Текст книги "Киберфилософия мозга, сознания, искусственного интеллекта. Интервал абстракции"

– «Итак, первый примитивный элемент «Х-онтобионта» «влез» в организм простейшего и целиком подчинил себе. Это понятно! А далее? Что же послужило стимулом к дальнейшему формированию и развитию «Х-онтобионта»? Итак, он сам и его функции отчетливо появились уже у пресноводной гидры. У примитивных животных уже появляются различные его формы в виде нервной трубки, узлов, а далее – в сером желеподобном округом веществе, что у развитых животных и человека. Это также можно понять.

Но, что же послужило причиной не только появления, но и развития «Х-онтобионта» в целом? Пожалуй, нестабильность окружающего мира, требующего постоянной адаптации живого существа к нему. Вот таким органом координации и целостного реагирования стали первые зачатки «Х-онтобионта». – «Разумеется, с течением времени он разработал механизм упреждающей адаптации. Для этого «Х-онтобионт» смог создать огромное разнообразие органов чувств, в основе работ, которых, лежат три механизма: химическая, физическая и электромагнитная чувствительность мембраны периферических элементов «Х-онтобионта».

В романе есть и другой эпизод, когда Каримов строит догадку о том, как же сравнивал «Х-онтобионт» столь разнородную информацию? Сопоставить сигналы можно только при их однотипной кодировке. Отсюда, безусловно, он смог создать таковое. Универсальным кодом, позволяющим сравнивать сигналы из разных органов чувств, стал электрохимический импульс, генерируемый в периферических элементах – нейронах, в ответ на информацию, полученную от органов чувств.

– «Все это является достижением «Х-онтобионта» – «великого комбинатора, изобретателя, модификатора, реформатора», – размышлял Каримов. – «Что же далее? Очевидно, сигналы от разных органов чувств должны прийти в одно и то же место, где их можно было бы сравнить, и не просто сравнить, а выбрать самый важный на данный момент, который и станет побуждением к действию. Это реально осуществить в таком устройстве, где были бы представлены все органы чувств. Этим самым был «Х-онтобионт». Вот так, вероятно, для осуществления функций как сравнения, так и управления у хордовых возникает развитый «Х-онтобионт» в виде головного и спинного мозга. Но, каковы были следующие этапы эволюции «Х-онтобионта»?

– «…Понятно, сделать адекватный поведенческий выбор в нестабильной среде можно, только сравнивая разнородные сигналы с аналогичными сигналами, полученными ранее, а потому в процессе эволюции «Х-онтобионт» вынужден был создать еще один механизм, обеспечивающее преимущество – возможность сравнивать информацию во времени, как бы оценивая опыт предыдущей жизни. Вот-так «Х-онтобионт» приобрел память. Так как в нервной системе объем памяти определяется числом нервных клеток, вовлекаемых в процесс запоминания.

Вероятно, «Х-онтобионт» принялся увеличивать общую массу своих периферических элементов – нейронов, ганглиев, нервов, за счет иннервации конечностей, формирования кожной чувствительности и черепно-мозговых нервов, контроля над органами дыхания…».

– «…На каком-то этапе Х-онтобионт через понимание того, что нужны более протяженные и более надежные пути передачи нервных импульсов вынужден был увеличить размеры своего нисходящего управляющего центра, каковым стал спинной мозг. Возможно, вот так «Х-онтобионт» «приобрел» нечто подобное хвосту животных. Последнее пророс во все ткани, а с помощью центра управления «Х-онтобионта», сформировал защитную оболочку в меру гибкую, надежную, крепкую в виде позвоночного канала. Возможно ли такое? А почему бы и нет.

Таким образом, вначале сформировались специальные спинномозговые утолщения и специализированные центры управления движениями конечностей в заднем и продолговатом мозге…».

– «…Повышение представительства периферии в «Х-онтобионте» вызвало увеличение размеров и появлению в нем моторных, сенсомоторных центров, а на в месте перехода основного тела «Х-отнобионта» в хвост – появлению зрительных, слуховых и обонятельных центры. Что же произошло далее? Дальнейшее развитие, возможно, получила система связей между различными отделами «Х-онтобионта». Они стали основой для быстрого сравнения информации, поступающей от специализированных анализаторов.

Параллельно развились внутренний рецепторный комплекс и сложный эффекторный аппарат. Вот-так, в целях синхронизации управления рецепторами, сложной мускулатурой и внутренними органами в процессе эволюции на базе различных отделов возникли ассоциативные центры. Так, вероятно, «Х-онтобионт» делегировал отдельные этапы управленческой функции…».

– «…С течением времени «Х-онтобионт» понял необходимость четкого дублирования и делегирование различных функций на указанные ассоциативные центры. Возможно, вот так появились «полушария» «Х-онтобионта».

Таковы догадки Каримова и Сабитова. И если для первого – это была интуитивной догадкой, в которую он в какой-то мере верил и убеждал самого себя, то для второго – это было фантазия на свободную тему – возможный вариант «невозможного», когда ученого поражает и удивляет логическая стройность той или иной концепции, будучи убежденным в том, что все этой не что иное как невероятная научная гипотеза о механизмах деятельности и эволюции мозга. Такие мысли приходят в голову ученым и это хорошо. Ведь в свое время академик Т. Черниговская на вопрос о том, мозг нами управляет или обстоятельства управляют мозгом, ответила:

– «Есть серьезные научные данные в пользу того, что хозяин в доме – мозг. Мозг принимает решение за некоторое количество секунд до того, как вы об этом узнаете. Мозг может объяснить все, но не объясняет».

А ведь такое утверждение ставит человеческую цивилизацию в очень щекотливое положение.

– «Что же тогда представляет человек? В таком случае, естественно, возникает вопрос: что за «существо» живёт в нашей черепной коробке?

В свое время нейрофизиолог академик Н. Бехтерева говорила, что мозг – это своего рода «существо в существе», которое как бы живет и действует внутри нас по своим, неизвестным нам законам. В своих лекциях она рассказывала, что мозг – очень сложное «нечто», которое определяет наше поведение, вкусы, пристрастия и ещё много чего. Все наши знания, опыт, как генетические, так и полученные в течение жизни записаны на нейронной сети мозга.

В одном из эпизодов романа «Икс-паразит» Салимов, рассматривая учебный муляж головного мозга в натуральную величину, размышляет о том, как такое восковидное вещество было создано эволюцией и как она добилась способности «проявлять» альтруизм и эгоизм, любовь и ненависть, добро и зло, агрессию и сострадание? А ведь, исходя из эволюционной теории Ч. Дарвина природа эволюционировала путем естественного отбора, а это глубоко эгоистичный способ».

Антрополог Генри Ф. Осборн писал:

– «Человеческий мозг – самый чудесный и самый таинственный объект во всей вселенной», а физиолога Чарлза Шеррингтона, во-первых, поражало каким образом мозг порождает мысли, а во-вторых, удручало, что до сих пор учеными не найден ответа на этот центральный вопрос нейрологии.

Биолог Фрэнсис Крик утверждал:

– «Несмотря на постоянное умножение детальных познаний, образ действия человеческого мозга все еще остается глубокой тайной», а научный редактор Эрвин Бенгельсдорф говорил:

– «Каждый, кто говорит о компьютере как об „электронном мозге“, никогда не видел мозга».

Научный писатель Мортон Хант подчеркивал:

– «В нашей активной памяти содержится в несколько миллиардов раз больше информации, чем в большом современном исследовательском компьютере», а невролог Ричард Рестак отмечал:

– «Поскольку мозг нельзя ни с чем сравнить и, он неизмеримо сложнее всего другого в известной нам вселенной, нам, может быть, придется изменить некоторые из наших наиболее страстно защищаемых взглядов, прежде чем удастся постичь загадочное строение мозга».

Как известно, головной мозг наряду со спинным мозгом выполняет ряд очень важных для организма хордового животного функций, а именно позволяет наладить процесс работы всего организма, интегрирует в единую систему отдельные функции каждого органа и всего организма в целом. Центральная нервная система отражает адаптационный потенциал и эволюционную приспособленность всех хордовых животных. В современной науке существует весьма широкий спектр типов взаимоотношения мозга и сознания. Похоже весь научный спор возникал вокруг проблемы – как субъективные переживания порождаются физическими явлениями?

Общеизвестно, что энергетические затраты на содержание мозга различаются у животных разных систематических групп. Для теплокровных животных, в том числе человек, с относительно большим мозгом становится критичным размер тела хозяина. У них есть механизм защиты организма от перерасхода энергии – впадение на несколько часов в сон.

В романе «Икс-паразит» Каримов задумывается над вопросом: из каких источников берет энергию «Х-онтобионт»?

– «…Скорее всего, энергетические затраты на его содержание складываются напрямую из потребления питательных веществ, а также из поддержания водно-солевого баланса в организме хозяина. Эти два существа – «Х-онтобионт» как паразит и тело как хозяин, одновременно получают кислород, воду с растворами электролитов и питательные вещества в зависимости от активности метаболизма.

Итак, для себя «Х-онтобионт» создал особый приоритет – стабильное снабжение кислородом за счет различий в скорости кровотока в органах и системах организма хозяина. Скорость кровотока зависит от частоты сердечных сокращений, интенсивности дыхания и потребления пищи. Все эти функции напрямую регулируются «Х-онтобионтом». Причем, чем меньше плотность капиллярной сети в ткани, тем выше должна быть скорость кровотока для обеспечения необходимого притока в Х-онтобионт кислорода и питательных веществ…».

Интересно проследить траекторию мыслей Каримова:

– «Итак, «Х-онтобионт» добился себе различные привилегии и для организма хозяина в процессе эволюции он стал крайне «дорогим» органом, потребляя примерно десять процентов энергетических затрат всего симбиотического организма или, иначе говоря, в пять раз больше, чем любой орган в организме хозяина.

– Разве такая роскошь была бы позволительной, если бы мозг «котировался» бы как просто орган?“, – размышлял Каримов, все больше и больше склоняясь к тому, что „Х-онтобионт“ – это особое существо, это супер-паразит. – „А как же иначе, вместе со своей хвостовой частью, то бишь спиной мозг, «Х-онтобионт» потребляет одну треть расходов организма хозяина. Нужно учесть и то, что энергетические затраты только Х-онтобионта в активном состоянии возрастают более чем в два раза. Разве это не есть подтверждение моих догадок? Парадокс заключается в том, что в результате эволюции «Х-онтобионт» создал инструменты для реализации самых сложных механизмов поведения организма, в которого он «вселился».

– «…Свою высокую энергоемкость «Х-онтобионт», естественно, пытается преодолеть. Но как? Нельзя исключить мысль о том, что «Х-онтобионт» в целях разгрузки создал информационные технологии, разгружающие его нагрузку. А нельзя ли считать признаком такой разгрузки постепенное уменьшение массы самого «Х-онтобионта»?

Мысли Каримова понеслись дальше.

– «Несмотря ни на что, „Х-онтобионт“ всегда напряжен, мобилизован и продолжает активно эволюционировать. Это значит, что в единицу времени между нейронами образовывается больше связей, а следовательно, он может в себя „закачать“ в долговременную память больше информации, творить и владеть миром и Вселенной».

Интересна, по сути, мысли Каримова, когда у него начался внезапный приступ мигрени. Его осенила странная мысль о том, что сейчас его личный «Х-онтобионт», то бишь свой головной мозг, дал отмашку, чтобы особо не раскидываться противоречивыми мыслями и идеями.

Многие передовые ученые-нейробиологии в своих трудах говорят о том, что некоторую надежду вселяет развитие транстеоретических, мультидисциплинарных подходов, к взгляду на человека, его мозга, взаимосвязи мозга и сознания, с позиций синтетической теории эволюции. Образы и представления – не копия и даже не сумма физических сигналов, поступающих на наши рецепторы. Их строит наш мозг, – утверждают они. В эпоху сверхтехнологий заговорили о Больцмановском мозге – гипотетическом объекте, самопроизвольно собравшийся во Вселенной и способный осознавать свое существование.

Вероятность такого события по некоторым оценкам даже превышает вероятность появления обычного человеческого мозга в ходе эволюции. Как известно, Больцман – один из создателей статистической физики. Согласно его теории, гораздо более вероятным событием против случайного зарождения целого человека будет появление только одного его мозга. Того самого мозга Больцмана, собравшегося во Вселенной и теперь осознающего свое существование.

В романе «Икс-паразит» есть такой эпизод, когда Салимов задумался над положениями этой теории.

– «…Вероятность этого события по некоторым подсчетам даже больше, чем вероятность привычного появления точно такого же мозга в результате биологической эволюции». Исходя из такой концепции, с одной стороны, получается, что никто не уверен сказать, что наш материальный мир реален, а не является только воображением какого-нибудь случайного мозга, плавающего в глубинах космоса.

Подогнать вероятности возникновения мозга Больцмана и обычного человеческого мозга в результате длинной цепочки «Большой Взрыв – эволюция Вселенной – появление биомакромолекул – зарождение жизни – биологическая эволюция» под наше интуитивное желание быть уникальными самосознающими объектами. С другой стороны, получается, что ставится под сомнение биологическая эволюция, которая не является слепым перебором вариантов в поисках идеальной случайной комбинации…».

Известно, что в эволюции очень важен промежуточный отбор вариантов, который явно повышает вероятность «природного» возникновения человеческого мозга. Как решается вопрос исключения степеней свободы в нейронных связях, число которых запредельно, а решение надо принимать мгновенно? Ответ на этот вопрос лежит в области понимания природы, как иерархии систем, которые нанизаны, объединены единой целью, которая ныне осознается человеком просто – я существую. Почему в мозге позвоночных, структуры, возникшие на одном из этапов биологической эволюции, сохраняются даже спустя многие миллионы лет у потомков, совершенно не похожих на далеких предков?

С эволюцией «Х-онтобионта» в какой-то мере Каримову постепенно стало понятно. Но, что происходило с телом хозяина, с его организмом? Пожалуй, центральным вопросом в этом аспекте является обеспечение «Х-онтобионта» энергетическим потенциалом и безопасностью. Что это значит? Насколько новые функции «Х-онтобионта» окупают затраты на ее содержание? Между тем, этот вопрос является ключевым в понимании направления и основных путей эволюции не только самого «Х-онтобионта», но и организма хозяина в целом. Примерно такие мысли обуревали Каримова. Он мысленно представил себе, что «Х-онтобионт», как слаженная система столкнулся с неожиданными проблемами. К примеру, создав память, он понял всю обременительность этой функции.

Фантазируя уже точку зрения «Х-онтобионта», Каримов пришел к пониманию роскошности самой возможности что-либо запоминать. Ведь это удел энергетически состоятельных существ и, в первую очередь, организм, с которым «Х-онтобионт» находится в симбиозе. Ну, а в чем заключается механизмы обеспечения высокой скорости и уровня обмена веществ в организме для развития памяти «Х-онтобионта»? Естественно, ему, то есть «Х-онтобионту» потребуется дополнительные энергозатраты.

Объявив приоритетом это направление «Х-онтобионт» максимально унифицирует и оптимизирует питательные функции симбиотического хозяина. Вот-так «Х-онтобионт» добивается этой функции во имя активной адаптации к внешней среде, использующим разные органы чувств, хранящим и сравнивающим свой индивидуальный опыт. Для этой цели Х-онтобионт развил и другой механизм – теплокровность в организме хозяина.

Как известно, любое повышение скорости метаболизма приводит к увеличению потребления пищи. «Х-онтобионт» понимает, что совершенствование приемов добывания пищи и постоянная экономия энергии – актуальные условия выживания своего и хозяина.

Для чего необходима функция запоминания, а также оптимизация механизмов принятия быстрых и адекватных решений? Активная жизнь должна регулироваться еще более активностью самого «Х-онтобионта» и организма хозяина. При этом ему, то есть «Х-онтобионту» необходимо работать с заметным опережением складывающейся ситуации. Однако повышение своего метаболизма приводит к неизбежному возрастанию затрат и на содержание все более возрастающей затраты организма хозяина. В какой-то момент он понимает, что возникает замкнутый круг: теплокровность требует усиления обмена веществ, которое может быть достигнуто только повышением метаболизма своего и хозяйского организма.

Исходя из величины относительной массы «Х-онтобионта» обычно определяют и долю энергетических затрат, приходящуюся на «содержание» нервной системы. Однако в этих подсчетах, как правило, остается неучтенной масса его хвостовой части – спинного мозга с его периферическими ганглиями и нервами. «Х-онтобионт» понимает, что помимо себя постоянно в активном состоянии находятся все периферические отделы, поддерживающие тонус мускулатуры, контролирующие дыхание, пищеварение, кровообращение. Между тем, отключение хотя бы одной из таких систем приведет к гибели организма хозяина и его самого – «Х-онтобионта».

– «…Что же получается? „Х-онтобионт“ в процессе эволюции научился менять нагрузку на эти системы в зависимости от необходимости. Если организм хозяина и сам „Х-онтобионт“ активны, то активность всех системы возрастает и расходы на содержание их нервного аппарата также увеличиваются. То есть все заботы только для себя – питание, безопасность, энергия. Все для себя, причем всегда и везде на приоритетном уровне качества и сроках. Прям, как конченный эгоист…».

С нейроанатомической точки зрения, эволюция мозга у позвоночных животных происходил в несколько этапов, что было доказано М.А.Дерягиной.

На первом этапе в эмбриональной стадии на спинной стороне зародыша закладывается нервная пластинка, которая погружается под кожу и сворачивается в трубку.

На втором этапе у позвоночных животных в эмбриональной стадии та самая нервная трубка образует передний и промежуточный мозг, средний мозг, мозжечок и продолговатый мозг.

На третьем этапе у хрящевых акуловых рыб в связи с быстрым движением развит мозжечок, а сильно развитое обоняние привело к увеличению переднего мозга, который становится центром переработки обонятельных сигналов.

На четвертом этапе – у земноводных первичный мозговой свод – древняя кора.

На пятом этапе – у рептилий появляется зачаток новой коры. На шестом этапе – у млекопитающих новая кора больших полушарий служит центром высшей нервной деятельности. На седьмом этапе – появляются борозды и извилины.

В коре мозга всех млекопитающих появляются поля первичного коркового анализа. Однако, с нейрофизиологической точки зрения, не следует смотреть на эволюцию мозга от самых простых беспозвоночных до человека, как на линейный поступательный процесс.

Движение вверх по эволюционному древу, по мнению большинства специалистов, сопровождалось постепенным увеличением количества нейронов в мозгу, усложнением способа их связи. Развитие способностей центральной нервной системы и головного мозга обязано, в первую очередь, усложнению химического аппарата передачи нервных импульсов.

В романе «Икс-паразит» есть такая сюжетная завязка, когда Салимов упрекает Каримова:

– «Ну и завернул ты с гипотезой. Однако, пока твоя идея малопонятна, она чрезмерно закручена. У любого человека, который услышит твою концепцию, его мозг, то есть „Х-онтобионт“, готов выпрыгнуть из своей костяной тюрьмы, только бы не соглашаться со всеми твоими вымыслами о нем. Как бы то ни было, не забрасывай свои исследования. Дерзай! Доказывай свое предположение».

В науке известно, что ученые, как-то громко объявив о новой идее либо концепции со временем, не сумев доказать, концептуализировать и философско осмыслить полученные результаты, стыдливо прячут их концы в воду. А нужно совсем другое – настойчивость ученого, настырность и усидчивость исследователя, оперативность своего ума и напряжения интеллекта. Тогда-то и состоится новое в науке.

Интересно суждение Каримова на сей счет.

– «Х-онтобионт» всегда и при любом удобном случае окажет сопротивление полному пониманию своей же природы. – «Вероятно, „Х-онтобионт“ посчитает, нечего лишний раз привлекать на себя внимание. Люди у меня в заложниках. Для них я останусь загадкой, пусть ученый люд с пеной у рта с набором претензией мирового масштаба и глупости, тщетно попытаются разгадать».

Между тем и Салимов и Каримов проявляли снисходительность к своим суждениям и как бы оправдывались за свою дерзость.

– «Но это версия, именно версия, а не правда в последней инстанции. Понимаем, что вся наша версия состоит из нюансов – мелочей, совпадений, аналогий, воображений и фантазий. Ничего не скажешь, складно, но местами теряется логика. Поймите нас правильно, мы, возможно, не сделал важное открытие, но нас каким-то образом задела такая вероятность».

Знаменитый фантаст Р. Бредбери писал: – «История научной фантастики – это история идей, которые изменяли мир, но которые сначала были осмеяны и отвергнуты». В этом аспекте, разумеется, идея о мозге-паразите абсурдна, по сути. Тем не менее, любая художественная фантастика выступает своего рода ключом к реальности.

Р. Бредбери, придумывая различные абсурдные или гиперболизирующие ситуации, пытался донести до людей скрытые проблемы, недостатки и добродетели, которые проявляются только после более глубокого размышления и понимания. В этом отношении идея о «мозге-паразите» свидетельствует о таком преимуществе художественной фантастики – люди могут «посмотреть» на глобальные проблемы эволюции на одном живом примере. Потому, научная фантастика является той самой прикладной философией. Если утилитарной задачей первой является создание Мечты, то второй – осмысление взлета мыслей при попытках реализации той самой Мечты. Об этом говорилось уже в предисловии к книге.

Действительно научная фантастика запускает мечту. К примеру, фантазия Жюля Верна «Из пушки на луну» послужило поводом для разработки космической ракеты у Циолковского, а фантазия «тысяча лье под водой» – для разработки подлодок. Если первая фантастика была неправдоподобной, то вторая – вполне правдоподобной с точки зрения науки. Но в любом случае, они вызывали благородные мечты.

Безусловно, научная фантастика должна носить печать некоей правдоподобности. В противном случае, вряд ли, идеи и мысли, отражающие в нем, не захватят читателя и не выполнят свою главную функцию – не зажгут у него Мечту. В этом отношении, ученый ли, писатели ли, философ ли, пишущий научную фантастику должен ориентироваться в научных и технических вопросах.

Отсюда следует, что, именно ученые, безусловно, являются обладателями творческого дара, как по выдвижению фантастических идей, концепций, гипотез и теорий, как по популяризации достижений наук, а также как созидателей соответствующих технологий. В этом аспекте, интересен сам по себе феномен «Мозг Эйнштейна», как образцово-показательный орган – некогда носитель высочайшего интеллекта. Он сохранен в качестве музейного экспоната согласно завещания самого Эйнштейна. С позиции экстропии мозг Эйнштейна становится объектом исследований, имеющем то мифическую, то некую кибернетическую, то квантово-квазионную природу.

Разумеется, исходным является сама мысль о самом гениальном мыслителе и ученом А. Эйнштейне. Парадоксально, но его гениальность и величайший ум изображается как сверхсовершенный механизм, когда, во-первых, личность ученого, носителя непомерной интеллектуальной мощи изымается из сферы психологии и помещается в мир кибернетики; во-вторых, величайшая личность с выдающимися чертами гения и мыслителя изымается из сферы человеческого мира и помещается в мир Сверхчеловека. Между тем, известно, что в научной фантастике сверхчеловекам всегда присуща некоторая овеществленность. Так было с Эйнштейном, создавшему теорию относительности, так было и с другими гениальными учеными, создавшими, к примеру, теорию ядерного синтеза, что легло в основу создания атомной и водородной бомб.

Этих гениальных ученых обыкновенно характеризуют через их сверхпродуктивный мозг. В этом аспекте, Эйнштейн и другие, не менее легендарные чем он, ученые-физики макро и микромира, принадлежат материальному миру и лишь потом человечество поймет, что интеллектуальная сила атомщиков не в полной мере вышла на духовную орбиту.

Сам Эйнштейн описывает свою мышление как наподобие поточного производства мыслей. Сама мысль ему представлялась как материя, наделенная энергией, как поддающийся измерению продукт некоего сложного аппарата, преображающего мозговую субстанцию в силу. Будучи убежденным в этом, он бывал в качестве подопытного у физиологов, которые записывали волновые эффекты его мозга в состоянии думания над очередной проблемой физики.

Естественно, фантаст задумался бы, «А что если…?», раз Эйнштейн непрерывно вырабатывал мысль, и сама его смерть оказалась лишь остановкой в выполнении этой локальной функции, то есть «мощнейший в мире мозг перестал мыслить», нельзя ли было после смерти Эйнштейна извлечь его мозг и поместив в контейнер с жидкой средой продолжать «читать его мысли», включив режим диалога?

Если так, то додумать фантасту с помощью соответствующих ученых и специалистов, процедуру, во-первых, извлечения мозга из тела и помещения его в резервуар; во-вторых, налаживания его связи с внешним миром с помощью соответствующих технологий, не составит особого труда.

Кстати, так мы и поступили, когда писали научно-фантастический роман «Аватар» (Ашимов И. А., 2024). Более того, мы попытались додумать о том, что, во-первых, в целях повышения эффективности мыслительной деятельности создать интерфейс изолированного мозга («мозг в контейнере») с искусственным интеллектом; во-вторых, осмыслить на уровне киберфилософии высокопродуктивную мозговую деятельность вируализированной личности («аватара») в вируализированном мире.

Причем, предположили, что такая вечная жизнь «аватара» казалась хорошим вариантом, особенно, во-первых, по сравнению с непродолжительной жизнью в ее втором, разлагающемся теле, а во-вторых, по сравнению с обычной жизнью определенной продолжительности, вечное «проживание», кочуя в виртуальном прошлом, настоящем и будущем. Аватар уже мыслить совершенно другими категориями типа «по сути своей теперь я и есть мозг».

В другом научно-фантастическом романе «Пересотворить человека» [Ашимов И. А. (Кара Дабан). Пересотворить человека. Научно-фантастический роман / И.А.Ашимов. – Б.: «Гульчынар», 2012. – 222 с.] также говорится о том, что человек – это его мозг. Если мозг человека пересажен в другое тело, а точнее с точки зрения трансплантологии, если к мозгу человека пересажено другое тело, то разве он не будет там хозяином, а не пересаженным придатком? То есть тот человек, который обладает мозгом будет тем же самым человеком, но с чужим телом.

Следовательно, мы должны говорить, что мы – это наш мозг. Все это верно в отношении человеческого «я». В научно-фантастическом романе «Икс-паразит» (Ашимов И. А., 2024) говорится о том, что можно вообще с самого эволюционного зарождения нервные клетки, затем нервные ткани и узлы, как прообразов будущего мозга (головного и спинного), вживаются в тело примитивных простейших, переподчинив его, став, таким образом, хозяином организма. И такой вектор эволюции продолжился до формирования нынешнего человека. И если это так, то не предполагает ли подобное утверждение, что в конечном счете мы можем быть лишь мозгом, а мозг в свою очередь быть по своей биологии неким икс-паразитом?

Вообще, объяснимо ли происхождение мозга человека, с позиций дарвиновской теории эволюции? Ведь в основе эволюционного процесса лежат случайная изменчивость и естественный отбор. Прежде всего, читатель должен уяснить то, что дарвиновская теория построена, как негативный процесс, в котором не выживают сильнейшие, а погибают слабейшие. Так вот, согласно современных данных, в основе эволюции мозга лежит не дарвиновский отбор, не мутации, а индивидуальная внутривидовая изменчивость, которая существует постоянно во всех популяциях. Именно индивидуальная вариабельность дает основу для сохранения в популяции тех или иных функций. А сохранение, как известно, определяется генами.

Вообще, читатели, которые хорошо ориентированы в материалистической философии знают и понимают, что марксистский философский материализм в полном согласии с естествознанием учит, что мышление есть продукт мозга человека, а мозг – орган мышления. Человек мыслит только при помощи мозга, и нелепо с точки зрения науки отделять мышление от материи, которая мыслит. Между тем, философия идеалистического толка утверждает о том, что мышление не зависит от материального субстрата, доказывая первичность сознания и вторичность материи. Авенариус, Шеррингтон и другие писали, что мозг не имеет никакого отношения к мышлению, что мышление и сознание имеет сверхприродный генезис.

И.М.Сеченов, И.П.Павлов и другие провозгласили материалистическое положение о единстве «душевных» и телесных явлений, что ощущения, сознание, мышления являются результатом деятельности головного мозга. По их мнению, мысль есть функция материального тела – головного мозга, а именно коры больших полушарий, являющихся основным органом высшей нервной деятельности животных и человека. Безусловные и условные рефлексы, закрепленные наследственностью являются механизмом аналитико-синтетической деятельности мозга, проявляющейся вовне в виде ответного действия, имеющего характер целесообразности и направленного на поддержание единства организма с меняющимися условиями существования. Естественно, мозг исследован со всех сторон.

С точки зрения археологии, к сожалению, головной и спиной мозг не сохраняется в ископаемом состоянии. Хотя, время от времени в литературе появлялись сообщения о находках «окаменелого мозга» животных и человека. В последнем случае они, естественно, всегда вызывали сенсацию. Однако, при детальном осмотре устанавливалось, что принималось за «окаменевший головной мозг», оказывалось чем угодно, только не мозгом.