Текст книги "О распознавании и собирании гравюр. Пособие для любителей"

Приводя листы только с достоверным годом, нам следует прежде всего упомянуть об одной гравюре в манере Шонгауера, найденной Пассаваном наклеенной в рукописи Данцигской библиотеки. На рамке ее из теста штемпелем отпечатан 1458 год. Таким образом, этот лист очень близок к эпохе Матвея Деи. Кроме того, мы знаем 27 листов, изображающих жизнь Христа, от 1457 года.

Одно из самых блестящих и убедительнейших доказательств германского первенства в изобретении оттиска на бумаге представляет изящный лист художника Р. с датой 1451 года, находившийся в знаменитом собрании Т.О. Вайгеля и отсюда перешедший в собственность Евгения Феликса в Лейпциге. Против года самый недоверчивый и осторожный исследователь не может высказать ни малейшего сомнения. Таким образом, в этом листе мы имеем защитника, который до того, пока итальянцы не доставят нам более ранний документ, решает победу в пользу немцев.

Рассказывают еще о семи листах, изображающих Страдания (passion), из коих один (представляющий истязание) носит 1446 год. Эти листы находятся будто бы в обладании г. Ренувье в Монпелье. Но мы будем ожидать дальнейших доказательств подлинности их и можем оставаться довольными листами, находящимися вне всякого сомнения.

Если немцам принадлежит первенство в изобретении оттиска на бумаге, то итальянцы, вероятно, научились ему от них, и изобретение это не проникло, как говорит Васари, из Италии в Голландию? Пассаван того мнения или, по крайней мере, высказывает предположение, будто изобретение это через Рожие ван дер Вейден (Rogier van der Weyden) перенесено во Флоренцию. Но это именно бездоказательное предположение. Зачем не допустить, что оба народа, независимо друг от друга, один раньше, другой позднее, дошли до одного и того же изобретения, которое вовсе не было безотносительно новым? Быть может, по счастливой случайности? Бартч держится этого мнения. Но он в этой случайности отводит главную роль мокрому белью, что слишком неправдоподобно и не достойно серьезного исследователя. Немецкие художники уже давно делали оттиски с деревянных и металлических резных досок (Shnitte), им уже известно было свойство бумаги воспринимать краску. От оттиска с резной доски до отпечатания награвированной было уже недалеко. И в этом случае вероятность на стороне немцев, ибо они обладали большими сведениями и большей опытностью в печатании, чем итальянцы.

От первых опытов отпечатывания гравированных досок на бумаге до нашего времени искусство это прошло разные стадии, ибо в течение времени выработались различные манеры гравирования досок, естественно давшие и различного рода оттиски. Чтобы любитель мог хорошо знать и ценить последние, ему необходимо познакомиться с разнообразным их изготовлением.

Таким образом, мы теперь займемся различными манерами гравирования, свойством их оттисков и лучшими художниками каждого рода их.

Рассматривая здесь под особой рубрикой ниелли после того, как мы выше уже многое сообщили об этой форме искусства, мы в этом случае вовсе не разумеем ниеллированную металлическую доску, законченное произведение золотых дел мастера, а оттиск с выгравированной с целью ниеллирования доски, оставившей один или несколько оттисков на бумаге, независимо от того, была ли впоследствии впущена в нее эмаль или нет.

Когда дорога была открыта и поняли, как снимать оттиски с гравированных досок на бумаге, тогда совершенно оставили обыкновение делать отпечатки на сере. Мы не имеем оттисков на бумаге с ниелль, оставивших нам отпечатки на сере, и, наоборот, мы не находим последних с ниелль, давших нам оттиски на бумаге. Единственное исключение во всей истории искусства представляет ниелля Рах, изображающая коронование Марии, о которой мы говорили выше.

Оттиски на бумаге таких металлических досок, которые должны были подвергнуться ниеллировке, на языке гравюрного искусства также называются ниеллями. У собирателей они всегда стояли в большом почете, и цены, платимые ныне за красивые экземпляры этого рода художества, должны почитаться высокими. Такие высокие цены вызваны редкостью их, ибо когда металлическая доска предназначалась для ниеллировки, то художник не мог ослаблять ее многими снимками на бумаге. Со знаменитых экземпляров обыкновенно известны только немногие оттиски: большей частью два, редко четыре с одной и той же доски. Когда стали замечать, что за ниелли платят высокие цены, то дух спекуляции овладел этим делом, и стали появляться новые оттиски со старых досок. Это легко было сделать в отношении таких досок, которые никогда не были ниеллированы, и таких новых оттисков много на художественном рынке. Но пробовали также делать оттиски и с таких досок, в которые эмаль была впущена, стараясь через продолжительное нагревание доски удалить из нее эту эмаль. Что такой прием возможен, доказал граф Чиконьяра собственными опытами. В новейшее время появилось несколько экземпляров знаменитой ниелли «Поклонение королей» (Duchesne 32), приписываемой Финигуере. Один из них куплен из кабинета Дураццо Берлинским музеем. Так как спустя немного времени тому же музею предложено было приобрести еще два других оттиска, то мы имели случай сравнить их с экземпляром Дураццо и нашли большую разницу между ними: последний отличается ясными линиями и хорошим цветом, а те – неясными контурами и неопределенностью колорита. Мы не настаиваем на том, чтобы считать берлинский экземпляр за оттиск с доски до ее ниеллировки, а прочие за таковые с доски после удаления ниелли.

Таким же способом в новейшее время добыты оттиски с таких ниеллированных работ, которые далеко предшествуют эпохе изобретения оттисков на бумаге. Пассаван (I. 352) привел многие из таких оттисков.

Трудно решить, была ли доска награвирована для ниелли или для снятия с нее оттисков, когда для этого не имеется исторических документов и на снимке нет ни надписи, ни числа. При наличности последних обратное (зеркальное) письмо указывает на ниеллю, так как ниеллатор, очевидно, желал иметь прямую надпись на доске, служившей для него целью, а не средством.

Ниелль известных художников попадается не много; большей частью они работы неизвестных золотых дел мастеров. Список неизвестных ниелль составил Дюшен, а Пассаван его дополнил.

Тем не менее встречаются и известные имена художников, работавших ниелли и оставивших снимки на бумаге со своих произведений.

У  и т а л ь я н ц е в  назовем: Перегрини да Чезена (Peregrini da Cesena), Матвея Деи, (Matteo Die), Фр. Франчиа (Fr. Francia), Марка Антония. У  н е м ц е в: М. Шонгауера, А. Дюрера. От последнего мы имеем т. н. голову шпаги (Degenkorf) Максимилиана и небольшие, круглые листы, В. 62. 64. 65, которые невозможно найти и бывшие наверное ниеллями. На первом листе буквы на крестах представляются в обратном виде. По рисункам Дюрера имеется много оттисков с досок, приготовленных для ниелль. Они, естественно, относятся к XVI столетию. Имена золотых дел мастеров не обозначаются. В сочинениях монограммистов также находим указания на отдельные ниелли.

Сведений о снимках с ниелль других школ не имеется, хотя нужно допустить, в особенности в отношении французских золотых дел мастеров, что и они применяли к своим работам способ отпечатания на бумаге.

Отныне мы вместо выражения «гравюра на металле» (Metallstich) буде м употреблять более соответствующее – гравюра на меди (Kupferstich). В золотых дел мастерстве употреблялись различные металлы для драгоценных работ – серебро и золото. Но когда художники стали гравировать на металле с единственной целью получать с него оттиски на бумаге, то они выбрали медную доску, потому что этот металл наиболее пригоден для обработки.

Иногда пользовались для этой цели и железной доской (например А. Дюрер), но ее употребляли больше для вытравления, а потом ее совсем оставили, так как работа на ней выходила неспокойная и она вдобавок легко портилась от ржавчины. В новейшее время для гравирования употребляется также и сталь. Но так как этот металл очень хрупок и оттиск с него никогда не достигает той мягкости, как с медной доски, то сталь тогда лишь употребляется, когда имеется в виду выпустить большое издание. В тех случаях, когда медная доска дает не более тысячи хороших экземпляров, стальная доска может дать их 20 тысяч. Следовательно, при употреблении стали искусство обыкновенно прекращается и начинается область промышленности.

Медная доска прежде всего приводится в гладкое состояние и равномерно шлифуется. По наведении на ней контуров рисунка иглой или посредством легкого вытравления на доске вырезаются резцом штрихи и тени. Резец – это небольшая четырехугольная стальная палочка, заостренная на одном конце. Этим концом линии, как борозды, врезываются в доску. Для произведения различного рода линий, тонких или широких, глубоких или плоских, резец бывает различной толщины. Им с уверенностью водят по доске снизу вверх; в овальных или круглых линиях правая работающая рука остается неподвижной, в то время как доска, лежащая на подушечке, наполненной песком, так передвигается левой рукой, чтобы правой удавалась предполагаемая линия.

Всякая вырезанная линия на краях своих имеет шероховатость, называемую бородкой (Bart oder Grat – barbe), которую устраняют скребком (Schaber), иначе шероховатость эта при печатании производит пятна.

Когда все части рисунка выработаны на доске и последняя готова, приступают к ее отпечатанию. Оно не может производиться типографским прессом, для этого употребляют особый печатный станок. На доску (согреваемую при дорогих гравюрах) краска накладывается мацой, потом доска осторожно чистится, так что краска остается только в вырезанных линиях; доска, таким образом приготовленная, кладется под пресс, на нее сырая печатная бумага, также покрытая пропускной бумагой и куском шерстяной материи. Все это проводится через два двигающихся вала пресса. Эластическое нажимание гонит бумагу в углубления линий, которая принимает содержащуюся в них краску. По снятии бумаги с доски на первой изображен в обратном виде снимок с награвированного на доске рисунка.

Когда доска отчасти уже изготовлена, художник иногда делает для себя снимок, чтобы удостовериться в своей работе. Такие пробные оттиски часто очень дорого оплачиваются, как большая редкость, как уники, в особенности когда доска произведена знаменитым художником. Так, Альбертинский музей в Вене имеет два различных пробных оттиска с неоконченной доски гравюры Дюрера, изображающей Адама и Еву в раю. Подобные же пробные оттиски имеются со знаменитого листа Рафаэля Моргена, представляющего Преображение по Рафаэлю.

Только изготовленные посредством резца доски можно преимущественно называть гравюрами на меди; точно так же и оттиски с них называются резцовыми листами (Grabstichelblatter).

а) Г р а в ю р ы  л и н е й н о й  м а н е р о й. Древнейшая манера обрабатывания медной доски состоит в исключительном употреблении штрихов или линий: отсюда и название (Lienienmanier).

Способ употребления резца для произведения линий не всегда был один и тот же, а он видоизменялся в различное время и в разных странах.

В первые времена этого искусства в Германии делали тонкие штрихи, не изменяя их объема; штрихи накрест были любимы; при переходе тени в свет делались тонкие закругленные маленькие черточки. Все предметы работались этим способом.

Примеры такого гравирования представляют сочинения М. Шонгауера, Израеля фон Мекена (Israel von Mecken), Дюрера, Луки Лейденского, мастеров «малого формата» (Kleinmeister) и других художников этого времени.

Итальянские художники ранней эпохи применяли большей частью простые штрихи без крестообразной тени; редко встречается линия, идущая накрест другой. Переход к свету производился посредством заострения теневых штрихов.

Для изучения этой манеры гравирования мы рекомендуем работы А. Мантенья, А. Полаюло, Зоан Андреа (Zoan Andrea), Г.А. да Брешчии и других того же периода.

Позднейшие итальянские художники употребляли также и крестообразные штрихи, а при переходе к свету даже точки, дабы сделать изображение более картинным, хотя листы их все-таки имеют более вид рисунков. Вследствие чего эту манеру называют к а р т о н а ж н о й (cartonstich).

Ее употребляли: М. Антоний Раймонди, М. Денте (M. Dente), Авг. де Музи (Aug. de Musi), Джизи (Ghisi), Вильг. Бонасоне (Giul. Bonasone), Каралио (Caraglio) и мастер с костью (монограммист). Все эти мастера своим гравированием большей частью увековечили рисунки знаменитых художников, а не их картины. Так, М. Антоний гравировал рисунки Рафаэля, как легко убедиться, сравнив отдельные гравюры первого с картинами Рафаэля того же содержания, например св. Цецилию по Рафаэлю, В. 116, и картину его же в Пинакотеке в Болонье (грав. Стренджем, Аефевром, Массаром и др.).

Еще позднее картонажная гравюра работалась более свободной манерой, штриховка широко накладывалась, концы теней заострялись, как это видно на работах К. Корта, Авг. Каррачи, К. Альберти и других мастеров.

В Голландии, где гравирование в XVII столетии процветало[10]10
  Голландские граверы XVI столетия в манере своей совершенно приближаются к немецкой; как это видно из редких листов монограммистов   , и   .


[Закрыть], мастера бойко и свободно владели резцом. Толщина линий видоизменяется; посредством удвоенной или умноженной штриховки часто достигался удивительный эффект.

Следует рассмотреть работы Гольциуса (его 6 образцовейших листов, собственный портрет, В. 172, портрет Корнгерта В. 164 и след.) и его учеников Сенредама (Saenredam), И. Муллера (J. Muller), Матама (Matham), Гейна (Gheyn), А. Килиана (L. Kilian) и других того же направления.

Во Франции, в младенческую эпоху нашего искусства, мы встречаем лишь немногих художников и вовсе не находим выработанной школы штриха. Сюда относятся Иван Дюве (Jean Duvet – его листы помечены 1520—1555 гг.),

Степан Лон (Stephanus Laulne, подражавший немецким мелкоформатным художникам и размерами своих листов), Л. Гольтье (L. Gaultier), Ж. Перисен (J. Perisin) и другие. Ник. Беатризе (Nic. Beatrizet) из Лотарингии и Рене Буавень (Rene Boyvin), оба посетившие Италию, подражали итальянской картонажной манере, П. Верио (Р. Woeriot – немецким золотых дел мастерам, гравировавшим предметы их ремесла. Кл. Меллан (Cl. Mellan, род. в 1598 г.) впоследствии изобрел своеобразную манеру для своих листов. Он исполнял контуры и теневые места простыми параллельно идущими штрихами. Тени, мясистые части и мускулы тела, складки платья выражены утолщением простого штриха. Его «голова Христа», исполненная одной спиральной линией, идущей от оконечности носа, уже ради ее курьеза сделалась знаменитой. Фр. Спиер (Spierre) и Тернейзен (Thurneyzen) старались ему подражать. Эта манера гравирования, по-видимому, подала первую идею для новых двух аппаратов (Reliefcopirmaschine und Guillochirmaschine). Впрочем, рельефная манера более употребляется для иных, а не для художественных целей.

a) К о л о р и т н а я  г р а в ю р а (Farbiger Stich). Рядом с развитием художественной техники явилось желание гравюрой на меди достигнуть высших целей. Граверы более не довольствовались перенесением рисунков знаменитых художников на медную доску; они принялись за картины и попробовали словно рисовать резцом. Для каждого предмета введена особая манера владеть резцом и установлен особый подбор штрихов с целью все представить в свойственном предмету роде и таким образом произвести гравюрой впечатление картины. Тени здесь являются более выполненными, так что в теневых местах встречаются четверные ряды штрихов. Смелый полет усвоили себе граверы Больсверт, Понциус и Ворстерман, изготовлявшие свои гравюры по картинам их учителя Рубенса.

Еще более развита так называемая решетчатая манера (Gittermanier), в коей вторые штрихи положены на первые совершенно крестообразно, отчего образуются решеточки. В мясистых частях фигур в этих решеточках (клеточках) делались еще слабые точки, чем достигалась особенная нежность. Аинейная манера является наиболее выработанной, хотя различные предметы для отличия друг от друга и выражали особым ведением резца, как то: платья, шелк, бархат, дерево, воду, облака, блестящий металл и т. п.

X у д о ж н и к и  к о л о р и т н о й  г р а в ю р ы.  У  н е м ц е в: Шмидт (G.F. Schmidt), Вилле (J.G. Wille), Як. Шмутцер (Jac. Schmutzer), Мюллеры (Fr. und J.G. Muller), Фальк (J. Falk), Клаубер (S.J. Klauber), Шульце (C.G. Schulze), и новейшее время: Форстер (F. Forster), Ульмер (J.C. Ulmer), Стайнла (M. Steinla), Каспар (J. Caspar), Грунер (L. Gruner), Вагнер (F. Wagner), Айхенс (Eichens), Фельзинг (Felsing), Мандель (Mandel – со многими хорошими учениками), Гофман (A. Hoffmann), Келлер (J. Keller) и другие.

У  и т а л ь я н ц е в: Кунего (D. Cunego), Вольпато (Volpato), Порпорати (C.A. Porporati), Р. Морген (R. Morghen), Бетелини (P. Bettelini), Фоло (G. Folo), Аонги (G. Longhi), Гандольфи (M. и G. Gandolfi), оба Андерлони (Anderloni), Райнальди (F. Rainaldi), Тоски (Toschi) – создавший много отличных учеников, как Далько (Dalko), Бизи (M. Bisi), Иези (J. Jesi), Гаравалиа (G. Garavalia), Перфети (A. Perfetti), Каламата (C. Calamata), Меркури (Mercurj).

У  н и д е р л а н д ц е в, кроме уже выше названных: Дельф (Delff), Зидергоф (Suyderhoef), Аомбарт (P. Lombart), ван Шу пен (P. van Schuppen), ван Дален (C. van Dalen), Фишер (C. Visscher), Эделинк (G. Ede– link) и в новейшее время Корр (E. Korr).

Ф р а н ц у з с к а я  ш к о л а может указать на наибольшее число художников, работавших колоритной манерой гравюры. Из ранних мы называем: Массона (A. Mas– son), Нантейля (R. Nanteuil), Ж. Одрана (G. Audran), П. и Р.Ж. Древет (P. et R.J. Drevet), Доле (J. Daulle), Н. и Р. Делоне (N. и R. Delaunay), Массарда (J.B. Massard), Авриля (J. Avril), Балешу (Balechou), Боварле (Beau– varlet); из более новых: Бервика (Bervic), Одуена (Audouin), Годефроа (J. Godefroy), Буше-Деноайе (Boucher-Desnoyers), Линьона (E. Lignon), Ложье (J.N. Laugier), Ришома (J.T. Richomme), Леру (J.M. Leroux), Прадье (C.S. Pradier), Генрикель-Дюпон (S.P. Henriquel-Dupont), Бриду (A. Bridout), листы которых очень уважаются любителями.

Между англичанами нет много выдающихся художников, но среди них имеются великие мастера, как Браун (J. Browne), Роб. Стрендж (Rob. Strange), Вильг. Улетт (Will. Wool– let), Вильг. Шарп (Will. Scharp), Бернет (J. Burnet), Доо (G.T. Doo), Голль (Holl), Головей (Holloway) и другие.

b) Г р а в ю р а  п у н к т и р о м. В этой манере художник употребляет, в особенности при гравировании тела, маленькие линии или даже точки или черточки, произведенные резцом. Эти точки, смотря по надобности, то нежны, то сильны и сливаются одна в другую. Этим достигается известного рода мягкость, но манера эта более пригодна для листов малого формата. Иногда художники линейной манеры применяли пунктир для мясистых частей фигур и соединяли таким образом обе манеры. Так работал в особенности Барталоцци. Кроме него, этой манерой гравировали: Розаспина (Rosaspina), Бэрк (Th. Burke), Ион (F. John, который для A g l a j a сделал все листы пунктиром), Винне Риланд (Wynne Ryland), Годефруа (Godefroy), Майль (G. Maile) и другие.

c) Г р а в ю р а  п о с р е д с т в о м  ю в е л и р н о й  п у н ц ы (Goldschmiedpunze, au maillet, opus mallei). Для произведения таких гравюр пользуются закаленными стальными палочками, которые на конце закруглены или имеют овальную форму. Они называются по– немецки P u n z e. Посредством молотка в доске вычеканиваются тени изображения. Результатом этой работы является слияние теней, так что оттиск похож на рисунок карандашом.

Древнейшая гравюра в этом роде, изображающая св. Иоанна Баптиста, есть работа Кампаньолы (Giulio Compagnolo), родившегося в 1481 году. Неизвестно, был ли этот художник и изобретателем настоящей манеры. Так как пунца принадлежит к числу инструментов золотых дел мастера, то указанное употребление ее должно быть очень древнее.

Между немецкими художниками этой манеры называют Банга (Heir. Bang, р. около 1580 г.), бывшего также золотых дел мастером; Аспрука (Aspruk – 1601 г.), без всякого основания называющего себя изобретателем этого рода гравирования на серии листов, изображающих апостолов и ошибочно считаемых работанными черной манерой; далее Келердалера (D. Kellerdahler) и Флиндта (P. Flindt), бриллиантщика из Нюрнберга, работавшего только контуры. Лучшим художником этого рода гравюры все-таки остается Янус Лутма-сын (Janus Lutma), золотых дел мастер из Амстердама 1681 года, портреты которого сделаны очень живописно и очень ценятся.