Текст книги "Мастер боли"

Глава 20

Присев, он подождал, когда устроится Вадим. Положив папки на край столика, предложил чай. Но Вадим решил, что в этом нет нужды.

– «Что вы хотели узнать. Давайте мы с этим закончим, я получу вашу подпись и пойду собирать подписи дальше»

– «Да, разве вам много осталось подписей? Вроде у нас и у руководителя вашего бюро, остальные на сколько я знаю, у вас в наличии. Или я не прав?»

– «Правы, но всё же, хотелось бы поскорее решить вопрос с вами»

– «Ну что же, коли вы настаиваете, попрошу посмотреть вот эти документы. А после услышать. Что вы можете сказать в отношении них»

Вадим взял первую папку, опять одно из дел что Николаев у него изъял. Быстро пролистав и найдя места, которые сводили всю его работу к нулю, он сделал выписки как это в документации и как это видел он. Генерал взял папку и листы с записями Вадима, и предложил просмотреть остальные приготовленные папки. Две другие папки были тоже незавершёнными работами Вадима. Пока Вадим готовил, такие же выписки и заключения по этим папкам, генерал внимательно изучил заключение Вадима, по первому вопросу. С каменным лицом он дождался окончания работы и не ожидая разрешения, ухватил их и погрузился в чтение. Вадим же занялся последней папкой. Здесь было посложнее, эта работа была не его, поэтому у него постоянно возникали вопросы. Но как бы там не было, работа двигалась. Если бы разработчик, посмотрел бы на проблему, немного под другим углом, то моментально бы нарвался на решение, оно было единственным.

Вадим уже почти три часа в уме производил расчёты, пусть даже приближённые и устал просто неимоверно. И тут прозвучал вопрос.

– «Вадим, почему вы увольняетесь? Если из-за Николаева, вы же должны понять, что он был бессилен. Да я знаю, что он вам создал невыносимые условия, но согласитесь вы сами отказались, от этого места»

– «Вы путаете причину и следствие. Меня мучают боли, я хочу попробовать пожить в покое»

– «Вадим, мы знаем о проблемах вашего здоровья, но за последние полтора месяца, вы не употребили ни одной таблетки»

– «А почему вы решили, что я прекратил их принимать?»

– «Ну вы перестали покупать их. Да и на работе вы их тоже не употребляете, мы это установили точно»

– «В принципе это не важно. Даже если я просто не хочу здесь работать, это разве не может служить мотивом? Если у вас нет больше вопросов, я хотел бы получить подпись в „бегунок“ и закончить на этом»

– «Вадим, поймите, что вы невыездной и если вас, допустим, агитируют поменять место проживания и работы, то это бессмысленно. Вы просто не получите заграничный паспорт»

Мне стало смешно, почему все примеряют всех на себя. Ну что ему сказать, что все его потуги бесполезны, всё равно не поймёт. Я молча продолжал на него смотреть. Он вздохнул и встав, подойдя к столу достал две какие-то бумаги. Вернувшись, он положил их перед мною. Одна из них была подписка о неразглашении, прочитав её внимательно, я подписал её. Вторая была куда как интереснее, как важный свидетель-консультант, я был обязан являться по требованию к следователю. Получалось, что это подписка о невыезде, то есть я не мог уехать как хотел. Я посмотрел на генерала, а он развёл виновато руками.

– «Вадим, так нужно. Да и честно говоря очень много к вам скопилось вопросов»

– «А просто задать, без вот таких изощрений, не судьба?»

– «А вы бы ответили? Почему я так в этом не уверен?»

– «Попытка, не пытка, могли бы и попробовать. По крайней мере можно ведь будет проверить. Да и то что я и свидетель, и консультант, по-моему, создаёт некий логический тупик»

– «Кстати, у вас кроме нас осталась подпись ГИП бюро, я правильно понимаю?»

– «Да, но это что-то меняет? Николаев будет только рад подписать обходной лист»

– «Вопросы, говорите? Ну вот попробуйте ответить, каким образом, ранее не блиставший знаниями и способностями, молодой специалист, вдруг ни с того, ни сего, вдруг выполняет работы, над которыми целое бюро билось почти год? Как вот сейчас, в течении трёх часов, вы закончили три своих работы? Ну допустим, вы готовы были их решить, но для проверки вам дали, работу которую вы видите в первый раз. И вы точно так же практически сразу её решаете, причём область знаний в этой работе никак не пересекается с вашим профилем. Ну и личный вопрос, вы знаете что рядом с вами очень трудно находиться? Вот я просидел с вами три часа и весь мокрый от пота. Почему рядом с вами ощущение как будто возле высоковольтной линии?»

– «А может работы были уже решены, пусть фрагментарно, но всё же, а мне осталось только упорядочить. Возможно, что и без меня эти решения были бы просто оформлены, но чуть позже. Что же касается последней работы, решение лежало на поверхности, просто у разработчиков „замылился“ взгляд, а поэтому взгляд просто проскальзывал, не зацепляясь за очевидное. И всё же мне хотелось бы поймать Николаева, просто хочу закончить с этим делом»

– «Боюсь, что Вам будет сложно его поймать. Он уже пойман, сидит в камере и старается помочь следствию. Он попытался всё списать на Валентина Андреевича, но не сложилось»

– «Ну, это не важно, думаю другой назначенный исполняющий всё же подпишет мне „бегунок“. Ваши бумаги я подписал, поэтому разрешите мне пойти найти нового исполняющего»

– «Ну зачем вам его искать, вы же здесь»

– «О, нет, только не это. Меня, с трудом терпят в бюро, а тут это. Вы что хотите парализовать работу бюро окончательно, ведь ещё другие работы имеются. Вам что они не нужны?»

– «Вадим, Валентин Андреевич, очень просил вас, во-первых, не делать глупостей, во-вторых поддержать его, хотя бы временно взвалить на себя эту обузу. Ради этого он почти сбежал из больницы, правда опять оказался в реанимации. Ну что, как вы решите?»

– «Господи, ну за что мне это наказание? Вы хоть состав бюро видели? Что с ними можно сделать? Я понимаю Андреевич, тянул за всех, но так тоже нельзя, поэтому то он и в больнице. А тронуть никого нельзя, ветеран на ветеране и ветераном погоняет. Остальным и вовсе не буду давать оценку и этим бедламом вы хотите меня поставить руководить? Увольте. Бога ради»

Генерал посмотрел на меня, и покачав головой спросил.

– «Но помочь, выполнить остальные проекты, вы не откажетесь? Скажу вам, что в воскресенье провели пуск изделия по вашей схеме, всё сработало идеально. И по поводу состава бюро, я не совсем понял, что значит Валентин Андреевич тянул за всех»

– «Год назад, Валентин Андреевич попытался отправить на пенсию семидесяти девяти летнего Гросмана и восьмидесяти двух летнего Равицкого. Те написали заявление в прокуратуру что их увольнение происходит по причине антисемитизма Валентина Андреевича. Начальник отдела кадров Сара Абрамовна Гольберг, когда её вызвали в прокуратуру, подтвердила, что не раз замечала такие проявления у Главного Инженера Проекта. В результате почти было возбуждено, уголовное дело против Валентина Андреевича, но, не знаю кто из директората смог уговорить этих граждан отозвать заявление, под гарантию продолжения ими работы. С тех пор, семьдесят девять процентов бюро, выполняет работы если на них соглашался этот триумвират. Более того, хотя основные расчёты подготавливаются в двух экземплярах, я не видел ни разу второй экземпляр, они все куда-то пропадают. Есть и ещё момент, вот во втором моём проекте, внесены изменения, которые не могут быть ошибочными, эти изменения сознательны, а главное, что изделие взорвётся над стартовым столом на высоте тридцати метров, в точке откуда могут быть нанесены максимальные разрушения инфраструктуре. Вас это не удивляет? А почему все старты изделия неудачны? Почему расследование показывает, что неисправности разные? Так же не бывает, получается, что изделие одна большая неисправность»

По мере того как я это говорил генералу, его каменная маска вначале дала трещину, а затем прорезалась растерянность в смеси с недоумением.

– «А почему Валентин Андреевич не обратился к нам?»

– «Да, а вам не кажется это абсурдом, что я вам рассказываю всё это, а не вы меня об этом спрашиваете. И по поводу обращения, с чем бы он обратился? Тем более его просто замотали, и занимаясь деталями, он просто был не в состоянии посмотреть на проблему в общем. А просто обратиться по поводу этих детей израилевых, чтобы опять получить обвинения в антисемитизме? Вот и крутился в одиночестве, Николаев даже близко не был помощью, там амбиции на царя, а вот умом, увы, максимум на техника и то с натяжкой, зато прожжённый бюрократ, сколько отчётов и докладов, распоряжений и приказов. Вот так, а вы спрашиваете почему»

– «Теперь всё становится на места, но остаётся вопрос как быть с вашим бюро? Всё же большой коллектив и расформировывать, а кто будет заниматься этими направлениями?»

– «Ну знаете ли, я мог бы сказать, что это ваши проблемы. Но, допустим вы поступите так, создаётся новый отдел без определённой направленности. Каждый из сотрудников бюро получает индивидуальное задание, соответствующее его официальному уровню, ну а далее, те кто не справится остаются в бюро, а остальные с имитацией выговоров переводятся в этот созданный отдел. По мере формирования коллектива отдела. Он начинает перехватывать задания бюро, то есть предприятие получает работоспособную структуру. По завершении формирования отдела, бюро сокращается, люди увольняются по сокращению. Вот примерно так»

– «Однако! Интересный сценарий, а Вадим возьметесь за эту работу?»

– «На постоянной основе, однозначно нет, а до возвращения Валентина Андреевича, пожалуй»

– «Вот и замечательно, вам не стоит идти в бюро. Ступайте домой, а завтра прямо с утра зайдёте к нам, вам дадут все данные по помещениям и приказ на ваше назначение И.О. начальника отдела. И спасибо вам Вадим»

Глава 21

Вторник у Полины начался, омерзительно. Весь замок, что она строила, оказался из песка. Её ставка на Николаева оказалась проигрышной, сколько раз она его подзуживала на действия, всего то надо было подставить ГИПа, а самому проявить себя. Оказалось, этот ограниченный мужлан, ухитрялся испортить все её комбинации. Ей было плевать на то чем занято бюро, она надеялась, что Валентин Андреевич или уйдёт сам, или по состоянию здоровья и Николаев займёт его место. Она же станет ведущим инженером бюро. Как она завела этих двух старперов, они сами того не понимая, ей постоянно подыгрывали. А теплая дружба с начальницей отдела кадров, позволяла совершать упреждающие шаги. В общем весь её труд пошёл прахом, Николаев в СИЗО, ГИП болен, эти двое стариков просто замерли от страха. Но главное, начальница Отдела Кадров, была отстранена, поэтому, чего ожидать она не знала, она попыталась подкатится к замше по кадрам, но та её послала почти «русским народным». Ещё бы, для того что бы подфартить Эмме Исхаковне, Полина высокомерно относилась к другим сотрудникам кадров. Раздражало и то, что она пропустила Вадима. Казалось, что он один из биомассы, что окружала её, но вдруг он как проснулся.

То, что он начал творить, никак не укладывалось в её схемы. Одно то что все буксующие проекты бюро, были им решены за менее чем месяц, приводило в изумление. Ей ещё импонировало то что Вадим не истекал слюной, раздевая её глазами. Правда, находиться рядом с ним, была мука, да сладострастная, но мука. Так замёрзший человек сидит рядом с полыхающим костром, обжигаясь и при этом ощущая счастье. Но Николаев, почувствовав в нём конкурента наделал глупостей. Вот Вадим и подал заявление, а первый отдел видно сделал ему предложение, от которого тот не смог отказаться. Теперь Вадим стал И.О. начальника вновь создаваемого отдела и более того, этот отдел получил помещения в здании директората. Одно это давало понять, что на этот отдел возлагаются огромные надежды.

Вот поэтому Полина сидя за своим столом злилась, делая вид что занимается ещё одним скучным отчётом, полным непонятных цифр и ссылок. Два старых пердуна, уединились в углу, обложившись папками и в полголоса ругались друг на друга на их лающем иврите. Они, просматривая папки то и дело хватались то за сердце, то за голову. Остальные сидели тихо, уткнувшись в свои бумаги. Через час после начала рабочего дня, всех по очереди начали вызывать к техническому директору, оттуда они возвращались, озадаченные новыми заданиями, странно было то что задания были сугубо индивидуальными. Вот и Полина получила своё, за прошедшие три года с окончания института, её знания значительно ослабли и что бы решить задачу ей даже пришлось день просидеть в библиотеке. Она и сама чувствовала, что задание достаточно простое, но решение вышло корявым.

Так прошла неделя, из бюро в новый отдел перевели троих и всё. Остальные или пытались решить поставленную перед ними задачу или замерли в ожидании. По прошествии недели стариков вызвали в первый отдел, откуда они отправились под домашний арест, с браслетами на руке. Гросман с инсультом почти сразу слёг в больницу, Равицкий правда, отделался гипертоническим кризом. Начальница отдела кадров оказалась во внутренней тюрьме ФСБ. Бюро просто колбасило, у всех в глазах поселился страх. На открывающуюся дверь, моментально устремлялись глаза всего бюро. Ещё через пару дней сообщили что Гросман скончался в больнице. Раньше бы всё бюро, начало бы скидываться на похороны, но сейчас, каждый старался отгородиться от остальных, опасаясь, что его могут привлечь в случае повторений арестов. И вот наступило то чего ожидали, всем сотрудникам бюро было вручено уведомление о сокращении по причине закрытия бюро. Это было катастрофой для Полины, потеря почти четырёх лет приводила её в исступление. Она попыталась найти себе место в других отделах, но места для неё не было. У неё создалось ощущение что люди просто шарахаются от сотрудников бюро, как от зачумлённых. Вот и пришлось идти на биржу труда.

Валентин Андреевич, выйдя из больницы, был поражён переменами в предприятии. Было ощущение, что над ним дует свежий ветер, снося прежний затхлый воздух, да излечение было странным, вечером заснуть больным, а утром проснутся здоровым и полным сил. Но наибольшее недоумение вызвало то что, придя в бюро, увидел опечатанные двери. В растерянности он остановился. Если бюро закрыли и всех уволили, значит на него должен быть приказ в отделе кадров. В отделе кадров, он узнал о назначении на новое место работы и где располагается этот отдел и пошёл туда. Открыв, дверь он узрел знакомые лица, правда в значительно меньшем числе. В отделе царила деловая атмосфера, не было того ощущения болота, что он испытывал, заходя в бюро. Более того потоки энергии в помещении побуждали скорее погрузиться с головой в любимое дело. Валентина Андреевича заметили и с радостью поприветствовали, из дальнего угла поднялся Вадим и пошёл ему на встречу.

– «С выздоровлением Валентин Андреевич, мы очень ждали вас. Вы уж простите мы просто собрали все ваши вещи и перенесли. Так уж вы пожалуйста проверьте всё ли на месте. Если чего-то не хватает значит поищем в бюро, его опечатали до вашего возвращения. Ну а я сдаю вам пост»

– «Вадим пойдёмте в кабинет и там вы мне расскажете всё, хорошо?»

Они вместе прошли в кабинет, где Вадим рассказал все перипетии произошедших событий. Больше всего Валентина Андреевича поразило, что Николаев, ради своих мелочных интересов, гробил работу, не смущаясь, что могут при испытаниях погибнуть люди. А действия «триумвирата» его и вовсе вогнали в ступор. Но потом он вдруг понял, что это всё осталось в прошлом, а теперь он может работать в полную силу, не ожидая ни от кого подножек. Одно только расстроило его, Вадим наотрез отказался занимать должность зама, предпочитая оставаться рядовым инженером. В общем то в отношении Вадима всё было совсем не просто, изменения, произошедшие с ним, не заметил бы, наверное, только слепой. Рядом с ним было и тяжело, и радостно. От него исходила энергия, заряжавшая окружающих уверенностью.

Было и ещё нечто, он мог увидеть проблему в комплексе и найти выход из тупиковых решений, раньше этого не наблюдалось. Знания, что он продемонстрировал явно не соответствовали знаниям простого выпускника ВУЗа. Они были, наверное, более академическими, но они не были оторваны от практики. Рациональность предоставленных им решений более соответствовала, опытному специалисту с многолетним стажем. И вот это его нежелание двигаться по служебной лестнице вверх, тоже удивляло, ведь молодёжь как правило амбициозна. Валентин Андреевич, всегда внимательно относился к коллективу, старался помочь всем чем может. Вот поэтому сразу заметил произошедшие с Вадимом перемены, честно он даже обращался в первый отдел с просьбой о дополнительной проверке, они пошли навстречу и негласно проверили Вадима. Все проверки подтвердили, что это действительно Вадим. Но что бы там ни было, надо было работать, и Валентин Андреевич с головой окунулся в любимое дело.

Ночью, Вадиму снился очередной непонятный сон. Перед ним расстилалась ровная поверхность, но даже в начальный момент от неё тянуло какой то безнадёжностью. Он же стоял на дороге, неровной с рытвинами и сучьями, торчавшими из покрытия. Эти сучья обещали и царапины и даже раны. Вадим попробовал ступить на ровную поверхность, и она в тот же момент начала засасывать ногу. С великим трудом ему удалось вырвать ногу, и он опять остановился в раздумье. Что-то нашептывало что, то что засосет это не страшно, а вот путь по дороге будет из сплошных потерь, а поэтому не стоит сопротивляться Фатуму, предназначенному этому миру. Потом появился отец Фома, которого невидимые силы терзали на дороге, а образ Фомы на зыбкой поверхности погружался вглубь пучины с умиротворённым выражением на лице. Вадим собрался силами и шагнул по дороге вперёд. И сразу перед ним замельтешили чёрные отвратительные образы. Глянув на зыбун, он увидел себя, восседающим на троне, вкруг которого, хороводили люди размером много меньше, чем он и кричали здравницы. Но Вадим знал, что зыбун означает смерть и не только его, его стезя вот эта дорога.

Утром он опять проснулся весь мокрый от пота, Фимка сидя на кровати рядом с ним, скуля, вылизывал его лицо. Вадим встал, пошёл умылся. Выполняя эти рутинные действия, он пытался понять, что ему хотели сказать этим сном. Собравшись, и потрепав Фимку по холке, он отправился на работу. Внутри зрело понимание, что надо всё же уходить с работы, чем он будет заниматься потом и на что жить, он не знал, но в этот момент это было для него не важно. Приняв решение, Вадим с лёгкой душой дошёл до работы. Там сев за стол, он опять написал заявление и подошёл к Валентину Андреевичу и положил заявление на столе перед ним. Валентин Андреевич, перечитал заявление, наверное, раза три, потом поднял глаза на Вадима.

– «Вадим, зачем?»

– «Так надо, вы просили дождаться вас, теперь прошу вас подписать»

– «Тебе не хватает зарплаты? Хочешь, я пробью тебе повышение? Ты нашёл что-то лучше?»

– «Дело не в деньгах, да и не искал я ничего. Просто я хочу уехать из Москвы»

– «Не понимаю, отдел создан тобой, ты первый из списка на моё место, когда я уйду на пенсию. Темы пошли одна интереснее другой, имеешь авторитет в директорате. И вдруг всё бросаешь, непонятно из-за чего. Вадим может ты с девушкой поссорился и хочешь просто убежать, но это ведь ребячество»

Я горько усмехнулся.

– «Нет у меня девушки, да и не было. Не пытайтесь понять мои мотивы, это просто бесполезно. Из страны я не сбегу, дал подписки о неразглашении, да и как мне сказали в первом отделе невыездной я. Возможно через какое-то время, я вернусь. А пока прошу вас подписать заявление»

Валентин Андреевич вздохнув, взял ручку, задумался и вывел свою подпись. Потом посмотрел на меня и опять вздохнув, протянул руку для прощания. Я пошёл опять в отдел кадров. Там меня попросили зайти в первый отдел, вот не было печали опять будут меня уговаривать и стращать. Правда, следствие закончилось, и у них не было возможности мне отказать. В первом отделе меня просто попросили хотя бы примерно указать, где меня можно буде найти. Я, грустно усмехнувшись, напел «мой адрес не дом и не улица, мой адрес родная страна», на что точно так же усмехнувшись, мне ответили «ищут пожарные, ищет полиция». И всё на этом, уже на следующий день я стал вольной птицей.

Глава 22

По истине, один переезд равен двум пожарам, вроде бы у Вадима и вещей то особенно не было, а гляди же ты, набралось на чемодан и рюкзак, да и ещё Фимка. Для очистки совести я сходил к храму, теперь все подходы тщательно охранялись, поэтому пришлось сбросить напряжение дистанционно, благо у храма были сотни страждущих. Как оказалось, меня стало хватать на несколько сотен болезных. Понятное дело, если бы я прошёл к отцу Фоме, никто бы меня не остановил, но не хотелось оставлять след. Вот и пришлось устроить представление, а отцу Фоме отправить прощальный привет. Прошло ещё два дня, и купированный вагон поезда увёз меня в Братск.

За две недели до отъезда Вадима из Москвы, в кабинете Президента происходил разговор. Встретились двое, обладавших властью в России. За журнальным столиком помимо Президента, расположился и Патриарх, разговор был не простым. После того как Президент понял силу, которой владел Вадим, он был в шоке. Теперь понятны непонятные смерти криминала, а уж излечение произошло у него на глазах, не оставляя даже сомнения в чуде. А ещё как умный человек, он понял, такую силу нельзя поставить под контроль, с ней можно только сотрудничать. Но что бы сотрудничать, её вначале надо найти. Ну что же, в конце концов, у него есть для этого обученные люди, из разряда тех, кому можно доверится.

Была и ещё одна проблема, храм, где он впервые отметился чудодейственными поступками, стал Меккой, дошло до смешного, ярые русофобы вдруг безумно полюбили Россию. Этого мало, такого количества обращений по переходу в православную веру история не знала раньше никогда. Число приезжающих в Москву, ради того что бы, быть достойным получить избавление от болестей, превысило разумные пределы. Число таких туристов давно перевалило за сотни тысяч. Но человеческая сущность неистребима, выросло и число Геростратов, задержанных ФСБ и полицией. Появились и джихадисты, как же урон правоверным был велик, вот и имамы посылали фанатиков, пока в это не вмешался сам чудотворец. Четверо трупов у храма и страшная смерть имамов, пославших фанатиков, отрезвила мусульманское духовенство. Они быстро вспомнили, что пророк Иса, у христиан Иисус Христос, почитаем в Исламе, а значит и божья благодать на мусульман распространяется.

Католическая церковь, скрипела зубами, уж много прихожан покинули костёлы, а стало быть и доходы «истинной церкви» упали. Сотни лет направленные на усиление влияния католической церкви, вдруг осыпались прахом. Дошло до того что Папа счёл возможным, обратиться к Патриарху с просьбой о встрече. В общем произошедшее, было сродни камню, брошенному в воду. Всё это нарушило баланс сил в мире и вот это и обсуждали Патриарх и Президент, надо было выработать общую линию поведения, в этой изменившейся обстановке. Последнего очень заинтересовала кончина радикальных имамов, всё же где Москва, а где Катар.

После ухода Патриарха, по срочному вызову, явился директор ФСБ. Вначале он отчитался по сути вопроса, заданного Президента, по сути ничего не сказав. Да и как вести расследование, о неизвестно чём, имея только результат этого иррационального действа. Президент, выслушал, внимательно вглядываясь директору в лицо. Директор, чувствовал себя очень неуютно под этим взглядам, и про себя пообещал, что накрутит хвоста своим бездельникам. Выпроводив, директора президент долго ходил по кабинету, подкидывая пятирублёвую монету, загадывая орёл или решка. Затем позвонил, по сотовому номеру, выслушал ответ и покинул кабинет, перед этим переодевшись в неброскую одежду.

Молчаливый водитель, внешне обычной Приоры, виртуозно минуя пробки, подъехал к невзрачному домику в Сокольниках. Заехав во двор, он заглушил машину и прикрыл глаза как бы задремав. Его пассажир, точно так же молча, вылез из машины и натянув кепку зашёл в крайний подъезд. Поднявшись на третий этаж, своим ключом открыл дверь двухкомнатной квартиры. Внешне невзрачная дверь, с частично драным дерматином, открывшись, явила мощную внутренность, достойную корабельной переборки. Раздевшись и пройдя на кухню, он налил воду в чайник и включил. После присел за кухонный стол и задумался. А подумать было о чём, более десятка лет нахождения у руля такой страны как Россия избавили его от романтичного флера наивности. Иногда он с усмешкой вспоминал свои первые заявления, Господи, сколько переменных приходиться учитывать. Везде и всюду сплошные противоречащие интересы различных групп. Главное, что рычаги воздействия не всегда были в его руках, да что там не всегда, проще было бы сказать крайне редко. Вот и приходилось постоянно крутиться, создавая ситуации, когда эти группы напрямую друг друга уничтожали. Другим способом было разными способами выбить их силовые подпорки, однако подпитка извне не всегда позволяла до конца раздавить их.

Да перекрыть все каналы внешней подпитки не удавалось, да и так называемая «оппозиция» хорошо срослась с криминалом. Даже решить проблемы с правительством не удавалось, любые движения в этом направлении тут же вызывали ответную реакцию из-за кордона. Всё же человеку, служившему ему идеалом, было куда как проще, у него были в руках основные рычаги промышленность и финансы, а не голый бюджет. Да и даже этот куцый бюджет в наглую разворовывался чиновничьими крысами. Как бы он хотел провести показательные процессы и расстрелять пару, другую десятков этих тварей. А ему, даже изменить конституцию, написанную «злейшими» друзьями предыдущего Президента, не давали. Да и опасно было сейчас её трогать, центробежные процессы, ещё имели солидную силу и могли развалить страну, которую с огромным трудом удалось начать стабилизировать.

На плите засвистел чайник, он ополоснул заварной чайник и насыпав в него листовой чай, залил его крутым кипятком. Ожидая, пока всплывшие листья опустятся на дно, он опять присел и глянул на часы, до встречи ещё оставалось минут двадцать, он специально приехал заранее, чтобы посидеть в тишине обычной, ну относительно, квартиры. Постоянное напряжение, там в царственных палатах его никогда не отпускало, впрочем, как и в его временном жилище руководителя страны. Усталость, копившаяся каждый день, гранитной плитой лежала на нём. Только вот в такие редкие моменты, напряжение, сжимавшее его нервы до состояния смертоносной шпаги, немного его отпускало. Как бы не было велико желание просто посидеть в тиши, он опять вернулся к проблеме, возникшей, как из ниоткуда и всколыхнувшей не только Россию, но и весь мир.

Появившийся фактор чудотворца излечивающего больных и карающий виновных, конечно, не мог пройти не замеченным в мире. Очень многие из власть предержащих и владеющих тем что даёт эта власть-деньгами, были далеко немолоды, а многим уже, наверное, черти ставят в аду прогулы. Так вот они хотели бы, как можно на дольшее время оттянуть встречу со своим настоящим «хозяином». Он знал, что многие, ради этого, прибегают к таким способам, что оторопь берёт. Знал он и о «чёрных мессах» и о «лечебном каннибализме», о кровавых ваннах, о имплантации органов. В общем, в среде, этих, казалось бы, респектабельных господ, царило настоящее средневековье. Хотя, многие из них в средневековое время, были бы стопроцентными клиентами палача и костра.

Вот и получилось, что ещё вчера брызгавший в бешенстве русофоб, сегодня вдруг закатив глаза от восхищения, пел России осанну. Он знал что Россия, далеко вырвалась по посещению туристами. Причём, очереди в посольства России напоминали очереди за водкой под занавес Советского Союза. Было смешно, что многие готовы были ехать в любую глушь, но обязательно через Москву. Вот и думай, чего больше проблем или пользы. Правда, он реально был благодарен чудотворцу, за излечение Сильвио. Хотя его решение перейти в православную веру, тоже стало довольно сложной проблемой. И уже даже не смешно, плач Прибалтики и Польши, что СССР их предал и бросил, вот они бедные и нищие были вынуждены пойти на политическую «панель», а так они просто умирают от «братской любви» к русскому народу. Доходило до того что местные в этих республиках начали бить бывших эсесовцев, причём старались что бы об этом узнавали в России.

Президент тяжело вздохнул, в результате произошедшего, были разорваны тонкие нити, что вели к тем, кто и в аду будут ненавидеть не чертей, а Россию. Но делать нечего, придётся играть новые комбинации на шахматной доске мира. Джокера не будем включать в эти расчёты, но будем иметь в виду. К сожалению, эта сильная фигура не из чёрных, не из белых, а поэтому, трудно его включать в комбинации, но вот последствия его действий, надо будет использовать в полной мере. А вот духовенство, надо будет направлять на правильные ходы. Он вдруг скривился, как будто разжевал лимон, просто у него в памяти всплыл премьер, Господи, как мог этот инфантильный организм прорваться наверх. Правда, ему вспоминался другой клоун, что стучал сандалией по трибуне ООН. У него создавалось впечатление, что они чем-то похожи. Вроде безобидный глуповатый скоморох, над которым не смеётся только уж совсем ленивый, на проверку оказался хиропопым крестьянином, в совершенстве постигшим искусство интриги.

Хотя, как раз в то, что вся эта интрига расписана этим шутом, он не верил. Подставить ножку всесильному и многомудрому наркому, трудно, если и вовсе возможно. А тут раз и в дамки, не сходится, явно настоящий сценарист так и остался в тени, были конечно кандидаты на это звание, но при внимательном рассмотрении оказались всего лишь тупиковыми вариантами. Вот так и сейчас, ну не верилось ему в простодушие премьера, уж больно многое наиграно до уровня фарса. Да и убрать его он пока не мог, очень бы хотел прочистить правительство, но пока это нельзя. Увы, слишком много закладок и мин было оставлено с 80-го года прошлого века. Да именно тогда, началась настоящая деградация вначале властных структур огромной страны, а затем и самой страны. Ему много раз предлагали применить методы «романтиков-революционеров», начала прошлого века, провести национализацию, закрыть границы, всех кто против-к стенке. Но он понимал, откуда все слова этих песен, впрочем, как и слова песен другого лагеря, писал один и тот же автор.

Президент, прикрыл уставшие глаза, сотни документов, что приходилось обрабатывать в авральном режиме не давали покоя. Мало кто знал, что за последние пятнадцать лет, стрелки часов «судного дня», наверное, раз десять пытались сойтись на полуночи, и сколько сил и здоровья ему стоило оттащить минутную стрелку хотя бы на несколько минут. А сколько грязи было вылито на него за эти годы, не пристала, но вот пришлось стать одиноким волком. Жена и дочери самые близкие люди, не выдержали, и с ними пришлось расстаться. Тяжелы «медные трубы», редко кто выдерживает. Вот и многие друзья детства, на которых, как он думал, может опереться, оказались совсем другими. Сколько их заболевших жадностью, сколько раз он пытался понять, ну зачем им это. Казалось бы, уже есть всё, ан нет, хватают взахлёб, хотя туда и полушки не пронесёшь.