Текст книги "Командующее Я"

Опасности имитации

В.: Что происходит, когда полнокровные учения (в отличие от обескровленных) предлагаются обществу, не имевшему ничего подобного ранее?

О.: Это следует делать с величайшей осторожностью. Один индийский йог рассказал мне следующую историю. Впрочем, я не могу поручиться, что она имела место в реальной жизни.

Некий подлинный йогин во время своего визита в Англию услышал, что другой очень популярный учитель йоги, которого многие величали «мастером», серьезно заболел.

Он отправился проведать больного и увидел, что тот лежит в кровати, окруженный своими западными учениками, сидевшими на полу в позах подобающего раболепия, с закрытыми глазами, точь-в-точь как на привлекательных фотографиях, публикуемых сегодня повсюду.

Настоящий йогин сказал:

«Сейчас я покажу вам секретные лечебные позы, которые помогут исцелить этого человека».

Самозваный йог и его последователи (они, конечно, были возбуждены этим драматичным и волнующим вмешательством и сразу бросились подражать учителю) выполнили упражнения, показанные подлинным йогином.

В тот же момент произошло чудо: псевдоучитель был мгновенно исцелен силой аутентичной йоги.

Вот только его ученики заболели, поскольку были не в состоянии выдержать накал продвинутой техники…

Мышь и слон

Вам, возможно, доводилось слышать другую (на сей раз старинную), но все еще передаваемую из уст в уста историю о любви слона и мыши.

Мышь и слон полюбили друг друга и решили пожениться, несмотря на возражения их семей.

В первую брачную ночь слон внезапно упал навзничь и испустил дух.

Мышь застонала:

«О, злосчастная судьба, теперь, расплачиваясь за краткий миг удовольствия и тонны воображения, мне всю жизнь придется рыть могилу!»

Итак, пытаясь задавать вопросы, посмотрите, способны ли вы различить в них логические противоречия и другие недостатки.

Невыносимая мешанина?

В.: Что можно сделать с невыносимой мешаниной, которая обнаруживается в книгах о суфиях, издаваемых в больших количествах? Часто эти труды написаны уважаемыми людьми, но авторы, однако, не принимают во внимание, что приводимые ими материалы предназначались для других эпох, культур и т. д. Результатом всего этого является хаос в литературе, посвященной суфизму. Я думаю, существует реальная опасность, что люди примут эти материалы за аутентичные произведения прошлой и настоящей деятельности суфиев.

О.: Вам следует отметить две вещи. Во-первых, у этих самозванных экспертов понимание предмета в целом находится на очень ранней стадии. Они подобны донаучным авторам, собиравшим информацию о травах и при этом путавшим ее со сведениями о драгоценных камнях. Дело не в том, что они не знают, что делают, скорее им кажется, что их деятельность представляет собой адекватное изучение. Время все расставит по своим местам, как это было с наукой о камнях и травничеством. Во-вторых, запомните: аутентичные материалы также доступны. Нужно лишь иметь толику здравого смысла, чтобы, сравнивая эти материалы с теми, против которых вы возражаете, понять, какие из них с большей вероятностью окажутся правильными. Это как раз тот исключительный случай, когда можно перевернуть закон Грэшема44
  Закон Грэшема гласит: фальшивые деньги вытесняют подлинные. – Прим. перев.


[Закрыть] и сказать: «Подлинные деньги вытесняют фальшивые».

Исключением будут доверчивые люди и всевозможные чудаки, которые предпочтут мешанину, поскольку вошли во вкус. Не наша функция «делать что-то» с этой ситуацией. Она исправляется сама собой по мере того, как правильные материалы выходят в более широкое обращение. Естественно, мы не можем защитить доверчивых или оказать поддержку неадекватным людям, однако есть специалисты и организации, чьи функции подразумевают подобное содействие.

Я думаю, что вместо чрезмерного сожаления о превратностях работы на низшем уровне мы можем позволить себе почувствовать некоторое удовлетворение по поводу того, что законные материалы и правильная реакция на них существуют, множатся и крепнут день ото дня.

Внешние атрибуты и содержимое суфийских историй

В.: Я заметил, что суфийские истории сегодня широко используются во всевозможных публикациях и лекциях. Каковы преимущества и недостатки подобного взрыва интереса и возможных экспериментов?

О.: Главный недостаток упомянутого явления в том, что историю потребляют настолько поверхностно, что ее внутренняя динамика остается нереализованной и не достигает той цели, для которой предназначалась. Нам пишет все больше и больше людей, спрашивая разрешения пользоваться нашими историями или заявляя, что находят их полезными. Интересно, что во многих случаях истории неадекватно используются даже в более ординарных целях, на которые претендуют те, кто адаптирует наши материалы для применения на этом более низком уровне. В действительности происходит вот что: скажем, какой-то человек рыщет повсюду в поисках зерна для своей мельницы (чтобы она не простаивала зря), но в нем отсутствует желание истины, тогда как именно оно способно реализовать потенциал и его самого, и этих историй, не говоря уже об учениках, которых он обучает.

Можно вспомнить историю, касающуюся этой темы. Однажды некий человек собрал всех пассажиров тонущего корабля и стал им объяснять, как сделать плот, разломав спасательные шлюпки!

Не существует замены знанию. Стремление к преждевременной практике присуще не только людям, которые учат суфийские истории или ими интересуются.

Истории, подобно фруктам, обладают такими свойствами, как цвет, запах и питательность. Их действие не исчерпывается внешними эффектами (скажем, освежающим вкусом). Но если питательность плода усваивается организмом, история требует от человека, который ее представляет, особой осознанности – в этом основное различие между фруктами и историями. На начальном этапе инструктору следует держать дверь открытой, подчеркивая, что у этих рассказов есть и некое иное содержание, или напоминать, что так утверждали сами составители историй.

Люди часто сваливают ответственность на тех, кто предпочитает видеть в историях лишь их поверхностные уровни. Но это вряд ли оправдывает того, кто по собственной инициативе выхолащивает материалы, предназначенные для более высокой цели. Возьмите любую аналогию по своему выбору (когда, скажем, какая-то из высоких технологий применяется для незначительных целей), и вы увидите, каков будет ущерб и как этот процесс потворствует невежеству.

Чрезвычайно важно

В.: Я думаю, что вы опубликовали больше рассказов, касающихся древних суфиев, чем кто бы то ни было за всю историю суфизма. Однако во всех этих преданиях фигурируют люди, хорошо известные в восточной культуре, но, как правило, незнакомые Западу. Может ли в таком случае западный человек понять огромную важность работы суфийских учителей?

О.: В каком смысле?

В.: В том смысле, что если, скажем, Джунайд или Нури сказали что-то, то мы знаем, что их слова чрезвычайно важны и в самом деле истинны. Как может западный человек чувствовать это, если он не знает действительного статуса Джунайда или Нури?

О.: Если Джунайд или Нури сказали что-то, то подобное высказывание, безусловно, объективно важно, и в учебных целях ни для кого нет необходимости знать, кто именно сказал это, и чувствовать, что данные слова истинны. Важен результат, оказываемый их изречениями.

В.: Зачем тогда вообще упоминать Джунайда или Нури?

О.: Отнюдь не с целью подтвердить истинность утверждения (авторитетом автора) или повлиять на людей, а просто для сохранения формата, с тем, чтобы к материалам могли обратиться как восточные, так и западные ученики.

На что это похоже в действительности

В.: Что делать человеку, если ближайшие друзья или супруг возражают против посещения им учебных занятий?

О.: Я предлагаю вам рассказать этим людям следующую историю.

Неверное толкование

Один человек, вместе с другими, по ночам регулярно посещал занятия, посвященные духовным и психологическими вопросам. Его жена протестовала и постоянно жаловалась на эгоизм и эксцентричность своего мужа.

Однажды ему удалось убедить женщину пойти с ним вместе, просто для того, чтобы она увидела, что эти собрания из себя представляют. Она сидела там, среди незнакомых людей, слушая немыслимые вещи. Наконец, когда супруги вышли, женщина сказала: «Что за дикая чепуха! Я с трудом все это выдержала…»

«Ну, теперь, когда ты знаешь, чем мы здесь занимаемся, – ответил ей муж, – ты, конечно, больше не будешь думать, что я тут развлекаюсь?»

Эта история выявляет два момента. Первый: вещи, к которым вы не привыкли или к которым вас не допускают, выглядят неприятными или ужасными. Второй момент, вполне вероятный во многих случаях, состоит в том, что атмосфера, царящая в огромном числе подобных групп, и в самом деле способна сообщить новому человеку, что он попал в компанию ненормальных. Поэтому постарайтесь выяснить, приемлемы ли ваши товарищи по интересу для ваших родственников или других, нормальных, друзей, – это и будет неизменным тестом группы. Если да, то все хорошо и полезно. Если нет, то вам имеет смысл задаться вопросом: не попали ли вы в какую-нибудь экзотическую группу; а что, если ваши близкие возражают не без оснований?

Бегство

В.: Я стремился освободиться от «вещей этого мира» и погрузился в изучение всевозможных книг по оккультизму и эмпирическим религиозным учениям.

У меня есть ощущение, что я нахожусь на пути «обретения себя», и мне интересно, что вы думаете об этом, и правильно ли я поступаю.

О.: Доводилось ли вам слышать о человеке, который, спасаясь от дождя, прыгнул в реку?

Если вы мирской человек, то книги по оккультизму и религиозным учениям попросту заставят вас думать о духовном «по-мирскому». Вам надо учиться находить не принадлежащее миру во всем. В состоянии ли вы это делать? Очевидно, нет, иначе не задали бы подобного вопроса.

Дело не только в погружении, как вы это называете, тут важно понять, кто или что погружается. Некоторые вещи при погружении очищаются, другие – просто намокают.

Внутреннее пространство

В.: Как можно избавиться от пороков и недостатков, чтобы стать истинно духовным человеком, в суфийском смысле этого слова? Нам известно множество преданий о борьбе, которую святые вели с искушениями и грехами…

О.: Ничто из перечисленного вами не согласуется с суфийским пониманием, теорией, практикой или опытом в данной области. В действительности ваши слова выхвачены из полупонятых духовных упражнений, вы, что называется, сняли первую пробу.

Отметьте для себя следующее: суфийская духовность может помочь человеку иметь дело с тем, что вы называете «пороками и недостатками». Но это не означает немедленного погружения в деятельность, направленную на борьбу с искушениями. Подобные усилия не дают результата, и это лучший аргумент против них. Что же тогда дает результат? Необходимо заметить, что суфии не против, например, человеческих эмоций: они против сверхактивности эмоций, ведущей или к порокам, или к другой крайности – воображаемой святости и иллюзорному духовному опыту.

Это означает, что суфийской учебной системе поначалу необходимо склонить учащегося довольствоваться лишь минимальным количеством эмоциональных стимулов, без которых как мужчина, так и женщина будут не в состоянии выполнять те или иные жизненные обязанности, требующие эмоционального вклада. Когда это достигнуто, освобождается «полость», куда может быть «влита» функция, способная развить человека.

Многие известные религиозные системы чрезмерно упрощают положение дел. Так предпологается, например, что эмоциональность – это плохо, и совершаются попытки принудить людей разрушить свою эмоциональную жизнь. Это дает лишь иллюзорный эффект. Или эмоции направляют в русло, как полагают в таких системах, «хорошей» или «духовной» эмоциональности, что в лучшем случае, конечно, является еще одной формой самопотакания. В действительности эмоции (будь то желание успеха, потребность в достижении чего-либо или любое другое побуждение, которым питается «грех» или «порок») нужно упорядочить, как, впрочем, и любые другие стимулы, необходимые человеку. Сделав это, человек обретет в себе ничем не занятое «пространство» и этот, первый, шаг совершается в результате совместной работы учителя и ученика.

Раздел II

Три важные фазы организации и учебы людей

Все дела человеческие подразделяются на три «части»: общие и информационные, более специфические или специализированные, и основанные на личном опыте.

Например: в области питания – информация о пище, организация питания и потребление пищи. В области религии – информация и общая экзегеза (доктрина), далее следуют применение религиозных процедур (религиозные правила и порядок богослужения) и, наконец, личный опыт духовного.

Все религиозные системы основываются на личном опыте (первая стадия), который затем кодифицируется, или систематизируется (вторая стадия), и применяется к общине (третья стадия). Если упомянутые три области смешиваются или какая-то из них предается забвению, одни люди начинают воображать, что организация важнее всего, другие – что правила первостепенны, а третьи – что ни то, ни другое не важно, поскольку данных индивидов привлекает только личное озарение.

Когда людей возбуждает личный опыт, они могут нападать на общественные институты или догмы, поскольку полагают, что те стоят у них поперек дороги. Проблемы с которыми сталкиваются подобные личности, фактически, обусловлены гипертрофией перечисленных выше областей, так как последние раздуваются настолько, что начинают претендовать на способность говорить от имени личного опыта, упразднять его или изменять. Истинная причина создавшегося положения объясняется нарушением баланса между указанными тремя элементами, а не тем, что тот или другой из них наиболее важен или может быть заменен другими.

Так, мы можем знать что-то о пище и иметь средства для ее получения, вкушения и переваривания. Но это не означает, что мы соответствующим образом организовали реализацию этой возможности или что способны вкушать пищу, не добыв ее вначале. Точно так же, если нам и удалось попробовать пищу, из этого само по себе не следует, что у нас есть информация или структура для ее дальнейшего распознавания или вторичного получения.

Эта простая формула так мало известна, что люди словно бы не решаются заявить о ней во всеуслышание, что было бы очень важно для восстановления баланса в стратегии подхода к обретению Истины и осознанию фактов.

«Осел, который привез вас сюда…»

Недавно меня посетил один человек, и я заметил, что он очень возбужден. Он прочитал немало книг, побывал во многих группах «искателей» и довел себя до отчаянного желания попасть в ситуацию обучения.

Я сказал ему, что такого рода возбуждение, столь высокий эмоциональный пик, в учебе служит препятствием.

Очевидно, в прошлом ему сообщили, что «от возбуждения до духовности один шаг», и он не собирался отказываться от этого без борьбы. Он сказал, что именно страстное желание и эмоциональность привели его ко мне, так что же тут плохого?

Сам факт, что он рассматривал ситуацию подобным образом и не был способен увидеть изъян в своих рассуждениях, был симптомом его состояния. Поэтому мне пришлось кое-что объяснить ему. Я сказал: «Если вы приехали к моему дому на осле и, стало быть, он привез вас сюда, это ведь не означает, что вам позволят въехать на нем в мой кабинет. Осел выполнил свою функцию, затем наступает очередь других функций».

Но его возбуждение было столь велико, что, вместо того чтобы принять мои слова как разумный довод, он принял эту информацию за мастерски спланированную инспирацию или эзотерическую аналогию.

Конечно, когда один из симптомов болезненного состояния человека проявляется в том, что человек не в состоянии увидеть наличие у себя каких-либо симптомов, толку от разговоров мало; вот почему с такими людьми надо заниматься, а не разговаривать. У человека появится шанс «выздороветь», если можно будет подтолкнуть его к обычному поведению, свойственному людям без подобных претензий.

К сожалению, стремление к чему-то высокому может трансформироваться в претенциозность. Вот почему все подлинные традиции требуют смирения. Это качество, столь часто называемое добродетелью, скорее следует рассматривать как необходимость, техническое требование.

В качестве полезной иллюстрации можно привести недавний случай. Один человек написал мне, что один или два моих недоброжелателя обрушились на меня в прессе с критикой. Он изо всех сил пытался заставить меня дать им достойный отпор и считал своим долгом принять в этом участие. Я написал ему, пытаясь разумными доводами успокоить его и урезонить. Но мои письма его не удовлетворили. Он настаивал, что ему надо предпринять некие шаги, поскольку нельзя позволять подобным людям так поступать. Заблуждение его состояло в том, что он не видел ни ситуации в целом, ни контекста. Ему бы задаться вопросом, годится ли он сам для выполнения этой работы. Ко мне то и дело приходят люди, горящие желанием спасти весь мир или хотя бы что-то исправить в нем, но, прежде чем взяться за такое дело, неплохо бы знать, как стать по-настоящему эффективным человеком. Эффективность не заменишь героизмом. Из подобного случая мы можем извлечь абсолютно необходимый урок. К несчастью, вследствие нарушенного равновесия в современной культуре никто не отважится сказать об этом прямо, поскольку люди жаждут одобрения, а не информации. Восприняв информацию, они смогут приобрести умение и впоследствии стать эффективными. Мы сообщаем им об этом. Если они не принимают наших слов, то это означает, что они нас отвергают и фактически сами хотят диктовать стратегию и даже тактику действий.

Как это согласуется с нашей ролью? В процессе любого обучения одна сторона должна учить, а другая – учиться. Вот почему мы говорим: «Позволь мне обучить тебя».

Человек обращается с просьбой: «Научите меня», – но сам чаще всего учиться не хочет. В лучшем случае у него есть свои приоритеты: он настаивает, чтобы ему сперва позволили сыграть свою любимую роль. Он как бы воздвигает между собой и обучающей ситуацией театральную сцену и разыгрывает спектакль. Чтобы адекватно разрешить эту проблему, мы должны дать людям возможность ответить самим себе: принимают ли они на самом деле учителя и учение. Если нет, то они напрасно тратят время, и свое и наше.

Фактор времени

В.: Можно ли предсказать действия человека? Может ли суфийский учитель помочь не растрачивать жизнь на бесполезные изучения, поиски или ненужные опыты?

О.: Обладая достаточной информацией, почти невозможно не предсказать поступки человека. Что же касается помощи суфиев в предотвращении потери времени, то именно для этого и существуют суфии (когда речь идет об учениках). Но принимают ли ученики подобную помощь?

Вот одна старинная сказка, написанная дервишем Мухлисом из Исфагана. В сокращенной версии ее можно найти в персидской книге «Тысяча и одна ночь».

Действия человека и его судьба

Жил когда-то мудрый человек, который оставил сыну огромное состояние. Уже будучи на смертном одре, он сказал своему чаду:

«Если когда-нибудь ты впадешь в отчаяние, открой вон ту дверь, но никак не раньше, чем ты останешься буквально без куска хлеба, даже на настоящий день».

Однако молодой человек, полный нетерпения и любопытства, открыл дверь сразу же после смерти отца. Он увидел комнату, в которой с потолка свисала петля, а под ней стоял чурбан. На стене было написано: «Стань на чурбан, сунь голову в петлю и прыгай».

«Ну и добрый же у меня отец, позаботился о своем сыне!» – в сердцах воскликнул юноша.

Повернувшись, чтобы выйти, он прочитал на противоположной стене: «Если ты не внял, не принял предлагаемого тебе, полная неразбериха и ненужные страдания ожидают тебя. Твои собственные поступки будут навлекать на тебя невзгоды, пока ты не научишься. Тебе придется пройти путь —

от поспешных поступков и любопытства до дикого предположения;

от расточительства до полосы неудач;

от безысходности до непригодных средств;

от небрежности до осмеяния;

от нищеты до отчаяния;

от послушания до завершения;

от опыта до просветления».

Не веря ни одному слову отцовского напутствия, молодой человек вышел из комнаты. Полагаясь на свое огромное состояние, юноша предался азартным играм и пустился в рискованные предприятия. Он приобрел многочисленных товарищей, которые помогали ему тратить деньги и проматывать состояние.

Молодой человек все больше залезал в долги, и наконец пришел день, когда ему даже не на что было купить еды. Тогда, собрав то немногое, что еще оставалось в доме, он пошел на базар, продал все за гроши и купил себе немного хлеба и йогурта. Но, когда он возвращался домой, какая-то собака прыгнула на него, разлила йогурт и выхватила хлеб.

В полном отчаянии юноша пошел к тем, кого считал своими друзьями, надеясь получить еду и слова утешения. Но бывшие товарищи только смеялись над ним и гнали его прочь. «Не такой уж ты бедняк!» – говорили они.

И вот, когда юноша сидел, голодный и несчастный, ему подумалось: «От небрежности с хлебом и йогуртом – до насмешек моих друзей. Это и есть нищета, предсказанная моим отцом, нищета, которая конечно же приводит к отчаянию».

И с этими мыслями он опять вошел в ту самую комнату с петлей и опять прочитал надпись: «Стань на чурбан и вешайся».

Он встал на чурбан, сунул голову в петлю и прыгнул.

Как только он сделал это, кусок потолка отвалился, открыв тайник, полный золотых монет.

«От послушания к завершению!» – воскликнул юноша. Он отдал все долги и вернул свое имущество. Потом пригласил всех бывших друзей на роскошный пир.

«Когда я говорил о своей бедности, вы не верили мне, – сказал он. – А теперь я расскажу вам другую историю. В этом городе водятся стаи крыс, они столь прожорливы, что едят даже камни. Некоторые из них предпочитают драгоценные камни, их голод могут утолить только рубины и изумруды. Поднимите руки те, кто в это верит…»

Все присутствующие, желая угодить рассказчику, подняли руки.

«Вы не верили мне в моей бедности, когда я был голоден и от вас хотел всего лишь немного еды и доброго слова, в которых нуждался, – промолвил он, – а теперь вы верите каждому моему слову, потому что на этот раз жажда снедает вас. От опыта – к просветлению! Так учил мой отец, поистине мудрый человек. Убирайтесь из моего дома, все вы, потому что отныне я возвращаюсь на путь учения, который моя собственная глупость сделала для меня столь трудным».