Текст книги "Мастер боли"

Глава 17

Фома опять с тоской вспоминал Вадима. Как ни странно, он стал служить для отца Фомы духовной опорой, не священник, а именно он стал тем скрепом, что не дал ему отчаяться в последнее время. Он с великим трудом читал проповеди, презирая всю эту пресыщенную публику, нашедшую себе новое развлечение. Фома старался подобрать проповеди как можно длиннее, ведь «пастве» приходилось всю проповедь стоять на ногах. Он, конечно, заметил приезд Патриарха и с досадой думал, что тот опять начнёт у него выпытывать всё про Вадима. Но, он не собирался больше сдаваться, слова Вадима горели у него в мозгу.

Патриарх понимал, что как только он покинет машину, на него все обратят внимание, а разговор требовал уединения, поэтому он послал служку к отцу Фомой, с просьбой, именно так, с просьбой, о разговоре у того в кабинете. Служка метнулся по дуге, что бы передать просьбу Патриарха. Сам же Патриарх покинул, с помощью секретаря, машину и проследовал в храм, раздавая окружающим благословления. Так неспешно шествуя, он добрался до кабинета Фомы. Тот, получив благословление, принялся ожидать новых докучливых вопросов. Патриарх молча сидел думая о чём-то.

– «Отец Фома, как вы думаете, это не второе пришествие? Всё же многое явленое нам, являл наш Христос в бытность свою»

– «Не думаю, ваше Святейшество, скорее это архангел, тем более, Христос смерть смертию поправ, был вознесён. А он, тоже через смерть, пройдя, нам дарован»

– «Как это, через смерть пройдя?»

– «Он умер простым смертным от боли, воскрес Мастером Боли. Он может её дать, а может забрать, разрушив при этом источник боли. Более того он видит линии судеб и полотно сущего»

– «Вот как? Стало быть, он был простым смертным, и через смерть стал судьёй»

– «Истинно так»

– «Но почему он не хочет встречаться с иерархами церкви?»

– «Он считает, что церковь наша погрязла в грехах, как и иудейские патриархи. А поэтому не видит себя в лоне церкви»

– «Но он же приходит к вам в храм? И вас поддерживает? Не кажется, вам, что одно противоречит другому?»

– «Нет, отче, не кажется. Он разделяет „церковь“ и церковь. Для него церковь не равна вере, слишком много средь нас, таких для кого церковь бизнес и ничего более»

– «То есть он не считает нас достойными веры? Он что решил отделить зёрна от плевел?»

– «Что он решил, отче, мне не ведомо. Он не очень-то открыт и говорит, что считает нужным для дела в этот момент»

– «Хорошо, оставим это, хотя очень хотелось бы с ним пообщаться, уж очень он не прост. Да и если действительно первый раз его сопровождал старец Зосима, слово за него явлено. Случившееся не могло не повлиять ни на нашу церковь, ни на приход вами возглавляемый. Скажите, я вижу, у вас кардинально изменилась паства, как вам теперь, легко ли нести Слово им»

– «Трудно, отче, очень трудно. Многие из них „живые мертвецы“, у других душа, если и есть черства как хлеб из гробницы, сплошной порок им правит, зависть, тщеславие, жадность, гордыня и злоба, вот что их переполняет. Идя сюда, не к Богу они идут, а покрасоваться здесь пред другими такими же»

– «В том то и крест наш, сын мой, нести слово Божье, заблудшим душам. Но тут возникает и ещё одна проблема. Многие достаточно влиятельные люди, хотели бы посетить ваш приход и, возможно получить ваши наставления. Сложное это дело, но очень нужное, готовы ли вы, сын мой, к этому? Может вам в помощь стоит прислать знающего помощника?»

– «Не стоит, ваше Святейшество, мниться мне, что смогу я это вынести и сам. Не сочтите, отче, это за гордыню»

– «Хорошо, сын мой, только помните, что вся наша Святая Православная Церковь с надеждой смотрит на вас. И не стесняйтесь обратиться за помощью при надобности»

В этот момент, после стука, в кабинет влетел служка, было видно, что он бежал из-за всех сил.

– «Прошу прощения, за беспокойство, но там. Там приехали, там, в общем, там президент приехал. Вот»

Патриарх поднялся, тяжело вздохнув, сказал.

– «Ну вот, видите, отец Фома началось. Что же идёмте, негоже заставлять ожидать таких людей»

И вышел из кабинета. Фома молча, ошарашенный этим сообщением проследовал за ним. На площади перед воротами храма уже выруливал кортеж. Чёрные лимузины, сверкая полированными боками, как хищные рыбы, плавно скользили по стоянке. Бело-голубые машины сопровождения окружили всю площадь, мерцая световыми вспышками. Машина президента, мягко остановилась напротив ворот, распахнулась дверь и из машины вышел президент, но не один. Вслед за ним из чрева лимузина вылез бывший итальянский премьер-министр, друг нашего президента. О чём то, разговаривая на немецком языке, они двинулись к храму, на ступенях которого их ожидали Патриарх и отец Фома. Вся бомондная публика была мягко рассечена и отодвинута в сторону, освобождая проход.

Фома про себя, грустно усмехнулся, неужели и Президент тоже, такой же как публика во дворе. Вот они приблизились и на Фому глянули усталые, но внимательные глаза, что-либо прочесть по его лицу, было затруднительно. Президент подошёл, поздоровался с Патриархом, затем ещё раз вглядевшись в лицо отца Фомы, вдруг как-то беззащитно улыбнулся и поздоровался с ним.

– «Вот, отец-настоятель, мой друг очень хочет посетить ваш храм и хоспис, вы не будете против?»

– «Добро пожаловать, господин Президент, мы очень рады видеть вас в нашей скромной обители. Прошу вас только об одном, не ожидайте чудес»

– «Да мы и не ждём чудес, но хотели бы посетить храм. Насколько я знаю, он был построен где-то в конце семнадцатого века, это так?»

– «Вы правы, но за время запустения в советское время, увы многое потерянно. Я не никого не обвиняю, просто очень жаль фрески. Думаю, что вы и сами увидите, то, что удалось найти. Прошу, Вас проходите»

Отец Фома отступил, открывая вход. Президент зашёл вместе с другом, внимательно разглядывая, что ему открылось. Взяв из короба свечи, он положил туда деньги. После этого молча, стал обходить иконы. Ставя перед ними свечи, он стоял пред ликами святых, как бы общаясь с ними. В конце он долго стоял пред ликом Спасителя, долго вглядываясь в него. Было ясно, что он молится, затем поклонившись иконе, вышел из храма. Уже на улице, он о чём-то говорил с итальянцем. Потом повернувшись к Фоме, попросил его подойти.

– «Отец-настоятель, мы хотели бы посетить хоспис и поговорить с любым из излечившихся. Это возможно? Мы не помешаем?»

– «Конечно, не помешаете, только из всех поправившихся остался профессор Николай Васильевич Аграновский. Просто, его болезнь зашла так далеко, что даже излечившись он долгое время ещё восстанавливался под наблюдением врачей. Ещё одна причина его нахождения здесь в том, что отдав его в хоспис, родные просто забыли о нём. Это сильно его ранило и он более не хочет возвращаться к ним»

– «Постойте Аграновский, это же он занимался МГД генераторами. Я полагал, что он умер, а оно вон как. Тем более будет интересно поговорить с ним, он всё же учёный и думаю, у него есть своя версия. Но это возможно? Я имею в виду переговорить с Николаем Васильевичем»

– «Не думаю, что он откажет вам, более того он наверняка захочет вам что-нибудь предложить. После излечения он просто фонтанирует энергией и проектами»

Глава 18

Вадим по-прежнему обретался в архиве, хотя даже там ему было тяжело. Та отдушина, больного ребёнка, что он нашёл, сканируя окрестности, исчезла. Видно родители, после его выздоровления, куда-то уехали. Радовало только то что до отъезда этого неизвестного ребёнка, он успел полностью его пролечить. ГИП помогал Вадиму, считая, что он прячется в архиве, чтобы не отвлекаться. Но случилось непредвиденное, в один из дней он е вышел на работу, всем сообщили, что он серьёзно заболел, и теперь бюро будет руководить ведущий инженер Николаев. Тот не замедлил воспользоваться сложившейся ситуацией и запретил Вадиму работать в помещении архива. Нахождение в общей комнате вызывало общий дискомфорт у всего бюро. Вадиму было очень тяжело терпеть этих «сотрудников», вонь стояла просто не выносимая. «Сотрудники» тоже были напряжены, они себя ощущали находящимися рядом с мощным трансформатором, готовым обжечь любого.

Мало всего этого, Николаев отобрал все разработки у Вадима, и посадил его за нудные задачи пересчёта коэффициентов, которые даже в принципе были не особо нужными. Угол, где сидел Вадим, оказался как бы отгороженным пустым пространством от остальных работников, ну не хотели они даже приближаться к нему. Комок в груди, давил и было очень трудно сдерживать холодное пламя внутри себя. Через некоторое время, он ощутил связь с постояльцами хосписа, их образы отпечатались у него в душе. И он смог до них дотянуться. На радостях, Вадим излечил почти одновременно шестерых самых тяжёлых больных, подтопив комок и сбросив накопившееся напряжение. Правда, при этом немного не рассчитал и у него носом пошла кровь, появилась сильная слабость. Но на душе стало много легче.

Кокон отчуждения вокруг него стал ещё больше, видно мощность энергетики, использованная Вадимом, была на подсознательном уровне воспринята окружавшими его. От него все сторонились. Николаев, продолжал цепляться к Вадиму всевозможными способами, он старался подобрать ему самые нудные и ненужные работы, от которых, как правило, отлынивали все остальные. Вадим терпел, хотя несколько раз было желание плеснуть в Николаева факелом. В один из дней Николаев вызвал Вадима в кабинет ГИПа. Разговор был им начат в высокомерной и презрительной манере, хозяина отчитывающего нерадивого работника.

– «То, что тебя, не понятно почему, выделил Валентин Андреевич, не даёт тебе права манкировать своими обязанностями. Ты отказался распечатать отчёт, Макеева передала тебе его по моему распоряжению. Тем более ты оскорбил Полину Дмитриевну, своими поведением. Что ты можешь сказать на это?»

– «Простите, а чем я её мог оскорбить? Тема отчёта даже не нашего бюро, а вы сами обязали меня подчитать коэффициенты расхода противообледенителя, поставив жёсткий срок. Если бы я распечатал этот отчёт, то не успел бы произвести расчёт к поставленному вами сроку»

– «То, что ты считаешь как первоклассник, это твои проблемы. Значит так ещё один такой отказ, и можешь себе искать работу. Ну что вылупился щенок, можешь хоть просверлить меня своими зенками, но ты здесь работать не будешь, а теперь пошёл отсюда»

Вадим даже прикрыл глаза, чтобы не сорваться, молча он повернулся и ушёл. Зайдя в бюро, никого не видя, он, подошёл к своему месту и сел. Ещё раньше, пару дней назад во сне он понял, что ему настоятельно надо скрыться куда угодно, но скрыться. То, что до сих пор на него вышел только один Демченко, можно считать подарком судьбы. После того как он защитил отца Фому у него осталось очень мало времени. Один вопрос, куда и на сколько? В принципе в районе Братска у него был дом, оставшийся от отца, в километрах пятидесяти севернее, даже не дом, а скорее хутор. Придя в себя, он поднял глаза и удивился, прямо перед ним сидел зам начальника первого отдела предприятия, в чине полковника ФСБ. В руках он держал папку и внимательно смотрел на Вадима.

– «Это ваша работа?»

Он положил папку на стол, так что Вадим смог прочесть название темы. Он узнал одну из тем, что разрабатывал, но не успел закончить, когда Николаев их у него изъял

– «Уже нет»

– «Простите, это как? Николаев сказал, что это ваша разработка»

– «Я не успел закончить, когда меня отстранили. Я её не закончил»

– «А вы можете указать место, на котором вы остановились?»

– «Не вопрос, но дело в том, что И. О. ГИПа, меня загрузил, так что вряд ли я успею»

– «Ну, я думаю, что этот вопрос мне удастся решить, а вас попрошу пока найти то о чём я вас просил»

Он встал и вышел и бюро. Все с испугом смотрели на Вадима, запах страха, за содеянное, истекал от них вязкой патокой. Глубоко вздохнув и закрыв глаза, что бы успокоить ледяной комок в груди, рвущийся наружу протуберанцами холодного пламени. Он открыл папку и стал быстро просматривать расчёты, пару раз хмыкнув, он удивлённо поднял брови. В этот момент в бюро вернулся полковник, в сопровождении угодливо-подобострастно, стелящегося за ним Николаева. Николаев, обтёк, по-другому не скажешь, полковника и обратился к Вадиму.

– «Вадим, отложите все дела и максимально помогите господину полковнику, кстати, вы можете уединиться в архиве»

Уже в архиве, полковник сел за стол рядом с Вадимом и спросил.

– «Вадим сколько вам нужно времени? Может мне прийти попозже?»

– «Не стоит, я уже просмотрел ту часть что выполнял. Но, чёрт возьми, кто внёс эти бредовые вставки. Они же полностью ломают концепцию расчёта»

– «А сколько вам понадобиться времени просмотреть всю работу и если можно отдельно на бумаге прошу составить перечень изменений. И если можно по той части, выполненной не вами, попрошу записать ваши мысли»

– «Вы можете подождать и здесь, думаю, минут сорока мне хватит»

Вадим вытащил пачку писчей бумаги и стал очень быстро писать, местами рисуя диаграммы и графики. Когда он стал изучать окончание, он не выдержал и у него вырвалось.

– «Что за бред пьяного ёжика, если бы изделие сделали по этому расчёту, оно бы должно было бы взорваться при пуске. Надеюсь, такого не произошло»

– «К сожалению, произошло, стартовая площадка уничтожена полностью, хорошо хоть ни кто не пострадал, но служебное расследование ведётся»

Вадим почесал затылок и опять начал строчить аккуратным подчерком последнюю часть работы, как он её рассчитывал. Формулы, графики и эскизы сыпались как горох, оседая на чистых листах. Вот была написана заключительная часть и поставлена последняя точка. Достав из стола чистую папку, Вадим вложил свою работу в неё и протянул её полковнику. Тот с достаточно удивлённым видом взял обе папки, открыл их и углубился в их изучение.

На это у него ушло более двух часов, после чего, он поднял ошарашенные глаза на Вадима.

– «Но, это же совершенно другое изделие. По моим прикидкам оно по всем параметрам процентов на двадцать должно перекрыть ТЗ. Я не понимаю, почему у вас изъяли вашу работу и даже не удосужились понять, что вы в неё заложили»

– «Этот вопрос не ко мне, я не более чем подчинённый»

– «Ладно, думаю, у кого-то скоро настанет время страшных сказок и тяжёлых вопросов. А сейчас, я вас попрошу пройти со мной, не беспокойтесь, не к нам в отдел, а в директорат, вы же сможет ответить на возникающие вопросы»

– «Хорошо, я готов пройти с вами, кстати, по дороге загляну в отдел кадров»

– «Простите Вадим, а зачем вам кадры, вы уж простите за не скромный вопрос»

– «Всё просто, хочу подать заявление на увольнение. Здоровье подводит, хочу и вовсе уехать из Москвы»

Полковник внимательно посмотрел в глаза Вадима и покачав головой направился к выходу. Вадим собрался, оглянулся на место своего добровольного заточения и вышел. Через три часа, он зашёл в кадры и подал заявление. Начальник отдела кадров с удивлением глянула на него, отметила заявление и сказала, что он должен зайти в первый отдел. Рабочий день закончился и Вадим, не заходя в бюро, отправился домой. Похоже, что жизнь перелистнула ещё одну страницу, его жизненного пути.

Глава 19

В субботу, он узнал о поездах, идущих в Братск, после чего зашел в контору, что занимается арендой квартир. В ней он сказал, что хочет в ближайшее время сдать свою квартиру на длительный срок. Его невыносимо тянуло к храму, да и хотелось бы напоследок почувствовать энергетику икон, да и самого храма. Неспешно он почти добрёл до храма, как был остановлен оцеплением. Местность вокруг храма, да и сам храм значительно изменились, в принципе в лучшую сторону, но вот эмоциональный запах тоже изменился, от храма несло гниющим эмоциями бомонда, правда, в потоке этой вони пробивались маленькие потоки приятно пахнущих эмоций. Вадим огляделся, толпа зевак, обсуждала приезд Президента, строя при этом такие бредовые предположения, что можно было дать виду от фантазий.

Найдя, знакомый оттиск чистых эмоций отца Фомы, Вадим коснулся их. В этот момент ему почудилось, что рядом отец Фома, с радостью, прошептал.

– «Вадим, это вы?»

Вадим оглянулся, да это ему только почудилось, желая узнать, как там сам отец Фома он опять коснулся его и снова услышал шёпот.

– «Вадим, где вы, я вас не вижу»

Отец Фома вместе с Патриархом, сопровождал Президента и его друга в хоспис, когда ему показалось, что его коснулся Вадим. Остановившись, он осмотрелся, игнорируя вопросительный взгляд Патриарха, потом вздохнув, пошёл дальше. Патриарх, точно так же внимательно осмотрел дворик храма, не обращая внимания на взгляды бомонда, а потом с достоинством догнал посетителей. Отец Фома, пройдя ещё метров, пять опять замер, прикрыв глаза. Патриарх догнал его и тронул рукав его рясы, вопросительно глядя на него. Отец Фома прошептал.

– «Он где-то рядом, но не хочет ни с кем общаться»

– «Фома, вы уверены?»

– «Да, идёмте, догоним Президента, сейчас он излечит друга Президента. Думаю, вас это убедит в его силе»

– «Фома, я уже имел возможность познакомиться, так сказать с его „тёмной стороной“ Очень впечатляет, аж до больничной палаты»

Так с разговорами они догнали Президента, и подошли к входу в хоспис. Друг Президента с отдышкой остановился передохнуть. Президент с участием посмотрел на него и предложил посидеть пяток минут на скамейке, тот не отказался. Его лицо, то бледнело, то наоборот наливалось кровью. Оба священнослужителя стояли рядом с скамейкой, не смотря на предложение присесть. Патриарху, было тяжело это сделать, а вот отец Фома, стоял как бы погружённый в себя, как бы прислушиваясь к чему то внутри.

Вадим, слышал внутри себя монолог Фомы, благодарящего его чудесное спасение от смерти. Рядом с Фомой, ощущались ещё три источника эмоций, сказать, что они были чисты как отец Фома, было бы неправдой. По шкале Вадима они были серыми, а их эмоции не имели запаха гнили, по крайней мере, он был неощутим. Но от них исходила очень сильная энергетика людей дела, не бизнеса, а именно Дела. Именно такие становятся или правителями, остающимися в истории навсегда, или злодеями, точно так же отметившимися в истории. Правда один из них, полыхал пламенем как факел в тёмной ночи, другие, тоже были подсвечены, но совсем немного. Вадим чувствовал, обеспокоенность Фомы, в отношении этого источника. Вот они остановились и объятый пламенем источник, запылал ещё сильнее. Вадим вдруг увидел линию, объятую пламенем, готовую осыпаться невесомым пеплом.

Фома с тревогой глядел на друга Президента, было видно, что тому становится всё хуже и хуже. Он, продолжая задыхаться, полез в карман и достал ингалятор. Но его применение, увы не помогло. Становилось понятно что, дело плохо. В этот момент Фома почувствовал знакомый поток энергии, метнувшийся к больному и прикрыл глаза. По дорожке к хоспису, бежали врачи, сопровождаемые охраной. Бомонд, во дворике взволновался и качнулся в сторону сидящих на скамейке, но был осажен оцеплением. Когда Фома открыл глаза, он увидел что, ситуация кардинально изменилась, друг задышал ровно и глубоко, его лицо начало розоветь, а глаза до этого заполненные болью, вдруг просветлели и наполнились удивлением. Он руками стал ощупывать себя, потом встал, в этот момент до них добежали врачи и настойчиво усадили его обратно на скамейку и даже пытались уложить. Но тот, отмахнулся от этих попыток, радостно что-то сказал Президенту. Тот, ответив, стал наблюдать за действиями врачей. Те, развернув мобильную реанимационную аппаратуру, стали проводить обследование. Прошло, наверное, минут тридцать, после чего старший из них встал и смущённо развёл руками.

Всё это время Фома, опять молился за Вадима, ведь случись что-нибудь по плохому сценарию, к храму народ не подошёл бы и на пушечный выстрел, а сейчас, самое время Патриарху выступить на авансцену. Фома не заметил, погружённый в свои мысли, что за ним очень внимательно наблюдал Президент, было видно, что он читает эмоции отца Фомы по мимике лица. Затем Президент переговорил с врачами, удивлённо приподняв брови, он пару раз переспросил их. Затем пожав им руки, отправил их обратно, после чего опять присел на скамейку. Итальянец начал тараторить, импульсивно жестикулируя руками, всю дорогу пытаясь схватить Президента за руку и пожать её. Президент что-то отвечая, попросил Патриарха подойти к ним. Когда он подошёл, Президент передал то что ему говорил итальянец. Было видно, что Патриарх изумлён и оглянувшись подозвал отца Фому.

– «Сын мой, я просто в затруднении, господин Сильвио изъявил желание перейти в святую православную церковь. Мало всего этого, он хотел бы что именно вы стали его пастырем. Он будет считать счастьем, быть прихожанином храма, находящегося под покровительством Бога. Как вы ответите, отец Фома?»

– «Церковь открыта для всех, а поэтому если будет соблюдён устав, я готов наставлять господина Сильвио»

Президент внимательно смотрел на отца Фому, потом кивнув самому себе, спросил.

– «Ну а ещё одного прихожанина примете отче?»

Патриарх был просто поражён, случившимся. Как же так ведь раньше именно он окормлял всю верхушку, в частности при этом получая преференции, как для церкви, так и для самого себя. Мир начинал рушиться. В расстройстве он не услышал, что начал говорить отец Фома.

– «Господин Президент, я был бы польщён этим, но для блага церкви будет лучше если вы не оставите своего духовника, что вам помогал до сего времени. Поверьте, всё случившееся не от меня исходит. А просто приходить в храм, где вам всегда будут рады, будет много лучше»

Патриарх, услышав это ожил, всё же нельзя не отдать отцу Фоме, умён, ничего не скажешь. Но всё же хотелось бы встретиться с чудотворцем, но увы единственный канал – это Фома, а стало быть будем его пестовать. Хотя, тяжело будет с этим идеалистом. Но с этими мыслями он отвлёкся от продолжения диалога с Фомой, а вопросы были интересные.

– «Отче, я вижу, вы знаете что происходит, но почему-то не хотите говорить об этом. Этому, наверное, должно быть объяснение»

– «Это не моя тайна, да и честно, поверьте, не стоит, право не стоит. Надо принимать это как данное и просить, что бы источник не иссяк»

– «Ну что же, отче, возможно, вы и правы, как бы не оказаться в роли кошки, которую погубило любопытство»

В это время на крыльцо хосписа выскочил служка.

– «Отче, ещё двое излечились, радость какая»

Вадим, вздохнув, повернулся и пошёл прочь. Он знал, что здесь где-то рядом Демченко, но это его не сильно волновало. Воскресенье Вадим провёл, в какой-то полудрёме, прерывавшийся только на выгул Фимки. За это время, он увидел, множество линий, стремящихся к нему. Некоторые пылали, от других тянуло смрадом смерти. Среди них были те, что сплетались с множеством других и поэтому казались очень толстыми. Отдельно просматривалась линия, что в субботу, чуть не сгорела, она немного посветлела и излучала не прикрытую радость. Но вот настал понедельник и когда он пришёл на работу, то попал в филиал Армагеддона в смеси с борделем. В бюро сидела комиссия, внимательно изучающая отчёты. Он взял бегунок и пошёл получать на нём визы, решив начать с отдела снабжения. Он принципе не общался с ними, а по роду работы, ни какой материальной ответственности он не нёс.

Уже получив, почти все подписи, он зашёл в первый отдел. Как раз подошло время, назначенное ему через отдел кадров. Постучавшись, он открыл дверь, сидевший за столом мужчина перевернул бумаги, что читал. Поднял глаза и вопросительно посмотрел на Вадима.

– «Мне назначено на это время»

– «Вы Вадим? Вас ждут»

Он указал, на дверь, за своей спиной. Опять возвращаясь к своим документам, Вадим, недоумённо пожал плечами и проследовал к двери. Вежливо постучав, он открыл дверь и попал в небольшой кабинет. За столом сидел сам начальник первого отдела, в чине генерал-майора. Он, поднял усталые глаза на Вадима, в них мелькнуло узнавание. Точно так же как и раньше, молча он указал на пару кресел у журнального столика. И сам, поднявшись и захватив, пару папок направился туда же.