Текст книги "Страсть и судьба"

– Он этого не любит, – улыбнулась Элис. – Мне кажется, он просто замечательный!

– Мне тоже, – улыбнулась Сибилла.

– И все же ситуация кажется мне опасной, Сибилла. Король непреклонен – он намерен отобрать Фолстоу. Не будет ли для Сесили лучше благополучно уехать в Хэллоушир до того, как сюда явятся солдаты Эдуарда? Король может напасть в любую минуту – через две недели или завтра утром.

– Думаю, у нас есть еще время, – задумчиво произнесла Сибилла. – В июле я приглашена в Лондон на королевский праздник. Сейчас начало февраля… В любом случае Оливер Белкот – не единственный гость в Фолстоу.

– Кто-то должен приехать? – с интересом в голосе спросила Элис.

– Некий церковный деятель. Он послан епископом в Хэллоушир, чтобы проверить состояние тамошних дел, и хочет повидаться с нашей праведной сестрой.

Элис недоуменно подняла брови:

– Гораздо удобнее – и безопаснее! – для него было бы повидаться с ней в Хэллоушире, но не в Фолстоу.

– Согласна, – едва заметно улыбнулась Сибилла, – но если Сесили уедет в Хэллоушир, она не сможет ухаживать за лордом Белкотом.

Стук лошадиных копыт приглушала влажная трава, со стороны круга Фоксов дул холодный ветер, словно подталкивая всадников к Фолстоу. Поднявшись на холм, они увидели вдали казавшийся маленьким и безжизненным за́мок. Сибилла остановила Октавиана, чтобы оглядеться. Элис остановилась подле нее, трое других всадников продолжали свой медленный путь вперед.

– Ты думаешь сейчас не только о Сесили, – нетерпеливо заговорила Элис. – Ты думаешь об Огасте тоже? Сибилла, я уверена, обстоятельства несчастного случая с Оливером это ужасное совпадение, и ты не имеешь никакого отношения к его падению с лошади, равно как и к гибели Огаста. Забота об Оливере не вернет к жизни его старшего брата.

– Кажется, ты собиралась сегодня уехать домой? – сухо поинтересовалась Сибилла, давая понять, что разговор окончен, и тронула Октавиана вслед за остальными всадниками.

Спустя несколько секунд Элис догнала ее.

– Да, сегодня мы уезжаем, – сказала она. – Пока мы в отъезде, за делами присматривает дед Пирса, но мужу не терпится вернуться домой. Впрочем, и мне тоже. Я в первый раз уехала без Лайлы и очень по ней скучаю.

Сибилла хмыкнула, закатив глаза:

– Эта твоя чертова обезьяна! Ты нянчишься с ней словно с ребенком!

– Между прочим, неплохая практика, – загадочно улыбнулась Элис.

Сибилла бросила на сестру вопросительный взгляд. Та радостно кивнула:

– Ты первая, кому я сказала об этом. Когда мы уезжали из поместья, я еще не была в этом уверена и не хотела понапрасну беспокоить Пирса.

– Если бы он знал о твоей беременности, он бы ни за что не разрешил тебе поехать в Фолстоу.

– Когда мы доберемся домой, я непременно скажу ему об этом. Если сказать сейчас, он не позволит мне ехать верхом, а в карете мне так не хочется!

– А Сесили скажешь?

– Сначала мужу, а потом ей. Прошу тебя, Сибилла, не говори ей пока ничего. Я хочу сама сказать ей об этом, когда Пирс разрешит мне еще раз приехать в Фолстоу.

– Наверняка он не позволит тебе куда-либо ехать, пока ты не родишь.

Элис кивнула и залилась радостным смехом.

– Я попрошу его сделать карету, удобную для женщины в моем положении.

Сибилла нежно сжала руку сестры:

– Я так рада за тебя, Элис.

– Спасибо, Сибилла… Знаешь, мне очень жаль, что Огаст погиб.

– Мне тоже, – тихо ответила Сибилла, глядя на его младшего брата, Оливера Белкота, неуверенно покачивавшегося в седле идущей впереди лошади.

Глава 6

Оливеру никогда прежде не доводилось жить в гостевых покоях за́мка Фолстоу, хотя во время многочисленных пиров он не раз уединялся в них то с одной, то с другой пассией. В любом случае он никогда не видел всего великолепия этих комнат при свете дня. Если бы не сильная боль, на него произвели бы должное впечатление богатые гобелены на стенах, бархатная обивка мебели, высокие гардеробы.

Но теперь, несмотря на жгучую боль в руке и груди, он мог думать только об одном – о милом серьезном лице Сесили Фокс. Его воспаленные глаза безуспешно искали ее по сторонам.

Ему не терпелось снова увидеть ее.

Пирс Мэллори помог ему забраться на высокую широкую постель, и Оливер не удержался от крика, завалившись на левую сторону. Каждый вдох причинял ему нестерпимую боль. Казалось, его легкие вот-вот разорвутся.

– Спокойнее, дружище, – пробормотал Пирс и стал снимать с Оливера сапоги.

– Спасибо, – едва слышно выдохнул тот.

– Не стоит благодарности, – улыбнулся Пирс.

В это мгновение дверь отворилась, и в спальню вошли служанки – человек шесть, не меньше – со всевозможными корзинками, подносами и стопками белья.

– Желаю скорейшего выздоровления, – с сочувствием сказал Пирс. – Прежде чем оставить вас на попечение здешних хозяек, я хотел бы дать вам совет.

– Слушаю вас внимательно, – пробормотал Оливер, закрывая глаза и чувствуя во всем теле неимоверную усталость.

Склонившись к его уху, Пирс Мэллори негромко сказал:

– Мне известна ваша репутация, к тому же кое-что рассказала о вас моя милая женушка, которой я безоговорочно верю.

От удивления Оливер открыл глаза и увидел на лице Пирса многозначительную ухмылку. Казалось, простоватый фермер намеревался пригрозить ему.

– Что вы имеете в виду, сэр? – недоуменно спросил Оливер.

– Моя жена Элис очень любит своих сестер. До женитьбы я не знал, что такое настоящая семья, и теперь чувствую себя в некотором роде ответственным за леди Сибиллу и леди Сесили. Будучи раненым, вам предстоит оказаться в довольно близких отношениях с самой беззащитной из них. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Разумеется, – подтвердил Оливер. – Но уверяю вас…

– Вот и славно, – бесцеремонно перебил его Пирс. – Давненько мне уже не доводилось дубасить непонятливых озорников. У меня уже кулаки чешутся. Кстати, от моего поместья до Фолстоу не так уж далеко, вы меня понимаете?

– Вы даже представить себе не можете, до какой степени я уважаю леди Сесили, – сказал Оливер. – К тому же мой старший брат Огаст был влюблен в леди Сибиллу.

– Все это так, – проворчал Пирс, – и все же, несмотря на физическую силу леди Сибиллы и ее способность постоять за себя и сестру, я хочу, чтобы вы знали – стоит вам хоть раз сказать или сделать что-либо неподобающее по отношению к леди Сесили, за мной не заржавеет, – Пирс поднес мясистый кулак к носу Оливера, – и я запросто откручу вам башку. Вы по…

– Понимаю! – процедил сквозь зубы Оливер.

– Вот и отлично.

С этими словами Пирс дважды хлопнул его по плечу якобы в знак одобрения, и Оливер невольно вскрикнул от боли.

– Прошу прощения, дружище, – криво усмехнулся Пирс. – Выздоравливайте.

Когда он повернулся и пошел к двери, Оливер скорчил ему вслед недовольно-раздраженную гримасу.

Как только коренастая фигура исчезла за дверью, за Оливера принялись сразу три служанки. То и дело бормоча слово «милорд» и приглушенно посмеиваясь, они стали ловко стягивать с него одежду. Разум Оливера был затуманен болью, но он понял, что служанки собираются раздеть его догола, и впервые за всю свою взрослую жизнь воспротивился этому.

– Эй, вы там! Что это вы затеяли?

Не прекращая ловких действий, одна из служанок ответила с лукавой улыбкой:

– Вам необходимо… принять ванну, милорд.

– Ванну? Но у меня сломана рука! – воскликнул Оливер.

– Не волнуйтесь, милорд, – кокетливо взглянула на него самая молодая служанка, – вам не придется и пальцем шевельнуть.

С этими словами она взяла тонкий острый клинок и решительным движением вытащила его рубашку из штанов.

– Можно обойтись и без этого, – возразил Оливер. – Зачем это вы… Да постойте же!

Одним ловким движением его рубашка была распорота надвое посередине.

– Вот и все, милорд, – довольно улыбнулась служанка. – Теперь вам не придется мучиться, пытаясь снять с себя рубашку.

– Ну почему же мучиться… Эй, а вы что собрались делать?

К изножью кровати приблизились две другие служанки с такими же тонкими лезвиями в руках.

– Нет-нет-нет! – запротестовал Оливер. – Это совершенно излишне…

В следующее мгновение его брюки разделили участь рубашки.

– Но у меня нет другой одежды! – в отчаянии воскликнул Оливер. – Как же теперь леди Сесили…

– Мы действуем по приказу ее светлости, – сказала темноглазая служанка, с невозмутимым видом распарывая ширинку брюк. – Прошу вас, милорд, лежите спокойно. Мне бы не хотелось случайно… уколоть вас.

Служанки прыснули со смеху.

Оливер откинул назад голову и обреченно закрыл глаза, мысленно молясь, чтобы Сесили Фокс не вздумалось войти в комнату именно в этот момент. Невинная девушка упадет в обморок при виде его наготы.

Неожиданно мысль о том, что Сесили увидит его обнаженным, возбудила в нем непрошеные фантазии. Он словно наяву ощутил шелковистость ее кожи, запах волос – запах жимолости и сандалового дерева. Странное сочетание, но Оливер был почему-то убежден, что от Сесили должно пахнуть именно так.

– Несмотря на все возражения, милорд, похоже, уже готов… принять ванну, – весело проговорила одна из служанок, и остальные дружно засмеялись.

Оливер ощутил, что его мужское достоинство недвусмысленно откликнулось на мелькнувшие в его голове эротические фантазии, и это, вопреки обыкновению, напугало его, да так, что он не решился открыть глаза.

В следующее мгновение он почувствовал возле самого уха легкое дыхание:

– Если милорд пожелает, – тихо произнесла одна из служанок, – мы могли бы помочь ему… расслабиться, утолить желание…

Прежде Оливеру ни разу не доводилось заниматься сексом с тремя женщинами сразу. С двумя – да. Еще накануне он полагал, что групповой секс – это весьма интересно и увлекательно. Но теперь он думал только о том, что скажет Сесили Фокс, если застанет его во время… забавы с ее горничными в ее же доме.

– Нет, благодарю вас, – простонал он, чувствуя, как маленькая прохладная женская ручка медленно скользит вверх по его бедру. – Очень любезно с вашей стороны, но…

В этот момент дверь в спальню отворилась, и Оливер решил, что сейчас сбудется то, чего он так боялся – Сесили увидит его возбужденную наготу в окружении молоденьких служанок и решит, что он последний мерзавец. Она не станет с ним больше разговаривать, не говоря уже о том, чтобы ухаживать за ним и лечить. Возможно, он вообще ее никогда больше не увидит.

– Ну конечно! – раздался в спальне веселый женский смех. – Разнесся слух о том, что Оливер Белкот прикован к постели в Фолстоу, и все местные шлюшки мигом сбежались поглазеть на него!

Оливер вздохнул с облегчением – это была Джоан Барлег. Возбуждение тотчас улеглось. Но тут до него дошла вся неприличность ситуации.

– Джоан, не входи! Я не одет! – воскликнул он.

– Я это отлично вижу, – засмеялась она, подходя к постели и благосклонно глядя ему в лицо. Потом она повернулась к вмиг примолкшим служанкам, продолжавшим снимать распоротые рукава рубашки. – Прочь, бесстыдницы! Теперь я займусь лордом Белкотом.

Служанки принялись складывать в корзину то, что совсем недавно было одеждой Оливера, не торопясь уходить, но Джоан прикрикнула на них:

– Кыш, нахалки!

Когда за прислугой закрылась дверь, Оливер потянулся левой рукой к краю одеяла, чтобы прикрыть ноги и низ живота. Это удалось ему не сразу. Боль в сломанных ребрах не давала забыть о себе.

– Знаешь, ты сам в этом виноват, – проговорила Джоан, пододвигая к постели небольшой столик, на котором стоял таз с водой, лежал кусок душистого мыла и стопка мягких полотняных салфеток.

Оливер взглянул на нее. Перебросив светлую косу на одно плечо, Джоан смочила одну салфетку в воде и тщательно отжала ее, потом взяла в руку кусок мыла и быстрым движением намылила салфетку. Это была все та же Джоан, какой он всегда знал ее – миловидная, доброжелательная, улыбчивая…

– В чем это я виноват? – недовольно пробурчал он.

– Я имею в виду поведение служанок. Нельзя же требовать от них серьезного и почтительного отношения к мужчине, который столь легкомысленно ведет себя с каждой встречной юбкой.

С этими словами она приблизилась к нему с намыленной салфеткой в руке.

– Не надо, Джоан! – запротестовал Оливер.

– С чего бы это? Разве я никогда не видела тебя без одежды? Твоя прелестная сиделка, леди Сесили, хочет, чтобы ты был чист. Не станешь же ты требовать, чтобы именно она тебя вымыла. Или я ошибаюсь?

– О Боже! Разумеется, не стану, – простонал Оливер, чувствуя, как краснеет.

– Тогда у тебя не остается иного выбора, – пожала плечами Джоан и принялась осторожно обтирать ему лицо и шею.

– Просто я… – начал он и тут же остановился, поскольку ему пришлось отплевываться от попавшей в рот мыльной пены.

– Прости, я не нарочно, – проворковала Джоан.

– Я знаю, что порой веду себя…

– Вульгарно и непристойно? – предположила Джоан.

– Чрезмерно откровенно и настойчиво, – поправил ее Оливер. – Но мне бы не хотелось шокировать леди Сесили после всего, что она для меня сделала…

– Полностью с тобой согласна. Она слишком невинна для обыкновенной земной женщины. Знаешь, даже теперь, когда стало известно о несчастном случае и о твоем чудесном спасении, ни одному человеку не пришло в голову заподозрить что-либо неприличное в том, что вы с ней вдвоем провели целую ночь наедине.

– Да кто же посмеет подозревать ее…

– Никто и не подозревает, – прервала его Джоан. – Это абсолютно не в характере леди Сесили, даже если судьба свела ее с таким… чрезмерно откровенным и настойчивым мужчиной, как ты.

Она снова улыбнулась Оливеру и принялась обтирать его грудь.

– Очевидно, – продолжила Джоан, – все уверены в ее непогрешимости. Впрочем, ты и сам бы не стал искать благосклонности такой женщины, как она.

– Разумеется, но… Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, ты же сам говорил, что она слишком тихая, робкая, простоватая. Ты еще говорил, что она слишком хороша для простого смертного, к тому же холодна, как… – Джоан внезапно замолчала, огляделась по сторонам и шепотом закончила: – …как Сибилла.

В памяти Оливера всплыл образ Сесили Фокс, какой он ее увидел утром. Простовата? Что угодно, только не это. Скорее изысканна, удивительна…

– Постой, разве я говорил, что она простовата и холодна? – запротестовал он.

– Окажись я на ее месте, – продолжила Джоан, игнорируя последнюю реплику Оливера, – я бы рассердилась на тебя за то, что ты даже не пытался меня соблазнить.

– Ни один мужчина в здравом уме не стал бы даже пытаться так поступить с воплощением невинности, – решительно возразил Оливер.

Джоан пожала плечами и, отложив мыльную салфетку, взяла маленькое мягкое полотенце и стала осторожно вытирать влажную кожу.

– Да, вчера ты и впрямь перебрал вина, – негромко проговорила она. – О, любимый… твоя рука выглядит просто ужасно! Тебе очень больно?

– Да, – буркнул Оливер, – только не прикасайся к ней…

Надоедливое присутствие Джоан Барлег начинало действовать ему на нервы.

– Хорошо, милый, – снисходительно проворковала она и, отложив в сторону полотенце, ловким движением откинула одеяло с ног Оливера. – Ой, что это с твоими коленями?

Он понимал, что протестовать против ее бесцеремонности бесполезно. К тому же в таком состоянии он не мог физически сопротивляться ей, поэтому перевел взгляд на балдахин и промолчал. К счастью, до прихода Джоан служанки не успели до конца снять с него брюки, от которых осталось теперь что-то вроде набедренной повязки.

– Сам не знаю, – недовольно буркнул он. – Помню только, как упал с лошади. Наверное, я упал прямо на колени.

– Это просто чудо, что ты не разбился насмерть. Собственно говоря, синяков и ссадин совсем немного, – сказала Джоан, осторожно обмывая колени, – зато очень много грязи.

В ответ Оливер лишь безразлично пожал плечами.

Закончив мыть ему ноги, Джоан аккуратно вытерла их мягким полотенцем и накрыла одеялом.

– А теперь подождем леди Сесили с ее снадобьями, – невозмутимо произнесла она, собирая испачканные салфетки и полотенца.

Оливера внезапно охватил озноб. Натянув одеяло почти до подбородка, он смотрел, как Джоан суетилась у его постели. Они были знакомы почти всю сознательную жизнь, а в последние два года стали по-настоящему близки. Она была хороша собой. У нее были длинные светлые волосы, поражавшие своей густотой, чуть раскосые карие глаза (скорее всего из-за давней примеси турецкой крови) и чистая шелковистая кожа персикового оттенка, что так несвойственно типичным англичанкам с их молочно-белой кожей.

С ней было легко общаться, у нее несомненно было чувство юмора, и ее не пугали пикантные сплетни. Многие считали ее очаровательной. Ее семья не вполне принадлежала к высшему обществу, и это заставляло Джоан быть амбициозной и даже несколько дерзкой. Она была на семь лет моложе Оливера. Примечательно, что она никогда не ревновала его к многочисленным мимолетным пассиям. Во всяком случае, ни разу этого не показала.

В общем-то она могла бы стать идеальной женой, но…

Когда Джоан закончила приводить постель и прикроватный столик в порядок, Оливер заговорил:

– Послушай, Джоан, я должен тебе кое-что сказать.

– Да, помню, ты хотел это сделать еще вчера вечером, – с улыбкой подмигнула она и присела на краешек в изножье его постели. – Я не смела надеяться, что ты заговоришь об этом сейчас, когда тебе так плохо. Наверное, встреча со смертью любого заставит изменить взгляды на жизнь.

Некоторое время Оливер молчал. Конечно, было бы лучше дождаться хотя бы частичного выздоровления, когда ему не будет так больно, физически и морально, но это так несправедливо – заставлять Джоан и дальше верить, что он станет ее супругом. Такую новость нужно было сказать осторожно, щадя ее чувства, но теперь у него не было для этого ни сил, ни терпения. Рыцарское благородство уже не входило в его намерения, словно сломались не только рука и ребра, но и все предыдущие планы. Для обоих будет лучше, если они разом избавятся от этой занозы и как можно быстрее залечат рану.

– Свадьбы не будет, Джоан, – сухо сказал Оливер.

Она почти не изменилась в лице, только брови удивленно взлетели.

– Что такое ты говоришь, Оливер? – слегка озадаченно спросила она. – С тобой все будет хорошо. Скоро ты выздоровеешь, и твоя сломанная рука не сделает меня вдовой.

– Ты меня не поняла. Я имею в виду, что… не хочу жениться.

Джоан нахмурилась, но все еще оставалась спокойной, хотя Оливер ожидал от нее взрыва эмоций.

– Почему?

– Теперь, когда Огаста нет в живых, на меня свалилось множество забот и обязанностей. Я стал лордом и хозяином родового поместья, к чему никогда не стремился и чего никогда не хотел. Мне придется приложить немало усилий, чтобы войти в эту роль, так что меньше всего мне сейчас нужна молодая жена, о которой надо должным образом заботиться.

– Да, ситуация не из легких, – согласилась Джоан. – Оливер, я знаю, как тебе тяжело и… страшно занимать место Огаста. Но разве ты не понимаешь, что именно в этот момент тебе нужна помощница – жена! И не просто жена, тебе нужна я!

– Прости, я не совсем тебя понимаю…

Джоан встала и, подойдя к изголовью, склонилась над Оливером.

– Я хорошо знаю тебя, милый, – тихо проговорила она, ласково проводя рукой по его волосам. – Знаю твои мысли, желания. Я никогда не возражала против твоих похождений на стороне, поскольку понимаю, что это черта твоего характера. Что-то вроде хобби, если можно так выразиться.

– Ты хочешь сказать, что я сплю с другими женщинами ради забавы? – недоверчиво спросил он.

– Почему нет? Разве ты был влюблен хоть в одну из них?

– Нет, не был, – без колебаний ответил он.

Она приподняла брови и чуть склонила голову набок, словно говоря: «Ну вот, видишь, я права».

– Некоторые мужчины любят выпить, другим нравится охота, третьи обожают рыцарские турниры. А ты… – она провела пальчиком по его лбу, потом по носу и остановилась на губах, – тебе нравится заниматься любовью. Хотела бы я быть твоей единственной женщиной? Разумеется! Но голодный не откажется от яблока только потому, что на нем маленькая вмятинка.

– Постой! – удивленно воскликнул Оливер. Разговор шел совсем не так, как он ожидал. – Уж не хочешь ли ты сказать, что, став моей женой, не будешь требовать от меня супружеской верности?

– А ты можешь хранить верность?

– Не знаю, – смутился Оливер.

– Зато я знаю, – улыбнулась Джоан. – Разумеется, я могу потребовать от тебя верности. Полагаю, твоя честь не позволит тебе обмануть мои ожидания. Но силы человека не безграничны. Настанет тот день, когда ты нарушишь свое обещание. И тогда ты станешь подлецом, а я несчастной обманутой женой. Впрочем, если я вступлю в брак, не питая иллюзий относительно мужа и заранее прощая ему все будущие измены, от этого мы оба только выиграем.

– Выиграем, – машинально повторил ее последнее слово Оливер.

– Разумеется, – кивнула она головой и выжидательно посмотрела на него. Но Оливер молчал. Тогда она вздохнула и продолжила: – Так или иначе, тебе все равно придется когда-нибудь жениться, Оливер. Этого требует необходимость продолжения рода. Твои родители давно ушли в мир иной. Месяц назад погиб твой старший брат. Ты последний из рода Белкотов. Тебе нужен наследник.

– Наверное, я и впрямь когда-нибудь женюсь, – согласился Оливер, – но не теперь.

– Да? Когда-нибудь? – с раздражением в голосе поинтересовалась Джоан. – И на ком же?

Этот вопрос поставил его в весьма неловкое положение.

– Этого я пока не могу сказать, – буркнул он. – Вокруг так много женщин…

– Ну да, конечно, – с деланным равнодушием сказала Джоан. – Что и говорить, Оливер, ты самый завидный жених к северу от Оксфорда. Но не кажется ли тебе странным, что ни одна из… скажем так, знакомых тебе женщин даже не пыталась уговорить тебя жениться на ней?

– Я об этом не думал, – раздраженно отозвался он. – Некоторые и так были замужем.

– Вот именно, милый, – засмеялась Джоан. – Твоя репутация всем хорошо известна. Женщины любят тебя, но только телом, и не смеют доверить тебе свое сердце. Они не хотят предпринимать унизительные и безрезультатные попытки приручить тебя и обуздать твои сексуальные аппетиты в отношении других женщин. Ни одна здравомыслящая женщина не захочет стать женой мужчины, который успел переспать чуть ли не с половиной женского населения не только Англии, но и многих стран Европы.

– Ни одна? А ты?

– Видишь ли, я реалистка, – улыбнулась Джоан, – и трезво смотрю в будущее. Я готова доверить тебе свою судьбу, потому что могу сделать то, чего не сможет ни одна другая женщина – я смирюсь с твоими похождениями и буду любить тебя таким, каков ты есть.

– Откуда тебе знать, что другая женщина не сможет сделать то же самое? – возразил Оливер, чувствуя нарастающую обиду. Неужели он и впрямь так плох? – Что ж, придется рискнуть. Как бы там ни было, я не женюсь на тебе, Джоан. Извини, если считаешь, что эти два года я водил тебя за нос.

– Ты никогда ничего мне не обещал, – сказала она. – И я не верю, что ты действительно не хочешь жениться. В последнее время тебе пришлось пережить целую череду ужасных событий. Нервное напряжение заставило тебя сказать эту чепуху.

– Это не чепуха. Я серьезен как никогда.

В этот момент в дверь постучали:

– Лорд Белкот? Вы готовы? Могу я войти?

Это была Сесили Фокс, и от ее мелодичного, чуть хриплого голоса Оливер мгновенно пришел в волнение. Ему захотелось, чтобы Джоан немедленно вышла из комнаты.

Разумеется, он был готов к встрече с Сесили Фокс. Больше того, ему казалось, что он ждал ее много лет. Он хотел было ответить ей, но его опередила Джоан.

– Входите, леди Сесили. Он накрыт одеялом, – сказала она и обратилась к Оливеру, слыша, как дверь отворилась и в комнату легкими шагами вошла Сесили: – Теперь мне надо вернуться домой за кое-какими вещами, но через пару дней я снова буду здесь. Ты пока отдыхай и набирайся сил. Делай все, что скажет леди Сесили. О свадьбе поговорим, когда я вернусь.

Потом она наклонилась и, несмотря на попытки Оливера уклониться, поцеловала его в губы.

– Если хотите, я могу прийти попозже, – негромко произнесла Сесили. – Я не хочу вам мешать… Я только хотела спросить, не нужно ли вам, лорд Белкот, обезболивающее снадобье, которое я приготовила для вас.

– Нет-нет, – запротестовал было Оливер, но Джоан снова перебила его:

– Все в порядке, миледи, я уже ухожу.

С этими словами она встала, поправляя прическу и одежду. Оливер взглянул на Сесили.

Она смотрела на него, их взгляды встретились. В руках у нее был небольшой поднос, который она держала с таким напряжением, что даже косточки тонких пальцев побелели. Ее лицо обрамляли еще влажные после принятой ванны локоны, под глазами лежали лиловые тени утомления, на щеках горел румянец… Оливер почувствовал внезапное возвращение эрекции. Слава Богу, он был надежно укрыт одеялом.

– Еще раз спасибо, леди Сесили, – сказала Джоан, нарушая волшебное очарование момента. Оливер и Сесили одновременно перевели взгляд на нее. – Надеюсь, он доставит вам не слишком много хлопот.

– До свидания, леди Джоан, – спокойно кивнула Сесили. – Счастливого пути и скорейшего благополучного возвращения.

Послав Оливеру воздушный поцелуй, Джоан вышла из комнаты. Он снова посмотрел на леди Сесили, и их взгляды снова встретились. Он понимал, что нарушает этикет, но не мог отвести от нее глаз.

– Как ваше самочувствие, лорд Белкот? – спросила она наконец чуть хриплым голосом.

– Замечательно!

Сесили недоуменно нахмурилась.

– Не совсем, разумеется, – спохватился Оливер и чуть скривился якобы от сильной боли. – На самом деле я чувствую себя отвратительно.

Она сочувственно улыбнулась и – наконец-то! – шагнула ближе к постели. Неожиданно для самого себя Оливер стал ловить ноздрями ее запах и тут же замер – неужели он и впрямь повредился головой при падении?

Сесили остановилась в замешательстве, увидев, что маленький прикроватный столик уже занят чашей с водой для умывания и грудой салфеток, и ей некуда поставить свой поднос с незнакомыми Оливеру предметами. Она мило наморщила лобик, оглядываясь по сторонам в поисках подходящего места.

– Хотите, я подвинусь? – предложил Оливер, показывая глазами на край матраса с той стороны, с которой к нему подошла Сесили.

– Нет-нет. – Она отрицательно покачала головой. – Я ни за что не позволю вам двигаться, пока вы не выпьете лекарство. Я лучше… – Она шагнула еще ближе, приподняла поднос и остановилась в замешательстве. – Если вы позволите, я поставлю поднос с другой стороны.

Это означало, что ей придется перегнуться через него вместе с подносом.

– Разумеется, – как можно безразличнее сказал Оливер.

Она неуверенно улыбнулась и все же перегнулась через него и поставила поднос на простыню возле его бедра. Оливер почувствовал волнующий и почему-то знакомый запах жимолости и сандалового дерева. В его голове внезапной яркой вспышкой мелькнули невероятные образы и звуки, сложившиеся в одно:

Я не ведьма, Оливер…

Еще… Еще…

Быстрее… Сильнее…

– Боюсь, у этого снадобья ужасный вкус, – неожиданно прозвучал в его ушах спокойный голос Сесили, возвращая его к реальности. Она стояла у его постели и протягивала ему маленькую металлическую чашку. – Но боль значительно уменьшится, и я смогу перевязать вам руку. Вы сможете пить самостоятельно? Или мне…

– Да, помогите мне, пожалуйста, – быстро проговорил Оливер, стараясь придать голосу жалобный оттенок. – Боюсь, моя рука недостаточно тверда…

И это было правдой.

Она кивнула и медленно придвинулась вплотную к его постели, не сводя внимательных глаз с его губ. Потом так же медленно протянула левую руку и осторожно подсунула ее ему под голову. Потом крепко обхватила ее и слегка приподняла.

– Пейте маленькими глоточками, – велела она, поднося чашку к его губам, – понемножку. Это очень сильное средство. Если выпить залпом, можно отправиться на тот свет.

Холодный металлический край чашки коснулся нижней губы Оливера, и он покорно открыл рот.

Жидкость оказалась чуть теплой, от нее знакомо пахло спиртом. Однако ее отвратительный вкус заставил Оливера на мгновение задержать дыхание. Он с трудом заставил себя сделать один маленький глоток и, когда Сесили отняла чашку от его губ, страдальчески выдохнул:

– Фу, какая гадость!

– Я же вас предупреждала, – едва заметно улыбнулась Сесили. – Зато дает прекрасный эффект. Через несколько минут боль существенно утихнет. А теперь нужно сделать еще несколько глотков.

Она снова поднесла чашку к его губам, и он послушно выпил еще немного отвратительного снадобья.

– Как ваша рука? Вы ее чувствуете?

В голове снова что-то щелкнуло.

Звук падающих капель в темноте.

«Как ваша рука?»

Оливер чуть не поперхнулся от неожиданности и с огромным трудом заставил себя проглотить мерзкую теплую жидкость.