Текст книги "4. Хашар. Беспощадная жестокость"

Глава 15. Танец смерти

Богдан не заметил, как заснул, прислонившись к колесу повозки. Состояние сытости давно не посещало его желудок, поэтому глаза сами закрылись и больше он уже ничего не помнил. Сон был невероятно красивым и приятным, однако память не сохранила подробности. Резкие толчки в плечо прервали его самым бесцеремонным образом. Несколько мгновений перед глазами плыли круги, а в ушах звучал голос однорукого Гэрэла.

– Эй, вставай! Давай! Пошли! Эй, эй, вставай! – он продолжал толкать, пока не увидел, что взгляд Богдана приобрёл осмысленное выражение. Однорукий трясся всем телом и выглядел взбудораженным, но не испуганным.

– Что?.. – постепенно приходя в себя, протянул Богдан. Нога затекла и неприятно онемела. Сон был таким сладким, что хотелось снова заснуть и будь что будет. Однако перекошенное от крика лицо с выпученными глазами не дало это сделать.

– Вставай! Быстрей! Будет весело! – Гэрэл подёргивался и даже подпрыгивал от нервного напряжения. – Субэдэй приказал! О-о! – это дитя степей с искорёженной судьбой не умело прятать свои чувства за стеной мудрости и осторожности. Юный монгол говорил всё, что думал, но думал он редко, поэтому чаще всего с языка срывались отдельные слова и немногосложные фразы. Однако в этой прямолинейности и бесхитростности для Богдана было одно преимущество – Гэрэл не умел лгать.

– О-о-ох… Не могу, как же не хочется вставать! – осознав, что впереди его ждёт что-то новое и наверняка не очень приятное, ответил Богдан. Он вытянул руки вперёд, потянулся, скривился, пытаясь выпрямить затёкшую ногу и изобразил на лице искреннюю растерянность. – Верёвка. Видишь? Руки болят, ноги болят. Идти не могу. Сильно связали. Я тебе говорил. А ты не ослабил. Теперь я не могу ходить. Тебя накажут, – он специально проверял, как отреагирует юноша. Верёвки действительно мешали. Но не так сильно. Надеяться на то, что их снимут, было глупо. Однако реакция Гэрэла помогла бы понять, что происходит.

– О-ох, – с таким разочарованием выдохнул тот, что Богдан с удивлением поднял брови. – Ай-ай-ай, накажут! Как же так! Гуай сказал… Ай-ай-ай… Надо идти.

– Подожди, что случилось? – попытался успокоить он юношу, но тот был безутешен. Бедняга стал причитать, что его убьют, разрежут на части, скормят шакалам и совершат ещё тысячу ужасных вещей. – Стой! – Богдан стукнул его пяткой по щиколотке, и Гэрэл шлёпнулся на зад. Лицо исказила гримаса боли. Видимо, ударился копчиком. Это было хорошо, потому что Гэрэл сразу отвлёкся от мыслей о наказании и перестал истерить. Поохав, однорукий наконец смог встать, но всё ещё корчился от боли.

– Субэдэй-гуай сказал, праздник будет. Женщины танцевать будут. Тебя сказал привести.

– Зачем? – этот короткий вопрос вызвал у Гэрэла такое искреннее недоумение, что он на мгновение замолчал и тупо уставился на Богдана, как будто тот был говорящим камнем.

– Как зачем? Весело будет. Тебя убивать будут. Всем хорошо будет. Завтра поход. Далеко-далеко. Воины уйдут. А сегодня радоваться будут.

Всё стало ясно, но самому Богдану это настроение не подняло. В этот момент подошёл десятник и спросил, почему они не идут. Гэрэл проскулил, что пленник не может идти из-за верёвок. Руки и ноги затекли. Совсем слабый. Видимо, этот воин не участвовал в сражении с туматами и не слышал о Богдане, поэтому он пренебрежительно фыркнул и, достав нож, быстро перерезал верёвки.

– Дохлый совсем. Куда убежит? Давай, веди его! – приказал он. Перепуганный инвалид несколько мгновений стоял в полусогнутой позе, не веря, что отделался так легко. Его не наказали, пленника не убили, угрозы больше не было, но страх всё ещё не мог покинуть его измученную переживаниями душу.

Десятник тем временем развернулся и направился к краю стоянки. Оттуда до сих пор доносились женские крики. Хотя звучали они теперь реже.

– Попить есть? – спросил Богдан, выведя Гэрэла из состояния тупого оцепенения.

– О-ох, да, – протяжно выдохнул тот и быстро принёс бурдюк.

– Что будет? Ты знаешь? – он стал расспрашивать юношу о предстоящем празднике и планах монголов. Тот, не думая, отвечал, то и дело потирая лоб единственной ладонью.

Богдан тем временем растирал кисти рук и ноги. Ему даже удалось поприседать и отжаться. Гэрэл выложил всё, что знал: тумен уходит утром, все пойдут на юг, далеко. Начинается великий поход. Воины спешат на помощь Джучи. Первая тысяча везёт повозки и собирает хашар. Это было похоже на дань или еду.

Но самое главное, дочери вождя оставались с первой тысячей. Их везли в подарок сыну Чингисхана. Быстро нельзя, повозка сломается. Надо медленно. Будут ехать со всеми. Куда конкретно отправляется Субэдэй, юный монгол не знал. Только направление. Зато постоянно повторял, что впереди их ждут несметные богатства и много женщин.

Богдана это уже не волновало. Он понял, что развлечение у костров будет не очень весёлым. Бесхитростные утешения Гэрэла о быстрой и лёгкой смерти заставляли напрягаться.

Какое-то время Богдан раздумывал, стоит ли убежать прямо сейчас или всё-таки рискнуть и попробовать выжить. Если бы он знал, что в это время за лагерем наблюдают две сотни степных кочевников из разграбленного племени, то, не думая, выбрал бы первый вариант. Тогда он смог бы организовать их и напасть на оставшуюся тысячу на следующий день или через два. Отбить Уйгулану с такой подмогой было бы легко. Однако он этого не знал, поэтому принял другое решение – идти к монголам.

Когда они приблизились к кругу, Гэрэл держал в руках верёвку, а Богдан плёлся следом. Это выглядело нелепо, но, таким образом, юный монгол демонстрировал своё положение. Он был хозяин раба и вёл его как лошадь. Богдан шёл, опустив голову и осторожно ступая на тёмную траву. Там мог оказаться острый камень, и тогда можно было поранить ногу.

Воины тем временем расположились вокруг пустой площадки. Костры образовывали большой круг диаметром около тридцати шагов. С одной стороны стояли несколько воинов в железных шлемах и дорогих нагрудниках. За ними располагался какой-то важный монгол. Судя по всему, это был Субэдэй. Блики пламени плясали по лицам стражников, но самого главнокомандующего видно не было. Только очертания фигуры. Зато остальных воинов, особенно десятников и сотников, сидевших прямо перед кострами, видно было хорошо. Они громко смеялись и разговаривали, некоторые пили что-то из полукруглых пиал, другие просто ели – все ждали развлечения.

И вот по толпе пробежал радостный гул. А затем раздались громкие визги и улюлюканье. В круге показались тёмные фигуры с длинными волосами. В бликах огня они блестели, как будто их намазали жиром.

– Кто это? – спросил Богдан своего безрукого «господина».

– Танцовщицы, – с придыханием ответил тот, даже не повернувшись. Он весь уже был там, на вытоптанной поляне, заранее приготовленной для страшного представления.

– А что с это у них? С головой? Шапки сверху, что ли?

– О-о, конский волос! – многозначительно протянул Гэрэл, как будто эта фраза сама всё объясняла. Следующий вопрос задать не удалось. Воины вывели одну женщину на середину, а остальных расставили по кругу, вдоль костров. Потом каждой поднесли бурдюк. Богдан подумал, что это вряд ли было похоже на воду.

– Кумыс? – крикнул он на ухо визжащему от радости Гэрэлу. Тот уже слился в экстазе с другими монголами, и превратился в дёргающееся и орущее животное с блестящими от возбуждения глазами.

– А?

– Кумыс пьют?

– Не-е! Кумыс – плохо. Хорза, – быстро ответил юноша и снова присоединился к улюлюканью своих соплеменников. Богдан не знал, что хорза был очень крепкий напиток, напоминающий водку. Женщины передёргивались и плевались после нескольких глотков.

Наконец бурдюки унесли. Монголы взяли женщин за руки и стали вращать, заставляя кружиться на месте. Затем крикнули развести руки в стороны. Женщины с трудом приподняли руки, их длинные волосы-гривы разлетелись и образовали большие круги, которые напоминали чёрные зонты.

Со стороны главного монгола передали очередную команду. Зазвучали барабаны, выбивая ритмичную мелодию. На середину вышел человек с факелом. Он наклонился к ногам стоявшей в центре женщины и поджёг край волос. Его помощники в это время сделали то же самое с остальными. И сразу стали кружить женщин ещё быстрее, не давая им остановиться.

Богдан сжался, увидев это ужасное зрелище. Огненные кольца заплясали по кругу, наполняя воздух отвратительным запахом горелого волоса. Но горели не только волосы. Монголы смазали эти «парики» чем-то жирным. Пламя, треща, медленно распространялось по всей длине, поднимаясь вверх. То и дело над ними вспыхивали искры, как на бенгальских огнях. Во все стороны поплыли волны едкого дыма. Ужас был в том, что огонь быстро приближался к головам несчастных женщин.

– Нет! – заорал Богдан, но его отчаянный крик прозвучал как писк комара, в разбушевавшемся море ликующих голосов монголов. – О-о-о, нет, – прохрипел он и закрыл глаза, когда пламя целиком охватило первую жертву и та упала на землю, пытаясь сбить его руками. Кочевники стали вскакивать и бесноваться, прыгая и показывая на горящих, как свечи, фигуры. Однако всё это быстро закончилось. Остался только горький, отвратительный запах горелого мяса и волос, который невозможно было ни с чем спутать.

В круг выбежали маленькие, суетливые воины в коротких халатах. Набросив верёвки на ноги неподвижным жертвам, они стали оттаскивать тела в сторону. На их место вышли другие воины. Они разделились на две части и стали играть в таран. Один разбегался и со всей силы врезался в стену соперника. Те должны были держаться за локти и не дать ему прорваться. Эта забава длилась довольно долго, пока не осталось желающих получить удар в живот или грудь ради потехи остальных.

Глава 16. Игра со смертью

Гэрэл хохотал, то и дело дёргая Богдана за верёвку и показывая на катавшихся по земле соплеменников. Он чувствовал себя невероятно счастливым. К нему подошли два воина в доспехах. Это была личная охрана Субэдэя. Безрукий инвалид застыл, как каменный. Улыбка превратилась в гримасу ужаса. Им нужен был пленник. Богдан всё понял. Наступила его очередь. Если подожгут, как женщин, то ничего не сделаешь, а если нападут, то можно будет унести с собой хотя бы человек пять или даже десять. Руки ведь развязаны!

Однако все эти оправдания не сработали. Сердце стало биться чаще, немного заложило уши. Дыхание тоже участилось. «Дышать. Ровно дышать! Раз, и-и-и, раз, и-и-и», повторял он про себя, пытаясь успокоиться. Частично это удалось.

Когда его подвели к Субэдэю и поставили на колени, Богдан успел увидеть только глаза великого монгола – две чёрных, неподвижных точки. В них не было ни злобы, ни ярости, в них вообще не было никаких эмоций, только внимание и, может быть, немного любопытства.

И тут Богдан почувствовал, что у него есть шанс. Если человеку что-то интересно, значит, он ждёт удовлетворения своего любопытства. Он хочет, чтобы его удивили. Эта нехитрая психология сплошь и рядом проявлялась у туматов. Поэтому сейчас надо было понять, как это сделать. Однако Субэдэй оказался непростым человеком. Он решил сначала поговорить.

– Ты кто? – прозвучал короткий вопрос.

– Меня зовут Билбэт. Я из племени туматов. Охотник, – осторожно приподняв взгляд, ответил он. Никто не подошёл и не ударил по голове. Это был хороший знак.

– И что же ты умеешь?

«Вот оно, вот что ему надо! Показать фокус!»

– Умею защищаться.

– Ха! Эй, Баяр, а почему он без верёвок? Кто за ним смотрит?

Эти слова вызвали среди монголов переполох. Сразу притащили перепуганного до смерти Гэрэла. Тот грохнулся на землю и заскулил, как щенок, в ужасе от того, что вызвал неудовольствие такого великого человека. Однако вместо наказания раздался хриплый, похожий на карканье, смех. Это смеялся Субэдэй. Все заулыбались. Напряжение спало.

– Его зовут Гэрэл, он – слуга сотника Баяра, – негромко доложил первый тысячник.

– Однорукий? – Субэдэй засмеялся снова. – Ты говорил, что этот пленный может победить целую сотню. А тут, кхе-кхе-кхе, тут, ох, не могу, один слуга. Однорукий! Эй, Гэрэл!

– Я здесь, великий гуай. Гэрэл – это я, – послышался дрожащий голос молодого монгола. Богдан чувствовал, что угрозы жизни пока нет, что настроение у Субэдэя весёлое, однако это ещё ни о чём не говорило. Всё могло поменяться в одно мгновение. Так уже бывало не раз. И не только здесь.

– Ты его не связываешь?

– Связываю.

– Но сейчас он без верёвок. Ты что, не боишься его? – вопрос был настолько неожиданным, что Гэрэл невольно поднял взгляд на Субэдэя, потом перевёл на Богдана и растерянно открыл рот. Богдан растянул губы в улыбке и пожал плечами, мол, ну чего тебе бояться, вот я весь перед тобой. И это сработало. Парень снова повернул голову к своему грозному командиру и бесхитростно ответил:

– Нет, не боюсь.

После этого раздался новый приступ смеха, и это был, пожалуй, последний признак хорошего настроения у владыки их жизней. Когда Субэдэй перестал смеяться, воцарилась напряжённая тишина. Все ждали его решения. Предводитель монголов выпил горячего травяного чая из пиалы и глубоко вздохнул.

– Тебя никто не боится. Хм-м… Как же ты хочешь умереть? – спокойно произнёс он, как будто говорил о невкусной еде. Теперь в его голосе уже не было веселья, скорее, досада и усталость. А это грозило серьёзными неприятностями. Воины это прекрасно знали.

– Можно разрубить на части, – сразу предложил тысячник.

– Да?

– Эй, подожди! – поспешил вмешаться Богдан. Это было очень рискованно. Однако пока решение не было принято, он ещё мог что-то изменить. – Послушай! Я могу показать тебе, как забрать оружие у любого воина. Даже на коне.

– Даже на коне? Ты ничего не боишься? – в чёрных точках снова появилось любопытство.

– Ничего! – соврал Богдан. Теперь надо было как-то усилить это впечатление. Он вспомнил рассказы о Чингисхане и решил использовать их. – Как и твой друг Чингисхан, – после этих слов стало так тихо, что даже монголы у костров в недоумении уставились на него, интуитивно чувствуя, что здесь происходит что-то необычное. Зловещая тишина длилась довольно долго.

– Да, я вспомнил. Твой соплеменник говорил. Ты знаешь Тэмуджина? – вкрадчиво произнёс Субэдэй.

– Нет, я с ним не встречался. Но ты сам знаешь, что он ничего не боится. Даже грозы и молнии, – и снова над степью воцарилось тяжёлое молчание. Богдан понимал, что играет с огнём. Однако он недоговаривал, поэтому дальше должны были последовать другие вопросы. Субэдэй не мог убить его просто так.

– А почему он не боится? – глаза сузились, превратившись в две узкие щёлочки, и чёрных зрачков теперь совсем не было видно. Великий монгол упёрся руками в колени и подался вперёд, как будто хотел лучше слышать.

– Потому что стоял под дождём день и ночь. С колодкой на шее. Его взял в плен Таргутай-Кирилтух. Но не убил. Только мучил. А Тэмуджин прыгнул в яму с водой и дышал носом. Уже тогда он проявлял свой характер. Его спас Сорган-Шира с сыновьями. Это ещё было задолго до того, как твой мудрый отец, кузнец Джарчиудай отдал тебя с братом Джэлмэ на службу к Тэмуджину. Он поддержал его, когда тот вернулся из дальнего похода, – на этом знания Богдана о родословной Чингисхана заканчивались, и если бы последовали другие вопросы, он не смог бы вспомнить даже имена жён предводителя орды. Ему казалось, что он сделал всё правильно: Тэмуджин упомянут, отец Субэдэя и брат – тоже, слова добрые, во всём почёт и уважение.

Субэдэй долго молчал. Молчали и все остальные подчинённые. Они слышали слова этого странного охотника. Субэдэя терзали сомнения: откуда дикарь всё это знал? Кто ему рассказал? Что ещё он знает? Надо было проверить, вдруг это был предатель из Великого Улуса, вдруг его послали сюда тайные враги Тэмуджина? Но при воинах делать это было нельзя. И в то же время нельзя было проявлять слабость. Нужно было выиграть время, чтобы всё обдумать. Поэтому Субэдэй решил перевести эти слова в шутку.

– Раз ты всё знаешь, то скажи, что будет завтра?

– Завтра? – удивился Богдан. – Завтра взойдёт солнце, и твой тумен отправится на юг, покорять Хорезм.

– О-о-ох! – раздался вздох удивления среди тех, кто услышал эти слова. Улыбка на лице Субэдэя превратилась в маску напряжённого ожидания.

– А потом? Что будет потом? – тихим голосом спросил он.

– Потом будет много чего! – с почтением ответил Богдан. – Сплошные войны. Булгария, Русь, Империя Хань за великой стеной, Европа. Ну это далеко-далеко на западе. Почти полмира завоюешь. Ты – талантливый полководец. У тебя будет шестьдесят пять сражений и только в двух ты не сможешь победить. Остальные принесут тебе огромную славу. Будешь жить долго и счастливо. До семидесяти трёх лет.

– О-о-оххх… – снова пронёсся вздох изумления. Но Субэдэй напрягся ещё больше. Слишком много знал этот странный охотник. Да, он сказал много хороших слов. Завтра их все забудут. Монголы думают только о добыче и лошадях. Поэтому столько умных слов им ни к чему. Но это будет завтра. Если убить этого дикаря быстро и без причины, они это запомнят. Здесь есть недоброжелатели. Они могут что-нибудь заподозрить. Поползут слухи, люди станут додумывать то, чего не было. Нет, надо было сделать всё по-другому.

– Ладно, раз ты ничего не боишься, тогда докажи это нашим храбрым воинам! Эй, кто хочет побороться? – этот вопрос был на самом деле приказом. И вскоре в круге уже стояли пять крепких монголов. Они медленно сняли халаты и, судя по надменным улыбкам, не сомневались в своей победе.

Сам Субэдэй тоже был уверен, что всё закончится быстро. Борьба была любимой забавой кочевников. Поэтому возня с туматом должна была отвлечь их внимание от предыдущего разговора. Он махнул слуге, и тот сразу подал пиалу.

Сделав несколько глотков, Субэдэй поднял глаза и растерянно замер. Точно в таком же состоянии пребывали все остальные монголы вокруг костров, потому что в середине стоял полуголый пленник, а рядом с ним неподвижно лежали пять борцов. Они были живы, но перед тем, как упасть лицом на землю, ни один из них не успел даже прикоснуться к неуловимому дикарю.

Те, кто сидел дальше, тоже ничего не успели увидеть, потому что блики пламени были слабыми и со стороны всё выглядело так, как будто неведомая сила одновременно накрыла пятерых воинов сверху, прижав их головами к земле и не давая подняться.

Богдан даже не запыхался. До нападения, увидев лица и тела противников, он сразу решил сделать ставку на скорость. И теперь ждал, что его отпустят, хотя слова безрукого Гэрэла о быстрой и лёгкой смерти всё ещё не исчезли из памяти.

– Что там? – нахмурившись, спросил Субэдэй, сделав вид, что не понимает.

– Они лежат, – так же глупо ответил стоявший рядом тёмник. Старый воин был явно растерян, потому что, как и его командир, не успел уловить, что произошло.

– Я вижу, – угрюмо протянул Субэдэй. – Но почему? Это были самые сильные?

Уловив в этом вопросе надежду, тёмник быстро подозвал стражников и те побежали к толпе. Вскоре в круг вышли два десятка борцов. Они были чуть выше первых и не улыбались. Это были опытные воины. И, похоже, бороться они тоже собирались серьёзно.

Богдан замер. Бить их, как предыдущих, уже не имело смысла. Теперь за ним наблюдали. В голове сразу всё сжалось в точку, отсекая лишние мысли. Жизнь в такие моменты сводилась к дыханию и коротким движениям. Вдох, выдох, шаг, блок, один-два удара, как команды в тренировочном зале.

Когда вперёд вышел первый противник, у него шевельнулась мысль, что надо беречь силы, хотя чувствовал он себя легко и воодушевлённо. Однако потеря веса и нерегулярное питание могли преподнести свои сюрпризы. Задача была повалить соперника на землю. Он решил не вступать в схватку, а использовать движение нападавшего. Это оказалось нетрудно.

Все монголы, хотя и были осторожны, сразу бросались вперёд, как только видели перед собой спокойно стоявшего охотника, надеясь сбить его с ног одним движением. Естественно, все по очереди оказались на земле. Зрители разозлились не на шутку. Они требовали убить подлого дикаря, который посмел оскорбить столько воинов. Даже тысячники были возмущены и хмуро переглядывались, ожидая решения Субэдэя. Из всех присутствующих он один был спокоен и даже рад такому развитию событий.

Воинами уже полностью овладела жажда расправы и животного удовольствия, поэтому они наверняка забыли, что этот дикарь говорил раньше. А на следующий день будут вспоминать только борьбу. Хорошо, хорошо… Хотя можно устроить состязание и посерьёзней.

– Эй! – крикнул он слуге. – Тёмника! – командир тумена быстро подошёл и склонил голову. – Где твои храбрые братья? – он знал, что те служили в первой сотне и отличались свирепым нравом.

– Сколько надо? – поняв желание Субэдэя, уточнил он.

– Хм-м, – великий полководец сам не подумал об этом. Он с удивлением посмотрел на тёмника и коротко ответил: – Всех.

Богдан сидел на земле и тряс ногами из стороны в сторону. Он даже не вспотел. Однако когда из-за костров стали появляться насупленные воины с саблями, всё внутри напряглось.

– Эй! – громко крикнул он, показывая в сторону стражников Субэдэя. – Они с оружием! Эй, слышишь?!

Однако толпа восприняла эти слова как признак страха и слабости. Они не слышали его, хотя на самом деле Богдан пытался задать всего один единственный вопрос: «Можно ли их убивать?» То, что ему не дадут меч или копьё, было ясно. Теперь слова однорукого Гэрэла дошли до него со всей ясностью – убьют легко и быстро, будет весело.

Правда, сам Богдан пока веселья не испытывал. Мозг снова переключился на противника, и единственная мысль, которая полностью овладела сознанием, это защита. Важно было понять, как они будут нападать. Если все сразу, то ему конец. Если по одному, то можно попробовать выжить…

Судьба, видимо, тоже устала в этот день и теперь отдыхала, не вмешиваясь в закономерный ход событий. Богдану повезло – монголы недооценили своего безоружного противника. Это уже были совсем другие воины, сильные и опытные, умевшие драться и побеждать. Однако внешний вид сутулого и неказистого пленника расслабил их. По крайней мере, первого – точно. Он согнул колени и вытянул саблю вперёд, видя, что до пленника оставалось не больше локтя.

Наверное, монгол хотел сделать всё быстро и просто – он выпрямил руку и ткнул остриём в живот, но… ничего не произошло. Лезвие прошло сквозь голое тело и вернулось обратно. Так ему показалось. Многим соплеменникам – тоже. Тогда воин решил подойти ближе и нанести удар наверняка.

Он занёс руку, замах был быстрым и резким, этого было достаточно, чтобы разрубить неподвижно стоящего человека пополам. Однако дикарь вдруг поднял руку и схватил монгольского воина за кисть в самом верху. Сабля выпала – это то, что видели все. А вот почему бедняга после этого медленно опустился на колени и ткнулся лбом в землю, никто не заметил.

Защитного нагрудника на нём не было, поэтому Богдан нанёс короткий удар в солнечное сплетение. Этого оказалось достаточно, чтобы освободить место для следующего.

Так защищаться можно было долго. Силы не тратились. Блок и удар были отработаны до автоматизма. Всё внимание было сосредоточено только на одном человеке, поэтому его не могли застать врасплох.

Однако в глубине сознания появилась одна неприятная мысль: сколько их будет? Сколько? Ведь вокруг сидели сотни оголтелых воинов, и ради забавы Субэдэй мог натравить на него всех. Тогда настанет конец. Силы иссякнут, и его добьют. Или, что ещё хуже, просто навалятся всей толпой и запинают ногами. Убежать будет невозможно.

Богдан стоял, вытянув руки вперёд, и продолжал укладывать одного противника за другим. В какой-то момент ему вспомнилось ужасное упражнение в зале, когда тренер ставил его спиной к стене, надевал накладки и медленно наносил удары в голову и по корпусу. Затем темп ускорялся, и в какой-то момент Богдан начинал пропускать «плюшки» несмотря на эффективные блоки из «уэтирё».

Тогда это казалось ему унизительным. Через месяц подобных «издевательств» он наконец не выдержал и с силой оттолкнул тренера обеими руками. Тот улыбнулся и снял перчатки. Продолжать не было смысла. Богдан нашёл решение. С того дня они начали заниматься превентивными ударами «джит кун до».

И вот теперь, видя движение плеча или ноги, он сразу угадывал, какой удар попытается нанести вооружённый противник. При этом было неважно, с каким оружием тот нападал, важно было подготовительное движение, которое он делал. Прочитав его, Богдан либо ставил блок, либо наносил удар вместе с блоком, либо уклонялся, если рассвирепевший от ярости монгол начинал «косить» саблей направо и налево. В итоге тот уставал и получал короткий удар в горло, между ног или в солнечное сплетение.

Богдан интуитивно понял, что ни один поединок не должен закончиться смертельным исходом. Это была его защита от приговора толпы. И он оказался прав.

Когда все родственники тёмника один за другим распластались на земле без оружия, их соплеменники возле костров замолчали. Это было неожиданно даже для них. Пленный тумат стоял, уперевшись руками в колени и тяжело дышал. Со стороны казалось, что он очень устал. Однако их воины лежали и ничего не могли с ним сделать.

В этот момент и произошло то, чего Богдан так боялся. Несколько человек вскочили на ноги и, выхватив сабли, кинулись на него с двух сторон. Их было шестеро, с оружием, а у него не было ничего. В голове промелькнули слова тренера: «Когда нападают со всех сторон, беги!»

Однажды на тренировке молодые туматы накинулись на него всей гурьбой и легко сбили с ног. Поэтому когда Богдан увидел приближающиеся фигуры, первое движение было интуитивным – он отскочил назад, но наткнулся спиной на стражников Субэдэя. Один из них толкнул его с силой навстречу приближавшимся клинкам.

Думал ли Богдан в эту минуту о чём-нибудь? Просчитывал ли какие-то варианты? Конечно, нет. Толчок в спину развернул его боком, и в глаза бросилась вторая рука стражника. Тот держал копьё, уперев древком в землю. Через мгновенье оно уже было у Богдана в руках. Воин закричал и схватился за саблю, но его остановил окрик тёмника. Тот увидел жест Субэдэя и успел его одёрнуть. Представление становилось зрелищным и интересным. Это было на руку великому полководцу. Он был уверен, что теперь уже точно никто не вспомнит о его разговоре с пленником и не расскажет подлым завистникам в Улусе.

Тем временем прямо в круге разворачивалась страшная картина. Богдан, почувствовав, что сил становится всё меньше, решил не церемониться. Он пошёл вперёд и стал бить тупым концом копья в неприкрытые места, в основном в голову и пах. Когда к первой шестёрке подоспела помощь, возникла небольшая заминка. Шесть тел неподвижно лежали у ног соплеменников, и помогать им уже не имело смысла. Те, кто собирался это сделать, вдруг осознали, что их может постигнуть та же судьба, и на мгновенье замешкались.

Сабли мешали им нападать плечом к плечу, движения требовали размаха и амплитуды. Поэтому Богдан легко мог достать любого из них, быстро перемещаясь из стороны в сторону. Наверное, всё так и закончилось бы, как говорил однорукий Гэрэл, если бы опытный тёмник не произнёс в сердцах странную фразу:

– Эх, сотню бы таких! Я бы всех тангутов вырезал!

Субэдэй услышал эти слова и на мгновение замер. Его вдруг осенила другая мысль, более мудрая и дальновидная, чем развлечение монголов.

– Зогс! – поднятая ладонь мгновенно остановила всех, кроме Богдана. Он не слышал приказа Субэдэя и уже готов был лишить жизни первого из прибывших на помощь воинов. Однако внезапно поразившая их нерешительность показалась ему странной, и перед тем, как сделать выпад, Богдан бросил быстрый взгляд в сторону стражников. Рядом с ними уже стояли другие воины, в более дорогих халатах. Они явно обращались к нападавшим. И это спасло им жизнь.

Копьё медленно опустилось. Теперь можно было опереться на него и вздохнуть полной грудью. На фоне чёрной ночи костры выглядели как яркие жёлтые груши с алыми пятнами; рядом с ними шевелились фигуры людей; все они что-то кричали, однако голоса сливались, превращаясь в сплошной шум.

Из степи налетел лёгкий порыв ветра. Воздух уже стал холодным. Однако разгорячённое тело с радостью принимало его прикосновение. Сбоку промелькнула сутулая тень. Рука вылетела вперёд и пальцы уже готовы были сжаться в кулак для фиксации удара, как мозг неожиданно дал команду отставить. Это был безрукий Гэрэл. Он схватил Богдана за локоть и потащил за собой. Молча и настойчиво. Тело юного монгола дёргалось как в лихорадке. Эта дрожь передавалась Богдану через его пальцы.

– Куда ты? – успел спросить он хриплым голосом, но ответа не последовало. А уже через несколько шагов стражники со щитами и копьями расступились, пропуская их к великому полководцу. Тот сидел в прежней позе, уперевшись ладонями в колени. Однако теперь в его взгляде уже не было любопытства. Скорее, суровость и решительность.

– Откуда ты? – последовал короткий вопрос.

– Из племени туматов, я…

– Не ври мне! Туматы – не твоё племя. Где твоё племя?

Ну и что можно было ответить на этот вопрос? Какие слова могли убедить этого проницательного монгола? Что он хотел от него услышать? Богдан уже немного отдышался, и сознание перестало создавать короткие, рубленные фразы. Мысли стали более спокойными и пространными. Если Субэдэй удивлён, то что его волнует? Что он хочет узнать дополнительно? Что может волновать его, как воина и мудрого предводителя? Наверное, только одно – опасно ли то племя, из которого он пришёл? Может ли это племя прийти и напасть на монголов? Да, пожалуй, это было самым верным.

– Моё племя погибло много лет назад. От холода. Нас накрыла снежная буря. А потом – морозы. Зверь ушёл, реки замёрзли. Мы не смогли найти еду. Выжил я один, – стараясь придать своему голосу грусть, произнёс Богдан.

– А кто тебя научил драться?

– Отец. Он всё умел. Большой был человек, – слова сами срывались с языка, но Богдан уже не удивлялся своей способности подстраиваться под любую манеру разговора.

– Хм-м. А ты можешь научить других?

– Да, могу.

Субэдэй повернул голову к первому тысячнику.

– Мы не можем взять его с собой. Приведёшь к Сугнаку. Живым.

– Да, гуай. Но его надо заковать в железо. Верёвки не помогут.

– Ну так сделай это. Пусть калека следит за ним. Он слуга Баяра?

– Да, гуай.

– Скажи сотнику, пусть тоже следит.

– Скажу, гуай.

На этом разговор закончился. Субэдэй встал и неприятно поморщился. Ныли колени. Долго сидеть с согнутыми ногами было уже трудно. Прозвучали команды сотников и десятников. Воины стали расходиться.

Богдана отвели к кузнецу, который вынужден был, ворча и кряхтя, искать в мешках инструменты и куски железа, чтобы заковать его в кандалы. Богдан чувствовал, что ничего не может сделать. Всё это выглядело нелепо и ужасно одновременно. Зачем столько усилий? Чтобы вновь оказаться в таком положении? Нет, даже в ещё более плохом.