Текст книги "Стольник Великого князя"

Глава 5
В Рязани

На следующий день Боеславу с дружиной дали время отдохнуть и побыть с семьями. «По всему видно – к боевому походу готовятся, – подумал Боеслав, – если три дня дали на отдых». Собрав свою дружину, сообщил о дне сбора, выдал всем серебра за службу и, оставив двух бессемейных в охране подворья, поехал к своим жене и детям.

Жена Доброслава уже ждала его у ворот, красивая и нарядная, с двумя сыновьями двух и трех лет – Олегом и Борисом. Олег, видимо, унаследовал сирийские корни: был не по-славянски загорелый, черноволосый и во взгляде строг, а младший Борис, славянская душа, весь в маму – светло-рус и улыбчив не в меру. Их разница в один год почти не чувствовалась, все думали, что они двойняшки. Доброслава чувств своих не показывала на людях, взяла детей на руки и степенно подошла к мужу.

Боеслав ловко спрыгнул с коня, сверкая голубой шелковой рубахой, вытащил из кожаного мешка, притороченного к седлу, соболью шубу и набросил ее на плечи жены под радостные крики соседей. Взяв у супруги детей на свои сильные руки, скромно поцеловал ее под причитания соседок и домочадцев и пошел в дом под руку с женой. Боярское звание требовало степенности и почета, и он показал свою силу воли перед крестьянами, коренным народом Руси, держателями традиций предков и христианской славянской морали.

По случаю возвращения пира не устраивали, но с женой всех соседей навестили и угостили заморскими сладостями, халвой ореховой и пряниками московскими. Когда с женой закончили разговоры о хозяйственных делах усадьбы, Боеслав попросил ее присмотреть для него молодых ловких и сильных ребят из многодетных обедневших семей, чтобы использовать их на службе ратной, а пока при дворе содержать на довольствии и поручениях боярских. А Ахриму, состарившемуся ратнику дружины Ивана Красного, велел воинскому делу молодцев этих обучать, и кто преуспевать будет – оставить, а других в дворовые наймиты отправить, на хозяйские работы.

Утром следующего дня супруга поехала с Боеславом верхом показывать родовую вотчину. Доброслава была не по годам умна и хорошо управлялась с хозяйством, была уважаема сельской общиной за свое трудолюбие. Заранее предвидя, какую тоску вызовут у мужа поля озимых и курятники, завезла его в кузню. Здесь трудился коваль-наймит из балтийских славян, как говорится, мастер на все руки. Доброслава заранее попросила его выковать пластинчатый доспех Бригантину, который этот кузнец ковал для тевтонцев, и пернач как символ воинской власти. Это были не просто подарки для мужа, а еще и напоминание в боевых походах о его заботливой и любящей женушке. Когда Боеслав увидел подарок жены, выкованный мастером, хорошо понимавшем в ратном деле, то был в неописуемом восторге.

Три дня пролетели незаметно, и вот Боеслав уже скачет на московское подворье. Дружинники все в сборе, настроение хорошее – значит, дома у всех все хорошо. Как из-под земли на подворье вырос Стыряга, перекрестил дружинников, прочитал короткую молитву. Подошел к Боеславу:

– Вижу, Боеславушка, дома у тебя все хорошо?

Боеслав, поклонившись, ответил:

– Я думаю, ты не за этим пришел, прошу в дом.

Когда зашли в комнату, Стыряга передал грамоту от княжича и рассказал о предстоящем задании.

– Связь будешь держать через меня. В городе остановитесь в гостином дворе – ты как купец, твои дружинники как крестьяне, приехавшие на городской рынок для продажи зерна после сбора урожая. Все, что вам необходимо, уже заготовлено. Три телеги с одеждой и зерном для продажи сегодня привезут и оставят на подворье мои трудники, а завтра утром в добрый путь. В Рязани меня найдешь в госпитале для паломников.

Попрощавшись со Стырягой, Боеслав позвал к себе Буса. Соскучившегося по командиру Буса ждал персональный подарок, который Боеслав заказал у коваля во время отдыха. Это был боевой топор Бродекс, широко используемый балтийскими славянами. Боеслав протянул Бусу боевой топор.

Бус не скрывал радости – «Это что, мне?!» – довольный тем, что Боеслав помнил о нем и в семейном кругу. Да, подарок, конечно, для пехотинца, но в такой службе частенько приходится биться и в пешем строю. Довольный подарком Бус покрутил топор в руке, удивляясь, что массивный на вид боевой топор в два раза легче сабли. А потом сказал:

– Я такие у наших воинов на Балтике видел, когда они в морские боевые походы уходили на франков или саксов вместе со свеями. Но в руках держу в первый раз… Спасибо, сотник, уважил!

Боеслав сказал:

– Бус, иди скажи нашим дружинникам, что утром выходим в боевой поход. Сегодня трудники привезут подводы с зерном и одеждой. Я буду купцом, а ты моим помощником, дружинники – крестьянами, которые после сбора урожая на ярмарку в Рязань собрались. Они все крестьяне в прошлом, так что никто ничего не заподозрит. Оружие и броню сложите в мою купеческую телегу. Возьмите с собой плотницкие топоры и запоясные ножи.

Рано утром обоз тронулся в путь. Начавшиеся дожди превратили дороги в кисель, поэтому пришлось ехать окольными путями, выбирая песчаную местность – там, где вода не задерживалась на дороге. Через неделю подъехали к Фатьяновке. В этом селище гончаров Боеслав оставил большую часть сотни, так как большим числом в город не въедешь. Через пару часов подъехали к Рязани.

Город выглядел уныло. Было видно, что, выдержав несколько осад и штурмов, его укрепления безвозвратно пострадали. Ремонтом укреплений никто не занимался, так как город уже был маловат и бедноват для столицы Великого княжества Рязанского. Поэтому те горожане, что побогаче, из городища уезжали, чувствуя свою незащищенность. А беднота занимала брошенные дома состоятельных горожан и была полна надежд, что ремесла и выгодное расположение города их прокормят. А отсутствие богатеев в чем-то даже и хорошо: не будет город привлекателен для монголов, а местных татей старые стены удержат. Да и городская стража еще сильна, а далее видно будет, как говорится: поживем – увидим, с ремеслом всегда себе место найдешь для промысла и на хлеб заработаешь.

Боеслав ехал с дружинниками вдоль реки Оки, воины спорили меж собой, какая река шире – Москва или Ока. Подъехали к мосту через речку Серебрянку, одно из препятствий перед Серебряными городскими воротами. Речка так себе, не широкая и не глубокая, подумал Боеслав, нашу Серебрянку у Москвы напоминает. Проехав через мост, попали к городским Серебряным воротам.

Городская стража стала осматривать повозки. Дружинников, одетых под крестьян, пропустили сразу, а к Боеславу возникли вопросы. Старший стражи, разглядывая оружие и доспехи, спросил, для чего он везет оружие в город. Боеслав сказал, что на город часто нападают и горожане купят у него броню и оружие, чтобы быть защищенными во время штурма города монголами. Старший стражник, скрестив руки на животе, который так сильно обтягивала кольчуга – казалось, что стальные кольца не выдержат и лопнут, ответил:

– Не продашь ты этот товар. Богатые из города уезжают, а бедным на стенах при штурме и кирки хватит. – Его широкое лицо с красноватым оттенком и ранними морщинами расплылось в надменной улыбке.

– Ничего, – сказал Боеслав, – не купят, поеду в Москву. Это не хлеб или сыр, железо не пропадет.

Старший махнул рукой, и Боеслав проехал в Кром – это была самая укрепленная и неприступная часть города, – а затем через Подольские ворота в средний город и через Спасские ворота в город мастеров. Каменные соборы Борисоглебский, Спасский и Успенский поражали своей красотой. Боеслав слышал о них раньше, но не думал, что они настолько хороши. Договорившись с хозяином Гостиного двора о самой дорогой комнате, чему тот несказанно был рад, Боеслав поинтересовался заодно о том, где расположен госпиталь. Дружинники сняли комнатки поскромнее. Только бы вшей не нахватали, подумал Боеслав, а то привезут «подарки» на московское подворье. Поручив Бусу размещаться и подумать об ужине для всех дружинников, пошел в госпиталь, месторасположение которого узнал у хозяина гостиного.

Стыряга сидел на лавочке у входа в здание. Увидев Боеслава, встал и пошел навстречу, перекрестил. Сказал, похлопав Боеслава по плечу:

– Вылитый купец, надо было меду хлебнуть для большего сходства. Но ты мне нужен со светлой головой, слушай внимательно. Через несколько дней дружина великого князя московского пойдет на Рязань, чтобы взять город штурмом. Олег уже узнал об этом и вместе с казной переехал в хорошо укрепленный Переславль, со своей дружиной укрылся в городе. На помощь рязанцам не пойдет, побоится. Я со своими трудниками на рынке распространяю слухи о том, что князь Олег испугался, бросил рязанцев и удрал с серебром народным подальше от великого князя всея Руси Дмитрия. Всем им необходимо открыть городские ворота перед дружиной Донского, признать его своим князем, тогда он смилуется и не накажет рязанцев за предательство Олега. Ремесленников много из города выехало, не хотят в слабозащищенном городе жить.

– Скоро все разбегутся, но пока это столица, – продолжал Стыряга. – Олег строительство великокняжеского дворца в Переславле начал и, видимо, название города на «Рязань» заменит, но пока столица здесь и взять город штурмом можно без труда. Что от твоих дружинников требуется, сейчас скажу, а ты запоминай и продумай план. Когда дружина великого князя Дмитрия подойдет к городу, и если горожане не откроют ворота, ты взорвешь въездные Серебряные и Исадские ворота, а навнутригородских укреплениях перебьешь стражу у Подольских и Спасских ворот. В общем, сделаешь все, чтобы впустить дружину московского князя в город. Дружинников в городе нет, одна городская стража, поэтому двое внутренних городских ворот охраняться не будут и все служивые соберутся у Серебряных ворот. Горожане после наших речей на стены не пойдут, а если и придут, то в малом количестве – вот вы среди них и затеряетесь. Пусть слухи пойдут, что город штурмом брали. На всякий случай я подготовлю телеги с порохом, разместим недалеко от ворот. Взорвете их одновременно, заодно и страху нагоните.

Стыряга закончил свой пересказ плана, подготовленный московскими тысяцкими, и, внимательно посмотрев на Боеслава, спросил:

– Справишься таким числом или еще дружинники понадобятся?

Боеслав, немного подумав, сказал:

– Не хочется мне непроверенных людей к себе брать. Всего не предусмотришь, мы не знаем, что рязанцы придумали. Не будем спешить, разведаем, что за обстановка в городе.

– Ладно, – сказал Стыряга, – встретимся через три дня, может, еще что узнаю.

– Я не пойму, ты монах или воевода – планы сражений продумываешь, а ведь твое дело наблюдать за мной и в Тайную палату докладывать. Если твое духовенство узнает, что трудников в тайные дела впутываешь, не сносить тебе головы.

– Ты прав, но все мы в прошлом служивые дворяне, таких и подбирают для контроля за вами, чтобы в ратном деле разбирались. А когда во все это вникаешь, удержаться сложно, потому что не бывает бывших дружинников.

Возвращаясь от Стыряги, Боеслав заметил, что за ним идет молодой парень, одетый как смерд, но белые уши на фоне загорелого лица напоминали неравномерный загар дружинников из-за стального шлема, который закрывал большую часть лица и головы. Зайдя в корчму, Боеслав вышел из нее на хозяйственный двор и, встав за дверью, достал чекан. Преследователь не заставил себя долго ждать: дверь резко открылась, и из нее выбежал белоухий парень. Получив удар маленьким молоточком чекана по темечку, парень с белыми ушами качнулся и рухнул как подкошенный. Боеслав дернул его за ворот рубашки и с удовлетворением увидел подтверждение своей догадки. Под рубахой смерда блеснула кольчуга дружинника, а в кармане портов лежал костяной кистень на сыромятном ремне.

Боеслав вышел из хозяйственного двора корчмы, пропахшего потрохами кур, и направился в обратном направлении – откуда пришел, в госпиталь к Стыряге. Стыряга, услышав рассказ Боеслава, сказал:

– А я думал, мне показалось, что за мной следят… Это мой хвост увязался и за тобой.

– А тебе, Стыряга, не кажется странным, что нас не трогают? Хотя меня, видимо, кто-то узнал, а на улицах почти нет женщин и детей, а при приближении рати московского князя исчезнут и эти. В городе поселилась малая дружина рязанского князя и вовсю разыгрывает горожан, а город жителями уже брошен.

– Скорее всего ты прав. Я сам удивился, что мне так быстро удалось достать порох в этом городе, – сказал Стыряга. – Пушек в городе нет, а порох есть, спрашивается: зачем? Видимо, ловушку решил князь Олег сделать в городе для рати московской. Хочет заманить нашего князя в город с дружиной и поджечь его, а ворота взорвать, для того и порох оставил.

Почесав затылок, сделавшийся тяжелым от мрачных мыслей, Боеслав сказал:

– Ладно, поспешных выводов делать не будем, присмотримся. Я завтра дружинников с мешками по городским дворам отправлю – торговать зерном, пусть в дома горожан заходят, а вечером расскажут, что увидели.

Стыряга согласился, на том и распрощались. Выходя из госпиталя, Боеслав увидел за углом соседнего дома старого знакомого с белыми ушами, но в этот раз он за ним не пошел. «Видимо, этот посоха решил проявить инициативу, проследив за мной», – подумал Боеслав. Посошную рать набирали на период войны в ополчение, призывали по одному человеку с сохи. Обучали их военному делу очень активно, поэтому шлемов во время занятий на улице они не снимали: лицо загорало, а уши оставались белыми. Толковый парень сразу понял, что второго удара чеканом его череп не выдержит, усмехнулся про себя Боеслав.

Вернувшись к себе, Боеслав позвал Буса. Как только тот вошел, сказал, чтобы дружинники завтра ехали по домам горожан, заходили внутрь и предлагали купить зерно. Те, кто заходят в дом, пусть смотрят, что внутри домов, так как есть мысль, что в городе населения уже нет, а в домах под видом горожан живут дружинники.

– Я с вами не поеду, за мной могут следить. За Стырягой уже следят. За мной приставленный к нему рязанский посоха увязался, – сказал Боеслав, достав из кармана кистень и бросив его Бусу.

Бус подхватил кистень и, оглядев его, сказал:

– Спасибо за подарочек, сотник, старинная штуковина из лосиного рога.

Положив кистень в карман, Бус вышел выполнять приказ Боеслава. Боеслав решил прогуляться, а заодно и осмотреть территорию вокруг их пристанища. Погода была не дождливая, красный закат говорил о предстоящем солнечном дне. Мелкие мошки роились у палисадников домов.

Повернув за угол дома, он столкнулся с монахиней, которая решила прошмыгнуть мимо него. Лицо ее показалось знакомым, и он схватил девушку за руку, но тут же спереди и сзади его обступили две монахини-азиатки. Одна из них, со злым выражением лица, сказала:

– Отпусти руку!

– Все нормально, сестры, – услышал Боеслав знакомый голос и по нему сразу узнал, кто перед ним.

– Ольга, – вырвалось у него, – только по голосу и узнал… – сказал, отпуская руку.

– Я так сильно постарела? – Ольга сделала удивленное лицо.

– Похорошела, – уточнил Боеслав. – Пятнадцать лет как не виделись.

– Я спешу, у меня встреча с посыльным от епископа Феогноста, – сказала Ольга.

– Где я могу тебя найти?

– Я сама тебя вечером найду, а то ходишь в госпиталь к Стыряге, а за ним следят.

Ольга растворилась во мраке, оставив Боеслава с просветлевшим лицом, но мрачными мыслями. Они родились в Сирии и дружили с детства, но когда повзрослели и полюбили друг друга, то вместе быть им было не суждено. Боеслава с Копьем Судьбы отправили в московское княжество, где с учетом знания им восточных языков и хорошего образования определили на службу стольником к великому князю. Не сразу, конечно, вначале он на кухне наблюдал за приготовлением пищи и пробовал все блюда, что на стол к великому князю подают, затем сам стал их носить к княжескому столу. Что произошло с семьей Ольги, не знал, и поручений в Сирию не было. Стали доходить слухи, что крепость перестала существовать, а подробности были неизвестны.

И вот неожиданная встреча. Что-то всколыхнулось в душе: они расстались, когда им было по четырнадцать лет, а в этом возрасте на Востоке уже женились. А сейчас он семьянин, а она монахиня… не все в жизни идет так, как хочется. С этими мыслями он вернулся, предупредил Буса, что его могут спрашивать монахини, и прошел к себе в комнату. Открыв дверь, почувствовал, что в темной комнате кто-то есть, но тихий голос Ольги: «Заходи», – успокоил его.

Ольга зажгла лампаду, сказала, что этого света будет достаточно:

– Твои люди увидят, что ты лучину не зажигал, подумают, что спишь, и не будут нас беспокоить. Времени мало, хотелось поговорить подольше, но не сейчас.

Глаза Боеслава привыкли к темноте, и он увидел с двух сторон у двери комнаты монашек, видимо тех, что встретил на улице с Ольгой. Опережая его вопрос, она сказала, что это ее трудницы-японки.

– Я была с миссионерами в китайской Маньчжурии. Там собирались казнить двух девушек, японских ниндзя – лазутчиц по-нашему. Уговорила их отдать мне в монахини. Девушки обязаны мне жизнью и по их неписаным законам теперь охраняют меня. Я создаю монастырь в мещерских лесах недалеко от Переславля на берегу реки Солотчи.

– Тебе помогают или в землянках живете?

– Живем в землянках, но есть огородники, древодели и тесляры.

– Если тебе дали крестьян, отрабатывающих барщину, то есть огородников и плотников-древоделей, да еще и с теслярами в помощь, для грубой обработки бревна… значит, ты целый город строишь и монастырь будет громадный, да еще и женский. Здесь без княжеской воли и Указов не обойтись. Следовательно, Олег семью хочет спрятать от великого князя Дмитрия, а женский монастырь ни дружина, ни монголы штурмовать не будут.

– Я тебе этого не говорила! – Ольга вскочила с места.

– Успокойся, я тебя не выдам. Олег нехорошее задумал. Город пуст, вместо жителей малая дружина. Он хочет заманить Дмитрия с дружиной в Рязань и сжечь их здесь. Неужели ты допустишь столько смертей славянских? Мне помощь твоя нужна. Я незаметно из города выйти не могу, а ты можешь. Отправь одну свою трудницу-азиатку в Москву с моим письмом.

– А ты мне можешь обещать, что бойни не будет и Олег с семьей не пострадает?

– Цель Дмитрия московского объединить Русь, а не уничтожить. Зачем же ему русскую рать и князей убивать, с кем он против монголов и крестоносцев воевать будет, если всех уничтожит? Помирить их надо и объединить.

– Хорошо, пиши письмо.

Боеслав написал письмо и передал Ольге вместе с перстнем со словами:

– В Москве найдет монаха Савву, по перстню он поймет, что от меня. Я так понимаю, азиатки твои по-нашему читать не умеют, но Савву они могут найти?

– Они были у Саввы вместе со мною. Не беспокойся, быстро доберутся и все сделают как надо. – Ольга достала большой нательный бронзовый крест и протянула его Боеславу. – Носи всегда и вспоминай меня. Я его привезла из нашей крепости в Сирии, молилась за тебя… Теперь и ты в походах будешь молиться на этот крест за меня, себя и свою семью.

Боеслав обхватил протянутую руку и поцеловал, забирая крест. Услышав скрежет зубов трудниц, виновато отпрянул.

Ольга улыбнулась:

– Очень жаль, но нам пора.

– А что ты в Рязани делала?

– В храмах была, просила намоленными иконами монастырю помочь, – сказала Ольга.

– Скажи хоть, как теперь тебя зовут, какое монашеское имя? – спросил Боеслав умоляюще.

– Для тебя я Ольга, помни и молись за Ольгу. – Она дунула на лампаду, раздался шелест девичьих одежд, пахнуло уличной прохладой из окна.

Дверь комнаты открылась, из-за нее смотрел удивленный Бус со свечой в руке:

– Сотник, а ты чего в темноте сидишь? Я думал, спишь. Твои богомолки не приходили, может поешь?

– Только что ушли, – сказал Боеслав, показывая Бусу крест.

– Ты смотри!.. Может, они не монашки, а дьяволицы? Как они могли мимо меня проскочить? – растерянно сказал Бус.

– Неси ужин, охранник дырявый, – весело сказал Боеслав, зажигая от свечи Буса лучину.

Утром, выгнав с мешками зерна дружинников, Боеслав отправился к Стыряге. Его удивило, что посохи у госпиталя не было. Может, Стыряга ушел по своим делам? В госпитале Боеслав встретился в дверях с трудником Стыряги Юрием.

– Здравия тебе! – сказал Боеслав, на что Юрий, перекрестившись, поклонился. – А где Стыряга?

– Сам не пойму, – ответил Юрий, – то ни свет, ни заря всех поднимает, а сегодня не выходил даже к заутрене.

– Пошли в его комнату, – сказал Боеслав, распахивая дверь. Стыряга лежал на кровати, скрестив руки на груди. На простыне запеклась кровь, вытекшая из уха. – Подсаадачным ножом в ухо удар нанесли, – определил Боеслав. Обращаясь к Юрию, добавил: – Посмотри, что у него пропало.

– Мешок с деньгами – он всегда его под голову клал, когда спать ложился, а сейчас его нет. Мы на эти деньги стража арсенала подкупили, он нам три бочонка пороха продал и обещал еще на подрыв всех городских ворот. Стыряга ему половину заплатил, а вторую половину обещал в конце отдать, когда весь порох получим. А чем теперь платить?

– Ничего страшного, я ему меч каролингский отдам, с которым викинги воевали, он шесть коров стоит. Возьмешь у него семь бочонков пороха. Телеги с порохом накройте рогожей. После погрузки расплатишься и скажешь, чтобы уходил из города. Подводы с порохом отвезешь на рынок в пустой амбар. На рынке тебя мои дружинники встретят и возьмут порох под охрану. В амбары, в которых раньше зерно хранили для продажи на рынке, теперь мусор сбрасывают, они бесхозны. А еще у стража арсенала возьми знамена князя Олега, с которыми он в боевые походы ходит, там они есть. Отдашь их мне сегодня вечером, а также попроси запасной ключ от двери арсенала. Знаешь, где я живу? – Юрий кивнул. – А Стырягу омойте и похороните за оградой Спасского собора. И никому ни полслова… Стар был, вот и умер. Ты теперь старший.

Вернувшись в гостиный двор, Боеслав присоединился к обедающим дружинникам.

– Вы что, уже все зерно продали? – спросил у уплетающих картошку со шкварками воинов.

Бус сказал:

– Я всех наших ратников выслушал – везде одно и то же. Вбегали они с мешком зерна в дом, а там паутина, грязь и разруха, и почти везде одни мужики. Во многих хатах броня и оружие на стенах висели. Зерно никто не купил, видимо кормят их. И всех наших с товаром из домов выкидывали, даже дешевая цена на зерно не интересовала. Разве мужики перед этим устоят – купили бы, даже если надобности в этом зерне нет. И руки у всех без мозолей, но сильные и ловкие.

Боеслав сказал, чтобы Бус зашел к нему в комнату после трапезы.

– Вечером трудник Стыряги Юрий ко мне придет. Зайдешь и ты, Бус, вместе с ним. А сейчас отнеси ему из наших запасов каролингский меч, выстави охрану у амбаров на рынке. Туда привезут порох, а сам с четырьмя дружинниками подстрахуешь Юрия у арсенала при получении пороха и проводишь до рынка.

– Странно, почему сам Стыряга не приходит, на него это не похоже, – сказал Бус удивленно.

– Стырягу ночью убили. – Бус перекрестился. – Скажи дружинникам, чтобы в город без надобности не выходили, а если и выходят, то не меньше трех. И здесь дежурный должен быть круглосуточно. С ножами и топорами никому не расставаться. А теперь мне многое обдумать надо, поэтому до прихода Юрия не беспокоить меня по пустякам. – С этими словами Боеслав отпустил Буса.

Ближе к полуночи в дверь к Боеславу постучали.

– Сотник, это я, Бус, – сказал дружинник, открывая дверь к Боеславу и пропуская Юрия вперед.

– Бус, прикажи, чтобы по два дружинника встали у меня за дверью и за окном и следили, чтобы близко никто не подходил, а сам иди к нам, прихватив квасу.

Вернувшись, Бус протянул крынку с квасом Юрию. Тот жадно стал пить, видно, что нервничал. Попив квасу, Юрий сказал, что со стражником арсенала он все вопросы решил. Порох – на рынке в амбарах, охраняемых дружинниками. Боевые знамена князя Олега ему отдали. Юрий достал их из сумки и протянул Боеславу. Боеслав стал рассматривать знамена Олега. Одно белое, с золотой вышивкой лика Спасителя, второе красно-зеленое, с изображением князя с мечом в руке. Скатал знамена и убрал их в дорожную сумку.

– Юрий, когда я уйду из города, Бус возьмет на себя командование, а ты должен будешь обговорить с ним свои действия. Оставишь с собой трех трудников. Связь у тебя есть с Москвой?

– Да, голубиной почтой получили. Завтра утром дружина князя московского выходит в боевой поход на Рязань. Стырягу мы забальзамировали, здесь хоронить не будем, утром повезем в Москву. Вернее, мои трудники повезут, там и похоронят.

– Хорошо, я выйду из города вместе с вашими трудниками. Дай моим воинам из своих запасов монашескую одежду, она им может пригодиться.

Боеслав, повернувшись к Юрию и заглядывая ему в лицо, пытался понять, не боится ли он того, что ему предстоит сделать? Юрий, перехватив его взгляд, сказал:

– Мы все участвовали в Донской битве. Наш учитель был Пересвет, и мы все трудники из монастыря Сергия Радонежского.

Боеслав вместе с Юрием пришел в госпиталь. Юрий сказал, что завтра проводит их шествие с гробом Стыряги за город и, убедившись, что все идет нормально, вернется в Рязань. Боеслав не стал с ним спорить, видно было, что Юрий переживает за молодых трудников, не зная, как они поведут себя со стражниками при выезде из города. Переоделся в монашескую одежду и лег спать: завтра тяжелый день, необходимо выспаться.

Утром шествие монахов прошло через Водяные ворота Рязани. Стражник, зевая, спросил:

– Куда усопшего везете?

– В Троицкий монастырь Переславля, – ответил Юрий.

На самом деле держали путь на Москву. Юрию Боеслав наказал, чтобы обязательно Савве отправил голубя с письмом о том, что он с дружинниками их ждет в Перевитске. И Савва пусть сторожа войска, что для разгляда направляют на разведку, предупредит о встрече у города, чтобы те не порубили их как лазутчиков Олеговых. После этого разговора расстались и Боеслав пошел в Фатьяновку к своей дружине, оставленной там на постой, а Юрий вернулся в Рязань.

Взяв с собой два десятка дружинников в крестьянской одежде, Боеслав выехал в Перевитск. Разместились в этом небольшом городе на сеновалах нескольких дворов, договорившись с хозяевами за небольшую плату. Взяв двух дружинников, Боеслав, одетый под купца, стал ждать на окраине города московскую дружину.

Через несколько дней увидели сторожевой отряд на окраине Перевитска. Сотник подъехал к Боеславу, сидящему в телеге, пристально посмотрел, затем улыбнулся и сказал:

– Впервые вижу купца со шпорами.

Боеслав ответил улыбкой и сказал:

– Наблюдательный, сразу видно, что не первый раз на разгляд направляют.

После коротких уточняющих вопросов сотник убедился, что не ошибся, и указал на монаха на коне: вот его Савва прислал на переговоры; а сам отъехал. Подъехавший к Боеславу монах представился как Влас, сообщил, что будет держать с ним связь и передавать указания от Саввы. Боеслав передал ему обо всем, что произошло, а также знамена Олега и сказал, что указаний будет ждать в Переславле в гостином дворе.

Боеслав с дружинниками сразу после встречи отправился в Переславль. Еще издали были видны новые дубовые стены, выстроенные на высоком валу. Размеры города также поражали. Да, подумал Боеслав, это тебе не Старая Рязань, такой град с ходу не возьмешь. Дружинники, одетые под крестьян, сказали городской страже, что идут, собрав урожай, на плотницкие заработки, показали плотницкие топоры за поясами.

– Проходи, косопузые, – сказал стражник. Видно хождение крестьян на плотницкие заработки здесь было обычным делом. Боеслава вообще не расспрашивали и не досматривали, так как въезжали в ворота со стороны пристани реки Оки и поток купцов здесь шел очень большой. Войдя в снятую им комнату гостиного двора, Боеслав остолбенел, увидев сидящую за столом Ольгу. За ее спиной стояла уже знакомая азиатка. Значит, вторая за дверью, подумал Боеслав, заглядывая за распахнутую дверь и сталкиваясь со злым взглядом японки.

– Здравствуй, Боеслав, а я ягод лесных тебе принесла. – На столе перед Ольгой стояла корзинка с лесной земляникой.

– Рад бы поверить, но чувствую, пришла ты для серьезного разговора.

В этот момент в дверь зашел приехавший из Старой Рязани Бус в одежде монаха и, увидев непрошеных гостей, попытался выхватить подсаадачный нож. Японка, стоявшая рядом с Ольгой, метнула в него металлическую звезду, которая, прожужжав по комнате, вонзилась в притолоку двери над головой Буса. Стоявшая за дверью монахиня приставила к горлу Буса кинжал.

Опасаясь, как бы Бус не наделал беды, Боеслав сказал ему:

– Спокойно, Бус, это наши друзья! Подожди за дверью, я позову.

Выходя за дверь, Бус процедил сквозь зубы:

– Да лучше пять врагов иметь, чем таких друзей.

Ольга сказала наконец то, что хотела:

– Олег привез свою жену с детьми в мой монастырь и поселил в единственном пока доме. Сам, видимо, собирается в Литву убежать от гнева Дмитрия. Я надеюсь на твою честь и нашу дружбу – что не выдашь ты это место, ты же не воюешь с женщинами и детьми!

– Об этом ты могла меня вторично не просить, я же обещал.

– Спасибо, рада была тебя видеть и еще раз услышать это. – Затем Ольга покинула комнату через окно вместе со своими трудницами.

– Бус, заходи! – крикнул Боеслав.

– Вот ведьмы! – бурчал Бус, вытаскивая из притолоки металлическую звезду. – Такой штукой могла мозги мне вышибить эта чудища заморская, где они таких только находят… А что им надо было?

Боеслав показал на корзинку:

– Да вот, ягод принесли. Возьми ребят угостить, а про то, что видел, молчи.

Бус, взяв корзинку со стола, долго топтался на одном месте, а потом сказал:

– Ты знаешь, сотник, а та, что рядом с Ольгой стояла, очень красивая девчонка, жаль, что монахиня.

Боеслав похлопал его по плечу:

– Ты мне только скажи, что свататься собрался! Ее по моей просьбе быстро расстригут и с тобой под венец поставят. А ты знаешь, что они за измену сразу брюхо режут? Тот кинжал, что тебе к горлу приставили, именно для этого.

Скорчив недовольную гримасу, Бус сказал:

– После летающего мельничного ветряка, который она мне в башку кинула, я ничему не удивлюсь. – И, покраснев, выскочил из комнаты, чуть не врезавшись в дверной косяк.

Боеслав пожевал хлеб, что нашел в комнате на дубовом столе, запил колодезной водой из крынки и не раздеваясь лег спать.

С рассветом в комнату вошли Бус и Влас. Влас сказал:

– Дружина с воеводой Дмитрием Михайловичем Боброком-Волынским завтра к Рязани пойдет и встанет в лесу со стороны Ряжских ворот. Будут ждать в засаде дружину Олега. От тебя, Боеслав, требуется шум штурма Старой Рязани, чтобы выманить туда из Переславля дружину князя Олега. А после победы московская дружина в Переславль пойдет под знаменами Олега, и чтобы эту хитрость не раскрыли и город без боя взяли, на тебе основные ворота Переславля – они должны быть открыты.