Текст книги "Эви хочет быть нормальной"

ДНЕВНИК ВЫЗДОРОВЛЕНИЯ

Дата: 16 октября

Препараты: флуоксетин, 10 мг

Мысли/чувства: Да не знаю… все как всегда.

Домашнее задание:

• Стань «хозяйкой» плохих мыслей при помощи упражнения «Дерево тревог», которое мы с тобой обсуждали

• Теперь, когда мы снова урезали дозу препаратов, отнесись со всей внимательностью к заполнению таблицы тревог и последствий

• О приступах сильной тревоги немедленно сообщай мне

Глава одиннадцатая

ЛОТТИ ВЛЮБИЛАСЬ ПО УШИ. После того концерта она вся так и светилась, а ее телефон просто не умолкал. Нередко во время обеденных перерывов она уходила на кладбище – встречаться с мажором по имени Тим, а возвращалась оттуда с листвой в волосах. Итан наконец перестал изводить меня жалобным, как у лабрадора, взглядом на парах по социологии, зато начал активно болтать со всеми остальными. А я стала с нетерпением дожидаться пар по киноведению. Нехватка профессионализма, которой явно страдал Брайан, только упрощала наше с Оли общение – мы с ним наперебой советовали друг другу фильмы с энтузиазмом детей, меняющихся коллекционными карточками с футболистами. А еще мне сократили дозу лекарства на 10 миллиграммов! Теперь нужно было принимать всего полтаблетки в день. Полтаблетки! А ведь раньше я пила по три! И это еще не считая «бензиков»[17]17
  Имеются в виду бензодиазепины.


[Закрыть] – транквилизаторов, от которых весь день хочется спать.

– Знаешь что? – начала Эмбер, обращаясь к Лотти, пока мы рылись в кошельках, чтобы заплатить за завтрак в неприглядном кафе. – Не стесняйся говорить с нами о Тиме. Мы же подруги. И очень рады за тебя.

Так ли это? В глубине души я больше печалилась за себя, грустила, что у очередной подруги появился парень, а меня по-прежнему никто не любит.

– Да! Расскажи о нем! – потребовала я, понимая, что зависть до добра не доведет.

Лотти покраснела и спряталась за волной черных волос.

– О боже! – воскликнула Эмбер. В ее голосе сквозили нотки отвращения. – Да ты, никак, по уши в него втрескалась!

Лотти покраснела еще сильнее и начала смущенно передвигать по липкой скатерти слегка подтекающие бутылочки с соусом. А потом неразборчиво что-то пробормотала.

– Что? – хором переспросили мы с Эмбер.

– Мне неловко об этом рассказывать.

– Это еще почему?! – возмутилась Эмбер. – Не сомневайся, уж мы с Эви твою болтовню стерпим, правда же, Эви?

Я кивнула и взяла Лотти за руку, чтобы она перестала уже теребить бутылочки с соусом.

– Конечно, о чем разговор! – воскликнула я.

– Мне просто не хочется становиться такой, как… – Лотти опустила голову на стол, а потом снова ее подняла. – Такой, как девчонки вроде Джейн.

После концерта Джейн стала совсем уж невыносимой. Казалось, она в одночасье превратилась в эдакую мини-версию Кортни Лав – начала делать начесы, а в столовке громко рассказывала о том, как ей хочется проколоть соски. Мне с трудом удалось отговорить ее от племенной татуировки – такой же, как у Джоэла, разумеется.

– Лотти, ты совсем не похожа на Джейн, – заверила я ее. – В конце концов, вовсе не ты умудрилась трижды меня кинуть за последнюю неделю!

– Так-то оно так… но я боюсь, что стоит мне только заговорить с вами о Тиме, как я тут же завалю тест Бехдель!

– Чего-чего? – озадаченно переспросила я.

– А, не переживай, – со знающим видом кивнула Эмбер. – Точно не завалишь.

Это окончательно сбило меня с толку.

– Что еще за тест Бехдель? – спросила я.

Неужели я пропустила его в школе? Или он еще только мне предстоит и к нему уже пора бы начать готовиться?

Заметив панику в моих глазах, Лотти поспешно сказала:

– Да ты не волнуйся так, Эви! Учеба тут ни при чем, – заверила она меня и погладила по руке. – Это связано с феминизмом.

– Феминизмом? Неужели и на него можно тестировать?

Прошла бы я такой тест? Я быстро прокрутила в голове свои мысли, оценивая их с точки зрения феминизма. Меня, конечно, злит разница в доходах мужчин и женщин, но при этом я крашусь. Меня тошнит от одного вида глянцевых журналов, но при этом я часто заглядываюсь на пышногрудых моделей и грущу, что у меня нет такого бюста. Злюсь на Джейн за то, что она променяла меня на парня и теперь только и говорит что о Джоэле, но при этом не отказалась бы от ухаживаний… На этом моменте мозг просто вскипел.

– Неужели ты и впрямь ничего не слышала об этом тесте? – поинтересовалась Эмбер, явно не имевшая ни малейшего понятия о том, какой хаос царит сейчас у меня внутри. – Я думала, вам на киноведении об этом рассказывали. Это такая феминистская «лакмусовая бумажка» для книг, фильмов и всего такого. Началось все с того, что в восьмидесятых суперкрутая художница Элисон Бехдель – я ее просто ОБОЖАЮ! – заметила, что героини художественных фильмов и книг только и делают, что болтают о мужиках. Тогда-то и появился этот нехитрый тест. Чтобы успешно его пройти, в фильме должно быть как минимум две женщины…

– И между ними должен состояться по меньшей мере один разговор не о мужчинах, – встряла Лотти. – Всего один разговор – и тест пройден.

– Во-о-о-о-от оно что! Ясно! – Я принялась вспоминать сотни, нет, даже тысячи просмотренных фильмов и мысленно их тестировать. Поначалу казалось, что задача несложная. Но спустя целых две минуты победителя так и не удалось определить. Зато внезапно пришло понимание того, как же испорчен наш мир.

– Погодите-погодите… м-м-м… Должно же… должно же найтись хоть что-нибудь! – воскликнула я.

Казалось, вся моя любовь к кинематографу в один миг покинула меня, просочившись сквозь прорези на пластиковом кресле, в котором я сидела.

Лотти покачала головой:

– Такие фильмы, конечно, есть, но их совсем мало; кучу времени потратишь, пока вспомнишь. Ни одна из частей «Властелина колец» этот тест не пройдет, как и ни один из первых эпизодов «Звездных войн». Даже в последней части «Гарри Поттера» и то нет таких героинь! Кошмар, правда? Такое чувство, будто в женщинах вообще не видят двигателей сюжета, если только они не обсуждают мужчин и мужские дела.

Она потянулась к нам и обняла нас за плечи. Мы невольно подались вперед и опустили головы, едва не врезавшись в тарелки с остатками завтрака.

– Так что нам есть к чему стремиться, дамы! – заключила Лотти.

Немного выждав, я осторожно вынырнула из ее объятий – очень уж не хотелось находиться в такой близости от грязной посуды.

– Ладно-ладно, теперь понятно. Но заметьте – мы чуть ли не полчаса спорили, как лучше всего есть яйца. А перед этим обсуждали, какая песня из мюзикла лучше всего описывает нашу жизнь. А вчера ты подробно рассказывала мне о «Женщине-евнухе»[18]18
  Имеется в виду знаменитая книга английской писательницы и феминистки Жермен Грир, вышедшая в 1970 году.


[Закрыть]! Неужели мы не заслужили права обсудить твоего нового парня?

– Ах да… – отозвалась Лотти и погладила меня по голове, точно слабоумную ученицу.

Впрочем, в сравнении с ней, девчонкой, способной заткнуть за пояс даже профессора, я именно такой и была.

– Но если бы про нас сняли фильм, ничего из этого показывать бы не стали. Вырезали бы все подчистую, оставив только эпизод, где вы спрашиваете меня про Тима.

Пока я сидела, силясь унять неутихающий хаос в мозгу, Эмбер пыталась урезонить Лотти:

– Да ладно тебе! Мы же твои подруги и беспокоимся за тебя. И Тим интересен нам исключительно потому, что он – часть твоей жизни, а вовсе не из-за того, что он парень. Клянусь, ты без зазрения совести можешь нам рассказать о своем безумном счастье – это вовсе не будет значить, что тебе наплевать на сестринство!

– Фу-у-у!

– Ну так что? У вас… любовь?

Лотти тут же растаяла. Ее черты заметно смягчились, а губы тронула мечтательная улыбка.

– Он… он… – Она ненадолго затихла и вновь начала возить бутылки с соусом по скатерти. – В общем, он слегка туповат.

– Ого! Лотти! – воскликнула я. – По-моему, это не слишком-то тянет на комплимент.

– Ему это страшно идет! – поспешно добавила она. – Вы не думайте, я это говорю не для того, чтобы над ним поглумиться. Он сам мне в этом признался. В прежней школе все звали его Тима́ш Тупица-но-Милаш – кажется, так звали персонажа какого-то старого телешоу или как-то так… Но он невероятно милый, а моего ума хватает на нас обоих. А еще… боже, это прозвучит ужасно, но он такой мужественный, понимаете? Такой прям весь ар-р-р-р! У него огромные мышцы, он всегда меня защищает, ведет себя как настоящий мачо, занимается спортом – в общем, обладает всеми чертами, которые я в теории просто терпеть не могу, вот только к нему меня ужасно тянет! Что ты будешь делать!

– Вот тоже терпеть этого не могу, – поддержала ее Эмбер. – Умом я понимаю, что мне должны нравиться милые мальчики, которые смотрят исключительно этичное порно и никогда тебя не унизят и все в таком духе… И что же? Это ведь совсем не помешало мне влюбиться в того придурка в футбольной форме. Потому что при виде него чресла мои так и вспыхивают!

Услышав словечко «чресла», мы с Лотти покатились со смеху. Я повернулась к подруге:

– У тебя очень счастливый вид. Это радует. Мне прям не терпится познакомиться с ним поближе!

Лотти состроила гримасу.

– Да, идея неплохая, пожалуй. Но для этого еще как-то рановато, тебе не кажется? Да и вообще, давайте поговорим о чем-нибудь другом! Не будем тратить это замечательное время на болтовню о моем парне!

Мрачноватая с виду официантка подошла к нашему столику и забрала пустые тарелки.

– Ну что, расскажи-ка, как идут дела у Джоэла, Гая и их группы?

– Между прочим, ты вновь заговорила о мужчинах, – заметила я, сосредоточенно выуживая чаевые из глубин кошелька.

– Черт! А тест Бехдель не так-то прост, как кажется!

Глава двенадцатая

В ТОТ ДЕНЬ МНЕ предстояло обедать одной. Мы с Джейн условились выпить вместе кофе, но она, как всегда, в последний момент все отменила. А Лотти с Эмбер ждала сдача большого проекта по рисованию, и они плотно засели в мастерской. Так что я отправилась в столовую одна и принялась набирать еду, думая о том, как же неловко мне будет обедать без подруг. Очень, очень неловко. Но выбора не было – очень уж я проголодалась.

Я заплатила за обед и оглядела столовую в поисках подходящего столика, не выпуская подноса из рук. Повсюду кучковались студенты, пустых столиков почти не осталось, а это значило, что мне придется примоститься в самом дальнем углу, как по-о-о-олной неудачнице. Паника-паника-паника-паника…

Тут я заметила в углу Оли. Он с ногами сидел на стуле, а в ушах у него были наушники, воткнутые в маленький планшет, лежавший у него на коленях. Я не сумела сдержать улыбки – уж очень меня… умилила эта картина. Я подошла к Оли и поставила поднос напротив него. Он поднял взгляд.

– Привет! – поздоровалась я. – Так уж вышло, что я сегодня одна. Можно я сюда сяду?

Он дернул головой назад, высвобождаясь от наушников, которые тут же упали ему на грудь.

– Вот черт! – тихо ругнулся он и принялся их ловить, но в этот момент планшет соскользнул у него с колен. – Блин!

Я с улыбкой наблюдала за тем, как он торопливо ловит свои вещи и ругается вполголоса. Наконец он указал на пустой стул, стоявший рядом:

– Ну конечно! Это… э-э-э… здорово! Садись! Садись-садись!

Честное слово, ему впору было вручать медаль за робость. Я села за стол. Оли нервно наблюдал за мной своими прекрасными базиликовыми глазами.

– Славный ты столик выбрал, широкий такой! – заметила я.

Он удивленно оглядел стол, точно впервые его видел:

– Ну да… Обычно углы пустуют. Не замечала?

– Только сегодня заметила, – призналась я и откусила кусочек от сэндвича, а прожевав его, поинтересовалась: – А что это ты тут смотришь совсем один?

Оли развернул ко мне экран, и я увидела Джека Николсона в его знаменитом больничном костюме.

– «Пролетая над гнездом кукушки», – сообщил Оли, хотя в этом не было нужды. Я видела этот фильм кучу раз и всегда мысленно сравнивала тамошнюю психушку с той, в которой мне довелось побывать. На мое счастье, за последние годы многое изменилось к лучшему.

– О, да это же классика! – с восторгом одобрила я.

– Хочешь… со мной… посмотреть? – робко предложил он.

Я тут же положила сэндвич:

– А то!

Я придвинула стул ближе к Оли, и он передал мне наушник. От интимности этого момента по коже пробежали мурашки. Мне вдруг подумалось, что делиться наушниками безумно романтично – ведь это, по сути, значит, что ты создаешь свой собственный мир звуков, недоступный другим. Пикантности моменту добавляло и то, что мы почти соприкасались головами – слишком уж коротким был проводок у наушников. Я попыталась сосредоточиться на фильме, но близость Оли не на шутку отвлекала. Он был весь точно оголенный нерв и энергично дергал ногой, от чего экран постоянно дрожал. А еще от него чудесно пахло, что, конечно, только сильнее меня отвлекало. Так мы просидели минут десять, наслаждаясь великолепной игрой Джека Николсона, пока в животе у меня не заурчало. Я выдернула наушник и переключилась на сэндвич.

Оли поставил фильм на паузу:

– Тебе он нравится?

Я отхлебнула колы:

– Да, очень… Вообще люблю фильмы из категории «что такое безумие?».

Само собой, я не стала объяснять почему. Оли одарил меня широкой улыбкой, еще больше подчеркнувшей его шикарные скулы. Казалось, он без всяких слов меня понял.

– Я тоже, тоже! О безумии вообще не так-то много фильмов.

Я улыбнулась ему в ответ:

– Вот-вот. А те, что есть, повествуют только о «впечатляющих» психических заболеваниях вроде шизофрении – или о расстройствах личности, при которых главному герою, например, постоянно хочется заниматься сексом.

– Где, интересно знать, скучные фильмы о тех, кто страдает депрессией и не встает с постели?!

– Вот именно! Вот бы кто-нибудь снял фильм о депрессии с одним-единственным персонажем, который целый час лежит на кровати и смотрит в потолок! Вот это было бы достоверно!

– Ага… – отозвался он и затих.

Я откусила кусочек от сэндвича и начала старательно его жевать. От близости Оли меня всю разморило, а внутри разлилось приятное тепло, так что это было не так-то просто. Хотя его волнение отчасти передавалось и мне. Я все думала, нравлюсь ли ему. На парах я часто ловила на себе его взгляд. Но сейчас он на меня не смотрел. Он сидел потупившись и задумчиво ломал пальцы. Я уже хотела первой нарушить тишину, как он вдруг заговорил.

– Ты когда-нибудь задавалась вопросом, – начал он, – как именно человечество решает, что нормально, а что – нет? В нашем мире царит безумие, оно повсюду, куда ни глянь, но при этом тех, кто не выносит этого хаоса, почему-то зовут сумасшедшими! Еще и кино про них снимают… А что, если эти «безумцы» попросту реагируют на странности нашей вселенной? Разве же думать, будто все в порядке, когда это на самом деле не так, не большее безумие?

Собрав последние крупицы решимости, я придвинула стул ближе к Оли, чтобы показать, что совершенно согласна с его словами. Он по-прежнему не поднимал на меня глаз.

– Знаешь, мне кажется, киношники это учтут и скоро переснимут эту картину, и мы сможем увидеть ее на больших экранах.

Иными словами: прошу, позови меня на свидание, прошу, позови меня на свидание, прошу, позови меня на свидание. Я внимательно вглядывалась в его лицо, но он снова уронил наушники и нагнулся, чтобы их подобрать. А потом посмотрел на меня. И тут между нами что-то случилось. Что-то очень хорошее.

– Я… я… – начал он, и я ободряюще заглянула ему в глаза.

Прошу, позови меня на свидание. Ты мне очень нравишься.

– Я… я… – А потом Оли снова опустил взгляд, и стало точно понятно, что никуда он меня не пригласит. – Значит, напрасно мы его с тобой посмотрели, да?

– Ага, – ответила я, все еще улыбаясь. – Жаль, что так вышло.

Глава тринадцатая

Подо мной запищал телефон. Я перекатилась набок и посмотрела на экран.

– Кто это у нас там? – поинтересовалась Джейн, поглядывая на меня из-под солнечных очков.

– Оли! – сообщила я, не сдержав улыбки.

– Он еще не звал тебя на свидание? – осведомился Джоэл из-под Джейн. Они лежали друг на дружке лицом к лицу и до смешного напоминали гигантский сэндвич.

– Ну… пока нет.

Денек был на удивление погожий – ясный, безветренный, теплый. Казалось, лето шлет нам свой последний привет перед тем, как холода украдут солнце на целых полгода. Половина студентов высыпала на улицу и устроилась на большой лужайке – каждый в компании своих уже не то чтобы новых друзей. Я нежилась на траве в лучах солнышка рядом с Джейн, Джоэлом, Гаем, Лотти и Эмбер. Впрочем, последняя отчаянно пыталась спрятаться от ярких лучей за альбомом для эскизов.

– Лотти, я так завидую твоей коже! У тебя такой красивый загар! А мне, похоже, придется всю свою жизнь провести, обмазавшись солнцезащитным кремом.

Лотти вскинула бровь:

– Зато в старости у тебя будет куда меньше морщин! Подумай об этом!

– Ла-а-адно-ла-а-адно, прекращаю жаловаться.

Лотти улыбнулась:

– Даже не думай, Эмбер! За эти милые жалобы я тебя и люблю!

Гай фыркнул.

– А что это вообще за чувак, этот Оли? – спросил он, не выпуская из губ незажженную сигарету.

Лотти приподняла голову над сложенным свитером, служившим ей подушкой, и ответила за меня:

– Да так, один красавчик из группы Эви по киноведению. Робкий до безобразия!

– Никакой он не робкий! – тут же возразила я. – Он просто… он… ну ладно, не поспоришь.

Гай зажег сигарету и выдохнул дым прямо мне в лицо. Я сразу закашлялась и злобно на него покосилась.

– Ну понятно, не парень, а баба.

– Неправда!

– Да ладно? – язвительно переспросил Гай.

А потом ловко выхватил у меня телефон, пользуясь моментом.

– А ну отдай! – потребовала я и кинулась к нему, но он выставил руку с сигаретой вперед, и я отпрянула.

– «А какие животные тебе нравятся? Мне вот всегда хотелось завести обезьянку!» – прочел он с экрана. На его лице проступило искреннее отвращение, и он вернул мне мобильник. – Я же тебе говорил. Баба. Смех, да и только.

Я схватила телефон с газона и принялась вытирать его от налипшей грязи.

– Он просто поддерживает разговор! Мне вот тоже обезьянки нравятся!

– Ух ты, ух ты, что ж ты тогда замуж за него не выйдешь?

Эмбер села и включилась в разговор.

– В чем-то Гай прав, – сказала она. – Неужели вы с ним только о животных и болтаете?

– Это только сегодня так вышло.

– А о чем еще он тебе пишет? – поинтересовалась Лотти. Теперь внимание всей компании было приковано ко мне, и мне это совсем не нравилось. Больше всего мне хотелось защитить Оли с этими его изумительными скулами, которые наверняка унаследуют наши будущие дети!

– Ну… иногда мы обсуждаем фильмы.

– А что еще?

– М-м-м… Кто что делал на выходных!

Гай докурил сигарету и выбросил окурок в траву.

– А «поделать что-нибудь вместе» он так ни разу и не предложил? – спросил он.

Я не ответила. Мой взгляд был прикован к окурку. Меня так и подмывало поднять его, отнести в ближайшую мусорку, а потом дважды вымыть руки. А может, и трижды.

Телефон вновь просигналил. Я покосилась на экран и расплылась в широченной улыбке.

– ОН ПРИГЛАСИЛ МЕНЯ НА СВИДАНИЕ! – завопила я, размахивая телефоном.

Лотти и Эмбер вскрикнули и кинулись ко мне, чтобы своими глазами увидеть новое сообщение. Лотти прочла его вслух:

– «Может, сходим в кино на выходных?» О-о-о, ну наконец-то! Я уж и не надеялась!

Я торжествующе оглядела друзей и показала Гаю язык. Свидание! С парнем! Да еще в кино! Совсем как у нормальных людей!

ПЛОХАЯ МЫСЛЬ

В кресле в кинозале до тебя уже посидели сотни тысяч грязных зрителей.

ПЛОХАЯ МЫСЛЬ

Он наверняка захочет купить тебе попкорн.

Как ты ему объяснишь, что не сможешь им

полакомиться?

ПЛОХАЯ МЫСЛЬ

А вдруг он сразу же поймет, что ты совсем

поехавшая, сбежит и бросит тебя наедине

с тысячами бактерий?!

– Ну так что? – спросила Лотти, разглядывая мое побледневшее лицо. – Отвечать ему будешь?

– Может, подождать немного?

– А давай! – одобрил Гай.

– Ни в коем случае! – встряла Эмбер, не обращая на Гая никакого внимания. – Отвечай сразу. Он сейчас наверняка умирает от смущения!

Я припомнила, какие у нас планы на выходные:

– Кажется, в субботу Анна устраивает очередную вечеринку? Может, его туда пригласить?

Эмбер призадумалась, но покачала головой. На ее шляпке заплясали солнечные зайчики.

– М-м-м… Думаю, не стоит. Сперва сходите в кино, а потом, если ты по-прежнему будешь от него без ума, расскажешь ему о вечеринке и предложишь на нее заглянуть.

– Отлично! – одобрила Лотти. – А если свидание провалится, на вечеринке нам об этом и расскажешь!

Я расплылась в улыбке и начала торопливо набирать ответ:

Конечно! Отличный план! Значит, в сб. днем?

– А-а-а! – вскричала я. – Отправила! Я иду на свидание!

Лотти и Эмбер накинулись на меня с объятиями. Даже Джейн, как это ни странно, высвободилась из рук Джоэла и примкнула к нам.

– Как я за тебя рада! – восторженно пропищала она.

Гай с Джоэлом переглянулись и закатили глаза, всем своим видом говоря: «Ох уж эти девчонки, что с них взять!» – и я вдруг почувствовала себя очень глупо.

– Ладно, девочки, давайте-ка поспокойнее, – сказала я, разрывая наши объятия. – Не забывайте о тесте Бехдель!

Джейн озадаченно нахмурилась.

– Каком-каком тесте?

– О, Джейн, расслабься, это точно не для тебя, – сказала Эмбер.

– Это еще почему? – спросила Джейн, а Лотти и Эмбер расхохотались. Как настоящие стервы.

Внутри у меня все сжалось от обиды за подругу. Я готова была защитить ее от любых врагов и нападок… несмотря на то, что и сама частенько на нее жаловалась и мысленно награждала ее самыми нелестными прозвищами. Телефон снова пропищал – это пришел ответ от Оли, наконец разрядив обстановку.

Отлично. Увидимся в субботу.

Мы опять радостно заверещали.

Вдалеке прозвенел звонок, и все с недовольными стонами повскакивали со своих мест, прихватив рюкзаки и мусор. А я все лежала на траве, оцепенев от радости и волнения, и думала о грядущих выходных. Лотти нависла надо мной, закрыв собою солнце:

– Ты что, не идешь на пару?

– Не-а. У меня сейчас окно.

– Везуха! И что, понежишься тут пока?

Я зевнула и потянулась:

– Не, вряд ли. Домой пойду, наверное.

– Так нечестно! Ну ладно, голубки, – сказала она, обращаясь к Джоэлу и Джейн, – пойдем, а то на философию опоздаем. Увидимся, Эви!

Я помахала им вслед. Всем, кроме Гая, который, как я с удивлением обнаружила, по-прежнему сидел рядом со мной.

– У тебя тоже окно? – поинтересовалась я.

Он покачал головой:

– Ты сказала, что пойдешь домой. А где ты живешь?

– На Эшфорд-Роуд.

Он встал и принялся стряхивать травинки, налипшие на его футболку с символикой очередной рок-группы.

– О, это мне по пути. Пойдем вместе, – сказал он, и прозвучало это как утверждение, а вовсе не как вопрос.

Он протянул мне руку. Я охотно за нее ухватилась, и Гай помог мне подняться.

– Ну ладно, идем, – сказала я, гадая, о чем же мы будем говорить все полчаса пути.

Впрочем, первые десять минут прошли в полном молчании… Точно в ступоре, мы шагали по тротуару. Сквозь дымку осеннего тумана пробивался теплый солнечный свет. Неловкая тишина сгустилась над нами тяжелым грозовым облаком, готовым вот-вот разразиться дождем. Рассеялось оно лишь тогда, когда Гай дерзко зажег самокрутку и затянулся. Я драматично вздохнула.

– Что такое? – осведомился он, медленно выдыхая дым.

– Скажи, а тебе никогда не хотелось пожить в реальности?

Он озадаченно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на туго скрученную дымящуюся бумажку у себя в руке:

– Это и есть реальность. Все ингредиенты натуральные, между прочим!

– Но эта штука вредна!

– Это пустяки[19]19
  Употребление наркотических средств и одурманивающих веществ опасно и может серьезно навредить психическому и физическому здоровью человека, вызвать привыкание, спровоцировать такие заболевания, как инфаркт и инсульт, а в худшем случае привести к смерти.


[Закрыть].

Я снова вздохнула:

– Ладно, проехали.

Подул ветер, и мне в лицо повеяло пахучим дымом. Я едва не закашлялась. Между нами снова воцарилась тишина, и я невольно задумалась о том, зачем Гай вообще за мной увязался. Особенно сейчас, когда он явно был не в духе.

– Ты и впрямь собралась с ним на свидание? – наконец прервал наше молчание Гай.

Я покосилась на него:

– Ну да.

Он тихонько усмехнулся:

– Ну этот-то хоть не нимфоман?

– Откуда мне знать? Думаю, нет… – ответила я и пристально посмотрела на него.

– Ну да, он просто баба.

Мой взгляд стал строже.

– Мне очень не нравится это слово.

– Какое? «Баба»?

– Да. Оно грубое. И сексистское. Как наличие вагины вообще связано с робостью?! Это мизогиния![20]20
  Мизогиния – неприязнь или дурные предубеждения по отношению к женщинам. – Прим. ред.


[Закрыть]

– Что-что?

– Если не в курсе, что это, точно сам ею страдаешь.

В ответ он снова захихикал:

– Ты такая смешная!

– У меня и в мыслях не было тебя развлекать. На самом деле я злюсь.

– Это-то и смешно!

– Это тебе смешно, потому что ты накурился. Один. В четверг.

Гай вновь расхохотался. Глаза у него уже заметно покраснели.

– Почему это один? Вообще-то я с тобой.

– Если к нам подъедет полиция и тебя арестуют, я тебя выгораживать не стану.

Его хохот все усиливался. Я дала ему просмеяться. Он докурил и бросил сигарету в куст. После большого концерта в церкви девочки помладше просто сходили по нему с ума. Я своими ушами слышала, как ученицы средней школы, в которой раньше училась и я, обсуждали в местном кафе, какой он подтянутый и стройный, а некоторые даже выслеживали Гая с Джоэлом по всему городу, не отставая от них ни на шаг. Я всмотрелась в его лицо. Солнце светило ему в спину, очерчивая фигуру золотистым контуром и поблескивая в непослушных волосах. Он что-то тихо пробормотал.

– Что? – переспросила я.

– Вовсе я не страдаю этой твоей мизогинией.

– Наверное, я бы тебе поверила, если бы ты так не хихикал.

Он не обратил на мою колкость никакого внимания.

– И вообще, в слове «баба» нет ничего обидного. Бабы ведь разные бывают. Не обязательно робкие! Так что это вполне может быть и комплиментом! – заявил он. – Ну что, вкурила?

Я натянуто улыбнулась в ответ. В его словах была своя логика. «Бабы» и впрямь бывают разными.

– Да как я вкурю, когда ты все давно выкинул? – в шутку спросила я.

Он снова затрясся в исступленном хохоте.

Солнце било в глаза. Листья отливали золотистым блеском. Было так тепло, что мы даже расстегнули куртки и спустили их с плеч. Уже на подходе к моему дому мы затеяли жаркую игру в «То или это?», то и дело хохоча до боли в животе.

– Так-так-так! – воскликнул Гай, еле ворочая языком от смеха, и драматично взмахнул руками. – Что бы ты выбрала: чтоб у тебя было два яйца размером с арбуз – или двадцать с виноградину?!

Я прыснула:

– Какая гадость! Сложно выбрать: я ведь даже не знаю, каково это – иметь яйца.

– Ой, это просто чудесно. Поверь.

Вдруг я поймала себя на том, что думаю о яйцах Гая, и слегка покраснела.

– Ну… тогда, наверное, два размером с арбуз.

– Почему? – осведомился он, ткнув в меня пальцем.

– Ну не знаю… – пожав плечами, ответила я. – Их, наверное, проще в трусы запихнуть?

Гай долго не мог прийти в себя от смеха. Трудно было понять, отчего он так хохочет – то ли все дело в моем безупречном чувстве юмора, то ли… Когда он наконец успокоился, я сказала:

– Теперь моя очередь.

Он вскинул брови. В ярком солнечном свете его темные глаза приобрели необычный ореховый оттенок.

– Ну, вперед! Порази меня!

– Что бы ты выбрал… угри на всем теле… – начала я и сделала паузу для комического эффекта.

– Или..? – уточнил Гай.

– Или тату с Селин Дион в полный рост! Чтобы на твоем лице было вытатуировано ее лицо. На твоих руках – ее руки. На твоих ногах – ее ноги.

У него снова случилась истерика. Присев на невысокий заборчик чужого сада, он принялся колотить себя по ноге от смеха.

– Ни то… ни другое!

– Нужно выбрать, – настойчиво сказала я. – Я же выбрала арбузные яйца.

Истерика возобновилась с новой силой.

– Ладно-ладно-ладно… Тогда угри! Уж лучше угри, боже мой!

Я села рядом, и меня тоже разобрал смех. Гай опустил голову мне на плечо, а потом торопливо ее убрал. Мы тут же затихли, и над нами нависло грозовое облако напряжения.

– А я уже почти дома, – сообщила я вдруг, сама не зная зачем.

Я почувствовала, что Гай резко повернулся ко мне, и инстинктивно повернулась к нему. Наши колени соприкоснулись, и тут у меня… екнуло сердце. Очень странно и непривычно. Кожу на лице, обожженную солнцем, вдруг защипало.

– Так ты придешь на субботнюю вечеринку? – очень серьезно спросил Гай.

– Ну да… Наверное.

– И парня этого приведешь?

– Оли?

– Уг у.

– Ну да… наверное. Посмотрим.

– Эту… «бабу»?

Я метнула на него строгий взгляд:

– А тебе-то какое дело вообще?

Он откинулся назад и завел руки за голову.

– Никакого. Мне вообще на все в этом мире плевать, – не без гордости сообщил он.

– Ну что ж, увидимся в субботу.

– До встречи.