Текст книги "3. Джучи. Дыхание смерти"

Глава 6. Совет монголов

Пыли в степи ещё не было. Трава поднялась высоко, почти до пояса, поэтому лошади скакали тихо. Первая линия охраны даже не успела вскочить, когда разведчики пронеслись мимо них, прокричав несколько слов. Вскоре показалась стоянка. Воины, как и раньше, лежали под приподнятыми краями палаток, прячась от солнца.

Главный монгол, мудрый Субэдэй-багатур, сидел под навесом и смотрел на карту. Ему не давала покоя кажущаяся простота горных ущелий. Он проводил палкой по одной линии, дальше – по тому месту, где находились поляна и кустарник, и в конце упирался в болота, зажатые с двух сторон неприступными отвесными скалами. Это был тупик. Ловушка.

Но зачем туматы сами загнали себя туда? У них не оставалось ни свободного места для манёвра, ни путей к отступлению – вообще ничего. Они были зажаты на небольшом участке, их легко было разбить, а племя находилось на стоянке. Обычно охотники, да и скотоводы тоже, привыкали к определённым местам, считали их землями предков и не спешили покидать. Даже после сопротивления они предпочитали сдаться и платить дань, лишь бы не уходить на новые пастбища. Но туматы не были похожи на простых охотников. Они защищались слишком хорошо. Поэтому Субэдэю всё это казалось слишком просто…

От глубоких размышлений его оторвал топот копыт и крики караульных. Прибыли разведчики. Сотник быстро взбежал на вершину пригорка и упал на колени.

– Субэдэй-гуай! – громко выкрикнул он. – Мы всё узнали.

– Подожди. Эй, тысячников и тёмника сюда! Быстрее! – раздался громкий приказ. Когда военачальники, запыхавшись, прибежали к навесу, Субэдэй кивнул разведчику: – Говори!

– Все вершины заняты. Там никого нет. Мы оставили уйгуров, в конце долины. Но они… – гонец запнулся, подбирая слова.

– Что? – белесые, почти невидимые брови сдвинулись на безбородом лице, и зрачки впились в него, как стрелы.

– Уйгуры прошли всё ущелье и завалили ямы. Обе.

– Да, так и говорили, – Субэдэй наклонился к карте. – Что дальше?

Гонец подполз на коленях и приподнял голову.

– Вот здесь, – показал он пальцем на конец широкого южного ущелья. – А вот тут большая поляна. Там был бой. Вчера. Мы видели много тел. Они все голые.

– Что?!. Голые? – опешил Субэдэй.

– Да, – подтвердил разведчик. – Без одежды. И без оружия. Даже лошади. Без сёдел и стремян.

– Хм-м… – картина становилась яснее. – Надо было догадаться! Эти хитрецы собрали оружие!

– Да, так и есть. У них длинные стрелы.

– Как это? Они, что, напали на вас?

– Нет, великий Субэдэй-гуай! Уйгуры пришли раньше. Вышли на поле и стали осматривать тела. Дальше, вот здесь, начинаются кусты. Кааргэй-батэй, их командир, нашёл проход. Вот тут, справа, – воин снова показал на карту, и Субэдэй сделал пометку.

– Говори! Что дальше?

– Он хотел поехать туда, но его убили. Они прятались в кустах. Там шагов двадцать. Стали стрелять из луков. Длинными стрелами… с железными наконечниками.

– Ага, понятно. Они собрали луки и стрелы.

– Да. Мы были на скалах. Искали засаду. Шли медленно. Когда спустились, там уже шёл бой.

– Бой? Какой бой? С кем? С охотниками? Ты же сказал, что там лежали тела… И вы видели их… – искренне удивился Субэдэй.

Он был прав. Его сомнения подтверждались. Простота местности была только кажущейся, и враг использовал её с особым умением. Возможно, эти лесные охотники и не хотели никуда уходить. Почему? Потому что считали себя сильнее. Но почему? Почему не боялись? Вера в духов? Или что-то другое? Это было непонятно. Что они могли придумать на этом пятачке?

– Да, мы видели тела убитых. Пока уйгуры дрались. Их всадники подъехали к кустам и хотели напасть. Они стали кружиться, как всегда. Но там кусты. Везде. Они просто не знали, куда стрелять. Я видел всё это… со скалы, на спуске. Уйгуры теряли людей и лошадей, но не могли остановиться. Мы выстрелили пару раз, но стрелы не долетели. До кустов далеко. Мы могли бы расстрелять их на поляне, но там были уйгуры. Мы попали бы в них. Наверное, лесные люди тоже это знали.

– Все отошли?

– Да, в ущелье. Там можно поставить заграждение. Есть камни. Уйгуры будут сторожить всю ночь.

– А туматов видел?

– Да. Они обрадовались и вышли из-за кустов. Человек шестьдесят. Смотрели на уйгуров. У них нет порядка, нет командира. Но…

– Что?

– У всех были нагрудники и шлемы. И ещё луки. Большие, как у нас.

– Ха! И ты говоришь, у них нет порядка. Кто же тогда заставил их всё это надеть? – Субэдэй прищурил глаза и задумался.

– Ты – прав, – добавил сидевший справа тёмник. – Я помню даваней. У них не было оружия. И баяры были без оружия. Они – скотоводы и кочевники. А эти – охотники. Может, из-за этого?

– Вряд ли. Луки ещё могли бы собрать. Они умеют стрелять. А вот шлемы… вряд ли. Больше ничего не видел? – обратился Субэдэй к гонцу.

– Видел. Они долго стояли, смотрели на уйгуров. А потом сзади, в лесу появились другие. Сначала не было видно. Но потом они сами вышли из-за деревьев, вот здесь. Там за кустами лес. Они прятались за деревьями. Может, давно стояли, может, пришли. Не знаю. Но у них были копья. И луки за плечами. Да, ещё они тоже были в шлемах.

– Кхе-кхе… – в этом покашливании главного монгола послышались радостные нотки. Как будто разведчик рассказывал не о потерях в полу тумене уйгуров, а о великой победе.

Субэдэй был опытным и мудрым воином. Ему не нравилось просто так вырезать целые племена кочевников или охотников, как это было с даванями. Лёгкие победы не радовали его. И даже новые наложницы не доставляли такого удовольствия, как строптивый соперник. Таких осталось мало.

В империи Цзинь встречались несколько городов, тангуты тоже были хитры и изобретательны, но здесь ему, похоже, попался ещё более изворотливый противник и борьба с ним превращалась в интересную игру, которую Субэдэй обожал в сражениях больше всего.

– Ещё… уйгуры сейчас ставят заграждения и камни. На вершинах разожгли костры. Но когда они отступили… эти люди выползли на поле и стали собирать колчаны со стрелами. Вот.

– Что? Туматы? Выползли? – не понял Субэдэй, отрываясь от своих размышлений.

– Да. Они сидели в кустах. А потом выползли. И стали собирать колчаны и стрелы.

– Хо-о! – с воодушевлением выдохнул он. – Прямо в бою? Рядом со всеми?

– Да, великий гуай!

– О-о-о… Они ценят длинные стрелы. У них нет своих. Значит, они поняли это сами. Нет, у них есть порядок. Их вождь явно непростой охотник. Он много знает. Торэгэй-саур, эй, вы, все, – он повернулся к тёмнику и тысячникам. – Двигайтесь ближе. Вот – карта. Вы – охотники. Что бы вы сделали против нас? Говорите!

После недолгого молчания началось обсуждение, но все военачальники сходились во мнении, что с женщинами и детьми в стойбище, без запасов еды, туматы могли только стрелять из луков и кидать копья – больше ничего. Они не могли отойти от стоянки, не могли свободно передвигаться и были во всём ограничены.

Значит, надо было заставить этих лесных охотников делать это как можно чаще, и тогда стрелы кончатся, как и еда. И они сами сдадутся.

– Так уже было с манаями, – снисходительно произнёс тёмник. – Стреляли со стен, пока было чем. Долго. Дней пять. Мы тогда хашар из деревень пригнали. Раза три гоняли. Они их всех положили. А потом стрелы кончились, и всё, сами послов прислали.

– Здесь нет стен. Только горы и лес. Что они могут? Напасть из засады, ну лес поджечь, что ещё? – добавил первый тысячник, которому подчинялись разведчики.

– Да, могут… но как-то просто, – задумчиво протянул в конце Субэдэй.

Внешне всё выглядело действительно так, как они говорили, однако его смущало упрямство этого малочисленного племени. Откуда у них возникло желание сопротивляться? Они даже не попробовали прислать послов и договориться о дани. Почему? Это было непонятно. Все остальные именно так и поступали.

– Надо прижать их лучниками и потом добить, – предложил тёмник.

– Ладно, на рассвете выступаем. Поставьте лучников возле выхода из ущелья. На вершинах – тоже, вот здесь и здесь. На всякий случай. Надо накрыть эту поляну сверху. Хотя бы половину. А там на месте уже посмотрим.

Глава 7. Трудный выбор вождей

Уйгулана помогала матери. Айлана суетилась у костра, кипятя воду. У вождя подмышкой началось загноение, и они спешили промыть рану, как учил чужак. Тот в это время был у Нурэя. Главный охотник не хотел слушать своих родственников и отказывался прижигать раны. К вечеру у него покраснела вся рука и поднялась температура. Раненых было много, и Богдан старался обойти тех, кто нуждался в серьёзной в помощи. Набралось более сотни. Ещё у двухсот были царапины. Но все рвались в бой.

В некоторых случаях требовалось очистить раны и прижечь их снова. Однако второй раз делать это было опасно. Человек мог не выдержать. Его мог убить болевой шок. Об этом говорил ещё отец. Надо было какое-нибудь обезболивающее. И тут Богдан вспомнил о мешочке шамана. Он хранил его с тех пор, как тихо умыкнул у того в гэре, воспользовавшись удобным случаем.

Не спрашивая Дзэтая, как разводить эту «дрянь», он на глазок бросил щепотку в большую чашку и перемешал. Потом набрал плошку и протянул отцу Нурэя. Жена охотника была беременна и скоро должна была родить, поэтому её отвели вместе с несколькими другими женщинами в таком же положении к болотам.

– Дай ему выпить. Это – трава шамана, – уверенно произнёс Богдан.

Нурэй послушался отца и маленькими глотками выпил горячую воду. Вскоре глаза у него закатились, лицо покрылось испариной, и бедняга стал бредить. Дальше уже всё было гораздо легче. Взяв заранее прокалённый нож, Богдан разрезал вздувшуюся кожу и показал, как надо выдавливать гной. После этого рану обязательно надо было промыть настоем ивы и подождать до утра. Если утром жар не спадёт, следовало промыть ещё раз и прижечь.

– Ух, если меня ранят, ты, что, тоже так будешь делать? – спросил Тэлэк, не в силах оторвать испуганного взгляда от Нурэя.

– Есть варианты? Антибиотиков ведь нет.

– Чего?

– Да, говорю, буду! Пошли дальше! Помогать надо, – он схватил молодого охотника за локоть, и они поспешили к другому гэру. Там к ним подошёл Тускул. Сын шамана был явно чем-то озабочен.

– Вождю плохо, – сообщил он. – Айлана не хочет звать. Говорит, сама справится.

– Вот жара проклятая! – недовольно буркнул Богдан. – Так и знал, что половина сляжет. Сейчас идём. Тэлэк, доделаешь? – он протянул другу нож с обожжённым лезвием и, не обращая внимание на застывшее от ужаса лицо друга, направился вслед за сыном шамана к холомо вождя. «Да, всем было страшно, но начинать же когда-то надо!» – хотел бросить на ходу Богдан, но передумал.

– Там ещё… это… – замялся Тускул, когда они отошли от гэра. Его уши смешно торчали в стороны после того как он, подражая Богдану, тоже побрился налысо. Больше никто из туматов не захотел лишаться своих длинных кос. Но сын шамана рискнул.

– Чего ещё? – с усмешкой спросил Богдан.

– Пришли одноглазый Огай и вождь даваней, Бохан.

– Да ну! Баргуджин говорил, в полдень будут. Задержались. Дела неотложные. Заработались, наверное.

– Что? Ты опять с духами разговариваешь?

– Нет, духи со мной, – хмыкнул Богдан.

– А-а… – глубокомысленно протянул сын шамана, но потом не выдержал и спросил: – А какая разница?

– Молодец! Никакой. Растёшь! Но сейчас не надо парить мозг, ладно? Что там эти вожди хотят? Ты не слышал?

– Отца позвали. Он будет просить духов леса о помощи. И сказали ты нужен.

– Я? Ого! Велика честь. Интересно, что им надо.

– Не знаю. Мне Уйгулана сказала про отца. Просила тебе передать. Говорит, это важно.

– Да, да, я понял. Уже летим, не видишь, что ли? – Богдан даже не стал думать, какая разница, зовут ли его по просьбе Уйгуланы или вождей, потому что впереди показался костёр и сам гэр.

Молодые охотники поприветствовали глав племён. Неподалёку, потряхивая многочисленными ожерельями на вытянутых руках, тянул свои заунывные песни отец Тускула.

– Надо поговорить, – вдруг раздался хриплый голос Баргуджина. Вождь туматов неожиданно приподнялся на лежанке и, придерживая локоть, сел. Айлана нахмурилась и замерла в напряжённой позе возле костра. В глазах у неё застыла боль. Рядом с ней появились дочери.

– Можно посмотреть рану? – вежливо попросил Богдан.

– Зачем? – недовольно буркнул тот. – Я уже слышал, что ты отправляешь туматов в мир духов и режешь им раны. Несмотря на злость, в его голосе прозвучало отчаяние.

– Э-э… – ответить было нечего, потому что именно это он и собирался сделать. Удивительно, как быстро распространялись слухи в этом большом племени. – У тебя есть другое предложение? Сходить на охоту или на рыбалку? Но уже без руки. Отрезать придётся. Сможешь?

– Что? – Баргуджин нахмурился. Ему явно было не до шуток.

– А как иначе? Жара ведь. Грязь попала. Надо её удалить. Прижигать сейчас поверх гноя нельзя.

– Ладно, ладно, потом поговорим. Сейчас не до этого, – уже без важности и снисхождения прервал его вождь, говоря, как с равным. – Наши братья пришли к нам на помощь. Они проводили своих охотников в долину предков и теперь готовы присоединиться к туматам.

– Спасибо! – недовольно пробормотал Богдан, потому что не хотел уходить от темы ранения. – А разве не надо позвать главных охотников? – осторожно поинтересовался он.

– Нет времени, – отрезал вождь туматов. – Нурэй ранен. Его брат погиб. Тарсай тоже ранен. Сэтхук умер. Наши братья сказали, что тебе помогают духи. Они верят в тебя. Поэтому они позвали тебя.

– Рад. Спасибо! Но чем я могу помочь? Здесь – точно ничем. Надо готовиться к нападению. Завтра будет жарко.

– Да, солнце уже высоко. Скоро будет середина лета, – не поняв его, ответил Баргуджин. – Но ты должен поговорить с духами и передать их слова.

– С духами? – Богдан покосился на тихо подвывавшего в стороне шамана и с удивлением перевёл взгляд на трёх вождей.

– Духи леса и гор должны сказать, что делать дальше. Они прислали тебя. Спроси у них.

– Да я и… – «без них знаю» хотел ответить он, но вовремя сдержался. – Да, да, конечно. Дайте мне минутку. Сейчас! – чтобы не терять время зря, Богдан подошёл к Айлане и попросил нож. Затем засунул его в угли, посидел немного, глядя на язычки пламени под котлом и вернулся. – Ну всё. Я готов. Где карта? Давайте, покажу. Духи всё сказали.

Вожди переглянулись между собой. На их лицах было написано недоумение. Неужели духи так быстро сообщили этому высокому сильному чужаку всё, что надо, или это им только показалось?

Однако память о том, как тот воевал и чему научил их охотников, была ещё сильна, поэтому они сгрудились над шкурой, которую Айлана разложила по просьбе мужа прямо перед его лежанкой.

Солнце уже близилось к закату, когда Богдан закончил объяснять все опасности и трудности их положения. Первым был переход из кустов к лесу. Кусты – не преграда. Пройти можно везде. А вот уже в самом лесу – только по двум дорогам. Хорошо, что везде был бурелом. Поэтому защищать кусты смысла не было. Важен был лес и две тропы. Что делать там? Как воевать с монголами, если они прорвутся туда?

Богдан предлагал загнать их по этим двум дорогам вглубь, шагов на сто и там уже отстреливать из-за заграждений. За брёвнами было безопасней. Следующая проблема заключалась в общении, в связи. Ничего другого, кроме гонцов, в голову не приходило. Разжигать костры и смотреть в небо, в ожидании сигнала, было глупо. В бою на это просто не было времени. Поэтому договорились, что каждое племя выделит по пять самых быстрых юношей.

С едой помогли давани. Они привели в верхнее стойбище буйволов и оленей. Благодаря помощи туматов, их племя уже переправилось через залитые водой болота и разбило стоянку на другой стороне. Племя ситучей пока теснилось вместе с туматами на этой стороне, на верхнем стойбище. Гэры стояли почти впритык, но другого выхода не было. И тут Баргуджин задал вопрос, который ещё раз доказал его мудрость.

– Скажи, Билбэт, если монголы пройдут через кусты на склоне, и потом – через лес сюда, к старой стоянке. Что дальше? Что делать?

– Хм-м… Не хотелось бы… – задумчиво пробормотал Богдан. Об этом он ещё не подумал. Однако напряжённый взгляд одноглазого Огая и застывшая осторожность в прищуре безбородого Бохана говорили, что ответ надо дать прямо немедленно. – Мы стоим наверху. Новое стойбище высоко. Правильно? Склон здесь очень крутой. Забраться можно только с одной стороны. Там – скалы, там – обрыв и река. Так что сверху мы можем долго обороняться. Так что ответ такой – прорвутся сюда, отойдём на вершину. Будем сдерживать там. Эх, нам бы камни сюда, – с сожалением добавил он. – Тогда бы точно победили. Камнями бы всех раздавили, – больше предложить было нечего. Для обороны нового стойбища на холме надо было придумать что-то более серьёзное, чем копья и луки.

– Когда я был молодым, я видел, как бобры строят плотину. Грызут стволы. Одно дерево упало и придавило оленя. Он пил воду, – Баргуджин замолчал, и какое-то время никто не нарушал тишину.

– Это круто! Ты просто гений! Обалдеть! Как же я сразу не догадался! – хлопнул себя по ноге Богдан. Обведя радостным взглядом застывшие лица трёх вождей, он скривил лицо и сразу сменил тон: – Прости, вождь. Духи помогают нам. Ты придумал самое правильное решение. Брёвнами мы сможем задавить вообще всех монголов. Но нам нужны люди. Ещё бы буйволы и лошади, чтобы их таскать.

– Давани приведут лошадей и буйволов, – широкоплечий, коренастый вождь без бороды сразу понял, что от него требуется. Такое решение вызвало у всех искреннее воодушевление. Впервые за долгое время.

Пока обсуждали, кто будет защищать кустарник, кто будет сидеть на камнях у реки и следить за водой, кто строить заграждения в лесу, наступил вечер. Пора было «лечить» вождя туматов. Тот отчаянно потел и отказывался прижигать рану.

Два его товарища с испугом уставились на чужака, который сначала дал Баргуджину что-то выпить, а потом не спеша достал из костра раскалённое лезвие и, остудив его в воде, спокойно надрезал вспухшие раны.

По застывшему на их лицах первобытному ужасу было видно, что они уже попрощались с вождём туматов, однако Богдан поспешил уверить Огая и Бохана, что всё будет в порядке. Более того, именно так и надо помогать раненным охотникам в их племенах.

Баргуджина перенесли внутрь гэра. Вожди ситучей и даваней ушли к своим племенам. Билбэт с сыном шамана поспешили к тем, кто остался на границе кустарника и леса. Их тоже надо было как-то менять, кормить и возвращать обратно. Война состояла из многих бытовых мелочей, и Богдан надеялся, что у монголов будут точно такие же проблемы.

У костра остались только Уйгулана и её мать. Шагах в десяти, у края гэра всё ещё сидел шаман, негромко бормоча заклинания и раскачиваясь из стороны в сторону.

– У него нет своего гэра и шкур, – неожиданно первой начала разговор Айлана. Дочь растерянно захлопала глазами, не понимая, что та имеет в виду. Однако мать сурово продолжила: – Я видела, как ты на него смотрела.

– Он помог отцу…

– Он всем помогает. Я не об этом. Ты же знаешь. Он тебе нравится? – в голосе матери послышалось сочувствие.

– Да, – тихо прошептала Уйгулана.

– Я боюсь за тебя. Не знаю, откуда он взялся, этот чужак. Свалился, как камень на голову. И исчезнет так же. А ты одна останешься? Да? Ох, боюсь…

– Я – тоже, – пробормотала Уйгулана. Что она могла ответить матери, которая желала ей добра? Только то, что думает об этом чужаке с утра до вечера, а когда видит его между гэров или на берегу, то сердце замирает, как будто на неё вот-вот нападут волки?

Нет, мать не стала бы её слушать. Не сейчас. Отец ранен. Враг может убить их всех. Она права, не об этом надо думать. Но ни о чём другом Уйгулана думать не могла. С тех пор, как они на склоне впервые потёрлись с Билбэтом носами.

Глава 8. Неожиданное нападение

Ночью спали по очереди. Прямо за большим валуном на краю поляны. Когда под утро настала очередь Богдана, он никак не мог заставить себя закрыть глаза и ворочался с боку на бок, пока не плюнул и, сбросив шкуру, сел рядом с Тускулом, облокотившись спиной на камень.

Сколько раз он уже встречал рассвет в горах и, казалось, давно должен был привыкнуть к его красоте. Однако на этот раз взбудораженные чувства воспринимали окружающую природу с особой остротой. Чёрное небо в уколах ярких звёзд постепенно бледнело, прощаясь с ночной темнотой, ей на смену приходили прохладные, зябкие предрассветные сумерки, полные влажных капель тумана и сырости. Вдали проступали контуры вершин, ещё только очертания, а не горы, в виде длинной рваной кромки с пиками и провалами.

Обычно в это время в горах царила сонная, томная тишина. Здесь никогда не было такого многоголосья птиц, как в лесу, однако хрустальная хрупкость утренней полудрёмы имела свои прелести. Природа просыпалась постепенно и не спеша. В спокойствии огромных каменных великанов ощущалось дыхание вечности и тщетность бегущего в никуда времени.

Восхитительная и в то же время безжалостно-холодная, суровая красота аскетичных пейзажей проникала в душу Богдана, оставаясь там навсегда. Спокойное, молчаливое величие гор потрясало, вызывая искренний восторг, чувство сопричастности к чему-то вечному и даже неземному, космическому, прячущемуся за тусклым светом угасающих звёзд. Борьба за жизнь и угроза смерти казались лишь маленькой частью бесконечной череды восходов и закатов, и люди никак не могли на это повлиять.

– Ой, ой, ой, пошли, пошли! Вон там! – сын шамана первым почуял неладное, услышав вдалеке стук копыт.

– Где? – встрепенулся Богдан. Налёт романтических воспоминаний мгновенно исчез. Тело сжалось, как перед прыжком, кровь прилила к голове, дыхание участилось. В предрассветной утренней дымке поле боя перед кустарниками выглядело как большой кусок войлока – тёмно-серый, ворсистый и мягкий. Густой туман окутывал его плотным покрывалом белесой пелены.

– Вон там, – друг показал в сторону ущелья. В том месте, где была яма, показались силуэты всадников, однако понять, что они делают, было пока невозможно.

Они сразу стали будить охотников. Кусты зашевелились, но монголы их точно не видели. Туматы растянулись вдоль кромки леса, чтобы успеть спрятаться за деревьями, если их снова начнут поливать ливнем стрел. Богдан понимал, что наступать вслепую враг не будет. На этот раз монголы должны были начать атаку издалека, скорей всего при помощи лучников, и потом будут постепенно приближаться к лесу, чтобы выдавить туматов из кустарника.

Однако всё снова пошло не так, и ему в который раз пришлось вспомнить слова учителя истории, что война никогда не идёт по плану.

Солнечный свет коснулся вершин дальних гор, позолотив их изломанную кромку. Однако склоны, долины, реки и леса, находящиеся ниже этого уровня – всё это было ещё погружено в однообразную серую пелену тумана. Солнце только готовилось появиться из-за горизонта. С первыми лучами все окрестности сразу избавились бы от безликого серого цвета, туман испарился бы в мгновение ока и окружающая природа сразу заиграла бы яркими красками.

– Передай, пусть все держат перед собой щиты! Напомни! – шепнул Богдан Тускулу. Они уже подошли к краю кустарника, где как раз и проходила та злосчастная дорога к лесу, на которой накануне нашёл свою смерть неосторожный уйгурский военачальник. – Эй, Тэлэк, где Тэлэк? – спросил он другого охотника, который сидел во втором ряду за деревом. Это была следующая линия обороны. За ними, чуть дальше, в лесу, располагались взрослые охотники с копьями и саблями.

– Пошёл туда, – махнул рукой парень. – Проверяет всех, не спит.

– Хорошо. Передай, чтобы щиты крепко держали. Щитами прикройтесь, – Богдан ещё не успел произнести эти слова, как со стороны тающего тумана послышался громкий крик:

– Харва! Харва! Харва!

Это было похоже на команду. Вслед за этим из пелены показались блестящие шлемы монгольских лучников. До них было рукой подать – они стояли у самого края кустов. Получается, всё это расстояние от ущелья до конца поляны они проползли на коленях! Прятались в тумане. Специально, чтобы не было видно. Ползли на коленях. Их командиры знали, что туматы прячутся в кустах, и приготовили такой сюрприз! Богдан оценил это за долю секунды.

– Поднять щиты-ы-ы! – заорал он изо всех сил, приложив ладони ко рту. Затем прокричал ещё раз. Стрелы взвились в воздух, захлопала тетива на луках, засвистели посланники смерти, направляясь к своим жертвам. Надежда была только на то, что Тускул успел передать команду раньше. А теперь уже поздно было что-то делать.

Туматам повезло. Монголы не видели их и стреляли по всем кустам. Они не знали, где прячется враг. Поэтому первые два выстрела были сделаны наобум.

– Тускул, не подниматься! – Богдан сразу понял, что первой линии надо сидеть на месте. Он приказал второй шеренге приготовиться по команде выступить из-за деревьев. Подоспевший в этот момент Тэлэк стал посередине и повторял команды Богдана.

Конечно, хотелось, чтобы все охотники делали движения одновременно, не цепляясь за ветки, заранее подготовив стрелы, и ещё стреляли, чётко видя цель. Но такого не бывает. Половина замешкалась, выходя из-за стволов, однако ответ туматов всё равно получился неожиданным и чувствительным для врага.

Первый выстрел сбил атакующий пыл монголов. Расстояние было небольшим. Над серой пеленой виднелись только их руки, плечи и головы, поэтому все стрелы попали в цель. Со всех сторон доносились крики раненых. Однако это было только начало.

Последние стрелки второй линии туматов ещё не успели спрятаться обратно, а Тускул уже повторял команду Богдана для тех, кто стрелял первыми. Они успели достать стрелы и натянуть тетиву. Кусты вздрогнули, и в воздух взметнулись точно такие же луки, как у нападавших. Хлопок, свист и крики! Туматы стреляли почти вплотную. «Лес» блестящих остроконечных шлемов значительно поредел.

– Буцаж! – послышался одиночный громкий приказ, и около трёх десятков «серых ёлочек», как назвал их про себя Богдан, побежали обратно. Вдогонку им полетели стрелы второй линии. Несколько монголов всё равно успели добраться до спасительного края поляны, где спрятались за камни. Первая атака захлебнулась.

На какое-то время наступило затишье. Богдан помнил, что на правом краю ждут своей очереди триста лучников ситучей. Это было хорошее подкрепление. Однако ни он, ни одноглазый вождь Огай не знали, как поведут себя монголы. И вскоре те доказали, что умеют не только запугивать противника, но и применять хитрость для достижения победы.

Солнце поднялось над горными вершинами на половину диска, когда из-за камней у входа в ущелье стали выкатываться повозки. Богдан не верил своим глазам. Откуда они взялись? Рядом суетились воины, они что-то крепили по бокам и сверху. Вскоре стало понятно, что это были большие щиты из веток и стволов. Соединить их без щелей не получилось, однако защита всё равно была серьёзная, и стрелы действительно могли там застрять.

– Подходить будут. Точно! Вот чёрт! Что ж делать? – воскликнул Богдан.

– Огонь нужен. Стрелы с огнём. Поджечь надо, – спокойно заметил вождь ситучей, глядя на него своим единственным глазом.

– Точно! Тускул, отправь двух ребят в стойбище за огнём! Быстрее! Хорошо, что мы гэры тут оставили. Там костры есть. Что значит, как? В чашке глиняной притащи. Раздуем тут!

– Мы чуть вперёд уйдём, ближе к скалам, – добавил ситуч. – Как пройдут мимо, будем стрелять. Сзади.

– Отлично! Идите. Тогда ты стреляй по всадникам или пешим, кто там будет прятаться сзади, за повозками. Хорошо? А мы попытаемся поджечь их стрелами. Всё, спасибо! Я побежал к Тускулу. Там надо выводить охотников с копьями.

Богдан понадеялся на то, что ситучи сметут половину наступающих своим неожиданным ударом сбоку, но он не знал, что охотники одноглазого Огая столкнутся с одной проблемой, которая помешает им сделать это вовремя.

Когда он добежал до леса, туматы в напряжении наблюдали за выдвижением противника издалека. Сын шамана отвечал за первую и вторую линию молодых охотников. Тэлэк с главным из рода Нурэя – за основные силы. Все они располагались на самом краю леса, прячась за деревьями и ожидая наступления монголов.

И вот наконец до них донёсся скрип высохших на солнце колёс. Вдали застучали боевые барабаны – звук был низкий и гулкий, как буханье колокола в большой трубе. Монголы запугивали их. Это было видно по лицам молодых охотников, которые раньше с этим никогда не сталкивались. Они явно волновались. Но сейчас уже было поздно выходить перед ними и говорить о силе и гордости, традициях племени и помощи духов леса. Поздно. И ненужно.

Богдан знал, что только успех может вдохнуть в их сжавшиеся от страха сердца надежду на победу. Хотя ему самому тоже было немного страшно. Неизвестность всегда порождает домыслы, а в бою – ужас и панику. Поэтому надо было настроиться на победу.

Барабаны продолжали натужно гудеть, пугая своими звуками птиц и мелких животных, но когда повозки прошли половину пути, к ним добавились дикие визги и улюлюканье кочевников.

– Пусть покричат! Ждём, не дёргаемся! – передал Богдан Тускулу, стараясь звучать как можно увереннее. Тот кивнул в ответ и снова уставился на наступавшего противника.

Впереди ехали всадники в островерхих шапках. Это были уйгуры. Они снова начали скакать по кругу, и когда повозки подъехали к кустам на расстояние двадцати шагов, стали стрелять из луков. Часть стрел долетала до деревьев и с громким треском вонзалась в стволы на глубину двух-трёх пальцев. В этот момент должны были появиться лучники ситучей. Их нападение послужило бы для Богдана сигналом. После них туматы начали бы обстрел со своей стороны.

Однако ситучи, приблизившись к скалам, попали в засаду. Монголы заняли все вершины, и теперь следили за тем, чтобы их всадников на поляне не обошли с флангов. Около десятка ситучей были убиты и ранены первым же выстрелом. Остальные закрылись щитами и спрятались за камнями. Задние ряды стали стрелять в ответ и заставили монголов на какое-то время укрыться за скалами.

Одноглазому Огаю пришлось срочно решать эту проблему. Он отвёл своих соплеменников на безопасное расстояние, выставил три десятка лучников для стрельбы по скалам, и только после этого смог развернуть остальных охотников в сторону поля боя. Но всё это происходило слишком медленно.

Тем временем повозки монголов подъехали к кустарнику вплотную. Теперь их стрелы уже доставали до самого края, и стволы первых деревьев в лесу ощетинились, как дикобразы. Высунуться из-за щитов или стволов было невозможно, плотность стрельбы была невероятная. Оставалось только ждать. Богдан нервно кусал губы, понимая, что рано или поздно из-за повозок должны показаться всадники.

– Вот, принесли, – раздался сбоку запыхавшийся голос. В воздухе запахло дымом. В глиняных чашках дымились угли.