Текст книги "Мастер боли"

Мастер боли
Игорь Фурсов

© Игорь Фурсов, 2017

ISBN 978-5-4485-4227-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Кажется, что я пришёл в этот мир бесконечно давно. События что происходили раньше, стёрлись и потускнели. Я не помню многих, с кем дружил и общался, они все остались, где то там далеко во времени. Только одно меня сопровождает всю жизнь, это-боль. Боль поселилась внутри меня и никогда не покидает меня. Она где-то на краю сознания, и вдруг выскакивает и начинает терзать меня, как голодный зверь, треплет только что убитую жертву. Но и это не предел, страшнее физической боль душевная, описать её, наверное, невозможно, нет таких физических величин. Она как кислота разъедает меня изнутри. Сколько раз я молил Создателя, что бы он прекратил мои муки и прекратил моё существование, пусть в Ад, думаю, Рая я не достоин. Но оказалось, что все мои предыдущие мучения лишь прелюдия к настоящей симфонии боли.

Вадим подходил к двери своей квартиры, когда на него обрушилось это. Из последних сил он ввалился в квартиру и захлопнул дверь. Водопад боли, выворачивающий душу и тело наизнанку, обрушился на него, но сознание не желало гаснуть. Боль была величиной во вселенную. Казалось не было клетки, которая не вопила бы в ужасе расставания с действительностью. Вадим понял, что это всё, и скоро он отправится в страну вечной охоты. Одна мысль радовала, что он один, родители ушли туда ещё восемь лет назад, а девушек у него не было, эта постоянная боль была страшной любовницей, отвращающей меня от этих эфемерных созданий. Значит некому будет горевать о нём. Холодный кулак сжал сердце и всё померкло во тьме.

В квартире у закрытой двери билось в агонии тело. Выгибалось и скручивалось, хриплое дыхание вырывалось из надсаженного горла. Синие канаты вен оплели голову и обнажённые кисти рук. Равнодушная тишина наблюдала за последними минутами умиравшего тела. Вот последние судороги сотрясли тело, застыла грудная клетка и расслабились судорожно сведённые мышцы. Тело обмякло и застыло, тишина тихо обволокла бренные останки, сглаживая черты лица. Время как размеренно текло, не замечая произошедшей трагедии. Уж минуло минут двадцать, как тело опять вздрогнуло, отпугнув недовольную тишину. Тело село, откинув голову на стенку, бледное до синевы лицо, исказилось и распахнулись ГЛАЗА. В них полыхало бешенство, гнев, ярость, но не было ненависти. Затем это адское пламя глаз ушло куда-то в глубь, слегка подсвечивая зрачки.

Внезапно Вадим пришёл в себя, НИЧЕГО НЕ БОЛЕЛО. Он стал с недоумением рассматривать разбитые в кровь кулаки. В душе клокотал такой пожар, что можно было бы заново сжечь всю Москву. Таких чувств он никогда не испытывал. Легко поднялся и зашёл в ванную. Смыв кровь с рук и обработав их йодом, умылся холодной водой. В зеркало на Вадима смотрело его бледное лицо, начинавшее уже розоветь. Пожар в груди не унимался, странный он был какой-то с нетающим ледяным комком в середине. Непонятное чувство гнало Вадима из квартиры с такой силой, что не было сил этому противиться. Он не стал сопротивляться, решил посмотреть, куда приведёт.

За спиной замком щёлкнула дверь. На площадке перед ним, он видел каждую пылинку, и это он не снимавший очков. Ступени привели его в холл подъезда. Консьержка хотела что-то сказать, но увидев что-то в его глазах, осеклась, прижав кулак к губам. У окошка привратницкой стояла соседка, жившая этажом выше, с характером стервы высшей категории. Портя жизнь соседям, она видно получала энергетическую подпитку. Вот и сейчас она захотела получить кусочек Вадима, начав визгливым голосом высказывать все, что она думала о нём. Вадим не обращая внимания на неё прошёл, просто от неё отмахнувшись. Когда дверь подъезда начала закрываться к небесам вознёсся вопль боли смешанный со страхом. Думаете, он вернулся посмотреть, что произошло, ничего подобного. Внутренний компас вёл его в строго определённом направлении, отсекая все внешние раздражители. Когда он переходил дорогу по пешеходному переходу на зелёный огонёк, раздался визг покрышек скользивших, оставляя след, и перечёркивающий зебру. Мимо него, обдав солярным выхлопом боком проскользил, чёрный «Гелентваген». Хлопнули двери и из него вывалились пьяненькие бычки, нонешня золотая молодёжь. Вадим, не обращая на них внимания, двигался, словно притянутый магнитом к какой-то цели. Кто-то дёрнул его за плечо, разворачивая вправо. Вадим поднял глаза, сквозь пламя, полыхавшее в них, увидел одного из бычков.

– «Ты чо быдляк, охренел совсем. А если бы я об тебя попортил радиатор? Ты чо не видишь куда прёшся? Пропустить было в падлу? Кстати, с тебя стольник баксов, мне теперь салон от пива чистить. Ну ты чо молчишь, козёл?»

Он молча посмотрел на него, тот вдруг съёжился и стал отступать.

– «Ладно, мужик ладно, мы поедем?»

Его силуэт стал затягиваться пламенем, окутывая не только его, но и его собутыльников. Потом резко развернувшись, Вадим двинулся к своей неизвестной цели. От машины донёсся крик боли. Но и это его уже не интересовало, он должен был скорее добраться туда, куда его тянул зов. Вадим шёл по улицам, был ясный день суббота, народу было очень много. Но вокруг него, в пределах двух метров не было ни одного человека, это пустое пространство смещалось вместе с ним. Странно, но все встречные люди старались не смотреть на Вадима, хотя у него была порвана и испачкана кровью одежда. Он не знал, сколько так шёл, но путь закончился у небольшого храма. Вадима страшно туда тянуло, в тоже время, что-то мешало пройти и завершить столь длинную дорогу. Он закрыл глаза и пересилив себя шагнул во входу, в душе поднимался какой-то страх и мелькали какие-то тени в закрытых глазах. Один, другой шаг, сопротивление нарастало, было ощущение сильного ветра противостоящего ему. Вадим шёл, преодолевая сопротивление. И вот, в какой-то момент, прорвав плёнку, он ощутил свободу души и облегчённо вздохнул и открыл глаза.

Сумерки внутри храма, почему-то показались, какими-то домашними, уютными. Лики святых, с икон как кивали Вадиму, приглашая поделиться трудностями. Алтарь звал, обещая очищение души от скверны. Но рано ему было предстать пред ликом Спасителя. Сбоку выдвинулась фигура служки, но глянув на Вадима, опять растворилась в сумраке. Сзади послышалось старческое покашливание. Он оглянулся, к Вадиму подходил старый монах с лицом достойным иконы. Подойдя к Вадиму, старец долго вглядывался в его лицо. Пламя, что закрывало взгляд, когда смотрел на соседку и этих бычков, исчезло неизвестно куда. Странно, но Вадиму становилось всё легче и легче. Затем старец сказал совсем не много.

– «Тяжкий крест на тебе, но он не по силам крест не даёт. Много будет тебе дано, но и многое будет спрошено. Первое испытание ты уже прошёл, придя сюда, но впереди будет ещё много испытаний. Делай всё по совести и воздастся тебе, а теперь прости, тяжко с тобой рядом. Не помни зла, отмеченный свыше»

Затем он развернулся, чтобы уйти, вдруг опять остановился и снова обратился к Вадиму.

– «Окажи помощь страждущим, ступай за мной»

Он двинулся к двери, расположенной сбоку. Открыл её и пригласил Вадима выйти. Они прошли по внутренним переходам, затем вышли в сад, что находился позади храма. Прошли по дорожке, ведущей к двухэтажному зданию, от которого веяло страданием. Монах не оглядываясь, открыл дверь и вошёл внутрь. Вадим последовал за ним и оказался в церковном хосписе. Они стояли в небольшом холле, из которого шёл коридор с маленькими комнатами по обе стороны. В самом холле стояло несколько кресел, в которых сидели люди разного возраста. Монах, не поворачиваясь к Вадиму, сказал.

– «Здесь люди земные дни, которых сочтены. Мы стараемся облегчить их страдания»

Присмотревшись к людям, сидящим в креслах, Вадим увидел, что они как бы окаймлены пламенем, похожим на то, что было в его глазах. Не сознавая, что делает, Вадим потянулся к ближайшему из сидевших и втянул его пламя в себя. Как ни странно, но Вадиму полегчало, а сидевший вдруг встрепенулся. Он с недоверием стал себя ощупывать, потом поднял глаза на монаха.

– «Отче, моя боль пропала, совсем пропала. Что это, отче?»

– «Всё в руках Создателя, истинно верующим воздастся»

На Вадима накатил гнев, причём тут Всевышний, если это сделал он? Развернувшись, Вадим пошёл на выход. Монах тоже пошёл вслед за ним. Уже на улице, он опять окликнул Вадима.

– «Подожди, ты обиделся на меня, за то, что ты сделал, а я приписал Всевышнему?»

Вадим хрипло вытолкнул из горла.

– «Допустим»

– «Не стоит, не давай твоему тщеславию овладеть тобой. Да и не сильно я отступил от истины, если бы он этого не хотел, то ты был бы обыкновенным смертным. Создатель нуждался в инструменте, и он его создал. Кто мы такие что бы, считать себя равными ему, а не его помощниками?»

Вадим опять остановился, что-то было сказано правильно. Значит он инструмент его, правда для каких задач, быть Целителем, тогда как понимать ту боль, что он подарил бычкам и соседке, значит ещё и функция кары ему присуща. Вадим поклонился монаху и повернувшись прошёл на улицу. Денег с собой естественно он не взял, они остались в барсетке, как и банковские карточки, поэтому пошёл домой пешком.

Глава 2

Карен Мартивосян был жёстким человеком, но таким его сделал бизнес. В бизнесе нет друзей и знакомых, даже родственники были включены в его расчёты. Вот и сейчас он инструктировал своего начальника безопасности, заодно исполнявшего для него функции чёрного коллектора, о работе с ещё одним должником. Правда, этого человека Карен сам сделал должником, вначале дав в долг, а затем через своих людей в мэрии сорвав торги на тендере. В результате получалась двойная прибыль, мало того что он получил таким образом жирный подряд, так он получал и всё имущество должника и фирму, и квартиру, и машину. Он вспоминал старый советский фильм «Вождь краснокожих» новеллу «Дороги, которые мы выбираем», да действительно «…Боливар не вынесет двоих…». Именно просмотрев этот фильм, он понял волчьи законы леса, называемого бизнесом, а Акула-Джонс его героем.

В этот момент позвонил один из двух людей, что для Карена были вне классификации, его жена.

– «Карен, у нас беда, Армен в больнице. Он в коме, врачи говорят, что был болевой шок. Правда сказали, что всё восстановится. Я заплатила главврачу и Армен лежит в отдельной палате и постоянно под присмотром»

– «Марине, что произошло? Какие у него повреждения?»

– «Никто ничего не понимает, на теле нет ни одной царапины. Кстати, Ашот и Салех Кабиргиримовы, с которыми Армен катался по городу, тоже в той же больнице и с таким же диагнозом»

– «Они что разбились на машине?»

– «Нет, машина тоже цела. Она сейчас во дворе РУВД»

– «Но всё же что произошло? Ладно, подключу свои каналы, сам всё узнаю. Вечером заеду в больницу посмотрю, что там»

Карен, потёр лоб, вытирая выступившую испарину. Потом, замолчал, уставившись в стол взглядом. Так он просидел минут десять, потом вздохнул и поднял глаза на начальника безопасности.

– «Ваха, мне нужны люди из МВД, что бы выяснить детали одного дела. Есть такие?»

– «Конечно есть, а что нужно узнать, почему спрашиваю, что бы понять кто нужны прокурорские или серьёзные следаки»

– «Сын в больнице, в коме после болевого шока, никто не знает причины. Это надо выяснить»

Начальник кивнул головой и попросил разрешения связаться с людьми. Карен просто махнул ему рукой, отпуская. Буквально через двадцать минут, позвонил Ваха и сказал, что есть пара серьёзных «следаков» готовых отработать заказ. Карен распорядился, что бы те начинали сразу и дал задание бухгалтерии оплатить аванс сразу. На следующий день Ваха попросил встречи для отчёта о работе. Выяснилось, что на пешеходном переходе сын чуть не сбил странного парня, в разодранной и окровавленной местами одежде. Парень не притронулся к сыну и даже не сказал ни слова. Одна из бабулек, сидевшая на остановке, сказала, что парень только глянул на Армена и пошёл дальше, ещё она сказала, что Армен после взгляда отскочил к машине, после чего упал с криком, как и другие его друзья. Сердобольные граждане вызвали полицию и «скорую помощь». Следаки обшарили всё вокруг и выяснили, что в этот же день в приёмный покой была доставлена женщина с таким же диагнозом, что у Армена. Они опросили консьержку, где жила эта пострадавшая женщина и узнали что одинокий парень живущий на третьем этаже в однокомнатной квартире, проходя глянул на соседку, после чего той и стало плохо. Кстати, парень был в изодранной и окровавленной одежде.

Ещё консьержка рассказала, что глянув в глаза парня, она увидела в них Ад. Вот так и никак иначе. Парня звали Вадим, он был совсем одинокий, не было даже девушки. Работал он в проектном бюро какого-то государственного предприятия, был всегда тихим и вежливым, правда раньше в глазах его читалось страдание. Так же они проследили, куда ходил парень, это оказался старинный Храм Вознесения Господня, там он пробыл где-то около часа, после чего вернулся домой. Карен, действительно накануне вечером съездил в больницу, сын продолжал находиться в коме, но врачи успокоили его, сказав, что скоро кома прекратится. Странный парень не выходил у Карена из головы, тем более он так или иначе был виновен в страданиях второго самого близкого человека, а этого он не прощал никому с весёлых 90-х. Помнится какая-то бригада решила взять в заложники его жену, это была последняя глупость, которую они совершили, с бригадира сняли кожу, с живого, а торпед просто закопали, тоже живьём. Он напряг Ваху, собрать всю доступную информацию, об этом парне, решив принять решение о судьбе парня позже. У него был принцип, принёсший ему, пусть даже неосознанно, беспокойство, просто исчезал из этой жизни. Просто от прадеда Карену передался дар предчувствия, слабенького, но всё же уже не раз его спасавшего.

Прошла ещё неделя и на стол Карену легла папка с жизнеописанием Вадима, пока он знакомился с ней, его предчувствие прямо кричало, что этот парень просто уничтожит не только его, но и всё что он с таким трудом создал. Вот уже второй день он сидел и думал как ему поступить, просто когда он дочитал, всё внутри него обречённо кричало о скором конце. В предчувствиях, не было даже намёка на спасение, такое впечатление, что ему прислали карающего ангела и это высасывало все силы. Сын и правда пришёл в себя, но не помнил ничего что бы предшествовало коме, такое впечатление что у него стёрли из памяти целый день. У друзей сына была такая же картина, так что было не понятно что произошло. Почему трое крепких, здоровых парней впали в кому от болевого шока. Но он недаром был бойцом и не собирался сдаваться непонятно чему. Был вызван Ваха и парень должен был исчезнуть из мира живых. Карен и парень не могли жить в одном мире, кто-то должен был уйти.

Ваха, предложил нанять наркошу, за дозу малую готового на перо посадить собственную мать. Тем более был такой, его Вахины бойцы в своё время, посадили на иглу, чтобы его мать продала Карену свой строительный бизнес, вполне процветающая средняя фирмочка. Теперь этой фирмочкой руководил вахин брат, руководил очень жестоко. Любой имевший несчастье наняться работать в эту фирму становился рабом и уйти мог только вперёд ногами. Вот и можно было подослать этого конченного четырнадцатилетнего мальчонку, сунуть этому парню перо в печень, потом «золотой укол», мало ли в Москве таких находят. Но всё же Карен очень хотел понять, что же произошло, вот Ваха и получил отмашку опять привлечь сыскарей, для получения более расширенного жизнеописания Вадима. Срок был определён в ещё неделю.

Через неделю Карен уже знакомился с более подробной историей жизни Вадима. Из этой истории было понятно, что Вадим болел неизвестной болезнью. Его всю жизнь с трёх лет мучали боли. Причём у него похоже не было органа который не испытывал постоянных болевых ощущений. Болеутоляющие лекарства Вадим потреблял тоннами, правда, до наркотиков дело не дошло. Лечение, которое на нём опробовали, было не эффективным, причина же была чисто психологическая. На трёхлетнего Вадима напал ротвейлер, спущенный хозяином с поводка. Шок был настолько силен, что целый год после этого случая, он молчал. Речь вернулась, а вот психологические боли с ним остались навсегда.

Была и ещё интересная информация, две недели назад, именно тогда когда произошло несчастье с Арменом, он замкнулся окончательно. Он и раньше был нелюдимым, а теперь и вовсе стал мизантропом. Замечали, что любое общество его стало очень сильно раздражать, как впрочем, и тех, кто случайно оказался в его обществе очень раздражал сам Вадим. Так что «любовь» была обоюдной, его терпели только потому, что любой проект порученный ему был, по сути, шедевром. Решения, которые он находил, ставили в тупик, даже маститых учёных, но были очень эффективными. Главный инженер проекта, можно сказать, молился на Вадима. Он выбил ему отдельный кабинет и свободный рабочий график. Вадим за две недели, выполнил работы всего бюро за полгода, причём совершенно не требуя себе никакой помощи. В общем, чем дальше, тем больше у Карена возникало вопросов, что случилось в день встречи Вадима с Арменом. Явно этот день был в жизни Вадима переломным. Но одна деталь очень заинтересовала его, в хосписе при храме излечился от рака неизлечимый больной, которому врачи отпускали не более недели жизни. Почему это его так заинтересовало, да потому что именно в этот день и в это время, Вадим был в хосписе.

Глава 3

Вернувшись из храма, он поел и ощутил неодолимое желание спать. Скинув драную одежду рухнул на кровать и забылся во сне. Тёмная пропасть сна поглотила его без остатка, без ночных призраков раньше сопровождавших его каждую ночь. Сознание осколками медленно всплывало из темноты беспамятства сна, было ощущение пузырьков воздуха, пробивающего себе путь через толщу мёда. Всё это сопровождалось грохотом, как будто вдалеке гудели тамтамы. Потом явился свет, вернее не сам свет, а его предчувствие, ощущение. Чем ближе подходила граница реальности, тем больше проявлялось новых ощущений. Появились, какие-то контуры разного цвета, окружённые сполохами разных цветов, вдобавок за каждым контуром тянулась, извиваясь, цветная лента, опять-таки, изменяющегося цвета. Вся эта цветовая и слуховая вакханалия вызывала тошнотворное чувство. Где-то на грани сознания было ещё одно ощущение, окрашенное в тёмные цвета беспокойства, источник был понятен и звучал просто «где тело?», но от этого легче не становилось. Чуть позже. эти цветовые сполохи, стали ощущаться физически, красные цвета вызывали ощущение наждачной ткани, зелёные – скольжения шёлка, синие, переходящие в фиолетовый – оголённого электрического провода. Осколки не хотели соединяться и постоянно острыми гранями, задевали за цветовые полосы, переплетая их ещё больше. Потом эта конструкция, не выдержав, с грохотом опять обвалилась в тёмную глубину сна. Утром он просто вынырнул из беспамятства сна, но продолжал помнить цветовую феерию сна. Надо было идти на работу, Вадима мучала необходимость встречи с коллегами по работе. Он стал ощущать эмоции людей, как запахи. Трудно представить себе состояние человека весь день ощущающего ароматы чувств людей. У проходной сальный запах ленивого безразличия охранников, резкий запах мускуса женщины без мужчины, затхлый запах зависти, гниющий запах интриг и предательства.

На второй день он почувствовал запах сильного расстройства главного инженера проекта и солоноватый запах самодовольства местных гуру проектов, и их, оплывших жиром, душ. Проект, который делало бюро, ему показался очень простым, достаточно было только изменить материал в камере расширения и сразу упрощается схема. В библиотеке он взял документацию по этому материалу и оказалось по всем параметрам он превосходил то что пытались применить ранее. Предварительный расчёт показал, что изделие, даже перекроет что было заложено в задании. Вадим составил записку приложил к ней расчёты и всё это передал ГИПу. Тот целый день посветил проверке расчётом, затем приказал всё оформлять в окончательный проект, для сдачи заказчику. На третий день ошалев от затхлого запаха зависти он сбежал в хоспис.

Светлое ощущение солнечного зайчика, исходящее от семилетней крохи. Причём за ней ощущался хлад смерти, готовой срезать своей косой, этот простой полевой цветок. Её кайма пылала, как костёр еретика. Вадим уже сознательно, постарался воспроизвести те ощущения что у него возникли в прошлый раз. Пламя, вкруг Маши вдруг опало, оставив только отблески солнышка. На следующий день Машенька была выписана из хосписа родители Машеньки оказались умными людьми. Как бы то ни было заряд энергии, полученный от крохи позволил ему продержаться ещё два дня в затхлом болоте бюро. Вадим понял что, если у него не будет такой зарядки, он сорвётся и вот тогда многие испытают, что такое БОЛЬ на себе.

В последний рабочий день недели ГИП вызвал к себе Вадима. Когда он зашёл в кабинет, тот сидел с расстроенным видом, листая какие-то документы. ГИП предложил присесть и рассказал, что у бюро опять возникли проблемы, но уже с другим проектом. Срывались все сроки, а контроль вёлся на правительственном уровне. У изделия при пуске, по истечении короткого времени нарушалась работа автоматики и приходилось аварийно подрывать изделие уже в полёте. Сказать, что Вадим был удивлён, было бы покривить душой. Раньше в курилке автоматчики грязно матерились на начальника отдела, упорно впихивающего изделия одной из китайских фирм во все узлы. Было странно другое, Вадим по профессии был «прочнист» и никак не автоматчик. Да в институте как многие он баловался компьютерной техникой, собирая и налаживая её под заказ, но не более того. Было не совсем понятно почему от ГИПа исходит такой сильный запах уверенности, что Вадим сможет решить эту проблему.

В общем слово, за слово и Валим не стал отказываться от этой работы, правда попросил разрешения на работу в выходные дни, мотивируя это тем, что ему никто не будет мешать. Хотя мотив был совсем другим, просто после его удачи с предыдущим проектом, в комнате аромат зависти стал просто тошнотворным. Надо было понимать, что ГИП согласился на это условие, обычно на работы в выходные ему приходилось людей принуждать, а тут работник просится сам.

Утром в субботу, спускаясь в подъезд, он ощутил странную смесь запахов. В большинстве своём это были бодрящие запахи радости, была правда незначительная толика тяжёлого запаха скорби. Уже в подъезде, он прошёл через небольшую толпу людей с фальшиво-скорбными выражениями лиц. Консьержка сообщила, что соседка, с которой он столкнулся в понедельник, умерла в больнице, не выходя из комы. Уже выйдя из подъезда Вадим вдруг понял, что на расстоянии примерно метров трёх он стал слышать мысли людей, а расстояние, на котором он мог ощутить запахи расширилось, наверное, до километра. Более того он стал определять и источник эмоции, и объект на которые направлены эти эмоции. Ему было очень тяжело в первый момент, как будто на него обвалилась глыба запахов и цветов, но потом с щелчком это всё обрезало. Видно включился какой-то внутренний фильтр, теперь для того чтобы ощутить запахи эмоций, Вадим должен был обратить внимание на конкретного человека. Так размышляя о происходившем, он добрался до работы. К концу воскресного дня, было найдено решение для автоматики управления. Немного по-другому скомпонованная схема, замена контролёров безымянной китайской фирмы, как ни странно, российские оказались более пригодны, и совершенно другие элементы, сильно удешевили полученную схему. За счёт изменённой схемотехники упростился монтаж и резко увеличилась надёжность, примерно на три порядка. Поздним вечером воскресения Вадим разогнул, затёкшую спину, можно было отдавать работу ГИПу.

Он вышел на тёмную улицу и не спеша побрёл домой. Из-за мусорного контейнера, источая запах голода и одиночества, ему под ноги выкатился маленький лохматый и лопоухий комок. Блестя мокрым носом и повизгивая, щенок ткнулся Вадиму в ноги. Во внутреннем взоре он был окружён пламенем боли. Даже не осознавая Вадим втянул это пламя, затем поднял это создание и заглянул ему в глаза. Радость и бесконечная любовь светилась в этих двух окнах души, и он не смог бросить этого щенка здесь. Так вдвоём они и добрались до дома. Вымытый и накормленный щенок, растянулся на старом полотенце. Лопоухий, немного коротконогий, серого окраса щенок, во сне смешно перебирал лапками, как бы убегая от кого-то. Вадим долго сидел, смотря на эту чистую душу, как бы переплетая свою ауру с аурой щенка. Затем встал и лёг спать.

В понедельник утром, работа Вадима легла на стол ГИПа. Недоверие и удивление сквозили в эмоциях, не смотря на то что, как и раньше над этим доминировала уверенность в правильности своего выбора. ГИП выпал из действительности на полдня, затем в бюро пошёл шорох. К концу дня платы по схеме Вадима, уже были испытаны. Теперь ждали лишь результатов испытания на стенде. Во вторник изделие с новыми схемами автоматики, было собрано и испытано на стенде, а в четверг оно уже летало. Но Вадима, это уже не интересовало, это было в прошлом. Теперь он занимался новой работой, у него был отдельный, со среды, кабинет. Поставленная задача была более чем интересной. На рабочих скоростях объекта, нагрев был столь силён что трудно, если в общем то возможно, подобрать материалы способные такое выдержать. Требовался другой подход, вот этим и занимался Вадим, искал способ решения этой задачи. Несмотря на то что благодаря Вадиму, бюро выполнила полугодовой план, а стало быть значительные премии светили всему коллективу, запах зависти был просто не выносим. Вадим понимал, что он держится из последних сил. Он очень благодарил Создателя что тот дал ему чистую собачью душу. Только дома в обществе Фимки, как он назвал щенка, душа его слегка угасала. Вадим решил, что в выходные сходит в хоспис. Ещё он очень хотел встретиться с тем монахом, чтобы исповедаться.