Текст книги "Резиновая лодка (сборник)"

8

Цех номер девять – так на карте было обозначено место, куда вел подземный лабиринт. Путеводитель описывал это место следующим образом. Просторное строение, где собираются сливки общества на ристалища. Служит культурно – досуговым центром всея подземелья.

– На обороте расписание лекций, – произнес Глеб. – Сегодня тема «Зло как элемент добра». Докладчик Кощей Бессмертный. Прямо в логово к зверю, – добавил он свой комментарий.

– Если бы, – отреагировал чертенок. – Зверей я люблю. А здесь сила, против которой не совладать.

– Не забыл нашу легенду? – поинтересовался Глеб.

Чертенок оживился:

– Да, я болотный репер.

Чертенок настроился на поэтическую волну и выдал словесную импровизацию.

– Я пою, что вижу, а вижу, что пою. Почему я не вижу тебя. Ты меня потеряла в ночи. Чи-чи-чи. Громко мне закричи. Я услышу тебя. Даже если бичи, отберут калачи. Чи-чи-чи. Ну как?

– Это вопрос?

– Да.

Глеб ответил уклончиво.

– Главное, чтобы зритель собирался вокруг нас.

– Важно не то, что я покажу, а как к этому отнесутся.

Девятый цех представлял собой ангар, внутри которого протекала культурная жизнь подземелья. Вход размещался в центре строения. Клиенты занимались различными видами единоборств и проявляли свои таланты не только в силе, но и в ремеслах. Дверь с металлическим скрипом открылась, и путешественники попали внутрь.

Скромное и грубое убранство внутренней отделки поражало своим аскетизмом. Стены из красного кирпича, бетонные ступеньки между этажами. Никаких излишеств в виде цветов и картин. Ничто не отвлекало от совершенствования внутреннего мира посетителя.

– Сдайте в гардероб аквариум с лягушкой, – сказали при входе. – Проходите наверх.

Ноги печатали шаги по тяжеловесным ступеням. Эхо разносило движение в пространстве. Никто не мог проскользнуть по лестнице незамеченным – странника выдавал звук. Каждый шаг становился монументальным и казался последним. Злое олицетворение бытия давало шанс, чтобы выполнить последнюю волю. Так казалось. Но то, что кажется под вечер, преображается с утра.

– Я предатель, я предатель, – тихо раскаивался чертенок.

– Мы покоряем зло. Это честь, – вторил ему Глеб.

– Зло победить невозможно. Оно вечно.

– Нельзя вечно покоряться ему. Ты не хочешь, чтобы зло поступали с тобой – не делай зла другим.

– Все правильно.

– Тогда кто я?

– В худшем случае революционер.

– А в лучшем? – поинтересовался чертенок.

– Борец за справедливость.

– А в самом лучшем?

– Поэт и композитор, я надеюсь!

– Да, это больше подходит. Я люблю болото.

– А при чем здесь болото?

– Если каждый воспевает свой край, свою маленькую родину, то он не может совершить зла против других.

– Это точно.

Под монументальные звуки шагов, они поднялись этажом выше. Ничто не омрачало торжества момента. Первый шаг в неизвестность всегда проходит волнующе. Этот шаг был сделан. Но ничего сверхъестественного не произошло. Метрдотель указал на комнату и дал указание:

– Сегодня конкурс композиций. Вы должны придумать номер и показать его для зрителей. Обещает быть «Сам».

Метрдотель блаженно хрюкнул.

– Нам нужна Кощеевна, – невозмутимо сказал Глеб. – Мы для нее написали шлягер, и хотим, чтобы она выступила.

– Я передам просьбу руководству, – ответил метрдотель.

Он поклонился и вышел, оставил конкурсантов наедине.

– Почему здесь такие крупные черти? – поинтересовался Глеб.

– Ну, я же объяснял, – обиженно сказал чертенок, – зло величина переменная. Чем больше его совершаешь, тем крупнее становишься. И не тяни меня за хвост, а то сделаюсь маленьким, как мышка.

– Так значит, здесь все очень злые?

– Наоборот, – отрицал чертенок, – все добрые и пушистые, они давно свершали зло, поэтому выросли.

Комната представляла собой звукозаписывающую студию. Все в ней было предусмотрено для глубокого творческого процесса, но как работать с оборудованием никто не знал. Чертенок подскочил к барабанам и начал по ним стучать. Ему доставляло удовольствие производить шум. Он был счастлив. Через некоторое время к ним постучали. Дверь открылась. В проеме стоял все тот же метрдотель. Он произнес:

– Ваша лягушка, сэры!

– Она вновь со мной, – восторженно произнес чертенок.

Метрдотель поставил аквариум на стол и удалился с таинственной улыбкой. Лягушка заговорила человеческим языком:

– Ты не узнал меня? Поликарп!

– Кто здесь Поликарп! – недоумевал Глеб.

– Это я! – воскликнул чертенок. – А это ты! Моя любовь. Я тебя сразу не узнал в новом обличье.

– Но теперь ты понял, кто перед тобой?

– Да, – ответил чертенок Поликарп. Он обратился к Глебу: – это Кощеевна в образе лягушки.

– Давно она в таком образе? – поинтересовался Глеб.

Чертенок посмотрел на свою возлюбленную. Она ответила:

– С конкурса красоты.

– Она счастливо избежала французской кухни, – с гордостью заявил чертенок.

– Замечательно! – Глеб был в восторге. – Нам нужно не терять времени и приступить к репетиции. Мой друг поэт-песенник, композитор чертенок Поликарп предложит вам болотный шлягер.

– Реп, – поправил чертенок.

– Ах, – сумела не сказать, а только выдохнуть лягушка Кощеевна.

Это вздох говорил о многом. А именно о том, что она с детства мечтала заявить о себе хоть как-то. Она была одной из главных фигур в обществе, ее возносили, но все это было льстивой мишурой, изыском тщеславия подхалимов, ищущих собственное благополучие на фоне добродетели, которую несла она – несравненная Кощеевна. Она считала себя выше интриг и мечтала сломать устои, которые мешали ее творчеству и проявлению индивидуальности. Но рядом не было рыцаря, который смог бы вырвать ее из рутины повседневности. Возможно, сейчас он появился, воскрес после трехсот лет скитаний на поверхности. Там все не так. Там больше впечатлений. Там есть самое главное – нет вечности. Нельзя ничего откладывать на потом. Надо все делать сегодня и сейчас. Потом будет поздно.

Эйфория праздника царила в подземелье. Все чаще под сводами ангара раздавались монументальные шаги. Все больше посетителей собиралось за столиками в концертном зале. Выступающие и зрители находились в одном зале. Глеб, чертенок и Кощеевна в образе чертовки заняли места за столиком. Первое слово было предоставлено Кощею. Он говорил вдохновенно.

– Вот уже многие лихолетья нас волнует единственный вопрос: вечно зло или оно будет побеждено. Свободе дано право выбирать между добром и злом. Может ли свобода ожесточиться на зло, и преследовать его, сама уподобляясь преследователю? В этом ее погибель. Может ли осатаниться человеческая свобода? У нас много примеров грешников. Что с ними делать? Перевоспитывать творчески или уничтожать? Перевоспитываться они не хотят, и в этом нет нужды. Без них на земле полно праведников, которым уготован рай. Значит, последнее – уничтожать. Мне тяжело это произносить, но дарования Божии несокрушимы. Не умеет он уничтожать. Кому-то приходится выполнять непопулярную работу. В рай злых нельзя принять, а каяться они не хотят. Наберемся терпения и будем творить зло на благо добра!

Кощей ушел со сцены под бурные овации зрителей. Его место занял метрдотель. Он объявил:

– Начинаем наш концерт. Единоборство саблистов.

На сцену вышли два черта в доспехах воинов. После ритуального приветствия они начали сражаться на саблях. Они производили впечатление умелых и ловких мастеров. Удар одного удачно отражал другой. Они крутились под смертоносными всплесками своего оружия, которое взлетало вверх, и высекало искры от соприкосновения с оружием соперника. Они отрубили друг другу хвосты и лапы, но продолжали поражать своей умелостью на поле битвы. Наконец они выполнили одновременно сальто, их сабли нашли шею противника и две отсеченные головы упали на арену. Бой закончился. Безголовые существа продолжали держаться на ногах. Они подняли свои головы, взяли их под мышки и поклонились публике. Затем один у другого отобрал свою голову, и передал в обмен равноценный трофей. Подобрав отрубленные хвосты и лапы, они убрались за кулисы, вероятно, залечивать раны.

Вслед за ними вышли акробаты-жонглеры. Впятером они выполняли фигуры, построение которых противоречило законам физики. Атлет опирался одной рукой о подиум, а на его ногах четверо выполняли построение различных фигур, при этом они жонглировали предметами сервировки стола: ножами, вилками, блюдцами и рюмками. Жонглировать помогал атлет, который держал своих коллег. Его свободная рука участвовала в общем жонглировании предметами.

Затем вышел «длиннохвост». Он своим длинным хвостом выписывал в воздухе витиеватые узоры, сбивал кончиком хвоста предметы с подноса, гасил пламя свечей, делал стойку на хвосте, вил слова-посвящения: свобода, равенство, победа, ад, рай, Кощей. Каждое слово благородный зритель встречал аплодисментами.

Факир был неподражаем. Он извергал огонь изо всех щелей, зрители тоже принимали участие в его огненном шоу. Их движения сопровождались пламенем, которое неожиданно вылетало из сумочек и карманов. Вместо восторженных реплик изо рта появлялся факел. Все закончилось питьем огненного грога, который разносили в золотых чашах. Грог выливали в фужер, и он продолжал гореть в бокале адским пламенем.

Настала очередь Кощеевны. Она приняла облик царевны Несмеяны и затянула свой болотный реп, новое течение в музыкальной бездне. Софиты высвечивали одухотворенное лицо певицы. Корона украшала голову. Длинная коса тянулась к полу и, подобно змее, медленно вползала в зал. Светомузыка выделывала радужные силуэты на втором плане. Неистовый чертенок выбивал барабанный ритм. Иногда он перескакивал на цимбалы, и грозное болотное эхо, подобно надвигающейся грозе, делало музыку реалистичной. Гром гремел басом. Слеза умиления катилась по щеке восходящей вечерней звезды. Она смахнула ее ватным тампоном и бросила его в знак признательности своему продюсеру с необычным именем Глеб. Зал замер. Тампон летел по воздуху прямо в руки Глеба. Перед ним горела чаша с грогом. Человек поймал тампон и под изумленные взгляды зрителей поднес вату к огню. Она вспыхнула. Кощей затрясся всем телом, но успел сказать последнее слово:

– Я знал о вашем заговоре. Теперь я улетаю наверх и там узнаю о причине зла. Зло умерло, да здравствует зло. Ты займешь мое место и будешь продолжать мое дело.

– Я не желаю! – воскликнул Глеб.

– Это не желание – это обязанность!

Только успел это сказать Кощей и растворился как облако. Пар вознесся под своды ангара и исчез в вентиляционном отверстии. Зла в лице Кощея не стало.

Глеба со всех сторон начали обступать черти. Они окружили человека и смотрели на своего нового повелителя.

– Нужно выполнить процедуру инициации, – сказал метрдотель, – немедленно.

В его руках блестели ножницы, и он все время ими щелкал. Глеб не понимал, что это такое, но предполагал, что хорошего в этом мало и молчал.

– Нет, – воскликнула Кощеевна, – он не готов. Ему надо время.

– Две минуты хватит? – поинтересовался метрдотель.

– Пять, – ответила Кощеевна. – Дайте нам пройти в студию.

– Им некуда деться, – проговорил метрдотель.

Толпа чертей расступилась и образовала живой коридор до студии. У всех в руках блестело холодное оружие: столовые ножи, ножницы, бритвы.

– Только пять минут, – настойчиво проговорил метрдотель.

Глеб, Кощеевна и чертенок зашли в студию и закрыли за собой дверь.

– Что это такое? – спросил Глеб.

Кощеевна импульсивно начала объяснять:

– Если тебя инициируют, ты станешь вторым Кощеем. Я не попаду в болото. Его, – она показала на чертенка, – отправят на перевоспитание творить зло в глухомань, где нет карьерного роста.

– Что, что такое инициация? – заикаясь, переспросил Глеб.

– Обычная кастрация, – пояснил чертенок, – сам говорил – жизнь в яйце, яйцо в утке и так далее.

– Я не хочу! – протестовал Глеб.

– А тебя не спрашивают, – не унимался чертенок, – круговорот зла в природе.

– Где выход? – заорал Глеб.

– Там, – в один голос сказали Кощеевна и чертенок. Они показали пальцем наверх.

– Все за мной.

Глеб полез в шахту вентиляции. За ним последовали остальные члены трио.

– Пора ломать дверь, – волновались граждане подземного царства, – мы не можем долго находиться в неизвестности и вручать свое будущее случаю.

– Тише-тише, – успокаивал толпу разъяренных чертей метрдотель, – все на минуточку замолчали.

Воцарилась глубокая тишина. За дверью шел разговор.

– Вот слышите, они наставляют нашу будущую злобность на путь истинный. Нести меч кары – это большая ответственность и честь.

– Им дали пять минут, а они болтают уже пятнадцать! – возмущались черти.

– Терпение, я сам не люблю неопределенности!

Для пущей важности метрдотель щелкнул ножницами. Все ответили ему лязганьем холодного оружия. В стае были одни единомышленники. Вновь воцарилась тишина. Разговор за дверью не прекращался. Один из чертей приложил ухо к двери. Через некоторое время он воскликнул:

– Нас водят за нос. Ломаем.

Второй раз никого не пришлось уговаривать. Дверь сломали. Пленка магнитофона крутила запись диалога. Началось преследование.

9

Погоня – захватывающая часть сюжета. Итог всего повествования. В погоне решается все. Кто силен и отважен, тот победит. Кто вынослив и смел, тот тоже победит. Кто хитер и разумен, тот победит несомненно. Но господин случай смеется над всеми разумными доводами.

Трио ползло по шахте вентиляции. Возможно, они надеялись на то, что их не возьмут живыми. Такая надежда умирает последней. Не умирай надежда!

Шаги преследователей разносились всюду: снизу, сзади, с боков, и самое печальное – сверху. Куда беглецам податься или где найти спасение? Утопить свою молодость в вине, задушиться на собственном ремне, или ежедневно предаваться нелюбимой работе, что равноценно медленному умиранию. Гогот здесь не уместен. Крик гагар настораживает. Многое не доступно гагарам. Неужели открылся сезон охоты – повеяло свежестью. Нет! Это вентиляция вышла на крышу ангара. Что дальше?

– Кто его знает, куда теперь идти! – недоумевал чертенок, – коллеги со всех сторон. Наверху голубое небо.

– Это муляж. Цепляйся за облака, – импульсивно проговорила Кощеевна.

Чертенок щелкнул пальцами и прокричал:

– Чары не действуют.

– Я поняла, – они включили защиту, – чары не действуют у всех. Мир перевернут.

– Как это? – удивился Глеб.

– Смотри, – она взяла монетку и спросила, – куда она полетит?

– Вниз, – ответил Глеб.

Кощеевна бросила монетку. Медный пятачок наперекор всем силам устремился вверх и скрылся в облаках. Она пояснила:

– Если мы полезем наверх, то окажемся в руках врагов. Нам надо идти на них, но не прозевать момент, когда они выключат защиту, чтобы не напороться на настоящее зло.

Между тем враги приближались по крыше ангара. Кощеевна смело пошла навстречу и прошла сквозь них. За ней последовали остальные беглецы. Чертенок постоянно бросал монетки, чтобы не прозевать момент переключения защиты. Монетки поднимались к облакам. Беглецы начали спускаться по лестнице. Монетка, которая поднималась вверх, неожиданно поменяла направление и полетела вниз.

– Все наоборот, – крикнул чертенок.

Беглецы увидели, как крошечная медяшка летит к ногам врагов.

– Теперь нам надо убегать от них.

Все ринулись в обратное направление. Лестница была направлена в небо.

– Я понимаю, что нужно убегать, но не понимаю, откуда взялась лестница в небо? – недоумевал Глеб.

– Все просто, – поясняла Кощеевна, – в момент переключения мы были на лестнице – она принадлежала нам. Мы удалялись по ней от врагов. Теперь мы продолжаем удаляться от них по той же лестнице, но только в другом направлении. Расстояние от преследователей пошло в зачет. Быстрее перемещайся вперед.

Глеб ускорил карабканье и уперся в облака.

– Пробивай их головой, – командовала Кощеевна.

Глеб сильно уперся головой и продырявил небо. Он первым почувствовал под ногами опору. Вытащил из отверстия Кощеевну, подал руку чертенку.

– Ой, – заорал чертенок, – меня держат за ноги.

– Остановись, – приказала Кощеевна, – надо понять, в каком поле он находится, а то мы все вылетим обратно к врагам.

– Какая-то теория относительности, – посетовал Глеб.

Он держал чертенка за передние лапы, которые торчали из дыры, и боялся пошевелиться.

Кощеевна бросила монетку. Медяшка парила в пространстве, то немного опускалась, то вновь поднималась вверх.

– Они ловят нас на ошибке. Мы от врагов так же далеко, как и близко. Они включают и выключают защиту. Любое движение против нас. Надо действовать осторожно. Смотри на монетку. Если она движется вниз, значит, враги внизу и нам нужно лезть вверх, и ты тащишь чертенка на себя. А если монетка летит вверх, ты его отпускаешь. Он не знает, когда нужно толкнуться вверх.

– Мне тяжело, – сказал Глеб.

Кощеевна взяла чертенка за другую лапу. Они вдвоем продолжали держать последнего героя. Глеб бросил в воздух еще одну монетку. Теперь две медяшки парили в воздухе. Кощеевна крикнула в дыру:

– Поликарп, сними ноги с лестницы. Мы тебя держим.

Монетки продолжали парить в воздухе. Неожиданно они устремились вверх.

– Отпускаем, – крикнул Глеб.

Они одновременно отпустили лапы своему напарнику. Только его волосатые лапы успели скрыться в дыре, как монетки поменяли направление и устремились вниз. Тишина воцарилась в поднебесье. Никто не знал, чего ждать дальше. Из отверстия может появиться голова преследователя, и тогда бегство продолжится в новом поле.

Свист нарастал со всех сторон. Пугающий звук летящего снаряда интуитивно заставил прижаться к поверхности. Неизвестный предмет опустился рядом, подняв тучу пыли.

– Получилось! – в один голос закричали Глеб и Кощеевна.

Они узнали в предмете чертенка Поликарпа. Он встал, отряхнулся и произнес:

– За мои ноги держались враги. Но кажется, им достались только мои подковы.

– На счастье, – быстро предположил Глеб.

– На беду! – еще быстрее опротестовала Кощеевна.

Как будто в подтверждение ее слов, новый нарастающий свист вибрацией звука нагнал страх.

– Бежим! – согласились все трое одновременно.

Они что есть мочи бросились бежать по бескрайнему простору подземного поднебесья. Прозрачное голубоватое марево искажало горизонт со всех сторон. Загадочные пустынные блики искривляли пространство. Они играли вдалеке, как будто гладь водного болота подступала ближе, но затем отодвигалась, и новый пустынный рельеф, как наказание марафонцам, утомительной преградой вставал на пути. Три полосы пыли простирались позади. Еще дальше туча пыли поднималась и вихрилась в пространстве.

– За нами погоня! – кричал чертенок.

– Нельзя останавливаться, – соглашались остальные беглецы.

Они продолжали утомительный бег. Пыль вылетала из-под ног. Пот стекал по лицу. Мелкая галька накатывалась, будто земной шар вращался под ногами. Механическое отупение от бега тяжелым бременем заволакивало разум. А конца беспросветного пути не было видно.

– Сил нет, – коротко бросила Кощеевна.

– Еще немного, – чертенок настаивал продолжать изнуряющий бег.

Он как будто искал что-то знакомое на бескрайних просторах пустыни.

– Сюда, – чертенок лапой показал направление.

Поднятая крышка люка ракетной шахты мрачным жерлом открывала путь в неизвестность.

– Опять под землю! – возмутился Глеб. Но тут же поправился. – Выбора нет.

Кощеевна и Глеб залезли в лаз. Чертенок крикнул им:

– Я отведу чертей.

Он бросился бежать в сторону и продолжал оставлять за собой пыльный след.

– Герой, – скупая слеза навернулась на глаза Кощеевны.

Они по лестнице начали спускаться вниз. Железные прутья короткими штрихами указывали направление движения. Холод мрачного подземелья приближался с каждой ступенькой. Страх утробной темноты пугал своей неизвестностью. Было жутко расставаться со светом. Но привычный желанный свет открывал беглецов врагам, а здесь было укрытие, но неизведанная тайна приближалась с каждым шагом и настораживала своей непредсказуемой опасностью. Рука соскользнула с металлического прута перил. Ноги не почувствовали опору. Внизу беспощадная бездна встречала бездонным пространством. Глеб висел на руках и мысленно призывал самого себя о помощи. Неожиданно его нога нащупала новую опору. Он посмотрел вниз. Отсутствовал небольшой сектор лестницы. Глеб встал ногами на новый пролет, отпустил руки и перебрался на металлическую площадку. Помог Кощеевне переместиться на площадку. Они стояли рядом – молодое воплощение зла – дочь злодея и объект применения зла – человек. Дальше лестница обрывалась. Небольшой участок металлической конструкции был последним оплотом твердой поверхности. Консоли, которые держали площадку, едва заметно, медленно прогибались. Они не выдерживали тяжести беглецов.

– Все прогнило в царстве Кощея, – Глеб настороженно смотрел на прогибающийся металл.

Как будто в подтверждение его слов, консоли вырвались из зацепления, и конструкция вместе с беглецами полетела вниз. Законы тяготения здесь действовали безотказно. Крик удалялся в темную бездонную пропасть.