Текст книги "Хрупкое время Ауэны"

Игорь Дручин
Хрупкое время Ауэны

Ум Куанг, хмурый и озабоченный, стоял на вершине священной горы Харанг. В последние дни его угнетало смутное чувство тревоги. Оно то вспыхивало ослепительной молнией, сминая и отбрасывая посторонние мысли, то затухало и тлело под спудом неотложных дел. Спасаясь от наваждения, он подолгу просиживал в своем кабинете, но и там, в напряженном ритме работы, неизвестно отчего возникшее ощущение опасности не проходило… Неуловимое, зыбкое, как низовой туман перед восходом Аукана, оно изматывало своей неопределенностью, мешало сосредоточиться и разрушало привычную четкость и слаженность работы отдела. Он рассеянно отвечал на вопросы сотрудников, случалось, и невпопад… Это пугало их, как пугает все непонятное… Отдел замирал, когда Куанг выходил из кабинета: прежняя непринужденность отношений исчезла, потому что обеспокоенные взгляды сотрудников раздражали и сердили его. Вчера за его спиной, словно шорох бумаги, прошелестело имя У Киу. В чем-то они правы: тревога и озабоченность возникли именно со времени первого посещения отдела У Киу. Можно понять и их беспокойство. У Киу была дочерью калхора – правителя страны – и заимствовала у отца твердость характера и жестокие причуды. О ней ходили разные сплетни, несмотря на то, что распространение слухов могло стоить жизни говорящему… Все было ей отпущено богами: ум, красота и чарующая женственность. Три года подряд она получала первый приз мира за красоту – не потому, что была дочерью калхора. Призы назначали верховные жрецы, с волей которых приходилось считаться даже правителю такой могущественной страны, как Аринда. Немногие могли бы устоять перед чарами У Киу, но поклонники ей быстро надоедали, и она безжалостно изгоняла их из сердца и своего дворца. Если поклонник оказывался строптивым, его ожидала печальная участь. Говорили, что в комнатах ее дворца, построенного в стиле эпохи ранней культуры, современная автоматика совмещалась со средневековым варварством. В зависимости от тяжести проступка или просто прихоти У Киу юноша мог оказаться в комнате с надвигающимися стенами, или упасть в колодец, или… Впрочем, надо отдать должное: она всегда предупреждала. И, если у поклонника хватало благоразумия и сил покинуть ее дворец вовремя, с ним ничего не случалось, в противном случае он уходил оттуда на грани безумия. В высших кругах только посмеивались над ее проделками, а полусумасшедших поклонников отправляли на специальный курс лечения, после которого они быстро приходили в себя и навсегда забывали дорогу к ее дворцу…

Первый раз У Киу посетила Ум Куанга из любопытства, сопровождая отца. Отдел Ум Куанга занимался постройкой корабля богов. Из многих отделов стекались сюда расчеты отдельных деталей и конструкций, информация о металлах и оборудовании. Отдел обрабатывал эти сведения и передавал Ум Куангу. Только он один имел доступ к священным книгам, хранящимся в глубоком подземелье горы Харанг. Там он сверял расчеты, уточнял допустимую чистоту металлов и других материалов, идущих на постройку космического корабля. Даже сам Ур Атан, правитель Аринды, лишь в общих чертах знал об этом грандиозном сооружении. Калхора волновали совсем другие проблемы. После ряда испытаний новейшего оружия – гнева богов, или, как его называли инженеры, термоядерных бомб, даже в столице, расположенной вдали от мест взрывов, поднялась доза радиации, и верховные жрецы на Большом Совете запретили проводить испытания на поверхности планеты. Поэтому Ур Атан пришел посоветоваться к Ум Куангу. Инженеры создали новые, небывалой мощности, термоядерные устройства. Их надо было испытать, чтобы убедиться, что взрывы не принесут вреда собственной стране. Ум Куанг снова нахмурился. Он хорошо помнил этот визит.

Калхор был сравнительно молод и энергичен. Он галантно представил свою дочь и довольно бесцеремонно уселся на краешек письменного стола.

– Учись, У Киу, скромности у наших ученых мужей, оглядывая обстановку кабинета, весело проговорил Ур Атан. – А ты знаешь, чем занимается Ум Куанг?

У Киу смешно сморщила носик.

– Я читаю газеты, папа!

– Э, газеты! Это пройденный этап! – засмеялся калхор. – Теперь он строит нечто более грандиозное!

У Киу с любопытством посмотрела на Куанга.

– И что же?

– Рассказывай, Ум, рассказывай! Моя дочь – это я! Когда она родилась, я даже плюнул в сердцах! А теперь готов вылизать этот плевок. Клянусь богами, ни одному мужчине не дано столько ума, сколько досталось ей. Словом, это мой первый, хотя и неофициальный советник. Правая рука государства!

Теперь уже Ум Куанг посмотрел на нее с любопытством. Легенд о ней ходило много, и пристрастие отца к дочери ему было известно, но то, что она является негласной советницей, оказалось неожиданным откровением. Не этим ли объясняется ее всесилие и та завеса страха, которая окружает все, что с ней связано?

– Ну, что же ты? – проявил нетерпение калхор. – Мы ждем.

– Не знаю, с чего начать, – усмехнулся Куанг, все еще раздумывающий над страшной властью У Киу. – Пожалуй, чтобы было понятней, начну издалека. Давно известно, что наша планета в системе светила Аукана не единственная. По книгам богов их десять, а было даже одиннадцать. Если вам случалось бывать на Меа-Ту, у жрецов, вы могли видеть ближайшие из них в наблюдательную трубу…

– Мы смотрели, – кивнул калхор. – Продолжай.

– Боги прилетели к нам с одиннадцатой, погибшей планеты. Они поняли наш язык и смешались с одним из наших племен. Они многое знали и многое умели, но воздух нашей планеты был тяжек для них, и большую часть времени они проводили на своем корабле. Чтобы не погибли их знания, они написали много книг и отпечатали их на особой бумаге, которая не горит и не портится в течение многих веков. Они научили своих детей от брака с племенем анга читать эти книги и передали им многие свои знания. С тех пор племя анга стало могущественным и покорило весь мир. А потомки детей богов стали хранителями книг и знаний. И только они имеют право носить полную приставку анг в своем имени.

– Значит, ты тоже потомок богов? – перебила У Киу.

– Так говорит мой отец, Ат Харанг, хранитель священных книг. Всем, что у нас сейчас есть, мы обязаны знаниям богов, иначе в своем развитии, наверное, недалеко бы ушли от диких племен вроде айчи.

Глаза У Киу сузились.

– Мне кажется, ты забываешься, сын богов, – холодно заметила она. – Сравнивать нас с этими недочеловеками? Это уж слишком…

– Они такие же люди, как и мы, только их развитие происходит по нормальному эволюционному пути, а наше все время подстегивалось знаниями богов.

– И это говорит представитель высшей расы! – вспыхнула негодованием У Киу.

Ум Куанг пожал плечами.

– Мы можем оставить эту тему. У нас разные взгляды и разное воспитание. Я не хочу навязывать своих убеждений.

– Я пойду, отец. Меня тошнит от его сентенций. Если все в отделе думают как он…

– То надо выжечь огнем это гнездо ереси, – насмешливо закончил за нее калхор. – Не пыли, У Киу. Ты забываешь, что Ум Куанг принадлежит к первому кругу и потому имеет право на любой образ мысли. Полная раскованность интеллекта – необходимое условие развития науки. Это обусловлено специальной поправкой конституция, утвержденной Большим Советом верховных жрецов.

– Не слишком ли много привилегий? – неуступчиво мотнула головой У Киу. – Любой на его месте за такие слова поплатился бы свободой!

– Милая, если бы нам никто не говорил таких слов, мы застыли бы в своем развитии на одном уровне. Такова, к сожалению, диалектика жизни. Первый круг может высказать вслух все, что он думает. Правда, не в присутствии людей третьего круга, иначе ему угрожает ссылка. Впрочем, я что-то не помню, чтобы кого-нибудь сослали. Эти ребята умеют держать язык за зубами! – калхор улыбнулся, как бы приглашая разделить с ним добрую шутку.

Но никто не последовал его примеру. У Киу потому, что была не расположена, Куанг потому, что ссылка по закону существовала только для отвода глаз. Тайный совет жрецов нередко за разглашение секретов первого круга наказывал смертью, что касается сплетен второго круга, жрецы обладали достаточной властью, чтобы оградить членов своей касты от посягательств правящей элиты.

– Мне жаль, – уже серьезно сказал Ур Атан дочери, что ты мало общаешься с людьми первого круга. Ум Куанг среди них далеко не последний.

– Выходит, они имеют больше прав, чем мы? – не обращая внимания на слова отца, искренне удивилась У Киу.

– Больше прав, но больше и обязанностей, – усмехнулся Ур Атан.

– Это для меня новость! – ошеломленно проговорила девушка и самолюбиво поджала губы.

– Ну, хватит об этом. Не найдется ли у тебя, чем промочить горло?

Куанг нажал кнопку, и в стене обозначился небольшой секретер, верхние полки которого были заставлены бутылками и керамическими сосудами.

– “Черный бархат”?

– Что-нибудь покрепче.

– Тогда “Веселый айчи”?

– Пойдет.

Ум Куанг наполнил небольшую чашу и протянул калхору.

– Вам, У Киу?

– Безразлично.

Он налил “Черный бархат”, и аромат напитка наполнил комнату.

Ур Атан выпил и удивленно крякнул.

– Хорош! Непременно закажу несколько ящиков. Значит, “Веселый айчи”? Охо-хо! – густо захохотал он. Нет, ты попробуй этот дикарский напиток, – обратился калхор к дочери. – Может быть, тогда тебе станет понятней, почему Куанг так защищает это племя!

У Киу отставила недопитую чашу и подошла к секретеру.

– Хотите попробовать? Не советую. Это чисто мужской напиток, – попытался разъяснить Ум Куанг, но девушка, даже не взглянув в его сторону, нацедила себе добрую половину чаши. Сделав маленький глоток, она поморщилась, причмокнула губами.

– Что-то есть, – засмеялась она и допила остатки. Ого. Действительно, не розовая водичка! И много у тебя новинок?

Ур Атан тоже подошел к секретеру.

– Что это? – ткнул он пухлым пальцем в черный сосуд.

– “Любимец Аукана”.

– Куанг, дружище! Откуда у тебя такие шикарные штуки? Я все-таки калхор и…

– Все гораздо проще, чем вы думаете, – засмеялся инженер. – Мой друг, Ай Сианг, куратор химии, на досуге забавляется составлением напитков. Это он и дает им такие причудливые названия. “Веселый айчи” уже запущен в производство и скоро будет в вашем погребе, а “Любимец Аукана” еще проходит испытания. Говорят, он не безвреден для здоровья.

– Заглянуть ему в глаз сегу! Все они небезвредны. Давай!

Ум Куанг достал две маленькие стопочки, величиной чуть больше наперстка.

– Если хотите…

Но калхор перехватил сосуд и небрежно плеснул себе в чашу. У Киу благоразумно приняла налитую до краев стопочку.

– Не то, – Ур Атан поставил чашу и чмокнул губами, показывая этим пренебрежение к напитку. – “Веселый айчи” позабористее…

И вдруг ошалело вытаращил глаза и, хватая воздух открытым ртом, стал медленно оседать на пол. Куанг подхватил его под мышки и отволок на диван.

– Три часа обеспечено. Раньше не проснется. А вы как себя?..

Девушка улыбнулась.

– А ты ничего… Я думала… Ой, голова кружится, – и она пошатнулась.

Инженер успел придержать ее за талию. Она качнулась в противоположную сторону и прикоснулась к нему всем телом. Куанг стоял в нелепой позе, полуобняв девушку, и чувствовал, как жар заливает лицо. Довершая его смятение, тонкие девичьи руки обвили шею, и он ощутил ее упругие губы… Руки ее разжались и она, иронически сощурившись, заглянула ему в глаза.

– Ты что, глупенький, целоваться не умеешь? Приходи в мой дворец. Научу.

Он, желая исправить оплошность, попытался обнять, но У Киу ловко вывернулась из его рук и со смехом бросилась в кресло.

– Ну, как поцелуй первой красавицы мира? – спросила она кокетливо.

Однако Ум Куанг, с детства приученный к самообладанию, уже справился со своими, неожиданно для него самого, прорвавшимися чувствами.

– Не лучше, но и не хуже других, – отпарировал он, интуитивно угадывая, что привыкшая к всеобщему поклонению У Киу, не потерпит даже слабых уколов ее самолюбию.

– Даже так? – капризно протянула она. – Ты просто не присмотрелся. А стоит!

Инженер загадочно улыбнулся и уселся на краешек стола. Ему, постоянно занятому постройкой корабля и совершенствованием своих знаний, мало приходилось общаться с женщинами, особенно высших кругов. Однако школа воспитания, которую он прошел, и специальные знания психологии тоже что-нибудь да значили. Обнаружив уязвимое место в характере У Киу, он решил проверить, как далеко она может зайти в угоду собственному самолюбию.

– Извини, при моей работе у меня не остается времени для встреч, а значит, и присматриваться будет некогда.

Она подошла к нему сзади и, запустив руку в его волосы, взлохматила их.

– Милый мой Куанг! Еще не было мужчины, который бы устоял предо мной.

– Значит, это были не мужчины!

У Киу сердито топнула ножкой.

– Ты будешь мой, мой, мой! Понял?

– Отдайте деточке любимую игрушку, – с шутливой иронией произнес инженер.

Это сразу отрезвило ее. Она спокойно уселась в кресло и, подперев голову руками, улыбаясь, глядела на него. Ум Куанг отвернулся к секретеру. Ему снова стало не по себе. От ее взгляда по телу прокатилась волна озноба, ощущение для него странное и непривычное. “Прямо езу в юбке!” – подумал он, наполняя свою чашу бодрящим напитком.

– Ты не закончил свой рассказ. Я, кажется, тебя перебила на самом интересном месте. Ты говорил, что мы всеми нашими благами обязаны богам.

Он обернулся, держа в руке сосуд с “Черным бархатом”.

– Будешь?

Она кивнула головой. Куанг наполнил чашу и поднес напиток к ее креслу. Принимая чашу, У Киу будто случайно коснулась его руки, и прикосновение ее вызвало в нем прилив энергии. Куанг не успевал в таком калейдоскопе анализировать свои чувства, и вообще все эти ощущения были для него совершенно незнакомыми. До сих пор женщины служили лишь для удовлетворения его желаний, сейчас ослепительная красота девушки действовала на него, как хороший глоток “Любимца Аукана” – ошеломляюще, и он едва успевал справляться с собственными разноречивыми чувствами.

– Так вот, если тебе интересно, – окончательно успокаиваясь, начал он. – Мы сейчас дочитали последнюю книгу богов, в которой описано устройство их корабля. Его они нам не оставили. Когда умирал последний из богов, он сказал, чтобы все ушли и не приходили на это место раньше, чем через три года. Один юноша из племени анга не послушался и остался неподалеку от корабля. Появился ослепительный свет, и раздался страшный взрыв. Когда юноша очнулся, корабль исчез. На том месте, где он стоял, светилось круглое раскаленное пятно. Через неделю юноша умер в страшных мучениях. Больше никто не решался нарушать запрет, и место стоянки корабля утеряно. Зато книги с его устройством сохранились. Конечно, без знания всех предыдущих книг мы ничего не смогли бы. Каждая из них – новый шаг, новая ступень вверх по лестнице знаний. И вот теперь мы строим огромный корабль, способный перенести нас на другие планеты и, может быть, в другие миры!

– А зачем это нужно? Разве плохо здесь, на нашей Ауэне?

– Не знаю. Таково решение верховных. Есть еще несколько книг богов об устройстве окружающего нас мира, о далеких звездах и нашем светиле Аукане. Мне рассказывал отец, который знакомился с ними. Читать их имеют право лишь верховные. Возможно, в этих книгах известна цель строительства. А вообще, что мы знаем об окружающих нас планетах? Очень немного. Три из них очень похожи были по величине: Фурана, Соона и наша Ауэна.

Боги прибыли к нам с Фураны, самой отдаленной от Аукана. На нее меньше попадало тепла и света от нашего солнца, там раньше возникла жизнь, но что-то случилось с Фураной, и боги покинули ее. Потом она погибла. Так говорят предания. Почему боги не полетели на Соону? Почему выбрали нашу планету? Этого никто не знает. Может быть, они определили, что нашу Ауэну тоже ожидает гибель, и передали нам свои знания, чтобы в трудные времена мы могли спастись?

– В странном мире мы живем, – задумчиво проговорила У Киу, на которую рассказ инженера, особенно его предположения, произвели глубокое впечатление, и она из светской кокетки превратилась в обыкновенную девушку, может быть, впервые в жизни пытающуюся осмыслить окружающее. – Меня считают образованной, но я почти ничего не знаю по сравнению с тобой, а ты – по сравнению со жрецами.

Ум Куанг усмехнулся.

– Жрецы всего лишь хранители знаний. Наукой занимаются люди первого круга, хотя нередко именно они избираются в число верховных. На ваш круг возложено управление страной, поэтому у вас свои знания.

– Ну, а третий круг?

– Инженеры сферы практического производства. Каждый из них осведомлен только в своей отрасли. Четвертый круг ограничен еще более узкими знаниями, которые передаются из рода в род.

– Идеальное государство, ничего не скажешь! – иронически заметила У Киу. – А я – то думала… Понятно, почему отец так считается с мнением жрецов. Стоит им захотеть, и вся промышленность окажется бессмысленным нагромождением камня и железа. Все остановится! Ведь так?

Ум Куанг не стал ее разубеждать, хотя понимал, что отлаженное производство может прекрасно обойтись без инженеров, но раскрывать секреты своего круга, тем более перед дочерью правителя, не считал нужным. Поэтому он согласно кивнул головой.

– Подлецы! – процедила сквозь зубы У Киу. Только теперь почувствовала она свою неполноценность и призрачность той власти, которой гордилась. Ее отец, Великий калхор, был всего лишь куклой в руках всесильных жрецов!

– Так было всегда, – сухо заметил Ум Куанг, отгадав ее тайное смятение. – В книгах богов есть предостережение, чтобы мы осторожно обращались с теми знаниями, которые нам переданы, иначе может произойти большое несчастье. Потому лишь немногие допущены к науке. Благодаря осторожности мир развивался по заранее продуманной богами программе. Верховные лишь следят за ее соблюдением. Использование внутренней энергии вещества для страшного оружия “Гнев богов”, предложенное Эр Ваангом, долго отвергалось Высшим Советом именно потому, что не было предусмотрено богами, и только наглый захват части земель Аринды Паинтой вынудил их согласиться. Если сейчас Совет смотрит затылком на продолжающееся наращивание мощности этого оружия, то это не значит, что он дает согласие на его применение на нашей планете. Слишком велики запрятанные в нем силы!

У Киу не слушала инженера. Ошарашенная, она сидела в прострации, и лишь раздувающиеся ноздри выдавали ее гнев. Внезапно она встала и решительно направилась к дивану, на котором лежал ее отец. Она попыталась привести его в чувство.

– Да помогите же, наконец! – раздраженно вырвалось у нее.

Ум Куанг подошел к секретеру, выдвинул ящичек и, порывшись, достал небольшой пластмассовый сосуд. Поднеся его к носу Ур Атана, он нажал кнопку. Раздалось шипенье, и тончайшая аэрозольная пыль окутала лицо правителя. Комната наполнилась смолистым запахом карароу… Это было одно из лучших творений Ай Сианга. При большой концентрации пары сока карароу оказывали опьяняющее воздействие, при кратковременном воздействии – отрезвляющее. Куанг редко пользовался соком карароу. Он знал таких бедняг, которые, привыкнув к нему, тратили на это дорогое удовольствие все свои сбережения.

Калхор глубоко вздохнул, зашевелил губами, дернулся и открыл глаза. Недоуменно оглядевшись, он попытался подняться.

– Лежите, лежите, – предупреждающе положил руку ему на плечо Ум Куанг. – Минут через десять вы придете в норму. А чтобы вам не было скучно, давайте поговорим. Ведь, наверное, вы приехали с какой-то определенной целью.

– Мне приснился какой-то дурацкий сон. Жаль только, не досмотрел, – калхор широко улыбнулся, как бы подчеркивая, что и ему не чужды слабости простых людей. Но как это я умудрился заснуть?

– “Любимец Аукана” слишком крепок, чтобы пить его из чаши, – напомнил инженер.

– Ах да, припоминаю. Мне показалось, что ты просто жадничаешь! Великолепная штука! – и он вдруг довольно захихикал, представив, какую шутку можно сыграть с кем-нибудь из своих советников, предложив ему оглушающую дозу напитка. – Куанг, дружище! У тебя не найдется полный илон? Мне только что в голову пришла забавная мысль.

– Здесь, к сожалению, нет. Я прикажу, чтобы вам доставили пару запечатанных илонов.

– А тебе, дочка?

– Сама достану, – хмуро ответила У Киу.

Ур Атан, наконец, обратил внимание на недовольство дочери, но, взглянув на часы, тут же забыл об этом и решительно поднялся. Его слегка качнуло, и он сел на диван, опираясь на спинку.

– Держит, проклятый, – удивился калхор. – А ведь я не из слабых. Так на чем мы остановились?

Он сдвинул брови к переносице, пытаясь сосредоточиться, но мысли шевелились мутным клубком в затуманенном мозгу и с трудом приходили в порядок.

– Я, собственно, хотел узнать вот что. Какой груз способны поднять ваши космические разведчики, Куанг?

– Не очень большой, но два–три аура поднимут.

– Вполне достаточно. Как ты думаешь, что скажет Высший Совет, если мы проведем серию испытаний на большой высоте? Вреда для нас никакого, а данные о мощности нашего нового оружия получим.

– Не знаю, не знаю, – пробормотал Куанг, застигнутый вопросом врасплох. – Идея как будто не плохая.

– Ага! – обрадовался Ур Атан. – И ты это признаешь! Идея отличная! Там же пустота. Ну, разгоним немного атмосферу. Так это к лучшему. Будет чуть прохладнее на Ауэне и больше света…

– Но мы не знаем строения нашей атмосферы, не знаем, к чему может привести подобное переустройство.

– А что там знать? Воздух – он и есть воздух! Если взрыв будет на достаточной высоте, то потери атмосферы составят по расчетам Эр Ваанга не более одной десятой процента. Что такая потеря для нашей атмосферы?

– Вы неплохо подготовлены.

– А как же! – самодовольно заметил калхор. – Пришлось попотеть, но дело того стоит.

– В таком случае, желаю удачи!

– Надеюсь, ты поддержишь нас в Совете?

– Не могу обещать, – откровенно признался Ум Куанг. – Что-то не по душе мне эта затея. Но к Совету я постараюсь узнать все, что относится к последствиям таких испытаний, и изложу свое мнение.

– Ну, ну, Куанг. Стоит ли отвлекаться из-за таких пустяков от главной работы? То, что делаешь ты, – вершина человеческих знаний, а у нас – побочный продукт, печальная необходимость. Я думаю, тебе не нужно тратить драгоценное время на наши земные дела. О твоем корабле ходит много легенд. Вот дочь и решила с тобой познакомиться… Кстати, через три недели у нее день рождения. Ты бы заглянул. Люблю поболтать с умными людьми! А на дочку не обижайся. Она у меня кипяток, но, в общем, добрая душа. Только вот проказить любит! Ну, этого греха с кем по молодости лет не случалось! Так придешь?

Ум Куанг вопросительно посмотрел на У Киу.

– Друг моего отца – мой друг! – сказала она, слегка наклонив голову в знак почтения, и с озорной улыбкой добавила: – Не бойся. Я робких не кушаю. Они слишком пресны на вкус.

– На таких условиях придется принять приглашение, засмеялся Куанг. – Хотя я не из робких.

– Вот и прекрасно! Рад, что мы снова увидимся. Так я надеюсь хотя бы на илон этого… Вот забыл, чем ты меня таким угощал!

– “Любимец Аукана”, – напомнил Ум Куанг, дивясь, с какой легкостью Ур Атан перескакивает с серьезных тем на пустяковые. – Пришлю обязательно.

– Ну, не будем тебе мешать, – калхор покровительственно похлопал Куанга по спине и двинулся к выходу.

Проводив гостей, Ум Куанг уселся за работу. Но что-то не клеилось. Где-то в подсознании затаилось ощущение опасности, и это породило непонятную тревогу и озабоченность. Он вышел в отдел и потребовал несколько справок. Ему тотчас же принесли с подчеркнутым почтением. Он понял, что личное посещение калхора неизмеримо возвысило его в глазах подчиненных. Третий круг не был посвящен в тонкости политики. Ум Куанг презрительно скривил губы. Он знал, что теперь в домах третьего круга его работники с восторгом будут рассказывать другим об этом посещении и их с не меньшим восхищением будут расспрашивать, во что был одет правитель и как он выглядит. Немногие удостаиваются такой чести – видеть самого Ур Атана! А ведь среди них есть талантливейшие инженеры, которые по своим знаниям и способностям намного превосходят калхора. И это при строгой специализации каждой профессии. Даже среди ученых первого круга не поощряется универсальность. Идеальное государство, как выразилась У Киу, в котором точно расписано, что подобает и что не подобает делать не только каждому кругу, но и каждому человеку. Ну ей-то давно пора бы знать об этом. Хотя, что ей до всего, когда вся сила и власть в руках отца! Все к ее услугам и прихотям! Разве она испытала хотя бы десятую долю тех ограничений, которые добровольно приняли и несут на протяжении стольких веков люди первого круга…

Ум Куанг поймал себя на том, что стоит посреди отдела и теребит бумаги… Со стороны это, наверное, выглядело крайне нелепо, но никто как будто не обратил внимания. Он повернулся и быстро ушел в свой кабинет.

Через несколько дней У Киу приехала одна. Выглядела она необычно. Длинное узкое платье, сверкающее цветами радуги; волосы, собранные замысловатым узлом, придерживались черным гребнем, в серебряной оправе которого красными каплями поблескивали зерна граната; на шее колье темно-фиолетовых аметистов. Она вошла и протянутой вперед рукой плавно описала полукруг, склонила голову, застыв в этой позе на мгновение, – традиционный жест приветствия Высшему Совету. Затем, также молча, повернулась на полоборота и замерла, словно прекрасное творение бессмертного Боми, белого бога, создавшего необыкновенно живые скульптуры людей племени анга, которыми теперь украшены все храмы.

Ум Куанг, поднявшийся ей навстречу, с изумлением наблюдал за этими манипуляциями. Заметив, что эффект произведен, она улыбнулась и подошла к нему.

– Ну как?

– Довольно странная манера здороваться, – усмехнулся ученый.

– Ничуть Я только с Высшего Совета. И если мы оказываем такие почести всяким старцам, то почему бы не оказать их молодому, очень умному человеку, тем более, если он тебе нравится? Ведь так?

И снова, как в прошлый раз, ее тонкие руки легли ему на плечи, а темные глаза загорелись женским лукавством.

– Но, милая У Киу, – он осторожно взял ее за руки, чувствуя как кровь приливает к голове и сбивается дыхание. – Во-первых, ты нарушаешь правила этикета, а во-вторых, явно переоцениваешь мои способности.

Она рывком высвободила руки и отошла.

– Как скучно ты говоришь. Во-первых, во-вторых… Нарушала и буду нарушать! Всегда делаю то, что нравится.

– А я привык делать то, что необходимо.

– Старичок, – безнадежно махнула она рукой и направилась к креслу. – К нему приходит женщина. Лучшая женщина мира! А он, как те сморщенные грибы на том Совете, начинает твердить о различных условностях, на которые давно никто не обращает внимания.

– Можешь считать, что у меня нет времени на женщин. Впрочем, как у большинства людей первого круга.

– Бедняжки! И вы не имеете права даже прогуляться с женщиной?

Куанг слегка покраснел: в ее глазах создавался слишком уж идеализированный образ человека первого круга и его самого. Стоит ей узнать, что они ничем не отличаются от обыкновенных людей, она решит, что он умышленно лгал, стараясь представить себя лучше, чем есть на самом деле.

– Глупости! Мы ни в чем не отличаемся от других, в том числе и в отношениях с женщинами. Просто мы умеем ценить время, и каждый поступает, как велит ему долг и совесть.

– И что она велит, твоя совесть?

– Послушай, У Киу, я не люблю таких щекотливых тем.

– О боги! Да он совсем еще мальчик! Ты хоть с девушкой когда-нибудь встречался?

– Пока не вижу в том необходимости.

– Воплощенная святость! Так вот почему жрецы с таким вниманием выслушали твое мнение на Совете.

– Мое мнение?

– Ну да. Отец сообщил, что разговаривал с тобой по поводу испытаний в этом… В общем, там, наверху. И ты отнесся одобрительно к этой идее.

– Ты это всерьез? – и, поняв глупость вопроса, схватился за телефон.

– Совет разрешил проводить испытания, а он, как ты знаешь, не меняет решений, – медленно проговорила она, наслаждаясь его реакцией.

Ум Куанг бросил трубку и распрямился, бледный от гнева. Он подошел к ней, сжимая кулаки, и впервые за всю жизнь она испытала чувство страха.

– Ты что? – прошептала она, глядя на него расширенными от испуга глазами.

Кулаки его разжались. Он отошел к стенке, облицованной деревом, и открыл секретер. Из подвернувшегося под руку керамического илона налил полчаши и выпил. Невразумительно промычал, налил еще половину… Хотя напиток подвернулся крепкий, он не сразу почувствовал его действие. Пожалуй, впервые в жизни он столкнулся с таким вероломством, когда его имя беззастенчиво использовано для сомнительных целей, хотя он достаточно был знаком с образом жизни второго круга, люди которого не особенно стесняли себя в средствах для достижения цели. Совсем недавно первый советник по делам войны просил у него работников на отделку своего дворца деревом, вошедшим в моду с недавнего времени. Они договорились разделить краснодеревщиков поровну, и Ал Парин по-честному забрал себе двенадцать человек, оставив на корабле тринадцать, а мог бы взять на одного больше: ведь не станешь его делить! А тот, на которого, казалось, можно положиться, обвел вокруг пальца! Действие напитка сказывалось все сильнее, и Ум Куанг почувствовал, как спадает повседневное напряжение и его обида постепенно глохнет. Оставалось разочарование правителем, а заодно и его дочерью, сидящей тихо, словно испуганная мышь, не в состоянии вымолвить ни одного слова. Что же, это пойдет ей на пользу. Женщина должна знать свое место, даже если она дочь самого калхора… И еще что-то нехорошее есть во всей этой истории. Вот только что?

Куанг, привычный к самоанализу, напряг память, пытаясь найти другую причину своего гнева. Ведь сначала возникло ощущение непоправимости… Только откуда оно? Нет, сейчас не припомнишь. И переутомление последнего месяца, и эта вспышка гнева, и чаша дорогого напитка затуманили сознание. Надо отвлечься, отдохнуть… Да и гостью следует привести в чувство… Куанг поднял голову.

– Ну, ладно. Сделанного не воротишь. Птичка, как говорится, улетела. Тебе налить что-нибудь?

Голос Куанга звучал спокойно, как будто и не было этой бешеной вспышки.

– Пожалуй, – с облегчением, принимая более выгодную позу, сказала У Киу и добавила кокетливо: – Только покрепче. Ты меня так напугал!

Приняв из его рук напиток, она глотнула терпкую ароматную жидкость с запахом кальвы – сочного великана с огромными медоносными цветками, появляющимися неожиданно в любое время года, но огражденными столь же великолепными колючками. Посмотрев на свет салатно-зеленую жидкость, У Киу сказала, размышляя: