Текст книги "4. Хашар. Беспощадная жестокость"

Однако Богдан даже не подозревал, насколько далёкими от реальности были его мечты, потому что именно в этот момент судьба медленно и верно разворачивала колесо удачи совсем в другую сторону. И вращал это колесо не он, а разозлённый Нурэй, быстро удалявшийся в сторону долины. Каждый шаг главного охотника по крутому склону приближал его к заветной цели. Мелкие камни выскальзывали из-под ног и, скатываясь вниз, замирали у края обрыва. Один за другим, они превращались в маленькую пунктирную дорожку, которая вела его не к стойбищу туматов, а огромному лагерю врагов.

Глава 6. Предательская ревность

Кусок лепёшки расклеился и прилип к зубам изнутри. Ногтем поддеть не получилось. Застряло между зубов. Нужна была тонкая веточка или стебелёк травы. У камня лежала стрела. Но у неё не было оперения. В ущелье могли быть какие-нибудь сухие ветки. Надо было поискать.

Вместо веток Богдан нашёл там лук и колчан Нурэя. Он прошёл дальше, внимательно приглядываясь к камням у подножия стен. До самого выхода ничего так и не нашлось. Только в конце, на земле, буйно росла трава, которая сразу помогла избавиться от застрявшей между зубов клейкой массы.

Вокруг было тихо и спокойно. Ничто не говорило о той смертельной опасности, которая притаилась по другую сторону хребта. Захотелось спуститься к реке и искупаться. Выплюнув горький стебель, Богдан вдруг поймал себя на мысли, что у него нет даже палки, чтобы защититься. Досадно. Уйгулану тоже не попросил. Забыл. Хотя, если честно, было не до этого.

Он вернулся к площадке и снова сел на шкуру. Одному было скучно. Ничего не хотелось. Даже повторять каты. Обычно они успокаивали. В теле появилась странная усталость, или, скорее, вялость. Пребывая в полусонном состоянии, Богдан замер и уставился невидящим взглядом вдаль. Однако с этого места не было видно того, что происходило в дальнем конце покатого склона, ведущего к спуску в долину. Там шёл Нурэй. И шёл он в сторону монгольской стоянки.

Ненависть и досада разъедали старшего охотника туматов изнутри. Да, он был бессилен перед чужаком. Но на любого есть управа. К счастью, эта управа была совсем рядом. Пусть чужая и злобная. Но что ещё оставалось делать? Возвращаться в племя? Зачем? Идти к Баргуджину и бросать вызов? Не примет. Даже в своём роду не поддержат. Тогда что? Ломать копьё и ждать совета старейшин? Нет, это было подобно смерти. Никто в племени туматов не мог сравниться с ним в силе и ловкости, никто не мог выследить и принести косулю из дальних предгорий, никто не мог победить медведя в одиночку. Кроме Билбэта.

От этой мысли в груди снова вспыхнула бешеная ярость. Нурэй пнул ногой камень, но тот даже не пошевелился. Большой палец пронзила острая боль. От неожиданности он вскрикнул и опустился на колено. Перед глазами замелькали белые мошки, и к горлу подкатила тошнота. От собственной глупости стало ещё хуже. Глаза застлала пелена бессильной злобы. Нурэй встал и пошёл дальше, скрипя зубами от боли при каждом шаге. А впереди, схватившись за луки, его поджидали несколько невысоких монголов.

Сотник вместе с тремя помощниками объезжал дозоры, проверяя, правильно ли начальники караулов выставили своих воинов. Те иногда сокращали расстояние вдвое. На этот раз всё было хорошо. Однако у последнего дозора к нему вдруг подскакал радостный десятник и сказал, что поймал дикаря. Хитрого дикаря, который знал имя великого Субэдэя-багатура. Он уже хотел ускакать обратно, чтобы отрубить пойманному охотнику голову, как вдруг услышал резкий окрик.

– Стой! Покажи. Где он? – сотник неожиданно почувствовал неладное. Не мог простой житель гор знать имя Субэдэя. К тому же, как он здесь оказался? Что ему было надо?

Вопросы множились, и интуиция подсказывала, что надо срочно увидеть этого дикаря. Когда они подъехали к воинам, те сидели рядом со связанным телом. Дикарь был больше и крепче любого из них, что только укрепило умного монгола во мнении, что тот пришёл неспроста.

– Ты кто? – сурово спросил он, не обращая внимания на хохочущего десятника, который достал саблю и показывал пленнику, как отрубит голову.

– Нурэй. Из племени туматов. Мне нужен Субэдэй. Или Чингисхан, – этих слов было достаточно, чтобы все вокруг расхохотались.

Сотник, наоборот, нахмурился и пристально посмотрел в лицо странному незнакомцу. Нет, тот не врал. И не отводил взгляд. Его глаза пылали внутренним огнём, но не огнём смерти. Этот человек не собирался на них нападать. И не был похож на разведчика. Несколько вопросов сразу всё прояснили. Это был предатель. Самый простой и глупый предатель, который за свою помощь хотел получить награду. Ценности в нём не было. Хотя… И тут сотник выпрямился, поразившись своей невнимательности. Он чуть не приказал убить этого дикаря, а ведь тот был из племени туматов, о котором говорил великий Субэдэй! Они не могли найти их уже много дней. Это была невиданная удача!

– Из какого племени, ты говоришь? – повторил он свой вопрос.

– Туматы, – прозвучал ответ.

– И ты можешь провести нас туда?

– Да. Но надо спешить. Они переправляются через реку. Завтра все уйдут. Будет поздно.

– Уйдут? – нахмурился сотник. Это была плохая новость. И тут он впервые в жизни принял смелое и правильное решение, которое в итоге должно было привести к гибели туматов. – Эй! – крикнул он дозорным. – Берите две десятки слева и справа. Идите туда, – он показал на склон, по которому спустился Нурэй. – Я вижу там плоское место. Поднимитесь. Дальше, он говорит, ущелье. На ту сторону. Там – лесные люди. Найдите их. Они переправляются через реку. Нападите и убейте. Тайрун, ты возвращаешься со мной в лагерь. Возьмёшь сотню и вернёшься. Понял? – кислое выражение лица подчинённого было красноречивее любых слов. Он хотел остаться и первым напасть на дикарей. Удача была совсем рядом.

Нурэя посадили на лошадь, за спину всаднику. Обычно пленных привязывали верёвками к сёдлам, и те бежали за лошадьми. А тут сотник поступил по-другому. Дозорные удивились. Небольшой отряд развернулся и поскакал к стоянке тумена. Оставшиеся воины собрались у центрального дозора. Десятник прикрикнул, чтобы перестали болтать. Ему самому было любопытно, что произошло, но обсуждать это сейчас было глупо. Тем более, надо было выполнять приказ. Иначе потом можно было поплатиться за медлительность. Он быстро распределил всех на тройки, и монголы, как муравьи, поползли вверх по крутому каменистому склону.

Субэдэй-багатур сидел возле шатра. Пил горячий чай и думал. Увидев лошадь тысячника, сразу махнул рукой. Тот прискакал неспроста. Когда спешивался, позади показались ещё пять всадников. Один из них, похоже, был сотник. Но они ехали чуть медленнее, ждали разрешения приблизиться.

– Не надо! Быстрей сюда! Что там? Говори! – оборвал тысячника Субэдэй. Ему не терпелось услышать, что произошло.

– Дикого охотника поймали. Из гор. Говорят, сам пришёл. Из племени туматов.

– Туматов? – не сдержался Субэдэй. Такой удачи он не ожидал. Проводники оказались бесполезны. Довели до слияния рек и признались, что дальше никто не ходил. Здесь простояли уже три дня, но ни троп, ни следов людей не нашли. Если бы не этот тумат, пришлось бы поворачивать обратно. – Давай его сюда! – пряча довольную улыбку в кончиках усов, приказал он.

К шатру подвели молодого, крепкого мужчину, высокого и сильного. Волосы были собраны в косу. На щеке и шее виднелись пунктирные линии татуировки. Лицо было широким, с большими бровями, глаза смотрели прямо и открыто. Однако в них не было ни дерзости, ни вызова.

– Говори! – ткнул ему в спину тысячник. – Ты кто?

– Нурэй… из племени туматов. Я – главный охотник, – дальше последовало молчание.

– Ну? – приподнял брови Субэдэй. – И зачем ты пришёл?

– Мне нужен вождь. Его зовут Субэдэй. Или самый главный вождь. Его зовут Тэмуджин или Чингисхан! – требовательно произнёс охотник. Среди стоявших рядом монголов пронёсся возглас удивление.

– Субэдэй – это я. Говори. Не бойся. Откуда ты знаешь имя великого Чингисхана?

– Я не боюсь, – спокойно ответил Нурэй. – Я слышал это имя от чужака по имени Билбэт. Он рассказывал о тебе и Чингисхане. Много рассказывал. Говорил, что ты – сын кузнеца. А Чингисхан в детстве был в плену и носил на шее деревянные колодки. Ещё говорил, что монголы убьют все племена в степи и пойдут дальше. Туда, где садится солнце.

На какое-то время в шатре воцарилось молчание. Для простого дикаря он знал слишком много. Это уже становилось интересно.

– Ты можешь показать, как найти туматов?

– Да, могу. Есть два пути. Один – через ущелье, другой в обход, через перевал. Но там стоят охотники. Они следят за твоими людьми.

– Тёмника сюда и всех тысячников! – приказал Субэдэй ближайшему воину и пристально посмотрел на Нурэя. – Сколько шагов до этих мест? Как туда пройти? Сколько лошадей проедут? – дальше последовали вопросы о количестве туматов, переправе, вожде, оружии и лошадях. Когда речь зашла об ущелье, первый тысячник осторожно сообщил, что сотник отправил туда тридцать воинов. Они должны были настигнуть туматов на переправе и уничтожить прямо там. Субэдэй похвалил его.

Неожиданность и скорость всегда приносили победу. Если так, тогда останется отправить тысячу к перевалу, смять там пару десятков дозорных и добить остальных у брода. Всё выглядело просто. Однако так было и в прошлый раз, когда ему не удалось довести дело до конца. Это воспоминание вызвало раздражение.

– Они не пройдут! – раздался вдруг громкий голос пленного. Все повернулись в его сторону. Субэдэй почувствовал, как дрогнуло сердце. Оно подсказывало, что сейчас он услышит что-то важное. Так и произошло.

– Кто не пройдёт? – вкрадчиво спросил он. Все тысячники замерли, зная, что его зловещий прищур обычно не сулил ничего хорошего, однако на этот раз всё оказалось иначе.

– Эти… которые пошли в ущелье, – уверенно заявил тумат. – Их мало. Билбэт убьёт их. Всех, – для Нурэя этих слов было достаточно. Он считал, что объяснил всё ясно. Однако никто, кроме Субэдэя, его не понял.

– Сколько людей ушли туда? – не меняя выражения лица, спросил он тысячника. Тот сразу позвал своего подчинённого. Сотник, ожидая похвалы, вдруг увидел, что все напряжённо молчат и смотрят в землю. Он замер с улыбкой на лице и испуганно упал на колени.

Субэдэй стал задавать вопросы. Несколько фраз всё прояснили. Оставалось только понять, о ком говорил этот дикарь, потому что Субэдэй не верил ни в духов, ни в другие чудеса, полагаясь лишь на силу своей армии. – Это кто такой? Как он может убить три десятка воинов? Ты сказал, что у него нет оружия, щита, копья и лука. Может, ты врёшь? И хочешь, чтобы мои воины попали в засаду? – в его голосе прозвучала угроза, однако на охотника это не произвело никакого впечатления.

– Не вру. Две зимы назад твои воины уже приходили. Они должны помнить. На горе он сбивал их брёвнами. И с палкой дрался возле стойбища. Спроси у них, – устало заключил Нурэй, и теперь уже тысячники с недоумением посмотрели на своего предводителя. Однако тот ничем не выдал своего удивления. Внешне Субэдэй оставался спокоен. Его лицо по-прежнему было непроницаемо-суровым, а взгляд – пристальным и жёстким.

– Великий гуай, можно скажу? – послышался голос несчастного сотника, понявшего, что поощрения и награды ему не видать, и поимка этого странного пленника может обернуться для него бедой. Субэдэй вопросительно поднял брови. – Я помню его. Это страшный дух леса. Я видел его. Тогда, в лесу. Мы шли за повозками. Поджигали брёвна. Он выбегал и один нападал на нас.

– Один? – с недоверием переспросил Субэдэй. – Тогда почему он до сих пор жив?

– Он умеет останавливать саблю… рукой, – медленно ответил воин, чувствуя, что его слова звучат невероятно, но тут ему на помощь пришёл дикарь.

– Не саблю, а руку. Я тоже могу. Он меня научил, – сказал он, и теперь уже опешили все тысячники. Вдруг один приподнялся и осторожно добавил:

– Субэдэй, он говорит правду. Я помню его. Мы были на скалах. Обходили ущелье сверху. Мы видели их. На поляне. Там были уйгуры. Но потом всё смешалось. Уйгуров убили. А монголы дрались. И я видел этого духа. Он был там. С палкой. Без меча.

– Ты хочешь сказать, что лесной охотник может палкой убить твоих воинов? – спросил Субэдэй. Злая ирония в его голосе не сулила ничего хорошего. Тысячник поджал губы и опустил голову. Остальные тоже молчали. – Эй, ты! – кивнул он сотнику. – Бери своих людей! Догони их. Быстро. Идите к ущелью. Убейте этого духа. Потом спуститесь к реке и найдите брод. Туматы не должны уйти.

Тон военачальника не подразумевал дополнительных вопросов. Субэдэй не сомневался, что его люди справятся с каким-то сказочным дикарём. Для сотника это было наилучшей наградой, потому что настроение великого монгола не испортилось и он оставил его в живых. Значит, Субэдэй не считал отправку тридцати воинов ошибкой. Сотник вскочил на ноги, поклонился и побежал к лошади.

– Что же ты хочешь за свою помощь? – криво усмехнулся Субэдэй, повернув голову в сторону Нурэя. Ему было любопытно, почему этот сильный охотник решил предать своё племя.

– Только одно – дочь вождя, – не отводя взгляда, ответил тот.

– Кхе-хе, – расплылся в довольной улыбке Субэдэй. Ничего нового. Везде одно и то же. Он вздохнул. – Зачем она тебе? Женщин много. Степь большая.

– Хочу. Просто хочу. Убей чужака и дай мне дочь вождя. Разве это много?

– Хм-м… Нет, – честно сказал великий монгол. – Но глупо. Ладно. Пошли!

Всё стало просто и ясно. И даже немного скучно. Хотя если туматы уже начали переправляться через брод, надо было поспешить. Он приказал двум тысячникам взять пленника и немедленно выступать в сторону перевала. На этот раз туматы не должны были его перехитрить.

Глава 7. Как же вас много…

Тёмная полоска на краю долины покачивалась, как густая трава под знойным солнцем. Она слегка дрожала, напоминая нагретый воздух. Но марева на таком расстоянии не бывает. Богдан это точно знал. Он лениво обвёл взглядом остальную часть стоянки. Может быть, это усталость? Просто плывёт в глазах?

В этот момент взгляд наткнулся на движущиеся фигуры. Это были всадники. И скакали они к центру. Там, наверное, находилась ставка Субэдэя. Ладно, пусть скачут. Вот они исчезли, и всё вернулось на свои места: неподвижные палатки темнели маленькими точками по всей ширине долины. Людей видно не было. Даже дым от костров исчез, как будто монголы заснули. Сбоку, вдалеке, снова что-то зашевелилось. Тёмная линия на краю склона почему-то стала дрожать сильнее. И даже немного изогнулась. Странно, неужели это трава? Разве она может от жары так двигаться?

Богдан приподнялся и несколько мгновений напряжённо всматривался вдаль. Именно в ту сторону ушёл Нурэй, и теперь это вызывало беспокойство. Может быть, его заметили и теперь гнались? В том месте как раз был спуск. Вниз Нурэй не пошёл бы. Это исключено. Там – монголы. И смерть. Значит, он отправился вверх, чтобы обойти возвышенность и выйти к реке. Как раз там, где шевелилась сейчас эта странная тень.

Ленивые размышления ещё какое-то время занимали его голову, пока тёмная полоска не увеличилась до размеров пятна. Причём, большого. Богдан замер и несколько раз моргнул. Тень от скал мешала рассмотреть тёмные точки получше. По насыпи явно что-то двигалось. Сюда, к нему. И на траву это было совсем непохоже.

По телу пробежала дрожь. Сердце застучало быстрее. Он вскочил и стал пристально всматриваться вдаль. Сомнений быть не могло – по склону шли вооружённые люди. Судя по всему, монголы. Мысль о Нурэе мелькнула и исчезла. Что бы с ним ни случилось, сейчас это уже было неважно.

Мозг лихорадочно думал, как защищаться. Единственным преимуществом был высокий край площадки. Два человеческих роста. Оттуда, с насыпи они ничего не сделают. Низко. Можно спрятаться за камнем, если начнут стрелять из луков. Ха! Надо взять лук Нурэя и встретить в лоб. Только сколько их там?

Богдан рванулся к большому камню. В колчане оказалось всего одиннадцать стрел. Ещё одна – у камня. Она не сломалась. Это хорошо. С такого расстояния попадёт. Что ещё? Что делать, если их больше? Бить луком по голове? А если по два или три полезут? Могут и забраться.

Мысли отчаянно кружились в голове, стараясь найти спасительную соломинку. А руки в это время убирали камни, готовя место для стрельбы.

– Ах! – вдруг вырвалось у него, и глаза радостно заблестели. – Конечно, камни, – и отложив лук в сторону, Богдан стал быстро собирать увесистые обломки. Вскоре перед ним выросла небольшая куча. Он тяжело дышал, на лбу проступили капли пота, но штук тридцать собрать удалось. Это было неплохо. А там, глядишь, и саблю получится забрать. Или лук.

Качающиеся серые тени к этому моменту значительно увеличились в размерах и превратились в фигуры людей. Сомнений быть не могло – сюда приближались монгольские воины. Не меньше десятка… или двух. Богдан поймал себя на мысли, что считать нет смысла. Лучше ещё раз проверить нехитрое «оружие». Он подёргал тетиву, вставил стрелу, натянул лук, отпустил, прицелился и спокойно отложил в сторону. Затем взял пару камней, подкинул их на ладони и примерился. Да всё было в порядке. Начать можно было со стрел. Они надёжнее. Может, отойдут.

До движущихся фигур оставалось совсем немного, шагов сто. Монголы шли медленно, то и дело приседая и упираясь в склон коленом. Спуск был слишком крутой.

Богдан привстал. Сделал несколько приседаний, после этого – вращение руками, кистями и головой. Повороты корпусом, десяток наклонов. Дыхание стало ровным и глубоким. Волнение прошло. Мини-разминка закончилась, и как раз в этот момент внизу раздались чужие голоса. Бедняги только теперь поняли, что им как-то надо преодолеть это препятствие. Выхода не было – приходилось подставлять свои спины. Если стать друг на друга, то можно было ухватиться руками за край.

Вскоре над поверхностью показалась голова первого смельчака. Он радостно крикнул что-то своим товарищам и поднялся почти до пояса. Затем упёрся руками в камни и хотел уже закинуть ногу, как в горло вошла короткая охотничья стрела. Она пробила шею и пролетела дальше. Воин дёрнулся, выпрямился и стал медленно заваливаться назад, глядя перед собой полными удивления глазами. Внизу сразу всё поняли. Какое-то время царила полная тишина. И через некоторое время над краем площадки показались… два щита.

– Правильно, – пробормотал Богдан. Никто не хотел умирать просто так. Однако забраться на камни, прикрываясь щитом, было делом нелёгким. Их разделяли всего десять-двенадцать шагов. Богдан выждал момент и прицельно послал стрелы в неприкрытые части тела. Два воина свалились вниз вслед за первым.

После этого снова возникла пауза. Монголы явно не знали, что делать. Однако выбор у них был небольшой. Поэтому когда впереди показались четыре щита, Богдан понял, что они решили всё-таки брать количеством. Первый не успел даже схватиться за край. Второй успел встать на колени, и уже в таком положении получил стрелу в бок. Третий вскочил на ноги, но забыл прикрыться щитом и стрела попала ему в лицо. У четвёртого было больше времени, поэтому он успел увидеть, что произошло с его товарищами. Воин сразу присел и закрылся щитом. Богдан ждал, пока он раскроется, но, тот вдруг завалился на спину и упал вниз. Судя по всему, он просто оступился.

Ситуация становилась напряжённой. Половина стрел уже улетели. Новые были только у монголов. Богдан выругался. Зря поспешил. Надо было запустить несколько человек наверх и уложить их уже здесь, на камнях, чтобы забрать колчаны.

Но монголы сами ему помогли. Видимо оступившийся соплеменник сказал, что тут находится всего один человек, и они решили попытать удачу. Хлопок тетивы раздался за секунду до того, как над площадкой взмыл рой стрел. Богдан успел распластаться на камне и закрыть голову руками. Но всё обошлось. Стрелы ударили в скалу и упали вниз. Теперь он мог собрать их и сдерживать атаки гораздо дольше.

Монголы сделали ещё несколько выстрелов. Похоже, на удачу. Для Богдана это выглядело странно, однако он понимал, что у них нет другого выхода. В последний раз высота снизилась. Стрелки отошли немного дальше, чтобы заставить его пригнуться.

Вскоре стало ясно, зачем. Вверх карабкались новые смельчаки. Их снова было четверо. И они старались спрятаться за щитами. С первыми двумя удалось расправиться быстро. Богдан попал им в ноги, и оба свалились на головы своим товарищам. Однако двое других сумели запрыгнуть наверх и рванулись вперёд. Один из них повторил ошибку своего товарища и не прикрыл лицо. Второй успел сократить расстояние и получил стрелу в бедро, находясь от Богдана буквально в трёх-четырёх шагах.

Несмотря на крики и отчаянные попытки противника, всё шло пока по его плану. И когда количество погибших и раненых приблизилось к пятнадцати-шестнадцати, атаки прекратились. Богдан прикинул, что монголов было около тридцати. Половину потеряли. Что делать дальше, не знали. Ну что ж, надо им помочь.

Он подполз к краю и стал быстро пускать стрелу за стрелой в контуры притаившихся внизу фигур. Потери оказались серьёзными. Оставшиеся в живых рванулись назад. Из них трое получили стрелы в спину. В итоге спаслись только пять. Они стояли, молча глядя в его сторону, но Богдан не спешил подниматься. Он отполз к скале и стал собирать стрелы. Хорошо, что дело не дошло до камней, потому что щиты такой мелочью не пробьёшь. Камни хороши были только с незащищёнными воинами.

На склоне зашевелились. От пятёрки отделилась фигура. Она стала быстро удаляться. Понятно, отправили за подмогой. И что теперь делать? Вопрос был сложным. Если уйти, эти четверо могут предпринять ещё одну попытку. Или не рискнут? Ведь не зря послали человека назад. Значит, боятся.

Богдан оглянулся: наверху лежали несколько сабель, колчаны со стрелами и луки. Так что от четверых можно было отбиться.

Но что делать дальше? С теми, кто придёт на помощь? Как быть с ними? Если монголов будет больше, они могут забраться на площадку и оттеснить его в ущелье. А там не спрячешься, всё станет гораздо хуже.

Богдан рванулся ко входу и стал лихорадочно осматривать валуны. Они все были очень большими. Сдвинуть с места в одиночку было невозможно. В середине прохода, шагах в тридцати от площадки, над тропинкой нависали два куска, они лежали сверху, образуя навес и могли бы стать идеальной преградой… но для этого их тоже надо было сбросить вниз.

Дыхание участилось, пот тёк по лицу. Пробежав до конца, он так ничего и не нашёл. Пришлось вернуться обратно. Четыре низкорослых монгола по-прежнему сидели шагах в тридцати от края площадки. Внизу стонали раненые. Но оставшиеся в живых не спешили их спасать.

Рядом с телами виднелись колчаны и копья. Монголы оставили их на земле, потому что лезть с ними наверх было неудобно, руки были заняты щитами. Они даже копья не могли взять! Жаль… Ему бы они точно очень пригодились. Как бы их оттуда забрать?

Богдан ломал голову над этой проблемой, чувствуя себя как лисица в басне с сыром и вороной. Надо было их срочно забрать! Когда к монголам придёт помощь, будет уже поздно.

Не думая, он спрыгнул вниз и схватился за первое древко. В этот момент со стороны четырёх монголов послышались свистящие звуки. Первые стрелы пролетели мимо. Повезло! От второго выстрела Богдан успел закрыться щитом. Однако враги не сдавались. Более того, они собирались напасть и быстро приближались, стреляя на ходу. Когда расстояние сократилось до десяти шагов, монголы вытащили сабли. Но сделали это зря.

Первый нападавший ничего не успел сделать. Копьё ударило в живот с такой силой, что он согнулся пополам и отлетел на идущего сзади соплеменника. Тот оступился и упал на бок. Двое других оббежали их и вплотную приблизились к Богдану. У них не было луков, поэтому всё было просто. Он отбросил щит в сторону и первым сделал шаг вперёд.

Когда вдали показалась помощь, на склоне царила тишина. В живых никого не осталось. Луки и колчаны уже давно перекочевали наверх, копья тоже лежали на площадке у камня. Десять щитов стояли у скалы, рядом – двадцать пять колчанов. Богдан времени зря не терял. К сожалению, ни один нагрудник так и не подошёл. Однако шлем нашёлся. Водрузив его на лысину, он спокойно пил воду маленькими глотками и ждал новой атаки. Однако на этот раз враг оказался хитрей.

Монгольский сотник сразу понял, что произошло. Он не стал злиться и кричать. Всё равно из первого отряда выжил только один. Хорошо, что додумались послать хотя бы его! Предупредил… Теперь у них были лестницы и верёвки. Однако перед тем, как отдать команду к нападению, сотник всё-таки подозвал первого десятника и приказал отправить гонца в лагерь. Что-то подсказывало ему, что здесь понадобится помощь ещё сотни или двух.

Богдан увидел лестницы и нахмурился. Их тащили по склону. До них было далеко. Но теперь у монголов появлялось преимущество. Они могли быстрее забираться наверх. Следовательно, ему тоже придётся ускориться, чтобы не успевали запрыгивать на площадку.

Однако противник оказался хитрее, чем он думал. Первые две лестницы поставили сбоку, прямо на насыпь, после чего на них забрались четыре лучника. Стоя на верхних ступеньках, они прекрасно видели все его передвижения и могли даже стрелять. Остальные стали приближаться к краю, держа над головой щиты.

– Блин, как же вас много… – пробормотал Богдан, поняв, что теперь прятаться негде. Четыре стрелка могли контролировать всю площадку. Рано или поздно они всё равно загонят его за камень у входа, а остальные в это время спокойно заберутся наверх. – Ладно, попробуем так, – он скрестил два копья и прикрепил к ним щиты. Кожаными ремнями. Получился треугольник. Подперев эту конструкцию третьим копьём, Богдан усмехнулся. Пирамида из трёх копий смотрела щитами в сторону склона и могла защитить его от четырёх лучников на лестнице. Оставалось быстро перетащить колчаны.

Как только он принёс последний, в щиты впились первые стрелы. Удары были глухими и неприятными. Однако защита держалась и не падала. Стоя на колене, он ждал появления первых нападавших, готовясь стрелять с максимальной скоростью, пока не кончатся стрелы.

Страх был, он витал вокруг, как полупрозрачный туман, и Богдан знал, что избавиться от него нельзя. Тренер всегда говорил, что не боятся «только дураки и трупы». Перед любым поединком возникает мандраж. Даже мастер испытывает лёгкое возбуждение, однако умеет его контролировать.

Богдан ещё не умел полностью владеть своими эмоциями и реакциями. В таких ситуациях за него это делала другая часть сознания – та, которая отвечала за подготовку к бою. Если бы ему надо было сидеть на месте и ждать, пока в него попадёт стрела, он, конечно, не выдержал бы эмоционального напряжения и совершил какой-нибудь необдуманный поступок.

Однако сейчас руки были заняты работой. Они перебирали стрелы и поправляли щиты; глаза следили за передвижением фигур на насыпи; где-то глубокого в мозгу происходил подсчёт времени. В итоге в голове появилась мысль: стрел и копий хватит на час. Потом станет туго. Придётся отходить в ущелье.

Такая раздвоенность сознания продолжалась недолго. Как только над краем площадки появились первые монгольские лица, мышцы сжались, сердце застучало и «грянул бой!» Первая стрела попала в шлем, вторая попала точно в цель. Третья упёрлась в тетиву, когда очередной воин уже почти забрался на камень и прикрылся щитом. Стрела попала ему в ногу, и фигура исчезла из поля зрения.

Однако первый выстрел тоже принёс пользу: удар в шлем оказался сильным, монгол потерял равновесие и упал спиной назад. На несколько секунд возникла пауза. А дальше снова всё пошло по кругу: стрела, тетива, спуск, крик. Затем – новый выстрел и новый крик.

Как ни странно, эта атака длилась недолго. Видимо, внизу догадались, что надо как-то защищаться от стрел, и остановились. Богдан ждал, что монголы станут подниматься со щитами, как и раньше. Однако на этот раз они преподнесли ему неприятный сюрприз. Благодаря лестницам им удалось незаметно подобраться к самому верху, после чего первые четверо по команде перепрыгнули через край и покатились по камням.

У них не было ни луков, ни щитов, только сабли, чтобы двигаться максимально быстро. И хотя Богдан был готов, первый выстрел всё равно произошёл с задержкой. Раньше он стоял на колене, под защитой пирамиды, и стрелял только вперёд. Теперь ему надо было разворачиваться корпусом. Для этого пришлось привстать. И сразу со стороны склона полетели стрелы. Монголы заметили его голову и стали стрелять без остановки, надеясь попасть. Пришлось согнуть колени. Натягивать лук в таком положении было неудобно. Однако здесь сыграла свою роль скученность нападавших.

Первый «прыжок», как он назвал про себя новую тактику монголов, закончился для них плачевно. Двое так и не встали после кувырка. Благодаря им у третьего было время выпрямиться, но он сразу получил стрелу в нижнюю часть живота и, охнув, согнулся пополам. Четвёртый успел сделать пару шагов вперёд, но защищаться было нечем. Стрела попала прямо в лицо. Резко откинув голову, он рухнул спиной назад. Сбоку раскачивался на коленях третий монгол. Вот он ткнулся лбом в камни и замер в коленопреклонённой позе, издавая тяжёлые стоны.

Всё это произошло довольно быстро. Последний воин ещё падал со стрелой в глазу, а у него за спиной уже появилась следующая четвёрка. Да, они спешили, однако всё равно двигались медленно. Сознание Богдана зафиксировало, что между «прыжками» проходит около семи секунд. Этого было достаточно, чтобы справиться с ними даже при помощи палки. Если бы, конечно, не лучники на склоне!

Очередная стрела ударила в край верхнего щита и, отщепив кусок дерева, попала Богдану в шлем. Монголы радостно закричали. Если бы не щит, всё могло бы кончиться плачевно. Он задержал стрелу, и та лишь стукнула по шлему, не причинив Богдану вреда. Однако этого было достаточно, чтобы он вжал голову в плечи и выругался.

Снова вспомнились слова тренера: «Бессмертных нет. Никогда не расслабляйся». Сколько раз он видел, как опытные спортсмены проигрывали из-за этого на соревнованиях! Но здесь всё было намного хуже. И монгольская стрела напомнила об этом как нельзя кстати.

Дыхание участилось, но атака внезапно прекратилась. Выглянув, он всё понял: около двадцати тел лежали друг на друге, мешая быстро перепрыгивать через край. Скученность была серьёзным преимуществом на открытом пространстве. Там монголы могли бы образовать ударный кулак. А здесь – нет.

«Волн» было пять или шесть. Нет, усталости не чувствовалось, но он был весь мокрый. Неужели из-за стрельбы? Надо было успокоиться и подумать, как вести себя дальше. Богдан не знал, что сотник уже всё понял и отправил гонца с докладом тысячнику. Так же он не знал, что очень скоро такой же бой должен был начаться с другой стороны скалистой возвышенности, у перевала. Однако в голове уже стал созревать план отхода.