткой, они поддержат нашу с тобой игру.

– Вот как вы, значит, величаете Тару. Интересно, а как вы называете меня?

– Просто «качком».

– Что-о?!

– Не бери в голову. Это несерьезно. Я надеюсь, ты понимаешь, что, когда Алекс и Брен увидят меня под руку с красивым молодым человеком, они, конечно, решат не мешать нам. Ведь так я буду гораздо привлекательнее для Джордана.

– Ты преувеличиваешь, Кэти. Ты начиталась книг сверх всякой меры.

– Нет. Это свойство человеческой натуры – желать то, что принадлежит ближнему.

– Если следовать твоей логике, выходит, что Джордан принадлежит Таре.

– Боюсь, он никому не принадлежит.

– Но справлюсь ли я с ролью спасителя твоего сердца? По-моему, вряд ли, – с сомнением покачал головой Джереми.

– Сердце мое в спасении не нуждается. А вот моему «эго» нужен преданный помощник. Соглашайся. Мне очень нужна твоя помощь.

– Помоги ей, Джереми, – вдруг вмешался в разговор низкий мужской голос.

Это Тони Грант, второй инструктор гимнастического зала, подошел к ним, заинтересованный их горячим спором. Высокий загорелый блондин, ровесник Джереми, он в свободное время подрабатывал моделью, и это приносило ему значительно больший доход, чем тренерская работа. Но он любил людей, любил помогать им восстанавливать утраченное здоровье, и гимнастический зал был местом, где он отдыхал душой.

– Мы слишком громко говорим, – шепнула смущенная Кэти.

– Я только что подошел и ничего не слышал, – сказал извиняющимся тоном Тони. – Но Джереми вчера рассказал мне о приезде твоего бывшего мужа и о том, что за этим последовало.

– Может быть, мне стоит посоветоваться и с тобой, – неуверенно произнесла она.

– Не останавливайся! Работай на тренажере! – прикрикнул на нее Джереми.

– Я уже столько на нем отработала, что могу взобраться на Скалистые горы, – недовольно откликнулась Кэти и, спустившись на пол, накинула себе на плечи махровое полотенце.

– Но ты не закончила комплекс упражнений, – не унимался тот.

– Я его закончу, если ты согласишься помочь мне на Стар-Айленде.

– Он поможет тебе, Кэти, – уверенно произнес Тони. – Я бы на его месте ни в чем не отказал тебе. Ведь друзья должны выручать друг друга.

Кэти благодарно поцеловала его в щеку.

– Ты слишком любезна с ним, – состроив недовольную гримасу, сказал Джереми. – Притворяться-то целую неделю придется мне.

Кэти рассмеялась и тоже поцеловала его в щеку.

– Спасибо, – улыбнулась она им. – Я должна проучить Джордана. Считай, Джереми, что я взяла тебя напрокат на эту неделю.

– С моей помощью, – вставил, усмехнувшись, Тони.

– Похоже, вы все уже решили за меня, – недовольно заметил Джереми.

Но Тони перебил его:

– Да, но я тоже хочу побывать на концерте века.

– Считай, что ты уже приглашен, – ответила ему Кэти. – Я буду рада видеть тебя на острове.

– Ну ладно, – улыбнулся он. – Я непременно приеду.

– А я все для вас устрою в лучшем виде, – заверила она их.

– Не сомневаюсь, – откликнулся Тони. – Ну а теперь пора за работу. Мы с Джереми сделаем из тебя идеальную женщину. Уж мы постараемся.

– Спасибо.

– Тебе нельзя себя недооценивать. Ты одна стоишь дюжину юных прелестниц. И держу пари – твой бывший муж прекрасно это понимает.

– Спасибо. Вы замечательные друзья!

– Стараемся. Но и праздники мы любим тоже, – рассмеялся Тони и, попрощавшись, ушел, оставив Кэти наедине с Джереми.

Кэти облегченно вздохнула. Наконец-то все улажено. Она возвращается на остров не одна. Она едет домой. Как это удивительно! И как бьется сердце!

Глава 7

Вилла Джордана на Стар-Айленде была внушительной. Три тысячи квадратных метров площади занимали постройки, дворики, зеленые насаждения и сад.

Фасад основного здания был выдержан в стиле средиземноморской виллы, очень популярном в двадцатые годы, когда такие прекрасные архитекторы, как Мизнер, Финк и Пейст, создавали изумительные по красоте произведения монументального и строгого искусства. Вилла Джордана тоже была построена в начале двадцатых. Массивное и крепкое основное здание – «большой дом» – вынесло свирепый ураган «Эндрю», обрушившийся на Флориду в середине двадцатых. Ни вода, ни ветер не смогли причинить большому дому значительного вреда, и, потеряв лишь несколько черепиц со своей крыши, он и ныне крепко стоял на отведенной ему земле.

Единственным, что немного испортило вид виллы, был пожар, который десять лет назад уничтожил прятавшийся в дальнем конце сада гостевой домик. Джордан отстроил его заново. Считавшийся памятником архитектуры, домик имел довольно необычную форму. Множество арок и лоджий, застекленное крыльцо на первом этаже и резной балкон на тонких витых опорах – на втором делали его похожим на маленький сказочный замок воздушных фей. Но несмотря на свой легендарно-поэтический вид, он имел весьма прозаическое применение. На его верхнем этаже располагалась просторная и удобная спальня, а на нижнем – изящная гостиная и маленькая кухня.

Большой дом широкой массивной подковой огибал патио – простой и светлый внутренний дворик, посреди которого тускло поблескивал зеленоватой водой неглубокий квадратный бассейн. А из окна гостевого домика, стоящего несколько в стороне, открывался изумительный вид на небольшой холмистый остров Хибискус и высокий ажурный мост на Майами-Бич, так что по вечерам можно было видеть, как пляшут на воде залива яркие огоньки делового центра города, словно стайки маленьких ночных эльфов заводят веселые хороводы на темных морских волнах.

От прилегавшего к дому причала всегда можно было, развернув белый парус, отправиться в небольшое, но очень увлекательное морское путешествие или, разгоняя до полной мощности упруго гудящий могучий мотор легкого синего скутера, лететь по матово серебрящимся темным ночным волнам навстречу растущим из прибрежного мрака фонарям веселящегося Майами.

Когда Джордан впервые увидел этот чудесный уголок, ему показалось, что он в раю. И кто бы мог подумать, что ему придется здесь жить одному! Да, одиночество и в раю несладко. Но почему-то и теперь, после пожара, после развода, после потери всех своих друзей, он продолжал содержать этот дом в порядке. Словно надеялся, что все еще вернется и все займут свои прежние места. А может быть, просто хотел передать его когда-нибудь своим подросшим дочерям.

И теперь, стоя на краю бассейна, прислонившись к одной из уходивших в сторону залива высоких стройных колонн, он с грустью вспоминал о том, как жил этот дом в былые годы. Он рассеянно оглядывал сад, дорожки, тянувшиеся к самому морю, и возрожденный из пепла маленький гостевой домик. – Где же ты всех разместишь? – вдруг раздался рядом с ним голос Тары.

Он оглянулся. Лежа в шезлонге, она что-то отмечала в своем блокноте. Пышные золотистые волосы рассыпались по плечам, стройное загорелое тело едва прикрывал купальник – маленький желтый бикини. Тара только что вернулась со съемок и утром собиралась улететь обратно. А пока что хлопотала, помогая ему составить план размещения гостей.

Джордан усмехнулся. В сущности, гости не слишком интересовали Тару. Ее занимало, где будет жить Кэти.

– В большом доме разместятся музыканты, мой отец и моя теща, – ответил он.

– Теща? – удивленно переспросила Тара. – Но ведь ты разведен.

– Не придирайся к словам. Я был женат. А Сэлли – очень приятная женщина.

– У девочек есть свои комнаты, – рассуждала Тара, – семь комнат потребуется для гостей, две – для родителей, одна – для твоей бывшей жены, и еще – комнаты для музыкантов. Они к тому же наверняка приедут не одни.

Она улыбнулась и пристально посмотрела на него своими голубыми, небесными глазами. Джордан слегка смутился.

– Нужно всего восемь комнат, – ответил он.

– Восемь?

– Да. Шелли и Майлз приедут одни. Ларри и Деррик женаты. А Кэти, вероятно, будет жить отдельно от своего приятеля.

– Почему ты так в этом уверен?

– Потому что он не живет с ней вместе в Нью-Йорке. И здесь вряд ли что-либо изменится.

– Откуда ты знаешь, как они живут?

– Мне дочери рассказали.

– Но может быть, здесь ей захочется изменить этот порядок.

– Не думаю, – уверенно возразил Джордан. – Ей будет неудобно это сделать при своей матери и дочерях. А если так, то ей потребуется две комнаты. А всего – восемь.

В доме было четырнадцать спален. Правда, одну из них Джордан превратил в кабинет. По одной комнате было у его дочерей, которые иногда приезжали к нему в гости. Одну большую спальню в правом крыле дома занимала супружеская чета Гарсиа: дворецкий Джо, управляющая хозяйством его жена Пегги, а комнату рядом с ними – их сын Анхел, учившийся в университете Майами и помогавший им в мелкой работе по дому. Своя комната была и у Тары, которая часто посещала Джордана в его уединении, но никогда подолгу не жила с ним. К тому же перед съемками она любила спать одна, чтобы как следует отдохнуть и выспаться. И все это вполне устраивало его. Так что, несмотря на большие размеры дома, им явно не хватало одной комнаты, чтобы принять гостей.

– Я могу перебраться к тебе, – предложила ему Тара.

– Не стоит, – ответил он.

– Но мне это нетрудно.

– Мне не хотелось бы афишировать наши отношения перед отцом и дочерьми.

– Они и так знают, что мы спим вместе.

– Но все же нам лучше жить отдельно.

– О Господи, Джордан! Мы давно уже не дети. И нет нужды прятаться от родни. Да и дочери твои уже взрослые. И я думаю, прекрасно знают и о всех твоих прошлых связях, и о нынешней.

– И все же я возражаю.

– Ты меня обижаешь.

– Извини, но это необходимо.

– Ах так? – рассердилась Тара. – Ты, видимо, хочешь поселиться со своей бывшей женой!

– Не говори глупости. Ты знаешь, что это не так. А с комнатами, я думаю, Пегги способна разобраться сама.

– Но я хочу помочь тебе.

– Не стоит. Я думаю, все поместятся. В большом доме только четырнадцать комнат, но есть еще гостевой домик.

– Вряд ли кто-нибудь захочет там поселиться после смерти Кейта. Слишком еще свежа в памяти та ночь, когда он сгорел дотла. Не хочешь же ты предложить кому-то из гостей расположиться в этом злосчастном месте?

– Нет. Гости там жить не будут.

– Зачем же тогда ты упоминаешь о нем?

– Потому что в нем буду жить я.

Шелли Томпсон сидела на небольшом низеньком стульчике в своей маленькой, заставленной вещами гримерной и внимательно изучала собственное отражение в зеркале. Сегодня она была вполне довольна собой. Несколько морщинок у глаз – это естественно, да их и не заметишь, если не приглядываться. И в целом Шелли производила очень приятное впечатление. Сейчас бы ей никто не дал больше тридцати пяти лет. А на некотором расстоянии ее вполне можно принять за двадцатилетнюю. Почему бы и нет? Ведь у ее косметолога поистине золотые руки.

Что ж, она, кажется, вполне готова к встрече с прошлым. Свои пепельно-желтые волосы она покрасила в сияющий золотистый цвет, отчего ее большие зеленые глаза словно приобрели какой-то сказочный, изумрудный оттенок. Шелли пребывала в хорошем настроениии и чувствовала, что сегодня способна совершить больше, чем за все прожитые до этого мгновения годы.

За последние десять лет в ее жизни было много и скверного, и по-настоящему хорошего. Никогда не задумываясь о будущем и не стремясь к какой-либо цели, она безвольно плыла по течению. Развлекалась, роскошествовала, когда были деньги; экономила и прозябала, когда их у нее не было.

Пока существовала «Блу Хэрон», доходы были велики. Шелли много тратила на косметику, драгоценности и шикарные наряды от лучших мировых модельеров. Никогда не задумываясь о том, сколько у нее наличных денег, она влезала в большие долги, которые надеялась оплатить из своих будущих гонораров.

Когда же группа распалась, Шелли отказалась от помощи своих друзей музыкантов, желая навсегда избавиться от тяготившего ее прошлого. Слишком глубоко задела ее смерть Кейта. Слишком мрачную тень бросила эта трагическая гибель на все, что было связано с группой. Но прошлое, казалось, не хотело оставлять Шелли. То неожиданный телефонный звонок, то нежданное письмо, найденное в почтовом ящике, вновь и вновь воскрешали перед ней давно уже миновавшие события. И Шелли не знала, как противостоять этому.

Она продолжала вести шумную артистическую жизнь. Выступала в Лас-Вегасе и на Бродвее под псевдонимом Шелли Эдамс. И постаралась изменить тот образ, который создавала, работая в «Блу Хэрон». И это ей вполне удалось. Хотя теперь она и не была солисткой, но успешно работала наравне с молодыми и держала себя в хорошей форме.

Шелли взглянула на часы. До выступления осталось пятнадцать минут. А ей надо еще позвонить. Она набрала знакомый, хотя несколько подзабытый, номер и, переговорив с барышней на коммутаторе, услышала в телефонной трубке голос Кэти Конноли.

– Шелли, это ты? – удивилась Кэти.

– Да, я, – ответила Шелли.

– Как ты поживаешь? Что делаешь? Я почти ничего не знаю о тебе.

Шелли улыбнулась, перебирая в руках телефонный провод. Было приятно вновь услышать голос старой подруги. Она уже и забыла ее теплые, заботливые интонации. Кэти, похоже, так и не изменилась. И это здорово.

– Работаю, – коротко ответила она.

– Где?

– Да везде понемножку. Чаще всего в Лас-Вегасе. Иногда в Нью-Йорке. Сейчас я как раз здесь.

– Почему же ты ни разу не зашла ко мне? Я была бы рада тебя видеть.

– Когда вы разошлись с Джорданом, мы все поняли, что ты хочешь начать новую жизнь и не вспоминать о прошлом.

– Но хорошо, что ты все же не забыла старых друзей! – весело воскликнула Кэти.

– Я думаю, и ты не смогла забыть старого мужа.

– Не смогла, – согласилась Кэти.

– У нас всего несколько минут, – заторопилась Шелли. – Мне скоро выступать. Я хотела тебя спросить: ты приедешь на встречу?

– Да. А ты?

– Конечно. Я буду рада увидеться со всеми. Особенно с тобой.

Она говорила правду. Кэти Треверьян – теперь снова Конноли – была ее лучшей подругой. И Шелли с нетерпением ждала встречи с ней.

– Я тоже, – ответила Кэти.

– Как твоя жизнь? Не появился новый муж?

– Нет пока. А у тебя?

– Я вообще не выходила замуж. Ведь ты же знаешь мой переменчивый характер. Ох, извини, мне, кажется, пора идти. Здешняя публика ждать не любит. Но ничего, надеюсь, скоро увидимся.

– Я тоже надеюсь.

– Пока, Кэти.

– Пока, Шелли.

И Шелли положила трубку. Опять нужно идти выступать. Но ничего не поделаешь. Необходимо зарабатывать себе на жизнь. И нельзя остановиться ни на минуту. Сейчас она не принадлежит самой себе, как это ни печально. И приходится с этим мириться.

Деррик Флэнегэн, тяжело дыша и обливаясь потом, с мучительным усердием работал на тренажере. Оставалась неделя до поездки во Флориду. И он надеялся, чего бы это ему ни стоило, сбросить к тому времени килограммов пять, чтобы выглядеть на встрече как можно элегантнее. Когда он после тренировки проходил в ванную, Джуди печально качала головой и укоризненно говорила ему:

– Ты убьешь себя, Деррик. Твое сердце не выдержит таких нагрузок.

Но он ничего не отвечал ей. И на следующий день снова возобновлял свои спортивные истязания.

Но вот зазвенел таймер, и Деррик облегченно сбавил темп. Он оглянулся и с улыбкой посмотрел на жену.

Джуди была стройной, изящной женщиной. Не прикладывая никаких усилий, ей удавалось всегда сохранять самую лучшую спортивную форму. И Деррик даже слегка завидовал ей. Не ведая сомнений, Джуди говорила то, что думала, и делала то, что хотела. И недоразумения, и ошибки, которые то и дело преследовали ее, ничуть ее не смущали. Она не хотела детей – и детей у них не было. Она считала, что домашние животные портят ковры и гадят в прихожей, – и ни одна кошка или собака ни разу не переступила порог их дома.

Но Деррик отчасти был даже рад таким взглядам своей жены. Он тоже не хотел иметь детей, так как был твердо убежден, что дети никогда не разделяют образа жизни своих родителей и всегда обманывают их ожидания. К тому же, не испытывая особой любви к домашним животным, он и в этом убеждении вполне поддерживал жену.

Джуди же, не уделяя лишнего времени семье или работе, посвятила себя сохранению мягкости и эластичности своей кожи, уделяя ей такое пристальное внимание, которым не могла похвастаться ни одна из ее подружек. Она любила теннис и летние солнечные дни и соблюдала какую-то особую, только ей известную диету, тщательно оберегаемую от любопытства посторонних.

Джуди наслаждалась жизнью в Калифорнии. И Деррику временами казалось, что Калифорния была специально создана для Джуди.

Деррик сошел с тренажера и, прихватив полотенце, остановился напротив дверей спальни, в которой, лениво потягивая из чашечки жасминовый чай и не спеша перелистывая страницы модного журнала, в большом мягком кресле непринужденно расположилась Джуди. Она медленно подняла голову и, искоса посмотрев на мужа, произнесла:

– С тебя капает, как с мокрой собаки.

– Неужели?

– Ну да. Ты же толстый, потому и потеешь не в меру.

– Неправда. У меня всего несколько лишних фунтов веса.

Джуди насмешливо улыбнулась и махнула рукой в сторону ванной.

– Иди прими душ.

– Сейчас. Только выпью чайку.

Она мягко вздохнула и подала мужу чашку. Деррик отхлебнул глоток горячего терпкого напитка и поморщился:

– Фу, он без сахара.

– Но тебе сейчас вреден сахар.

– Мне вреден жир.

– После того как ты целый час занимался на тренажере, тебе нельзя ни сахара, ни жира. Уж поверь мне. А чай – это то, что придаст тебе бодрости. Впрочем, если тебе не нравится, можешь не пить.