Текст книги "Метод римской комнаты"

Глава 11
В участке. Никакого такта!

Тем временем в участке бурлила привычная жизнь. Перед столом фон Штайндлера сидела и всхлипывала приличного вида нестарая еще дама с платочком в руках. Рядом на стульчике примостился молчаливый юноша с отрешенным блуждающим взором. За соседним столом Свинцов пытался склонить Спасского к борьбе на руках, тот отлынивал. Филер Шептульский гонял чаи с Африкановым и прислушивался к опросу.

– Чего же вы от нас хотите? – поднял голову фон Штайндлер, написав что-то в бланке.

– Как чего? – удивилась просительница. – Арестовать мерзавку!

Чиновник перечитал уже занесенные в протокол показания.

– Позвольте, но ведь вы ее сами наняли. Так?

– Так.

– Для собственного сына?

– Совершенно верно, – согласилась мамаша. – Чтобы он стал мужчиной.

Свинцов не выдержал и решил уточнить детали:

– Вы что же, барышню в дом для еб…

– Иван Данилыч! – поторопился прервать околоточного Оскар Вильгельмович.

– Виноват, – признал вину Cвинцов.

Фон Штайндлер вернулся к посетительнице.

– Дело она свое исполнила?

– Да что она исполнила? – возмутилась мамаша. – Что исполнила? Разве этого мы ждали?

– А чего ждали-то? – окончательно запутался чиновник.

– Да. Чего? – опять встрял Cвинцов.

– Ждали такта… – сообщила дама. – Деликатности ждали. Усердия… А не так, что, знаете, хвать-хвать и нате.

Фон Штайндлер украдкой оглядел присутствующих. Даже в его долгой практике случай вытанцовывался неординарный. Чины полиции явно затаились на своих местах в ожидании отличного представления.

– Ну, мне кажется, тут надо расследование провести, – опять вызвался Свинцов. – Как вы говорите? Без усердия?

– Без усердия, – подтвердила мамаша.

Свинцов встал перед сынулькой.

– Молодой человек, вы бланкетку[10]10
  Проститутка-индивидуалка, не прикрепленная к борделю.


[Закрыть] эту, о которой ваша маменька изволят жаловаться, еб…

– Иван Данилыч! – закричал Оскар Вильгельмович.

Чины полиции прыснули в кулаки.

– Виноват, – согласился околоточный. – Шпилили?

Юноша продолжал хранить молчание. Вступил фон Штайндлер:

– Господин околоточный надзиратель интересуется, состоялось ли у вас половое сношение с приглашенной проституткой?

Сынулька молчал.

– Видите? – подала голос мамаша. – У мальчика психическая травма после такого обхождения. Никакого удовольствия!

– Тут надо восстановить картину преступления, – не унимался Cвинцов.

Он встал перед дамой и передвинул шашку назад.

– У вас какой уговор с барышней был?

– Ну как?.. Ввести мальчика в мир чувственных, так сказать, эманаций… Показать в некотором смысле всю, так сказать, палитру… Представить спектр… А не хватать, я извиняюсь, где попало!

– Ну, не знаю… – сказал Свинцов, словно размышляя вслух. – Хватать не хватать, но в руки-то взять надо.

Мамаша начала закипать, привлекая в свидетели личный опыт.

– Конечно, надо! Но ведь не молоток-то берешь!

– Ну а как брать-то?

– Ну а как? Как! Аккуратненько вот так вот, нежненько…

Увлекшись, мамаша на несколько мгновений утратила над собой контроль и начала показывать в воздухе на примере стоявшего перед ней Свинцова, как бы она аккуратно действовала в подобной ситуации. Она даже успела раскрыть рот, прежде чем спохватилась и бросила демонстрацию.

– Что вы себе позволяете, господин околоточный надзиратель! – возмутилась она, будто Свинцов ее чуть не изнасиловал.

– Что? – околоточный оставался невозмутим, хотя кое-кто в участке уже забрался под стол, чтобы не выдать себя смехом. – Мы расследование производим. Выясняем обстоятельства происшествия.

– Что тут выяснять? – горячилась мамаша. – Мы категорически, вот именно ка-те-го-ри-чески недовольны качеством оказанных услуг!

– Так у него не встал, что ли? – хватанул напрямую Свинцов.

– Хам! – заверещала пострадавшая.

Пришлось опять подключаться старшему помощнику.

– Иван Данилыч, обождите со своим расследованием!

Свинцов сделал вид, что вернулся к столу Спасского.

– Чего же вы хотите? – обратился фон Штайндлер к женщине.

– Арестовать мерзавку, – ответила та сухо и уверенно.

– Да что ж ей предъявить?

Пока дама размышляла, над ней опять изобразился Свинцов. Оскар Вильгельмович насторожился.

– Такой еще вопрос, – обратился околоточный к мамаше со всей серьезностью. – Не подскажете ли, какой у барышни был примерный размер жо…

Тут уже все грохнули в голос. Только фон Штайндлер продолжал сохранять серьезность.

– Иван Данилыч! – что есть мочи заорал он.

– Ну а что? Ведь надо же словесный портрет преступника составить!

– Как вам не стыдно! – с новой силой захлюпала мамаша. – Мы пришли за защитой! А вы над нами издеваетесь.

– Иван Данилыч, не пора ли вам в обход? – распорядился старший помощник.

Свинцов покорно отправился на улицу. За ним поспешили и остальные. Мамаша постепенно пришла в себя.

– Если арестовать нельзя, то пусть хотя бы деньги вернет, – всхлипывая, предложила она компромисс.

– Сколько было уплачено? – без проволочек подхватил мысль фон Штайндлер.

– Пять рублей!

– Ого!

– В том-то и дело!

Оглядевшись, мамаша наклонилась к чиновнику и произнесла доверительным тоном:

– Где найти паршивку, знаем.

Фон Штайндлер принялся что-то писать в протокол.

Глава 12
Перекур

На улице Свинцов угощал коллег табачком. Некоторые утирали слезы после разыгранного представления. Шептульский тоже хотел было разжиться щепоткой, но появился Жарков и увлек филера в сторонку.

– Кузьма Гурьич, дело есть.

– Петр Палыч, вот – специально для вас! – вдруг принялся горячо шептать Шептульский, не дав Жаркову даже приступить к изложению дела. – Не желаете поучаствовать? Верный куш! Высочайше разрешенная лотерея в пользу Мариинской лечебницы. Всего один рубль.

Филер извлек из кармана лотерейный билет и предъявил криминалисту. С этим билетом он уже обошел всех обитателей участка, и Жарков, похоже, оставался последним, кто еще не знал об этом уникальном способе законного обогащения.

– Посмотрите, какие призы! – Шептульский перевернул билет и, щурясь, принялся зачитывать. – Двухместный экипаж-автомобиль! А? Трехколесный механический велосипед! Как вам? Серебряный столовый сервиз на двадцать четыре персоны в тысячу рублей! Пара больших японских слонов с эмалью.

– А слоны-то здесь при чем? С ними что делать? – растерялся Жарков.

– Да хоть бы и слоны! – как-то отчаянно выкрикнул Шептульский.

Было видно, что билет он покупал для себя – не нашел, не выжулил. Он искренне мечтал о выигрыше, представляя себя удачливым и богатым. Но сейчас ему больше всего на свете нужен был рубль – самый прозаический рубль, который можно было снести в «казенку»[11]11
  Казенная винная лавка.


[Закрыть] и обменять на бутылочку с «белой головкой». Хватило бы и 60 копеек, но Кузьма Гурьевич стыдился называть точную цену, чтобы не выдать себя.

– Ведь все равно выигрыш, – сказал он. – Можно снести в скупку на Сенной.

Жарков достал целковый и протянул Шептульскому. Тот принял с преувеличенной благодарностью и отдал в обмен билет, который криминалист не глядя сунул в карман.

– Надо прогуляться к дому князей Данишевских, – наконец смог перейти к делу Петр Палыч.

– Понимаю, понимаю, – несколько суетливо отозвался Шептульский. – Послушать, посмотреть… На что обратить внимание?

– Посмотри, что за фрукты их сиятельства. Нет ли там супружеской неверности… или другой какой подозрительности.

– Это у которых горничная? – уточнил Шептульский.

Жарков кивнул. Филер вдруг прищурился:

– А тебе зачем, Петр Палыч?

– Ну ты видел парня-то? – Жарков кивнул подбородком куда-то в сторону входа в участок, но было понятно, что разговор идет про новенького. – Надо помочь. А то ему Штайндлер уже третье дело повесил! Он еще и с первыми двумя не справился! Тут и опытный агент растеряется, а этот мальчишка совсем, первый день на службе.

– Оскар Вильгельмович на это место своего племянника метили, – поделился секретом Кузьма Гурьевич. – Уж и с Троекрутовым договорились… А тут такой афронт…

Глава 13
Чептокральский

Выйдя от Данишевских, Ардов стоял на улице, прислонившись к стене дома. Он жадно вдыхал сырой воздух, приятно охлаждавший ноздри кисловатыми струйками. Перед глазами в обе стороны текли прохожие, грузчики разносили по лавкам тюки, шныряли мальчишки, нагруженные чужими покупками. Сквозь грохот колес по булыжной мостовой доносились крики разносчиков: «Селедки галански!» – звенел женский голос, «Маррррожин! – пел мороженщик, «Халат-халат, халат-халат» – вплетался гортанный речитатив татарина-старьевщика. Улицы были украшены по случаю предстоящего священного коронования государя. Проспект пестрел флагами, огромные трехцветные орифламмы национальных цветов с царским вензелем спускались вдоль фасадов домов с крыш до самого тротуара; балконы и подъезды были драпированы коврами; в окнах магазинов среди цветов красовались портреты и бюсты государя. Где-то гремела военная музыка.

Оттолкнувшись от стены, Ардов сделал шаг на мостовую, и в этот момент проходивший мимо оборванец в красном шарфе несильно его толкнул. Словно что-то почувствовав, Ардов тут же опустил пальцы в жилетный карман. Так и есть: камея, найденная на месте преступления, пропала! Ардов бросил взгляд на оборванца. Тот выглядывал из-за спин горожан шагах в десяти и, казалось, ждал, пока жертва бросится за ним в погоню.

– Стой! – закричал Илья Алексеевич и, оттолкнув мороженщика с кадушкой на голове, помчался за воришкой. Тот пустился наутек, искусно лавируя в людском потоке. Свернув за угол, Ардов не сразу нашел глазами оборванца, притаившегося в конце торговой галереи у чугунной стойки и как будто переводившего дух. Со стороны могло сложиться впечатление, будто наглец специально дает преследователю возможность не потерять себя из виду.

– Стой! Держи вора! – опять закричал Ардов, хотя понимал, что в подобных случаях посторонние обыкновенно избегают участия в погонях, справедливо полагая, что для этих нужд на улицах имеются городовые или, на худой конец, дворники. Но в этот раз ни тех, ни других поблизости, как назло, не оказалось.

Свернув еще несколько раз, Ардов выскочил в пустынный переулочек, где вдоль стены дымили полтора десятка самоваров. Это был задний двор трактира, где половые кипятили воду для посетителей. Задержавшись у обшарпанной двери и словно убедившись, что преследователь его заметил, оборванец нырнул внутрь. Ардов влетел следом.

Войдя в прокуренный галдящий зал, Илья Алексеевич подождал, пока глаза привыкнут к сумраку, и обшарил глазами пространство. Он заметил, как воришка проскользнул в дальнюю дверь, наполовину скрытую за бархатной занавеской, и устремился туда же.

В кабинете он обнаружил за столом полноватого мужчину в щегольском костюме с гладким, несколько женоподобным лицом. В пальцах он вращал камею. За ним замер оборванец.

– Не желаете чайку? – любезно поинтересовался незнакомец, и комната тут же наполнилась запахом грибов. По крайней мере Ардов уловил именно этот дух.

– Желаю узнать, зачем вы велели украсть у меня эту вещь! – строго ответил Илья Алексеевич, указав взглядом на украшение.

– Украсть? – полноватый господин, казалось, удивился самым искренним образом. – Господь с вами! Мой добрый приятель Гервасий нашел ее и передал мне. А я с радостью готов вернуть вещь законному владельцу.

С этими словами незнакомец положил камею на стол. Оборванец, получив от него монету, удалился.

– Разрешите представиться – репортер Чептокральский, – произнес господин, но вместо того чтобы встать, принялся обгладывать ножку куропатки.

Прозвучавшая фамилия оглушила Ардова. Ему потребовалось усилие, чтобы не подать виду. Чептокральский меж тем продолжил как ни в чем не бывало:

– Ваш предшественник во втором участке частенько сюда захаживал, мы прекрасно проводили время за чашкой чая. И должен вам сказать, никто не оставался внакладе. Я сообщал читателям новости криминальных происшествий, а господин Горбоносов получал прибавку к скромному жалованью агента сыскного отделения. В наши дни прожить на тысячу рублей в год – согласитесь, задача из области fantastique[12]12
  Фантастика (фр.).


[Закрыть].

Услышав еще одну знакомую фамилию, Ардов опять ощутил приступ волнения.

– Горбоносов? Вы были знакомы?

Горбоносов был следователем, который четыре года назад взялся вести дело об убийстве отца и мачехи Ардова. Городовой, примчавшийся на крик прачки, набросился на Ардова, сидевшего на ковре перед трупом отца с отрешенным видом, и сильно его помял, приняв за убийцу. Прибывший вскоре Горбоносов почти сразу снял с Ильи подозрения. Для этого ему понадобилось всего лишь внезапно бросить юноше свой портсигар и убедиться, что предмет был пойман правой рукой. Все удары по жертвам были сделаны левшой, причем нанесены искусно и с небывалой силой. Сделать это нерабочей рукой, да еще молодому человеку весьма субтильного телосложения было решительно не под силу. Тот же Горбоносов, определив у Ардова сильнейший нервический шок, велел городовому сопроводить молодого человека в клинику Цандора, где на следующий день его и нашла княгиня Баратова, взявшая на себя все хлопоты по отправке Ильи в швейцарскую лечебницу к доктору Лунцу. О ходе расследования Ардов не имел никаких сведений. Когда он пошел на поправку и доктор разрешил переписку, все, что удалось узнать из писем Саши Баратова, – это то, что преступник так и не был установлен. Баратов же сообщил другу и о внезапной смерти Горбоносова, никак не ожидая, что Илья тут же явится в Санкт-Петербург с твердым намерением поступить на службу во второй участок Спасской части.

– Прекрасный был человек. Такая жалость. Попал под карету, размозжило голову. Был очень толковым.

Чептокральский наполнил бокал красным вином и сделал несколько жадных глотков.

– Но я уверен, что на его месте вы достигнете еще больших высот.

Репортер вытер салфеткой руки, извлек из бумажника ассигнацию и со значением положил ее на стол перед Ардовым.

– Убийство Мармонтова-Пекарского наделало шуму в биржевых кругах. Сведения о ходе расследования ожидаются с большим нетерпением. Как думаете, почему убийца выбрал столь странное орудие убийства?

Ардов подошел к столу и взял в руки камею.

– Да вы садитесь, Илья Алексеевич! – дружелюбно и как-то по-свойски обратился репортер. Он налил вина в чистый бокал и придвинул гостю.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Дорогой мой, ну что за наивность? Я двадцать лет репортер. Хотите, я назову вам имя победительницы соревнования на пишущих машинках на выставке печатного дела, которое состоится только завтра? Она еще сама об этом не знает.

Ардов не хотел.

– К сожалению, везде, где замешаны деньги, игра проходит нечисто, – продолжил знаток криминальных тайн столицы. – А на конкурсе за первое место объявлен приз в пятьдесят рублей.

Посидев без движения, Ардов бесцеремонно поднял край скатерти и заглянул под стол.

– У вас травма? – поднял он удивленный взгляд.

Чептокральский уставился на собственную ногу, как будто увидел ее впервые: к перебинтованной ступне была привязана подошва от ботинка.

– А? Да, – очнулся он. – Позавчера бочонок на ногу сбросили. Придется недельку похромать. Ничего страшного, лорд Байрон всю жизнь хромал.

Ардов окончательно успокоился и одним махом осушил предложенный бокал. Чептокральский без церемоний подцепил с блюда пару куропачьих тушек, бросил их на пустую тарелку и придвинул гостю.

– Отведайте. Здесь готовят куропатку с нагретым коньяком и апельсином. Un goût incroyable[13]13
  Невероятный вкус (фр.).


[Закрыть]. Осторожно, не проглотите язык!

Ардов вдруг почувствовал, что от этого человека не исходит и грамма опасности. Куропатка источала соблазнительный аромат, и он впился в мякоть птицы не раздумывая.

– Скажите, Чептокральский, кто сообщил вам сведения о фиктивных капиталах «Акционерного общества Мысинских угольных копей»?

– Не поверите, узнал совершенно случайно. Был в Мысино по личным делам и обнаружил засыпанные землей шахты. Оказывается, никакой добычи угля там нет. Инженер Лозовский, проводивший изыскательские работы, рассказал мне, что уголь был найден, но его оказалось слишком мало для начала промышленной разработки. Тем не менее Общество со звучным названием было образовано и акции на бирже активно торговались.

– Какое отношение ко всему этому имел Мармонтов-Пекарский?

– Вероятнее всего, находился в сообщниках. Поговаривали, что у него были связи в Министерстве финансов и он пробивал разрешение принимать мысинские акции в залог за акцизные марки винокуренных заводов по курсу семьдесят пять рублей за сто.

– То есть получать семьдесят пять реальных рублей за сто дутых? – уточнил арифметику Ардов.

– Совершенно верно. Если бы афера удалась, злоумышленники выудили бы из воздуха миллион рублей.

– Но ваша публикация расстроила этот план?

– Именно! Казна могла лишиться полтора миллиона! Но первейшая задача любого журналиста – стоять на страже интересов государства!

Ардов скептически посмотрел на Чептокральского.

– Ну хорошо, – легко согласился репортер с невысказанным сомнением. – Не только интересы родного Отечества были приняты мной в расчет. В какой-то момент Мармонтов вышел на меня и предложил свернуть расследование, предложив хорошие отступные.

– Почему же вы отказались?

– Да не отказывался я! – Ардов совершенно запутался. – Я тут же заключил сделку и продал Мармонтову все собранные материалы. Да-да, принципы хороши, когда хватает денег на ужин. Я сделал работу и имею право уступить результат тому, кто даст лучшую цену. А Мармонтов предложил мне в десять раз больше того, что я мог бы получить у Клотова. Не говоря уж о вычете авансов, которыми он не устает меня попрекать.

Удивительно, но такой откровенный цинизм не вызвал у Ардова отвращения, Чептокральский подкупал своей какой-то почти детской открытостью. Что, впрочем, не мешало Илье Алексеевичу осознавать, что перед ним фрукт еще тот.

– Как же они оказались в газете?

– В том-то и дело! Для меня самого это осталось загадкой!

– Но ведь публикация вышла под вашим именем!

– Совершенно верно. Статья была прислана в редакцию в пакете за моей подписью. И в тот же день улетела в номер.

Ардов пытался переварить услышанное. Если верить репортеру, то получалось, что Мармонтов сам провалил миллионную сделку? Даже допуская, что он по каким-то причинам пошел на это, все равно неясно: зачем в таком случае было выкупать материал у Чептокральского, вместо того чтобы просто дождаться его публикации? По всему выходило, что кто-то умышленно сделал пакость Мармонтову, чтобы навлечь на него гнев главного организатора аферы. И этот гнев не преминул излиться на маклера. Итого вытанцовываются три фигуры, участие которых в убийстве представляется определяющим: первая – жестокий, дерзкий и могущественный автор выдумки с акциями-пустышками, вторая – затаивший на биржевика обиду мститель из близкого окружения, и третья – непосредственный исполнитель наказания. Ардов мысленно нарисовал в своей записной книжке три фигурки и пронумеровал их.

– А кто является главой этого общества Мысинских копей?

«Да ну… – неопределенно повел плечами Чептокральский. – Какой-нибудь отставной майор, который и не вспомнит, когда подписал доброму другу «Иван Иванычу» бумаги для сбора средств в пользу инвалидов.

Пожалуй, Чептокральский прав. Заход с этой стороны пока представляется бесперспективным, хотя проверка в казначействе бумаг Общества лишней не будет. А что насчет исполнителя убийства?

– Что вы можете сказать о докторе Бессонове? – возможно беспечнее поинтересовался Ардов.

– Любопытный тип! – легко отозвался Чептокральский, ковыряясь в зубах. – Я его интервьюировал. У него милая дочка. Такая, знаете ли, чуть-чуть эмансипантка. Медицинское образование, идеи новой формации…

– Эмансипантка в шляпном салоне?

– А что тут такого? – Чептокральский добродушно рассмеялся. – Она интересная барышня, так что все эти шляпки, брошки…

Неожиданно репортер умолк, остановив взгляд на камее, лежащей на столе.

– О господи! Да ведь это же было на ней! Возможно ли поверить?!

Мужчина схватил камею и поднял на сыскного агента потрясенный взгляд.

– Неужели это наша эмансипантка?

– Знаете что, Чептокральский, – проговорил Ардов после паузы, – укажите-ка в вечернем выпуске вашей газеты, что полиция располагает сигналетическим портретом преступника, составленным со слов свидетелей по методу французского криминалиста Альфонса Бертильона. Ознакомиться с изображением можно во втором участке Спасской части.

Чептокральский выхватил блокнот и принялся записывать поручение.

– Феноменально! – пробормотал он. – Передовые методы, господин Ардов? Похвально, похвально… Позволительно ли взглянуть на изображение преступника?

Ардов выразительно посмотрел на собеседника.

– А, понимаю, – заговорщицки улыбнулся репортер. – «Ловить на приманку»? Отличная идея. Заманить преступника прямо в участок! А вы не такой простак, Ардов, как можно было подумать с первого раза.

Илья Алексеевич подвинул к Чептокральскому лежащую на столе ассигнацию.

– Благодарю за помощь. Надеюсь, этого достаточно?