Текст книги "Империя Русь"

Кони шли шагом. Рядом с Великим князем ехал гонец от Первого легата Олега, встретивший корпус русичей в Константинополе. Он привез письмо от Олега и пропуск для прохода через земли Иконийского султаната, скрепленный печатью самого султана Османа. Олег докладывал, что его корпус принимает участие в осаде Эдессы, но не в штурмах, а несет патрульную службу и прикрывает тыл армии крестоносцев графа Жослена III от попыток деблокирования крепости сарацинами. Потери корпус несет небольшие – погибших не более сотни, раненых несколько сотен. И еще писал Первый легат, что ему чертовски надоела эта странная война и он ждет не дождется соединения с основными силами русичей.

А путь маленькой армии русичей лежал через сухие и каменистые степи Персидского нагорья. Был уже конец октября по христианскому календарю, поэтому продвижению не мешала палящая жара. Небольшая остановка в городке Анкира была связана со встречей султана Османа и князя Корнелия. Двухдневная передышка – и снова в путь.

В середине ноября войска Великого князя вышли к Эдессе. Корнелий с Георгием, ставшим командующим после гибели Первого легата Олега от шальной стрелы, и Воиславом нанесли визит вежливости графу Жослену III, осмотрели позиции осаждающих и уединились в штабном фургоне Великого князя.

– Уходить отсюда надо, экселенц, – взмолился Георгий, – не война, а сплошное разложение личного состава. Если бы не постоянные патрулирования и мелкие стычки, не знаю, что было бы с войсками.

– Но куда уходить, воевода? – возразил Воислав. – Осень, дожди начнутся, холод. Погубим и людей, и лошадей. А до Акры почти пятьсот верст. А по пути далеко не мелкая река Евфрат, и голая степь сирийская, и сарацины просто так не пропустят.

Оба воеводы повернулись к Корнелию, который слушал молча, уткнувшись в карты.

– Слушайте приказ, воеводы, – князь поднял глаза от карт. – Выдвигаемся к Евфрату, ставим лагерь на правом высоком берегу и пережидаем основную непогоду. Это максимум месяца два–два с половиной. Так что завтра же отправляйте квартирьеров и обоз, маршрут на карте я проложил. Войскам переформирование, раненых в госпиталь, легионерам выдать теплую форму, выступаем через седмицу. Свободны…

* * *

Весна в Анатолии наступает рано. Уже в середине февраля степь зазеленела, и русичи стали собираться в поход. Оставшиеся четыреста верст до Акры войска Корнелия прошли за две седмицы и в конце апреля 1190 года от Р. Х. присоединились к войскам Ги де Лузиньяна. Представившись обрадованному королю Иерусалимскому, Великий князь попросил того изложить ситуацию с осадой и определить боевое задание войскам русичей. И вот что узнал Корнелий.

После взятия Иерусалима Салах ад-Дин (или, на европейский манер, Саладин), султан Каирский и Сирийский, решил развить успех и атаковал еще один стратегический центр крестоносцев – город-порт Акру. Неожиданным ударом в середине августа 1187 года от Р. Х. сарацины захватили город практически без боя. Крестоносцы накапливали силы в течение двух лет и летом 1189 года от Р. Х. осадили Акру. Воевать приходилось на два фронта – отбивать вылазки осажденных и попытки деблокирования со стороны Саладина. Несмотря на подход в начале осени 1189 года от Р. Х. войск из Европы – французов, германцев и итальянцев, – сил на решительный штурм не хватало. Более того, в октябре Саладин предпринял попытку деблокирования Акры, но, хоть и сильно проредил войска крестоносцев, цели так и не достиг. Вот так и продолжалось равное противостояние до весны 1190 года от Р. Х. Поэтому король Ги так обрадовался подходу сил русичей.

Пока Первые легаты устанавливали лагерь и размещали войска, Корнелий в сопровождении нескольких знатных рыцарей-крестоносцев объехал позиции осаждавших. Отметив несколько слабых, на его взгляд, мест в обороне крепости, он вернулся в свой штабной фургон и углубился в карты. Еще и еще князь объезжал укрепления Акры, пока наконец не составил подробный план местности и укреплений и не разработал план штурма. План этот он намеревался доложить на ближайшем Военном совете. Вот этот день настал. Князь попросил слова и повесил карту на заранее приготовленную раму, чем вызвал заинтересованный гул присутствующих:

– Господа, – Корнелий взял тонкий длинный кинжал и подошел к карте. – Здесь обозначены слабые места обороны сарацинов, и я предлагаю следующее…

Поначалу слушали его не очень внимательно, переговаривались вполголоса, но после окриков короля Ги наконец замолчали и заинтересовались. Обсуждался доклад русича бурно, но по-деловому. Только к вечеру решение было принято и записано в виде приказа по войскам.

Таким образом, к стенам Акры тремя колоннами пойдут французы, фландрийцы и итальянцы, как большие специалисты управления стенобитными машинами. Русичам и германцам отведена роль арьергарда, прикрывающего атакующие войска с тыла от войск Саладина. Атака началась в полной тишине еще до рассвета. Стенобитные машины незаметно успели подтащить практически под стены, пока осажденные спросонок метались по верхним площадкам. Крестоносцы так же молча, что было оговорено заранее, пошли на приступ. На стенах зажглись тревожные огни, адресованные Саладину. В лагере сарацинов началась суета. Воины Аллаха торопливо седлали лошадей, обвешивались оружием… и не видели, как почти вплотную к лагерю с четырех сторон подползают, как змеи, воины Христовы! Два легиона русичей и два дивизиона германцев по команде вскочили с земли и, громыхая мечами о щиты, ринулись на растерянных сарацин. В кровавое кольцо попало более десяти тысяч мусульман. Нападавших было не намного больше, но эффект неожиданности увеличил их силы втрое. Тех же, кому удалось чудом вырваться из окружения, и тех, кто оказался вне кольца, добивала кавалерия русичей. Победа была безоговорочной, но не полной. Самого султана Саладина ни среди мертвых, ни среди живых не нашлось! Оставив германцев заниматься трофеями и пленными, русичи повернули в сторону крепости, откуда долетал шум ожесточенной схватки. Но когда Корнелий со своими кавалеристами приблизился к стенам, ворота города распахнулись, а на вершине надвратной башни развевался флаг с крестом. «Соколы» с налета промчались сквозь ворота и заняли ключевые позиции на улицах и площадях города, чтобы предотвратить мародерство и бессмысленную резню. Несколько позже в город вошли и «медведи» с «волками». Они быстро очистили город от развоевавшихся европейцев, организовали горожан для уборки домов и улиц, для переноса мертвых и раненых. Не обошлось без стычек между русичами и рейтарами, но отменное владение легионерами рукопашным боем не оставляло шансов никому.

Войска разошлись по лагерям подсчитывать потери и залечивать раны, а их командиры собрались на Военный совет. Трудный день 19 мая 1190 года от Р. Х. подходил к концу, а история в этой Ветви Времени сделала очередной поворот.

В штабном фургоне Великого князя, или, как его стали называть здесь, герцога Корнелия, было тесно. Кроме него вдоль стола разместились Первые легаты Воислав и Георгий, помощник Корнелия воевода Михаил и командир дивизиона германцев граф Зигфрид фон Нойбург. Войска стояли на каменистой возвышенности в ста верстах от Акры. Поход на Иерусалим пришлось остановить из-за налетевшего ливня и штормового ветра, сделавшего невозможным дальнейшее продвижение. Возвращаться в Акру не стали, решив переждать непогоду и обсудить дальнейшие действия в срочно поставленном лагере. Следующие впереди армии герцога фландрийцы и местные крестоносцы во главе с королем Ги де Лузиньяном тоже стали лагерем.

В Акре остались раненые, а также подразделения французов и итальянцев под общим командованием новоизбранного короля Жюля де Шатильона, сына герцога Антиохийского Рене, погибшего в 1187 году. В задачу короля Рене I входило встречать прибывающие в Палестину войска и направлять их в нужном крестоносцам направлении. В частности, со дня на день ожидалось прибытие основных сил германской армии под командованием самого императора Фридриха Барбароссы.

Буря закончилась, но войскам пришлось ждать еще три дня, чтобы подсохла дорога. Поход продолжился. Русичи и германцы добросовестно исполняли обязанности арьергарда, отбивая периодические наскоки легкой конницы сарацинов. Три дня спустя передовые отряды короля Ги де Лузиньяна вышли на возвышенности, откуда был виден Иерусалим. Еще через день подтянулись войска герцога Корнелия. Всего силы крестоносцев насчитывали около тридцати пяти тысяч человек. Для штурма в лоб таких сил могло оказаться недостаточно, поэтому после тщательной рекогносцировки местности и изучения фортификационных сооружений самого города собрался Военный совет.

– Нужно торопиться со штурмом, – горячился король Ги де Лузиньян, ему не терпелось вновь надеть корону королевства Иерусалимского. – Пока Саладин набирает новые войска, он не сможет нам помешать! А гарнизон в Иерусалиме не более пятнадцати тысяч.

– Не забывай, монсеньор, – спокойно возразил герцог Корнелий, – что атакующие всегда теряют втрое больше людей, чем защищающиеся. Даже если мы возьмем город с такими потерями, то защитить его от подоспевшего Саладина будет некому.

Граф Зигфрид и воеводы русичей согласно закивали, а флегматичный командир фландрийских стрелков Жан дю Лоэль просто многозначительно промолчал. Поддержали своего короля только крестоносцы-палестинцы, жаждущие реванша за позор трехлетней давности.

– Сделаем так, – продолжил герцог, – моя конница и пехотинцы графа Зигфрида выдвинутся в степь для ведения дозора и разведки, а фландрийцы пусть хоть землю носом роют, но найдут слабые места в крепостных стенах. И еще, – обратился Корнелий к королю, – вспомни, монсеньор, систему водоснабжения города. Если лишим гарнизон воды – победим. Времени у нас действительно мало. На императора Фридриха надеяться некогда, а король Ричард Английский застрял на острове Крит. Если мы не возьмем Иерусалим в ближайший месяц, можно снимать осаду и убираться с позором назад в Акру! А главное – наши жертвы окажутся напрасными…

Штурм назначили на ночь на 22 июня, самую короткую ночь в году.

* * *

Иерусалим в плане напоминает ромб, сориентированный с юго-запада на северо-восток, со стороной около двух тысяч локтей. Войска расположились четырьмя группировками против каждой из стен, точнее – против соответствующих городских ворот. Вообще-то всех ворот было десять, но в каждой из стен были одни, главные. Наблюдательный пункт командующего короля Ги де Лузиньяна расположился на горе Синай у юго-западного угла крепостных стен.

У осажденных должно сложиться впечатление, что крестоносцы стремятся прорваться в город через ворота, но это будет лишь имитация. На самом деле ударная группировка из германцев и русичей втайне сосредоточилась против восточного угла «ромба», где за стеной располагались королевский дворец и замок тамплиеров. Из замка за пределы города шел подземный ход, который и был найден разведчиками, расчищен и подготовлен к вторжению.

За время, оставшееся до штурма, произошли еще два события. Первое – к крестоносцам присоединился кавалерийский корпус германских рыцарей под командованием сына и наследника императора Фридриха Барбароссы, маркграфа Фридриха Швабского. Молодой и амбициозный маркграф, узнав о взятии Акры, оторвался от основных сил германцев и стремительным марш-броском направился под Иерусалим. Ему очень хотелось подвигов! Второе – разведка, выдвинутая далеко на северо-восток в направлении Дамаска, донесла о движении двадцатитысячной армии Саладина. Армия шла двумя колоннами и должна была подойти к Иерусалиму не позднее 20 июня.

На срочно собравшемся Военном совете было решено встречать неприятеля еще на подходе.

– План такой, – развернув карту, подытожил Корнелий, – атакуем на марше рано утром. Подойти ночью к лагерю нам уже не позволят, помнят наверняка о разгроме под Акрой. Маркграф Фридрих атакует арьергардную колонну, я со своими «соколами» – авангард. Рейтары графа Зигфрида займут позицию на высоком крае оврага, в который я намереваюсь заманить сарацин. А легион «Волки» подстрахует конницу маркграфа Фридриха. На случай прорыва сарацин к нашему лагерю ты, монсеньор, выдвинешь войска к шанцам и «волчьим ямам». Но думаю, что этого не понадобится!

Выступили сразу же, на рассвете следующего дня. Разведчики умчались в степь контролировать передвижение сарацин. К вечеру дивизион графа Зигфрида занял отведенную ему позицию у глубокого оврага и начал окапываться. После недолгого отдыха войска продолжили свой путь, пользуясь светом полной луны. Под утро войска снова разделились – легион «Волки» и германские рыцари продолжили скрытное движение на восток, навстречу армии Саладина, а герцог с «соколами» затаились в обширной ложбине неподалеку от дороги. Разведка донесла, что авангард сарацин будет с минуты на минуту. Но Корнелий и сам уже слышал гул земли от копыт приближающейся конницы.

Но вот на горизонте показалось облако пыли. Корнелий поднял руку, всадники коням зажали морды и приготовили оружие. Голова колонны сарацин поравнялась с невидимыми для противника русичами. Рука герцога резко опустилась, и русичи с громовым «Барра!» бросились в атаку на полусонных еще сирийцев. Корнелий летел во главе атакующих. Его отличал от остальных огромный белый султан на золотом шлеме и алый плащ, развевающийся на ветру. Ошарашенные от неожиданности сирийцы смешали походный строй, пытаясь перестроиться в лаву, но русичи не давали им такой возможности. Преимущество европейцев обнаружилось сразу за счет длинных тяжелых мечей и прочной, хоть и тяжелой, брони, которую не брали легкие арабские сабли. Они несколькими клиньями рассекли походную колонну на островки сопротивления и, рубя направо и налево, постепенно отходили в сторону от тракта. Сеча была ужасной, но наибольшие опустошения в рядах противника производил сам герцог. Его сверкающий, как молния, меч Перуна разрубал всадников до седла. Сарацины в ужасе расступались. И вдруг, по сигналу трубы, русичи развернули коней и помчались, как показалось разгоряченным боем мусульманам, в сторону Иерусалима. С гиком и свистом сарацины кинулись вдогонку…

А в это же время в версте от русичей германские рыцари насмерть рубились с сарацинами. Особенное рвение проявлял юный командир рыцарей, появлявшийся то тут, то там в самой гуще боя. Он чуть было не провалил всю операцию, когда, услышав пронзительный сигнал трубы, не скомандовал отступление. Правда, опомнившись, команду подал, и дисциплинированные германцы, сделав «поворот на пятке», помчались в сторону оврага. И в этом случае сарацины проглотили наживку…

Русичи и германцы во весь опор неслись к оврагу, за ними, горяча коней и себя, гнались сарацины. Они, естественно, не заметили, как «убегающие» колонны их противников совершенно организованно и так же совершенно неожиданно для преследующих разлетелись вправо и влево, а перед разогнавшимися конниками открылась линия арбалетчиков… и обрыв! Передние ряды конников с криками ужаса полетели в овраг, задние пытались придержать коней, но были смяты и сброшены напирающими сзади! Тут еще и арбалетчики делали залп за залпом. А только что улепетывавшие крестоносцы непостижимым образом оказались в тылу врага и принялись крушить его арьергард. Попытки сарацин прорваться назад в Дамаск пресекались на корню легионом «Волки». Когда овраг наполнился трупами, а дорогу в Дамаск перегородил вал из трупов людей и лошадей, сирийцы побросали оружие и, спрыгнув с лошадей, садились на землю, сдаваясь на милость победителей. Султана Салах ад-Дина среди них опять не было. Оказывается, он должен был прибыть под Иерусалим только завтра!

Знойное летнее солнце поднялось в зенит. Нужно было срочно отыскивать раненых, забирать своих убитых и уходить в Иерусалим. Кроме того, предстояло конвоировать еще и несколько тысяч пленников. Кое-как разместив раненых и убитых в фургонах обоза отряда графа Зигфрида, победители как могли быстро направились в свой лагерь. К счастью, на середине пути их повстречали пустые фургоны, высланные королем, и когорта конников для конвоирования пленных.

Измученных, но счастливых победителей в лагере встречали с триумфом. Юный маркграф Фридрих сиял от счастья, граф Зигфрид, герцог Корнелий и командир легиона «Волки», Первый легат Георгий, были довольны, но спокойны. Теперь уже ничто не могло помешать штурму.

А со стен города на происходящее в лагере крестоносцев и за его пределами с ужасом и безысходностью наблюдали осажденные.

* * *

В ночь на 22 июня 1190 года от Р. Х. войска крестоносцев скрытно выдвинулись на исходные позиции. Крестоносцы-палестинцы заняли позицию напротив Сионских ворот в южной стене, фландрийцы под командованием Жана дю Лоэля – напротив ворот Давида в западной стене, оба германских дивизиона под общим командованием Фридриха Швабского – напротив северных ворот Святого Стефана, а легион «Волки» и корпус «Соколы» под общим командованием Первого легата Георгия – напротив Золотых ворот в восточной стене. Как уже говорилось выше, возле проема в подземный ход сосредоточились ударные силы легиона «Медведи» и когорта специально подготовленных русичами рейтаров-германцев.

Накануне на Военном совете, куда были приглашены не только командующие, но и командиры подразделений, были уточнены действия наступающих. Так, командирам войск, имитирующим атаки городских ворот, было строго-настрого приказано не лезть на рожон и не допускать ненужные потери в личном составе. Кроме того, командиров предупредили о категорическом запрете на мародерство и на ненужное кровопролитие. За нарушение последнего приказа пригрозили смертью.

С первыми лучами солнца со всех четырех сторон на город пошли штурмовые колонны. Они то накатывались, то отступали. То забрасывали стены стрелами и снарядами из катапульт, то вдруг прекращали стрельбу и высылали парламентеров с предложением о капитуляции. Видя такие «беспомощные» атаки крестоносцев, обороняющиеся приободрились и на предложения сдаться отвечали отказом. Крестоносцы опять и опять имитировали штурм, притупляя внимание сарацин.

Ближе к середине дня, когда и те и другие изрядно устали и старательно пытались спрятаться от палящей жары, первые отряды штурмовиков из легиона «Медведи» бесшумно двинулись по подземному ходу в замок тамплиеров. Во главе отряда шел герцог, которому после боя с кавалерией сарацин явно не сиделось на месте. Первая сотня штурмовиков молнией пронеслась по туннелю и, выскочив из подвала во двор замка, так же бесшумно перерезала немногочисленную охрану. Пока подтягивались основные силы легиона, штурмовики и Корнелий осмотрели все помещения замка, наметили точки обороны и вернулись в патио. Там уже выстроилась первая ударная когорта с оружием наготове. Открылись ворота замка, и легионеры бесшумно рванулись в направлении Сионских ворот через тесные улочки Иерусалима. Вторая тысяча ушла вправо, к храму Соломона и Золотым воротам, а третья когорта осталась для охраны замка и королевского дворца, находящегося в соседнем здании. Наконец из туннеля показались первая группа рейтаров, в переднем герцог даже под закрытым забралом шлема узнал веснушчатую физиономию графа Зигфрида. Наконец когорта построилась в патио. Германцам досталась нелегкая задача – пройти через весь город к воротам Святого Стефана, впустить через них своих соотечественников и захватить храм Гроба Господня. С улицы донесся шум боя – это русичи ввязались в бой с охраной Сионских ворот. Германцы открыли ворота замка и рванулись напролом в заданном направлении.

Король Ги де Лузиньян наблюдал за происходящим с высоты горы Сион. Он не находил себе места от нетерпения, но Сионские ворота все еще были заперты. Но вот послышался шум боя, и ворота медленно распахнулись. Король дал шпоры коню и помчался в сторону города. За ним устремились его верные крестоносцы-палестинцы. Еще через некоторое время распахнулись и Золотые ворота, впуская легион русичей. Завязались уличные бои. Сарацины держались за каждый дом, но силы уже были неравны. Над высоченной башней замка тамплиеров уже взвился победный стяг с золотым крестом на белом полотнище.

Король во главе отряда крестоносцев прорывался к Дворцу Давида, в котором, по его сведениям, располагались командир гарнизона и наместник Саладина. Он почитал делом чести арестовать их лично. Вот уже открылись ворота Давида, и в город ринулись засидевшиеся фландрийцы, вот уже перед ним сам Дворец, но тут что-то ударило в грудь короля… и он потерял сознание.

К закату дня все было кончено. Измученные войска вернулись в лагерь, оставив в городе лишь две когорты конных германских рыцарей, наименее пострадавших при штурме. Горожан выгнали на улицы заниматься приведением города в порядок. Раненого короля по его просьбе внесли на носилках в королевский дворец. Там над ним колдовали медики.

Герцог Корнелий в одиночестве сидел в своем штабном фургоне. Луна в три четверти давала достаточно света, чтобы не зажигать свечи. «Вот завершился еще один поворот Истории, – крутилось у него в голове. – Теперь, похоже, вся история Европы и Азии пойдет в другом направлении. В каком? Это, кажется, полностью зависит от меня».