Текст книги "Украинский синдром"

Глава 2. Таинственный след «укров»

Если мы постараемся отыскать исторические корни новоявленного народа – «укров», то столкнемся с довольно трудной задачей. Ни одна летопись, ни одно археологическое исследование, ни народный фольклор (который всегда является народной памятью), ни иные источники, ни даже памятники истории соседних народов не указывают нам на существование когда-либо такого таинственного народа – «укры». Есть схожее наименование – «угры». Но земли их проживания были далеко и граничили с Северо-Восточной Русью. Угры жили в Приуралье, на Каме, далее распространились в северную Балтику и Приладожье. Но на плодородных и солнечных землях Киевской Руси мы не находим следов их пребывания. Их потомки появились там намного позже, вследствие миграционных процессов конца XIX века и более поздних. Но в те былинные времена угров за столом князя Владимира не было…

Археологические данные указывают на то, что земли Киевской Руси были заселены давно. Следы человека присутствуют там на протяжении 20 тысяч лет (и это не шутка). Данные, полученные в результате археологических раскопок, помогают четко проследить преемственность проживавших там народов, принадлежащих к славянской культуре. Результаты реконструкции лица человека по найденным черепам, проведенной профессором Герасимовым, позволяют увидеть именно славянские черты лица. Монгольского влияния прослеживается еще очень мало. Все это дает возможность сделать однозначный вывод: никаких таинственных «укров» на Приднепровских холмах некогда не было! Да, человек жил там давно, но он принадлежал к славянской культуре и имел славянский облик. В те далекие времена еще не было такого этнического смешения, как сегодня. Будущие нации только складывались, а возможность миграции и распространения была невелика. Поколения столетиями жили на одной и той же земле, сменяя друг друга. Смешение народов, языков и культур произошло намного позже. А тогда до времен Великого Переселения Народов было еще далеко. И в этих далеких веках места таинственным «украм» не нашлось.

Но откуда же, в таком случае, взялись эти укры?

А все, оказывается, очень просто: из СМИ, благодаря пропаганде новых украинских лидеров в последние 20 лет. До этого на Украине об «украх» никто ничего не знал и не слышал. И только недавно, вдруг, и как нельзя кстати открылись новые археологические факты, свидетельствующие о том, что украинцы ведут свое происхождение не от славян, а от некого совершенно иного народа по имени «укры». Этот народ не имел ничего общего с культурой и языком славяноруссов, а развивался обособленно, по ему одному известному пути. Каким-то непостижимым образом он смог пронести свою этническую чистоту через тысячелетия, несмотря на постоянные завоевания и агрессию со стороны соседних народов. Несмотря на все это, укры смогли утаиться (в лесах, или в горах?) и с честью выйти на мировую арену в XX веке, а если быть более точными, то уже в веке XXI. Именно тогда, когда активно стали фабриковаться националистические легенды об особом происхождении украинцев и Украины в целом. Как удавалось украм несколько столетий (или тысячелетий) прятаться – на этот вопрос никто из историков, занимающихся тематикой происхождения «укров», не дает ответа. Получается, что все должны им верить на слово, безо всяких фактов и аргументов, всецело полагаясь на их профессионализм и правдивость? Но вот в этом, как раз, следует сильно усомниться. Ибо все, происходящее на Украине, далеко от профессионализма и правдивости, а наоборот, просто поражает своим дилетантизмом, стихийностью и ложью. При этом ложь сквозит из всех щелей киевского «тришкина кафтана». Но опять же, это все надо видеть! А если глаза не видят, и уши не слышат, то, что остается делать народу? Приходится верить подобным бредням новоявленных украинских историков и ученых о своем происхождении от некого таинственного народа «укров». Прямо, чуть ли не от инопланетян…

Теория происхождения украинцев от «укров» сродни попыткам геббельсовской пропаганды по черепам доказать неполноценность других народов в сравнении с немцами. Целые научные школы работали над этой теорией, находя аргументы своей правоты. В ход шли не только черепа мертвых, но и живых…

Не стало Геббельса – мгновенно умерла и эта теория.

Думается, что пока живы украинские геббельсы, будут жить и подобные теории. Но срок их жизни невелик, а сами теории будут постоянно видоизменяться, подстраиваясь под очередные политические запросы.

Но сколь смехотворными не казались бы нам бредни об «украх», последствия подобного национализма жестко бьют по славянскому миру, разрушая прежние связи, враждебно настраивая людей по обе стороны границы, искусственно разжигая национальную рознь и нетерпимость. И если здесь, в России, все эти теории смешны, то по другую сторону границы уже далеко не до смеха. Целые поколения выросли на теориях об «украх», о собственных неславянских корнях, видя в России источник зла и угрозу своей самостийности. Но ведь правда всегда рано или поздно явится на поверхность. А она – одна! И, что самое прискорбное, даже на Украине ее знают, по крайне мере, знают и кукловоды, и те, кем они управляют. Вот только простой народ быстро начинает забывать азы, легко принимая пилюли лжи и забвения и не рассуждая о последствиях этих легкомысленных провалов в памяти ни для себя, ни для других. А ведь то, что мы сеем сегодня – пожнем завтра. И винить в этом некого, кроме самих себя.

История украинской земли во многом трагична. Некогда эта была территория Древнерусского государства, носившего имя – Киевская Русь. Это было давно, свыше 1000 лет назад. Именно с Киевской Русью связывают все образование первого восточно-славянского государства под руководством Руси. В те далекие времена никто даже понятия не имел об украинцах, или белорусах. Было одно общее государство, включавшее в себя разные восточнославянские племена, города. Потом эти земли оформились в удельные княжества. Удельная власть сильно ослабила Русь перед нашествием жестокого и сильного врага. Русские воевали друг с другом, борясь за киевский престол. К этому вело гордое, самодовольное и властолюбивое человеческое сердце, полное самости.

Беда пришла внезапно, когда ее никто не ожидал. Пришла она стремительно и надолго.

Монголо-татары опустошили земли Киева, Северо-Восточной Руси, Приазовья и Причерноморья. Смерть была везде, где прошли завоеватели. Об их жестокости русские еще долго слагали горькие песни и сказы. Монголы, действительно, были очень жестокими воинами. В их рядах была железная дисциплина. Каралось любое непослушание, все приказы выполнялись беспрекословно. Больше всего монголы ненавидели непокорность. Города, проявившие сопротивление, после взятия полностью разрушались, равнялись с землей, население вырезалось, а остатки угонялись в полон. Русские пленники и пленницы пополняли собой армию монголов. А жить там у них, где царствовали звериные нравы и порядки, для свободолюбивого русского было горше горького. Монголы тоже отмечали строптивость русского человека, его стремление к свободе, и старались пресечь, искоренить все эти качества еще в зародыше. Поэтому, русские большей частью уничтожались, особенно мужчины. Женщины становились рабынями и наложницами, участь которых была одна – рожать сильных воинов. А русские женщины всегда ценились завоевателями за красоту и выносливость.

После нашествия монголов земли Киевской Руси оказались опустошены. Еще недавно богатые, густонаселенные земли, столь вожделенные для князей, оказались пусты и заброшены. Редко где попадался уцелевший человек. Таков был уровень разрушения и убытка. На западе с землями Киевской Руси граничило маленькое Литовское княжество. Оно было таким малым и незначительным, что его мало кто замечал. Оно никогда не представляло реальной угрозы и старалось жить так тихо, чтобы не выделяться и не обнаруживать себя перед более сильными и могучими соседями.

Литва – родственный славянам народ. Некогда даже язык Литвы был очень схож с русским. Роднил их и похожий пантеон богов, и многие культурные особенности. Литва жила языческой верой, и еще очень долгое время даже литовские князья оставались ярыми язычниками, несмотря на то, что вокруг происходила широкомасштабная христианизация. Это указывает на то, что Литва давно отошла от общеарийского корня, забыв древние законы предков, и духовно деградировала, перейдя в язычество – на более низкую ступень по отношению к ведической вере.

При духовном упадке и славяне возвратились в язычество, выбрав более простую систему религиозного мировоззрения. Упрощение веры до уровня язычества – это следствие культурной, экономической и политической деградации народа. Так происходит, когда теряются прежние корни, законы, общественные устои. Все перемешивается, упрощается, перестают действовать законы, которые только и способны сохранить общество от разрушения. До принятия христианства князь Владимир был язычником. Язычником был и его отец Святослав, не желавший обращаться в веру Христову, как это сделала его мать, княгиня Ольга. В христианстве Святослав не видел политических перспектив, а быть рабом, пусть даже Сыну Божьему, он не хотел, поскольку его тщеславие видело в этом ущемление достоинства воина и правителя. Его внебрачный сын Владимир оказался куда дальновиднее своего отца. Он сразу смог увидеть в христианстве большие политические выгоды, а также инструмент для усиления своей княжеской власти и усмирения неспокойного, свободолюбивого народа, жившего вечевыми устоями.

Когда Русь приняла христианство, Литва еще оставалась некрещеной. С одной стороны к ней примыкала католическая Польша, с другой – православная Русь, с третьей – язычники-балты. Менять что-либо Литва тогда пока еще не стремилась. Все изменилось позже. А пока Литва находилась в обособленности. Но это продолжалось только до тех пор, пока не нагрянули монголо-татары, вмиг разрушив сильного восточного соседа. После того как стремительные конницы Батыя ушли с богатой добычей назад в Орду, взору Литвы открылись опустошенные земли Киева. Они были пусты, пока никем не заняты, никем не защищаемы. Но свято место пусто не бывает, обязательно найдутся новые хозяева. Этим новоявленным хозяином киевских земель и стала Литва. Малым войском, практически не встречая сопротивления на своем пути, она заняла огромные территории Восточной Руси, расширив свои границы в несколько раз. Граница Литвы, никогда не переходившая Двины и Немана, вдруг оказалась за Днепром, почти у Дона, и Литва стала граничить со степью. Как в сказке, из замухрышки-бесприданницы Литва в одночасье превратилась в видную и богатую невесту. И сваты не заставили себя долго ждать.

Первым и самым ближайшим оказалась Польша.

Польша и сама давно присматривалась к восточно-славянским землям. Но монгольская орда смерчем прошлась и по ее юго-восточным территориям. Когда же она оправилась от потерь, эти земли уже оказались заняты Литвой. Между Польшой и Литвой начались длительные переговоры. Польша была сама не прочь прибрать к рукам богатый куш, и к этому нашелся удобный повод. Литовский князь жаждал получить корону, но без принятия католической веры и папского благословения сделать это было невозможно. Требовалось соблюсти циркуляр. К тому же, немецкие рыцари, уже плотно обосновавшиеся в Пруссии, вырезав перед этим природных жителей прибалтийских земель – пруссов, с жадностью и религиозным нетерпением поглядывали на Литву. Благо, она была рядом, рукой подать. После разгрома Александром Невским рыцарского ордена на Чудском озере, они присмирели. Но все-таки угроза их нападения и вторжения под благовидным предлогом – покорить Христовой вере язычников – оставалась весомой. Для того чтобы с честью и без убытка выйти из этого положения, Литва пошла на династический брак с Польшей. Для этого литовскому князю требовалось принять христианскую веру. Внешне он ее принял, но внутренне до самой смерти продолжал оставаться язычником. Еще долго литовские князья не оставляли старую веру. Христианство долго и с большим трудом прививалось на литовской земле. Чаще через насилие и притеснения.

После соединения Польши и Литвы постепенно возникло и новое государственное образование, получившее название – Речь Посполитая. Литва оказалась окончательно окатоличена и подчинена польской верхушке магнатов. По отношению к Польше Литва оказалась на второстепенных ролях, ну а весь восточно-славянский люд, не изменивший Православию, и вовсе стал рассматриваться как люди третьего сорта. Зачастую их и за людей-то не считали. Холопы…

Участь славян, проживавших на территориях Речи Посполитой, была ужасна. Ни о каком «общем европейском доме» не могло идти и речи. Все, кто не был поляком, или литовцем, считались рабами, недочеловеками. Национализм в те далекие годы процветал буйным цветом. Именно польская верхушка была наиболее радикальна в вопросах крови и религии. Даже славяне, переходившие в католичество, еще долгие века ощущали свою отчужденность. Те же, кто оставался верен Православию, и вовсе не имели ни права, ни возможности подняться наверх социальной среды. Постоянные набеги то польских гусар, то крымских татар опустошали земли будущей Украины. Необходимость защиты своих людей от разорения и плена послужила к созданию знаменитой Запорожской Сечи – воинского братства, сохранившего черты устройства общин руссов. Тот же знаменитый клок волос – оселедец – на выбритой голове. Те же просторные шаровары, скрывающие в себе тысячу предметов и различных мелочей. Та же ярость в бою, когда, раздевшись по пояс, с перекошенными лицами, бесстрашные, они вселяли смятение и панику в ряды врагов. Запорожцы знали древние боевые искусства, и это помогало им выжить в бою. Сами себя они называли русскими. Тогда никаким украинским духом даже близко не пахло. В бой шли русские, шли за свои родные днепровские берега и пороги. И где здесь новоявленные «историки» узрели пресловутых «укров», только теряешься в догадках. Может, это им во сне приснилось? Тогда еще понятно. Но вот навязывать свои сны народу, молодежи, заставляя учить эти сны и принимать за чистую монету – это уже преступно.

Переступить черту легко. Здесь даже большого ума не надо. Но вот вовремя остановиться, найти в себе силы признать свои ошибки, дать правдивое объяснение всему происходящему – здесь нужно очень и очень многое. Здесь нужны и ум, и сила духа, и совесть. Но пока все перечисленное отсутствует у политического бомонда Украины, снам и сказкам будет место на самом высоком политическом и государственном уровне этой страны. И подобный бред о «новой украинской истории» будет силой навязываться населению, дабы простые люди поверили в то, что они – укры, отказавшись от своей подлинной истории и настоящих корней.

Глава 3. Россия или Польша?

Вражда между Россией и Польшей существует давно. Так давно, что даже сами, что поляки, что русские не помнят времени ее начала. Но мы можем дать некоторые обозначения этой нетерпимости и вражды.

Прежде всего хочется отметить, что вражда это односторонняя. Россия никогда не испытывала выраженной ненависти, или вражды к Польше. Скорее, сожаление, что та отошла от славянского мира и ведической веры отцов. А вот у Польши к России была всегда лютая ненависть. Для нее Россия была бо́льшим врагом, чем другие, более потенциальные агрессоры. Даже во время Второй Мировой войны, которая как раз-то и началась с нападения Германии на Польшу, несмотря на множество концлагерей, покрывших польскую землю, Россия все равно продолжала оставаться для нее врагом номер один. И ни кровь, пролитая русскими при освобождении Польши, ни то, что после Октябрьской революции ей была предоставлена независимость, ни то, что Россия всегда оставалась основным торговым партнером Польши, не смягчило этого отношения. Наоборот, Польша радовалось нашим ошибкам и неудачам, зачастую вставая на сторону наших противников, призывая в друзья своих недавних врагов. Отношения между Россией и Польшей всегда были натянутыми. И корень этих неразрешимых противоречий и антагонизма лежит глубоко в веках.

Некогда единый протославянский народ, продвигавшийся на Запад и осваивавший новые земли, постепенно начинал разделяться. Те, кто уходили далее, вглубь – начинали забывать отцовские законы. Взамен них приходили иные, зачастую противоположные. Остывала вера, избирались новые верования, и все, что напоминало об отступничестве, воспринималось враждебно. Подобное произошло и с Польшей. Тогда эти племена славяноруссы именовали «ляхами», указывая на их переменчивость и многословие. Ляхи постепенно отходили от отцовского корня, обретая самостоятельность, но с ней теряли и свои корни, и своих братьев. Все обострилось, когда они приняли католичество. Польша обрела и новую веру, и корону, и короля. За возможность стать равноправным членом большого католического дома Европы папский Рим требовал от Польши полного духовного подчинения себе. Все не католики рассматривались как варвары, язычники, или еретики. Для всех подобных у католической церкви было лишь два пути – или покорение их вере, или смерть. Третьего варианта не предлагалось.

Католической церкви для упрочнения своей власти всегда было выгодно натравливать народы друг на друга, создавая напряженность, не давая возможности мирного добрососедского сосуществования. Особенно она боялась, чтобы не объединились этнически близкие народы, такие, как Польша и Русь. Чтобы этого никогда не произошло, семена вражды и нетерпимости обильно сеялись католическим священством через наставления «в вере», тем самым обрабатывая народные массы, формируя новое сознание. Особенно сильно стал насаждаться дух национализма, религиозной нетерпимости и превозношения над соседними некатолическими народами. В поляков искусственно вбивалась мысль об их превосходстве над другими славянами, их исключительности, избранности и богоугодности. Играя на струнах природной гордости и тщеславия души человеческой, постоянно подталкивая к вражде и противостоянию русскому славянскому миру, Польшу воспитали в лучших традициях жуткого национализма и ненависти к Руси-России. Вражда и ненависть не ослабевала, а крепчала с годами, в итоге став цепью, которая сковала и парализовала польское сознание, лишив рассудительности и беспристрастия в понимании происходящего. Пробиться через эту стену непонимания и недоверия оказалось делом архитрудным. Для создания такой ситуации особенно постарался папский Рим. В итоге он создал из Польши покорного своей воле вассала, обеспечив тем самым защиту своих восточных границ от проникновения ненужных веяний и идей. Польша хорошо защищала собою Запад от влияния Руси-России, став надежным форпостом на пути, соединяющем Запад и Восток Европы. Долгие века на Западе Европы вообще мало кто знал о России, ее жителях и культуре. Вследствие такой изоляции Россия оказалась оторвана от общеевропейской истории, и уже Петру I пришлось волевым решением пробивать «окно в Европу», отвоевывая доступ к Балтийскому морю, чтобы, минуя сухопутные пути через «недружелюбную» Польшу, тем самым расширить торговые, культурные и политические связи.

Ненависть Польши к России была создана искусственно и поддерживалась на протяжении 1000 лет. А это более чем достаточный срок, чтоб изменить сознание и переродить внутреннюю суть человека. Начиная с момента принятия Польшей католического христианства, Западом стала проводиться информационная война – война за сознание человека. Уже тогда сила информационной обработки сознания населения для создания нужного понимания вовсю применялась западными политиками. Русь надолго отстала в этом искусстве, проигрывая не на полях битвы, а в дипломатических интригах. Этим умело пользовались ее враги, формируя определенное мнение о суровости и нетерпимости русского характера. Подобное мнение с успехом и надолго укоренилось в западноевропейском сознании, и его отголоски нам приходится встречать до сих пор.

Россия и Польша оказались разделены на два непримиримых религиозно-политических лагеря. Русь видела в братьях поляках отступников и предателей вековых устоев. Польша вообще не видела в русских братьев, со скрипом сердца принимая то, что языки, народности и культуры схожи, да и от своего славянского прошлого было не отказаться. Но, несмотря на выполнение Польшей всех условий Западного мира по признанию ее «западноевропейской страной», для всей остальной Европы Польша так и осталась полупризнанной, полуевропейской страной. Европа всегда относилась к ней совершенно не как к равной себе и никогда не прощала Польше ее славянских корней.

Западная Европа приняла Польшу в свою семью с оговорками, натянуто, несмотря на то, что сами поляки всегда хотели быть в Европе и считали себя полноценными европейцами. Да, по сравнению с восточными соседями они были европейцами. Но в глазах самой Европы так и остались варварами и людьми третьего сорта. Эксперименты немцев, проводимые над поляками в концлагерях, лишний раз подтверждают это. Польша очень сильно пострадала во Второй Мировой войне именно от рук «цивилизованных» западноевропейцев, считающих полноценными людьми только себя.

Внутреннее противоречие и трагедия Польши заключаются в том, что, сильно переоценивая себя и стремясь в европейский дом, она так и остается зависимым, неполноценным членом этого дома, находясь в презрении у сильных европейских держав. Европейский дом продолжает видеть поляков, принадлежащих иной культуре, чужаками. Прощать полякам их славянство, (как, впрочем, и другим представителям славян в ЕС), Запад не собирается. Таким образом, поляки оказались «непризнанными» с двух сторон. И со стороны Запада, и со стороны Востока. Подобная обособленность сильно отразилась на их национальном характере. Его яркие черты – гордость, высокомерие, чванливость, нетерпимость к национальным представителям своих восточных соседей, их уничижение. К украинцам, белорусам и русским у Польши всегда было непримиримое, часто жесткое и барское отношение. Эти народы они видели рабами, слугами, вечно зависимыми от их собственной воли. Иного отношения, кроме как кнута, к ним не было.

После присоединения огромных восточнославянских территорий к Польше, началась жесткая эксплуатация и унижение населения, проживающего там. Как правило, это были православные, которые отказались переходить в католичество и всячески сопротивлялись этому. Православный в государстве Речи Посполитой должен был платить дополнительный унизительный оброк за право оставаться верным своей религии. Это сильно унижало православного христианина. К тому же, все волнения православного населения самым жестоким образом подавлялись. Зачастую для устрашения и предотвращения любых народных выступлений проводились показательные карательные операции. Но подобные действия у местного населения вызывали обратную реакцию.

В польских панах славянский, русский народ видел поработителей, захватчиков, внутренне не признавая их власти над собой и своими землями. В их жилах вскипала ярость, возникало народное сопротивление. «Тарасы Бульбы» всегда были на этой земле. Гоголь не выдумал своего героя, он просто собрал в единый образ стремление русского народа, попавшего под польское инославное владычество, к свободе. Если внимательно читать Гоголя, то можно видеть, что Тарас Бульба не считал себя ни украинцем, ни, тем более, укром, а русским православным человеком. За землю Русскую, за ее народ он и поднимал свой меч на притеснителей. Огнем и мечем отмечены все взаимоотношения Польши и Малороссии. Иного языка тогда не знала ни одна, ни другая сторона. Свидетелями оставалась лишь выжженная земля и горы человеческого мяса на вороньем пиршестве. Да, тогда вороны пировали всласть…

Началом пересмотра территориальных притязаний Польши на Украинские земли стало подписание в 1654 году между русским царем Алексеем Михайловичем Романовым и гетманом Украины Богданом Хмельницким договора о Воссоединении России и Малороссии (будущей Украины). Пока Украина входила в состав России только формально. Но год от года эти связи крепчали, становились все сильнее. Уже российские императоры раздавали богатые земли на Украине русскому дворянству за верную службу. Появлялись новые города с российским политическим и культурным устройством: Одесса, Херсон, Запорожье, Харьков, Днепропетровск. А после падения в результате наполеоновских войн самой Польши, когда уже она сама в итоге оказалась в полной политической и экономической зависимости от России, этот спор был окончательно прекращен. Возобновился он уже в XX веке, когда опять появилась независимая Польша, впоследствии снова утратившая свою независимость. С возникновением нового независимого государства – Украины – были окончательно определены и закреплены все границы и решены все территориальные вопросы по притязанию той или иной стороны. Правда, думается пока, до времени. Все может измениться, как только начнет рушиться государство Украина. Тогда вновь могут возникнуть вопросы, притязания, открыться новые споры между старыми соседями и врагами.