Текст книги "Перинатальная психология"

Семья представляет собой одновременно и малую группу и социальный институт, является и субъектом и объектом государственной политики. Это делает ее предметом пристального внимания социологии. С точки зрения социологии семья – социальная система воспроизводства человека, основанная на кровном родстве, браке, объединяющая людей общностью быта, взаимной ответственностью. В то же время семья представляет собой психологическую общность, состоящую из отдельных личностей, имеющих сложные взаимоотношения.

Реализация репродуктивной функции связана либо с образованием семьи, либо с серьезной перестройкой ее системы.

Исходя из понимания перинатальной психологии как области психологической науки, изучающей возникновение, динамику и особенности психологического и психического развития системы «мать – дитя», можно утверждать, что психология семьи, безусловно, должна быть положена в основу биопсихосоциальной модели перинатальной психологии. Наиболее отвечающим задачам перинатальной психологии мы считаем системный подход к изучению семьи. Один из основателей отечественной школы семейной психотерапии – профессор Э. Г. Эйдемиллер считает «системный подход одним из наиболее широко представленных, перспективных, экономически целесообразных и терапевтически эффективных направлений семейной психотерапии» (Эйдемиллер Э. Г., Юстицкис В., 1999, с. 347).

Руководствуясь теорией В. Н. Мясищева, каждого члена семьи как динамическую систему его отношений к окружающему миру и к самому себе, закономерно и семью рассматривать как открытую систему, взаимодействующую с окружающими ее системами (биологическими, социальными), стремящуюся сохранить себя и постоянно развивающуюся.

Системный подход, разработанный Людвигом фон Берталанфи, позволил преодолеть механистическую точку зрения на живые организмы как на агрегат клеток, на клетки как на агрегат коллоидов и органических молекул, а на поведение – как на сумму условных и безусловных рефлексов. Берталанфи защищал так называемую «организмическую» концепцию, рассматривая организмы как целостные организованные явления, и призывал биологов проанализировать их в этом аспекте (Bertalanfi von L., 1962). Берталанфи не ожидал, что системный принцип существенно поможет найти решения там, где, по его словам, теоретики от Фрейда и Юнга до современных авторов оказались несостоятельными, т. е. – в теории личности. В то же время он полагал, что теория систем может открыть новые перспективы и обнаружить новые точки зрения, способные к экспериментальному и практическому применению при исследовании личности (там же), что, с нашей точки зрения, нашло подтверждение в работах В. Н. Мясищева.

Согласно общей теории систем, функционирование семьи как системы подчиняется закону развития, т. е. проходит определенную эволюцию, цикл, включающий сменяющие друг друга стадии, и закону гомеостаза, проявляющемуся в стремлении системы сохранить свое положение, со сложившимися элементами, связями (Эйдемиллер Э. Г., Добряков И. В., 2001). Как любая система, семья имеет следующие свойства:

• система как целое больше, чем сумма ее частей;

• любое воздействие на систему в целом влияет и на каждый составляющий ее элемент;

• изменение любого элемента системы приводит к изменениям остальных элементов системы и всей системы в целом.

«Семья, будучи живой системой, обменивается с внешней средой энергией и информацией. За флуктуацией, внутренней или внешней, обычно следует реакция, которая возвращает систему в стабильное состояние. Однако когда флуктуация усиливается, в семье может наступить кризис, в ходе которого происходящие изменения переводят ее на иной уровень функционирования, позволяющий справиться с ситуацией» (Минухин С., Фишман Ч., 1998, с. 28). Эти закономерности хорошо иллюстрируются тем, что происходит с женщиной при возникновении беременности и с членами ее семьи в связи с этим событием, с семьей в целом. Ведь беременность – «начало непременных и бесповоротных отношений «мать – дитя»» (Пайнз Д., 1997, с. 55). Изменения, происходящие в организме беременной женщины, в ее психике, во многом определяют психологическую обстановку в семье, характер взаимоотношений ее членов, что в свою очередь влияет на будущую мать. С. Минухин предупреждал, что появление ребенка означает возникновение в семье новой диссипативной (упорядочивающей) структуры, что влечет за собой сложную реорганизацию супружеского холона (греч. holos – целый) (системы «муж – жена») и нередко ставит под угрозу существование всей системы семьи (Минухин С., Фишман Ч., 1998).

Важнейшими характеристиками семьи Э. Г. Эйдемиллер называет структуру, функции и динамику.

Каждая семья имеет определенную структуру, отличающуюся составом ее членов, а также совокупностью их взаимоотношений (Эйдемиллер Э. Г., Юстицкис В., 1999). Структуру семьи можно представить как топографию – квазипространственный срез семейной жизни (Холмогорова А. Б., 2002). Основными характеристиками, которые позволяют ее описать, являются понятия «связь» и «иерархия». Связь (kohasion) – это психологическое расстояние между членами семьи. Если оно очень близкое (симбиоз) или, напротив, очень далекое (разобщенность) – это может привести к семейной дисфункции. Иерархия характеризует отношения доминантности – подчинения в семье. По данным исследований Р. Кеттелла, в прочных браках мужья, как правило, доминируют, но если их власть слишком велика, брачная пара превращается в нестабильную супружескую группу. Доминантность мужчин связана с проявлением полового диморфизма, который таким образом участвует в регуляции супружеских отношений (Обозов Н. Н., 1990). Выявлено, что борьба за власть выступает первым толчком для ссор у двух из трех разводящихся пар (Васильченко Г. С., Решетняк Ю. А., 1990).

Элементы структуры семьи называются семейными подсистемами, представляющими собой локальные, дифференцированные совокупности семейных ролей, которые позволяют семье избирательно выполнять определенные функции и обеспечивать ее жизнедеятельность (Минухин С., Фишман Ч., 1998). Подсистемы могут быть двух типов: включающие членов семьи, принадлежащих к одному поколению или к разным поколениям (Черников А. В., 2001; Wood В., 1985). Член семьи может состоять сразу в несколько подсистемах, т. е. быть членом одновременно и в родительской, и в супружеской, и в детской, и, например, в мужской (Эйдемиллер Э. Г., Добряков И. В., Никольская И. М., 2006). Внешние границы отделяют семью от окружающего мира, границы между подсистемами называются внутренними. Чрезмерно ригидные или прозрачные границы могут приводить к нарушениям функционирования семьи.

Функциями семьи, предназначением которых является удовлетворение потребностей ее членов, являются: воспитательная, хозяйственно-бытовая, эмоциональная, сексуально-эротическая, а также функции духовного (культурного) общения и первичного социального контроля. Нужно сказать, что выполнение всех этих функций необходимо для нормального течения репродуктивного процесса.

Нарушать функционирование семьи могут чрезмерные фрустрирующие события повседневной жизни и критические события, в том числе и происходящие в обществе социальные перемены. Повседневные перегрузки (daily hassels) воспринимаются как угрожающие, оскорбительные, связанные с потерями, предвещают негативные перемены (Kanner A. D., Coyne J. C., Schaefer C., Lasarus R. S., 1981). К критическим событиям (life events) относят (Baumann U., Laireiter A. – R., 1995; Filipp S. H., 1990):

• события, которые (в отличие от хронических стрессоров) можно датировать и локализовать во времени и в пространстве;

• события, сопровождающиеся стойкими эмоциональными реакциями;

• события, требующие более продолжительного времени и больше затрат на адаптацию, чем это необходимо при воздействии повседневных перегрузок.

Состояние беременности, несмотря на то что является физиологическим, как правило, полностью отвечает этим критериям.

Структура и функции семьи меняются также в зависимости от стадий жизнедеятельности семьи, что обусловливает ее динамику.

Динамике развития семьи, ее жизненному циклу посвящены многие исследования как психологов, так и социологов. Подробнее мы остановимся на них в следующей главе. Смена стадий сопровождается тем, что в новой ситуации привычные способы функционирования семьи перестают работать. Если при этом формируемые новые способы функционирования оказываются неадекватными, то нарушаются гомеостатические процессы и состояние семейной системы характеризуется как критическое.

Кризисы, связанные с закономерностями жизненного цикла семьи, называются нормативными или горизонтальными стрессорами (Эйдемиллер Э. Г., Юстицкис В., 1999). Типичным примером такого кризиса является беременность и рождение ребенка. К нормативным кризисам можно также отнести и нарушающие гомеостаз семьи изменения системы отношений кого-либо из ее членов, связанные с процессами эволюции и инволюции в онтогенезе. Вертикальными стрессорами жизнедеятельности семьи Э. Г. Эйдемиллер называет передачу от поколения к поколению по механизмам социального наследования («патологизирующее семейное наследование») неблагоприятных паттернов эмоционально-поведенческого реагирования (Эйдемиллер Э. Г., Добряков И. В., Никольская И. М., 2006).

Без понимания структуры семьи, планирующей рождение ребенка, ожидающей его рождения, семьи с младенцем, особенностей их функционирования и динамики, решать задачи, стоящие перед перинатальными психологами и психотерапевтами, не представляется возможным.

Составляющие биопсихосоциальной модели перинатальной психологии

Перинатальная психология, рожденная как научная дисциплина на стыке нескольких наук, требует системного биопсихосоциального подхода, подразумевающего нелинейные отношения между переменными.

Теории нелинейной динамики и детерминированного хаоса описывают системы, поведение которых определяется достаточно простыми законами, но при этом результат поведения системы точно прогнозировать невозможно. В отличие от линейных структур, в которых незначительные изменения начальных условий продуцируют соответствующие изменения конечного результата, нелинейные системы чрезвычайно чувствительны к малейшим колебаниям исходно заданных параметров. В координатах нелинейной динамики систему «окружающий мир – мать – дитя» гипотетически можно рассматривать в качестве саморазвивающейся открытой структуры со сложным поведением, которое регулируется предположительно простыми, но пока еще не известными алгоритмами. Результат влияния на эту систему самых различных факторов зачастую непредсказуем.

Во время перинатального периода ребенок живет с матерью практически одной жизнью и динамическая структура «окружающий мир – мать – дитя» является особо чувствительной по отношению к любым колебаниям. Иными словами, вспоминая знаменитый вопрос метеоролога Лоренца «Может ли взмах крыла бабочки в Бразилии вызвать месяц спустя торнадо в Техасе?» (так называемый butterfly effect), патологический фактор, воздействующий на течение беременности, может сыграть роль «взмаха крыла бабочки» и вызвать серьезные трудности при реализации генетического потенциала ребенка. Описание алгоритмов, определяющих развитие и устойчивость системы «окружающий мир – мать – дитя», позволит прогнозировать ее поведение, а также предвидеть последствия происходящих с ней изменений. Следует отметить, что подобные попытки уже предпринимаются, но относятся скорее к сфере акушерства и гинекологии. Так, в ряде остроумных исследований, обзор которых представлен в работе Дидье Сорне (Didier Sornette), доказана фрактальность процесса течения родов и определены векторы, помогающие прогнозировать как длительность каждого периода, так и его возможные нарушения (Sornette D., 2002). Можно надеяться, что в перинатальной психологии и психотерапии этому будет способствовать биопсихосоциальная модель перинатальной психологии, рассматривающая биологические, психологические и социальные аспекты репродуктивного процесса у человека в их взаимосвязи, созданная на основе теорий, предлагающих системный подход к исследованиям. Основными из них, по моему мнению, являются:

• концепция Ухтомского – Аршавского о материнской доминанте, состоящей из физиологического и психологического компонентов;

• теория Отто Ранка о влиянии на психическое развитие и становление личности человека полученной им при рождении травмы;

• представления Дональда Вудса Винникотта о единстве системы «мать – дитя», о формировании в этой системе объектных отношений, о значении переходного объекта;

• вышедшая из психоанализа теория привязанности Джона Боулби и Мэри Эйнсворт;

• понимание Владимира Николаевича Мясищева личности как системы отношений;

• системный подход к психологии семейных отношений и семейной психотерапии Сальвадора Минухина.

Глава 4
Психология зачатия

Зачатие как начало репродуктивного процесса

Исследование процесса зачатия встречает массу трудностей. Это процесс очень интимный, очень значимый как для его участников, так и для их ближайшего окружения.

Биопсихосоциальный подход позволяет всесторонне рассмотреть проблемы, связанные с зачатием, вскрыть многие бессознательные механизмы этого процесса, понять причины его особенностей в том или ином частном случае.

С биологической точки зрения успешность зачатия, течения беременности и родов во многом связана с состоянием психического и физического здоровья потенциальных родителей на момент зачатия. Безусловно, имеют значение и наличие или отсутствие у них болезней, наследственный фактор. Большую роль играют материальное благосостояние семьи, особенности работы или учебы, социально-бытовые условия и т. п. И психосоциальным и биологическим фактором одновременно является возраст родителей. Исследования последних лет показали, что у 28,6 % женщин возрастной группы 36 лет и старше беременность служит причиной ухудшения состояния здоровья, а у женщин 21–25 лет это наблюдается почти в четыре раза реже (Безрукова О. Н., 2007). Особенности зачатия и его последствий могут быть связаны с тем, планировалось ли оно или произошло случайно, схожи ли эмоциональные реакции женщины и мужчины на возникшую беременность.

О связи становления психических функций, развития личности будущего ребенка с психосоциальными факторами, определяющими особенности зачатия, писал основатель теории трансакционного анализа Э. Берн (Bern E., 1972). Он считал, что «ситуация зачатия человека может сильно влиять на его будущую судьбу» (Bern E., 1972, с. 193). Непосредственно ситуацию зачатия он предлагал называть «зачаточной установкой» (Bern E., 1972, с. 194) и рекомендовал, независимо от того, была ли она «результатом случайности, страсти, любви, насилия, обмана, хитрости или равнодушия… анализировать любой из этих вариантов, чтобы выяснить, каковы были обстоятельства и как подготавливалось это событие. Планировалось ли оно? Если планировалось, то как: хладнокровно и педантично, с темпераментом, разговорами и обсуждениями или при молчаливом страстном согласии? В жизненном сценарии будущего ребенка могут отразиться все эти качества» (Bern E., 1972, с. 194), так как отношение родителей к интимной жизни отражается на их отношении к ребенку.

В. Р. Эмерсон (Emerson W. R., 2005) предлагает термин «травматическое зачатие», используемый в ситуации, когда женщина не готова стать матерью, но согласилась забеременеть (или оставить случайную беременность), уступив настоятельным просьбам нелюбимого мужчины или своей матери, мечтающей о внуке (Эмерсон В. Р., 2005).

На основании своих исследований Э. Берн выделил различные «родовые сценарии». К пяти-шести годам они принимают почти завершенный вид, и человек начинает жить как «неудачник» или «победитель», растет «гордостью семьи», «наследником ее славных традиций» или «не оправдывающим надежды». Наиболее часто встречающимися Э. Берн считал сценарии «происхождение» и «искалеченная мать». В основе первого лежат сомнения ребенка в том, что его родители настоящие, в основе второго – его знание о том, как тяжелы были роды для матери. Большое значение Э. Берн придавал именам, нередко отражающим амбиции родителей, недовольство их полом ребенка (Bern E., 1972).

Таким образом, если зачатие не случайно, то в работе перинатального психолога прояснение его мотивов имеет большое значение. А если зачатие случайно, необходимо выяснять мотивы сохранения беременности.

Мотивы зачатия

Е. Д. Фергюсон (E. D. Ferguson) полагает, что мотив определяет побуждение, настойчивость, энергию и направленность поведенческой реакции, и попросту говоря, отвечает на вопрос, «почему» человек ведет себя так, а не иначе (Ferguson E. D., 1996). Стремясь как можно лучше разобраться в мотивах зачатия, перинатальный психолог должен учесть, что ответы на прямые вопросы, задаваемые мужчине и женщине на эту тему, далеко не всегда объективно отражают реальность, а нередко могут вводить в заблуждение или быть неверно истолкованы.

Брехман (2005) справедливо отмечает, что беременность может менять взаимоотношения супругов как в лучшую сторону, так и ухудшать их (Брехман Г. И., 2005). Мужчина может испытывать к жене чувство благодарности, стать более нежным и внимательным. Порой известие о беременности вызывает у мужчин психологический дискомфорт, раздражение, делает их агрессивными. Во многом состояние взаимоотношений супругов зависит от стадии формирования супружеского холона, на которой возникла беременность (Добряков И. В., 2001). Разумеется, незапланированное зачатие, отрицательное отношение к возникшей беременности со стороны одного, а тем более обоих участников процесса чаще сопровождаются выраженными, нескрываемыми отрицательными эмоциями, ставят под угрозу продолжение отношений мужчины и женщины.

Обычно на часто задаваемый вопрос: запланирована ли беременность, желанным ли будет рождение ребенка или нет, врач или психолог, получив положительный ответ, как правило, не продолжает расспросы на эту тему. Предполагается, что желание беременности обоими супругами – залог психологического комфорта, семейного счастья, благоприятной ситуации для течения беременности и родов. Это далеко не так. Часто бывает, что запланированная, желанная беременность не сближает супругов, а, наоборот, приводит к отчуждению, делает напряженными отношения, семейную ситуацию. Все зависит от преобладания конструктивных и неконструктивных мотивов, но и мужчина, и женщина, как правило, не понимают, почему так происходит, многого не осознают. А если и пытаются объяснить какие-то нюансы своего поведения, часто делают это неверно, искренне заблуждаясь, прибегая к рационализации.

Исследование мотивов зачатия довольно сложно, так как всегда психолог имеет дело не с одним, а с совокупностью мотивов. С. В. Трушкина установила, что при опросе беременных женщин о мотивах зачатия они, как правило, называют не один, а три и больше мотива. Причем 80 % из них основным мотивом зачатия считали выполнение женского долга («женщина должна иметь детей!»). Это говорит о высокой обусловленности социальными установками принятия решения иметь ребенка (Трушкина С. В., 2005). Таким образом, одновременно существует несколько мотивов, которыми руководствуются мужчина и женщина, сознательно принимая решение зачать ребенка, но лишь один из них является основным.

Мотивы зачатия, как в калейдоскопе, составляют прихотливый узор, в котором сочетаются как конструктивные мотивы, положительно влияющие на развитие личностей мужчины и женщины, их отношений, так и деструктивные мотивы, несущие угрозу повышения тревоги, появления депрессии, ухудшения отношений, разрыва. Четких, устоявшихся формулировок мотивов зачатия не выработано, поэтому разные авторы пользуются своими.

Мотивы женщины и мужчины могут быть разными. Выявить их непросто. При этом следует установить конструктивные мотивы, способствующие укреплению семьи, личностному росту супругов, благополучному рождению и развитию ребенка, и деструктивные, приводящие к обратным результатам. Один и тот же мотив в одной ситуации может быть конструктивным, а в другой – нет.

Конструктивные мотивы прежде всего связаны с чувством любви. Примером скрытых, неосознаваемых сопутствующих мотивов зачатия при этом могут служить:

• стремление к бессмертию путем повторения себя в ребенке;

• выражение благодарности любимому человеку за счастье, которое он доставляет;

• желание творчества (рождение и воспитание такого человека, которого еще не было).

Деструктивно (относительно деструктивно) сказывается на семейных отношениях, на личности каждого из супругов, на воспитании ребенка и его развитии зачатие, имеющее следующие цели:

• вынудить партнера жениться;

• укрепить отношения в семье («привязать» к себе, вернуть мужа, предотвратить его уход и т. п.);

• родить «назло» партнеру;

• родить, «чтобы был хоть один близкий человек», чтобы было о ком заботиться;

• заменить родившимся ребенком утраченного близкого человека (умершего, бросившего);

• изменить социальный статус;

• «быть как все»;

• показать родителям, что стала (стал) взрослым человеком;

• вынудить родителей смириться с браком;

• выполнить настойчивую просьбу родителей о рождении внука или внучки;

• родить «для здоровья» (нередко по совету врача);

• получить материальные выгоды (пособие, алименты, улучшить жилплощадь и пр.) и многое другое.

Исследование частоты встречаемости разных мотивов является, в силу указанных причин, крайне сложной задачей. Ее попытались решить Н. В. Боровикова и С. А. Федоренко. Они выделили следующие мотивы сохранения беременности (Боровикова Н. В., Федоренко С. А., 2000).

• Беременность «ради ребенка» (6 %) – наиболее позитивный мотив, отражающий психологическую потребность женщины в материнстве и готовность к нему. Он характерен для социально зрелых, личностно состоявшихся, а также одиноких женщин в возрасте.

• Беременность от любимого человека (3 %) способствует созданию высокого уровня адаптивности женщины к беременности. Будущий ребенок выступает как частица любимого человека, символ «светлого» прошлого или настоящего, который женщина хочет пронести через всю жизнь.

• Желание соответствовать социальным ожиданиям мужа, потенциальных бабушек и дедушек, окружающих (24 %). По их мнению, этот мотив наиболее характерен для молодых женщин, вышедших замуж по расчету.

• Протестный мотив, при котором женщина хочет забеременеть «назло» мужчине или родителям (12 %). Этот мотив может как осознаваться женщиной, так и не осознаваться. В последнем случае женщина как бы символически говорит своим родителям о том, что она уже взрослая и может распоряжаться своим телом сама (Pines D. A., 2001). Такое поведение свойственно молодым девушкам. Беременность носит характер вызова, противостояния миру взрослых, является для женщины драматической и часто тяжело травмирует ее психику. Будущий ребенок используется в качестве объективного аргумента, объясняющего невозможность возврата к прежним отношениям.

• Беременность ради сохранения отношений (16 %), когда женщина решается на рождение ребенка, чтобы внести нечто новое в близкие отношения с мужчиной и удержать его рядом.

• Беременность как отказ от прошлого (8 %) – в этом случае беременность может расцениваться самой женщиной как желание почувствовать себя личностью, обрести женскую индивидуальность, зачеркнуть свое прошлое. Нередко символизирует начало нового этапа в жизни и наиболее часто встречается у женщин с «туманным и бурным» прошлым.

• Беременность как уход от настоящего (5 %) преобладает у одиноких женщин, потерявших надежду на личное счастье. Они пытаются уйти от собственных проблем в своего ребенка, заместить свою жизнь его жизнью.

• Беременность ради сохранения собственного здоровья (26 %) – мотив обусловлен страхом причинить вред своему здоровью абортом или утратить возможность деторождения в будущем.

Н. В. Боровикова и С. А. Федоренко считают, что первые два мотива проявляются как на бессознательном, так и на сознательном уровне, остальные обычно не осознаются женщинами (Боровикова Н. В., Федоренко С. А., 2000).