Текст книги "Путешествие по античным городам. Турция"

Третий большой комплекс общественных зданий Милета находится к западу от терм Фаустины. Он раскопан в очень незначительной степени, и поэтому визуально представляет намного меньший интерес по сравнению с уже описанными мною остатками общественных сооружений города. Но во времена расцвета города этот комплекс представлял собой большую достопримечательность. На него открывался великолепный вид для зрителей театра. Сейчас от этого комплекса к театру можно пройти пешком через небольшую низину. А в античные времена эту низину заполняли воды Театральной бухты. Расскажу немного о строениях, располагавшихся в этой части города.

На южной стороне Театральной бухты, прямо напротив театра, находилась Западная агора. Из всех трех агор Милета эта была построена последней, во 2 в. до н. э. Она представляла собой площадь размером 191х79 м, с трех сторон окруженную стоей с колоннами ионического ордера. Вход на эту агору находился с восточной стороны, прямо по центру, и проходил через большой пропилон. Эта агора практически не раскопана, так что, не имея карты города или без экскурсовода, ее место обнаружить непросто.

К северу от Западной агоры, на самой высокой точке этого возвышенного участка, бывшего когда-то мысом Театральной бухты, стоял еще один героон, построенный в эллинистические времена (3–2 вв. до н. э.). Считается, что он был сооружен позже героона Докима, поэтому получил у археологов наименование героон-2. В честь кого был сооружен этот героон остается неизвестным.

Стоящий здесь стенд показывает то, как, вероятно, это сооружение выглядело в античные времена. Археологические раскопки показали, что первоначально он представлял собой куполообразное здание, напоминающее героон-1. Но в римские времена оно было сильно перестроено и превращено в стоящий на каменном подиуме простиль – прямоугольный по форме храм с одним рядом колонн на главном фасаде. Туристический стенд дает его реконструированное изображение римского периода, которое очень напомнило двухэтажный монументальный римский склеп, датируемый 2 в. н. э., который я видел в турецком городе Милас. Это сооружение называется сегодня по-турецки Гюмюшкесен и представляет собой очень интересную достопримечательность: оно считается упрощённой копией гробницы царя Мавсола в Галикарнасе (современный Бодрум, в 50 км от Миласа). Если будет возможность посетить Милас – очень рекомендую посмотреть эту достопримечательность. Именно от гробницы Мавсола и произошло слово «мавзолей». Я несколько раз гулял по тому, что осталось от этого знаменитого сооружения древности – обширному и достаточно глубокому фундаменту с очень большим каменным кубом зеленоватого гранита, который закрывал вход в погребальный зал сооружения. Это одно из «семи чудес света» античного мира. В Малой Азии есть остатки еще одного из них – храма Артемиды в Эфесе, о котором рассказ впереди.

К югу от Западной агоры находился храм богини Афины. Она была одной из наиболее почитаемых богинь Древней Греции, включенной в число 12 великих олимпийских богов (наряду с Аполлоном, Аресом, Артемидой, Афродитой, Герой, Дионисом, Гермесом, Гефестом, Деметрой, Зевсом, Посейдоном). Считалась дочерью Зевса, символом мудрости, военной стратегии и тактики, знаний, искусств и ремесел, наук и мастерства, ума, сноровки и изобретательности. В отличие от других женских греческих божеств она изображалась одетой в доспехи, с копьем в руке, в сопровождении крылатой богини победы Ники и своих священных животных – совы (символ мудрости) и змеи (символ перерождения и вечности). Одним из элементов ее наряда была эгида – накидка из шкуры выкормившей отца Афины, бога Зевса, козы Амалфеи, которая обладала волшебными защитными свойствами. Сначала Зевс сделал из этой шкуры щит во время войны с титанами, а потом подарил ее своей дочери. От этой накидки пошло выражение «под эгидой», означающее находиться под покровительством какой-либо могущественной силы или действовать в рамках какого-либо влиятельного учреждения или лица. Обычно поверх эгиды помещали голову Медузы Горгоны – чудовища с женским лицом и змеями вместо волос, чей взгляд обращал человека в камень. Это был трофей богини: она убила Медузу во время гигантомахии – эпической битвы олимпийских богов с чудовищами-гигантами (подробный рассказ об этом мифе впереди). Александр Македонский и римский император Адриан, большой поклонник всего греческого, также помещали голову Медузы Горгоны на нагрудные панцири своих воинских доспехов.

Первоначально на этом месте стоял маленький храм архаического периода (около 7 в. до н. э.), который в 5 в. до н. э. был заменен на значительно больший каменный храм размером 18х35 м, стоявший на специальной каменной платформе. На стоящем возле руин стенде этот храм выглядит окруженным со всех сторон колоннадой ионического стиля. Однако, это, скорее всего, продукт свободного полета фантазии, чем изображение, опирающееся на археологические доказательства. От храма сохранился лишь фундамент и небольшие фрагменты отдельных стен. Место примечательно не столько размерами сохранившихся руин, сколько тем, что считается самым старым культовым местом города.

В этой же части города, рядом с Западной агорой находился большой стадион. Как явствует из надписи на пропилоне находившегося рядом со стадионом гимнасия, средства на строительство стадиона предоставил пергамский царь Эвмен II (197–159 гг. до н. э.). Длина стадиона составляла 192 м, что было равно олимпийскому стадию – мере длины, применявшейся на Олимпийских играх в греческой Олимпии. Стадион был ориентирован с запада на восток и имел вместимость около 15 000 человек. Трибуны для зрителей имели 20 рядов. На восточном конце стадиона были обнаружены 13 каменных оснований с отверстиями. Археологи считают, что здесь находились разметки для старта бегунов. Особенностью стадиона является то, что ни на одном из двух своих концов он не имел сфендонов – закругленных частей, соединявших противоположные трибуны. Вероятно, на этом стадионе не было гонок колесниц, а проходили только легкоатлетические соревнования. В римские времена с восточной части к стадиону пристроили монументальный пропилон. Стадион раскопан в очень незначительной степени. Так что, если не знать, что он здесь находится, то можно пройти мимо, не обратив особого внимания на неровности этого участка и выступающие то тут, то там из-под земли небольшие фрагменты каких-то строений.

Еще один стадион Милета, тоже почти не раскопанный, находится с противоположной стороны города, неподалеку от музея.

Между Западной агорой и стадионом Эвмена находился большой гимнасий. Он также носил имя Эвмена II, который и в этом случае предоставил средства для строительства. Внесенные пергамским царем средства были эквивалентны стоимости 7 000 т зерна. Кроме остатков пропилона, остальная часть этого гимнасия остается нераскопанной.

Описанные выше достопримечательности составляют основу того, ради чего стоит приехать в Милет и провести здесь не менее половины дня, а лучше – полный световой день.

Как я отметил в самом начале главы, для «гурманов» античности – тех, кто приехал в Милет специально ради прошлой славы этого города, могу рекомендовать посещение стоящего к юго-западу от центра города, примерно в километре с небольшим, холма с турецким названием Калабактепе. Археологи считают, что исторически Милет зародился именно на этом холме. Здесь находился первый акрополь (возвышенная и укреплённая часть древнегреческого города, «верхний город»), стоял один из самых первых храмов города – посвященный Артемиде Охотнице. После разрушения города персами в 494 г. до н. э. основная жизнь возрожденного Милета переместилась к Львиной и Театральной гаваням. А район Калабактепе стал некрополем. Остатки этого некрополя – главная достопримечательность этого места сегодня.

Известные жители Милета

Как я уже написал в начале главы, слава Милета была создана, прежде всего, его выдающимися жителями, многие из которых внесли бессмертный вклад в европейскую и мировую цивилизацию. Знание того, кто они были, благодаря чему их имена сохраняются в мировой истории, очень обогатит вашу прогулку по улицам и руинам города. Поэтому представляю вам наиболее выдающихся людей, жизнь которых была связана с Милетом.

Самой известной исторической личностью, заложившей основу признания Милета в качестве одного из центров греческого мира, внесшей незабываемый вклад в развитие мировой цивилизации, был философ Фалес Милетский (640/624 – 548/545 до н. э.). Как я уже отметил ранее, он считается основоположником греческой философии и науки. Точное место его рождения доподлинно неизвестно. Но вся его сознательная жизнь, деятельность была связана с Милетом, что отражено в его прозвище – Милетский. Уже при жизни его имя стало синонимом слова «мудрец». Он почитался как один из «семи мудрецов» Древней Греции. В этот список входили особо чтимые древнегреческие общественные деятели, мыслители 7–6 вв. до н. э., заложившие основы греческой культуры и государственности. Состав персоналий этого списка имеет несколько вариантов, но Фалес входил во все эти варианты и неизменно ставился в них на первое место. Ему приписывают большое число мировоззренческих изречений, звучавших в свое время как настоящие откровения. Сделанные не божеством, а человеком, но равные по силе изречениям богов. Среди них, например, такие: «Больше всего пространство, потому что оно все в себе содержит», «Быстрее всего ум, потому что он все обегает», «Сильнее всего необходимость, ибо она имеет над всем власть», «Мудрее всего время, потому что оно все открывает». Фалес первым сформулировал, в качестве догадки, учение о возникновении всех вещей и стихий из первоначала и завершения ими своего существования путем разложения в него. В его понимании, таким первоначалом выступала вода. В его картине мира природа как единое и живое целое обладает внутренним принципом движения, «движущим началом», которое лишь обозначается привычными терминами «душа» и «боги». В таком взгляде на мироустройство боги растворяются в природе, становятся лишь внешними знаками ее самодвижения. Фалесу приписывается установление времени солнцестояний и равноденствий, открытие годового движения Солнца; он установил продолжительность года в 365 дней и т. д. Фалес разделяет с Пифагором славу основателя математики как науки: сообщают, что он первым вписал треугольник в круг, установил равенство вертикальных углов, углов при основании равнобедренного треугольника, частей, на которые круг делится диаметром, и проч.

Показательны дошедшие до нас истории, связанные с именем Фалеса.

Некоторые горожане часто упрекали его в том, что он философствует не по зову души, а из неумения заработать и непрактичности. Чтобы их посрамить, Фалес придумал следующую операцию. Задолго до того, как поспел урожай оливок, он за небольшую сумму законтрактовал все маслобойни в Милете и на острове Хиос. Он заплатил им небольшой задаток и договорился, что в сезон, когда созреют оливки и из них начнут давить масло, они будут принимать заказы только от него. Никто не знал, будет ли урожай оливок скудным или обильным, так что владельцы оливковых рощ не думали арендовать маслобойни так рано, а хозяева маслобоен были рады получить от Фалеса деньги в период, когда у них вообще не было заказов. Вскоре оливки поспели, урожай был очень велик, и спрос на маслобойни оказался огромным. Но все они были арендованы Фалесом. Тогда-то он согласился освободить их владельцев от обязательств, а владельцам богатого урожая – воспользоваться услугами законтрактованных им маслодавилен, но уже совсем за другие деньги, и на этом разбогател. С точки зрения современных финансов эту операцию можно назвать опционом: Фалес мог использовать маслобойни, если бы они ему понадобились, а мог не использовать; хозяева маслобоен были обязаны предоставить их мощности Фалесу и не имели права без его позволения брать оливки от кого-либо еще. Если бы случился неурожай, и маслобойни оказались никому не нужны, потери Фалеса были бы невелики, а выгоды, которые он получил при обильном урожае, оказались огромны. Аристотель, пересказавший эту историю, добавляет, что благодаря своим знаниям природы Фалес спрогнозировал хороший урожай оливок.

Согласно историческому преданию, Фалес предупредил воевавших между собой лидийцев и мидян о том, что «боги против кровопролития между ними», и готовы послать суровое небесное предупреждение. Конфликтующие армии проигнорировали его предупреждение и сошлись в сражении. Но внезапно, в самом его разгаре, «день стал ночью» – наступило солнечное затмение. Фалес, обладавший хорошим познаниями в астрономии, предсказал это затмение, произошедшее в 585 г. до н. э., зафиксированное всеми историками. Лидийцы и мидяне были настолько поражены и испуганы, что сразу прекратили битву и поспешили заключить мир.

После смерти Фалеса милетцы превратили его гробницу в место почитания. Все прибывавшие в город иностранные делегации должны были ей поклониться. Увы, эта гробница не сохранилась, неизвестно даже место ее нахождения. По всей вероятности, она была уничтожена во время разрушения Милета персами в 494 г. до н. э.

Вторым известным представителем милетской философской школы был Анаксимандр ок. 610–546 гг. до н. э.), ученик, последователь, а по некоторым данным и родственник Фалеса. Он развил идею Фалеса о том, что окружающий людей мир и все, что в нем находится, произошло из первоначала. В отличие от Фалеса, он считал, что эта первоначальная вечная сущность не является ни водой, ни чем-то иным, имеющим какие-то конкретные физические, внешние свойства. «А из каких [начал] возникают сущие [вещи], в те же самые они уничтожаются согласно необходимости». Сегодня мы называем это материей. Анаксимандр составил первую географическую карту и ввел в употребление глобус.

Третьим представителем милетской философской школы был Анаксимен (585/560 – 525/502 до н. э.), ученик и друг Анаксимандра. В его философии наиболее последовательно выражена основная идея милетской философской школы: из чего возникают и состоят все вещи, в то же самое они и разрушаются, завершив цикл своей жизни.

Милетская школа стала первой философской школой в античном мире.

В Милете родился Евбулид (4 в. до н. э.), философ-идеалист, стремившийся доказать обманчивость чувственного восприятия окружающих людей явлений и невозможность познания как такового. В истории он остался как автор широко известных парадоксов или «апорий». Наибольшее впечатление на современников произвел «парадокс лжеца»: «Говорит ли правду или неправду человек, заявляющий «Я лгу»?». Согласно легендам, Филит Косский, отчаявшись разрешить этот парадокс, покончил с собой, а древнегреческий логик Диодор Кронос, дав обет не принимать пищу до тех пор, пока не найдёт решение «Лжеца», умер, так и не разрешив проблему. Вот некоторые другие его парадоксы, дошедшие до наших дней.

«Парадокс рогатого»: «То, что ты не потерял, ты имеешь. Рогов ты не терял. Стало быть, ты рогат».

«Парадокс Электры»: «Перед Электрой стоит её брат Орест под покрывалом; она не знает, что под покрывалом именно он. Поскольку она знает своего брата, то получается, что она, таким образом, и знает и не знает того, кто под покрывалом».

Хотя «отцом истории» (а, фактически, и географии) принято считать Геродота Галикарнасца, в своих описаниях он многое позаимствовал у своего предшественника, историка и географа Гекатея Милетского (550–490 гг. до н. э.). Гекатей оставил обширные описания ряда стран и городов Европы, Азии и Африки с информацией об их жителях, реках, достопримечательностях. Он первым из авторов этого жанра не просто следовал преданиям и легендам описываемых им стран и городов, а попытался дать рационально-критический взгляд на них, на происхождение различных географических названий.

Еще одного древнегреческого историка – уроженца Милета, Кадма (6 в. до н. э.), считают родоначальником литературной прозы на древнегреческом языке, ему приписывают дополнение греческого алфавита новым буквами.

Уроженцем Милета был византийский историк, энциклопедист и биограф Гесихий Милетский, живший в 6 в. н. э. Он был автором масштабной «Всемирной истории», в которой излагались события от основания Ассирийского царства до начала 6 в., а также жизнеописания всех знаменитых писателей эллинского мира.

К сожалению, до нашего времени дошли лишь очень небольшие фрагменты его сочинений. Современники отмечали историческую правдивость и прекрасный литературный стиль его работ.

Основателем современной («регулярной») градостроительной планировки считается Гипподам Милетский (498 г. до н. э. – ок. 408 г. до н. э.). Он первым предложил использовать при строительстве разделение территории города на кварталы с помощью продольных и поперечных улиц. Эта система получила название гипподамовой. Она была использована при восстановлении Милета после его разорения персами, а затем была применена и в других греческих городах. Например, при планировании соседнего с Афинами Пирея Гипподам разделил город на 4 зоны – торговую, административную, жилую и военную, в каждой применив регулярную планировку. В благодарность одна из площадей города была названа в честь Гипподама. Из городов, описываемых в этой книге, наиболее наглядно применение его системы городской планировки видно в Приене. Но от современников ему доставались не только славословия. Так, известный греческий комедиограф Аристофан (446–387/380 гг. до н. э.) высмеял его в своей пьесе «Птицы». Впрочем, Аристофан был известен как жесткий критик любых нововведений, и под его злой язык попадали древнегреческий драматург Еврипид («за порчу трагедии»), Сократ («за богохульство») и немало других видных жителей Афин и других греческих полисов.

Милет был родиной еще одной мировой знаменитости в области архитектуры – Исидора Милетского (442–537 гг. н. э.). Главное его достижение мы можем видеть и сегодня – собор Святой Софии в Стамбуле (бывшем Константинополе). А еще, под его руководством, там же была построена церковь Святых Апостолов, которая на протяжении 700 лет была вторым по значимости храмом Византии и усыпальницей византийских императоров. Сооружение было очень необычным для того времени – пятиглавый храм. Эксперты считают, что он послужил прообразом многоглавых православных церквей, строившихся в России. К большому сожалению, это сооружение до нас не дошло – было уничтожено после взятия Константинополя турками-османами.

Думаю, большинству моих читателей известна история взятия греками Трои с помощью деревянного коня, в котором была спрятана группа воинов. Греки притворились, что они отплывают от Трои, и оставили большую статую коня со спрятавшимися в ней воинами в качестве подношения богам. Троянцы ввезли статую в город, ночью воины вылезли из коня и открыли ворота вернувшемуся под покровом темноты основному греческому войску. Очень многие (уверен, что таких большинство и среди читателей этой книги) считают, что этот эпизод осады Трои был описан в поэме Гомера «Илиада». На самом деле, «Илиада» не доводит повествование до взятия Трои, а этот эпизод был описан в поэме «Разрушение Илиона», автором которой является уроженец Милета, древнегреческий поэт Арктин (8 в. до н. э.). Именно в этой поэме рассказывается о заключительном этапе осады Трои и ее падении. Этого поэта также считают автором поэмы «Титаномахия», посвященной многолетней войне олимпийских богов с титанами (божествами более низкого ранга). Этот сюжет был исключительно популярен в древнегреческом искусстве. Именно он изображен на знаменитом Пергамском алтаре, который можно назвать восьмым чудом античного мира, и о котором подробный рассказ впереди.

Старого я не пою, новое – лучшее.

Царь наш – юный Зевс, а Кроново царство миновало.

Прочь ступай, древняя Муза.

Автором этих строк является уроженец Милета, древнегреческий поэт-лирик и музыкант (кифаред) Тимофей Милетский (ок. 450 – ок. 360 до н. э.). Он вошел в историю древнегреческой культуры как решительный реформатор поэзии и музыки. Специалисты проводят аналогии между его поэзией и русской поэзией «серебряного века» по степени разрыва с предшествующим поэтическим наследием. В добавок к поэтическому новаторству он осуществил настоящую революцию в главном музыкальном инструменте того времени – кифаре (разновидность лиры): добавил к 7 имевшимся у нее струнам еще 4, создав тем самым возможность полифонии (многозвучия).

Реакция тогдашних «хранителей традиционных ценностей» на эти новшества была примерно такой же, как в наши дни реакция ГосДумы на фильм «Зулейха открывает глаза» (обращение в Генпрокуратуру). В ряде древнегреческих городов местные власти запретили выступления Тимофея и постановили обрезать «лишние» струны на всех кифарах тех, кто стал использовать обновленный Тимофеем инструмент. Спартанские цари выпустили указ, в котором было сказано, что Тимофей «обесчестил древнюю Музу», «портит слух юношей», «одевает свою Музу неблагородно и пестро», «образует неправильную мелодию», которая «портит народ».

По первому образованию я историк. Поэтому, читая указ спартанских правителей, я сразу вспомнил выпущенное в феврале 1948 г. постановление Политбюро ЦК ВКП(б), разгромившее оперу В. Мурадели «Великая дружба». Оно было слеплено в полном соответствии с лекалами «охранителей» 5 в. до н. э. Да и реакция Госдумы мало чем отличается от реакции спартанских царей.

Такая реакция ревнителей «традиционных ценностей» не помешала имени Тимофея Милетского остаться в веках. Его поэма «Роды Симелы» (она подверглась отдельному шельмованию со стороны спартанских царей), написанная изобретенным им новым стихотворным стилем, производила сильное впечатление на греков в течение нескольких столетий. Представляете – нескольких столетий!? Наверное, это действительно было что-то необычайное. Очень жаль, что она не сохранилась до наших дней.

 
В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал.
 
 
А. Пушкин, «Евгений Онегин»
 

Апулей – это римский писатель 2 в. до н. э., самым известным произведением которого, дошедшим и до пушкинских, и до наших дней, был роман «Метаморфозы» («Золотой осел»). Основное его содержание составило описание похождений римского юноши, превратившегося в осла, обладавшего исключительными сексуальными достоинствами. С момента своего появления это произведение неизменно проходило по категории «непристойных». И на протяжении 1800 лет своего существования привлекало внимание читателей. Одним из первых образцов латинской литературы, с которыми я познакомился как студент 1 курса исторического факультета, был «Золотой осел».

Это произведение не было абсолютно оригинальным. Апулей и сам этого не скрывал, назвав себя «сочинителем милетского рассказа».

«Милетские рассказы» – это первый в истории образец новелл эротического содержания. Автором его является Аристид Милетский (2 или 1 в. до н. э.). Ареной действий этих рассказов «нескромного содержания» выступает Милет.

Древнегреческий философ Эпиктет (подробно о нем речь будет впереди) в одном из сохранившихся описаний упрекает своего ученика в том, что тот явно предпочитает Аристида Милетского греческим стоикам Хрисиппу и Зенону, и вместо того, чтобы восхищаться Сократом или Диогеном, восхищается теми, «кто губит и совращает многих людей».

«Милетские рассказы» пользовались большой популярностью на протяжении нескольких сот лет. Они оказали влияние не только на Апулея, но и на таких известных римских авторов как Овидий, Петроний, Лукиан. И были, на мой взгляд, предтечей «Декамерона» Джованни Боккаччо. Выражение «Милетские рассказы» стало синонимом эротической литературы в античном мире.

Подтверждением популярности этой книги было, например, то, что парфяне, разгромив одну из римских армий в 55 г до н. э., нашли у побежденных эту книгу. Они активно использовали ее для доказательства того, что римляне полностью разложились и уже более неспособны противостоять парфянам, приверженным «традиционным добродетелям». Впрочем, в этом они погорячились. В начале 2 в. Парфянское царство распалось, а Римская империя продолжала существовать еще несколько сот лет. Интересно, что Лоуренс Аравийский на протяжении всей своей компании по разрушению Османской империи на Ближнем Востоке возил с собой в седельной сумке апулеевский аналог «Милетских рассказов» – «Золотого осла». Традиционалистскую Османскую империю это не спасло.

К сожалению, греческий оригинал «Милетских рассказов» не сохранился, а от латинского перевода до нас дошли только незначительные фрагменты.

Еще одним историческим персонажем, связанным с Милетом, чье имя осталось в истории, был единоличный правитель города («тиран») в конце 7-начале 6 вв. до н. э. по имени Фрасибул. В истории он остался благодаря использованию технологий политического управления, которые и в настоящее время в ходу в большом числе стран.

На протяжении 12 лет войска лидийского царя разоряли окрестности Милета, надеясь, что это, в конце концов, приведет Милет к капитуляции на лидийских условиях. Когда лидийский посол прибыл в Милет для переговоров, Фрасибул приказал свезти на площадь все имевшиеся в городе запасы продовольствия, и устроить пир, чтобы убедить противников, будто в городе всего вдоволь. Лидийцы, надеявшиеся, что в результате регулярного уничтожения урожаев Милет рано или поздно капитулирует из-за голода, отчаялись добиться победы и заключили мир с Фрасибулом.

Геродот приводит рассказ об ответе Фрасибула Периандру – «коллеге», тирану греческого города Коринф, на вопрос о лучшем способе управления. «Фрасибул отправился с прибывшим от Периандра глашатаем за город и привел его на ниву. Проходя вместе с ним по полю, Фрасибул снова и снова переспрашивал о причине прибытия его из Коринфа. При этом тиран, видя возвышающиеся над другими колосья, все время обрывал их. Обрывая же колосья, он выбрасывал их, пока не уничтожил, таким образом, самую красивую и густую часть нивы. Проведя глашатая через поле и не дав никакого ответа, тиран отпустил его».

Фрасибул основывал много колоний, осваивать которые отправлялись его политические противники, что позволяло Фрасибулу избавиться от них, не прибегая к репрессиям. В результате, Фрасибулу удалось сохранить власть до конца своих дней.

Когда я смотрю новости по нашему телевидению, я почему-то часто вспоминаю Фрасибула…

Милет был родиной самого известного женского исторического персонажа Древней Греции – Аспасии.

Она родилась в Милете и в возрасте, вероятно 20 лет или чуть старше, переселилась вместе с отцом в Афины. По свидетельству большинства современников, здесь она начала вести образ жизни гетеры. В Древней Греции термин использовали по отношению к образованной незамужней женщине, которая вела свободный и независимый образ жизни. Некоторые из них играли значительную роль в общественной жизни. В своих домах гетеры устраивали встречи многим выдающимся древнегреческим политическим деятелям, поэтам, скульпторам и т. д. Как правило, гетера находилась на содержании у богатого покровителя. За благосклонность гетерам платили большие деньги. Но это не было проституцией в традиционном понимании, так как гетеры сходились только с теми покровителями, которые им нравились. Параллельно с ними существовали и проститутки. Древнегреческий оратор и политический деятель Демосфен говорил, что уважающий себя грек имеет трёх женщин: жену – для продолжения рода, рабыню – для чувственных утех и гетеру – для душевного комфорта. Гетера могла выходить замуж.

Организовав нечто, что нынешним языком можно было бы назвать «салон», благодаря своему уму, остроумию и, вероятно, красоте, она вызвала интерес со стороны большого числа знатных, богатых и выдающихся афинян, ставших регулярно посещать организуемые ею встречи. Среди ее поклонников оказался сам Перикл (494–429 гг. до н. э.), выдающийся афинский государственный деятель, один из «отцов-основателей» афинской демократии, знаменитый оратор и полководец. Через некоторое время он разошелся со своей женой и женился на Аспасии.

Известный французский писатель, историк и критик Анри Уссэ (1848–1911 гг.) в своей книге «Знаменитые куртизанки древних времен» дал такое панегирическое описание Аспасии: «Самое имя Аспасия означает «любимая» и ласкает ухо, как эхо длинного поцелуя; оно вызывает в нашей памяти воспоминание Древнего мира в его лучший период, в эпоху лучезарного расцвета греческого гения. Афины в 5 в. до н. э. представляются нам блестящими, жизнерадостными, шумными, в полном движении и работе. Аспасия здесь: она ведет философские разговоры с Анаксагором, говорит о нравственных вопросах с Сократом, рассуждает о политике с Хариносом, о гигиене с Гиппократом, об эстетике с Фидием. Аспасия – «Юнона Перикла Олимпийца». Она царствует в Афинах своею красотою и умом. Женский терем она превращает в светскую гостиную. Аспазия имеет свой двор в этой демократической стране; она пользуется полною свободою в этом городе, законы и нравы которого навязывают женщине постоянную опеку; Аспазия заботится об этой столице, хотя сама она в ней иностранка. Ея невинность выше всяких подозрений, и к классу куртизанок ее относят только вследствие ее оригинальности. С высокими достоинствами человека Аспазия совмещает все добродетели женщины». Описание, делающее честь французскому мужчине. Но насколько оно соответствует исторической реальности?

Свидетельства, оставленные древностью относительно Аспасии, ее внешности, ума, моральных качеств, совершенно противоречат друг другу. Ее критики писали, что она была «простая гетера, немного более интеллигентная, несколько более ученая, способная и слегка лицемернее, чем другие гетеры». Сначала она была куртизанкой в Милете, потом куртизанкой в Мегарах, затем пришла в Афины и познакомилась с Периклом. «Она обольстила его теми средствами, которыми обольщают мужчин подобные ей гетеры. Распутство, писал поэт Кратинус, – создало для Перикла Юнону-Аспасию, его защитницу с глазами собаки». Правда, древнегреческий историк Плутарх писал, что «Сократ иногда ходил к ней со своими знакомыми… чтобы послушать её рассуждения…». Мне кажется маловероятным, чтобы такой мыслитель как Сократ, по отзывам современников, знавший себе цену, приходил послушать рассуждения гетеры, всего лишь «несколько более ученой», чем остальные. Пожалуй, можно согласиться с таким выводом А. Уссэ: «Аспасия не имеет, собственно говоря, истории; но про нее существует легенда, и эта легенда ее ставит выше, чем могла поставить ее история. Последователи Сократа сделали из Аспасии личность идеальную. В памяти людей она остается музою века Перикла».