Текст книги "Антивирус. Европа в огне"

– Заодно и себя немного проредить. Так по-твоему? В общем так, – заключил Виктор, – как бы там ни было, но нам нужно туда. Другого варианта у нас нет. И твоему брату это нужнее всего.

– Может, ты и прав, черт тебя подери! – сплюнул Рыжий.

Тем временем люди Морильо сготовили в котелке горячий суп из пакетов с супами быстрого приготовления и из сушёных кусочков мяса.

– Все готово, – объявил дядюшка Морильо. – Разливайте по тарелкам. Это не ресторан, но заморить червячка можно хорошо.

Морильо достал из пакета глубокие алюминиевые тарелки, ложки, хлебные лепешки, раздал из своим людям, Виктору и Алексу.

Рыжий стал набирать себе в тарелку горячий суп, глянул на своих людей, кивнул.

– А мы тоже хотим быть поближе к самым лучшим спасателям в мире! – весело выпалил Рыжий. – Там, откуда мы едем, мы все передохнем.

Виктор ничего не ответил на его слова. Рыжий явно что-то темнил, но сейчас было не время что-либо выяснять.

Поев, Виктор сходил в свою машину, достал походную кастрюлю с плотно закрывающейся крышкой, половником стал набирать в нее суп.

– Это ты кому? – возмутился Рыжий. – Этим?

– Это наши люди. Они нам нужны.

– Это они нам нужны?! С этими дохляками и их заразой?! – Возмущенный Рыжий даже встал на ноги из-за импровизированного стола.

Виктор тоже встал на ноги.

Люди Рыжего также быстро поднялись на ноги, схватив свои карабины.

Виктор несколько мгновений молчал, затем сказал:

– Мы, кажется, мы уже по поводу всего договорились? Это наши люди и мы будем помогать им. Так же как и будем помогать и вам. Мы ведь теперь одна команда?

Рыжий резко выдохнул.

– Ладно! Валяй!

Виктор дополнил кастрюлю супом, плотно закрыл ее и отнес в машину Татьяне.

– Горячий суп. Ложки у вас есть?

– Есть.

– Обработайте их. Говорят, что вирус может попадать и с пищей, – сказал Виктор. – Как вы себя чувствуете?

– Я нормально. Дочка нормально. Муж плохо. Сыну, вроде как легче, – ответила Татьяна суетливо. – Скажите, эти вот люди… они что, с нами поедут?

– Поедут.

– Но… – Татьяна нервно посмотрела на Виктора. – Он пытался вас ограбить.

– Я знаю, – сказал Виктор. – Будьте так же внимательны и осторожны. Теперь я поеду заключающим. Эти поедут первыми, за ними дядюшка Морильо. Вы – за ним.

– А эти… они зачем едут с нами?

– Не бойтесь их. Они нам будут нужны. Некоторое время.

– Что значит… – хотела было спросить Татьяна, но Виктор уже возвращался к импровизированному застолью, где все сделали еще по паре глотков крепчайшего испанского напитка и стали собираться в путь.

И опять замелькали высокие пальмы с длинными лысыми стволами, симпатичные домики с черепичными крышами, время от времени стали встречаться брошенные автомобили. Только теперь в них никого не было, да и вообще, казалось, что здесь кто-то периодически наводит порядок, либо здесь не так свирепствовал вирус.

Мелькали декоративные деревья, аккуратные аллеи, красивые таблички с экзотическими названиями городков, «Сердиго», «Альенделагуа», мелькали какие-то павильоны с открытыми воротами. Павильоны, по всей видимости, были разграблены, но вокруг них царил порядок и уже никого не было. Скорее всего, воры уже покинули эти места, а умерших, опять же, захоронили.

Все это время Татьяна была в каком-то полубреду, ей казалось, что в глазах ее стало мутиться. В горле ее пересохло, она выпила половину бутылки воды, затем потрогала свой лоб и ей показалось, что у нее начинается температура.

– Мама? – наклонилась к ней Армина с тревожным видом.

– Что, милая?

– Ты виляешь. Держи руль ровно, ты чего?

– Что такое, милая?

– Мама, держи руль ровно, или дай я сяду за руль.

– Нет, ты не сумеешь вести машину, – заявила Татьяна.

– Мама, папа давно научил меня водить, ты о чем?

Татьяна опять потрогала свой лоб, посмотрела в зеркало заднего вида на Армину.

– Ты как себя чувствуешь, доча?

– Нормально, мама.

– Дай мне таблетки… от температуры. Аспирин, парацетамол, что там у нас есть? И воды дай.

– Я сейчас, мама, – Армина схватила аптечку, достала таблетки, подала их Татьяне. – Вот, мама.

Татьяна проглотила таблетки, запила их водой.

– Я буду следить за тобой, мама, – Армина наклонилась к Татьяне, потрогала ее за плечо. – Ты только ровно веди, мама.

Рация Татьяны зашипела, послышался голос Виктора:

– Поворачиваем налево, на «Кастро Урдиалес». Попробуем что-нибудь прикупить в супермаркете.

Четыре внедорожника пропетляли по пустынным развязкам и выехали на парковку перед огромным супермаркетом с большой надписью над входом: «Кастро Урдиалес».

Здесь Рыжий первым остановил внедорожник, вслед за ними остановились и все остальные. Виктор сказал по рации, чтобы все оставались в машинах, кроме него и дядюшки Морильо.

Виктор, дядюшка Морильо и Рыжий встали перед машинами с карабинами в руках и осмотрели парковку, на которой не было ни единой живой души.

На огромной парковке стояло лишь несколько десятков открытых машин. Скорее всего, они были брошены или ограблены. Тут же стояло две машины полиции, в которых лежали убитые полицейские. В самом конце парковки стоял понемногу коптился подбитый военный внедорожник.

Двери супермаркета были открыты.

Рыжий, Виктор и Морильо вернулись в свои машины, завели двигатели, поехали и медленно, впритирку, прокатились мимо распахнутых дверей супермаркета, держа наготове карабины.

Внутри были видны лежащие на полу люди. Живых видно не было.

Три машины остановились напротив широко открытых больших дверей супермаркета.

Татьяна, как и велел ей Виктор, наблюдала за всем со стороны, держа наготове помповое ружье. Армина держала в руке наготове револьвер. Все это время они смотрели в разные стороны, чтобы к их машине никто не мог незаметно подобраться.

Убедившись, что им ничего не угрожает, Татьяна откинулась на спинку сиденья, на миг прикрыла глаза. Она не понимала, что она улыбается, не понимала почему, но почему-то именно сейчас, когда, казалось бы, было далеко не до удовольствия, когда вокруг царили смерть и буйствовали паника, убийства и болезни, она чувствовала это предательское удовольствие и сама себе стала гладить ногу. Ей вдруг показалось, что она была обманута, обманута кем-то очень давно, только не собой, а кем-то другим, что все эти годы на самом деле она была обделена настоящей мужской лаской, вниманием настоящего, симпатичного ей мужчины.

Тем временем Рыжий-грабитель, дядюшка Морильо и Виктор вышли из внедорожников, держа наготове карабины, осторожно вошли в супермаркет.

Внутри огромного помещения, казалось, теперь гулял только ветер. На высоких стеллажах не было практически ничего, лишь на самых верхних ярусах еще лежали упаковки с памперсами и что-то еще. Около касс лежало несколько убитых кассиров. Вокруг них были большие, застывшие, как страшный холодец, багровые лужи крови, от вида которых по телу пробегала дрожь.

Местами лежали люди в масках, на которых не было никаких следов насильственной смерти. Очевидно, эти люди умерли от вируса. Все корзины и тачки для продуктов были пусты. Можно было смело предположить, что супермаркет вычистила большая банда грабителей, которые прихватили еще и все, что купили попавшиеся им под руку неудачливые покупатели, которые тоже были убиты здесь же.

По всей видимости, ограбления и убийства были несколько часов назад или чуть раньше того, поскольку повсюду жужжали назойливые мухи, которые стали роиться и вокруг Виктора, дядюшки Морильо и Рыжего грабителя.

– Поганое место, – сказал Рыжий, делая шаг назад. – Ничего тут нет. Уходим отсюда.

Но Виктор остановил его, кивнув куда-то вперед.

Там, среди тачек кто-то шевелил рукой.

Виктор подошел ближе и увидел, что за пустыми коробками лежало несколько убитых военных в защитных масках, и тут же лежало несколько человек в защитных белых костюмах. Все они были убиты. На белых антивирусных комбинезонах врачей были шевроны с трехцветным флагом России.

Их было трое и все трое были расстреляны, но один из них еще шевелил рукой, будто пытался что-то найти.

Виктор наклонился к нему, всмотрелся в его лицо.

Человек в защитном костюме ловил ртом воздух, словно пытаясь надышаться.

Виктор снял с него маску и раненый шумно, с сиплым свистом стал хватать воздух. Покрасневшие глаза его безумно смотрели на Виктора.

– Что здесь случилось? – спросил Виктор присев перед раненым на корточки.

– Бильбао…, – просипел в ответ раненый, отдышался и опять просипел: – Бильбао…

Затем дыхание его стало шумным и быстрым. Виктор увидел на его ране пузыри и понял, что пули пробили легкие и что у раненого нет никаких шансов выжить.

Через пару секунд раненый, издав короткий хриплый выдох, замер, уставившись стекленеющими глазами куда-то в пространство, словно этими глазами он увидел перед собой смерть.

Виктор заботливо закрыл ему глаза.

– Что здесь? – спросил подошедший к Виктору Рыжий грабитель. – Это же врачи, дьявол меня побери. Что они тут делали?

Виктор осмотрелся.

– Видимо, приезжали за продуктами, – задумчиво отвечал Виктор, все еще внимательно глядя вокруг, – И даже с охраной.

– Хочешь сказать, что там у них нет ничего пожрать? – развел руками Рыжий грабитель.

– Я ничего не хочу сказать. Возможно, они приезжали брать анализы или что-то вроде того.

– Вот именно! – подтвердил Рыжий. – Вдруг у них кончилась херова туалетная бумага! Или вон памперсы! Срать же им нужно куда-то, когда они в этих вот скафандрах, хреновы космонавты!

– Поехали, – кивнул Виктор. – Искать здесь больше нечего.

– Вот и я так думаю, что надо ехать уже к чертовой матери отсюда! Что он там тебе говорил?

– Я ничего не понял.

– Я задницей чувствую, что там творится какая-то фигня! Хреновы космонавты!

Все трое вернулись в свои автомобили.

– Выезжаем, – сказал по рации Виктор. – Расстановка прежняя.

Все четыре машины выехали с парковки, Татьяна встроилась за машиной дядюшки Морильо, следом встала машина Виктора. И вокруг опять потянулись ограждения, горы, леса, симпатичные домики с черепичными крышами. Глядя на все это издалека, казалось, что вокруг ничего такого страшного не происходит, что жизнь течет прежним ритмом и что люди просто сидят дома, что сегодня выходной или какой-то праздник, но временами опять попадались страшные атрибуты апокалипсиса, после которых по телу пробегали мурашки.

На одной из развязок Татьяна увидела пробитую ограду, а внизу валялся тягач и длинный фургон. Вокруг фургона валялись пустые коробки, там же лежало несколько мертвых людей.

Татьяна уже не замечала, как вокруг пробегали домики, столбы, пальмы, горы, водоёмы. В ее глазах все перемешивалось будто в бреду. Она потрогала свой лоб и заметила, что температура опять растет. Татьяна опять проглотила таблетки и обильно запила их водой. Она напрягала все свои силы, чтобы не закрыть глаза и чтобы не потерять сознание. В голове ее стучала только одно: чего бы это ей не стоило, но она обязательно спасет свою семью, пусть даже ценой своего здоровья, пусть даже ценой своей собственной жизни. Когда эта последняя мысль вонзилась в ее мозг будто молния, Татьяна почувствовала, что ее прошиб холодный пот, и она в несколько минут стала мокрой с ног до головы.

Наконец, появились предместья Бильбао. Повсюду стояли шикарные домики, аллеи из пальм и каких-то экзотических растений, названий которых Татьяна не знала, но на которые можно было засмотреться, засверкали витрины шикарных магазинов, которые, однако, по большей части теперь были разбиты.

Но самое неожиданное было впереди.

Когда небольшая колонна, оставив позади симпатичные таблички-указатели с диковинными названиями «Эльгеро», «Барракальдо» и тому подобными экзотическими названиями, стала въезжать в большой город, который стал окружать их со всех сторон огромными зданиями из стекла, бетона и металла, движение колонны стало замедляться.

Татьяна всмотрелась вперед и обмерла. Первым, что она увидела это было множество рваных столбов дыма, которые с разных концов большого города тянулись ввысь, колыхались от легкого ветра и растворялись уже на большой высоте. Можно было подумать, что впереди был не город, а поле сражения, на котором догорала подбитая военная техника. А, когда небольшая колонна остановилась на просторном перекрестке, и все смогли осмотреться, то картина представилась такой, словно здесь и на самом деле было сражение.

По всем улицам вокруг большого перекрестка, где были роскошные стеклянные торговые центры и шикарные магазины, стояла подбитая военная техника. Здесь были внедорожники, бронетранспортеры и даже танки. И большая часть этой техники стояла с открытыми дверьми и люками, из которых струился дым. Около всех боевых машин лежали мертвые военные и гражданские люди.

Тут же повсюду стояло множество простреленных и сгоревших гражданских, пожарных и даже реанимационных автомобилей и во всевозможных позах лежали сотни и сотни мертвых людей.

Откуда-то издали доносилось стрекотание перестрелки.

– Всем быть готовыми! – послышался голос Виктора по рации. – Мы в Бильбао! Что-то тут не так.

– Мать иху! – крикнул в рацию Рыжий. – Тут была какая-то чертова битва!

Татьяна взяла в руки помповое ружье. Армина крепко держала в руке пистолет, пристально, совершенно по-взрослому, глядя по сторонам.

– Мы осмотримся, – сказал по рации Виктор. – Я, дядюшка Морильо. Томас, давай с нами, – добавил он имя Рыжего.

Но не успели Виктор, дядюшка Морильо и Рыжий выйти из машин, как справа, из-за двух машин выскочили несколько вооруженных людей в масках и принялись беспорядочно стрелять по только что остановившейся автоколонне…

***

ВСЕ ЕЩЕ ТОЛЬКО НАЧИНАЛОСЬ

Как только полицейский вошел в ванную комнату, где в ванной лежал раненый Эдмундо и закрыл за собой дверь, Татьяна зашла на кухню.

– И что там? – спросил Манюэль.

– Не знаю. Ты как?

– Он… заберет ее?

– Ты ничего ему не скажешь. Ты меня понял, дорогой? – решительно и напористо произнесла Татьяна.

– А кто в него стрелял?.. – Манюэль прокашлялся, потом продолжил: – Что она делала в… окне?! Она… – Манюэль решительно показал в сторону комнаты детей, но в этот момент раздался выстрел и Татьяна пригнулась так, будто стреляли за ее спиной.

Манюэль на миг оцепенел, в ужасе глядя в сторону ванной комнаты.

Несколько мгновений все было тихо, потом послышался громкий стон.

Татьяна вскочила на ноги, бешено округлив глаза.

На кухню забежала перепуганная Армина.

– Что это было, мама?

– Успокойся, милая, успокойся, – сказала ей Татьяна, с тревогой глядя на дверь в ванную комнату.

Татьяна прижала Армину к себе, прислушиваясь к каждому звуку.

Некоторое время все трое молчали. Наконец, Манюэль сказал:

– Я посмотрю, что там… – он поднялся с места.

Татьяна дотронулась до его груди.

– Сиди! Я сама посмотрю. Милая, сядь там подальше, – Татьяна показала Армине на стул, который стоял в углу кухни. – Я посмотрю.

Татьяна, стараясь ступать так, чтобы ее шаги не были слышны, подошла к двери в ванную комнату, аккуратно прислонила ухо к двери, прислушалась.

Почти минуту она слушала, но тут опять послышался громкий хрип и Татьяна отпрянула от двери.

В ванной послышалось шипение рации, кто-то настойчиво запрашивал кого-то по рации. Потом рация некоторое время молчала, а потом опять зашипела и опять послышался чей-то голос и кашель.

А потом в ванной опять наступило молчание.

Набравшись духом, Татьяна постучала в дверь.

– Офицер! – громко сказала она. – Офицер!

И в этот момент в ванной опять оглушительно захлопали выстрелы. Пули пробили дверь и деревянный простенок.

Татьяна отпрянула кинулась на пол, закрыв голову руками.

– Прекратите! – крикнула Татьяна.

В коридор выскочила Армина.

– Мама!

– Уходи!

В ванной выстрелили еще раз.

Армина присела на пол.

– Мама, руку давай!

Татьяна отползала подальше от ванной.

– Уходи оттуда! – крикнула она Армине.

Но, казалось, что Армина совершенно не боится этих выстрелов, в ее холодных глазах промелькнул циничный блеск.

– Ты что там сидишь? – Татьяна грозно глянула на дочь. – Так что тут у вас случилось? Что?!

– Мама, он… сам… понимаешь…

– Что сам? Я ничего не понимаю!

В этот момент в дверь сильно постучали.

– Кто там? – Татьяна вопросительно посмотрела на дочь, будто дочь могла знать, кто это пришел. – Может, это они?

– Кто они, мама?

– Ну… они…

В дверь стали стучать настойчиво и громко.

– Откройте… дверь! – кричал кто-то за дверью и сильно кашлял.

Татьяна испуганно смотрела на дочь, Армина почти спокойно смотрела на Татьяну, в этот момент Манюэль выскочил из кухни.

– Кто-нибудь… откроет дверь?

Татьяна отдышалась, встала на корточки, собралась с духом и быстро проползла мимо двери в ванную комнату, в прихожей она встала на ноги и открыла, наконец-таки дверь, которую, казалось, уже готовы были выломать.

Перед ней появился другой полицейский, одетый в такой же защитный костюм, что и первый полицейский. Этот полицейский выглядел так же болезненно, как и первый, глаза его были красными, это хорошо было видно под его маской, и он так же давился от кашля.

Придерживая рукой о косяк, он показал другой рукой в квартиру, откашлялся, спросил:

– Сержант Мартинес… он должен быть… у вас…

Татьяна перевела дух, кивнула, нерешительно показала в сторону ванной комнаты.

– Он… там…

Полицейский тоже кивнул в ответ, зашел в квартиру, прошел туда, куда показывала Татьяна.

– Там… стреляли…

– Кто стрелял?

– Ваш сержант вошел в ванную… и там…

– И что там? – полицейский старался говорить громко, командным голосом, но закашлялся, показал, чтобы Татьяна открыла ванную комнату, но Татьяна решительно помотала головой и отошла назад, пряча за собой Армину.

Полицейский прошел к двери в ванную комнату, расстегнул кобуру, достал пистолет, снял его с предохранителя, передернул затвор, посмотрел на Татьяну, кивнул им в сторону кухни.

– Отойдите.

Татьяна, взяв под руки Армину, быстро пошла в детскую комнату, велев Манюэлю идти за ними. Тут, плотно закрыв дверь, они все вместе сели на одну кровать.

Как только они закрылись в детской комнате, полицейский, держа пистолет наготове в правой руке, левой взялся за ручку двери ванной комнаты, пару секунд помедлил, после чего быстро рванул дверь на себя.

И тут же один за другим послышались подряд несколько выстрелов, которые почти слились в грохот самой настоящей перестрелки.

Татьяна, прижав к себе Родриго, в ужасе смотрела на дверь. Манюэль отодвинул стул подальше от двери, взволнованно задышал.

После перестрелки в квартире все замерло. Казалось, что в ушах зазвенело так, что Татьяне хотелось зажать уши и закрыть глаза.

Так они просидели почти полчаса. Им казалось, что они потеряли слух, что в ушах у них что-то звенело. Время от времени Манюэль, Татьяна, Армина и Родриго смотрели друг на друга. Все молчали, кроме Родриго, который заговорил первым и попросил пить.

Татьяна прижала Родриго к себе.

– Подожди. Потерпи.

Но Родриго не унимался, он все просил и просил, пока Манюэль не сказал громко:

– Да принеси ты воды!… Мальчишка пить хочет. Своей бы ты сразу принесла воды.

Татьяна ошарашенно посмотрела на него.

– Что… это значит «своей»? – Манюэль обещал, что Армина всегда будет его дочерью и что он никогда не вспомнит, что она не его дочь.

Но это случилось уже не в первый раз. Татьяна подсознательно знала, что рано или поздно Манюэль это скажет опять и теперь испытала даже какое-то облегчение. Все точки в их отношениях становились на свои места, теперь он четко разделил, кто его ребенок, а кто не его. Хотя Армина, как просила ее Татьяна, давно называла Манюэля «папой».

Но Манюэль успокоился, взял ее за руку, глядя в ее глаза, с мольбой произнес:

– Прости меня… я не хотел…

– Посиди с ним. Я схожу. – Грубо сказала Татьяна, посадила Родриго на колени Манюэля, аккуратно открыла дверь, прислушалась.

Татьяне вдруг стало все равно, что там случилось в ванной. Возмущение и внезапная вспышка злости, казалось, отключили в ней всякие инстинкты самосохранения.

В коридоре была тишина. Татьяна решительно вышла из комнаты, краем глаза посмотрела в коридор и увидела, что из-за открытой двери в ванную комнату внизу торчала рука полицейского.

Татьяна обмерла, кровь в ее жилах похолодела. Отдышавшись, она отвернулась и прошла на кухню, достала пару бутылок воды, достала пачку с печеньями, вафлями, сложила все на руку, пронесла все в детскую комнату, вывалила все на кровать, открыла воду, подала бутылку воды Родриго.

– Пей.

Родриго стал пить с жадностью, пока на глазах его не стала проступать влага.

– Что там? – Манюэль взял Татьяну за руку, но Татьяна отдернула руку. Обида еще глодала её. – Но я попросил прощения.

– Все нормально, – холодно ответила Татьяна. – Татьяна открыла печенья, подала их Родриго. Мысли в голове ее смешались. – Поешь.

Родриго поморщился.

– Я хочу стейк, – сказал Родриго.

– Нет у нас стейка.

– Я хочу в «Макдональд».

– Нет. Нельзя в «Макдональд».

– У-у! – недовольно скорчился Родриго.

Манюэль поднялся со стула.

– Я посмотрю.

– Сиди, – Татьяна отдала ему бутылку с водой. – пей. Тебе нужно. Я посмотрю сама.

Татьяна теперь уже осторожно вышла из комнаты, выглянула в коридор. За приоткрытой дверью по-прежнему лежала рука полицейского, а на полу все шире разрасталась густая кровавая лужа.

Татьяна перевела дух, сделала несколько шагов к ванной комнате, около двери замерла на несколько мгновений, прислушалась к тому, что происходило в ванной комнате.

За дверью не раздавалось никаких звуков. Не было никаких хрипов, никаких шорохов. Было такое ощущение, что за дверью вообще не осталось живых.

Татьяна выдержала некоторую паузу, затем набралась смелости, сделала еще один шаг к двери и медленно заглянула в ванную комнату

То, что она увидела внутри ванной комнаты, превратило ее в немую статую. Несколько мгновений она даже не могла отвести глаз от того кошмара, который творился внутри ванной комнаты. Татьяну словно парализовало.

В ванной по-прежнему лежал Эдмундо, во лбу которого была рана, из которой струилась кровь. Прямо на нем лежал полицейский, свернувшись калачиком. Его форма была окровавлена даже со спины. На дне ванной стояла лужа крови.

На полу лежал опрокинутый на спину второй полицейский, откинув назад руку. Грудь его была пробита в трех местах.

Все трое были мертвы. Никто из них не подавал никаких признаков жизни.

Татьяна никак не могла понять, кто же мог стрелять и почему все трое были мертвы. Мысли в ее голове мешались все больше, дыхание ее учащалась, ею стала овладевать паника, ей казалось, что вот-вот и она либо потеряет сознание, либо просто-напросто закричит. Но она собралась с волей, сделала несколько шагов назад, затем быстро заскочила в детскую комнату, плотно закрыла за собой дверь, прижалась к двери спиной, отдышалась.

– Так, никто не нервничает, никто не нервничает, – успокаивала сама себя Татьяна.

– Что там? – в который раз задал один и тот же вопрос Манюэль. – Кто стрелял?

– Там… Армина, покорми Родриго, мы с папой выйдем поговорить.

– Да говорите здесь уже, – холодно бросила Армина. – Я не маленькая. Все понимаю. А Родриго ничего не поймет.

– Почему я не поймет? – весело спросил Родриго.

– Лопай, давай, жуй печенья, толстяк. Мама, у нас консервы есть?

– Есть.

– Давай, что-нибудь сготовим.

– Сейчас сготовим, доча.

– Армина, помолчи, – в приказном тоне сказал Манюэль. – Так что там?

– Они… все мертвы…

Манюэль не сразу сообразил, что она сказала.

– А… полицейские?

– Ты не слышал меня? Я сказала тебе – все… Все трое.

– То есть… как? – Манюэль даже кашлять перестал.

– Не знаю, как… но они … все мертвы…

– А кто стрелял?

– Кто-кто, дед Пихто!

– Что?

– Ничего! – почти крикнула Татьяна. – Господи, господи, что же теперь будет?! – Татьяна посмотрела куда-то вверх и стала что-то шептать себе под нос, словно она читала какую-то молитву.

– Дай я посмотрю, – Манюэль встал.

– Что ты хочешь смотреть?!

– Дай я пройду!

– Да иди! – Татьяна распахнула дверь и в этот момент послышалось шипение полицейской рации.

– Седьмой… седьмой! – запрашивали по рации, по всей видимости, из полицейского участка. – Седьмой, ответьте.

Татьяна, Манюэль, Армина переглянулись. Родриго продолжал по глотку пить воду из бутылки, откусывал печенку и опять делал пару глотков воды.

– Они приедут… и во всем разберутся, – сказал Манюэль.

– Да, – кивнула Татьяна, – они во всем разберутся…

Рация опять зашипела и опять запрашивали «седьмого», а потом рация замолчала.

– Вы тут сидите. Все, – сказала Татьяна. – А я пойду сготовлю что-нибудь из консервы. Суп какой-нибудь сварю.

Татьяна ушла на кухню, трясущимися руками достала консервированный концентрат для приготовления супа, попыталась открыть консерву, но дрожащие пальцы не могли прихватить кольцо для открывания банки, она достала нож, попыталась подковырнуть кольцо, но едва не попала себе ножом в руку.

– Блин! – нервно вскрикнула Татьяна, швырнув нож на стол. – Манюэль! Иди сюда.

Манюэль вышел на кухню, покашливая в платок. Он быстро открыл консерву, Татьяна вывалила ее содержимое в кастрюлю, наполовину наполнила ее водой и поставила на электроплиту.

– Ты прямо кулинар, – Манюэль погладил ее по плечу.

– Ты что?! Тут… они лежат… а ты…

Тут на кухню забежала Армина.

– Там, – она показала в сторону своей комнаты.

– Что там? – обмерла Татьяна.

– Полиция… там…

Послышались отдаленные выстрелы.

Татьяна бросилась в детскую комнату. Окно было приоткрыто. Татьяна выглянула в него и тут же отпрянула, поскольку опять послышались выстрелы.

Татьяна выключила свет, схватила Родриго и отвела его в свою с Манюэлем комнату.

Манюэль крадучись вошел в детскую, выглянул в окно, затем аккуратно его и зашел в свой комнату, где на надувной кровати сидели молча Татьяна с Манюэлем на коленях и Армина.

– Что происходит, дорогой? – Татьяна прижимала Родриго к себе, с ужасом смотрела прямо перед собой. – Что тут у вас, блин, происходит? Они что, с ума сошли, ваши испанцы?

Некоторое все семейство Рико сидело молча.

Неожиданно Татьяна встала и побежала на кухню, где уже убегал суп. Татьяна убавила накал плиты, помешала ложкой суп. Рука ее дрожала и ложка громко билась о кастрюлю.

Манюэль быстро вышел на кухню, взял Татьяну за руку, чтобы она перестала стучать ложкой о кастрюлю. Татьяна откинулась назад, на его грудь, зажмурила глаза, не в силах сдерживать свое волнение. Манюэль обнял ее, прижал к себе.

Татьяна чувствовала, как колотилось его сердце. Татьяна отложила ложку в тарелку, повернулась к Манюэлю, уткнулась ему в грудь.

– Скажи, что все у нас будет хорошо, – умоляюще проговорила Татьяна, положив ему на плечо руку. Когда-то, чуть меньше десяти лет назад ей казалось, что за Манюэлем она будет, как за каменной спиной. Тогда, после, как ей казалось, самых тяжелых дней в ее жизни в далекой холодной стране, у неё, наконец-то, наступило благоденствие и стабильность до конца ее дней в этой прекрасной солнечной стране.

Манюэль погладил ее по спине правой рукой, левой он придерживал около своего лица полотенце, в которое он кашлял. Но он не знал, что ответить Татьяне, сейчас он был в не меньшей растерянности, чем его супруга, поскольку давно и свято верил в то, что его солнечная страна лучшая в мире, что его будущее, его старость и его семья защищены и обеспечены на все времена. Он не мог понять, как же все это могло случиться в его цветущей стране и он не знал, что теперь им делать.

В этот момент в коридоре опять послышался какой-то шум, раздались громкие разговоры, стук в двери квартир, которые были в коридоре.

– Эй, суки! – кричал кто-то громко. – Двери откройте или сейчас конец вам придет! Чья машина стоит там во дворе, мать вашу? – орал кто-то во все горло. – Где эта тварь, мать его, которая убила моего брата?!

Татьяна и Манюэль оцепенели, замерли, в ужасе посмотрели друг на друга.

– Что это там опять? Это когда-нибудь кончится? – Татьяна почувствовала, что начинает задыхаться от охватившего ее вдруг холодного, липкого страха.

В коридоре послышались какие-то крики, визг, а потом грохнули несколько выстрелов, после чего кто-то истерично завизжал и опять грохнули выстрелы и крики прекратились. Потом послышался громкий шум, как будто кто-то стал быстро ходить по коридору туда-сюда.

Татьяна и Манюэль непонимающе посмотрели друг на друга. Татьяна, боясь даже что-то сказать, показала на дверь.

Раздался стук в их дверь.

Татьяна вздрогнула всем телом.

– Откройте! – грозно кричали за дверью, продолжая стучать. – Мы дверь сейчас сломаем, мать вашу! Покажите ваши мордочки, мои хомячки!

Татьяна и Манюэль стояли как вкопанные. Татьяна смотрела на мужа, а Манюэль бегал вокруг глазами и не мог понять, что им делать.

В дверь начали стучать ногами.

– Суки, конец вам!

За дверью послышался какой-то щелчок, а потом прогремел выстрел.

В двери появилась дырка.

Татьяна и Манюэль упали на пол.

– Что это?! – завизжала Татьяна. – мамочки, мамочки!

Опять послышался щелчок и опять прогремел выстрел.

– Открывайте, мать вашу, или мы ваш всем башку отстрелим! – кричал кто-то за дверью взбешенным голосом.

Раздался еще один выстрел, после которого Татьяна истерично завизжала.

– Прекратите! У нас дети!

– Дверь открой, сука! – закричал кто-то в дырки от пуль.

– Я открою, открою! – Татьяна хотела было встать, но тут из комнаты выскочила Армина, толкнула Татьяну в плечо так, что Татьяна села на пол.

– Лягте на пол! – крикнула Армина.

– Ты что делаешь?!

Армина заскочила в ванную, подняла с пола пистолет полицейского, умело орудуя им, нажав на кнопку, выкинула полупустую обойму, достала из кобуры полицейского запасную целую обойму, вставила ее в рукоятку пистолета и подошла к углу в коридоре, за которой была находилась дверь.

– Сука, открывай! – завопил дикий голос за дверью и опять грохнул выстрел, от которого внутрь квартиры полетели куски обшивки двери.

И, как только раздался этот выстрел, Армина передернула затвор пистолета, выглянула из-за угла и стала палить из пистолета по чем зря куда попало, стиснув зубы, но не закрывая при этом глаз и ни на йоту не пугаясь громких выстрелов.

За дверью послышалось что-то вроде поросячьего визга и громкие крики.

– Мать иху!… А-а! Меня ранили! Брат!

– Сука! – заорал кто-то за дверью и стал палить в дверь.

Но Армина сделала еще несколько выстрелов и выстрелы за дверью смолкли.

– Уходим, мать иху! Уходим, брат!

– Помоги мне, брат! – хрипло кричал кто-то за дверью.

– Конец вам, мать вашу! – вскричал кто-то в коридоре. – Я найду вас и кочу!

За дверью кто-то стал что-то бросать. В дырки в двери было слышно, как множество ног стали неторопливо идти по коридору, а потом и по лестнице. Они шли почему-то медленно, вместе с этим слышались какие-то стоны. Возможно, они уносили раненого.

Наконец, все за дверью стихло, а на улице послышалось хлопанье дверей автомобиля. Двигатель автомобиля взревел, послышался визг резины, а затем и звук автомобиля стих, удалившись прочь от их дома.