Текст книги "4. Хашар. Беспощадная жестокость"

Глава 19. Торопиться нужно медленно

До утра на стоянке не было слышно ни звука – стояла мёртвая тишина. Богдан провалился в беспамятство на несколько часов, интуитивно почувствовав, что опасность миновала. Перед этим он всё-таки забрался под повозку и положил по бокам несколько мешков. Сон был глубоким и мучительно монотонным: он шёл по сухой, растрескавшейся земле и никак не мог найти воду. Сжимающая горло жажда преследовала даже здесь.

Вдруг вдали показалась река. Счастью не было предела. Разгорячённое тело с радостью погрузилось в успокаивающую прохладу. Сухие, потрескавшиеся губы с жадностью глотали спасительную жидкость, однако сухость в горле не пропадала. Спазм стал ещё сильнее, появилась режущая боль. Он нырнул с головой и поплыл с открытым ртом, погружаясь всё глубже и глубже, но никак не мог сделать глоток. А потом стало не хватать воздуха. Пора было подниматься на поверхность. Но как же медленно двигались руки и ноги! Как будто на них висели пудовые гири. Задыхаясь, он отчаянно грёб, пока силы не покинули измученное тело и рот сам не открылся в поисках спасительного глотка воздуха.

– О-о-ох, – раздался громкий вздох облегчения. В груди что-то укололо, однако стало намного легче. Глаза продолжали моргать, но по-прежнему ничего не видели. Богдан сделал рывок вперёд и сильно ударился лбом. Из глаз полетели искры. – О-о-ой! – теперь это уже был крик боли.

– Ты что? – донёсся голос Гэрэла. Тот был где-то рядом, но Богдану по-прежнему ничего не было видно. Он поднёс руки к лицу, грубая, рваная кожа в шрамах, с сухими, запёкшимися ранами напоминала кору дерева. В этот момент вернулось ощущение реальности. Железная цепь прокатилась по груди и съехала на шею. Скул коснулись полукруглые манжеты оков. В горле запершило, из груди вырвался кашель, но вместо ответа он прошипел что-то несвязное. – Что? Вылазь! Давай! – снова послышался призывный голос однорукого монгола.

– Э-э-эх, – выкатываясь из-под повозки, прохрипел Богдан. – Вода…

– Что? Вода? Вон, там, – Гэрэл кивнул в сторону, явно не собираясь расставаться с едой. Он уже раздобыл кусок лепёшки и теперь с удовольствием поглощал её, сидя боком к повозке.

Выпив всю воду, Богдан осмотрелся. Рядом лежала большая тряпка. Похоже, это было то платье, которое юный монгол принёс накануне ночью. Надо было разорвать его на полосы для обматывания ран. Вдали послышались короткие крики монгольских всадников. Несколько лошадей пронеслись в сторону холмов.

– Что ешь? Дай мне, – попросил Богдан, присаживаясь рядом с Гэрэлом. Тот рассказал, что ночью напали охотники из того племени, которое разграбили несколько дней назад. Они шли следом и ждали удобного момента. Так сказал сотник. Женщин забрали с собой. Но, по мнению безрукого инвалида, это было глупо. Он был уверен, что скоро их всех найдут и убьют.

До полудня было тихо. А потом вернулись всадники из погони и радостно сообщили, что настигли подлых врагов вместе с их женщинами возле реки. Убили всех. И хотя монголы устали, поступил приказ сниматься со стоянки и идти дальше. Оставаться на том месте, где повсюду лежали трупы убитых ночью охотников и их женщин, никто не собирался. В такую жару к вечеру они бы стали ужасно вонять.

И тут произошла небольшая заминка, которая снова привлекла внимание к двум туматам. Выслушивая короткие отчёты сотников о потерях, первый тысячник вдруг оборвал своего воина и спросил о ночном бое.

– Пять десятников погибли? Как так?

– С краю были. На них налетели сразу. Стреляли много. По три в каждой десятке погибли. В последней один тумат остался.

– Какой тумат? – не понял тысячник.

– Который сам пришёл. Я отправил его в десятку Саархая.

– И что, вся десятка полегла? – с недоверием спросил тысячник.

– Да. Один только этот остался. Живой. Много убил. Говорят, два десятка.

– Как это?

– Не знаю. Нашли у повозки. Там, где пленник Субэдэя с одноруким были. Они защищались. Втроём.

– Хм-м… Ну-ка давай их всех сюда! – потребовал он, чувствуя, что здесь кроется какая-то тайна и ему обязательно надо её разгадать прежде чем покинуть это место.

Когда две пары пыльных сапог приблизились к колесу, Богдан лежал под повозкой. Судя по испуганному голосу безрукого Гэрэла, их требовал к себе сам тысячник. Никто ничего не объяснял, просто приказали вылазить и идти.

Богдан решил изображать слабость и немощность. В голове сразу возникли фразы, «повинную голову меч не сечёт», «убогих не бьют», «поплачешь и простят» и ещё куча аргументов, которые уже сто раз здесь доказали, что выживает не сильнейший, а тот, кто успевает приспособиться. Колени сразу подогнулись, руки задрожали, тело согнулось, появилась сутулость, голова упала на грудь, и он даже попросил Гэрэла подставить плечо, чтобы опереться. Юный монгол молча согласился.

Так они и вышли, хромая и еле волоча ноги, на небольшую вытоптанную поляну перед походной палаткой тысячника, где уже стоял Нурэй.

– И как же ты их бил? – послышался вопрос.

– Копьём. И кулаком, – бесхитростно ответил старший охотник туматов.

– Всех?

– Тех, кто нападал. Темно было. Очень.

– Кто же тебя научил? – в голосе послышалось искреннее удивление.

– Э-э… – замялся Нурэй, заметив сбоку Гэрэла и Богдана. Лицо сразу нахмурилось, брови сошлись на переносице, губы скривились от злости, и в глазах появилась ненависть. – Вот, этот научил, – нехотя произнёс он, кивнув в сторону еле стоявшего на ногах Богдана.

– Этот? Да? – с усмешкой хмыкнул тысячник. Кое-что стало проясняться. И это было приятно. Похоже, тумат-предатель хотел убить пленника Субэдэя. Это было видно. Одна загадка была разгадана.

– Да. Он всех научил. Всё племя, – добавил Нурэй.

– Эй, ты! Гэрэл, подведи его. Он живой? – уже серьёзно спросил военачальник, видя, в каком ужасном состоянии находится висевший на его плече пленник.

– Д-д-да, – заикаясь, проблеял юный инвалид, ещё не понимая, что ему ждать от этой встречи. – Билбэт, слышишь? Эй! Ты слышишь?

– Да, – продолжая притворяться обессиленным и уставшим, ответил Богдан.

– Он, что, тоже там был? – спросил тысячник. Увидев кивок сотника, он покачал головой и с недоверием прищурил глаза. – Эй, ты! Как ты дрался? Говори! Ты же в цепях!

Богдан услышал в его голосе сомнение. Изображать полутруп было опасно.

– Жить хотелось, – сказал он первое, что пришло в голову. Однако среди монголов эти слова почему-то вызвали смех.

– Жить все хотят. Только девять человек погибли. А вы двое живы. Как это? Вы что, из этого племени? – припугнул тысячник, но это было слишком прямолинейно и грубо.

– Нет. Я из племени туматов, – ответил Богдан. – Я не нападал. Они хотели меня убить. Если бы я был с ними, я бы убежал.

– Хм-м… – для умного и опытного монгола эти слова звучали правдиво. Однако ясности они не прибавляли. Чужак говорил не всю правду, и он это чувствовал.

– Он убежит. Точно убежит. Смотри, у него на ногах ничего нет! – вдруг выкрикнул Нурэй, и всем бросилось в глаза, с какой злобой он это произнёс.

– Хах! – выразил своё удивление тысячник, увидев, что у пленника на ногах действительно не было кандалов. Злость, с которой накинулся на него Нурэй, подтверждала его догадку – он ненавидел своего соплеменника. Это польстило самолюбию тысячника. Одного из туматов он разгадал. – А где они? Ты съел свои цепи на ногах? – спросил он, усмехнувшись. Монголы рассмеялись, но постепенно успокоились. Какое-то время длилось молчание, потом стоявший перед ним странный человек, не поднимая головы, вздохнул и ответил:

– Сбил. Камнем. Когда напали, – он был явно расстроен и испуган. Это было хорошо. Значит, этот пленный тумат боялся, как и все остальные.

– Зачем сбил? За это – смерть! – без угрозы произнёс тысячник. Он чувствовал, что приближается к разгадке тайны, или по крайней мере ему так казалось, потому что припёртый к стенке дикарь вот-вот должен был во всём признаться. – Зачем снял?

Богдан снова выдержал паузу и тихо ответил, стараясь придать голосу интонацию провинившегося ребёнка.

– Больно. Идти больно. Ноги болят, – он приподнял оборванные края штанов, оголив раны на щиколотках. Лица монголов ничего не выражали. Сочувствия здесь ждать было глупо. Однако по их молчанию стало ясно, что его поняли. Богдан протянул руки и добавил: – Здесь тоже одно мясо. Грязь попадёт, умру.

Однако это уже никого не волновало.

– Ты дрался? – коротко спросил тысячник.

– Нет. Только защищался. А что, ждать, пока убьют? – с такой искренностью возмутился Богдан, что все вокруг заулыбались. Все, кроме Нурэя. Тот внимательно следил за его словами, понимая, что разговор идёт совсем не туда, куда бы ему хотелось.

– Он снял железо, чтобы убежать! – не сдержавшись, выкрикнул тумат.

– Да? Ты хотел сбежать? – редкие брови тысячника поднялись вверх.

– Сбежать? Нет, зачем! Я хотел улететь! Это легче! – дерзко ответил Богдан, изображая отчаяние и злость. – Воды нет, еды нет, людей нет. Куда бежать? – он рисковал, но что-то внутри подсказывало, что сейчас это могло сработать. И действительно, вместо злости, монголы снова рассмеялись. Такое сравнение было им понятно и близко. Птица с железными кандалами выглядела смешно.

– Да-а… далеко не улетишь, – хмыкнув, добавил тысячник. – Говорят, ты убил много шакалов. Как и он, – монгол кивнул на Нурэя. – Так?

– Не знаю, я только защищался. Ноги не ходят. Руки в железе. Как? И чем? – Богдан надеялся, что в темноте никто ничего не видел. Он решил придать своим словам убедительности и показал на Гэрэла: – Он был рядом. Спроси его. Он меня на верёвке держал. Потом напали, и всё. Мы защищались. И прятались под повозкой. Чтобы не достали.

Все головы повернулись к однорукому инвалиду, и тот, очутившись внезапно в центре внимания воинов, опешил и не успел сообразить, что от него хотят.

– Так? – прозвучал грозный голос тысячника.

– Э-э-э… Да, напали, – лицо несчастного юноши перекосилось от страха. Он боялся соврать и в то же время не знал, что было правдой. Он пришёл в себя только когда всё кончилось. Чужак был рядом, это точно. Они лежали под повозкой. Значит, это – правда. – Да, так и было, – уже более уверенно добавил Гэрэл. Для пущей важности он надул щёки и кивнул головой.

Богдан в этот момент почувствовал прилив непонятной лёгкости. Как будто его изнутри наполнили гелием, как воздушный шарик. Жаркое солнце вдруг перестало стучаться в затылок, голубое небо закачалось, как маятник, лица стоявших рядом монголов закружились в быстром водовороте серых теней, и последнее, что он услышал, был долгий и ровный выдох, которым сопровождалось его падение на землю.

Нурэй стоял рядом, когда Богдан, как мешок, упал без сознания. Над ним сразу склонился Гэрэл. Однако Нурэй подумал, что это было сделано специально. Он подскочил и пнул неподвижное тело ногой.

– Убей его! Он притворяется! Это же Билбэт. Он опасный. Я знаю, – пытаясь нанести ещё удар, заорал он, однако тысячник уже сделал знак, и рассвирепевшего тумата быстро оттащили в сторону. Для главного монгола всё было понятно. Хотя несколько деталей всё же оставались неясными.

Тем не менее он был довольно осторожен и интуитивно прозорлив, потому что прошёл нелёгкий путь от десятника до командира целой тысячи, и заслужил это право не просто так. Одной храбрости и силы для этого было недостаточно. Нужна была осторожность. И ещё умение ждать. Поэтому тысячник принял простое и вместе с тем мудрое решение.

– Бисарат, возьми его десятником, – это касалось Нурэя. – Соберёшь к нему всех, кто остался, – в таком поступке была простая военная логика: великая Орда состояла из многочисленных племён, и большинство из них вливались в неё после завоевания воинами Чингисхана их территорий. Одни – из жадности и желания лёгкой наживы, другие – от отчаяния, потому что стойбища были разрушены и, оставшись там, они бы умерли от голода. А в бою можно было остаться в живых и даже разбогатеть на награбленном. Женщины и дети были делом наживным. Новую семью легко было создать даже в Орде.

– Я?.. – донёсся удивлённый голос Нурэя. Он оторвал тысячника от размышлений.

– Что? Иди! – для монгола эта проблема уже не существовала. Раз пришлый тумат прожил столько с его воинами и даже защищал их во время ночного нападения, он мог прижиться. Об отказе не могло быть и речи.

Видимо, Нурэй это тоже почувствовал, потому что осёкся, поник и отошёл назад, опустив взгляд в землю. Ему надо было дождаться встречи с Субэдэем, чтобы вернуть Уйгулану. После предательства туматов, какая разница, как бы это произошло, в качестве десятника или просто пленника монголов? Так даже было лучше. По крайней мере, пока.

– А с этим что?

– Эй, однорукий! – окликнул тысячник Гэрэла. – Что ж он такой слабый? Он точно умеет воевать?

– О да… – почувствовав в голосе командира недоверие, снова испугался юноша.

– Что ж это за воин? Ты его на верёвке водишь. Как барана. Никто его не боится. Даже ты. На ногах не стоит. А врагов убивает. Как же так? – задумчиво протянул он, чувствуя, что упёрся в тупик размышлений. Субэдэй приказал привести этого дикаря живым. Воины видели, как он дрался с палкой против сабель. Ночью отбивался от нападавших с копьями. Защитил своего соплеменника. Тот его ненавидит и хочет убить. При этом, сам снял цепи и не убежал. Что-то здесь было не так, и великий Субэдэй наверняка разгадал эту загадку. Не стал бы он просто так обращать внимание на лесного охотника. Но тратить на него столько сил сейчас, во время перехода было глупо.

– Что с ним делать? – переспросил сотник.

– Привяжи к повозке. С теми двумя. Они все принадлежат Субэдэю. Пусть будут в одном месте.

– Кхе-е! Как удобно! – с искренней радостью воскликнул воин. – Так даже лучше. Четыре всадника едут. Никуда не денется. Будет плестись сзади. А Гэрэл?

– Пусть однорукий следит за верёвкой, – с улыбкой всесильного владыки милостиво разрешил главный командир, что означало сохранение прежнего статуса несчастного инвалида. Он должен был находиться рядом с пленником и отвечать за него головой.

– Да, буай! – почти в голос произнесли Гэрэл и сотник. При этом однорукий юноша наклонился, чтобы приподнять Богдана, но у него ничего не получилось. Пришлось просить помощи.

В это время вдали показались несколько всадников. Это были гонцы последних двух сотен, которые добивали туматов за горящим лесом. Они прискакали сообщить Субэдэю, что весь лес сгорел и там никого не осталось. Их сразу отправили дальше, вдогонку великому полководцу. Плестись с обозом не имело смысла. Гонцы умчались, все остальные монголы понуро поплелись следом, постепенно собираясь с силами и восстанавливаясь.

Жизнь шла своим чередом, проходя мимо мёртвых и отчаявшихся, а тех, кто сопротивлялся до последнего, она вовлекала в водоворот событий и кружила, заставляя отчаянно бороться за своё существование.

Глава 20. Сбор хашара

Первое, что Богдан увидел на следующий день, были красивые женские глаза. Красивые и очень знакомые. Вокруг было непривычно тихо. И ещё очень жарко. Солнце слепило и не давало присмотреться.

– Уйгулана?.. – пробормотал он.

– Ы-ы! – отрицательно помотала головой девушка, и он понял, что это была Аруна. – А-а… Гу-у… А-а… – раздались три громких слога. От удивления Богдан хмыкнул и хотел поднять голову, но в висках запульсировала боль, и свет снова исчез.

Он не слышал, как мычала над ним бедная туматка, поднося к губам пиалу, как пыталась по каплям влить в рот хоть немного воды, протирала лицо мокрой тряпкой и виновато поджимала губы, не зная, что делать. Потом пришёл однорукий «хозяин» и, бросив взгляд на лежавшее в повозке тело, со вздохом опустился рядом с колесом. Ему всё было ясно. Еду принёс зря. Пленнику точно не нужна. Поэтому пока можно было отдохнуть.

– Вода есть? – спросил он Аруну, подняв голову. Услышав утвердительный звук, Гэрэл довольно растянулся на земле, стараясь пристроиться вдоль узкой полоски тени. До конца привала ещё оставалось время, и делать пока было нечего. Поэтому он закрыл глаза и погрузился в сладкую дрёму.

– Эй, ты тут? – послышался сверху хриплый голос. Это был проклятый пленник. Он испугал его, и Гэрэл, дёрнувшись, ударился локтем о колесо.

– Ух-ух-ух… – вокруг никого не было видно. Проспал он, похоже, недолго. – Чего тебе?

– Еда есть? – донеслось из-за верхней жерди.

– Ты же сдох… Это, того… Ты же лежал.

– Что? – Богдан приподнял голову и посмотрел вниз. – Дай хоть что-нибудь. Надо есть. Сил нет. Тяжело. Как будто камнем привалило.

– Камнем? Привалило? – глупо повторил Гэрэл. Протянув твёрдый сыр и сухие бобы, он позвал Аруну. Той в повозке не оказалось. Осилить сухую еду без воды было трудно. Но пленник не жаловался.

Богдан тем временем чувствовал себя уже намного лучше.

– Куда идём? Где мы? – спросил он. – Где вторая повозка с шатром?

Облокотившись грудью на край повозки, однорукий юноша стал рассказывать. Они шли в сторону большого города. Там их ждали великие монголы – Джучи и Субэдэй. Но сначала надо было собрать хашар. Побольше. В городе. С большими стенами. Трудно будет. Ещё женщины умерли. Почти все. С десяток осталось. Но до стен не дойдут. Воинов много. Не выдержат. Поэтому хашар нужен.

– Женщин тоже в хашар берут? – поинтересовался Богдан.

– Конечно! А как же, – фыркнул Гэрэл, поражаясь его глупости. – Камни носить могут. Ветки могут, воинам нужны. Сейчас мало, ох, мало, – с сожалением вздохнул он и чихнул от попавшей в нос пыли.

– А почему монгольских женщин нет? Монголки есть где-то? Ну жёны у воинов.

– Есть, есть. Они в Улусе ждут. В становище. Сюда нельзя. Далеко и еды нет. Там ждут, – со знанием дела объяснял однорукий. – Жена всегда за мужем идёт. Кибитка на ней, дети на ней, войлок на ней.

– Прямо обоз настоящий. Они воевать умеют?

– Ещё как! Наши женщины злые как волки! Они зубами врага порвать могут. Из лука стреляют. Саблей дерутся. Только на лошади мужчина должен ездить. Так вот…

– А двух сестёр где везут?

– Тут, где же ещё! – хмыкнул однорукий монгол и стал рассказывать, что теперь девушек разделили. Одну везут в первой повозке. А вторая за ней смотрит. Еду и воду приносит. А сама едет во второй повозке, где сейчас лежит Богдан.

– Да, я видел её. Куда-то исчезла.

– Пошла за водой, наверное. Ты тоже теперь будешь ходить. Сотник сказал, воду носить надо.

– Как же я смогу? Ноги не идут. Смотри, одна сплошная рана! – искренне возмутился Богдан, но по выражению лица юного собеседника было ясно, что эти проблемы его не волновали.

– Завтра хашар будет. Я – твой хозяин. Тысячник сказал привязать верёвкой. Будешь за повозкой идти.

– Как? Вот чёрт, у меня же нет маймахов. Как идти? А воду носить? Ты что фигню несёшь?

– Что такое фигня?

– Вот чёрт… Как мне носить? Я ходить не могу!

– Я буду отвязывать тебя. Я – хозяин. Я буду вести тебя. Верёвка у меня. Ты мешки с водой будешь нести.

– Ну и ты тоже будешь, – недовольно буркнул Богдан, лихорадочно думая, как ему найти кусок кожи для защиты ног.

– Буду, – согласился Гэрэл. – Все будем. Скоро будет много хашара. Они тоже будут воду носить, – добавил он.

– Да что ты заладил про воду! Помочь можешь с маймахами? Сапоги можешь найти? На ноги.

– Завтра, да. Если у хашара будет, заберём, – невозмутимо ответил монгол. Потом стал рассказывать, что в третьей сотне умерли несколько лошадей, там воинам придётся идти пешком. Это плохо. И жара будет сильная. Все так говорят. Степь шуршит, как сухой ковыль. Это к жаре.

Глупый инвалид говорил ещё долго, следуя за своими бесхитростными мыслями, однако Богдан его уже не слушал. Он понимал, что промывать раны на ногах и руках ему никто не даст. И на следующий день его худшие опасения полностью подтвердились.

После нападения на очередное племя монголы снова забили все повозки нехитрым скарбом, и Аруне осталось место у самого края. Богдана привязали к жердям длинной верёвкой, и он понял, что до этого был настоящий рай. Идти снова пришлось босиком. Сапог не нашли.

У Аруны ничего, кроме нескольких кусков ткани не оказалось. Её надо было беречь и подкладывать под железные оковы на кистях. Это помогало. К счастью, раны на щиколотках покрылись коростой и только трескались, истекая вязкой сукровицей. Но заражения не было. Тем не менее даже эти неудобства оказались чепухой по сравнению с теми муками, которые испытывали его стопы.

Богдан не был готов к таким переходам. Его ноги и руки быстро покрылись порезами и синяками. На них не было живого места. Иногда казалось, что внутри всё переломано, как будто кости размозжили молотком. Небольшое количество пленных было в таком же бедственном положении. Однако с каждым днём их количество увеличивалась. Монголы приводили их с завидной регулярностью. Бедолаги не сильно отличались друг от друга, только женщин держали отдельно. Все остальные были как на одно лицо: в оборванных штанах и коротких халатах-рубашках, подвязанных на поясе верёвкой.

– Ы-ы-ы! – пугливо мычала Аруна, с ужасом глядя в их сторону.

Во время переходов было ещё терпимо, а вот когда останавливались на привал или на ночь, становилось хуже. Непрекращающиеся стоны пугали её, и девушка пряталась в глубину повозки, боясь без необходимости лишний раз высунуться наружу.

Богдан хотел побольше узнать об Уйгулане, поэтому по время остановок подходил ближе и пытался разговаривать с ней. Поначалу ничего не получалось, но потом ему удалось привлечь внимание Аруны одним хитрым трюком.

– Слушай, давай учиться говорить, – предложил он однажды. – Ну что это такое! Сестра рядом, а ты даже сказать ничего не можешь! – попытался изобразить возмущение он. Если бы он только знал, как вела себя Аруна в первой крытой кибитке, где везли её сестру, то сильно удивился. Там Аруна чувствовала себя в безопасности и жестами общалась с Уйгуланой, кивая и показывая, что и где происходило, что делал Билбэт-чужак и его «хозяин» Гэрэл, где были монголы и пленники, сколько людей умерло, почему не было воды и остальные подробности внешней жизни.

– А? – раздалось в ответ. Из серого сумрака повозки показалось испуганное лицо. Богдан улыбнулся. Трюк удался.

– Давай попробуем. Ты же можешь сказать «а»? – услышав подтверждение, он проверил все гласные звуки. Аруна действительно свободно их произносила. Однако слова у неё не получались. И вот тут ему в голову пришла другая мысль. – Давай проще! Зажми губы и делай как я: «ба», «бу», «би»… – так он научил её сначала произносить слоги со звуками «б» и «п», а потом приступил к «д» и «т».

Как ни странно, это получилось легко. А вот с горловыми «к», «г» и «х» почему-то всё было намного хуже. Даже «р» звучал лучше, чем они. Самой большой победой было, когда она смогла соединить в одно слово слоги «а», «ру», «на». Счастью девушки не было предела, однако Богдан был всё равно недоволен. Видя это, Аруна, оставаясь одна, стала сама повторять его задания. Этим она невероятно обрадовала Уйгулану, которая тоже мечтала узнать о Билбэте побольше. А рассказать о нём могла только сестра. Если бы могла говорить…

После начала пешего этапа пути прошло уже больше трёх недель. Богдан продолжал заниматься с Аруной во время остановок, но теперь ему чаще приходилось носить воду. Гэрэл ходил с ним, гордо выпятив грудь, чтобы остальные воины видели, какую важную задачу он выполняет. Ведь это был пленник самого Субэдэя!

Кормили хорошо, однако Богдану лучше не становилось. Ноги болели, не переставая, хотя он научился терпеть и прятать боль. Правда она часто давала о себе знать в самые неподходящие моменты, когда под пятку неожиданно попадался острый камень или пальцы ударялись потрескавшимися ногтями о кусок твёрдой глины.

Однажды он заметил, что «безликие» пленные, которые плелись позади, обламывают у реки тонкие веточки и прутики. После этого они плели самые настоящие лапти и шли в них до следующей остановки.

– Скажи, как ты это делаешь? – с мольбой в голосе обратился Богдан к одному из мужчин с краю. Тот поднял на него взгляд, потом посмотрел на ноги и ничего не ответил. Только покачал головой. Но всё же показал, как надо подбирать длину веток и крепить в начале и в конце.

Самым важным элементом в этом деле оказалась верёвка. Самая простая верёвка! Благодаря ей плетёнка притягивалась к стопе, а потом и к щиколотке. Это как раз и оказалось проблемой для Богдана, потому что в этом месте у него были раны от кандалов. Однако он не собирался сдаваться и после нескольких неудачных попыток всё-таки смог сделать себе настоящие лапти, которыми гордился целых полдня, пока они не стёрлись и не рассыпались, как у всех остальных.

После этого пришлось начинать всё сначала. Надо было отдать должное Гэрэлу. Тот однажды принёс ему кусок войлока и целое платье. Однако сделанные из них обмотки не продержались даже до очередного привала. Здесь нужна была выделанная кожа и, желательно, пару деревянных пластинок для подошвы. В степи об этом можно было только мечтать. Даже Аруна и Уйгулана были без обуви, что уж говорить об остальных.

Однажды монголы с самого утра ускакали далеко в степь. Богдану и Гэрэлу пришлось носить воду больше, чем обычно. После этого таскали разные тюки и сухие ветки из лога. С одной стороны это было хорошо, удалось несколько раз постоять в холодной воде, но с другой – плохо, потому что на жаре Богдан быстро уставал.

Остальные пленные лежали вдоль берега небольшой речушки, связанные и обессилевшие. От них толку было мало. Развязать – нельзя, заставить работать – тоже. Особенно когда осталось мало воинов. На Гэрэла жара не действовала. Он ходил, не снимая шапки, и без умолку болтал. Богдан изредка поддакивал. И это подзадоривало его однорукого «хозяина».

В какой-то момент он сказал, что второй тумат по имени Нурэй оказался хорошим десятником. Много хашара пригнал. Никого не жалел. Злой был. Очень злой. Всех бил палкой и кулаками. Редко саблей. Даже со своими людьми в десятке ссорился. Бил так, что потом полдня встать не могли. Зато его боялись. Хороший получился десятник! Ещё он часто к их повозке подъезжал.

При этих словах Богдан насторожился, и слабость как рукой сняло. Гэрэл, правда, считал это чепухой, потому что все знали о желании Нурэя убить пленника Субэдэя. А когда все знают, это сделать сложно. Богдан это мнение не разделял. Но молчал и слушал.

Вскоре их позвала охрана первой повозки. Им тоже нужна была вода. Пришлось поторапливаться. Принесли восемь бурдюков, и сил совсем не осталось. Вдвоём они рухнули прямо на сухую потрескавшуюся землю, кое-где покрытую пятнами сухой травы. Две повозки стояли почти рядом, между ними было не более двадцати шагов. Солнце беспощадно палило, превращая воздух в вязкую патоку. Всё живое пыталось спрятаться в тень.

– Билбэт… – послышался тихий голос. Богдан не пошевелился, однако в груди всё сжалось. Это была Уйгулана. Где-то совсем рядом. Скорей всего за тканью, накинутой поверх кибитки. «Как она там не задохнулась ещё?» – мелькнула мысль. Потом он скосил глаза в сторону и оценил расстояние до сидевших на земле стражников. Двое лениво поили лошадей. Ещё четверо сидели шагах в десяти, не шевелясь, как застывшие статуи. Казалось, им не было дела до однорукого инвалида и его пленника с верёвкой на шее.

– Ты… ты говори, – громким шёпотом произнёс он, не меняя позы. – Я слышу.

– Ты жив. Я так рада.

– Эм-м… – что можно было ответить на эти слова? Да, жив. Да, тоже рад. Но как-то глупо всё и не к месту. Внутри всё было напряжено до предела. Интуиция подсказывала, что опасность близко, что надо сказать что-то важное, а не «размазывать сопли по столу». – Мы убежим. Скоро, – наконец, выдохнул он.

– Как?

– Ещё не знаю. Но убежим. Здесь пока трудно, некуда. Везде степь. Догонят. Их много. Дальше будут города. Возле города, там, – Богдан говорил с уверенностью, потому что думал об этом всё время, пока шёл босиком по острым камням и наблюдал за поведением монголов во время перехода.

Убежать было несложно. Сложно было подготовиться и сделать так, чтобы их не догнали. Однако по мере того, как увеличивались физические трудности, внутри у него крепла уверенность в побеге. В нужный момент он просто почувствует это. И сделает всё правильно. Как на татами, как в бою или драке. Главное, не спешить и дождаться удачного момента. О том, что может не получиться, Богдан даже не думал. В голове днём и ночью была одна и та же мысль – спасти Уйгулану. Это была цель. Самая главная цель. Конечная на данном этапе. И он подчинил себя только ей.

– Нурэй сказал, все погибли. Монголы убили отца и мать, всех. Сожгли в лесу. Это правда? – в её голосе зазвучали слёзы.

Богдан помолчал. Потом тихо ответил:

– Не знаю. Не видел. Сказали, что всё сожгли. Сами туматов не видели. Не знаю. Сложно сказать. Я бы напал на них. Или… даже не знаю. Но не сидел бы в лесу. Не ждал бы, пока сгорю заживо. Тэлэк, Тускул – они тоже такие. Не думаю, что сдались. Монголы сожгли весь лес. Баргуджин тоже не стал бы ждать. Нет, не верю…

– Аруна говорит, людей много. Хашар собирают. Вокруг люди, – с опаской произнесла Уйгулана.

– Кто говорит? Аруна? – опешил он. – Как говорит? Она же… немая.

– Ну почти говорит. Так, немного. Слова только. Но я понимаю, – быстро протараторила Уйгулана. – Билбэт, я боюсь. Были женщины. Много женщин. Их всех убили.

– Да. Но тебя не убьют.

– Почему? Говорят, меня везут большому вождю. Я буду его женой.

– Кто говорит? – встревожился Богдан.

– Те женщины говорили. Из племени. Они слышали от монголов, – в её голосе прозвучал страх.

– Не знаю, – лихорадочно думая об этом, пробормотал он. Как же так? Ведь правда, Субэдэй зачем-то спрятал её в отдельную кибитку. – Не бойся. До города ещё далеко. Я иду рядом. В случае чего… – решительность Богдана наткнулась на большую проблему. Он вдруг понял, что ничего не сможет сделать, потому что повозка Уйгуланы находилась в самом центре отряда.

– Нурэй рядом. Говорят, он теперь монгол, – еле слышно произнесла Уйгулана.

– Да. Это плохо. Бешеным стал. Опасный. Да, его надо бояться. Ты смотри, если что, ножом его…

– У меня нет ножа, Билбэт, – умоляющим голосом произнесла Уйгулана. – Только чашка для воды.

– Чашка… Тогда чашкой по носу и голове. Если что, конечно. Но я буду рядом. Не дойдёт до этого. Не волнуйся. Надо узнать, какие города будут. Сразу сбежим, – он уже мысленно был в другом месте. Воображение быстро нарисовало неприятную картину передачи пленных сестёр какому-нибудь хану в подарок. Если это произойдёт, спасти их будет невозможно. Нужно было спешить. Но как?

– В хашаре много людей. Они знают дорогу. Спроси их, – донёсся до него разумный совет.

– Хм-м… Точно! Как же я раньше не догадался. Ты права. Надо с ними поговорить. Вот чёрт!

– Что там?! – встрепенулась Уйгулана.