Текст книги "О распознавании и собирании гравюр. Пособие для любителей"

Художник, желающий работать холодной иглой, не употребляет резца, а остро отшлифованную иглу, которой он вчерчивает линии в доску. Способ ведения иглой совершенно иной, чем резцом, ибо первой рисуют как бы пером. Очень трудно делать овальные линии, потому что игла легко скользит по доске. Так как при этой работе в линиях бывает больше шероховатостей, чем при резце, то приходится чаще прибегать к скребку (Schaber). Работы этой манеры отличаются большой нежностью, но доска скоро выпечатывается и может дать только небольшое число хороших оттисков. Немного художников, работавших только холодной иглой. Известны листы этого рода работы Мельдолы (A. Meldolla), Рембрандта, владевшего холодной иглой с большой виртуозностью. В новейшее время замечательны Уорлидж (Worlidge) и Вателе (C.H. Watelet).

Но зато художники тем прилежнее соединяли холодную иглу при гравировании посредством крепкой водки. То, что после вытравления оставалось как бы недоконченным, довершалось и приводилось в гармонию холодной иглой. Рембрандт при помощи холодной иглы в особенности умел в высокой степени придавать своим офортам самый блестящий эффект, так что в старых оттисках они, по колориту, напоминают черную манеру; вследствие этого он неверно отнесен был к мастерам последней манеры. Все новые офортисты употребляют при вытравлении и холодную иглу.

Чтобы вытравлять на доске, она должна быть для этого предварительно приготовлена. Ее покрывают лаком так, чтобы вся ее поверхность равномерно им была закрыта. Аак состоит из воска, асфальта, канифоля и мастики. Прежде чем покрыть доску лаком, она согревается, так что лак делается жидким и ровным слоем ложится на доску. По охлаждении ее и по остывании лака (прозрачного коричневого цвета) последний окрашивается мелом (Kremser Kreide) в белый или копотью в черный цвет, чтобы произведенные холодной иглой штрихи и линии лучше были бы видны. Затем на загрунтованной таким образом доске наносится контур рисунка, который потом вырабатывается холодной иглой (заостренной или тупой) как рисунок пером. Эта работа называется по-немецки – radiren (буквально «скоблить»). Когда все исполнено по желанию, доска, тем не менее, еще не готова для отпечатывания. Если б удалить в этот момент лак (поле для вытравления), то на доске следы холодной иглы видны были бы только в местах глубоких теневых штрихов, произведенных крепким нажатием иглы. После указанной манипуляции награвированная доска должна быть окончена мокрым способом, посредством вытравления. С этою целью на краях доски из воска делается вал или борт и покрывают лаком все случайно образовавшиеся на поверхности отверстия и все сделанные при гравировании ошибки, которые не должны быть вытравлены. Потом обливают доску крепкой водкой. Прежде она состояла из селитряной кислоты и воды, а ныне это вновь открытая вода, менее действующая на легкие и предохраняющая от случавшегося перетравления (Verätzung). В местах, обнаженных при гравировании холодной иглой, металл раскрыт, крепкая водка во всех линиях приходит с ним в соприкосновение, и благодаря ее химической силе она углубляется в металл, образуя нечто вроде борозд, подобно тому, как это бывает при гравировании резцом, но, конечно, с другим результатом.

Когда отдельные части рисунка достаточно вытравлены, например в ландшафтах задние планы, не долженствующие по их отдалению так выступать, как предметы на первом плане, – тогда крепкая водка устраняется, доска очищается обыкновенной водой, готовые части рисунка снова покрываются лаком и вытравление продолжается до тех пор, пока вся доска не окончена. Нужна большая опытность, чтобы узнать, достаточно ли доска вытравлена. Рано оконченное вытравление производит слабую гравюру, а при излишестве его доска оказывается перетравленной.

Отпечатание вытравленной доски производится таким же образом, как обыкновенной гравюры. При описанной манере медная доска оттого употребляется, что на ней небольшие пробелы легче выполняются холодной иглой, чем на хрупкой стали. Вообще работы холодной иглой на стали почти невозможны; прежде употребляли также железо или цинк, но потом оставили эти металлы, так как полученные с них результаты вытравления не могут соперничать с результатами его на меди.

Вытравление награвированных досок известно было также много раньше изобретения оттисков на бумаге. Во второй половине XV столетия сталь и железо на оружии и вооружениях были украшаемы орнаментами, сделанными посредством гравировки и вытравления. В Амбразовом собрании в Вене имеются часы императора Максимилиана, на которых вытравлены красивые орнаменты и молитвы. Поэтому легко может быть, что изобретение этой резьбы и этого вытравления исходят от оружейников. По новейшим исследованиям, изобретателем применения этой манеры к оттискам на бумаге должен считаться Даниил Гопфер (Daniel Hopfer), живший с сыновьями Аамбертом и Иеронимом в Аугсбурге, занимаясь украшением оружия посредством вытравления. Уже в 1500 году он значится гравером в цеховых книгах Аугсбурга, но самый ранний год на его офортах есть 1527 -й. Этому способу научился у него около 1515 года А. Дюрер, офорты которого (В. 19, 22, 26, 70, 72, 99) все относятся ко времени от 1515-го по 1518 год, так как после этого он отказался от этой техники. Из переписки Дюрера с Рафаэлем манеру эту мог узнать Марк Антоний, от последнего – Пармеджиано в 1525 году.

Игла офортиста часто и охотно употреблялась живописцами, которые этим легким способом как бы шутя размножали свои рисунки. Число таких живописцев-офортистов (peintre-graveur) во всех школах и во все времена было очень велико. До наибольшего совершенства манера эта доведена Рембрандтом. Его гению, вероятно, очень нравилось это игривое царапанье на гладкой поверхности. Смелыми оборотами своей иглы он умел производить самые неожиданные эффекты.

Как мы уже заметили, офортисту часто помогает холодная игла, в особенности когда нужно произвести тонкие оттенки в мускулатуре и в переходах от тени к свету. В глубоких, теневых местах гравюра иногда доканчивалась резцом, но часто так, что на хороших старых оттисках нельзя и заметить такую небольшую резцовую работу. Только тогда, когда доска в течение времени выпечатывается, резцовые части являются помехой, ибо они сохраняются дольше офортной гравюры.

Из великого множества офортистов вряд ли возможно привести здесь даже лучших. Поэтому мы отсылаем читателя к руководствам, занимающимся их произведениями. Так, Бартч издал знаменитое сочинение «Peintre-Graveur» в 22 томах, где назвал и описал много живописцев-офортистов голландской, немецкой и итальянской школ. Продолжение первого (голландского) отдела издает теперь ван дер Келлен (van der Kellen); отдельные знаменитые художники, как К. Фишер, Иона Сидергеф, имеют своих отдельных биографов. Андресен (Andresen) приурочил свое сочинение «Живописцы-офортисты» («Maler-Radirer») к отделу Бартча о немецких художниках. В. Голлар (W. Hollar), Клейн (Klein), Дитрих (Dietrich), Шмидт (G.F. Шмидт), Эргард (Ehrgard) и другие рассмотрены в отдельных сочинениях. Французские офортисты нашли оценку в сочинениях Роберта Дюмениля (Rob. Dumesnil) и Дюбюкура (Dubucourt). Но если, невзирая на сказанное, мы, тем не менее, должны привести здесь самых лучших и уважаемых художников этой манеры, то мы назовем у  н е м ц е в: В. Голлара, Ходовецкого (D. Cho– dowiecki), Дитриха, Шмидта, Клейна, Эргарда, а в новейшее время Нейрейтера (E.N. Neureuther), Ширмера (I.W. Schirmer), Аессинга (C.F. Lessing), Менцеля (Menzel), Унгера (Unger), к которым мы присоединим еще русского Мосолова и поляка Плонского. У  и т а л ь я н ц е в: Пармеджиано (Parmeggiano), Франко (I.B. Franco), Рибера (I. Ribero – он, вернее, испанец), Рени (G. Reni), Марати (Maratti), Кастилионе (Castiglione), Бискайно (Biscaino). Г о л л а н д ц ы  гордятся своим Рембрандтом, Аивенсом (I. Bol. Lievens), Остаде (A. v. Os– tade), Дюзаром (C. Dusart), Бегой (C. Bega), Ватерло (A. Waterloo), Эвердингом (A. v. Everdingen), Поттером (P. Potter), Бергеймом (Berghem), Дюжарденом (Dujar– din), Цейманом (Zeeman), Сванефельдом (Swanefelt), Гогом (R. de Hooghe). И некоторые новые офортисты получили уже известность, как Шалон (C. Chalon), Мейлемейстер (Meulemeester) у голландцев; Клессенс (Claes– sens), Фрей (I. de Frei), Фламан (Flameng) у бельгийцев.

Среди  ф р а н ц у з с к и х  офортистов мы отличаем: Желе (Cl. Gelee le Lorrain), Калло (J. Callot), Морена (J. Morin), Аеклерка (S. le Clerc), Дебоассье (J.J. de Boissieu). И в новейшее время во Франции прилежно занимаются офортом, как то доказывают иллюстрации к «Gazette des beaux-arts», где можно встретить также листы Мессонье (Meissonier).

У  а н г л и ч а н можно назвать Гогарта (Hogarth) и Барлоу (Barlow).

Как офортисты для окончания своих листов часто прибегают к резцу, так и граверы вовсе не пренебрегают иглой в своих работах. Обыкновенно до гравирования они вытравляют на доске и даже исполняют иглой воды, листву, стены, скалы, траву, а потом уже резцом вырезают фигуры и приводят все в гармонию. И мастера черной манеры часто вытравляют на своих досках до придания им тона их манеры. Мы имеем такие офортные пробные оттиски Ирлома (R. Earlom) до обработки им доски черной манерой.

Эту манеру называют с м е ш а н н о й (Gemischte Manier), будет ли она представлять соединение офортной иглы с резцом или с черной манерой. Мастера смешанной манеры (офортной иглы с резцом) у  н е м ц е в суть: Фрей (J. Frey), Баузе (J.F. Bauze), Гуттенберг (Gutten– berg) и другие; у  и т а л ь я н ц е в: Кунего, Бартолоцци, Вольпато, Р. Морген, Гандольфи, Лонги; у  ф р а н ц уз о в: Ж. Одран, Дориньи, Леба О.Р. Le-Bas), Алиамет (Aliamet), Буланже, Кузен (S. Cousin); у а н г л и ч а н: Виверс (Vivares), Р. Стрендж, В. Уллетт, Ландсир (Th. Landseer), В. Шарп, Шервин (Scherwin) и другие.

Игла в офортах допускает свободное владение ею на поверхности доски; каждый художник имел свою манеру гравировать и вытравлять. Но есть одна особенная, которую мы приведем, как отдельный вид, под самостоятельной рубрикой.

К а р а н д а ш н а я  м а н е р а (la maniere du crayon, Kreidezeichnungsstich). Доска приготовляется так же, как для обыкновенного офорта, и покрывается грунтом для вытравления. После этого рисунок, сделанный красным карандашом, накладывается на загрунтованную и зачерненную доску, сильно придавливается, так что он ясно отпечатывается в обратном виде (Spiegelschrift). Для самого гравирования употребляются различные инструменты: простая игла, игла, делающая три точки, род пунцы, называемой mattoir, с притупленными зубцами, рулетка, цилиндр с остриями, вертящийся на оси рукоятки, и в заключение еще резец. Этими различными инструментами можно подражать толстым штрихам карандашного рисунка и поразительно верно передавать тон теней его, так как тупая игла (mattoir) затирает штрихи или сливает их в одно. После этой работы начинается вытравление. Обыкновенно доска после вытравления еще не готова, и некоторые места, оставшиеся светлыми, должны быть равномерно выполнены.

Когда такая доска отпечатана красной краской (красно– жженным Santinober), то оттиски с нее поразительно похожи на оригинальные рисунки, сделанные красным карандашом. Они даже принимались за таковые; так, еще недавно в одной знаменитой частной коллекции лист Бонне принят был за оригинальный рисунок Буше. Эта манера принадлежит Франции, где в 1756 году три художника спорили о чести быть ее изобретателем: Маньи (N. Magny), Франсуа (J.C. Francois) и Демарто (G.E. Demarteau). Последний, впрочем, наиболее способствовал ее усовершенствованию, так как он оставил богатое собрание листов этой манеры. С ним соперничал Бонне (Bonnet). До высокого совершенства довел эту манеру Плос ван Амстель (Ploos van Amstel), подражавший также и акварели, и Кутвик (Cootwyck).

Следующая манера собственно не представляет собой вида офорта, так как готовый оттиск носит совсем другой характер, нежели гравюра, выполненная иглой, но так как для изготовления доски употребляется вытравление, то мы могли присоединить эту манеру только к настоящей главе.

А к в а т и н т н а я  м а н е р а (Die Bister oder Aquatinta-Manier). Доска приготовляется как для офорта. После этого на ней гравируются и вытравляются контуры рисунка и доска очищается. Затем она снова покрывается тонким лаком, после чего особой жидкостью (из терпентинного спирта и деревянного масла) лак этот устраняется из всех тех мест, на которых должны быть наложены тени посредством вытравления. После этого вся доска посыпается мелко истолченным смолистым порошком (Pechstaub). При нагревании доски на огне порошок этот ложится в открытые места ее, но таким образом, что он не образует густых слоев, а, подобно тонкому флеру, позволяет доступ к доске крепкой водки. По исполнении вышеописанного начинается вытравление, продолжающееся до того, пока не готов первый (светлейший) тон, после чего водой доска очищается и готовая часть ее прикрывается. Затем вновь начинается вытравление, и процедура эта повторяется до тех пор, пока не выведена сильнейшая тень. Чем мельче истолчена смола, тем мягче тон теней.

Этой манерой хорошо подражают рисункам, делаемым тушью. Если покрыть доску коричневой краской, то оттиски получают вид рисунков, исполненных бистером или сепией.

Довольно часто, даже в каталогах эстампных торговцев (которые, собственно, должны знать разницу), листы черной манеры неправильно называются акватинтными, как будто эти обозначения равнозначащи. Как увидим в следующей главе, манипуляции обоих родов совершенно различны, и любитель, хоть несколько сведущий, легко отличит акватинтный лист от листа, сделанного черной манерой.

Обыкновенно все считали изобретателем этой манеры гравирования французского художника Лепренса (J.B. le Prince – 1768 г.), который будто бы хранил секрет свой до смерти (1781). Между тем еще Сен-Нон (Saint-Non) в сочинении своем: «Fragmens choisis dans les Peintures et les tableaux les plus interessans des Palais et des Eglises de l'Italie» (1772—1775) издал много листов этой манерой. Пон (Pond), Кнаптон (Knapton), Плос ван Амстель, Чиприяни (Cipriani), Вангелисти (Vangelisti), позднее г.г. Престель (J.G. und M.C. Prestel) дали много хорошего в этом роде, но все превзойдены были Кобелем (Wilh. Kobell), доведшим с 1785—1792 годов эту манеру до наибольшего совершенства, как это доказывают 39 оставшихся после него листов.

Изготовление доски этой манерой совершенно отличается от описанных уже способов. Между тем как в последних гладкая поверхность необработанной еще доски служит всегда светом создаваемого художественного произведения, на котором распределяются уже тени предметов в соответствующих ступенях, – в данном случае вся поверхность доски образует самую густую тень, самый сильный черный цвет (отсюда название – черная манера), и из него, посредством особой манипуляции, предмет, в различных ступенях освещения, доводится до самого яркого света. Для получения доски в таком черном состоянии ее предварительно нужно так обработать, чтобы оттиск с нее в этом виде представлял собой лист бумаги с равномерно черной, бархатообразной поверхностью.

Это производится посредством стального гранильника, сделанного в виде стамески, имеющей вместо лезвия два рядом близко стоящих зубца и форму качалки (поэтому у французов инструмент этот называется berceau). Гранильником этим проходят поверхность доски по всем направлениям до тех пор, пока она не примет однообразно шероховатый вид. Этим оканчивается приготовление доски. После этого рисунок переводится на шероховатую поверхность ее, и по мере надобности выравнивают скребком[11]11
  Schabeisen – отсюда немецкое название Schabkunst.


[Закрыть] шероховатость, совершенно устраняя ее из определенных мест доски. Чем более доска в известном месте сглажена, тем она становится ровнее, а тон оттиска светлее. При отпечатании доски места, не тронутые скребком, остаются по-прежнему черными, а там, где шероховатость ее уничтожена, проявляется первоначальная ее ровность, т. е. наивысший свет.

Этой манерой в особенности можно достигнуть мягкого и нежного перехода от света к тени. Так как штрихи в этом случае вовсе не применяются, то жесткость очертаний здесь немыслима. В особенности удаются этой манерой обнаженные части, шелковая и бархатная материи.

Как уже замечено, прежде думали, что Рембрандт был изобретателем этой манеры или, по крайней мере, иногда применял ее и соединял с иглой. То и другое неверно. Ни один из листов Рембрандта даже отчасти не исполнен черной манерой. Видимая на хороших оттисках его произведений бархатообразная чернота происходит оттого, что художник, иногда сам отпечатывавший свои доски, на отдельных частях их оставлял побольше краски (типографских чернил) и очищал только светлые места.

С большей вероятностью изобретение этой манеры приписывали гессенскому обер-лейтенанту Зигену (L. v. Siegen), пока Лаборд (L. de Laborde) в сочинении своем «Histoire de la gravure en maniere noire» не возвел это предположение в историческую правду, представив тому доказательства. Первым портретом в этой манере считается портрет

гессенской ландграфини Амалии-Елизаветы, помеченный 1643 годом. Но этот лист не может еще считаться настоящим произведением черной манеры, ибо изобретатель здесь еще старается произвести тени из света в глубь доски на гладкой, не шероховатой поверхности ее, в чем можно убедиться при внимательном рассмотрении листа. Только темный фон равномерно счищен гранильником (Granirsthal).

От Зигена узнал секрет этот князь Руперт Пфальцский, сообщивший его Валерану Валльяну (Wallerant Vaillant), который и был первым художником (два его предшественника были только дилетантами в искусстве), применившим эту манеру к многочисленными своим работам.

Из выдающихся художников этой манеры мы назовем еще у  г о л л а н д ц е в: Фому Ипернского (J. Thomas von Ypern), И. и П. ван Сомер (J. und P. van Somer), Блотлинга (A. Blooteling), Валька (G. Valck), ван Гола (J. van Gole), Дюзара, обоих Верколье (Verkolje), Губракена (A. Hoobraken), Шумана (Schoumenn), Троста (Troost), Столькера (Stolker), Шенка и др.

Из  н е м ц е в: фон Фюрстенберга (Fh. C. von Fur– stenberg), Эльца (J.F. Eltz), Леонарта (L.F. Leonart), Блока (Block), Фенитцера (Fenitzer) и в новейшее время Якобё (J. Jacobe, Пихлера (J. Pichler), Кинингера (V. Kininger), Вренка (Wrenk).

Ф р а н ц у з ы  не могут указать на много художников этой манеры; можно назвать Саррабата (Is. Sarrabat). Другие французские художники применили эту манеру к раскрашенной гравюре (Farbendruck), о чем скажем ниже.

Из  и т а л ь я н ц е в следует назвать одного Ласинио (Lasinio).

Зато Англия может указать на много прекрасных художников черной манеры. Мы назовем следующих: Р. и И.Р. Шмит (J. und I.R. Smith), Мак-Адреля (J. Mac– Adrell), Фрея (Fh. Frye), Диксона (J. Dixon), Дикинсона (Dickinson), Ф.И. и Каролину Ватсон (Fh. J. und Caroline Watson), Петера (W. Pether), Грина (V. Green), Ирлома (R. Earlom), а в наше время Рейнольдса (I.S. Reynolds).

Раскрашенная гравюра, собственно, не представляет собой особого вида гравирования, а является применением описанных уже манер к получению гравюр в различных красках.

Известно, какое действие краска производит на глаз неспециалиста, не могущего подняться до высоты эстетического наслаждения, если не видеть, то угадывать краски хоть в самой лучшей колоритной гравюре. Если б было иначе, то множество драгоценных старинных листов не были бы замалеваны варварской рукой отвратительными красками. Отсюда ясно стремление художников создать не только простую гравюру, но и гравюру раскрашенную. Для достижения этой цели избирались различные средства, но все опыты в этой области должны были быть оставлены ввиду безуспешности и, быть может, дороговизны их.

Как самые ранние опыты в той борьбе «за краску» могут быть рассматриваемы листы, исполненные около 1645 года Цейгерсом (Herc. Zeghers). Посредством печатания он хотел создавать и размножать картины. С этой целью он грунтовал маслом бумагу, иногда брал для этого тонкий холст и, действуя особым способом, отпечатывал на них гравюры красками. Но произведения его искусства представляют очень мало пленительного. Говорят, художник на этих опытах потерял все свое состояние и умер в нищете. Зато его листы, прежде мало ценившиеся, ныне принадлежат к величайшим редкостям. Число их в публичных музеях наперечет.

В это же время Аастман (Lastmann) и Шенк (P. Schenk) также делали опыты в раскрашивании гравюр. Но вскоре и их способ должен был утомить как художника, так и печатника, ибо они употребляли только одну доску, гравированную резцом или крепкой водкой. Эту доску они или всю одновременно покрывали разными красками, чтобы одним оттиском получить раскрашенную гравюру, или же каждый раз переносили отдельные раскрашенные части на бумагу. Способ этот вызывал необходимость часто исправлять отдельные оттиски, ретушевывать их красками. Аисты и этих художников стали редкими.

Зато старинная раскрашенная гравюра получила существенное улучшение у французов, употреблявших для этого шероховатую доску, как в черной манере, так как последняя представляет собой самый пригодный способ для передачи перелива красок картины. Шарль Аеблон (Char. le Blond) был первым художником, изготовившим этим способом раскрашенные гравюры. Он родился во Франкфурте-на-Майне. Не сделав ничего со своим открытием в Голландии и Англии, он в 1737 году отправился в Париж. Улучшение, введенное Аеблоном, состояло в том, что для каждого цвета он приготовлял особую доску, к чему мог подать ему мысль способ работать гравюру на дереве с освещениями в светотень (clair-obscur-Holzschnitte). Его листы в техническом отношении представляют значительное развитие и ценятся очень высоко любителями. Хорошие листы в этом роде дали еще Гольтье-Даготи (E. Gaultier-Dagoty), Аадмираль (L'Admiral), Аасинио. С некоторыми изменениями работали этой манерой Жанине (F. Janinet), Декурти (C.M. Decourtis) и Беназе (C. Benazeh), прекрасные листы которых представляют замечательную мягкость колорита.

Отчего не прибегли к деревянной доске? Что гравировкой на дереве можно достигнуть очень хорошей раскрашенной гравюры, доказало в последнее время Общество размножения произведений искусств в Вене (голова старика по Ван Эйку).