Текст книги "Рыцарь ее сердца"

– В этом нет необходимости. – Сибилла скользнула по Джулиану странным взглядом. – Она умерла.

– Час от часу не легче… Умерла, вы говорите? – Его брови подпрыгнули и опустились обратно. – Сибилла… Вы…

– Сейчас вы опять начнете мне льстить, лорд Гриффин, – с улыбкой оборвала его Сибилла. – По слухам, она покончила с собой. Бросилась из окна кельи Холлоуширского аббатства, где предварительно попросила приюта. Странно, не правда ли? Полагаю, ее слишком преследовало чувство собственной вины за произошедшее…

Нельзя сказать, что Гриффин поверил этому рассказу, прозвучал он как-то не слишком убедительно, но тем не менее изложенную Сибиллой информацию отложил в памяти.

– А разве ваша средняя сестра замужем? – удивленно спросил Джулиан, озабоченный тем, что не знал такого важного обстоятельства семейства Фокс.

Сибилла наградила Гриффина улыбкой, в которой сквозило скрытое лукавство:

– Ой… Как же это я забыла упомянуть? Поверьте, Сесилия вышла замуж за Оливера Белкоута, лорда Белмонта. Пять дней назад. Она носит его ребенка.

Гриффин ощутил покалывание в затылке. Черт, он же сам послал своих солдат в Белмонт с предложением лорду Белкоуту оказать помощь королю! А теперь выясняется, что одна из сестер Фокс живет там на законных правах леди, да еще и беременна благородным отпрыском!

– Боюсь, король будет недоволен…

– Лорд Гриффин, а вы помните хоть один случай, чтобы король был доволен образом жизни Фолстоу? – усмехнулась Сибилла.

Он нашел в себе силы улыбнуться:

– Леди Элис ведь тоже нашла себе хорошую партию, не так ли? Я встречался с лордом Мэллори в Лондоне, но наше знакомство было очень коротким.

– В самом деле, – согласно кивнула Сибилла, – я также придерживаюсь весьма высокого мнения о Пирсе и его деде. Оба смелы и благородны, если подобные понятия еще не изжили себя окончательно. – Сибилла сделала паузу и посмотрела прямо в глаза Джулиану. – У Элис вскоре тоже будет ребенок, как вы знаете.

Покалывание в его затылке усилилось, превращаясь в ноющую боль.

– Нет, об этом мне неизвестно. Значит, получается, вы остались последней свободной сестрой фамилии Фокс?

– Выходит, что так, – согласилась Сибилла, делая в его сторону царственный кивок, и на ее лице снова возникла лукавая усмешка. – Причем обе пары познакомились именно здесь. В Фокс-Ринге.

– Как и Амиция с Морисом, – добавил Гриффин, не в силах оглянуться на Сибиллу. Казалось, что лунный свет, освещавший сейчас леди Фокс, оказывал магическое действие и на ее глаза, и на волосы, и на одежду, делая их мерцающими и даже искрящимися. – Очаровательно, – прошептал Гриффин. Потрясенный, он воздел перед собой руки, словно в молитве. С замиранием сердца он вошел внутрь кольца, глядя вверх на окружающие камни, и двинулся к центру, где находился каменный жертвенник.

Гриффин оглянулся, чтобы продолжить разговор с Сибиллой, но ее рядом не было. Быстро поискав глазами, он увидел леди Фокс, все еще залитую лунным светом, стоящую снаружи кольца.

– Сибилла, – позвал он, – разве вы не зайдете сюда?

Она медленно приблизилась и остановилась около камня, к которому Джулиан прикасался руками.

– Вы совершенно точно этого хотите, Джулиан? – Улыбка сползла с ее лица, куда-то исчез обычный насмешливо-издевательский тон. Посмотрев в небо, она снова быстро перевела взгляд на Гриффина. Напоминая призрачный бриллиант, в синих бездонных глазах Сибиллы отражалась луна, лишая Джулиана возможности объективно воспринимать реальность. – Полная луна… Собирая сведения о тайнах семьи Фокс, вы, безусловно, должны знать и легенду, – лукаво заметила Сибилла.

– Вы сами-то в это верите? – спросил Джулиан и вдруг осознал, что они переговаривались шепотом, несмотря на то что находились в паре десятков шагов друг от друга. Но расстояние не имело никакого значения. Каждое слово, слетающее с их губ, было слышно совершенно отчетливо, словно нашептывалось прямо в уши. – Вы верите в то, что лунный свет, осветивший нас в полнолуние внутри каменного кольца, свяжет нас на всю оставшуюся жизнь?

Она стояла все так же, не шевелясь, и, казалось, ее фигура тоже была вырезана из камня. В одной руке она продолжала сжимать дорожную сумку с едой, а лицо, белое, как алебастр, лишенное каких-либо чувств, сверкало изысканной безупречной красотой.

– Верите ли вы? – спросила Сибилла, делая ударение на последнем слове. Ее слова едва слышно прорезали воздух и казались Джулиану далеким эхом, окружавшим его разум со всех сторон.

Гриффин слегка тряхнул головой, отгоняя наваждение, однако сердце продолжало стучать все сильнее до тех пор, пока он не нашел в себе сил разлепить губы:

– Нет, не верю. – Он коротко глотнул воздуха и, улыбнувшись, непроизвольно поклонился. – Однако для меня будет большой честью, леди Сибилла, если вы присоединитесь ко мне в Фокс-Ринге. – Он простер к ней руки. – Надеюсь, я объяснил вам свое отношение к старым предрассудкам?

Глава 9

Сибилла с трудом стерла с лица легкую улыбку, которая так и норовила проскочить по ее губам, спектакль для Джулиана Гриффина продолжался. Если она и промахнулась со всем этим цирком, то разве что совсем чуть-чуть. Ей почти удалось нагнать на него страха – Сибилле это было известно лучше, чем кому-либо. Внешний вид вкупе с умением себя держать – это единственное, что имеет значение в обществе. Люди редко интересуются друг другом всерьез, они, как правило, берут за основу мнимые ценности. От этого зависит главное – командуют тобой или командуешь ты.

Она точно рассчитала момент и, как только почувствовала, что лунный свет, как стрела, ударил в спину, сделала шаг внутрь каменного кольца. Свет луны сделал прерывистым ее дыхание, замедлил биение сердца и закружился вихрем в груди. В корнях волос появилось легкое покалывание, и тело покрылось мурашками. Она все приближалась к Джулиану, продолжавшему стоять около жертвенника с таким видом, словно ожидал ее здесь целый век.

По кольцу пронесся порыв ветра, разметавший рыже-каштановую гриву Гриффина каким-то неестественно вздыбившимся парусом. Он стоял, отставив одну ногу в сторону, упершись руками в бедра. В его улыбке не было и намека на восторженную страсть, в ней можно было прочесть некоторое волнение или даже веселость, не более. Возможно, Гриффин и чувствовал слабую энергетику, волнами исходящую от камней, но при этом оставался совершенно равнодушным.

Остановившись напротив Джулиана, причем так близко, что он мог дотянуться до ее лица, Сибилла взглянула ему прямо в глаза. Гриффин потупился, и на его лице опять появилась улыбка: несомненно, лорд продолжал забавляться происходящим. На таком близком расстоянии Сибилла ощущала запах, исходящий от его одежды, от него самого. С чем же сравнить этот запах? Наверное, так пахнут хрустящие осенние листья под ногами в диком лесу… Или камешки, поднятые со дна ручья и прижатые к лицу солнечным днем… И кожа… Теплая, как дым костра… Как ветер, овевающий лицо.

– Сибилла… – раздался тихий голос Гриффина, причем в его тоне совершенно не ощущалась недавняя ирония.

Она вздрогнула, поняв, что продолжает выискивать на его лице знак, любой знак, который, как в зеркале, отразил бы его истинные чувства.

– Да?

– С вами все хорошо? – Его улыбка показалась бесконечно широкой, а плечи расслабились.

– О да, конечно. Со мной все в порядке, – ответила леди Фокс, и голос ее при этом дрогнул и ослаб, в нем проявились нотки смущения. – Мне все здесь нравится.

– За исключением того, что вы очень голодны, – заметил Гриффин, протягивая руку к сумке, совсем забытой в онемевшей руке Сибиллы. – Это не может никому нравиться. Если вы будете столь любезны, чтобы за мной последовать, мы можем неплохо здесь устроиться. – Пальцы Сибиллы разжались, и Гриффин, быстро подхватив кожаную сумку, поставил ее на камень. – Надеюсь, вы не возражаете? – спросил он через плечо.

– Вовсе нет, – ответила она, несколько раз моргнув, и затем, словно через силу, взглянула на камни. Луна продолжала сиять над их головами, как будто подчеркивая, что Сибилла никуда не исчезла и находится там же, где была, и все оставалось по-прежнему.

Да, Фокс-Ринг…

Да, полная луна…

И ничего пока не случилось.

Она взглянула на спину Гриффина и почувствовала, как ее брови непроизвольно нахмурились. Джулиан издал негромкий звук, означающий, должно быть, нетерпеливое ожидание трапезы, и Сибилла начала понемногу раздражаться. В конце концов она овладела собой, подошла к Джулиану и встала рядом с ним перед камнем, который Гриффин приспособил под импровизированный стол.

– Ваша повариха – настоящая мастерица, – заметил Гриффин, – она позаботилась обо всем.

Сибилла взглянула на коричневую поверхность промасленной ткани, на которой Джулиан разжигал свечу толщиной с ее локоть. Трепещущий огонек осветил вместительный глиняный горшок, накрытый крышкой и плотно завязанный кожаными тесемками, толстый ломоть светлого хлеба и закупоренную бутыль. Еще через мгновение Джулиан вынул из сумки две небольшие деревянные чаши.

Закончив приготовления, Гриффин плотоядно потер руки и уселся на край камня. Однако через секунду он снова поднялся на ноги, и на его привлекательном лице отразилось смущение.

«Ну наконец-то», – пронеслось в голове у Сибиллы.

– Не знаю, что это на меня нашло, – раздосадованно проговорил Джулиан и отвесил галантный поклон в сторону камня. – Я совершенно забыл правила хорошего тона, приличествующие воспитанным людям. Пожалуйста, миледи, присаживайтесь.

Сибилла удивленно приподняла брови.

Громко вздохнув, она поджала губы и, вложив руку в подставленную ладонь Гриффина, взобралась с его помощью на камень. Казалось, что кожа там, где прикоснулся Джулиан, запылал жарким пламенем, но через мгновение он отпустил ее и, взгромоздясь на прежнее место, принялся с нетерпением развязывать кожаные ремешки, стягивающие горшок.

Через мгновение крышка оказалась свободной, обнаружив под собой половину тушки жареной дичи, плавающей в ароматном бульоне с вареными корнеплодами и свежей зеленью.

Держа горшок на весу одной рукой, Гриффин вежливо поднес его к Сибилле.

– Не угодно ли миледи? У вас есть столовый нож?

– Не утруждайте себя, – кратко произнесла Сибилла. – Я не голодна.

Пожав плечами, Джулиан поставил горшок обратно на промасленную скатерть перед собой.

– Должно быть, это воздух на меня так действует, – сердито добавила леди Фокс.

Не долго думая, Гриффин отломил ножку птицы и, склонившись над посудиной, откусил здоровенный кусок.

– Ммм… – только и пробормотал он, после чего тщательно заработал челюстями.

Сибилла молча наблюдала, как ее спутник совершает глотательные движения, и, почувствовав, что у нее самой начало сводить живот, несколько раз пожелала ему подавиться.

– Очень хорошо, – констатировал Джулиан, прожевав, – нет, действительно, очень вкусно! Это эстрагон? – спросил он, поднимая взгляд на Сибиллу и продолжая обгладывать птичью косточку.

– Понятия не имею! – отрезала Сибилла.

– Восхитительно, волшебно! – продолжал Джулиан, отправляя в рот вареную репу. Казалось, он проглотил ее в одно мгновение. – Я весьма рад, что вы осознали, что в ваших же интересах придать нашим отношениям дружеский характер. Это может примирить вас с Эдуардом.

– Вы так считаете? – отозвалась Сибилла. – Вам думается, что если до настоящего времени я еще вас не прикончила, то мы подружились?

Джулиан взглянул на леди Фокс с таким снисхождением, словно вел разговор с малым ребенком, который поклялся сбежать из дома, если ему не позволят вытянуть из общего котла кусок мяса повкуснее. Сибилла почувствовала, что еще немного, и терпение лопнет, ее глаза непроизвольно сузились, словно у кошки перед прыжком.

Напротив, через секунду глаза Джулиана широко раскрылись, и, неожиданно закашлявшись, он вскочил на ноги и схватился одной рукой за горло, а другой, сжатой в кулак, принялся стучать себя по груди. Некоторое время Сибилла спокойно наблюдала, как лорд бился в конвульсиях, издавая дикие хрипы. Но вот Джулиан прокашлялся, и уголки ее рта опустились вниз, как у человека, который наконец понял, что жизнь не удалась.

– Прошу прощения, – прохрипел Джулиан, возвращаясь на место.

Она протянула ему чашу, наполненную вином, затем плеснула и себе, но, уже поднеся к губам, остановилась.

– Ну что же, лорд Гриффин, продолжим? Расскажите мне все, что вам известно, – мягко произнесла Сибилла и сделала глоток.

Залпом осушив чашу, он вытер вспотевший лоб рукавом и обессиленно уронил руку на колени. Сосуд едва держался в его ослабевших пальцах.

– Я не совсем уверен, что вы готовы это услышать. – От былой снисходительности Джулиана не осталось и следа.

– А я больше не собираюсь забивать себе голову этим вопросом. Эдуард послал вас сюда выполнять его приказания, но я не знаю точно, чего он хочет. Если бы я знала, в чем именно меня обвиняют, то, возможно, у меня было бы время, чтобы собрать доказательства, опровергающие обвинения.

– Вы полагаете, я бы стал обвинять вас просто так, не имея на то веских причин? Смею уверить, что все факты, которыми я располагаю, подтверждены свидетельскими показаниями и заверены документально. Ко всему остальному, что исходит лишь из предположений, я отношусь с крайним предубеждением и, поверьте, не стал бы представлять королю это дело исходя лишь из личных теорий. Хотя и они тоже имеют некоторую обоснованность.

Она молчала, не сводя с него взгляда.

– Сибилла, я… – Он резко прервался и налил вина в свою чашу. Опустошив ее, он выдержал достаточно долгую паузу, прежде чем продолжил снова: – Я хотел бы выразить свое восхищение вашим личным поведением за последние несколько месяцев…

– Вы не можете восхищаться тем, что вам неизвестно, – прервала его Сибилла.

Джулиан согласно кивнул, принимая к сведению ее поправку.

– Хорошо, я восхищаюсь тем, что мне известно. Тем, что я слышал о вас, и, конечно, тем, что увидел и вижу до сих пор за короткое время пребывания в вашем замке.

– Кажется, вы пытаетесь ввести меня в полуобморочное состояние своей лестью еще раньше, чем получили на это право, лорд Гриффин! – снова отрезала Сибилла. – Я не собираюсь играть в придворный политес. Либо вы рассказываете мне все, что знаете, и мы закроем этот вопрос, либо покончим с этим, так как дальнейший разговор теряет всякий смысл.

– Покончим? Что вы имеете в виду, прошу пояснить?

– Я имею в виду, – произнесла леди Фокс ледяным тоном, – что в противном случае мы немедленно возвращаемся в Фолстоу, где вы забираете дочь с нянькой, а затем можете призвать на подмогу силы своих фаворитов и приступить к осаде замка.

– Я не покину замок, Сибилла, – тихо проговорил Джулиан, однако и в его тоне холода было ничуть не меньше. – Конечно, если вы перестанете воспринимать меня как идиота.

– Зачем же? Вместо меня таковым вас воспримет ваш рыцарь, – многозначительно заметила Сибилла. – Впрочем, продолжайте.

Он быстро кивнул в ответ, давая понять, что вполне допускает такую возможность.

– Ну хорошо. – Он не спеша поставил чашу на камень. Казалось, что огонек свечи хочет заглянуть в его сосуд и изучить, что там такое. – Итак, ваша мать пребывала в роли горничной де Лаэрнов в Гаскони в то самое время, когда Генрих назначил Симона де Монфора на пост гасконского наместника. Как известно, баронам это назначение не слишком понравилось, и ваша мать увидела в этом хороший повод для того, чтобы расстроить планы своих благодетелей и прекратить «карьеру» служанки. Не правда ли, достойная благодарность семье де Лаэрнов, спасшей ее от нищеты и, возможно, давшей лучшее место в жизни, на которое она могла в то время рассчитывать? Ведь будучи служанкой, она знала все тайны де Лаэрнов, поэтому ей не стоило труда, войдя в тайный сговор с де Монфором, заставить своих хозяев подчиниться последнему. В обмен на эту услугу, после своего триумфального возвращения в Гасконь, Симон согласился, что при первой же возможности возьмет Амицию с собой.

Сибилла не произнесла ни слова, но душа ее страдала, поскольку сведения, излагаемые Джулианом, были безупречно точны. Черт бы его побрал!

– Ваша мать, – продолжал Гриффин, – выросшая в аристократическом доме, в совершенстве овладела всем тем, чем только требовалось владеть знатной леди, – манерами, походкой, речью, умением преподнести себя должным образом. Приехав в Англию, она стала гостьей в замке Кенилворт и вошла в число фавориток леди Элеоноры де Монфор – супруги Симона и сестры короля Генриха, который проявлял к родственнице необычную симпатию и позволил ей остаться дома, несмотря на то что муж вернулся в Гасконь. Леди де Монфор зашла в интригах так далеко, что позволяла себе представлять вашу мать при дворе именем леди де Лаэрн, смело щеголяя перед подругами знакомством с представительницей столь знатного семейства, будто играя в какую-то увлекательную игру.

Бывшая горничная наслаждалась проявляемым к ней вниманием и роскошью в Кенилворте, однако, обладая острым умом, не теряла голову. Постепенно ее охватило серьезное беспокойство. Очень серьезное. Она прекрасно понимала, что рано или поздно леди Элеоноре наскучит новая игрушка, а кроме того… – Джулиан запнулся. – Простите Сибилла. Я…

– Продолжайте, – коротко потребовала леди Фокс.

– Кроме того, она была беременна. Вами.

Сибилле хотелось опустить голову и закрыть глаза, поскольку жуткий реализм ее ситуации давил непосильным грузом, но она не могла позволить себе проявить внешнюю слабость. Вместо этого Сибилла отвернулась от Гриффина и через камни взглянула на гряду черных холмов, спрятанных в ночи.

– Мой настоящий отец был офицером армии де Монфора, вернувшимся из Гаскони, – хладнокровно проговорила леди Фокс, словно речь шла не о ней, а о каком-то далеком историческом событии. Сибилле казалось, что она и сейчас слышит голос матери, поведавшей ей об этом на ухо, но столь же отчетливо. – И Амиция находилась под его покровительством. Обстоятельства сложились так, что если бы она не стала отдавать себя этому человеку, то попала бы в зависимость к группе людей, которыми владели самые низменные инстинкты. Не буду вдаваться в подробности, но риск надругательства рос с каждым днем. Возможно, что ее ожидала смерть раньше, чем она достигла бы английских берегов, где в то время находился де Монфор.

Сибилла оглянулась на Джулиана и, обнаружив на его лице признаки явной симпатии, почувствовала некоторое облегчение.

Решив выложить все до конца, Гриффин продолжил свой рассказ:

– Итак, мы остановились на том, что Амицию стали одолевать тревожные предувствия. Услышав от кого-то легенду про Фокс-Ринг, она нарочно «потерялась» на охоте с леди де Монфор с одной лишь отчаянной целью – найти развалины и хорошенько их исследовать. Совершенно случайно обнаружив около руин Мориса Фокса, она использовала это как удачный шанс, даже не предполагая, что собирается соблазнить влиятельного союзника главного политического врага де Монфора…

– …То есть короля, – вставила Сибилла.

– По моим данным, Амиция была очень красива. Она была молода – в отличие от Мориса Фокса. Тот не отличался ни красотой, ни тем более молодостью. Возможно, это была лишь романтика легенды…

– Я так не думаю, – с горечью покачала головой Сибилла.

Помолчав несколько секунд, Джулиан продолжил:

– Но есть кое-что, чего я не знаю и не понимаю. Какие намерения были у Мориса? Какие цели он преследовал, признав в вас собственную дочь?

– Все достаточно просто, – отвернулась в сторону Сибилла. – Даже если Эдуард и настаивает, что земли получены матерью мошенническим путем, поскольку в ее жилах не текла благородная кровь, он не сможет доказать, что я не являюсь прямой наследницей Мориса Фокса, как, впрочем, и вы сами не сможете этого сделать. Король Генрих наградил мою мать замком Фолстоу после – подчеркиваю! – после того, как Морис погиб в битве при Льюисе, защищая корону от английских баронов и де Монфора.

– Он погиб потому, что де Монфор припомнил супруге Мориса Фокса старые грехи. Симон угрожал Амиции разоблачить ее происхождение, сделать достоянием гласности незаконные обстоятельства вашего рождения, бросив тем самым тень и на самого Мориса, и на ваших сестер. Амиция уступила, и Морис был убит. – Джулиан помолчал немного. – Это уже можно расценить как государственную измену, Сибилла. Ваша мать предала и Корону, и собственного мужа.

Сибилла молчала, поскольку сказать было нечего, и только звуки рыданий ее матери проносились в голове.

– Но она не растерялась и решила возместить упущенное, не так ли? – поднажал Джулиан. В его голосе появились интригующие нотки, а может быть, это было что-то другое, но Сибилла не могла разобрать, что именно. – Она отомстила де Монфору сразу на следующий год в Ившеме, шепнув королю, что армия сына де Монфора занята лишь охраной замка Кенилворт и ничем больше. Место, где в свое время Симон приютил Амицию, было ей хорошо знакомо, и разоружить армию не составило для Эдуарда большого труда. Представляю себе удивление де Монфора, когда король выступил против него в Ившеме под знаменами собственного сына! Бывший гасконский наместник и основатель палаты общин Симон де Монфор был убит, его правление закончилось раз и навсегда.

Почувствовав, что ее голова начала чуть-чуть дрожать, леди Фокс немедленно приказала себе успокоиться.

– Вы не сможете доказать ни один из этих фактов.

– Но это же правда, не так ли?

Не глядя на Джулиана, Сибилла почувствовала, что он полностью повернулся в ее сторону.

– Нет.

– Тогда вы лжете! – В голосе Гриффина послышалась нескрываемая горечь. – Вы лжете ради собственного спасения!

– Нет, – снова прошептала Сибилла, поднимая глаза на Джулиана.

– Ладно. Тогда скажите мне, где я допустил ошибку, – настаивал Гриффин, причем сейчас в его взгляде проскальзывала как сила, так и искренность. Сибилле даже на мгновение показалось, что она готова полностью открыться этому человеку.

Но перед глазами снова возник образ слабеющей матери, уже почти прикованной к постели в ожидании смерти. Сибилле опять послышался ее жалкий плач, чередующийся то с пронзительными, то с жалкими требованиями…

«Ты понимаешь, чего я добилась? Теперь ты стала одной из самых прекрасных, богатых и влиятельных женщин на земле. Помни, что замок Фолстоу не только под твоим управлением, но и под твоей защитой. У тебя есть Фолстоу и есть сестры, Сибилла. Думай о них! Если ты хочешь сохранить их, делай так, как я говорю. Если же все будет потеряно, унеси с собой все наши тайны. Зачем рушить судьбы Элис и Сесилии? Не дай обесчестить гордое имя человека, который был твоим отцом…»

– Моя мать… Она была храброй женщиной, – сказала Сибилла, – поэтому я обязана быть такой же.

– Настолько ли правильно она поступила, что решилась бросить вас на растерзание? – жестко спросил Джулиан. – Это и является причиной того, что вы «обязаны» быть храброй. С этой целью вы взяли на вооружение несвойственную вам манеру поведения, представляясь окружающим пугающей и неприкасаемой. Всю жизнь Амиция приходила в ужас от мысли, что кто-нибудь узнает правду, а теперь этого боитесь и вы.

– Не знаю, унаследовала ли я достоинства матери, лорд Гриффин, – сказала Сибилла, покачав головой и бросив на собеседника взгляд, исполненный любопытства. – Но сейчас дело не в этом. Скажите, что вы можете мне пообещать в обмен на признание? То, что Эдуард, впечатленный моей прямотой, прольет слезу умиления и оставит за мной Фолстоу? Прикажет забыть все, что происходило в прошлом? Милостиво заберет себе мои богатства и отпустит с миром меня и моих людей, предоставив достойное право сбежать из замка куда глаза глядят?

– Он заберет подарок обратно на том основании, что право собственности было получено через ложь и предательство. Однако если вы придете к взаимопониманию…

– Если я соглашусь на это так называемое взаимопонимание, – громко прервала его Сибилла, – то что же король будет делать дальше? Закроет меня в монастыре с пожизненным содержанием за счет Короны? Лишит титула и позволит выйти замуж за лавочника? Или, быть может, даст волю своему непредсказуемому нраву и заточит в Тауэр? А то и сразу повесит без лишних церемоний? Кстати, в моем положении обезглавливание тоже подойдет. Я не собираюсь платить такую цену, столь долго ожидаемую нашим королем, за свою личную храбрость.

– Быть может, вы разрешите мне…

Сибилла соскользнула с камня, словно заранее отсекая все то, что хотел высказать ей Гриффин.

– Амиция старалась только для одного – она хотела построить счастье моих сестер, и я хотела бы положить свою жизнь ради этой же цели. И я никогда не обесчещу ее имени путем трусливого побега в Лондон, слюнявого припадания к мантии короля и моления о пощаде!

– Ваша мать была служанкой. Но она многое делала ради изменения своего положения и жизненного статуса. Извините, но ее лояльность всегда была продажна. Обладая неблагородным происхождением во всех смыслах этого слова, она ловко использовала как убийство собственного мужа, так и вас. – Брови Джулиана сурово опустились вниз. – Она и сейчас вас использует.

В два прыжка Сибилла оказалась напротив Гриффина и, подняв руку, отвесила ему ледяной рукой звонкую тяжелую пощечину.

– Не вздумай еще раз говорить о моей матери таким тоном, Гриффин! – крикнула Сибилла, сама удивляясь тому, как прозвучал ее обычно сдержанный голос, который, казалось, сотряс все ее тело.

Вскочив с камня и не сводя с Сибиллы глаз, Джулиан схватил ее за плечи и начал трясти, стараясь привести в чувство.

– Я не буду использовать вам во вред имеющиеся у меня сведения, Сибилла, – произнес он резким тоном. – То, что вы оказались в таком положении, не ваша вина.

– Вы воспринимаете меня такой наивной? – Ее слова по меньшей мере звучали издевательски. – А не слышали ли вы историй, что леди Сибилла Фокс продала душу дьяволу?

– И такое доводилось. Но я верю только в такого дьявола, который запугал душу вашей матери. Меня же запугать очень сложно, я вам ничем не обязан. И, поверьте, если вы ударите меня еще раз, я вас в бараний рог согну!

– Рискните! – прошипела Сибилла.

Пальцы Джулиана еще крепче сомкнулись вокруг рук Сибиллы, и он прижал ее к себе, буквально нависнув над ее лицом.

– В любом случае не смейте искушать меня! – прорычал он.

– Больно нужно! – усмехнулась леди Фокс.

Гриффин отпустил ее и шагнул назад, причем Сибилла заметила, что сделал он это совсем неохотно, казалось, что воздух между ними пришел в движение.

– Вы знаете, что я невиновна, – сказала Сибилла, чувствуя, что ей не хватает воздуха. – Разумеется, все сказанное вами – правда: Эдуард ни за что не допустит, чтобы Фолстоу остался за мной после вашего подтверждения мошенничества Амиции. Поэтому прошу мне сказать, что бы вы сделали на моем месте? – Сибилла умышленно сделала акцент на слове «вы». – Что бы сделали вы, если бы кто-нибудь показал на ваши ворота и сказал, что за ними живет человек, жизнь которого – сплошная мистификация? Что все – ложь, что Люси – не ваша дочь, что битвы, в которых вы выжили и уцелели, ничего не значат, а дом украден? Что ваш брак недействителен? Что все вас окружающее, то, что вы имели, любили или над чем работали, навсегда отобрано? И все это апеллируя к одному лишь слову – закон!

Сибилла перевела дух.

– Итак, спрашиваю, вы бы тихонько сидели, безропотно принимая удар за ударом?

– Нет, – негромко ответил Гриффин, – я бы не сидел.

– Вот тогда и скажите Эдуарду, что он не прав! Скажите ему, что не нашли ничего предосудительного, ничего такого, что может подтвердить его подозрения! Не дайте королю забрать Фолстоу у меня и моей семьи. В нашей первой беседе вы сказали, что способны помочь мне. Так помогите, Джулиан!

– Я не могу лгать королю, Сибилла, – ответил Гриффин. – Тем более что кое о чем вы мне не сказали до сих пор.

– Что вы от меня хотите, в конце концов?! Денег? Моего тела?

– Не пытайтесь представить себя хуже, чем вы есть на самом деле, – поморщился Джулиан.

– Так или иначе, вы получите от меня больше, чем пообещал Эдуард.

– Это невозможно, – покачал головой Джулиан. – Вы должны понимать, что даже если бы Морис был жив, вы не смогли бы сохранить Фолстоу. Ему ничего бы не стоило признать свой брак недействительным и выгнать вас отсюда. Расскажите все, что посчитаете нужным мне знать, и поезжайте вместе со мной в Лондон. Быть может, это не будет приятным путешествием, но, так или иначе, Эдуард справедлив. В сложившейся ситуации для вас это лучший выход. Кроме того, может быть, найдется тот, кто подтвердит отцовство вашего настоящего отца, тогда вы сможете претендовать на часть наследства.

Сибилла махнула рукой и отошла от Джулиана, давясь слезами.

– Вы не понимаете. Я дала слово.

– Я тоже дал слово, – парировал Гриффин. – Мое будущее поставлено сейчас на карту так же, как и ваше. И не только мое, но и Люси.

– Значит, мы в тупике, – тихо проговорила леди Фокс.

– Нет, не думаю. Я расскажу Эдуарду все, что мне известно, – с вашим участием или без такового.

– Вам лучше сразу убить меня. Прямо сейчас. – Сибилла приподняла руки и резко опустила вниз.

Гриффин приблизился к ней и мягко взял за плечи.

– Я не собираюсь вас убивать, Сибилла.

– Что же вы хотите?

– Хочу, чтобы вы рассказали правду, – проговорил Джулиан, стиснув зубы. – И еще… – Он запнулся. – Еще мне очень хочется вас поцеловать.

– Вы же сами говорили, что не склонны к искушению.

– Простите, я соврал! Бес попутал.