Текст книги "Пульс холода"

– Я знаю, к чему приводит действие вируса. Через несколько лет мы получим колонию рабов Врага! – с напором объявил перебежчик. – За!

Из решающих каждый знал свою очередь.

– Воздержался, – как-то лично высказался Предраг, обычно выступавший от имени Военного Отдела.

– Я понимаю разумом, что это необходимо, но сердцем чувствую: мы что-то делаем неправильно, – Джина поколебалась секунду, затем сделала шаг навстречу безумию. – Воздержалась.

– Воздержался, – первое слово Гонсалеса за весь Совет.

– Воздержался, – эхом откликнулся я, открывая щель и в своей душе.

– Воздержался, – Дергач замкнул наш единодушный безумный строй.

– Что же, придётся Совету Безопасности самому себе давать санкцию, – безрадостно пошутил Ласло, единственный, кто упомянул свою организацию. – За!

– Решение принято, – объявил Глава.

– И опять тебе удалось его не принимать, – зачем-то заметил комитетчик.

– Хочешь наложить вето? – Громовержец удивлённо нахмурил брови.

Юрий Евгеньевич пожал плечами, встал, и первым покинул зал заседаний.

…

Мы сидели с Паркером у экрана и молча смотрели, как крейсера собираются вокруг планеты, готовясь к смертоносному удару. Удару не по Врагу, а по планете с дружественными существами, похожими на нас. И пусть даже они просили об этом, но ведь так легко ошибиться, возводя строение на столь непрочном фундаменте!

– Мне не даёт покоя одна мысль. Что, если они видели гибель не от вируса, а от них? – я указал рукой на крейсера.

– Мы этого никогда не узнаем, – Консервный Нож побледнел до корней волос. – И не приведи Господь тебе оказаться правым!

– Какая разница? Ты разве не заметил, что война изменила нас? Мы стали слишком трепетно относиться к ресурсам, и слишком быстро решать вопросы жизни и смерти…

Кремень отвёл взгляд в сторону.

С тяжёлым сердцем я посмотрел на экран: крейсера начали бомбардировку.

…

Стер вдруг вскочила и помчалась к воде, раздеваясь на бегу.

– Догоняй! – звонко прокричала она, ныряя в волну. Через несколько секунд мощный бурун стремительно удалялся от берега.

Поняв, что медлить не стоит, я скинул одежду и прыгнул следом в освежающую прохладу. Привычно рассекая воду и почти не вскидывая брызг, я быстро догнал Стер и рванул дальше.

Не знаю, что заставило меня остановиться и оглянуться, но сзади никого не оказалось. Холод щупальцами сковал меня, но лишь на секунду. Набрав полную грудь воздуха, я ушёл вниз, всеми обострившимися чувствами выискивая Стер. На втором нырке я нашёл её, безвольно опускавшуюся на дно, и потащил к берегу, лихорадочно вспоминая всё, чему учили про спасение утопающих. Грудная клетка, массаж, дыхание рот в рот… Госпожа Невеста, пожалуйста, не спеши!

Распластав недвижное и бездыханное тело на прибрежной гальке, я начал борьбу за жизнь. Раздавшийся спустя минуту хриплый надсадный кашель зазвучал ангельской музыкой. Я расплакался, и слёзы закапали прямо Стер на лицо. Внезапно её руки властно обволокли мои плечи и повлекли вниз, к этим безумно прекрасным зелёным глазам…

Позже, лёжа на боку и подперев щеку ладошкой, она лукаво смотрела на меня.

– Ты не сердишься?

– Нет, – я не понял вопроса.

– Ты, правда, не сердишься? – Стер глядела удивлённо.

Всемогущая Невеста! Какой же я тугодум!

Она всё предвидела, и это её способность!!!

Мне на самом деле стоило сердиться, но я не мог. Переполненный счастьем, я смотрел вокруг. Высокий обрыв, нависший над пляжем (бурую рыхлую землю словно обрезали гигантским зазубренным тесаком), волны, бьющие наотмашь по валунам – вся эта красота снова вызывала дикий восторг!

Тоска прошла.

Сгинула.

Канула.

19

Восемь планет системы Дионы равномерно катились по своим орбитам. Третья и четвёртая от звезды жили бурной жизнью: вокруг них беспрестанно сновали корабли, выгружая и загружая бесчисленные грузы и воинские формирования. Система вовсе не изобиловала полезными ископаемыми, зато лежала на пересечении космических трасс.

Седьмая планета была газовым гигантом, и вокруг неё тоже вращались спутники. Изредка около второго из них появлялся транспорт, быстро разгружался и стремительно уносился прочь. А оборудование успевало исчезнуть с поверхности даже быстрее. Станций слежения в глубоких тылах Врага никогда не было, но всё равно предпринимались максимальные меры предосторожности.

Как и остальная система, спутник не мог похвастать залежами руд или минералов, тем не менее люди зарывались в него всё глубже и глубже. Скрытая работа велась уже полтора года, пока привычный ход вещей не нарушили странные события у четвёртой планеты.

– Что они там затеяли? – недоуменно пробурчал Питер Денсмор, инженер внешнего наблюдения, внимательно изучая какие-то бумаги. Не успел я открыть рот, как он швырнул их мне на колени. – Смотри!

Листки были исписаны его собственными каракулями. Я попытался в них разобраться, но это оказалось сложнее чтения медицинских карточек.

– Ну, у тебя и почерк… На словах объяснишь?

Питер бросил взгляд, в котором обозвал меня тупицей и болваном, добавив несколько прилагательных. Прилагательные мне не понравились, и пришлось напомнить о субординации.

– Вахтенный, доложите по форме!

– Слушаюсь, товарищ начальник вахты! – бодро ответил Денсмор и включил информационный экран. – Господи, ну ведь не хотел трогать компьютер! – раздалось его слабое, но не настолько, чтобы быть неслышным, шипение.

С технарями всегда так. Они привыкли смотреть на нас как на бесполезные приставки к их детищам. Иногда хотелось посадить кого-нибудь из особенно вредных в почтовик, и отправить куда подальше в стан Врага. И только после я с сожалением вспоминал, что время почтовиков прошло.

– Ну что там у тебя? – Питер всё-таки вынудил поторопить его.

– Вот! – на экране возникла фиолетовая кривая, колеблющаяся не больше, чем море в штиль. – График прибытия кораблей в систему.

Я скосил глаза на Денсмора. Он, конечно, издевался, но только слегка. Тревога на лице инженера была неподдельной.

– А вот график убытия!

Новая – оранжевая – линия сначала один в один повторяла фиолетовую, затем резко падала почти в два раза, и снова выравнивалась. М-да, дела!

– Сколько это продолжается?

– Около суток. Точнее, девятнадцать часов. Но это не самое интересное. Я тут разложил потоки по планетам.

График прибытия распался на две своих уменьшенных копии. Зато график убытия… Оранжевая линия на одном рисунке сплелась с фиолетовой в верёвку, а на другом… На другом внезапно обрывалась в пустоту. Была линия, и вот её нет!

– Какая планета?

– Четвёртая, – лаконично ответил Питер.

Четвёртая, четвёртая, лениво вертелись мысли, та, что ближе к нам. Да они же флот собирают! С воплем «Тревога, чёрт возьми!» я вскочил и надавил на Большую Красную Кнопку Всеобщего Доброго Утра.

Каюсь, я делал это не без злорадства. Я знал, что тем, кого не разбудит оглушительный вой, через полминуты помогут вскочить электрические разряды, и с удовольствием представил их расплывающиеся в улыбках лица.

Электрошок или нет, однако через пару минут начальство Проекта, кое-как одетое, в полном составе явилось в тесную вахтенную на построение. Первым, как и положено, с причёской дикобраз вместо ежа, примчался Глава. То есть сейчас он именовался Командующим Особым Отрядом Военного Отдела Космофлота, но по старой привычке и для краткости я по-прежнему называл его Главой. Когда я доложил обстановку, лица из невыспавшихся превратились в трагические.

– Без паники! – Громовержец уселся в кресло второго помощника, назначавшегося при необходимости.

Я хмыкнул: можно было подумать, что вокруг носится обезумевшее стадо, круша всё на своём пути. Начальство Проекта – это вам не почтовики-стажёры, кому такое поведение естественно, а степенные взрослые люди. Наверное, решил я, он обращается к самому себе.

– Миленко! Меня всегда интересовало, о чём ты думаешь в такие моменты? – Глава строго посмотрел на меня, потом не выдержал: – Господи, дайте ему кто-нибудь лимон!

Я чувствовал, что выражение моего лица никак не вяжется с ситуацией, но ничего не мог с собой поделать.

– А ведь это хороший признак! – Громовержец внезапно улыбнулся, и от него повеяло уверенностью. – Всякий раз, когда на горизонте возникают проблемы, я наблюдаю за Миленко. Если он серьёзен, то мы влипаем в крупные неприятности. Зато если легкомысленно скалит зубы, то всё обойдётся. Надо было не Веду изучать, а Миленко!

Напоминание о Веде вполне заменило лимон, но обстановка в рубке разрядилась.

– Питер, как сейчас дела? – поинтересовался Глава.

– Всё так же, – буркнул мой помощник. Как и любой ответ технарей, этот был кратким, точным и хамским. Зеленоватый оттенок, появившийся на лице у военных, доставил мне почти физическое наслаждение.

– Может, у них что-то сломалось? – робко предположил один из них.

– Ага, на всей планете сразу! – злорадно заметил Денсмор. – И даже если так, почему они не подойдут к третьей планете? Резервы мощности позволяют это сделать.

– А вдруг у планет узкая специализация на разные грузы?

– Для всех кораблей?! – фыркнул инженер. – Не смешите, полковник! До сих пор Враг не давал поводов считать себя тупым!

Что правда, то правда. Враг не был глупее нас, но и особо умнее тоже не казался: после проваленного наступления на Альберру все крупные схватки заканчивались вничью.

– Такое может стукнуть в голову только военным: полностью разделить функции двух стратегических баз! – продолжал надрываться Питер. – К сожалению, нам нельзя исходить из оптимистического предположения, что там все представляют военное ведомство!

На мой взгляд, он чересчур разошёлся, но Громовержец не спешил его останавливать, с усмешкой глядя на лица наших бравых вояк. Между тем Денсмор, обнаружив, что ещё чуть-чуть – и начнётся стрельба по живой мишени, прикусил язык, и наступила тишина.

Постоянная правота язвительных технарей изрядно раздражала, но система Дионы по важности превосходила даже Альберру. По странной прихоти природы всё пространство на сотню парсеков вокруг было замусорено гравитационными возмущениями, до предела осложнявшими космогацию тяжёлых транспортных кораблей. И лишь пути на Диону были чистыми, поэтому здесь проходила почти четверть поставок Врага. Только идиот мог разделить функции двух баз в системе – возможный урон, случись одной выйти из строя, трудно представить.

И вот это случилось. А я за годы службы твёрдо усвоил, что всякая непонятная вещь, в конце концов, оборачивается неприятностями, что бы там Глава ни говорил.

– Не зарывайтесь, Питер, – Громовержец для проформы отчитал Денсмора. – Вы не на собрании кружка «Умелые руки». Лучше бы о модели ситуации позаботились!

Настал черёд Питера менять цвет лица. Выяснилось, что технари тоже краснеют. Хотелось бы верить, что от стыда!

Весь пунцовый, мой помощник дрожащими пальцами поколдовал над клавиатурой – и загорелся главный экран. На нём появилась четвёртая планета, сиреневая с бурыми пятнами континентов. Вокруг маленькими точками кружили корабли. Их было больше, чем обычно, много больше – настолько, что я непроизвольно присвистнул.

– Ничего себе! – поразился говорливый полковник. – Настоящий флот! Не крейсера, конечно, но и грузовики прилично вооружены! Надо быстрее сообщить!

– Следующий транспорт через двое суток, – напомнил Глава, – а воспользоваться передатчиком – значит поставить под удар нашу миссию!

– А это что, не удар?! – спрашивающий показал на экран.

В этот момент разрозненный рой кораблей пришёл в движение.

Весь.

Одновременно.

– План системы! – вскочив, завопил Громовержец.

В долю секунды на экране вспыхнула схема орбит, где стрелкой обозначился вектор перемещения несуразной армады.

– Они летят к нам! – ахнул Питер, опять краснея.

– Не совсем, – поправил Глава, и снова сел. – Да, точно! Они идут к третьей планете!

Спустя минуту версию Громовержца цифрами подтвердил Денсмор. От сердца отлегло, но ясности не прибавилось.

Скорость армады ограничивалась её размерами, но через долгие полтора часа точечное облако полностью окружило третью планету.

– Что они делают? – изнурённый ожиданием Питер до крови стёр ребро ладони о ручку кресла.

– Они идут перегружаться! – усмехнулся я. – Все! Сразу! Да, там командуют решительные люди!

Глава недовольно поморщился, и попросил Денсмора собрать дополнительную информацию со спутников-шпионов.

И тут в рубку ворвался связист, бешено вращая руками с зажатым в одной из них клочком бумаги. Последовавшая отрывистая речь больше всего походила на стрельбу из заедающего пулемёта.

– Только что! Перехват! Шпарят на межконе! Открытым текстом! Просят! Помощи!

– Дай сюда! – Громовержец с пятой попытки ухитрился вырвать листок из мельничных жерновов. По мере чтения, лицо его светлело. Под конец он улыбнулся. – Кто бы мог подумать?! Непокорные терсофийцы опять взбунтовались!

Я улучил момент и выхватил злосчастную записку. Нацарапанный текст гласил: «Руководству Земной Конфедерации. Верховный Совет планеты Новая Терсофия просит возобновить конфедеративное гражданство и оказать помощь в борьбе с Врагом».

– Вот это наглость! – только и смог сказать я.

Бумага пошла по рукам. Все напряжённо читали, но никто не улыбался.

– Чёртовы выродки! – выругался кто-то.

– Товарищ командующий! – на моей памяти Денсмор впервые назвал Главу официально. – Извините… но там настоящая война!

– Вот как! – Громовержец помрачнел. – Ну, показывай…

Питер добился от Компа, чтобы тот, хотя бы на свой электронный глазок, давал картину схватки. На унылом чёрном фоне, обрамлявшем салатовый диск третьей планеты, вспыхивали яркие розовые точки – не часто, но это были погибавшие штурмовые корабли. Зелёное постепенно заполнялось оранжевыми всполохами, давая знать о чудовищных выбросах энергии – результатах бомбардировки. Да, на спектакль это не похоже.

Бой продолжался по космическим меркам долго – правда, ещё никто не атаковал укреплённые планеты флотом грузовых кораблей. К исходу третьего часа битвы моя вахта закончилась, но, хотя по напоминанию Главы пересменка всё-таки произошла, я остался в рубке, как и другие. Вентиляция с натугой справлялась с дыханием такого количества зевак, но пройти в обзорную никто не предложил, все хотели быть здесь.

Ещё через час атакующие начали отводить силы. Даже фактор внезапности не принёс им успеха.

– Они отступают! – с горечью сказал Питер.

Военные загудели, обсуждая операцию и дальнейшие действия. За это время выродки перегруппировались, и расположились на орбитах вне досягаемости планетных систем защиты. Установив блокаду, они показали, что сдаваться не собираются.

Так начался мятеж на Дионе – одно из самых загадочных событий Войны, споры о котором не утихают и сегодня.

…

На четвёртой неделе мятежа статус-кво сохранялось: новотерсофийцы по-прежнему блокировали третью планету, но больше ничего не предпринимали. Грузовые корабли Врага всё реже появлялись на границах системы, а залётные, услышав пронзительный вопль осаждённых, шарахались в сторону, как от проказы.

– Идём, мне нужен почтовик, – Громовержец поймал меня в коридоре сразу после окончания вахты.

От предвкушения я аж поёжился. На всех станциях и крупных кораблях полагалось держать несколько почтовиков, поэтому, куда бы меня ни переводили, я предпочитал перегонять за собой свой родной, каждый раз с пеной у рта доказывая, что если кому-то вдруг понадобится мой опыт, лучше летать на знакомом аппарате. Но на Проекте он полтора года безвылазно стоял в ангаре, и только моя ежедневная возня не давала ему закиснуть.

Немой от радости, я следовал за Главой, держась подальше от внушительных размеров портфеля с острыми металлическими уголками. В последнее время Громовержец с ним не расставался, каждую свободную минуту уделяя изучению бумаг.

Мы кое-как разместились в тесной кабинке (больше всего неудобств доставил раскрытый портфель), двери ангара раскрылись, и почтовик потихоньку выплыл из чрева нашей планетки. Затем, резво набирая скорость, поспешил к зоне свободной космогации. Там я запустил струнный генератор и посмотрел на Главу. Тот молча сунул мне листок, и снова погрузился в чтение.

– Так это же всего полсветового года! – вырвалось у меня после изучения координат.

– Вопросы потом.

Я пожал плечами: приказ есть приказ. Наверное, это было самое короткое сверхсветовое путешествие в моей жизни. Я не успел закончить проверку приборов, как нас выкинуло в обычное пространство.

– Включи локатор, – Громовержец не поднял головы.

На экране загорелось множество ярких точек, словно мы наткнулись на скопление крупных астероидов.

– Чего встал? Вперёд!

Вперёд так вперёд. По мере приближения точки росли, превращаясь в туманные пятнышки, и вскоре на обзорном экране показался огромный, похожий на могучий утёс, старый знакомый – крейсер «Генерал Младич», головной корабль Эскадры Стратегического Резерва Космофлота.

– Приятная встреча? – оторвавшись от бумаг, с улыбкой спросил Громовержец.

Да, встреча была действительно радостной! После уничтожения Веды ОИК самораспустился, и меня направили тест-пилотом этого грандиозного корабля, всегда восхищавшего предельно близкими к совершенству обводами. При всей умопомрачительной массе он являлся самым быстроходным из крейсеров данного класса, и по праву возглавлял эскадру, не раз выправлявшую положение на самых трудных участках фронта. Я не понимал англоязычных конфедератов, говорящих о кораблях в женском роде, но «Генерал Младич» всегда очаровывал красотой, мощью и даже некой грубоватой элегантностью.

– Не разевай рот, – добродушно подтрунил меня Глава. – Нас заждались.

Из уважения к крейсеру я продемонстрировал всё своё искусство пилота, не совершив при посадке ни одного лишнего или показушного движения, чем, надо признаться, иногда грешил. Поверьте, после полуторагодичного воздержания это было трудно!

На выходе из ангара стоял кряжистый пожилой человек, лысый, как колено, но зато с густыми седыми бровями.

– Ну, здравствуй, Саша! – он крепко обнял Громовержца. – Сколько лет, сколько зим! А выглядишь ты всё лучше! Хорошая краска?

Я, признаться, и забыл, что у Главы причёска когда-то пестрела белыми пятнами.

– И твоя хватка прежняя, – прошипел Громовержец, с трудом вытискиваясь из медвежьих объятий. – Миленко, познакомься, это адмирал Дробняк, Командующий Эскадрой.

– Здравствуйте, – вежливо сказал я под острым взглядом нынешнего хозяина «Младича».

– Ага, значит, это тот самый Миленко, – я улыбнулся – приятно, когда тебя узнают, – а адмирал продолжил, – который перепутал крейсер с почтовиком!

Я хмыкнул. Как-то раз во время испытаний попалась очень чистая зона, и я решил вывести двигатели на форсаж. Инженеры, как обычно, при сборке коммуникаций напутали, поэтому всё кончилось обесточиванием установок искусственного тяготения, а из-за сферы стабильной гравитации, блокирующей силовые воздействия, воцарилась невесомость. Начальство, уснувшее в кресле и забывшее пристегнуться ремнями, пробудилось под потолком и долго не решалось отдать приказ на сброс мощности, посматривая вниз испуганными глазами: рубка крейсера – это вам не кабина почтовика! В конце концов, форсаж пришлось отключить из-за ухудшения космогационной обстановки, но к этому моменту руководство, избавившись от ботинок, придрейфовало обратно. Вот так был установлен рекорд скорости для крейсеров!

На трибунале выступали много и горячо. Меня обвиняли в безответственности, показухе, пренебрежении чужими жизнями, и остальных смертных грехах. Некоторые, правда, защищали, утверждая, что нельзя разбрасываться такими пилотами, и при этом постоянно ссылались на рекорд. Я тихонько хихикал, вспоминая глаза начальства. Конец словопрениям положил контр-адмирал, председатель трибунала. Рявкнув: «Надо учиться ссать при качке!», старый космический волк вынес единоличный вердикт: обязать всех членов экипажа и пассажиров на борту кораблей Космофлота носить с собой предметы, позволяющие передвигаться в условиях невесомости.

Сейчас я с умилением смотрел на оттопыренные карманы Командующего Эскадрой. Лично я прикрутил к ботинкам съёмные свинцовые подошвы. Тяжеловато, конечно, зато постоянная тренировка, да и в росте прибавка.

– Располагайтесь пока здесь, – предложил Дробняк, проведя нас до кают-компании. – Совещание через сорок минут. Не у всех такие сверхскоростные безбашенные пилоты…

Глава кивнул и присел за овальный стол посередине, сразу погрузившись в бумаги. И почему он не пользуется переносным компьютером? Впрочем, у каждого свои причуды – по крайней мере, занятый Громовержец не мешал смотреть фото на стенках и извлекать из памяти новые сюрпризы. Минут через тридцать подтянулись первые участники. Сначала пришёл незнакомый представитель Комитета по ресурсам, который оказался менее старомодным, принеся компьютер, но столь же общительным. Потом явился перебежчик – без него, естественно, никак нельзя обойтись. Арон коротко поздоровался и забился в угол – прямой и сухой как палка. Терсофиец ничего не читал, но общаться не желал уже я. Он никогда не извинялся передо мной, и в глубине души меня это устраивало: к чему ворошить старые раны?

Следующей вошла женщина, показавшаяся смутно знакомой.

– Здравствуй, Миленко! – расцветя улыбкой, она села рядом.

– Здравствуй, Наталья! – после паузы неловко выдавил я. Время нисколько не отняло у жены Кривича, ныне адмирала, красоты, и меня удивило: как такая привлекательность могла забыться. – Ты здесь с мужем?

– Адмирал у Земны. Я здесь от Совета Науки, – объяснила Наталья, и добавила. – Ужасно рада тебя видеть! Если бы знала, подошла пораньше!

Я смущённо кивнул, размышляя, почему она сухо назвала мужа по званию. Земна – один из участков фронта, где Враг постоянно давил. Эта чертовски неудобная для защиты планета обладала запасами очень редких руд. А то, что Наталья была от СН, напоминало Советы в Отделе. Не скажу, что приятно.

– Миленко… – продолжила она, но в этот момент вернулся Дробняк в сопровождении колючего вида мужчины с красными глазами и небритой щетиной – по этим признакам обычно угадывался представитель Совбеза. Меня же поразили массивные кольца на его руках – совсем как у Главы, но на одно меньше.

– Это совещание, – Громовержец, так ни с кем и не поздоровавшись, отодвинул бумаги только когда все расселись, – не имеет целью принятие каких-либо решений… Просто… Нужно поговорить! Начнём с самого очевидного вопроса: это провокация или нет?

Я заметил, как заиграли желваки на лице перебежчика, и поспешил высказаться.

– По-моему, это мало походит на провокацию!

– Ну что ты знаешь о провокациях, Миленко! – проникновенно произнёс Глава.

– С другой стороны, Саша, – возразил адмирал, – такая правдоподобность нужна, когда известно, что в системе есть наблюдатель…

– Я отвергаю саму мысль о провокации со стороны моих сородичей! – перебил его Арон. От прежней отстранённости не осталось и следа. – Многие из тех, кто работает в системе Дионы, помогли мне совершить побег! Восстание готовилось уже тогда! Считаю себя представителем Новой Терсофии, и прошу оказать нам помощь!

Пламенная речь выродка не произвела впечатления на совбезовца, промурлыкавшего: «Терсофия Новая – судьба старая». Если бы я не сидел рядом, то ничего бы не разобрал, хотя на слух никогда не жаловался.

– Разрешите кое-что добавить, – выступил комитетчик. – Один день нынешнего положения в системе Дионы приносит Врагу материальных потерь больше, чем дюжина попыток атаковать Земну. Я бы никому не советовал устраивать такие провокации!

– И сколько они могут терпеть?

– Дней тридцать. После чего придётся перекраивать всю схему снабжения, что приведёт к ещё большим потерям.

– Время, значит, на подходе, – Громовержец задумался, затем спохватился. – Подведём итог. Большинство полагает, что мятеж не является провокацией, – столь расплывчатая формулировка, кажется, устроила всех. – Тогда возникает следующий вопрос: помочь или отказать?

– Или опоздать, – снова промурлыкал совбезовец, но на этот раз, судя по нахмурившемуся Главе, несколько громче.

Молящие глаза Арона говорили за него. Мы с Натальей присутствовали просто как свидетели, да и Дробняк, по-моему, не относился к главным действующим лицам. Их было трое – комитетчик, совбезовец, и Глава.

– Комитет по ресурсам выступает за оказание помощи. Только подумайте, когда нам ещё выпадет шанс овладеть Дионой? А перспективы Проекта весьма туманны…

– Комитет по ресурсам вообще имеет представление о целях Проекта? – совбезовец впервые заявил о себе во весь голос.

– Да! – комитетчик сверкнул глазами. – Мы осознаём, что это такая же игрушка Совбеза, как и Веда!

– Утихомирьтесь! – прикрикнул Громовержец. – Не время выяснять отношения!

– Как вы себе это представляете? – отмахнулся безопасник. – Мы сейчас лезем в систему и организуем оборону, не так ли?

– В общем, да, – несколько неуверенно ответил комитетчик, чувствуя, что у него перехватывают инициативу.

– Любимая тактика: ввяжемся в бой, а дальше видно будет! – совбезовец был настроен совсем недружелюбно. – Только дальше они стягивают резервы – вы ведь знаете, сколько они могут собрать здесь сил – и прихлопывают нас, как мух! После чего мы остаёмся без резервов вообще! А это значит – прощай, Земна, прощай, Сапфо, прощай, Зелёная, и так далее! Вы этого добиваетесь?

– Почему вы так уверены в действиях Врага? Почему вы уверены, что он не допустит ошибки? Просто из наглости – из уверенности, что ты дурак и наличие ошибки не выяснишь, и что ты трус, посему, даже видя ошибку, побоишься ею воспользоваться!

У меня похолодело внутри. Комитетчик переиначивал знаменитые слова Милы про новый путь, одновременно обвиняя оппонентов в глупости и трусости.

– Если мы последуем вашим советам, то убедимся, кто из нас непроходимый дурак, слишком поздно! – безопасник забулькал, как кипящий чайник.

– Мы можем использовать Проект! – фраза прозвучала как выкладывание последнего козыря.

– Господи, откуда это вечное желание стрелять из пушки по воробьям! – к моему удивлению, выдержку потерял Глава. – Сколько раз повторять: Проект ещё не готов! На доводку даже в форсированном режиме потребуется полгода! А у нас нет и недели! К тому же вы знаете, что такое форсированный режим?! Это гарантия провала!!!

От неожиданного извержения Громовержца все замерли.

– А вот ещё одна гипотеза, – темпераментный совбезовец опомнился первым. – Адмирал уже говорил о слишком большой правдоподобности для провокации, и зачем такая правдоподобность может понадобиться. Не хотелось бы накликать, но если Враг знает о Проекте…

– Тогда почему нас просто не уничтожили? – вырвалось у меня.

– Да потому что хотят знать, что мы затеваем! Может, у них вообще ничего нет, лишь подозрения и удобный случай половить рыбку в мутной воде. Нет, задействовать Проект мы не имеем права ни при каких условиях!

– Ну, вот и поговорили… – Главе, похоже, балаган поднадоел, и он решил закругляться.

– Требую голосования по второму вопросу! – внезапно вскочил Арон.

– Это совещание, а не Совет! – Громовержец сегодня был необычайно резок. – Напоминаю – это военная операция, и решения принимаю лично я!

Чёрта с два он cмог бы что-нибудь сделать против совместной позиции Совбеза и Комитета, подумалось мне, однако до сих пор они всегда предоставляли Главе поле для манёвра.

Когда все разошлись, мы с Натальей наперебой принялись вспоминать годы в Отделе. И память о них, когда-то загнанная в самые дальние углы, впервые не причиняла боли.

Через пару часов к нам заглянул немногословный офицер и пригласил в главную рубку. Напряжение, отступившее на время, вернулось учащённым пульсом.

– Кажется, началось, – своеобразно поприветствовал нас Дробняк из памятного кресла. Ремень вроде был пристегнут. – Вам туда, – он махнул в сторону боковых сидений для заступающих на вахту. Там находились все знакомые лица, кроме Громовержца, завалившего бумагами резервный пульт управления.

На обзорном экране, показывавшем схему системы, красных точек (по традиции корабли Врага обозначались белым цветом, а наши красным) не было – даже разведотряда. Зато присутствовали жёлтые (импровизация!), к которым медленно двигался рой белых. Их было, конечно, много, но как-то… маловато.

– Что-то небольшую они послали карательную экспедицию, – заметил комитетчик.

– Хватит, чтобы раздавить всех без особых потерь, – немедленно отреагировал совбезовец. – Основные силы находятся где-нибудь в засаде, как и мы.

– Необязательно! Возможно, это авангард, а остальные запаздывают.

– Если мы ввяжемся в драку сейчас, то для опоздавших станем превосходной мишенью!

– ТОЛЬКО без поддержки планет! – с неожиданной злостью выпалил комитетчик. – Имея в тылу планеты, мы можем сражаться хоть с двумя их Резервными Флотами!

– Довольно! – Глава оторвался от бумаг, встал и подошёл вплотную к экрану. Стоя прямо перед ним, Громовержец напряжённо всматривался в глубину Космоса в поисках… чего? Я не мог знать, но он действительно чего-то ждал. Если бы Глава верил в Бога, я бы сказал, что он ждёт знака свыше. И…

– Адмирал, передайте приказ ударной группе запустить струнные двигатели на холостой ход.

У меня захватило дух – врываться в систему на сверхсвете – это грандиозный замысел, чреватый, правда, полным хаосом в наших рядах. Зато какой фактор неожиданности! Подобный приём использовался всего один раз при особенно опасном прорыве обороны Ринкшасы. Корабли Космофлота сыпались на Врага, как снег на лысую голову. Это было, по официальным сводкам, самое победоносное, и, по слухам, самое неуправляемое сражение флотов за время войны. Естественно, так нельзя штурмовать укреплённые системы, но при поддержке планет… При поддержке планет…

Выродки тем временем, надо отдать им должное, дрались отчаянно. И пока мы ждали Приказа, мне иногда казалось, что посланных сил Врагу может и не хватить, и тогда мы точно узнаем, есть ли у него что в запасе.

Но Громовержец молча глядел на экран, и мы молчали тоже. В поле моего зрения периодически попадал перебежчик. С каждой угасавшей жёлтой точкой его глаза стекленели всё больше и больше. Изредка они поворачивались в сторону Главы, по-прежнему стоявшего спиной к нам и ничего не предпринимавшего час, второй, третий…

К моему сожалению, я снова убедился, что Враг всегда точно рассчитывает силы, и к исходу третьего часа последние жёлтые точки можно было найти только на подступах к четвёртой планете. Когда белый рой стал растекаться вокруг неё, Арон не выдержал.

– Вы хотите, чтобы они сделали то, о чём вы мечтали всё это время?!

Тот, к кому он обращался, не пошевелился. Громовержец, казалось, вообще отрешился от происходящего. Может быть, он впал в ступор, испугался я. От того, чтобы вскочить, меня удержала Наталья, давно сжимавшая мой локоть совсем не женской хваткой.