Текст книги "Новая Зона. Псы преисподней"

Не раз она сталкивалась с тем, что чуждость ее все же замечают, пусть и не понимая, в чем дело. Вот и эти «менты» тоже зацепили ее взглядом, ощутив смутное беспокойство.

– Ба, ба, – смотри, какая собачка! – раздался позади нее громкий мальчишеский визг, отвлекая от философских мыслей.

Невольно обернувшись, Наталья увидела пожилую женщину в цветастом сарафане, рядом с которой от возбуждения подпрыгивал мальчик лет пяти, тыча куда-то пальцем. Целительница механически проследила взглядом направление его жеста.

Пес был черным, как сажа, и здоровым. Очень большим. Размером чуть поменьше мастифа, хотя по статям был скорее ближе к молосскому догу. Примерно метр с лишком в холке, странно нескладный. Морда, правда, была не совсем собачья, а скорее, волчья или, может, лисья – острые стоячие уши, большие глаза, жгуты мышц, выпирающих на шее и груди… Он стоял в зеленых зарослях скверика и как будто чего-то ждал.

– Бабуль, а у собачки шерстки нет! – сказал мальчишечка. – Наверное, ее постригли наголо…

– Да оставь, горе ты мое! Постригли и постригли! – Меньше всего на свете бабушку волновала какая-то собака.

В самом деле, «шерстка» у живности имелась по всему телу, но неплотная, какими-то странными клочьями. И на стрижку не похоже. Да, какая странная, однако, собачка…

– Не вертись! – резко одернула мальчугана старушка и потащила прочь.

А Наташа все не могла отвести глаз от животного. И оно уловило ее внимание! Женщина увидела вздыбленную черную холку, повернутую голову с оранжевыми яркими глазами.

Собака стояла неподвижно, уставившись на Наталью и щерясь в жутковатом оскале. Под вздернутой верхней губой красовались внушительные клыки, казавшиеся на фоне острой темной морды особенно белыми и большими.

С каким-то отстраненным безразличием Наташа подумала о том, что пес, наверное, должен весить не меньше семидесяти килограммов. Живой снаряд преодолеет расстояние между ними секунд за пять-десять.

В салоне «Мицубиси» у нее между сиденьями была припрятана трехзарядная «Хауда» c незаконными – стальной шар в резинке – патронами. Можно было бы попробовать успеть…

Словно уловив ее мысль, псина еще больше оскалилась, а потом сделала вообще нечто из ряда вон выходящее. Приподнялась на задние лапы – ни дать ни взять как на арене цирка.

Теперь она стала напоминать какого-то жуткого павиана. Время замедлилось.

А потом Наталья ощутила, как ломит затылок, и на нее накатилась волна угрюмой предупреждающей угрозы: «Не трогай, и я не трону!..»

Стало понятно: те бродячие псы бежали от этого сгустка силы и опасности. Но откуда он вообще взялся?

Внезапно очертания пса как бы расплылись, потеряли четкость.

На миг ей показалось, что через его голову проглянули кусты позади и очертания поребрика.

Еще через мгновение пес опустился на четыре лапы и побежал прочь неуклюжим на вид, но быстрым галопом, не обращая внимания ни на шарахающихся в разные стороны прохожих, ни на ползущие мимо машины.

Молодая женщина изумленно смотрела ему вслед, ощущая, как непонятный обреченный испуг леденит сердце…

Глава 4

Ленинградская область, полигон корпорации «Спектрум»

Фока Фомич Гордеев, член-корреспондент РАН и вице-директор корпорации «Спектрум», не без затаенного торжества наблюдал за собравшейся в бункере публикой.

«Что, не ждали?» – красноречиво говорил его взгляд.

Да и весь внешний вид бывшего руководителя ведущего столичного НИИ выдавал победителя. Ему бы еще треуголку да военный сюртук – и вылитый Наполеон в минуты славы.

Гордеев знал, что внешне поразительно похож на великого французского императора, отчего среди подчиненных (еще там, в Москве, а потом это дошло и сюда, в Питер) получил прозвище Наполеон Четвертый. (Хорошо хоть не Тюлень, как его дразнили в студенческие годы на биофаке МГУ, переводя с латыни экзотическое гордеевское имя.)

Ему было лестно, потому членкор и не пресекал, а порой даже косвенно и поощрял эти веяния. Подчиненные заметили, и поэтому особо ретивые подхалимы, стремясь угодить шефу, делали ему подарки «в тему». То на юбилей (пятьдесят пять) подарят портрет во весь рост в облике генерала Бонапарта, то коньячок одноименный поднесут, то тортик в виде треуголки. Фока Фомич рьяность примечал и отмечал. Некоторые из особо приближенных, вроде старшего инженера Замятина, даже последовали за ним в питерскую «ссылку» (и, надо сказать, не пожалели, сменив одну столицу на другую).

Да, полетел он тогда, что называется, с громом и молнией. Хорошо хоть из академии не исключили. Все-таки не те времена. Вон даже в брежневское застойное лихолетье академики не сочли возможным исключить из своих рядов бунтовщика Сахарова.

Но так то же Сахаров, да и повод там был серьезный. Обвинения же Фоки Фомича в каком-то «шарлатанстве» и пропаганде «лженауки» рядом не лежали со статьями Уголовного Кодекса РФ об антисоветской деятельности. Ну, истратил деньги на сомнительные исследования. Так не бюджетные же, а спонсорские. Гранты получал под это у разных заинтересованных людей и корпораций. А что отвлекал на оное предприятие блестящие умы ученых мужей, находившихся у него в подчинении, так оно же такое дело… Своя рука – владыка, как издавна на Руси повелось. В результате припаяли злоупотребление служебным положением, халатность, еще то да се, да и уволили под вой газетчиков.

Ой, да пусть себе воют. Кто на них внимание обращает? Вот и серьезные люди из бывших заказчиков не обратили, сразу взяли его в «Спектрум», не обидев ни должностью, ни жильем, ни деньгами. Еще и верных людей к кормушке пристроили. Лишь бы были толк да результаты.

А результаты вот они, налицо. Всего-то за каких-то полтора года он так здесь развернулся, что небу стало жарко. Пригласил лучших специалистов, уникальных мастеров своего дела, обеспечив им даже не царские, а божественные условия работы.

Одна здешняя столовка по ассортименту блюд могла сравниться едва ли не с кремлевской. Захотелось кому-нибудь из мастеров устрицами силы подкрепить. Какие вопросы, доставляют прямо из Лозанны. Черная икра из иранского Каспия, семга из Норвегии, вино из Италии и Франции (а порой и из некогда братской Грузии, но это секрет).

И все же не хлебом, как говорится, единым… Гордеев умел и любил работать. И что самое важное, Господь (или кто там наверху) наделил его недюжинным талантом ученого и организатора. В сорок лет стать директором НИИ – это не хухры-мухры. Причем не по блату или за бешеные бабки, а действительно благодаря деловым качествам и научным достижениям. Кандидатская в двадцать шесть, докторская в тридцать пять, несколько патентов на изобретения, Государственная премия, орден (уже не от либерала Ельцина, а из рук нынешнего президента, который так просто наградами не швыряется).

Разработки Гордеева и возглавляемого им НИИ (только по имени находившегося в ведении РАН, а на самом деле бывшего под крылом могущественного Центра Аномальных Явлений) лежали в области так называемой экзобиологии и проходили под грифом «совершенно секретно». Мало кто догадывался, чем на самом деле занимается институт. Пресса, что-то пронюхав, писала о том, что здесь «выращивают в пробирках гомункулусов». А самого Фоку Фомича именовала не иначе как «доморощенным доктором Фаустом».

Членкор, знай себе, посмеивался над изощренной фантазией щелкоперов. Вскоре, однако, стало не до смеха. В РАН сменилось руководство. Одним из замов президента академии стал академик Семеняка, представитель гуманитарных наук, выбившийся наверх в недобрые девяностые на волне всеобщей либерализации. Он-то и стал инициатором проверок деятельности закрытых академических исследовательских учреждений, желая «вывести на чистую воду растратчиков государственных денег». На волне громких разоблачений он стал депутатом Государственной Думы, да и поуспокоился. Но перед этим нанес не измеримый ни в каких цифрах вред отечественной науке, доведя до ручки (читай: закрытия) несколько крупных НИИ по всей стране. Среди них было и учреждение, возглавлявшееся Гордеевым.

Членкор обратился было за помощью к начальнику ЦАЯ генералу Лазненко, но тот не счел нужным лишний раз привлекать внимание разгоряченной разоблачениями общественности к возглавляемой им конторе. Просто позвонил куда надо и кому надо, так что вопрос с трудоустройством опального ученого был решен в кратчайшие сроки.

«Поработайте пока вдали от столичной суеты, – дружески посоветовал Фоке Фомичу генерал. – Мы о вас не забудем».

И точно, не забыли. Вон прислали целого замначальника ЦАЯ по науке для наблюдений за испытаниями новейших разработок «Спектрума» (также являющегося одним из отделений Центра).

Тут, в Питере, Гордеев пересидел знаменитый московский «харм», с грустью переживая известия о гибели многих своих бывших друзей и коллег (благо, семью он сразу забрал с собой, несмотря на стойкое сопротивление супруги и дочери). Даже чуть в запой не пустился – известный русский способ справляться с тоской-печалью. Слава Богу, вовремя образумился (вернее, вразумили те, кто был кровно заинтересован в результатах работы Фоки Фомича). Так что за процессом образования Новомосковского моря-озера Гордеев следил уже не как бывший москвич, а как ученый-исследователь.

– Итак, приступим, – предложил главный спонсор. – У вас ведь есть еще чем нас удивить, дражайший Фока Фомич?

– Естественно! – фыркнул Гордеев. – Мастер, вы готовы?

Вахмурка кивнул и, связавшись с кем-то по рации, дал негромкую команду.

По знаку членкора они все перешли в другое помещение, напоминавшее тир. В одном углу расположился стол со всевозможными напитками и закусками, к которому сразу же и направился Вахмурка, пренебрегая всяческим этикетом. Здесь мастер соорудил себе большой бутерброд с черной икрой и налил в пузатый невысокий стакан традиционную сталкерскую порцию «на два пальца» прозрачного. Затем с невозмутимым видом прошествовал к окну, забранному бронированным стеклом, где гости уже сгрудились над очередным его творением.

Опрокинув в рот содержимое стакана и смачно чавкая бутербродом, Вахмурка с хитрым прищуром наблюдал за манипуляциями гражданских и военных, старавшихся разгадать секрет странного вида не то винтовки, не то автомата.

Больше всего это напоминало мушкет XVII века. С массивным стволом, заканчивающимся раздвинутым широким отверстием, мощным, но довольно удобным прикладом, на котором имелся непонятного предназначения рычажок. Поскольку курков не было видно, то скорее всего заряд поступал из обоймы, спрятанной в прикладе. На месте курков наличествовало некое приспособление, напоминающее оптический прицел. Однако при попытке что-нибудь разглядеть сквозь него Михайлов потерпел неудачу. Значит, не для того служил хитрый приборчик.

– Позвольте-ка, господин полковник, – протянул руку к оружию уже успевший разделаться с выпивкой и закусью Вахмурка.

Михайлов с сомнением поглядел на заметно повеселевшего мастера, но спорить не стал. Тем более что Гордеев смотрел на подчиненного с явным одобрением. Знать, не впервой конструктор обращался с оружием в поддатом состоянии. Ну, это уж каждому свое.

– Прошу! – заместитель начальника ЦАЯ отдал изобретателю его детище.

Мастер покрутил оружие в руках, зачем-то понюхал ствол, достал и вновь засунул на место (таки в прикладе!) обойму, щелкнул рычажком, переведя его в крайнее верхнее положение.

Потом подошел к стеклу и просунул ствол оружия в неширокую щель.

Остальные с любопытством приникли к окну, вооружившись разнообразной оптикой.

За стеклом размещалось длинное и неширокое помещение, типичное для тиров. Яркие лампы, забранные металлическими сетками, позволяли рассмотреть все, что там находилось.

А расположились в тире три клетки, первая из которых, судя по цифре, нарисованной сбоку на стене, отстояла от окна на пятьдесят метров, вторая – на сто, а третья – на сто пятьдесят метров.

С помощью биноклей можно было разглядеть, что в первой находилась парочка волкарей, во второй – три пса-лысоголова, а в третьей гутан – хитрая и злобная тварь, частенько работавшая в непонятном симбиозе с мутированными псами.

– Ну, с Богом! – крякнул Вахмурка, пристраивая приклад к плечу и нажимая какую-то кнопку.

Мушкет зажужжал. «Оптический прицел» окрасился мерцающим светом сначала красного, затем синего и, наконец, зеленого цвета. Из ствола вырвался сапфировый луч, устремившись к первой из трех клеток.

Находившиеся там волкари, огромные дикие киноиды, достигавшие в холке полутора метров в высоту, попав под излучение, просто перестали существовать, то ли распылившись на молекулы, то ли испарившись.

Кого-то из гостей от такого зрелища стошнило прямо на месте. Гордеев, заохав и запричитав, ринулся к сервированному столу и, налив минералки, предложил ее позеленевшему от ужаса главному спонсору. Тот оттолкнул стакан, схватил со стола бутылку водки, отвинтил крышку и жадно присосался к горлышку, оторвавшись от него только тогда, когда сосуд был опустошен. Кинув в рот пару маслин и задумчиво пожевав их, гость прислушался к процессам, происходившим внутри его организма, и ощерился счастливой пьяной улыбкой.

– Продолжим? – с сомнением обратился к нему Фока Фомич.

Гость надменно кивнул, а сам рухнул на стоявший у стола мягкий диванчик.

– Можно мне попробовать? – осведомился у Вахмурки Михайлов.

Мастер почесал в затылке, затем глянул на начальство. Членкор кивнул.

– Ладно, – согласился конструктор и принялся объяснять полковнику, что да как. – Вот, глядите, нажимаем сюда, потом сюда и…

Полковник прицелился по второй клетке, с лысоголовами. Те, видимо, испуганные гибелью сородичей, жались по углам своей темницы.

Жужжание, смена цветов, световой луч, на сей раз фиолетовый…

С одним из этих представителей собачьего племени случилось то же, что и с волкарями. Двое других лысоголовов, которых смертоносное излучение непонятного оружия задело лишь краем, вмиг раздулись и взорвались, словно яйца, сунутые в микроволновку.

– Однако! – с уважением поглядел на агрегат заместитель начальника ЦАЯ.

– Кто-нибудь еще желает? – обратился к гостям Гордеев, показывая рукой на третью клетку, сотрясаемую вцепившимся в прутья узником, похожим на огромного голокожего бабуина.

Спонсоры дружно отказались в пользу полковника. Тот довольно крякнул и снова прицелился.

Вахмурка опять где-то что-то подкрутил и нажал.

На сей раз луч был оранжевым, а жертва просто оказалась охваченной пламенем с ног до головы.

Живой факел заметался по клетке. Некоторым из присутствующих показалось, что в помещении запахло жареной плотью. Это, конечно, была иллюзия. Мощный кондиционер, работавший здесь, не позволил бы неприятному запаху проникнуть в комнату.

Тварь, несомненно, была хитрым и жестоким врагом. Но все же живым существом, наблюдать за муками которого таким же живым и разумным существам было неприятно. Фока Фомич заметил это по побледневшим и вытянувшимся физиономиям гостей. А потому дал приказ Вахмурке побыстрее закончить со всем этим.

Мастер понимающе кивнул, принял от полковника оружие и перевел его в первый, «сапфировый» режим, метким выстрелом распылив гутана на молекулы.

– Потрясающая штука! – восторженно отозвался о «мушкете» Михайлов.

– Это всего лишь творческое развитие одной идеи моего помощника. А эффект основан на том же, который питает «смерть-лампу» – она ведь убивает мутантов, а людям и обычным существам вреда не причиняет.

– Неужто вы добыли еще один экземпляр?

– Нет, но эффект удалось частично воспроизвести. Несколько лет назад мастер сделал прототип и подарил некоему Шамилю. Известная личность была в Верее. Он теперь муниципальный депутат в Минске, – поведал довольный произведенным эффектом Гордеев. – В самых сложных условиях машинка показала себя превосходно. Впрочем, это тема довольно щекотливая…

Михайлов кивнул. Понятно, мол, о чем речь. Вдаваться в подробности не следовало. Операция «Туман» была и до сих пор засекречена.

– Это все? – справился кто-то из спонсоров.

– А вам мало? – ухмыльнулся членкор.

В ответ послышался нестройный гул. Дескать, если есть чем похвастаться, дерзайте. Но, конечно, пора бы и отдохнуть и расслабиться.

– Сейчас мы продемонстрируем вам еще один шедевр, вышедший из мастерской уважаемого мастера Вахмурки. Это оружие предназначено для действий под водой. Принцип действия его объяснять не буду, но вкратце – это своеобразный подводный лазер.

Гости проследовали за хозяином в следующее помещение. Оно отчасти напоминало то, в котором они только что испытывали «мушкет». С той лишь разницей, что вместо небольшого смотрового окошка, забранного бронированным стеклом, здесь застекленной оказалась целая стена.

За нею находился огромный резервуар, наполненный водой. В нем среди водорослей и разноцветных причудливо изогнутых кораллов неспешно и величественно плавали гигантские обитатели недавно образовавшегося в Московской Зоне из подземных вод моря-озера.

Парочка трехметровых ракоскорпионов, поигрывающих членистыми хвостами, заканчивающимися грозной булавой. Огромный трилобит, лениво перебирающий многочисленными лапами. Пятиметровый кальмар-кракен, невесть на что пучащий блюдца-глаза.

При виде животных, водившихся в земных морях в Ордовикский период и считавшихся вымершими несколько сотен миллионов лет назад, гости заметно оживились. Некоторые из них впервые воочию лицезрели обитателей Новомосковского моря и испытывали настоящее потрясение.

Оно и понятно. От этих невозмутимых тварей веяло такой глубокой древностью, которую человеческий разум не в силах был понять и принять. Эти чудища жили на Земле задолго до появления на ней не только предков современных людей, но даже и предков первых динозавров. Каким-то чудом они пережили и гигантских рептилий, погибших после катастрофических изменений климата, вызванных падением гигантского метеорита, и более поздних владык земных просторов, всех этих косматых мамонтов, носорогов, медведей, не выдержавших глобального потепления. Жили себе в глубинах подземных вод, едва ли не в самой преисподней, и не догадывались о том, что происходит в мире под солнцем.

Знал ли кто или хоть догадывался об их существовании? Не были ли отголосками мимолетных и случайных встреч с кем-либо из этих представителей дальних глубин все легенды и мифы о жутких обитателях пучин, только и ждущих того момента, когда по некоему Зову, возвещающему конец света, придет пора подняться на поверхность и восторжествовать над прежней, мелкой и недостойной существования жизнью?

«Вот они, подлинные демоны преисподней, – думал Гордеев, в который раз дивясь причудам Творения. – Они, а не какие-то вымышленные черти будут вершить суд и последнюю трапезу, когда живые позавидуют мертвым».

Словно подслушав его мысли, к стеклу, отделявшему группку людей от многих тонн воды, в которой медленно текла непонятная разуму человеческому жизнь, вплотную подплыл гигантский кальмар и уставился на зрителей большущим глазом, диаметром, наверное, почти метр.

Членкор внезапно почувствовал острый приступ головной боли. А еще ему показалось, что это не моргающее око пронзило его до самых глубин души и прочло все, что там накопилось за всю его жизнь. И, видимо, полученная информация не понравилась мозгу чудища или удивила (не безликостью ли и никчемностью?). Так что разум Фоки Фомича почувствовал холодное презрение, которым окатило его с головы до ног.

Вероятно, нечто подобное почувствовали и гости. Потому как практически все одновременно поежились и попятились прочь от адского взгляда. Зрители и объект наблюдения словно бы поменялись местами.

Надо срочно прекращать эти гляделки. А то и до греха недолго. Но как же раскалывается голова!..

– Кстати, Фока Фомич, – пришел ему на выручку Михайлов. – Что-то я нигде не вижу очередных образцов вашей продукции.

– Сейчас все будет, – пообещал членкор, массируя висок. Взяв у мастера Вахмурки рацию, он нажал кнопку и отдал команду: – Акваланги – на дно!..

Что-то отвлекло внимание морского дьявола, и он наконец-то отлип от стекла, подавшись в глубь аквариума. На душе тотчас отлегло.

«Моллюск-гипнотизер? – усомнился доктор биологии. – Не может быть, ведь у него примитивный мозг с минимальной мыслительной деятельностью».

И все же надо будет провести ряд исследований в этом направлении. Само собой, уже с другим подопытным материалом. Поскольку этому осталось жить считаные минуты.

Спустя несколько мгновений стало понятно, чем озаботился кальмар.

Откуда-то сверху на дно аквариума опустились две клетки, сваренные из прочных металлических прутьев. Почти такие же, как та, из предыдущей комнаты, в которой был зажарен гутан. В этих тоже шевелились фигуры. На сей раз человеческие.

Что, подумалось сначала некоторым из гостей, предстоит показательное кормление подводных гигантов или гладиаторские бои, в которых в роли бойцов выступят люди, отягощенные какими-либо преступлениями?

Однако, присмотревшись, зрители увидели, что люди в клетках не пленники, а скорее, охотники, а прутья – дополнительная защита от жутких клешней и челюстей противника. Бойцы были одеты в легкие подводные скафандры с небольшими баллонами для кислорода на спине.

– Тоже наша специальная разработка, – пояснил хозяин. – Костюмы изготовлены из модифицированного пластика. Применялась обработка с помощью некоторых аномалий типа «хладки». Баллоны тоже облегченные, но с полуторным против обычного объемом кислорода. Это тоже достижения одной из наших лабораторий. Таким образом, акванавт получает бо́льшую степень маневренности.

– Аномалий? Мы не ослышались?

– Да, именно так. Это, если хотите, наше ноу-хау и абсолютный приоритет. Улучшать свойства материалов с помощью артефактов додумались давно, но вот использовать непосредственно аномалии первым придумал ваш покорный слуга.

– А зачем им тогда клетки? – ехидно поинтересовался главный спонсор.

– Дополнительные меры безопасности, – в том же тоне ответил Гордеев. – Это чтоб страховку в случае чего не платить.

Заказчики и покровители понимающе ухмыльнулись. Как же, как же, всем известно, что люди, кадры – наше главное богатство, которое, как сказал один политик прошлого века, решает все.

В руках аквалангисты держали металлические патрубки, отдаленно напоминающие ПТУРСы. Но ведь использовать подобное оружие под водой нельзя!

Ответом на скептическую реакцию гостей, явственно отразившуюся на их лицах, стала покровительственная улыбка Фоки Фомича. Он-то знал, как работают его «Тритоны».

– Давайте, ребята! – молвил членкор в коробочку рации. – Приготовьте нам лобстера по-питерски!

Повинуясь команде, парни в клетках ловко и слаженно вскинули патрубки на плечи и прицелились каждый в облюбованную им мишень.

Зрители приникли лбами к стеклу, но так и не смогли ничего заметить. Ни тебе какого-либо свечения или мигания, ни малейшего намека на выброс из трубок чего-нибудь, напоминавшего снаряд или там гарпун.

Между тем в аквариуме творилось настоящее побоище.

Целью первого акванавта стал один из двух ракоскорпионов. Он вдруг замер на месте, резко забил хвостом и замахал гигантскими клешнями, словно отбивался от невидимого жестокого врага. Потом затих и налился красной краской, будто от гнева или удушья. Еще пару секунд, и, перевернувшись кверху брюхом, рак-переросток стал медленно подниматься вверх, вероятно, к поверхности воды.

– Вот и добрая закусь к пиву, – прокомментировал Гордеев, довольно потирая руки.

Второй целью был трилобит. Этот сначала пошел на таран клетки, успел несколько раз боднуть ее и даже раздвинуть своими мощными многочисленными лапами несколько прутьев. Но затем его закорежило, заколбасило. Он также покраснел, но только на считаные мгновения. А потом вдруг рассыпался на мелкие ошметки, разлетевшиеся в разные стороны.

Оставшийся в живых ракоскорпион, презрев опасность, тут же кинулся к бренным останкам, чтобы полакомиться всласть. Но не тут-то было. Сразу две трубы, направленные на членистоногое, протрубили его смертный час. Он тоже был сварен.

Почуявший неладное кракен заметался по аквариуму, не давая охотникам прицелиться и нанести удар.

Зрителей снова окатило волной чужого сознания. На сей раз на них излились лютая ненависть и отчаяние. От этого хотелось бежать или лезть на стену.

Фока Фомич почувствовал, что его голова сейчас расколется и разлетится мелкими брызгами, как давешний трилобит.

Кракен изо всех сил ударился об аквариумное стекло, отделявшее его темницу от комнаты, где скучились мучители. Стекло было чрезвычайно прочным, уж Гордееву ли не знать. Чуть ли не пятнадцать сантиметров толщины. Но и оно не выдержало натиска то ли туши кальмара, то ли испускаемых им ультразвуковых волн. Пошло вдруг мелкими трещинами.

Если стекло не выдержит, лопнет, многие тонны воды, выплеснувшись, зальют все вокруг и погубят едва ли не весь подземный полигон. Что делать?

– Увеличьте мощность до максимума!! – проорал в микрофон членкор.

Он увидел, как согласно дернулись головы акванавтов, и стал ждать результатов, нервно поглядывая на дверь. Успеет ли выскочить, если вдруг чего?..

Да, видно, что не зря они почти год потели над этими «Тритонами».

Психическая атака вдруг прекратилась. Кракен замер на месте и тоже стал менять окрас, становясь не алым, как ракоскорпионы, а розовым. Зрачки еще минуту назад нервно вращавшихся глаз застыли и подернулись пеленой. Колоссальная туша медленно, но верно поплыла к потолку, туда, где уже плавали два свежесваренных членистоногих.

– И как вам? – обратился членкор к полковнику Михайлову.

Заместитель начальника ЦАЯ по науке молча пожал плечами. Он был явно поражен увиденным.

– Ну, тогда на десерт предложу вам кое-что из собственных разработок. Не все же вас чужими изобретениями потчевать.

В небольшом вольере, надежно привязанные, расположились быкарь и обычная коза. Внутрь вошел человек, державший в руках нечто похожее на старый кинопроектор.

– Давай, Гаврила!

Человек что-то повернул на корпусе… И – ничего.

Вон, беленькая козочка так и пасется себе, мирно пощипывая травку.

А вот быкарю не повезло. Смерть настигла гигантскую тварь мгновенно. Наблюдатели только рты разинули, увидев, как взорвалась, усеяв зеленую траву кровавыми ошметками, уродливая, усеянная шишками голова монстра.

– В основу конструкции нашей «Маргариты» положен тот же принцип, что и в нейтронной бомбе, – прокомментировал Фока Фомич. – Но наше изделие более «гуманное», так сказать. Оно воздействует только на мутированные формы жизни, не вредя остальным живым организмам. В радиусе тридцати метров все мутанты оказываются мертвы… Можно сказать, что в наших руках легендарная «смерть-лампа». Пока что из-за редкости нужных артефактов массовое производство начать мы не можем, но придет день, и патрульные и военные сталкеры смогут ходить по Зонам, не боясь местных аборигенов.

– Да уж… – покачал головой полковник.

– Интересно, а на аномалии вот таким же образом влиять нельзя? – полюбопытствовал главный. – Уничтожать их или хотя бы нейтрализовать?

– Увы, – развел руками членкор. – Понимаете, природа оружия, работающего на артефактах, изучена не до конца. Равно как и природа аномалий. Вот та же «Маргарита», с которой вы только что познакомились. Ее конструкция базируется на использовании известного артефакта «луч-кувалда», электромагнитный импульс которого останавливает сердце и вызывает спазмы сосудов мозга, проще говоря, инсульт. Ну, еще кое-что добавлено. Уточнять не стану, что поделаешь, коммерческая, да и военная тайна…

Присутствующие понимающе закивали.

– А аномалии, как пока известно, не обладают каким-либо разумом. Да и вообще непонятно, живые ли они организмы, или просто некие образования. Были попытки использовать против них обычное оружие, но помните же, чем они заканчивались…

Михайлов тяжело вздохнул. Недавняя гибель его коллеги по ЦАЯ доцента Зубова, попытавшегося в Москве расстрелять из пушек аномалию «звездный цветок», была еще свежа в памяти.

– Что ж, Фока Фомич, – вытирая платком со лба обильный пот, подытожил полковник Михайлов. – Крутите в пиджаке дырку для нового ордена. Результаты испытаний вашей продукции поразительны. Оценка «пять с плюсом». Не так ли, господа? – обратился он к остальным гостям.

Те дружно закивали, также промокая взмокшие от страха и волнения лбы.

– Так и доложим руководству! – констатировал заместитель начальника ЦАЯ. – И вообще, уважаемый господин член-корреспондент, пора приступать к поточному производству. Ваша продукция совершенно необходима Родине в наше нелегкое время…

Гордеев покивал для приличия. Для конвейерного производства продемонстрированных им сегодня образцов нужны такие мощности и такие средства, которые у всех вместе взятых его спонсоров вряд ли найдутся. Но вслух этого говорить не стал. Ибо был умен и не раз учен жизнью.

Вместо ненужных и неуместных слов пригласил дорогих гостей к столу, отметить, как это принято у русского народа, успех обильной едой и не менее обильной выпивкой.

* * *

По окончании фуршета Михайлов вполголоса сообщил Гордееву, что хочет с ним поговорить.

Когда осоловевшие акционеры и деловые партнеры свалили, полковник уединился с членкором в его кабинете.

– У меня есть к вам серьезный разговор, Фока Фомич. Ознакомьтесь.

На стол упал конверт, из коего торчали фотоснимки.

Гордеев, разбросав их по столу, присмотрелся, недоуменно поднимая брови. На первом – облицованная кафелем стена с дыркой, на втором – мощная бронированная круглая дверь спецхранилища с кодовым замком с такой же точно дырой по центру. На прочих ряды банковских ячеек, дверцы сплошь открыты. Еще одна дверь – тоже продырявлена.

– И что все это означает? – уставился Гордеев на Михайлова.

– В прошлое воскресенье ночью из головного отделения банка «Евразия-Траст» в Екатеринбурге было похищено содержимое почти пятисот банковских сейфов, – сообщил полицейский. – Также было ограблено главное хранилище. Пробив фундамент, воры пробрались в подвал банка, а затем в комнату, где стоят сейфы. Им удалось взломать почти все ящики. Бронирование двадцать миллиметров, с двойными замками. Этот банк считался самым надежным в регионе. Сотрудники банка даже были вынуждены вызвать к зданию полдюжины машин «Скорой помощи»: некоторые клиенты испытали настолько сильное потрясение, что их схватил сердечный приступ. Так вот, как показала экспертиза, при проникновении и взломе использовались артефактные сборки, идентичные вашим моделям «звездочка», «дятел» и «алмаз». Что на это скажете?

– Господин Михайлов, но, собственно, при чем тут я? – пожал членкор плечами. – Если, конечно, прокуратура пошлет соответствующий запрос, мы представим все документы на реализацию соответствующих изделий… Но, в конце концов, любой, у кого имеются нужные артефакты, может создать соответствующее оборудование.