Электронная библиотека » Игорь Кульчицкий » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 16 июля 2015, 19:30


Автор книги: Игорь Кульчицкий


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Эпизод 2. Магазин «Нумизмат»

Суббота, утро – дорога практически свободна. Путь от Боровского шоссе через Ленинский проспект до площади Гагарина, затем съезд на третье кольцо на Волгоградку и до Таганской площади занимает чуть более сорока минут. Судя по навигатору, Гончарный переулок где-то совсем рядом. Вообще-то я неоднократно бывал здесь, но никогда не обращал внимания ни на скопление людей у магазина, ни на вывеску «Нумизмат». Просто это не было мне нужно. Кроме того, до вчерашнего дня я и не знал, что в Москве есть такой магазин.

Двигаясь уже пешком, я свернул за угол и увидел зеленую вывеску, а рядом – группы людей, сидевших, стоявших, разговаривавших у парапета и ограды, возле разложенных на импровизированных столах коробочек, папок и альбомов для монет. Даже при такой скверной погоде народа было достаточно много. Заняв позицию у светофора, я закурил и решил присмотреться к процессу торговли и обмена. Толпа постоянно находилась в движении. Люди переходили от столика к столику, от парапета к ограде и обратно, рассматривали, спорили, что-то обсуждали. Я курил, размышляя, как же быть дальше. Мне нужен переводчик, но что ему делать среди нумизматов?

Не успел я выкурить и полсигареты, как ко мне подошел мужчина примерно 35 лет:

– Чем интересуетесь?

Я даже как-то растерялся от этого неожиданного внимания к себе.

– Да так…

– Продаете или ищете чего?

– В общем, да, ищу, но не монеты.

– Карточки, жетоны?

– Нет.

– И что же?

Я уже пожалел, что вступил в разговор. Было бы глупо сказать, что мне нужен переводчик. Действительно, что делать переводчику у магазина «Нумизмат»? Вот уж точно – бред какой-то…

Он стоял и ждал. Затянувшись сигаретой, я, наконец, произнес:

– Вообще-то меня интересуют книги времен второй мировой войны, оригинальные, на немецком языке.

(Это первое, что пришло мне в голову.)

– Книги? – мой собеседник удивленно хмыкнул, – так вы не по адресу. Книги в Олимпийском, а здесь нумизматика.

– Но… мне посоветовали… сюда.

– Вас обманули, – с этими словами, потеряв, видимо, всякий интерес ко мне, он развернулся и направился к толпе у магазина.

Я продолжал курить, наблюдая за ним. Мужчина подошел к человеку, наливавшему из термоса чай, наверное, к своему товарищу, что-то сказал ему – тот бросил на меня взгляд и, покачав головой, продолжал подготовку к чаепитию.

Вот идиотское положение! Я достал телефон, хотел, было, позвонить Кириллу, но передумал и, подержав его в руке, снова сунул в карман. Урны как назло рядом не было, и мой окурок полетел к углу дома, где в коробке из-под обуви лежали пустая пивная бутылка и грязная пачка из-под сигарет. Оторвавшись от светофора, я направился в толпу, решив, что если уж приехал сюда, то хотя бы погляжу, чем торгуют люди.

Не знаю, как там бывает обычно, но у меня создалось впечатление, что большинство продавцов давно друг с другом знакомы и ходят сюда как на работу. Конечно, встречаются отдельные граждане, не относящиеся к компании местных «старожилов», и их появление вызывает живой интерес у перекупщиков, подобных тому, что подходил ко мне у светофора. По всей вероятности, меня приняли за одного из таких неопытных новичков. Перекупщики «фильтруют» их коллекции, пытаясь найти наиболее интересные экземпляры, предлагая при этом низкие цены. Но вот если вы захотите что-либо купить, то, скорее всего, цена продажи будет высока. Такой вот «бульон» из завсегдатаев, интересующихся, грамотных покупателей, понимающих и знающих цены, и залетных – таких, как я, «варился» на углу Гончарной улицы и Гончарного переулка. Зеленая вывеска магазина привлекала неопытных коллекционеров, на пути которых появился стихийный рынок. Его участники покупали, продавали, меняли один товар на другой, отсекая посетителя от организованной торговой точки.

Я иногда останавливался у лотков и рассматривал монетки, отвечая на стандартный вопрос: «Чем интересуетесь?» стандартным ответом: «Просто смотрю», и, в конце концов, добрался до самого магазина. Внутри, за оконными стеклами текла совсем другая жизнь, спокойная и размеренная. Три посетителя, склонившись над прилавками, рассматривали товар, четвертый беседовал с продавцом. Сделав кружок по залу и поглазев на витрины, я снова вышел на улицу с твердым намерением уехать домой по причине полной бесполезности этого моего «похода».

На выходе из «толкучки» передо мной появился человек с термосом, тот самый, который во время нашей беседы с его напарником у светофора заваривал чай, но теперь он был один.

– Интересуетесь книгами? – спросил он, наливая себе очередной стаканчик чая.

– Есть немного… Что можете предложить?

– Много чего. А что вас конкретно интересует по немцам?

Хороший вопрос! Я не был готов к нему, поскольку толком не знал ни одного автора и ни одного названия книг этого периода. В голове крутились только «Майн Кампф» Гитлера, Клаузевиц без названия – только и всего…

Я достал сигарету, прикурил от любезно предложенной собеседником зажигалки и вспомнил:

– Ну, вот, например, Ханс Киссель, «Катастрофа в Румынии. 1944». Оригинальное издание.

– Киссель не издавался во время войны, – он отхлебнул из стаканчика, – это книга послевоенная.

– Знаю. Издание 1964 года. Просто давно искал. Давайте начнем с этого. Ну, так что скажете?

– Я посмотрю у себя, – ответил он уклончиво, – оставьте телефон – перезвоню на неделе.

– Скажите свой номер, я наберу – и вы запишете в память мой телефон.

– Я свой дома забыл. Давайте так – просто напишите мне свой номер, хорошо? Минутку…

Он поставил стакан на парапет, открыл потертый портфель и, порывшись в нем, протянул мне замусоленный блокнот и ручку. Я записал телефонный номер одного из моих мобильников, которым не пользовался уже несколько месяцев.

– Простите, как вас зовут?

– Владимир, – он взглянул на написанный мной номер. – Но предупреждаю – старые книги стоят дорого, вы понимаете, да?

– Назовите цену, покажите книгу – поторгуемся.

– Хорошо. Я позвоню вам, – он взял с парапета стаканчик с чаем, – на этой неделе.

– Договорились.

Мы распрощались, и я направился к машине, сомневаясь, правильно ли поступил, оставив незнакомому человеку номер своего телефона. Да черт с ним! Там денег все равно мало, ну, выключу, если что, или заблокирую. Не трагично…

Поворачивая в Гончарный переулок для съезда на Садовое кольцо, я непроизвольно взглянул на то место, где мы беседовали с Владимиром. Он стоял ко мне спиной и… разговаривал по мобильному телефону. «Вот жук! – подумал я, – а мне сказал, что телефон дома забыл». Неприятное чувство обманутого человека преследовало меня до самого тоннеля под Ленинским проспектом. Здесь движение стало плотнее, и я свернул на съезд в область.

Долго гремя ключами, я, наконец, открыл дверь и зашел в квартиру. В коридоре у входа в спальню стояла Катя, растрепанная, немного заспанная.

– Где ты был? Я только что проснулась, – сказала жена, картинно потупившись.

– На Таганке.

– А что ты там делал?

– Надо было встретиться с человеком.

Она растянула на себе на манер юбочки красную пижаму с котами:

– А я все спала, спала, проснулась – тебя нет. Мы с кошенькой спали бы дальше, но тут услышали, что ты пришел. Хочешь поесть? Только вот я ничего не готовила, – она вздохнула и состроила детскую рожицу, выпятив нижнюю губу.

Эта пижама с котом, кошкой и тремя мелкими котятами, бредущими гуськом, детское поведение и босые ноги в пижамных брючках просто выбивают из колеи.

– Ну, сейчас что-нибудь придумаем, – я направился в ванную мыть руки.

Если хочется быстро перекусить, то (как вариант) можно разбить в глубокую тарелку пару сырых яиц, добавить молока, тщательно все это перемешать и положить в тарелку белый хлеб, нарезанный небольшими ломтиками. Даем хлебу пропитаться смесью и жарим на сковороде с хорошим куском сливочного масла. Но только так, чтобы масло не перегорело, а готовый продукт получился с корочкой. Чашка чая, но лучше кофе с молоком будет хорошим дополнением к блюду. Нас обоих это устроило.

– Что будем делать?

– Мне надо поработать с бумагами, – я встал из-за стола, складывая тарелки в раковину.

– Опять немцы? – Катя вздохнула, – хочешь, я тебе помогу?

– Интересно, каким образом?

– Я в школе учила немецкий. Может, надо что-то перевести?

– Да ладно, ты же не помнишь ничего!

– Ну, что-то все же помню.

– Нет, не надо. Я сам.

– Ну, тогда я сварю борщик. Хочешь борщик? Кстати, у нас есть свекла?

– Вот это хорошая мысль! Вроде была. А что со сметаной?

Она открыла холодильник, осмотрела полки:

– Сметаны нет. Надо купить.

– Ладно, пойду за сигаретами – куплю.

На часах – начало первого. Засев за ноутбук, я опять погрузился в процесс обработки, редактирования и перевода. Ближе к шести вечера, после чистовой правки у меня получилось следующее:


Итак, мы ищем некий предмет, описание которого весьма скудно. Все, что мне удалось выяснить за несколько дней, что предшествовали отъезду, дает некую зацепку, но не гарантирует успеха. И сейчас, когда мы уже подъезжали к мосту через Прут, я пытался вновь и вновь выстроить в логическую цепочку все факты, которые мне удалось получить, в том числе, в библиотеке замка Оберайхльберг.

Мост был разрушен, и колонна машин, замедляя движение, выстраивалась в очередь, чтобы пересечь реку. Даже обгоняя колонну, мы, с приближением к границе, все чаще притормаживали по требованию патрулей для проверки документов. Все это, и в дополнение – полотно дороги, становившейся все хуже и хуже с приближением к Пруту, серьезно замедляли наше движение. Уже на подъезде к наведенной рядом с разбитым мостом переправе, нас остановила жандармерия для очередной проверки. Унтер-офицер с блестящей бляхой-нагрудником просмотрел документы, заглянул через открытое окно водителя в машину и, увидев нас троих, извинился, отдав честь. Движение колонны было остановлено, и наша машина, подскакивая на досках понтонов, пересекла бывшую границу вне общей очереди. Мы въехали в Бессарабию.


21 июля 1941 г.

К 11 часам вечера переехали через Прут. Мост взорван, но саперы навели переправу рядом и занимаются его восстановлением. Наш пропуск производит впечатление!

Въехали в Скулень. Населенный пункт разрушен. Русские упорно сопротивлялись. Обочины полны битого кирпича, кусков глины, дерева. Продвигаться вперед тяжело – дороги забиты техникой и солдатами, мы направляемся на восток!

Остановились у коменданта. Ужинали. Комендант угощал вином и провозглашал тосты за победу, за священный союз против большевиков. Конечно, это не французское вино, но тоже неплохо.

Жизнь на дорогах начинается с наступлением темноты. Плотность движения возрастает, а днем падает. Причина проста – русская авиация максимально возможно противодействует нашему продвижению. Сегодня на переправе весь день мешали авианалеты. Именно это и стало одной из причин вечернего затора при подъезде к реке. Конечно, и наша, и румынская ПВО работают отлично, русские несут потери, но надо отдать должное – смелости и напора их пилотам не занимать.


22 июля 1941 г.

Выехали из Скулень после 15.00. Двигались без происшествий до самого вечера. Ночевать решили в Тодирешть – так спокойнее. Несмотря на то, что наши и союзные войска продвинулись достаточно далеко, на дорогах бывают инциденты со стрельбой.

На ночлег устроились снова в комендатуре. Ближе к часу ночи я проснулся от криков. Внизу, перед крыльцом, в свете фонаря увидел русского, которого конвоировали два румына. Русский был в грязной гимнастерке, без ремня и головного убора, сапоги серые от пыли. Дежурный румынский офицер сначала кричал на него, потом пошли в ход кулаки. Я сделал еще несколько затяжек и не стал смотреть дальше – бросил сигарету и ушел спать.

Однако интересная штука получается. Судя по всему, немец получил задание что-то найти, и если я не ошибаюсь, он искал это в Бессарабии. Во всяком случае, похоже на то. Здесь и далее в бумагах встречались названия населенных пунктов, которые я знал, в которых бывал, о которых читал или когда-либо находил на старых картах. Да и люди, отправившие его в экспедицию, тоже были сами по себе интересны.

Вольфрам Зиверс – глава Аненербе.

Роберт Янкун – в той же организации руководил учебно-исследовательским отделом по раскопкам.

Если фамилии первых двух были у меня на слуху, то вот что касается Аннегрет Шмидт – ее я встретил впервые. После некоторых поисков выяснилось – эта дама была библиотекарем Аненербе, а труднопроизносимое название замка, где располагалась библиотека «Наследия предков», пришлось исправить – в написании его я ошибся.

Словом, компания – что надо. Очевидно, наш «герой» Эрих Эйке из той же структуры. Сказать кому-нибудь, что мне достался дневник офицера Аненербе с записками по Бессарабии – никто не поверит! Я сделал несколько нервных кругов по лестничной площадке, выбросил сигарету в консервную банку на окне и сбежал вниз. Нужен переводчик!

В связи с новой задачей в голову приходили разные идеи. Большие города из поиска в данном случае следует исключить – там уровень жизни выше, следовательно, и цены на услуги переводчиков недешевы. Для мен я предпочтительны либо российская глубинка, либо ближнее зарубежье, например, Украина или Молдова, еще лучше – Приднестровье. Учитывая, что уровень зарплаты там около трехсот «зеленых» в месяц, наверняка можно найти подходящего специалиста по сходной цене. Скажем так, цена за страницу в диапазоне от 6 до 8 долларов была бы для меня приемлемой, но вопрос вот в чем – смогут ли гражданские переводчики справиться с весьма специфической тематикой – военными документами? К письму-запросу следовало бы приложить образец текста, а там – увидим.

Я зарядил в поисковике «переводчик с немецкого» и получил несколько десятков страниц предложений, причем на первых позициях в результатах были автоматические переводчики. Значит, необходимо сменить словосочетание для поиска. После нескольких вариантов, результатом которых опять оказались в основном переводческие программы, я решил акцентировать внимание на индивидуальных услугах, попробовав в Яндексе следующий запрос: «Частные услуги по переводу текстов на немецком языке». Полученный результат был значительно лучше. Добавив «в Тирасполе», я выбрал, как мне показалось, несколько наиболее подходящих адресов, и направил по ним письма, приложив к каждому по странице дневника.

Эпизод 3. Сергей Николаевич

К середине марта главный санитарный врач империи сообщил через посредников, обычно только так оно и происходит, что эпидемиологическая обстановка в Москве улучшилась. Вероятно, ему виднее, там, за пределами нашего суетного мира, но я этого улучшения не заметил. Жена жаловалась, что в метро все кашляют и чихают, сморкаются в бумажные одноразовые платочки, а я, оторванный от толпы в своей машине, как-то не очень придавал этому значения.

В конце месяца у меня начался насморк, потом запершило в горле, и я даже испытал, каюсь, чувство вины, подпортив уже почти безоблачную статистику Минздрава. К вечеру поднялась температура – значит, лучше посидеть дома несколько дней, чем болеть еще недели полторы или две. Утром я отзвонился руководству, проинформировал о болезни, и на предложение: «Ты уж, давай, лечись» сообщил, что на это мне потребуется, вероятно, дня три или четыре. Жена ушла отбывать за деньги рабочий день, а мы с Маруськой продолжали дремать каждый на своем месте – я на кровати, а она на кресле, удобно свернувшись калачиком и прикрыв мордочку хвостом.

Проснувшись ближе к полудню с совершенно забитым носом – состояние дискомфорта просто не позволяло больше спать (уже надо было лечиться), я оделся и побрел на кухню греть чай.

В моем случае нос лучше всего «пробивается» отривином с ментолом и эвкалиптом – по два впрыска в каждую ноздрю, и чувствуешь себя уже почти «как новенький». Большая кружка чая с медом, который желательно есть ложками, и таблетка парацетамола – спустя какое-то время после этого можно жить…

Забравшись в постель, я долго щелкал пультом телевизора, перебирая, что бы посмотреть. В конце концов, остановился на телеканале «Звезда», где шел старый советский фильм про войну, улегся поудобнее и уснул.

Телефонный звонок вытащил меня из сонной пустоты. Рингтон звучал где-то далеко, и я сначала боролся, пытаясь заглушить его, укрывшись с головой одеялом, но потом вдруг понял, что это звонят мне, и сорвался с кровати, толком не соображая, чего вдруг я так вскочил. Телефон заливался где-то на кухне, и я подхватил его, двигающийся от вибрации по столу. Номер был мне незнаком.

– Алло? – я пытался прийти в себя и навести порядок в мыслях после экстренного пробуждения.

– Здравствуйте.

– Да, добрый день.

– Я звоню от Владимира. Вас по-прежнему интересует Киссель, «Катастрофа в Румынии»?

Какой Киссель?.. Мысли с трудом приходили в порядок. Какой Владимир?..

– Киссель? – я, наконец, понял, о чем речь. – Да, конечно!

– Хорошо. У меня есть оригинал. Состояние, правда, не идеальное, но сами понимаете, эта книга встречается нечасто. Тираж небольшой, 1964 год.

– Я могу посмотреть?

– Конечно.

– Простите, как ваше имя?

– Сергей Николаевич, я не представился, извините. А вы, кажется, Игорь?

– Да, верно. Вот что, Сергей Николаевич, я сейчас не в лучшей форме – немного приболел, а если мы встретимся дня через три, – предложил я, взглянув на календарь, – например, в субботу?

– Нормально. Значит… – возникла пауза, а затем Сергей Николаевич задумчиво произнес, – это будет 24 марта. Где встречаемся?

– Предлагаю в «Шоколаднице», на Юго-Западной. Выход из последнего вагона метро налево, затем опять налево – рядом с «Макдоналдсом». Удобно?

– Вполне. Давайте к 12 дня.

– Давайте. Контрольный звонок в пятницу вечером?

– Идет.

– Возьмите книгу с собой. Я хочу посмотреть.

– Само собой!

– Кстати, сколько вы за нее хотите?

– Двести пятьдесят долларов.

– Хорошо. Я посмотрю и на месте приму решение.

– Договорились.

– Спасибо за звонок!

– Выздоравливайте.

Глядя на трубку, я подумал: «Кирилл был прав. Нет ничего невозможного». Правда, с переводчиком не получилось, но ни с того ни с сего нашлась давно искомая книга. Конечно, платить за нее 250 долларов я не был готов, но если дешевле… Эту книгу я искал давно, вопрос только в том, где взять деньги. Разве только снять с карточки?..

Окончательно проснувшись, я включил ноутбук – внезапный звонок вновь пробудил интерес к дневнику немца.

Перекочевав на кухню и найдя распознанные несколько недель назад файлы со страницами записей, я приготовил новую порцию чая с медом и принялся за работу.


Пока Генрих и Отто играли на заднем сиденьи в дорожные шахматы, я, сидя рядом с водителем, смотрел на дорогу и думал: «Почему мне все это интересно. Есть ли в этом некий смысл, ради которого работает вся та структура, сотрудником которой я являюсь?

Извечно нас окружает нечто непонятное, неизведанное, скрытое завесой тайны, которую мы стараемся приоткрыть, чтобы понять смысл и направить силу вновь полученных знаний в нужное нам русло. Именно – нужное нам.

Прошлое, несмотря на бесконечные поиски ответов на возникающие вопросы, дает лишь отдельные фрагменты, складывая которые мы пытаемся получить законченную картину, удобную для восприятия. Логика построения этой картины напрямую связана с общепринятыми представлениями о жизни и ее законах, ценностях, и если что-то не укладывается в наши представления – мы пытаемся адаптировать это «что-то» – додумать, найти ему место, установить некие связи таким образом, чтобы это воспринималось логично. Логично с нашей точки зрения и с позиции общества, в котором мы живем, с его принципами и моралью. В этом, вероятно, наша главная и постоянная ошибка.

Моя организация освободила нас от каких-либо догматов.

Свободное творчество наиболее продуктивно, поскольку нестандартные решения, подчас совершенно алогичные для общепринятых представлений, могут давать потрясающие результаты.

Шлиман[16]16
  Иоганн Людвиг Генрих Юлий Шлиман (нем. – Johann Ludwig Heinrich Julius Schliemann, 1822–1890). Немецкий археолог-любитель. Составил огромное состояние торговлей. В 1863 г. оставил коммерческую деятельность и занялся отысканием мест, упомянутых в гомеровском эпосе. В 1869 г. высказал предположение, что местонахождением Трои является холм Гиссарлык в Малой Азии. Раскопки 1870–1873, 1878–1879, 1882–1883, 1889–1890 годов подтвердили гипотезу Шлимана. Он доказал, что гомеровский эпос имеет солидную фактическую основу.


[Закрыть]
нашел Трою по Гомеру. Легенды несут в себе зерно правды.

Вирт[17]17
  Герман Вирт (нем. – Herman Wirth, 1885–1981). Учёный, этнограф, специалист по древние религиям, символам и языкам. Один из основателей и первый руководитель Аненербе с 1935 по 1938 год. В 1938 г. по идеологическим разногласиям с Гиммлером был уволен из Аненербе, при этом продолжал сотрудничество с организацией вплоть до ее ликвидации в 1945 г.


[Закрыть]
, продолжительное время занимаясь народными обычаями, обрядами, анализом фольклора, пришел к выводу, что все известные нам с детства сказки – вариации древнейших мифов. Все это – наследие изначальной религии народа, населявшего прародину современного человечества. Менялись боги, их имена, и изначальное, пересказанное и переписанное многократно, переведенное на другие языки, также меняло свой смысл, а иногда и содержание. Но согласитесь, ведь что-то за всем этим было, что-то легло в основу легенд – какое-то действительное событие, достойное того, чтобы его записать.

Вот так и с нашим заданием. Происходило ли все это на самом деле или, может, чей-то вымысел? Сомневаюсь ли я в том, что задание, которое мне поручено, может принести результаты? Откровенно – да. Ран тоже определил место поиска совершенно не научным методом. Монсегюр… Кто бы предполагал? Кроме того, изначально считали, что это чаша, но в конце концов все было переосмыслено. Возможно, что-то подобное ждет и нас, и не будет никакого предмета.

Сегодня мы встали рано, где-то около 6 утра. Водитель уже был на ногах и возился возле машины, ковыряясь в моторе.

Легкий завтрак из пары яиц всмятку, свежих помидоров, брынзы, зеленого лука, бутербродов с маслом и кофе был по-деревенски прекрасен. Комендант настаивал на рюмке-другой сливовой цуйки[18]18
  Фруктовая водка, для приготовления которой обычно используют сливы.


[Закрыть]
, но мы отказались – только начало восьмого, а воздух уже горячий – значит, днем будет пекло. Какая к черту цуйка?!

Пока Отто и Генрих контролировали погрузку багажа в машину, я приготовил зеленый чай в термосе и вышел к ним, закуривая первую за этот день сигарету. Водитель уже запустил двигатель, мои коллеги рассаживались по местам, а под фонарем, где вчера били русского, румын с лопатой засыпал землей темное пятно.

Достав из планшета карту, я разложил ее на крыле машины и показал водителю маршрут движения. Направление – Темелеуць.


23 июля 1941 г.

Наш путь лежал в Темелеуць. Это первое место, которое следовало посетить. Точнее, сам населенный пункт нам не интересен, нужно осмотреть место смерти Потемкина. Это недалеко от селения Редень.

Разбитая дорога, особенно от Тодирешь до Лидовки. Ехали, не спеша. От Лидовки и дальше – несколько лучше. Памятник я видел только на старой фотографии, которая лежала в деле. Интересно, каков он воочию.

Нас в машине четверо, а еще – стрелки на двух мотоциклах сопровождения. Перед машиной и позади неё. Не завидую этим мотоциклистам. Несмотря на жару и всепроникающую пыль, у нас в машине все же относительный комфорт, а они вынуждены к тому же париться в своих плащах.

К обеду мы были на месте.

Если Генрих прилетел из Берлина вместе со мной, то Отто я забрал уже в Румынии. Они там искали руны, точнее, древние рунические символы. Я был там в 1938-м, навещал Альтхайма[19]19
  Франц Альтхайм (нем. – Franz Altheim, 1898–1976). Немецкий историк и филолог, профессор, руководитель учебно-исследовательского отдела древней истории. Один из участников экспедиции Аненербе на Ближний Восток в 1938 г.


[Закрыть]
 и уже тогда отметил его, Отто, как грамотного специалиста. Он участвовал в экспедициях Вирта и считал его своим учителем, впрочем, тот тоже неплохо о нем отзывался. Отто был убежденный атеист. Современных богов он не признавал, а Библию считал искаженным переводом древних текстов, адаптированных под те цели, ради которых император Константин и сделал религию государственной. Поклонник Ницше [20]20
  Фридрих Вильгельм Ницше (нем. – Friedrich Wilhelm Nietzsche, 1844–1900). Философ, профессор классической филологии Базельского университета. Автор «философии жизни», поэт. Работы Ницше способствовали созданию образа сверхчеловека, культа сильной личности, индивидуалистически преодолевающей мир вне всяких моральных норм в сочетании с романтической идеей «человека будущего», оставившего позади современность с её пороками и ложью.


[Закрыть]
, Отто был уверен в том, что у любого человека нет предрешенной судьбы – он сам формирует ее линию, создает свое будущее. Впрочем, я тоже не верю в бога.

Рунами у нас занимались давно, а учебно-исследовательский отдел по письменам и символам был создан в июле 1935-го и стал первым научным отделом в Аненербе. Вирт руководил отделом с его основания и до тех пор, пока не договорился до того, что чистой расы быть не может. Даже – нет, он не «договорился», просто выводы были сделаны, исходя из логики его рассуждений. Вирта, как и Рана не столько интересовали вопросы прикладного применения результатов тех исследований, которые они проводили, сколько само исследование и поиск истины. Ран искал Грааль, потому что верил в него, Вирт искал ответ на другой вопрос – о связи рун и праязыка древних ариев. Если есть знаки – значит, должен быть язык. А если знаки присутствуют на всех частях континента, значит, язык у древних жителей Земли был общий. И как теперь быть с расовой теорией? Нет, не любят у нас ошибочных выводов.

Но самое главное, что значительно повлияло на дальнейшую деятельность института – это то, к чему пришел Вирт в результате своих исследований.

«Бог творит, мысля», – так сказано древними.

А это значит – Знание и Бытие – неразделимы. Поэтому понять и создать – это одно и то же.

Если отвлечься от понятия Традиции, как совокупности исторических фактов, и рассматривать ее как сущность, которая выше времени и пространства, то тот, кто сумеет открыть ее секреты, изменится не просто в смысле знаний, но преобразится внутренне. В определенном смысле – это прорыв. Нарушение принципов материализма. Именно поэтому надо искать древние артефакты, чтобы, используя их силу, изменить мир. Точнее, изменить этот мир под себя и для себя.

И мы ищем.

Отто был не только учеником Вирта, но и, подобно Вирту, был свободен от предрассудков. В то же время, будучи прагматиком, он, видимо, искусно уходил от обсуждения вопросов о верности теории своего учителя относительно единства праязыка, а может быть, и высказал свое мнение по этому вопросу, «правильное» мнение, иначе не остался бы в институте. Впрочем, это не принципиально. Просто он знал свое дело, и знал хорошо. Именно поэтому мой выбор пал на него. Посмотрим, оправдаются ли мои надежды.


Мое состояние улучшалось. Еще бы! Бесконечный горячий чай с медом, ингаляции, отказ от курения и совсем немного простейших лекарств сделали свое дело. Ближе к вечеру я был уже готов к встрече и, отзвонившись Сергею Николаевичу, подтвердил намерение увидеться в субботу, в 12 дня в «Шоколаднице».

Вечером, смыв с себя в душе грязь болезни, я капнул в чай коньяка и, смакуя этот божественный напиток, снова перечитал весь ранее переведенный текст. Определенно, в этих, попавших ко мне документах, скрыта какая-то интрига, хотя картина по-прежнему была еще туманной. Впрочем, дневник большой, и время ответов на возникшие вопросы, конечно же, придет. Вот только без грамотного переводчика тут действительно не обойтись.

До Юго-Западной недалеко, и мне хватило 15 или 20 минут, чтобы добраться. Погода была почти весенней, асфальт в основном чист ото льда, снег лежал только на газонах, но все еще невысокая температура не давала ему таять. Я поднимался в горку, к проспекту Вернадского, а слева, за будкой «Макавто» заигрывали друг с другом, скорее всего, студенты. Ребята пытались поймать девчонок, те со смехом отбегали, уворачиваясь. Яркая их одежда настолько контрастировала с черными, коричневыми и просто мрачными тонами одежды основной массы спешащих куда-то людей, серо-матовым небом, что казалось – эти ребята нарисованные, не настоящие в этом городе. Когда я подошел к «Шоколаднице», один из парней наконец-то поймал девушку, обнял ее, а та, громко смеясь, делала вид, что вырывается.

В дальнем углу кафе я заметил свободный столик – удобное место для приватной беседы. Часы показывали без 10 минут полдень. Бросив портфель на соседний стул, я достал телефон, пачку сигарет и зажигалку.

– Будете что-нибудь заказывать? – девушка с восточной внешностью положила на столик меню.

– Капучино, пожалуй…

– Стандартный? С корицей, карамелью?

– С корицей. И пепельницу принесите, пожалуйста.

Повторив заказ, она удалилась.

Я закурил и осмотрел зал. Маловато как-то посетителей. Обычно здесь почти все места заняты. Может, потому что сегодня суббота – народ разъехался из города, может, поэтому?

Входная дверь открылась, и на пороге появился невысокий мужчина, лет шестидесяти, с сумкой для ноутбука через плечо, в черном пальто, шапке-ушанке (странно, на улице совсем не холодно), с шарфом, повязанным петлей на шее. Он оглядел зал, увидел меня и начал присматриваться. Я поднял руку, кивнул. Рассеяно поздоровавшись с официантами, мужчина подошел к столику и спросил:

– Вы Игорь?

– Да. А вы, как я понимаю, Сергей Николаевич.

– Точно, – снимая пальто, он огляделся в поисках вешалки.

– Положите рядом, на свободное место, – сказал я. – Вешалка почти у входа – это неудобно.

– Согласен, – произнес он задумчиво и, выдержав небольшую паузу, положил пальто.

– Что желаете?

– Чай. Здесь же подают чай?

– Конечно, – я сделал знак официантке, – какой чай предпочитаете?

– С лимоном, если можно.

Девушка подошла к нам, доставая блокнот и ручку.

– К моему капучино еще чай с лимоном, будьте добры… И пепельницу я просил…

Посмотрев на кончик сигареты, на котором повис почти полуторасантиметровый пепел, я спросил Сергея Николаевича:

– Вы курите?

– Покуриваю. Трубкой балуюсь. Табак трубочный, знаете ли, сейчас очень хорош…

– Вне всяких сомнений. Я сам одно время грешил.

– Кстати, – он достал из сумки предмет, завернутый в плотную бумагу, – вот ваша книга.

Я взял пакет и развернул упаковку. «Hans Kissel. Die Katastrophe in Rumanien, 1944». Серый картон обложки с красной вертикальной полосой и матерчатым переплетом. Darmstadt, 1964. Электронная копия этой книги, полученная из США через знакомых, почти год хранилась у меня в компьютере. Тогда я заплатил за нее 150 долларов. Сейчас за оригинал просили на сотню дороже.

– Откуда она у вас, если не секрет? – я полистал книгу и на одной из страниц увидел желто-коричневое продолговатое пятно.

– Пепел упал, – Сергей Николаевич посмотрел на меня серо-голубыми глазами, – я тогда еще курил сигареты. Эта книга из моей коллекции. Просто у меня два экземпляра. Видите экслибрис на первой странице?

Я открыл первую после обложки страницу. Над эмблемой издательства стояла овальная печать экслибриса с двумя скрещенными мечами и надписью по овалу: «Si vis pacem para bellum[21]21
  «Хочешь мира – готовься к войне» – латинская фраза из сочинения Корнелия Непота (94–24 гг. до н. э.) – «Эпаминонд», V, 4: Paritur pax bello. («Мир создается войной»).


[Закрыть]
. Коваленко С.Н.».

– Оригинально. Так, значит, вы коллекционируете книги?

– Да. Но только по военной тематике. История, теория и практика. Я сам бывший военный.

Наконец, мне принесли капучино и пепельницу, а моему собеседнику – чай с лимоном. Сделав несколько глотков кофе, я начал осмотр книги с конца. Знакомые карты-схемы были на месте.

– Так сколько вы хотите за нее?

– Двести тридцать, – он посмотрел на книгу и достал носовой платок.

– Двести, и я беру.

Сергей Николаевич промокнул нос и, аккуратно сложив платок, сказал:

– Двести десять.

Я рассмеялся.

– Сергей Николаевич, десять долларов играют существенную роль? Я предлагаю вам круглую цифру. Электронная копия этой книги у меня уже есть – просто хотелось получить оригинал. Двести. Давайте двести прямо сейчас, рублями по курсу.

– Хорошо, – он больше не спорил.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации