Текст книги "Время галактики"

Робсон ждал.

– Пусть поговорят, – предложила девушка.

Полноватый, лысоватый, но совсем еще не старый Робсон посмотрел на девушку свысока, возвышаясь над Шет, хотя сам не мог похвастаться большим ростом. И отрицательно покачал головой.

– Я не знаю вас, не знаю, что случилось, но даже если самое страшное… вам придется поискать другого врача.

– Робсон! – разозлилась Виктория. – Я тоже врач, правда, очень низкой квалификации. И все равно сейчас полезу к ним в мозги. Думала, вы справитесь с этим «чище». Решайте, вы или я?

– Вы, – выбрал Джек Робсон. – И сами живите с этим.

– Убирайтесь вон, – процедила сквозь зубы Виктория.

Доктор ушел, а Шет, оставшись одна, занялась изучением медицинских приспособлений. Поверхность мердема светилась огоньками. Равномерно пощелкивали датчики терапевтического контроля. Заточенные в цилиндрах люди рефлекторно шевелились, напоминая Виктории оглушенных взрывом рыб.

Конечно, когда вот так носишься от звезды к звезде, не успеваешь даже задаться вопросом: кто ты? Пилот? Инженер? Ученый? Или врач? Где у них тут секция телепатронирования?

Вернулся Робсон.

– Я всю жизнь боялся попасть в такую ситуацию, – признался он.

– Я тоже, – сказала Шет. – И всю жизнь попадаю.

Робсон решительно повел подбородком. Виктория отошла от диагностической панели в сторону. Врач занял ее место и начал настраивать пульсаторы телепатического отражения.

Шет некоторое время разглядывала его напряженную спину. Иногда Робсон нагибался над приборами, и лысина ярко блестела.

– Странно, – подумал вслух Джек. – Есть тысяча способов перенастроить или испортить «Маяк» без всего этого…

– Есть, – согласилась девушка.

– Вот-вот, – не оборачиваясь, пробормотал врач. – Так и работай с вами… Виктория приблизилась к Робсону и легонько боднула его в плечо головой.

– Ах, милый доктор, ты просто не знаешь, чем настоящий оптимист отличается от пессимиста. Пессимист говорит: все плохо. А оптимист отвечает: будет еще хуже!

– Бородатый каламбур, – прищурился врач. – «Люблю я сказки старые, а женщин молодых…».

Вообще-то он хотел сказать другое. Хотел спросить: может, в нападении на станцию замешаны «скитальцы»? Популярная тема. В Южном секторе существовала легенда о таинственной цивилизации, нигде не находящих место могущественных существах, незаметно вмешивающихся в дела людей. Говорили о «скитальцах» много, хотя реальных следов их деятельности никто никогда не видел. Во всяком случае, так считалось.

Ничего Джек не спросил, потому что Шет сказала:

– Никакой это не каламбур. – Да я не о том…

– Тебя сейчас еще что-то интересует? Робсон воздел глаза к потолку и признался:

– Интересует.

– Я лучше пока с ребятами, – кивнула на цилиндры Шет. – И пусть никто даже не пробует помешать нашему счастью.

А счастью Багровой никто мешать не пытался. Да и в чем оно заключается, истинное счастье, как не в опасной и тяжелой работе?

Измеритель показывал пять G. Но Лена научилась отталкивать боль. Для этого надо было упереться в боль ладонями и медленно отжимать ее, не давая силовому полю загустеть, собраться в мозоль на одном участке тела. Ощущение сложное, словно теснишь воображением не полярный сгусток, а живое теплое существо. Противное и неестественное чувство, но боль таким образом можно было немного ослабить. Еще таким образом можно было быстро сойти с ума.

Отталкивая боль, Багрова изучала систему управления «Маяка». Хотела переключить регулировку диапазонов антенны на мостик «Пифея», но быстро осознала бесполезность идеи. Для дистанционного управления работой станции роботу корабля не хватало ни «ума», ни энергии.

Разочарованный вздох заглушил доклад компьютера УКИС:

– Во всех вариациях преобладают числа порядка авоградо.

То есть очень большие числа. Не поддающиеся обработке.

Багрова задумалась. Странно. Она поставила роботу-контролеру не слишком сложные для него задачи. Не сразу, но сообразила: этот робот управляет «Маяком». Составляет под-пространственные маршруты кораблей. Значит, его подход учитывал все. И сейчас, выполняя ее команды, робот учитывает все. А «все» Лену не интересовало. Она уже взрослая девочка.

Вот вы сами, для эксперимента, включите делийно-квантовый компьютер и спросите: сколько будет дважды два? Знаете, какой получите ответ? Никакого. Даже в геометрии Лобачевского дважды два не однозначно четыре. А уж в делийной, а тем более пространственной физике, эта сумма может составить любое число.

– Исключи из работы оборотные тензорные вычисления. Стило-Риманову матрицу заменить на теректорные образующие…

Такой приказ, попросту, означал: выбросить калькулятор и обратиться к деревянным счетам. Но Управляющий робот, показалось, вздохнул с облегчением. Ограничения помогли – «на счетах» робот работал быстро:

– Флуктуация: переменная дельта орнитарного тяготения. Рефлексия антенны – восемьдесят процентов от секторального портфеля пеленга.

Переведем? Робот утверждает, что гравитация, увеличивающая его возможности, – феномен. И еще робот выяснил, что антенна «Маяка» большей частью переключена на обеспечение «непрограммных» задач. Следовательно, несчастный случай исключается. Потому что никакой «несчастный случай» антенну перепрограммировать не мог.

Такая информация дорого стоила. Все-таки помощником Лены сейчас была одна из лучших машин человечества.

Надо пользоваться!

В чем оно – счастье, как не в опасной и тяжелой работе?

Робсон решил не волноваться, ни во что не вмешиваться, просто выполнять свою работу. Чтобы отвлечься, считал про себя веснушки Шет.

У Виктории было два варианта. Плохой и очень плохой. Плохой предполагал расшифровку сигналов амиторных и семиторных гибридов сознания пребывающих в коме проходчиков. Тихое подслушивание мыслей. Второй допускал добавление своих сигналов. Проще говоря предполагал допрос. Допрос подсознания.

Варианта было два, а времени не было совсем. Во всяком случае, для первого варианта.

Свой вопрос Шет приготовила еще в кают-компании, когда узнала про «пространственный всплеск». Решила спрашивать и спрашивать, хотя ни сам вопрос, ни содержание ответов принципиального значения не имели.

– Была сегодня на «Маяке» запланирована работа с квендишь – возмущениями? – спросила Шет у подсознания Генри Саае.

Круглый глазок лампочки телепатического формуляра быстро перелистал цвета радуги. Выбрал зеленый – связь установлена.

– Шир… шир… шир… – заскрипел динамик телеответчика. Рухнули запоры на дверях безвольного разума. Открылась заржавевшая дверца в чулан подсознания.

– Шир… шир… шир… и чего тогда? Просил же: давайте все делать по графику. Нет, теперь вставай, одевайся, разбирайся. А спать когда? Кто так планирует? Шир… шир… шир… Ладно, раз проснулся, заодно проверю камерные вкладыши. Если каркас нарушается, лучше сразу проверить… Ох, все приходится делать самому. Тоже мне – век машин… Ну, что тут случилось? Шир… шир… шир…

– Освободи его, – попросила доктора Шет.

Можно не продолжать. И так ясно: никаких плановых работ с возмущениями запланировано не было. И важная новость: оператор тахионной связи ни при чем. Он ничего не делал и ничего не знает. Осталось двое.

Робсон отключил Саае от пульсаторов.

Шет стало жарко. Она сняла курточку. Осталась в майке.

– Теперь одинокая женщина желает познакомиться…

– Совсем одинокая? – уточнил врач.

– Ты не поверишь – совсем-совсем. И что?

– Так. Ничего. Кто следующий?

– Илот Таль. Согласись, есть в пространственниках нечто особенное. Загадочное. Как во врачах.

– Во врачах точно ничего нет, – проворчал Робсон и передвинул рычажок на панели мердема. – Одни нервы.

– Тра-та-та-та! Тра-та-та-та! Тра-та-та-та!!! Робсон шарахнулся от пульта.

Формулярная лампочка мигала синим цветом в такт звуковой «тарабарщине».

Контакт с подсознанием Таль не состоялся. Почему?

– …Хочу невесомость! Можешь создать здесь невесомость?

– Только в рубке управления. «Мне хватит», – подумала Лена. Приказала:

– Создай невесомость!

И стремительно полетела куда-то вверх. Обеими руками вцепилась в подлокотники. Искусственная дезгравитация – вещь не из приятных. Зато отступила боль. Совсем ушла.

Через десяток секунд «панцирь» стабилизировал функции организма, дав возможность удобно откинуться в кресле.

Теперь начиналось главное. Согласитесь – не надо много ума, чтобы, размахивая областью повышенной гравитации как кувалдой, лупить ею проходчиков по голове и «под дых». Пять G, конечно, весомый аргумент в любом споре, но, что Л-МИ-поле творит с мозгом? С разумом?

Багрова активировала исполнительные профили скафандра.

– По команде «РА» отдашь меня креслу.

– Предупреждение Первой формы… – занудил скафандр.

– Исключительная команда! – перебила девушка робота скафандра. – Ты еще поучи меня, как жить… То есть, как умирать. Где… эти штуки?

– Области Л-МИ поля налагаются на вас, – почти с человеческим участием доложил сообразительный робот Управления.

Вот так. Пустая планета. Пустая станция. Среди стоек аппаратуры командной рубки в высоком кресле болтается женщина в блестящем скафандре. И ее, оказывается, покрывают две области малоизвестного поля.

– Ой, мамочки, – сказала Багрова. – РА – к исполнению, а ты, мой друг робот, убери невесомость.

Боль рванулась внутрь, вышибла все мысли, но Лена усилием воли удержала сознание и локтем утопила кнопку общего медицинского контроля. Раскрылась, как лопнула, партикулярная защита «панциря», воротник втянул капсулу шлема. Кресло тут же забралось в открывшиеся клапаны скафандра трубочками измерителей. В тело девушки вцепились десятки медицинских присосок. На боковом дисплее побежал ручеек результатов анализов: объем дыхания, функции внутренних органов, содержание кальция в костной массе…

Норма… норма… норма. Тело гнулось и гибло, а приборы утверждали: «человек здоров, отклонений не обнаружено». Медицинские машины лгать не умеют.

Багрова зашептала из последних сил:

– Контроль мозга: биоритмика… напряженность пси-поля, семиметорные составляющие…

– Контроль мозга: биоритмика… напряженность пси-поля, семиметорные составляющие…

– Ищи дисфункцию, – закрыла глаза Лена.

– Есть аномалия, – сообщил робот. Едва успел. Дольше она бы не выдержала.

– Прервать анализ!

Змейки измерителей мгновенно втянулись в пазухи кресла. Из-за спины вылетел шлем.

– Отмена РА, – прошептала Багрова. – Защита! И невесомость… пожалуйста.

Несколько минут Лена блаженствовала в антигравитационном поле. Бежавшая из разума боль оставила ощущение холодной пустоты.

– Суть аномалии? – спросила девушка, переведя дух. – В чем дело?

– Во мне, – ответил Управляющий робот-контролер УКИС.

– Тра-та-та-та! Тра-та-та-та! Тра-та-та-та!!!

– Спокойно, – Шет подскочила к Робсону. – Это блок. Просто наведенный блок.

– Конечно, – облегченно вздохнул врач. – Меняем объект?

– А… невозможно?

– Нет, – сказал Робсон. – Не здесь, не я, и уж точно – не ты.

– Отползаю, – вздохнула Виктория, – Только, знаешь, поставить ментальный блок непросто. Как ты думаешь?

– Таль до Алан работал в «Обещанных встречах». Там все просто.

Трудно не согласиться. «Обещанными встречами» назывался институт, занимавшийся необычными возможностями человеческого организма. Земной институт. Очень самостоятельная и независимая организация. Шет такие не любила.

Очередь Рида. Тот же вопрос.

– Шир… шир…шир… надо потом составить записку для Лактионова. Как положено, по правилам. Не хочет требовать новые усилители – не надо. Пусть сам лезет в шахту и крутит машинки руками… Шир… шир… шир…

Какие усилители? Какая шахта? Они тут при чем? Так не бывает.

– Усиль зондирование, – напряглась Виктория. – Здесь не Жебит. Это не «Смотритель Маяка». Кто-то другой.

– Предельная глубина, – сообщил Джек.

– Шир… шир… шир… объяснить, что без новых усилителей установку не разгонишь. Так и будем барахтаться с допотопной механикой, пока поворотные двигатели у антенны не откажут… шир… шир… шир…

Ничего о квендишь-возмущениях. Ни слова.

«Если мысли не приходят в голову, они не приходят никуда», – вспомнил старое выражение Робсон, нажимая кнопку экстренного вызова капитана.

Обязанности капитана «Пифея» исполнял сам Лактионов.

Шет действия врача заметила, но возражать не стала.

Робсон продолжал работать с терапевтической панелью. Торопливо. Смиренно. Даже как-то сконфуженно. Сказать ему нечего. Права оказалась девушка. Совершенно права.

Сто раз повторяли: «в доверии необходима осторожность, но еще осторожней надо быть в недоверии». Тоже старое, полезное выражение. Если умеешь быть осторожным. И умеешь делать толком, например проводить телепатические допросы в походных условиях корабля. На «крыше» совершенно безопасной планеты. И натыкаешься на высококачественную блокировку подсознания, а потом попадаешь в еще более сумбурную ситуацию.

Шет задавала подсознанию Жебита конкретный вопрос. Подсознание человека не имеет собственной воли – не может не отвечать. И уж тем более не может менять тему общения с абонентом. В принципе не может. А подсознание Рида Жебита на вопрос Виктории не отвечало – поменяло тему разговора. И все прояснилось. В неро-ванне лежал не человек. Или не совсем человек. Хотя какая разница?

Дверь открылась и в мед-отсек «гуськом» вошли Лактионов, Высочин и Ретереро.

Оперативник был одет как все. Скафандр снял.

– Ты меня вызывал? – спросил «Погонщик».

– Вы кого мне подсунули? – подавляя дрожь, поинтересовался Робсон. – Я не лечу… чужих.

Первым среагировал оперативник:

– Невозможно! Мед-робота обмануть нельзя!

– Нельзя, – согласился Джек. – А он и не обманул. Сработало искажение. Роботу приказали выдать соответствующий ответ.

– Кто приказал? – напористо спросил Высочин.

– Кто угодно, – сказала Виктория. – Тридцать человек экипажа. Включился настенный экран лазарета.

Появился вахтенный. Рядом с ним Зорин и Карас. Но ни Олег, ни Вольфганг, ни дежурный сказать ничего не успели. С экрана их вытеснило изображение рубки УКИС. Там, нежась на подушках искусственной невесомости, витала над капитанским креслом Багрова.

Час от часу не легче! Лихо! Робот сам себя вычислил. Длиннющая электронная змейка лано-триггеров обнаружила, что жует собственный хвост. Но лучше поздно, чем никогда.

– Как – в тебе? – спросила Багрова. – Любезный робот Управления, могу ли я понимать твое заявление… Причина?

– Причина: Л-МИ-поля присутствуют на станции как сортировочный элемент программного задания на смену диапазонной ритмики.

– И почему… Смысл?

– Посторонний подпространственный Контакт. Всего-то! Подумаешь – посторонний контакт. Нам ли, в конце столетия Звездной эры, бояться инопланетян?

– Цель Контакта?

– Послание.

– Ты можешь расшифровать послание?

– Я расшифровал послание.

– Содержание?

– Задан новый режим работы антенны.

– Форма?

– Л-МИ-воздействие.

– Смысл?

– При вероятностях…

– Робот! Скажи понятно: для чего Контактеру «Маяк».

– Допуск?

– Восемьдесят процентов.

– Как площадка мергартомерной толчковой ориентации.

– Чего, чего? – спросила Лена.

Управляющий робот использовал неожиданный термин. Может, потому, что других для полноценного ответа не имел. Мергартом называлась единица весьма условной, скорее философской, чем математической, «оценки» строения мироздания. К примеру: наша расширяющаяся Вселенная должна состоять как минимум из двухсот тридцати мергартомов. Но это – Вселенная! Вся-вся!

И почему так не везет? Вместо ясности – позитронный бред. Помощничек, называется. Хотя она и сама не лучше. Говорят: в чужой бред можно проникнуть только с помощью собственного.

Если дело дошло до философии, то про расстояние у робота спрашивать бессмысленно. Как его оценивать? Ну, предположим, скажет робот: десять мергартомов. Это значит, сколько световых лет? Или парсеков, или галактеноидов?

Люди подобные расстояния пока даже представить не могут.

Но вообще-то, приехали. Какой-то инопланетный контактер, из немыслимой дали, ни с кем не посоветовавшись, никого не предупредив, заставил одну из лучших машин человечества перезагрузить свою центральную программу.

– Контактер перемещается?

– Контактер перемещается.

– Движется сюда?

– Движется сюда.

– Время прибытия?

– При сохранении расчетных условных параметров скорости, – осторожно доложил робот, – время прибытия – час локального времени.

– При сохранении режимов посылки: оценка прямых негативных последствий для «Маяка», планеты, системы?

– Допуск?

– Робот! Достал!

– Прямые негативные последствия отсутствуют. Приехал-уехал… ничего не поломал.

– Кто он?

– Я-Управляющий контрольный центр Универсальной Комплексной Измерительной станцией, а не гадалка, – обиделся робот.

Может, у Лены начались слуховые галлюцинации?

Самое важное: контактер намерен использовать антенну – хочет от нее оттолкнуться! Не сориентироваться – оттолкнуться. Как это возможно, Багрова не представляла. И никто не представлял. Но идею Лена оценила. «Маяк» – идеально стабилизированный в пространстве объект, самая надежная опора для прыжка. Не от планет же толкаться? Неровные, скользкие. Во всем секторе лучше подпространственного «упора» не найдешь.

Что же за существо приближается с немыслимой скоростью?

Сверхразум?

Супруг таинственной Вечности?

Вдруг Лену «подбросило»:

– Робот! Вскрой протокол режимов. Последняя метрика. Есть совпадение с координатами послания?

Есть у роботов псевдоличность, или нету них псевдоличности? Без нее правильный ответ был невозможен. Ведь про предыдущую метрику Багрова могла не спросить. Не сообразила бы и все.

Только где быть личности, как не у Управляющего робота-контролера четвертой модели УКИС?

– Последняя метрика с координатами послания не совпадает, – доложила машина. – С ними совпадает предпоследняя.

– Когда задана последняя?

– Задание получено сегодня утром, после дежурной рекогносцировки антенны. Через час произошло еще одно вмешательство.

– Как?

– С платформы антенны сорваны топологические проекторы. Результатом стал некорректный «пространственный всплеск», образовавший в жилых помещениях сгустки Л-МИ-поля.

– Куда направит Контактера антенна согласно последней команде? – голос Багровой дрогнул.

Возникла пауза.

– На Церу.

– Не понимаю.

– В звезду, – пояснил робот.

– Вик, – проворковала со станции Лена. – Времени мало. Я буду рассказывать, а ты быстренько понимай. Я позвонила родителям.

– Так соскучилась? – деланно удивилась Виктория.

– У них, как обычно. Просят тепло одеваться, регулярно питаться. И советуют ни в коем случае не совать нос в чужие дела. Это наша позиция во что бы то ни стало.

Шет немного подумала и понимающе кивнула.

«Родителями» девушки называли своего начальника Игоря Северцева. Звонок ему означал вероятность контакта «нулевого уровня».

– Еще есть новости?

– Полно, – пообещала Лена.

И рассказала Виктории, что ей удалась выяснить.

– Во-первых: известно, что полярные Л-МИ-образования появляются как следствие «пространственных всплесков» и существуют в нашем мире доли секунды. Исключение составляют случаи, когда в зоне катаклизма находится разум. Элементы жизнедеятельности разума притягивают Л-МИ-области, и взаимодействие с ними позволяет образованиям сохраняться в пространстве значительно дольше.

Этой особенностью Л-МИ-полей кто-то воспользовался. Багрова продолжала рассказ:

– Во-вторых: неустановленный инопланетный субъект с неустановленной дистанции непостижимым образом перепрограммировал компьютер УКИС. Подготовил антенну для собственного разового использования. Скорость перемещения субъекта такова, что «подскок» через подпространственный «якорь» станции даст ему возможность единым махом преодолеть расстояние, сопоставимое с диаметром галактики.

В-третьих: кто-то из трех человек станционной команды с помощью Л-МИ-образований скрытно сменил заданную неизвестным Контактером программу и ввел новые навигационные координаты. Согласно им, местом «притягивания» субъекта была определена корона ближайшей звезды. Контактера попросту решили уничтожить – сжечь. Мы увидели краешек чьей-то очень серьезной войны. Страхуясь от очередной смены режимов «Маяка», неизвестный выпустил активные области Л-МИ-поля в жилые отсеки и вывел из строя личный состав УКИС, имитировав при этом и собственный паралич.

Рассказ Лены слушали в мед-отсеке по-разному. Шет задумчиво стояла напротив экрана, Робсон – облокотившись на пульт, Высочин – присев на кушетку, Ретереро – неподвижно застыв у стены. Лактионов, по-бычьи наклонив голову и потирая переносицу, устроился за спиной Шет. Нависал над девушкой, как грозовая туча, и Виктории захотелось раскрыть зонтик. Бывают же такие большие люди.

И еще Шет захотелось оказаться сейчас далеко – далеко от Алан. Лучше где-нибудь на Земле. Захотелось заблудиться в лесу. Заплутать в настоящей уральской тайге. Попасть под настоящий дождь и промокнуть. С ней иногда такое бывало. Виктория на секунду прикрыла глаза и ощутила щекой прикосновение мокрых еловых веток.

У Высочина дрогнули губы.

– Хватит, – сказал Денис Васильевич. – Командный пост?

– Все под контролем, – ответил с мостика Карас.

– Хватит, – повторил куратор, вставая с кушетки. – Давайте действовать.

– Вот и все, – подумала Шет. – Должны же были они когда-то не выдержать!

Дверь в лазарет захлопнулась. Погас свет, и тут же замигало аварийное освещение.

Фигура Высочина, как голографическое изображение, дрогнула и снова обрела привычные очертания. Обычным голосом он попросил:

– Доктор, осушите аквариумы. Выпустите его, пожалуйста.

– Вика, ты там дел не натвори, – скороговоркой попросила с настенного экрана Багрова.

– Кого выпустить, Денис Васильевич? – уточнил Робсон.

– Что ты, что ты… – успокоила Багрову Виктория.

– Выпустите Рида. Поскорей, а?

Робсон, взяв себя в руки, начал вводить задание. Очнулся Лактионов. Прогремел:

– Денис! Ты соображаешь…

– Виктор Максимович, это не человек, – пояснила «Погонщику» Шет. – Это не Высочин. Людей-то они куда дели?

– Не волнуйтесь, Виктория, – почти виновато объяснил Куратор. – Таких людей никогда и не было. Мы с вами… давно. Готовились. И мы не хотим вам зла. Предлагаю сотрудничать.

Лактионов запнулся. Он ничегошеньки не понял. Он не находил слов. Не знал, как поступить, что надо сделать.

Заработал спиллер – внутрикорабельная звуковая связь.

– Расчетное время, – напомнил голос Караса.

– Вот Вольфганг, небось, и приказал медицинскому роботу исказить диагностику, – пробормотал Робсон. – А я, дурачок, лечил, мучился.

Шет стало врача жалко.

– Робот управления, – продолжила работу в рубке Багрова. – Ответь: при приближении Контактера области гибридов растут?

– При приближении Контактера области гибридов уменьшаются, – сообщил компьютер УКИС.

– Временное расхождение? – спросила Шет.

– Временное расхождение? – повторила Лена.

– Семь минут, – уточнил робот.

Высочин перевел взгляд с экрана на Шет и обратно.

– Вы ничего не знаете. Не понимаете.

– Так объясни толком, – Лактионов опять схватился за переносицу. Ничего Куратор не объяснил. Открылись овальные крышки ванн.

– Робот управления! – затараторила Багрова. – Восстановить режимы антенн согласно координатам послания Контактера.

– Восстановил режимы антенн согласно координатам послания… Я вот возьму и выиграю эту войну!

– Вы сами… вы сами… – растерянно сказал Высочин и завопил: – Мостик! Боевое наведение! Прямое поражение антенны! Теслерный залп!

– Команду принял, – ответил Карас. Куратор зло повернулся к Шет:

– Можно было обойтись без жертв!

Шет пожала плечами, кивнула на экран. Дескать, я-то причем? Это все она – Багрова.

– Вольфганг, стреляй! – потребовал Высочин.

– Целюсь, сейчас «съем», – заверил пилот.

– Ага, попробуй, – улыбнулся Лактионов.

– Полный отказ огневых систем, – торопливо сообщил Карас. – Уполномоченный поменял боевые коды. Обыщите его. Где-то там инфо-кубик. Скорей!

– Почему они говорят по-нашему? – совершенно не к месту удивилась Шет. – Привыкли? Или мы что-то не знаем.

– «Пифей» – мой корабль, – твердо заявил Лактионов. – И это моя Планетная система. Моя, не твоя, кем бы ты ни был. И здесь без моего согласия никто стрелять не будет.

Высочин не стал тратить на Лактионова времени. Он на него смотрел, а разговаривал с Шет.

– Не думаю, что вы способны это осознать, но слушайте внимательно. Ни у нас, ни у вас такого шанса больше никогда не будет. Из соседней метагалактики к станции движется «Принц пространства». Направляется куда-то в самые недра материи. Мы охотимся на него тысячу лет. Но не собираемся его уничтожать. В кроне Церы подготовлена плазменная ловушка. Даже временное удержание «Принца» – фантастический научный прорыв любой цивилизации нашего типа. Земля не простит его уход ни тебе, ни себе. И я не прощу. Человечество не сможет спокойно жить. Вы ошибетесь непоправимо. Навсегда! Девушка, ты понимаешь – навсегда…

Жебит прыгнул на Лактионова прямо из ванны. Ретереро перехватил «Смотрителя Маяка» на лету, не удержал равновесие и вместе с Ридом повалился на спину. Вцепившись друг в друга, мужчины покатились по полу. Робсон вскрикнул, вскочил с мердема. Высочин выпучил глаза, растопырив пальцы, лихорадочно завозил в воздухе руками. Боковой карман куртки «Погонщика» треснул. Из него вылетел информационный кубик и оказался в ладони Куратора.

Багрова на станции вскрикнула.

– Вольфганг… – начал Высочин.

Шет одновременно вскинула обе ноги и шлепнулась на копчик. При этом ее пятка врезалась в голень Высочина. Денис Васильевич охнул, пошатнулся. А Шет оперлась руками об пол и совершила кульбит, похожий на акробатическое «колесо». В движении неуловимо смазала куратора локтем по носу, вырвала кубик и, перевернувшись коленкой, отбросила Ретереро от Жебита. Выпрямилась, наступив «Смотрителю» на горло. Предательская заколка, выскочив из волос, заскользила по полу, закатилась за цилиндры неро-ванн.

– Что у вас там, что? – забеспокоился Карас.

Высочин с разбитым лицом беспомощно осел обратно на кушетку. Под ступней Шет извивался Жебит. Тяжело дышал Ретереро. От консоли медицинского пульта таращился Робсон. На экране улыбалась Багрова.

– Осталась минута, – сказала Лена, чтобы хоть как-то принять участие в происходящем.

– Вахтенный где? – Лактионов переключил спиллер на ручной браслет.

– Здесь, Виктор Максимович, – доложил робкий голос. – Карас заперся на мостике, нас удалил, вот…

– Изоляция верхней палубы! Зорин, разберись там…

– Есть, – по-военному откликнулся гипер-технолог. Уполномоченный, уменьшив звук, стал отдавать команды экипажу, решительно возвращая под командование «Пифей».

Щелкнул замок двери лазарета. Включилось нормальное освещение.

– Вы понимаете, что это навечно? – сипло повторил Куратор.

А правда, что каждая девушка несмотря ни на что всю жизнь, втайне ото всех, ждет своего волшебного принца?

– Что вы такое говорите, Денис Васильевич? – нагнувшись, потерла ушибленную коленку Виктория. – Разве можно понять Вечность?

– Что он вам сделал-то, этот «Принц»? – добавила Лена. – Зачем его ловить?

Все немного помолчали.

– Весь район человеческий, – прохрипел Рид из-под ноги Шет. – Мы не сможем сами. Знания будут общие.

– Так не бывает, – покачала головой Виктория.

– Нулевая отметка, – сообщил Управляющий робот. – Процесс ориентации…

«Пифей» пошатнуло легкое, неизъяснимое дуновение. Обволокло каждого человека. Колыхнуло сердца. Ушло.

А Багрова почувствовала мягкое колыхание крыльев. Показалось, что кто-то осторожно погладил ее по голове. Сказал «спасибо». Улыбкой доверия признался в любви проезжающий мимо прекрасный юноша-менестрель. Вечно благодарный рыцарь.

Может, правда, каждая девушка всю жизнь ждет своего волшебного принца?

– Положительный отсчет, – доложил робот. – Ориентация закончена. Области Л-МИ-поля самоликвидировались.

«Принц» ушел. Оттолкнулся в подпространстве от «Маяка», понесся куда-то дальше.

– Робот управления! – попросила Лена. – Рекогносцировка. Исходные данные по секторальному обеспечению.

– Рекогносцировка. Восстановил исходные данные по секторальному обеспечению.

Все!

– Отпустите меня, – попросил Жебит. – И отпустите нас. Высочин молчал, словно впал в прострацию.

Шет убрала ногу.

– Далеко?

– Хватит шатла, – Жебит поднялся, держась за шею. Виктория попросила Уполномоченного:

– Пусть готовят для них бот.

На экране прозвучал вскрик. Все повернулись.

Лена грохнулась в кресло. Управляющий робот отключил ненужную невесомость.

Из своих ванн вылезли ничего не понимающий Саае и взъерошенный Таль.

– Ни в коем случае, – объявил физик. – Вы что? Их нельзя отпускать.

– «Принца» тем более было нельзя, – вздохнула Шет, одевая куртку. – Не учат у вас в «Обещанных встречах» эклектику. Ленка, ты возвращаешься?

– Пришли за мной, – попросила Багрова. – Устала я что-то. Ретереро упрашивать не пришлось. Он вышел, даже не спросив разрешения.

– Спасибо тебе, – сказала Багрова роботу.

Вот тут компьютер УКИС, пожалуй впервые за сегодняшний день, задумался по-настоящему.

– Пожалуйста, – неуверенно ответил робот.

– Наш институт вычислил их год назад, – чуть не плакал Таль. – Мы следили. Я три месяца сидел на Алан рядом с чужими… Как сто лет. Вы – безответственные, зарвавшиеся девчонки… Только попробуйте их отпустить…

– И кого теперь мне больше бояться, – спросила Шет у Высочина, – людей или вас?

Репликант ничего не ответил.

Таль смерил Шет взглядом. Лактионов сделал два шага и стал рядом с девушкой. Настоящий защитник.

– Мне кто-нибудь объяснит… – начал Саае.

– Ах, Генри, – сказал Робсон. – Все хорошо, что хорошо кончается. Обошел цилиндр, засунул под ванну руку, достал непослушную «кошечку». Вернулся и победным жестом вколол заколку в рыжую головку Шет.

Потом все смотрели, как «нечто смиренного морока» – Высочин, Жебит и Карас – садятся в катер. До стыковочного узла никто из них человеческий облик не поменял. Не могли? Не имели права? А может, нечего было менять? У шлюза Высочин повернулся, и Виктория перехватила его злой, растерянный взгляд.

Бот отчалил. «Пифей» отпустил маленькую ракету и она, плавно обогнув корму корабля, устремилась к Цере. Ее там, наверняка, ждут и подберут. Иначе зачем улетать к звезде?

Вернулся Ретереро. Багрова, оказавшись на корабле, расцеловала Фредерика в обе щеки и сразу устроилась в гостевой каюте диктовать отчет. А смущенный оперативник отправился на очередное совещание к Лактионову.

Шет решила, что дел на сегодня хватит и забралась в каюту врача, которому все равно половину ночи пришлось наводить порядок в медицинском отсеке. Тревожить Викторию никто не стал. Хотя на корабле, да и на секторальной базе, выспаться удалось немногим.

Некоторое время Шет бездумно пялилась на выключенный монитор, вспоминая глаза Высочина. Кого ей больше придется бояться? Потом устало разделась, напялила на себя одну из рубашек Робсона, засунула заколку в нагрудный кармашек и провалилась во всепрощающее небытие.