Текст книги "Подстрекатель"

– Один к одному и половина золи. Черт побери!

– Лучше не ошибайтесь.

– В чем задача Мейдан?

– Нажать кнопку тревоги, если все пойдет не так.

– Тревога?

– Если все пойдет не так, – продолжил Рон, не замечая вопроса, – у жителей будет шанс, если она отправит город на поверхность. Потому что, взорви мы департамент, в мгновение ока пропадет контроль давления и освещения, а через два часа и воздух. Сегодня мне не хочется убивать почти два миллиона человек, а тебе?

– Сегодня, пожалуй, нет, Магистр Рон, – ответил Луэркас.

Он был напуган. Очень напуган.

Отлично. Юный маг сосредоточится на том, что делает, и не будет принимать никаких дурацких решений или заноситься сверх меры.

Рон установил стержни для Луэркаса и себя. Рево всегда возвращается с силой, равной источнику заклинания, но Драконы изобрели некое подобие громоотвода, который собирал ее и направлял в нужную сторону. На этом механизме основывалась вся Империя Харс Тикларим. Потому что, если бы не было безопасного канала для рево, никто бы не осмелился применять жизненно необходимую магию в тех количествах и тех типов, которых требовало существование Империи.

Как только стержни были установлены, Рон дал копии схем заклинаний Луэркасу. Они стали ждать Мейдан.

Когда та вернулась, Рон сказал:

– Мы готовы запустить дополнительную энергию. Ваша задача – контролировать результат. Информируйте меня о количестве энергии, которая поступает в Полифонический Центр. Дайте мне знать, когда шкала станет фиолетовой.

Мейдан кивнула.

Рон добавил, как бы между прочим:

– В качестве меры безопасности вы будете контролировать переключатель потока. Скажите мне, в каких случаях вы воспользуетесь им.

Мейдан немного нахмурилась.

– Полная потеря энергии; разрушение более чем пятидесяти подводящих каналов; включение предупредительных огней, если откажет заклинание по регулировке давления или возможное разрушение периметра.

– Все верно. Если что-нибудь из этого произойдет, не мешкайте. Вам понятно?

– Вы допускаете такую возможность?

Рон посмотрел на нее.

– Каждый раз, когда мы добавляем новую энергию, возможно все. Считаю ли я, что это действительно может случиться? Нет. Но мы не начнем ничего потенциально опасного без дополнительной гарантии.

Она облегченно улыбнулась.

– Разумеется, Магистр Рон. Я понимаю. Да, я слышала, вы приняли пост Почетного Магистра Совета Драконов.

Рон кивнул.

– Я уверен, энергию будут уважать, чего она достойна и сейчас.

Рон стал под аркой отводящих стержней и велел Луэркасу сделать то же самое. Под аркой Луэркаса они поместили несколько систем других каналов. Они упростят сложный процесс сбора энергии рево и направят ее в море, а из моря в Уоррен. Мейдан положила руку на переключатель потока и повернула щиток, чтобы лучше читать его показания.

– Я готова.

Луэркас открыл каналы.

– Я тоже готов, – сказал он.

Рон кивнул и начал читать заклинание, которое свяжет души десяти тысяч уорренцев с Эл Маритасом и сожжет их в энергию.

– Начинается рево, – сообщил Луэркас.

Рон кивнул, но продолжил читать заклинание. Он почувствовал на расстоянии, что временное заклинание, которое он установил в своей мастерской, исчезло.

– Первое изменение на шкале притока, – сказала Мейдан. – Увеличилось на два… пять… девять с четвертью…

Рон выдавил улыбку, по-прежнему сосредоточенный на заклинании; он чувствовал, как оно обволакивает его, и чувствовал необузданную, злую энергию рево, льющуюся на сетку над его головой и стекающуюся по стержням вокруг него, словно вода из переполненной плотины. Заклинание, прочитанное полностью, оказалось сильнее, чем он предполагал, и Рон почувствовал, что энергия начала просачиваться. Рон уже имел дело с самой черной магией в Империи, но ничего подобного еще не видел. Он вдруг пожалел, что решил один испытать это заклинание. Вся его команда должна была быть с ним. Краем глаза он посмотрел на Луэркаса. С того ручьями лился пот, уверенности на лице как не бывало.

– Двадцать пять… – сказала Мейдан, не отводя глаз от приборов и шкал, – тридцать… пятьдесят… семьдесят… о боги. Я никогда не видела, чтобы что-то вызывало столько чистой энергии. Потрясающе. Сто… сто пятьдесят пять… сто восемьдесят… двести тридцать…

Ее голос оборвался, и она взглянула на них.

– Вы перегружаете основную систему и запускаете буферы избыточности, – тихо сказала она. – Нужно уменьшить поток.

Рон слышал ее. Он знал, что она права. Но не отваживался прервать заклинание. Он не мог его замедлить, не мог остановить, не мог изменить. Магия, которую он вызывал, была очень жесткой, плотной и свирепой. Как только он отвлечется, рево обрушится на буферную решетку и раздавит ее, а затем высвободившаяся и неконтролируемая магия вырвется из Городского Центра, словно взрывная волна, уничтожая все на своем пути.

Поэтому он держался, он продолжал читать заклинание, концентрируясь и молясь, чтобы удалось пройти через это, не разрушив города и не убив себя.

– Она просачивается на меня, – сообщил Луэркас.

Мейдан сказала:

– Буферы на пределе – мне сбросить лишнюю энергию с города?

У Рона едва хватило сил, чтобы кивнуть ей. Да. Сбрось. Необузданная магия, которая хлынет в океан без особой цели или особого заклинания, может иметь свои последствия. Тот факт, что она лилась вместе с порожденным ею рево, наверняка вызовет излучение, с которым людям в Эл Маритасе придется жить следующие несколько сотен лет. Рон старался не думать об аде, который этот момент оставит для будущего, а старался сосредоточиться на сиюминутных проблемах. Он слышал, что Луэркас задыхается, и видел, как он стоит на коленях под аркой из стержней, до пота стараясь удержать рево в каналах, по которым он переливался в море вокруг города.

Рон наконец завершил заклинание. Худшее – для него – было позади.

Но не для Луэркаса. Завершение заклинания высвободило полную мощь рево, и она была в тысячу раз больше, чем подсчитал Рон. Чудовищная мощь. Просто чудовищная. Юный маг, пытающийся контролировать ее, просто не обладал ни навыками, ни опытом, чтобы удержать колеблющуюся энергию внутри каналов и пропустить ее достаточно быстро. Рево создал затор, разбил систему каналов на миллион осколков и хлестнул по Рону. По заклинателю. Заклинателю, ставшему жертвой.

Он обрушился на него, словно стена огня. Рон почувствовал, как тают как воск его кости, как горит кожа, как плоть его ручьями льется на пол. Но рево этого оказалось мало – даже очень мало, и он снова выплеснулся, захватив Луэркаса и Мейдан, и отступил. Последнее, что увидел Рон, был Луэркас, извивающийся и превращающийся во что-то ужасное, и Мейдан, растекающаяся и пузырящаяся, как кипящая смола. Он также увидел ее руку на кнопке тревоги, переключателе потока, которая успела снять город с креплений и отправить его в неконтролируемое, свободное путешествие к поверхности моря.

Глава 7

Рейт и Велин проснулись в полнейшей неразберихе, сопровождаемой шумом и странным движением.

– Комната перевернулась, – воскликнула Велин. – Мы лежим на стене.

– Мы движемся к поверхности! – крикнул в ответ Рейт.

Велин зажмурилась и крепче прижалась к Рейту.

Он искал что-то прочное, чтобы ухватиться – когда город достигнет поверхности, он начнет снова опускаться до прежнего уровня, либо как положено, либо перевернутым. И в том, и в другом случае тяжелые вещи начнут падать, а их самих откинет в разные углы. Пока они были более или менее в порядке. У Велин на лбу и возле рта появилась кровь, а Рейту казалось, что у него сломано несколько ребер, но в целом никаких серьезных повреждений. Рейт хотел, чтобы так и оставалось.

Но ухватиться было не за что.

Поэтому, когда комнату озарил солнечный свет, Рейт просто лежал, крепко прижав к себе Велин, и надеялся на лучшее. Комната начала медленно разворачиваться вправо. Медленно – это хорошо. Они с Велин начали сползать на пол, как и вещи над их головами, но им удастся увернуться от цих без проблем.

Поверхность воды была нехорошего золотисто-зеленого цвета. Рейт не хотел отвлекаться, однако когда вода начала принимать форму рук, а руки эти начали бить по окнам, он понял, что у него, Велин и всего Эл Маритаса куда более серьезные неприятности, чем просто всплытие города на поверхность.

Мигали лампы экстренной автоматической герметизации. Это означало, если Рейт правильно помнил предписания в экстренных ситуациях, что никому не позволено выходить за пределы города в мир над ними, или они умрут от «глубинемы» – Ужасной, смертельной болезни, которая случалась со всеми, кто поднимался со дна слишком быстро. Боль в ногах, рвота, судороги, паралич и смерть могут прийти через несколько часов после того, как глубинный житель поднимался на поверхность. Заклинания обычно поддерживали в людях нормальное давление, чтобы они могли свободно перемещаться из города к поверхности, но если что-то шло не так, все менялось. И если город начал всплывать, то, по определению, с заклинаниями что-то пошло не так.

Поэтому никто не сможет воспользоваться спасательными лодками или покинуть город.

В комнате воцарилась тишина за исключением хлопанья дверей и стука водяных кулаков по окнам.

– Нужно выбираться отсюда, – сказал Рейт.

Велин посмотрела на кулаки и кивнула.

– В общую комнату для семейных собраний, я думаю.

Рейт хотел удостовериться, что Соландер и Джесс в порядке, но он просто кивнул. В экстренных ситуациях люди, которые не следовали предписаниям, плохо кончали.

– Поторопимся, – сказал он. – Чем скорее мы туда придем, тем скорее они составят точные списки.

Луэркас выбирался из руин Городского Центра, в котором неожиданно стало слишком светло, потому что его впервые осветило солнце, и направился в Дом Артисов. Он тащил за собой Мейдан – она еле двигалась с его помощью, а без нее и вообще не смогла бы идти. Обоих жутко напугал эффект рево, вызванный заклинанием Рона. Но если шрамы Луэркаса были более уродливы, то раны Мейдан оказались опасными для жизни.

– Сколько еще? – снова спросила Мейдан, когда он переносил ее через обломки декоративной коралловой арки.

– Недалеко, – ответил он, надеясь, что прав и что не сбился с пути в этих поворотах и коридорах, которые казались такими незнакомыми под развалинами.

Солнце жутко пекло. Под водой, через прозрачное и мягкое магическое стекло прохожий мог любоваться подводным миром; но на поверхности солнце пробивалось и жгло все, превращая каждый коридор в парилку. А двери-перемычки, которые автоматически закрылись, когда город снялся с креплений и начал всплывать на поверхность, лишь препятствовали эффективной работе вентиляционных систем.

Без сомнения, из Эл Артиса уже отправились спасательные корабли, чтобы забрать выживших в Эл Маритасе. Но как бы много людей ни уцелело, в городе скоро станет невозможно жить. Горели предупредительные лампы, и никто не мог выйти или впустить свежий воздух снаружи, или даже разбить окна. Единственное, что Луэркас мог сделать, чтобы помочь себе, – это выбраться из центра города. Он хотел остаться в живых, значит, нужно выйти на окраину, где соберутся выжившие. И нужно быть в доме, который эвакуируют в первую очередь. Спасательные корабли заберут сначала людей из Верхнего Города.

Луэркасу было ужасно больно. Рево сделал его кожу грубой и ломкой, и при неловких движениях от нее отваливались целые куски. Суставы стали сгибаться в противоположном направлении. Каждый раз, когда он забывался, пробираясь через развалины, и пытался согнуть колено вперед, хотя оно сгибалось только назад, он падал – и Мейдан вместе с ним.

У нее шла кровь, и у него шла кровь. Оба выглядели как исчадия ада, и все, о чем Луэркас мог думать, было: «Я застрахован полисом сотрудников города или мне придется платить за магию, которая вылечит все мои раны, из собственного кармана?»

Он чувствовал вину, потому что ему не было жаль Рона Артиса. От того остались лишь кучка пепла и несколько костей, которые упали далеко от основного потока рево и не были уничтожены; новоиспеченный Почетный Магистр Совета Драконов погиб, добывая энергию для своего города. Погиб плохой смертью. Луэркас думал, что ему следует чувствовать к этому человеку больше, чем мрачное, злобное отвращение.

Рон привлек бы к себе особое внимание. Город теперь располагал огромным количеством энергии – гораздо больше, чем он и другие пять городов могли потребить. Смерть Рона не была напрасной, а значит, эту магию повторят снова и снова. Разумеется, заклинание – хитроумное заклинание душ – будет использовано аккуратнее. Рон станет героем. Хоть это хорошо. Если Луэркас и Мейдан правильно разыграют карты, они тоже станут героями.

Поэтому Луэркас, мечтающий лечь во что-нибудь прохладное и болеутоляющее, пока кто-нибудь не придет и не вылечит его кошмарные раны, направлялся в Дом Артисов на окраине города и тащил за собой свою коллегу, тоже будущую героиню, чтобы первым сообщить о смерти самого главного человека в городе. По крайней мере, он исполнит свой долг. Примет славу, как подобает скромному и застенчивому юноше, а потом пожнет плоды ее успеха.

Луэркас полагал, что поскольку владел магией для исправления последствий от рево, то мог рассчитывать, по крайней мере, на высокий пост в Совете. Дальше придется пробиваться за заслуги, а они у него были.

Рейт, Велин, Соландер и Джесс пришли в комнату для собраний из противоположных концов города, но почти одновременно. Рейт видел, как взгляд Джесс перешел с него на Велин, и выражение ее лица сменилось с беспокойства на боль, а затем на то, что он не смог разобрать. Она перевела внимание на Соландера и больше не смотрела на Рейта, когда они уселись.

За кафедрой стоял один из юных членов семьи и терпеливо ждал. Когда приходили новые группы, он объявлял:

– У кого Четвертый уровень благонадежности или выше, тот может занять мое место. Четвертый? Кто-нибудь?

Он снова ждал, появлялась новая горстка покалеченных, испуганных людей, и он, в надежде, снова задавал тот же вопрос.

Его радость, когда наконец в дверях появился седой Артис – Магистр Охраны Дома, – была такой осязаемой, что Рейт чуть не рассмеялся.

– Магистр Тромиль, мы так рады вас видеть! Вы занимаете высокое положение в семье. Пожалуйста, возьмите перепись на себя и руководите нашими дальнейшими действиями.

Тромиль, чье покрытое ссадинами лицо, порванная и перепачканная одежда и осторожные, болезненные движения говорили о том, что ему лучше бы просто сесть, тактично кивнул, как и подобает государственному деятелю, подошел к кафедре и занял место взволнованного молодого человека. Рейт слышал, как он спросил:

– Как у нас обстоят дела?

– Плохо, очень плохо, – тихо ответил юноша. – Пока вы здесь единственный человек, кто способен принять решение за всю семью. У меня Четвертый уровень, и я руководил, пока не появились вы. Здесь все – я никого не отправлял на разведку или на поиски выживших. Я бы сделал это, но…

Тромиль окинул взглядом комнату, и его глаза, казалось, потускнели. Потом он кивнул.

– Вы хорошо справились со своими обязанностями. Мы подождем еще немного, составим списки, установим здесь коммуникационную станцию и отправим команды на поиски выживших. Вы будете моим помощником.

Юноша кивнул:

– Да, Магистр.

У Рейта, как у новоиспеченного и неиспытанного взрослого, был Первый уровень, что уже лучше предыдущего детского Нулевого. Но его новый уровень означал, что он будет выполнять приказы. Он и скорее всего Соландер. Рейт подозревал, что уровень Велин немного выше, но она никогда не заискивала, что могло способствовать быстрому продвижению в семье. Ей тоже, по-видимому, придется подчиняться. Джесс, которая формально еще ребенок и не имела уровня, возможно, отправят в одну из детских, где она будет присматривать за маленькими детьми. Что ее, вероятно, взбесит.

Рейт пытался думать о хорошем – что они все вчетвером остались в живых, – но его мысли не могли не перейти на неизбежно плохие новости, и он задавался вопросом, насколько плохо будут обстоять дела. Водяные руки, колотившие по стеклу, город, который вынесло на поверхность, отсутствие большинства взрослых из семьи… В комнате, где должно быть семьсот взрослых членов семейства Артис, он пока насчитал чуть больше тридцати. Что случилось с городом? С людьми? С морем?

А затем в дверь вошли два настоящих монстра. Один – чешуйчатый, рогатый и черный, как морской ил, покрытый кровоточащей сыпью, чьи движения были похожи на разворачивание сломанной стремянки – тащил за собой другого. Во второй фигуре можно еще было узнать человека, но она напоминала бесформенное желе, обтянутое кожей. Некоторые вскрикнули и съежились на стульях. Другие смотрели, бледнели или шептали что-то тем, кто сидел рядом. Соландер повернулся к Рейту и пробормотал:

– Ах нет, это будет настоящим кошмаром.

Черный чешуйчатый монстр дошел со своей спутницей до возвышения с кафедрой, невероятно медленно взобрался на него, оставил желеобразное существо без своей помощи и повернулся к Магистру.

– У меня новость, – сказал он.

С ужасом Рейт понял, что знает голос этого монстра. Несмотря на все повреждения, его голосовые связки и губы уцелели. Рейт попытался справиться с правдой – тот самый ублюдок Луэркас, который заставлял его поклониться при первой их встрече, который ненавидел его и постоянно досаждал ему с того времени, теперь находился в этой изуродованной магией оболочке. Рейт не мог сдержать в себе чувство, что справедливость восторжествовала.

– Расскажите нам, – попросил Тромиль.

– Вы меня не узнаете. Я Луэркас тал-Джернас, сын Эми Артис и Грегора тал-Джернаса. Я также сотрудник Департамента Энергетики. Я пришел, чтобы сообщить вам, что Рон Артис, новый Почетный Магистр Совета Драконов и Магистр города, погиб.

Взгляд Рейта переместился на Соландера, чье лицо вытянулось и побледнело. Луэркас продолжил:

– Прошлым вечером мы обнаружили, что окраина города получала мало энергии и была на грани разрушения. Рон Артис мог дождаться дополнительной помощи, но в этом случае мы бы потеряли весь город и всех жителей. Поэтому он решил подключить новый источник энергии к системе и таким образом устранил опасность разрушения Полифонического Центра и последующей цепной реакции разгерметизации города, что убило бы всех нас. Однако когда он высвободил новую энергию, то не смог с ней справиться; она убила его и чуть не убила нас с Мейдан.

Новый источник энергии. У Рейта не было сомнения, что это за источник. Город Эл Маритас теперь сжигал человеческие души. Его затошнило при одной мысли об этом.

Он взглянул на Соландера и увидел, что его друга трясет, а его руки и губы побелели. И Рейт, который хотел выкрикнуть, что правосудие свершилось – люди, которые сжигали души невинных, заслуживали смерти, – вспомнил, что Соландер был близок с отцом. Даже известие предыдущего дня о том, что действия его отца выходили за рамки принятого, не уменьшили авторитет Дракона в глазах Соландера.

Для Соландера это не было воздаянием за совершенное зло; это было крушение его надежд. Он любил отца, хотя иногда боялся его. Он восхищался Роном Артисом, хотел быть похожим на него. И когда Соландер узнал, какой магией занимался отец, он захотел расспросить его о работе и о том, почему он выбрал такой путь. Хотел понять, найти смягчающие вину обстоятельства и факторы, которые бы объяснили ужасную магию, которой пользовался отец. Это позволило бы ему оставить человека, который всегда был для него кумиром, на его пьедестале.

Со смертью Рона умерли и все надежды Соландера понять и простить отца.

Луэркас все еще говорил:

– Рон Артис рисковал всем, чтобы спасти жителей Эл Маритаса. Он расстался с жизнью, мы жутко покалечены, но новая энергия теперь в системе. У нас достаточно магии, чтобы отремонтировать город и снова опустить его на морское дно. Теперь у нас достаточно энергии, чтобы все прошло безопасно. Он сделал это для вас – для всех нас. Рон Артис был великим человеком. Для меня честь, что я стал его помощником, другом и в конце – протеже. Мейдан и я сожалеем, что не смогли спасти его. Мы пытались, но оказались слишком слабы.

Рейт слушал Луэркаса, но наблюдал за Соландером. Соландер ненавидел Луэркаса. И теперь тот стоял перед ним и восхвалял Рона, называя его павшим героем, одновременно номинируя себя на роль живого героя. Ведь если Рон, который пожертвовал своей жизнью, был героем, то Луэркас и Мейдан, которые подверглись таким физическим пыткам, тоже должны стать героями.

Соландер посмотрел на Рейта, и боль в его глазах сменилась злостью.

– Этот ублюдок Луэркас – бесталанный второстепенный чародей, который решил возвысить мертвого человека, надеясь, что часть его славы перейдет ему.

Рейт кивнул.

– Я знаю.

– И это случится. Через два года он станет младшим Магистром, вот увидишь.

– Не станет, если мы расскажем жителям города, как все было.

– Ничего не изменится, – горестно вздохнул Соландер. – Они не поверят нам без доказательства. Я бы не поверил тебе без доказательства, а ты мой лучший друг. Ты говоришь о том, что очернит репутацию Драконов.Эти люди заставляют города летать, дают бесплатную пищу и ночлег бедным, поддерживают ночные улицы настолько безопасными, что почти в любом месте трехлетний ребенок может бродить по ним один и с ним ничего не случится, разве что кто-нибудь отведет его домой. Если мы скажем: «Да, все это так, но для этого они сжигают души уорренцев», – думаешь, кто-нибудь в Империи Харс Тикларим поверит нам? Думаешь, если они все-таки поверят, их это будет волновать? Граждан Империи научили ненавидеть уорренцев, более того, их научили бояться их. Поэтому если Драконы делают что-то нехорошее с людьми в Уоррене, граждане скажут: «Хороший конец злу», – только и всего.

Рейту четко вырисовывалось будущее – Драконы провозгласят Рона Артиса мучеником, который отдал свою жизнь в поисках знаний, и потребуют, чтобы знания, добытые такой ценой, не были забыты и растрачены впустую. Они будут так же тщательно скрывать свою бессердечность, ненасытность и жажду новой легкодоступной энергии, как скрывали ее источник, и будут говорить о благе для большинства людей, полученном минимальной ценой.

И они не будут подсчитывать эту цену, потому что ни они, ни те, кого они любят, не собираются ее платить.

Рейт не мог позволить им лгать остальным. Лгать себе. Прикрывать зло красивой оболочкой. Он хотел дать шанс Соландеру обсудить все с отцом, прежде чем приступить к действиям, однако теперь все изменилось. Катастрофа в Эл Маритасе и «спасительное» открытие нового источника магической энергии, которой хватит всему городу, изменят облик Империи; нужно быть к этому готовым.

Как он хотел познать магию, чтобы напрямую бороться с людьми, которые уничтожали уорренцев в корыстных целях. Но такие желания были более чем бесполезными, потому что одна лишь жалость ничего не решала.

Что он мог сделать? Он потратил время на изучение философии и истории, письма, поэзии, на составление уравнений для теоретической магии, которую он никогда не проверит на практике. У него нет навыков тактика или умений опытного воина. Чем он обладал? Ему нужно было что-то, чтобы бороться с этим ужасом.

Рейт пропустил конец речи Луэркаса. Теперь Тромиль стоял на возвышении и слушал окровавленную молодую девушку, которая одновременно и запиналась, и плакала.

Наконец Тромиль поднял руку и обратился к собравшимся:

– Мы получаем сообщения из Полифонического Центра – там имеются погибшие и очень много раненых. Много людей засыпано обломками. Нам понадобятся все здоровые и сильные граждане, чтобы спасти их.

Он показал рукой на Соландера.

– Ты ведь сын Рона?

Соландер, весь бледный, кивнул. Тромиль продолжил:

– Знаю, тебе понадобится какое-то время, сынок. Это ужасная потеря – твой отец был хорошим человеком, мы его не забудем и не забудем то, что он для нас сделал. Но работа поможет тебе унять боль. Сейчас ты нужен живым. Мертвые поймут – иногда им приходится ждать.

Он снова обратился к собравшимся:

– Я останусь здесь со старшими детьми. Мы еще не установили связь с Эл Артисом, но установим. А пока я хочу,.чтобы три человека, один из которых должен владеть залечивающей магией, обошли все комнаты в Доме Артисов и нашли всех, кого здесь нет.

Вероятно, где-то позади Рейта подняли руки, потому что Тромиль показал туда и сказал:

– Да, вы втроем. И вы, – обратился он к своему помощнику. – Вы будете связующим звеном между мной и переписью. Как только слуги всех проверят, отправьте их в Центр. Вы двое, – он указал на Велин и Джесс, – возьмете на себя главную детскую. Согласно сообщениям, дети слегка пострадали, но никто не погиб. Однако они напуганы, и им нужен рядом кто-то из своих. Можете взять с собой слугу, только одного. Займите детей. Найдите для них полезные занятия, пусть они думают, что помогают. Не оставляйте им время расспрашивать про родителей. Их семьи придут за ними, когда мы… найдем их.

На мгновение он посмотрел в пол, откашлялся и снова поднял глаза.

– Остальные отправятся в Полифонический Центр. В экстренных ситуациях Уровни и сословия не имеют значения – будете работать с теми, кто окажется рядом, чтобы доставить наших людей в безопасное место. Мы вывезем всех из этого города так быстро, как только сможем.

Он вытер глаза.

– И последнее. Не подходите к окнам. С водой что-то не так. Пока мы не узнаем, что именно и как с этим справиться, не нужно… рисковать.

Он отпустил всех и сел в кресло.

Измученная женщина повела группу к Полифоническому Центру. Все пути аэрокаров, даже самые глубокие транспортные линии, были настолько завалены руинами, что движение застопорилось. Но слуги расчистили одну из экспресс-линий, и хотя Рейт не хотел больше иметь дело ни с чем, что осквернено магией, он молча ступил на эскалатор со всеми остальными.

Два следующих дня навсегда отпечатались в его памяти. В разбросанных руинах того, что некогда было великолепным и потрясающим местом, валялись тела, части тел, раздавленные, смятые, разорванные и раскромсанные. А рядом – плачущие живые, умоляющие дать им хоть немного воды, снять боль, спасти их или прекратить страдания, лишив жизни. До этих двух дней и ночей Рейт не задумывался о том, что такое ад. Теперь он разбирал руины, собирал трупы в невыносимой жаре, которая все усиливалась, и увозил и живых, и мертвых подальше от развалин. Рейт всегда думал, что имеет четкое понимание того, что такое ад, ведь он когда-то жил в Уоррене.

Но он ошибался.

Он и Соландер работали плечом к плечу, убирая куски упавшей плавающей платформы; они слышали, как люди внизу всхлипывают и цепляются за скользкую поверхность, пытаясь выбраться.

– Все это натворила магия, – сказал Соландер.

Рейт подсунул ноги под одну секцию пластины и поднял ее достаточно высоко, чтобы трое других мужчин могли хорошо ухватиться за нее. Вместе они начали оттаскивать пластину в сторону.

– Я знаю, – сказал он. – Без магии не было бы подводного города, аварии, плавающих платформ, заклинаний, которые уничтожили все. Магию нужно запретить.

– Нет, – возразил Соландер. – Магия кормит людей, оберегает и дает жилье, возит на работу и обратно. Без магии не было бы Империи. Но магию, которая сжигает души людей, берет силу в разрушении и уничтожает самого мага, – этот вид магии нужно запретить.

Рейт усмехнулся и вместе с другими мужчинами вытащил свою секцию пластины.

– Магия вся такая.

– Неверно. Это единственный вид магии, который позволяет создать невероятно мощное заклинание. Однако я кое-что придумал – кстати, результат работы с тобой. Мне кажется, я нашел способ создавать заклинания, используя мою собственную энергию.

Рейт заговорил шепотом, чтобы только Соландер его слышал:

– Я видел уравнения. Огонь ада, я составлял уравнения. Энергия одного человека незначительна. Лишь связав огромные массы людей воедино, можно получить достаточно энергии, чтобы сделать то, что заинтересует Драконов или обеспечит существование города. Кроме того, они не согласятся платить за свои заклинания своей же жизнью. И если у тебя хватает здравого смысла, ты тоже.

Соландер взглянул на людей по обе стороны от них. Никто не подслушивал.

– Энергия, которую Драконы получают из одного человека, незначительна, потому что она не отдается добровольно. Ее забирают силой и обманом. Я пока не уверен в соотношениях энергии, но считаю, что смогу получить значительно больше при заклинании на своей собственной энергии, чем на энергии жертвы – и пока в моих тестах не появлялось большого рево. Это, конечно, не прорыв, которого я хотел, – не ответ на вопрос, почему ты такой, какой есть. Но это может быть ответом на потребность Империи в энергии.

Рейт покачал головой.

– Ты уже пробовал что-нибудь значительное?

– Значительное? Насколько значительное? Я почти уверен, то, что я делаю, сработает.

– Значительное. Ты управлял аэрокаром? Регулировал движение без несчастных случаев?

Соландер вздохнул.

– Одному с этим не справиться.

– Значит, Драконам придется не только предложить себя в качестве жертв для твоей магии – со всеми серьезными и достаточно болезненными последствиями, – но и работать сообща.

– Ну, в общем, да. Думаю, парящие в воздухе города, подводные города и аэрокары уйдут в прошлое – они расходуют ужасно много энергии.

Рейт искоса посмотрел на него и промолчал. Соландер покраснел.

– Они ведь не сделают это? Не откажутся от того, что любят, для спасения чьих-то жизней или душ?

Рейт медленно покачал головой.

– Нет, если мы их не заставим.

– Мы? То есть ты и я?

– Ты, я, Джесс, Велин… и все, кого мы сможем объединить вокруг нас.

– Что ты задумал?

– Я задумал открыть правду, доказать гражданам Империи, что Драконы не берут энергию для жизни городов из солнца, земли или моря. Я хочу показать им жизнь в Уоррене, показать людей, которых приносят в жертву для того, чтобы другие жили в облаках. Не знаю, как мы это сделаем; надо найти способ. Драконы никогда сами не откажутся от жертвенной магии – но, думаю, их можно заставить.

Соландер ничего не сказал, пока они убирали следующие два куска развалин, а потом спросил:

– Что, если Драконы ответят?

Луэркас, чье тело представляло собой ужасное зрелище, лежал на носилках в специально отведенной комнате рядом с тысячами других пострадавших.

– По последним данным, погибло около полторы тысяч стольти, – сообщил Дафрил.

Дафрил был единственным настоящим другом Луэркаса и восхищался им с того времени, когда оба были еще детьми. Он сидел на корточках рядом с Луэркасом, под палящим солнцем, время от времени макал полотенце в ведро со свежей водой и промывал наиболее пострадавшие участки кожи Луэркаса. Ожидалось прибытие спасательных кораблей.