Электронная библиотека » Игорь Подгурский » » онлайн чтение - страница 11

Текст книги "На суше и на море"


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 18:03


Автор книги: Игорь Подгурский


Жанр: Юмористическая фантастика, Фантастика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Вы же сами сказали! – возмутился Олаф.

– Брейк! – заорал взбешенный этим диалогом Илья. – По углам! Рефери все ясно.

Он минуту помолчал, переводя взгляд с Кацмана на его сына.

– А вам не страшно за вашего мальчика, папаша?

– Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, – гордо поделился свежей мыслью Кацман. – Давид, сядь себе в угол и не мешай людям делать маленькое вече. Люди опытные. Люди знают, куда тебя поставить. И почисть штуцер.

Олаф хотел было все-таки внести ясность по поводу Штуцера, но, перехватив взгляд Ильи, решил с этим вопросом повременить.

Кацман вежливо попрощался, бросил строгий взгляд на сына и удалился так деликатно, что не скрипнула ни одна половица.

– Олаф, приглядишь за пареньком, – скомандовал Илья.

В дверь снова стучали.

– Можно? – осведомился юноша-портье, аккуратно притворяя за собой двери и втаскивая за собой еще один ящик с виски.

– Можно, – подтвердил Олаф, пока Илья собирался с мыслями, – если виски качественное.

– Хозяин побежал в страховую фирму, – проинформировал собравшихся парень, раскупоривая презент и подсаживаясь. – А потом к шерифу. Он ветеран Ку-клукс-клана и старый осведомитель Брейка. Гостиницу он застрахует, а вас в семь вечера или линчуют, или сожгут живьем. В здании. Можно выпить?

– Можно, – собрался в конце концов с мыслями Илья.

– А ты зачем тут, если нас сожгут? – вкрадчиво осведомился итальянец, кидая одну дольку апельсина себе в рот, а вторую протягивая ирландцу. – У тебя комплекс Джордано Бруно?

Честный парень недоуменно пожал плечами.

– Без понятия. Я гляжу, вы ребята простые, к вам хорошие люди тянутся, вот и пришел. Ящик прихватил и пошел. Все равно сгорит.

– Оружие есть? – поинтересовался бек, обильно поливая майонезом кусок бастурмы и попутно собственный халат.

Портье достал кольт.

– В преферанс играешь? – осведомился Сильвио.

Парень достал запечатанную колоду.

– В Бога веруешь? – прищурился Патрик.

Портье перекрестился.

– Водку пьешь? – нахмурился Пшимановский.

Парень недоуменно заморгал глазами.

Пшимановский плеснул в его стакан остатки «Столичной». Под прицельными взглядами окружающих юноша лихо опрокинул стакан в рот, крякнул и закусил оливкой, чем немедленно заслужил расположение Сильвио.

– Наш человек, – подвел итог Олаф, переглянувшись с Ильей, который утвердительно кивнул, встал и, стащив сразу два матраса, улегся в углу на один и прикрылся другим.

– Все правильно, – успокоил встревоженного Олафа бек. – Он вчера тоже на пару часов ложился. Точно по графику. Пульку?

Батыр, Олаф и Сильвио распечатали новенькую колоду. Патрик и Пшимановский последовали примеру Ильи, а юный портье уселся на подоконнике, поглядывая то в окно, то на играющих. Что касается застенчивого Давида, то он, прихватив съестное и бутылку, присел у открытой двери приглядывать за коридором.

* * *

– Вставай, Илья, – озабоченно толкал бек своего старшого левой рукой. В правой Батыр крепко сжимал жестяную кружку с виски.

– Враги? – болезненно морщась, но с надеждой осведомился Илья, принимая лекарство.

Бек отрицательно мотнул головой.

– Лева вернулся? – удивился Муромец, опустошив кружку и довольно крякнув.

Бек опять покачал головой.

– Так какого же ты ляха… – Илья виновато покосился на храпящего на соседнем матрасе Пшимановского и унял голос до шепота: – На кой шиш ты меня будишь?

– График, – злобно засопел бек, нетерпеливо постукивая указательным пальцем по песочным часам. – Проснись и пей. Еще три литра, потом чай, потом еще литр. Я точно помню. Я позавчера почти не пил.

Илья застонал и, с ненавистью отстранив бека, пошел к столу, аккуратно переступая через спящих.

– Сколько времени? – поинтересовался Илья, когда спустя полчаса слегка пришел в норму.

– Без пяти семь, – с сомнением переворачивая песочные часы, предположил бек. – Сволочь Сильвио. Передергивает. Или карты крапленые.

– Опаздывают, сучьи дети, – потирая руки, заметил Илья.

– Идут, – откликнулся портье.

Разношерстная компания пятого номера центральной гостиницы Питсдауна проснулась, зашевелилась и потянулась к окну. Спать продолжал лишь один из ирландцев – приятель Патрика.

От площади к гостинице, поднимая пыль, с факелами в руках маршировала по Даун-стрит толпа Рыцарей Белой Камелии. Куклуксклановцы были вооружены и очень-очень обижены. Чуть поодаль за ними следовали обыватели, внимательно наблюдавшие за происходящим. Кое-кто из них явно был не прочь присоединиться к вершителям суда Линча, но большинство предусмотрительно держало приличную дистанцию.

Из толпы в белом доносились нестройные выкрики – демонстранты уже почти приблизились вплотную к дому. Однако тут возникла маленькая заминка: расстояние от площади до дома было слишком маленьким, чтобы рыцари Белой Камелии пришли в необходимый раж. Наверное, именно поэтому магистр ордена в балахоне с шелковой бахромой на отворотах воротника вынужденно провел толпу мимо.

Добравшись до фанерной арки, куклуксклановцы развернулись и пошли обратно. Поравнявшись с гостиницей, они сбились с ноги, решили поднабраться задора еще и бойко прошли к площади. Там, поднимая пыль, лихо развернулись и вновь направились к арке.

Так они дефилировали минут двадцать, и горожане постарше, плюнув, просто встали у гостиницы на противоположной стороне улицы и терпеливо ждали.

Все происходящее стало напоминать коллективную демонстрацию коллекции модной одежды – капюшонов, балахонов, вышитых розовыми цветочками и голубыми драконами, а также торчащих из-под них сапог, ботинок и мокасин. Факелы в руках придавали действу непередаваемый колорит.

В конце концов процессия вдоволь набралась боевого азарта и, сгрудившись напротив гостиницы, приступила к решительным действиям.

По команде магистра возбужденные рыцари Белой Камелии бросились к двери гостиницы. Олаф выкинул из окна шкаф, и ряды нападающих сразу поредели. За шкафом последовал дубовый стол, стулья, табуреты и, к огорчению Сильвио, даже матрасы.

Успевший за время демонстрации дойти до нужной кондиции Илья категорически запретил стрелять в сторону улицы, то ли опасаясь за жизнь зевак, то ли по своей крестьянской бережливости и из экономии боеприпасов.

Именно по этой причине основная масса штурмующих беспрепятственно ворвалась в гостиницу и бросилась вверх по узкой лестнице, где их уже ждали.

Это была вторая – после решения навести в городе порядок – крупная ошибка ордена.

Первый залп – исключительно по ногам, чтобы потом не возиться с трупами, – вывел из строя по меньшей мере пятерых обладателей балахонов.

Куклуксклановцы предприняли повторную атаку. Второй залп оказался еще эффективнее: сразу шестеро в балахонах со стонами скатились вниз по лестнице. Третий залп, как и третья атака, был слабоват, но еще двое любителей камелий покатились вниз.

Магистр ордена принял единственно верное тактическое решение, протрубив отбой.

Бросив скулящих и постанывающих раненых, которых Олаф обухом своего топора привел в бесчувственное молчаливое состояние, нападавшие выскочили на улицу и, подперев дверь уже упомянутым дубовым шкафом, устроили выездную сессию заочного суда Линча. Большинством голосов при одном воздержавшемся идея с повешением была провалена. Также подавляющим большинством – при трех воздержавшихся и двух «против» – прошла идея со сжиганием гостиницы. Альтернативный вариант утопления подсудимых поддержали лишь двое: до ближайшего крупного водоема было не меньше ста миль.

– Идем на прорыв? – поинтересовался у Ильи Сильвио, перезаряжая берданку и подбирая с пола апельсин. – Виски кончается.

Муромец грустно сидел на единственном оставшемся в номере табурете и обреченно продолжал напиваться – педантичный бек, соблюдая его позавчерашний график, к схватке богатыря не допустил. Илья с сомнением покосился на заставленный пустыми бутылками пол и перевел умоляющий взгляд на бека.

Батыр утвердительно кивнул головой.

Богатырь обреченно вздохнул и подошел к окну. Едва его монументальная фигура в кольчуге появилась в проеме, как в толпе зевак послышались несмелые аплодисменты, – авторитет ордена среди горожан явно упал.

Илья с любопытством оглядел окрестности. Бек налил последнюю порцию алкоголя и передал Олафу. Тот грубо ткнул Илью в спину кулаком и протянул кружку. Богатырь недовольно обернулся, но бек выразительно постучал пальцем по часам.

Задумчиво потягивая виски пополам с мартини и пивом, Муромец не обращал внимания на редкие свистящие пули и лишь изредка слегка морщился, когда они плющились о кольчугу.

Тем временем куклуксклановцы начали таскать хворост, обкладывая им гостиницу и обливая вонючим жиром. Богатырь оценил расторопность противника и, отступив от окна, повернулся к товарищам.

На него смотрело несколько пар глаз: узенькие и хитрые Батыра, усталые, но веселые Пшимановского, бешеные и наглые Олафа, черные колючие Сильвио, доверчивые, но смелые юноши-портье, печальные Давида и, наконец, зеленые кошачьи Патрика.

– Разбуди земляка, – решительно приказал Илья. Пока Патрик тормошил своего свернувшегося калачиком и пускающего слюни друга, богатырь пытался почесать пятерней грудь через кольчугу, расхаживая перед маленьким строем.

Сонный ирландец, виновато улыбаясь, присоединился к ним.

– Поправиться бы, – виновато попросил он, но под добрым пристальным взглядом Ильи потупился.

– Пан Пшимановский, – поинтересовался Илья, – другие гостиницы в городе есть?

Шляхтич утвердительно кивнул:

– «У гарцующего пони». На отшибе стоит.

– Чистенькая?

Пан Пшимановский неопределенно пожал плечами.

Илья с негодованием оглядывал исшарканный сапогами, усыпанный объедками и залитый виски пол.

– Это хорошо, что на отшибе и что чистенькая. А то тут того… нагажено изрядно. Богатырям чистые места выбирать пристало. Полагаю, спиртное там найдется?

Заспанный ковбой с надеждой выпрямился и с вызовом сделал нетвердый шаг из строя:

– Первым пойду, – глухо предложил он, судорожно хватаясь за кольт. Кровью искуплю.

– Крови не надо, – усмехнулся Олаф. – В смысле, нашей крови. А что с пленными делать?

Оглушенных куклуксклановцев, возвращаясь в номер, они прихватили с собой и аккуратно уложили в штабель у окна.

– Барбекю? – нерешительно предложил Сильвио, замечая, что с улицы потянуло дымком.

– Жаль их мучить, – застенчиво протянул мягкосердечный Давид. – Может, бритвой по горлу?

– Только бритву тупить! – возмутился Олаф, перехватывая топор поудобнее.

– Пленных не бросим, – решительно оборвал прения Илья. – В смысле, тут не бросим. Олаф! Займешься ими по команде «вперед». Остальные – за мной.

Обитатели пятого номера сосредоточились у запертого снаружи выхода.

– Стрелять только по ногам, – строго предупредил Илья.

– Папа будет недоволен, – заметил Давид, не поднимая своих застенчивых глаз.

– Давид, ты умный человек, – флегматично заметил бек. – Я же видел, как ты штуцер чистил. Так ты сам прикинь: при переизбытке товара спрос на него падает. Зачем твоему папе толпа покойников за один раз? При состоянии современной медицины он получит своих клиентов в течение недели-другой. И мелкими партиями. Лучше меньше, да лучше. Классиков надо читать. Улавливаешь мысль?

– Да. – Давид с почтением глянул на бека и в ходе последующих событий держался исключительно возле Батыра.

– Все готовы? – поинтересовался Илья и, подавая условный знак Олафу, оставшемуся на втором этаже, пронзительно свистнул.

Десант изготовился к прорыву.

– Еще минутку, – придержал рвущихся в бой коллег богатырь, ухватив за пояс Патрика и его земляка.

– Выходим из графика, – занервничал бек, переворачивая прихваченные из номера песочные часы.

– Вперед! – заорал Муромец, вышибая пинком дверь и выскакивая на улицу.

Уворачиваясь от сбрасываемых Олафом пленных, десант вырвался из пылающего здания и бросился на растерявшихся Рыцарей Белой Камелии.

В завязавшейся рукопашной схватке стрельбы почти не было. Орудуя прикладами и рукоятками кольтов, сподвижники Ильи оттеснили противника от горящего здания, давая оперативный простор своему командиру, который, вырвав бревно коновязи, от души развлекался, гоняя несчастных сторонников расовых предрассудков по проспекту.

Окончательно сломал у мужиков в балахонах волю к жизни Олаф, который добросовестно перекидал штабель пленников в окно. Он появился в горящем проеме с котенком в левой руке и топором в правой. Толпа зевак ахнула.

Весь в копоти и саже, с подпаленной бородой и горящими глазами, Олаф спрыгнул на плечи какого-то замешкавшегося балахонщика, выпустил котенка, пришпорил несчастного (борца, а не котенка, хотя тот тоже развил вполне приличную скорость) и обухом топора начал пополнять счет потенциальных клиентов Кацмана.

Они еще полчаса гоняли любителей цветов по городу. Кое-где к побоищу присоединялись азартно веселящиеся горожане, принимая происходящее за часть праздничных мероприятий, так что количество мужиков в белых нарядах резко пошло на убыль.

Беку с большим трудом удалось напомнить Илье о необходимости соблюдать намеченный режим и увести богатыря в гостиницу «У гарцующего пони», где им отвели вполне приличный номер, тоже пятый. Под контролем бека Илья мужественно и последовательно принялся уничтожать зеленого змия в компании неунывающего Олафа.

Остальные их недавние приятели периодически заскакивали в номер, торопливо докладывая о новых успехах, и, перехватив стопарик-другой, исчезали в уже наступивших сумерках.

Торжества на улицах Питсдауна закончились далеко за полночь.

* * *

Светало.

Олаф в обнимку с топором безмятежно храпел на кровати, а на груди его, пригревшись и успокоившись от пережитых волнений, сладко сопел персидский котенок.

Последние два часа Илья опустошал подвалы гостиницы в гордом одиночестве. Бек не пил. Он сидел рядом и не сводил воспаленных от бессонницы глаз с песочных часов.

– Хорош! – хрипло буркнул он, придерживая руку Ильи, потянувшегося за очередной кружкой. – Приехали.

– Ну? – азартно поинтересовался Муромец, безуспешно пытаясь перехватить кружку другой рукой. – И что?

Бек тяжело вздохнул.

– Ты забыл, зачем пил?

– Победу отмечали? – после минутного размышления предположил Илья.

– Нет, – подпер голову правой рукой бек. – Ровно сорок восемь часов назад Владимиров тебе ставил задание. Ты был, скажем так, в аналогичном состоянии.

– Да ну? – заинтересовался Илья. – И что?

– Вспоминай. Командир отряда подошел к тебе и сказал… Ну?

– Сейчас не об этом нужно думать, – заверил Муромец сослуживца, хватая очередную бутылку. – А где Добрыня? Добрынюшка, брат мой названый, ты где?

– В отряде остался, – злобно прошипел бек. – Вспоминай, Тимофеич, вспоминай, что было с тобой в это же время. Давай!

– Мы пили? – честно напрягся и полуутвердительно спросил Илья.

– Так-так! – оживился бек. – Дальше.

– А потом пошли маковки сшибать с теремов с Алешей. Алеша!..

– Нет Алеши! И про маковки забудь. Это давно было. Вспоминай, что еще было.

– А, – захохотал Илья, – помню! Мы пили. А потом пошли в мэрию и барыге Соловью зубы выбили!

– Не то, – скривился бек. – Это в прошлом году было. А недавно? Ну же?..

Илья зажмурил глаза, внезапно просиял и решительно встал из-за стола. Батыр с загоревшейся в сердце надеждой встал следом.

– Шампанского! – потребовал богатырь, цепляя меч к поясу. – Позавчера я пил шампанское с утра. Точно помню. Буди Олафа, в двенадцать ноль-ноль отъезд. Надо приготовиться. Идем к Пшимановскому.

Батыр вздохнул и пошел будить викинга…

– Не переживай, бек, – успокаивал Олаф Батыра, когда они следом за подтянутым и бодрым Ильей тащились в салун пана Пшимановского. – В конце концов, вполне может сработать и второй вариант. Глянь-ка…

Пейзаж и впрямь заслуживал внимания.

Правая сторона проспекта, за исключением салуна Пшимановского, у которого сиротливо стояли Сивка и лошадь Пржевальского из публичного дома, выгорела дотла. В развалинах на пепелище копошились бродяги и мародеры в окружении лысых грифов.

– Прекрасный вид открывается, – почесывая за ушами котенка, заметил Олаф.

Сквозь зияющие провалы в обуглившихся остовах сгоревших зданий виднелась залитая солнцем прерия. Бек слегка повеселел.

– Да, может сработать! Нота нам точно обеспечена.

– Можно подстраховаться, – заметил Олаф, переводя взгляд на противоположную, не тронутую огнем жилую сторону улицы и хлопая по карманам в поисках спичек.

– Не надо, – попросил Батыр, – на карусель опоздаем.

Пшимановский встретил их на крыльце. С молотком в руках и пригоршней гвоздей во рту он деловито приколачивал к стене деревянную табличку. Илья стоял рядом и придирчиво советовал опустить правый угол объявления.

– Добрый день, панове, – бодро приветствовал шляхтича бек, читая про себя текст: «Эта сторона Даун-стрит при массовых гуляниях особенно опасна».

Пшимановский отступил назад, полюбовался творением своих рук и гостеприимно распахнул дверь салуна перед друзьями. Следом вошел сам и повесил на стекло табличку: «спецобслуживание».

* * *

– Шерифа так и не нашли, – развлекал Пшимановский застолье свежими новостями, стреляя пробкой шампанского в потолок и заливая пеной белоснежную скатерть. – В офисе, пока его не сожгли ночью, сказали: дескать, уехал на рыбалку. Врут, конечно. Сильвио с Давидом со всех пойманных куклуксклановцев сорвали капюшоны – его не было. Корлеоне, бедняга, сильно переживал. Теперь под Брейка не подкопаешься. Он, пся крев, объявится, да только теперь не та у него сила, точно не та. Так… Ага, салун конкурента моего Давидик по своей инициативе тоже сжег. Смышленый паренек! У него вечером презентация нового банка… А вот Патрик библиотеку открыл. Еще ночью… Там мы и пили. Что еще?.. Ага, девчонки Рокстона избили хозяина до полусмерти, вымазали дегтем и обваляли в перьях. Да, чуть не забыл. Еще заходил час назад Кацман-старший, говорил, что вашего пана Джоповски и мою Владку вчера вечером в камышах апачи захватили. Я его оставлял посидеть, но он торопился: работы, говорит, таки много, народ-то вчера разгулялся. Низкий поклон передавал.

– Левка у апачей? – ахнул и поперхнулся шампанским бек. – И ваша дочь там? Илья, ты слышал?

Муромец сосредоточенно кивнул, рассматривая бокал на свет и скрупулезно пересчитывая пузырьки, отрывающиеся от стенок.

– Надо ехать. – Бек понял ситуацию и принял командование на себя: – Олаф, поедешь на Сивке. Пан Пшимановский, у вас лишней телеги не найдется?

Они запрягли недовольного Бурку [31]31
  Бурка, он же Сивка. Кличка лошади Муромского.


[Закрыть]
и меланхоличную Пржевалку [32]32
  Кличка лошади Пржевальского (позже лошади бека).


[Закрыть]
в повозку, напихали туда сена и вернулись в салун за Ильей.

– Пан Пшимановский, вы с нами? – не сомневаясь в ответе, поинтересовался Олаф, извлекая вцепившегося в бутылку Илью из-за стола.

– Нет, – решительно ответил шляхтич, поглядывая в окно. – В городе остался только один салун. И он должен работать. Я не могу подвести людей. Народ в меня верит.

Несмотря на ранний час, а было около семи утра, у дверей салуна действительно начали собираться завсегдатаи «У пана в шопе», бурно обсуждавшие события вчерашней ночи.

– У пани Влады проблемы, а пан будут торговать? – удивился бек.

– Проблемы? – захохотал шляхтич. – Вот в прошлом году, когда ее украли залетные гуроны [33]33
  Гуроны – воинственное племя североамериканских индейцев.


[Закрыть]
, действительно были проблемы! У гуронов.

Отсмеявшись, пан Пшимановский стал серьезным.

– А вот пана Джоповски, и верно, могут прирезать. Привет ему, если он будет еще при скальпе, когда вы его найдете. А Владке скажите, чтобы к субботе как штык была дома.

Устроившись на сене, Илья болезненно вздохнул и властно указал направление вон из города. Провожаемая приветственными возгласами горожан повозка тронулась, но в этот торжественный момент со стороны площади раздался властный окрик:

– Повернись лицом, если не хочешь, чтобы я выстрелил тебе в спину.

– Ну что еще, – застонал Илья от этого истошного крика, хватаясь за виски и оборачиваясь. Олаф и бек тоже спешились.

На площади, аккурат под городскими часами на мэрии, стоял шериф. Широко расставив ноги, он глядел на Илью с ненавистью. Кисть правой руки лежала на расстегнутой кобуре. Звезды на груди шерифа запылились и потускнели, а из левого кармана брюк торчал кусок испачканного сажей капюшона.

– Докажи, что ты мужчина, – потребовал Брейк, сплевывая пережеванный кусок смолы в пыль и расставляя ноги еще шире. Народ на проспекте привычно рассыпался вдоль стен.

– Погоди, Илья! – схватил бек за руку Муромца, который начал было расстегивать ширинку. – Он не это имеет в виду.

– А что? – напрягся богатырь.

Юноша-портье, боевой соратник по недавним событиям, смело приблизился к Илье и почтительно протянул ему свой кольт.

– Вот, сэр, – улыбнулся он, – ручаюсь. Я сам ночью пристреливал.

– А-а-а, – догадался Илья. – К-куда наж-мать?

– Вот, – показал портье и громко предупредил дуэлянтов, отступая немного в сторону. – Стреляться по команде «три».

Илья удивился, но очередной вопрос проглотил, тщетно пытаясь найти у кольта предохранитель.

– Один… Два… Три!

Со стороны мэрии прилетели и заскакали по пыли первые пули.

– Стреляй, Илья! – истошно сорвался на фальцет насмерть перепуганный бек. При мысли, что с ним сделают Добрыня и Алеша, если он привезет труп богатыря, ему стало нехорошо.

– Стреляй, дубина! – поддержал его бас Олафа. – Ты мне еще за норвежское подполье не проставился!

– Не могу! – обиженно пожаловался Илья. – Их двое.

– Так и мушек на кольте должно быть две, – нашелся сообразительный Батыр.

– Точно! – обрадовался Муромец, судорожно нажимая на спусковой курок и опуская кольт.

Стрелка часов на мэрии, перебитая пулей, выпущенной Ильей, надломилась и спланировала к площади. Перезаряжающего свой кольт шерифа она едва задела, но этого оказалось достаточно, чтобы тот, схватившись за затылок, рухнул в пыль.

– Несите его сюда, – печально потребовал Илья и вернул кольт юноше. – Ты хороший начальник столовой, то есть нет… Ты хороший шериф, малыш.

– Сэр, – осмелился возразить оробевший парень. – Я Гарри, местный портье.

– Ты хороший шериф, Гарри, – зевнул Илья, возвращаясь в повозку. – Парни, вот ваш новый шериф.

Толпа зевак восторженно взвыла.

– Йэс, сэр, – согласился Гарри, преданно вытирая носовым платком холку вспотевшего от скуки Сивки. – Я приложу все усилия и стану хорошим шерифом. А почем в вашей стране подковы?

Брейка принесли и положили на землю у колес повозки. Старый Кацман извлек из кармана рулетку и принялся его обмеривать. Потом обиженно выпрямился:

– Таки дышит!

– Добить? – поинтересовался у Ильи Олаф, передавая котенка беку и поигрывая топором.

– Нет, не позволю творить беззаконие, – твердо отодвинул Рыжую Бороду в сторону новый шериф. – Мы его повесим. Сильвио! Давид! В подвал его.

Бек сорвал с рубашки шерифа звезды и сунул в карман халата. Итальянец с берданкой и еврейский богатырь со штуцером подхватили Брейка под руки и поволокли прочь. Следом, снова разворачивая рулетку, засеменил Кацман-старший.

– А основания? – с сомнением покосился бек на Гарри.

– Превышение должностных полномочий и неправильный переход улицы, – отчеканил новый шериф.

Батыр одобрительно хлопнул Гарри по плечу, порылся в бездонном кармане и вручил звезду новому представителю закона в городе.

* * *

…Они уже покинули Питсдаун, когда на взмыленной Левиной кляче их догнал Патрик с авоськой в руке.

– Тпру, ледащая, – притормозил он, настигая повозку. – Вы лошадь забыли!

– Барахло? – скептически заметил Олаф.

– Ну, все-таки, – засмеялся Патрик, протягивая просиявшему Илье авоську, в которой со стеклянным звоном гремели бутылки «Столичной». – Вот, на память. Мы ночью в хранилище залезли. Искали что-нибудь почитать. Странные какие-то бутылки…

– Лошадь оставь себе, – растроганно приступил к делу Илья, отвинчивая пробку. – Леве она теперь ни к чему, думаю.

Патрик молча развернул лошадь и, теперь уже никуда не торопясь, направился к городу. Бек, переглянувшись с Олафом, слегка хлестнул Пржевалку сухой веточкой, и они опять тронулись в путь. Илья, распугивая койотов, долго распевал хриплым басом «Если бы парни всей Земли…» и уснул только за полчаса до прибытия в индейский лагерь.

Встреча была жесткой и недружелюбной.

Два десятка стрел, просвистев оперением, вонзились в землю перед ногами лошадей, как только они миновали голубую табличку с лаконичной белой надписью: «Апачьевск. Белозадым братьям проход и проезд воспрещен».

– Олаф, – вполголоса попросил бек, наблюдая, как к остановившейся повозке приближается пяток индейцев. – Ты не обидишься, если я тебя попрошу полчасика побыть моим… как тебе помягче сказать… Ну, словом, слугой.

– На Задова поменять хочешь? – понимающе, но чуточку обиженно уточнил Олаф, печально усмехаясь. – А я думал, ты мне теперь друг…

– Да нет, – чуть смутился Батыр. – Для солидности. Да и какой дурак отдал бы тебя, богатыря, за какого-то Леву? Одна борода твоя чего стоит.

– Это так, – успокоившись на свой счет, согласился Олаф, довольно оглаживая рыжую поросль на волевом подбородке. – Топор в повозку спрятать?

– Ни в коем случае! – распорядился бек. – Сунь за пазуху, но так, чтобы на виду был. И молчи. Что бы я ни говорил – молчи себе в тряпочку.

Олаф сначала стал искать по карманам замусоленный платок, но потом до него дошло, и он приготовился терпеливо молчать.

– Моя – большой апачьевский вождь Чагука Бизоний Рык, – приближаясь, хмуро проинформировал бека статный индеец, не уступавший габаритами Олафу. – Бледнозадый брат мой нарушил границу своей резервации. Бледнозадый брат умрет. Хао!

– Бизон – крупный зверь, – уважительно, но с достоинством согласился бек. – Мой краснорылый брат имеет силу бизона и сердце пумы. Я не врублюсь вот только, чьи глаза у моего брата – глаза совы или глаза выхухоли?

– Чагуке плевать, – высокомерно заметил индеец, не опуская лук. – Чагука не знает выхухоль.

– Моя Чагуке объяснит, – хладнокровно обронил бек, не обращая внимания на направленную ему в лоб стрелу. – Выхухоль – это подвид из рода хухолей. Есть еще три представителя этой породы: нахухоль, похухоль и дохухоль. Нахухоль – злобен и агрессивен. Похухоль – равнодушен и сонлив. Дохухоль – толстопуз и жирен. Все они живут в норах и очень плохо видят.

– Чагука не из рода хухолей, – обиженно сверкнул глазами индеец. – У него острый взгляд.

– Я так и думал, – громко заметил бек, поворачиваясь к Олафу и вновь переводя спокойный взгляд на индейца. – У Чагуки глаза ночной совы. Он видит на сотню миль.

Чагука удовлетворенно кивнул, гордо окидывая совиным взором соотечественников.

– Но сейчас день, – печально продолжал Батыр. – Солнце ярости обожгло взгляд мудрой птицы. Мой краснорылый брат не видит цвет моей кожи?

Чагука внимательно уставился в лицо Батыра и чуть растерянно опустил лук.

– Мой брат смугл и узкоглаз, – почесав лоб, признал Чагука. – Мой брат прокоптился в больших вигвамах?

– Моя – большой вождь Батыр Верблюжий Рог из племени азахов, – гордо сообщил бек, распахивая халат. На груди бека синела изящная татуировка, сделанная Батыру Верещагиным по дружбе и по пьяни в окрестностях Тадж-Махала.

– Ешкин кот! – не удержался Чагука, с завистью разглядывая батальную сцену: степь и топчущего геологов боевого верблюда, меж горбами которого сидел индифферентный ко всему происходящему маленький, но узнаваемый бек.

– Моя хочет видеть главного вождя, – нахмурился Батыр, в глубине души искренне довольный произведенным эффектом. – Моя несет добрые вести.

Чагука выразительно щелкнул пальцами, и индейцы, окружив повозку, неспешно направились к рощице, на опушке которой и был разбит лагерь апачей. Сам Чагука поспешил к начальству с докладом, опередив отряд.

Приветствовать бека вышел сам Рача Орлиный Коготь.

– Моя рад приветствовать достойного сына Верблюда. Мой вигвам – твой вигвам, – заметил вождь апачьевских вождей Рача. – Покажи мне свой тотем, мой смуглый брат.

Бек с достоинством распахнул халат и повертелся на месте, предусмотрительно давая возможность насладиться мастерством художника всем присутствующим.

Дипломатический ход бека, подарившего лицезрение прекрасного всем социальным слоям племени, был замечен вождем. Рача прогнал от своего вигвама всех, кроме Чагуки, предложил беку присесть на циновку под деревом и продолжил допрос, ловко закамуфлированный под радушие.

– Мой брат выбрал сильный тотем, – завистливо заметил вождь, наливая в пиалу чай и подвигая ее беку. – И он пришел издалека, из страны двугорбых мустангов. Что нужно сыну Смуглого Верблюда в стране Дохлых Бизонов?

Бек тем временем не спеша и с удовольствием дегустировал крепкий зеленый чай.

– Горе моего брата велико, – соболезнующе ответил Батыр, уводя разговор в сторону. – Бледнозадые собаки перебили в твоей земле всех бизонов, а в моей земле понатыкали нефтяных вышек. Моя лично сжег восемь буровых, но они плодятся, как тараканы. Скоро верблюда пасти будет негде. Хао!

Рача не совсем понял про нефтяные вышки, но, не желая терять лица, переспрашивать не стал. Главное он уловил: высокий гость недолюбливал бледнозадых.

– Пожар в прерии – дело хорошее, – вежливо согласился Рача, возвращаясь к сути вопроса. – Но что мой храбрый брат делает на земле детей Маниту? В его земле перевелись буровые и он сменил равнину для охоты?

– Переведутся они, как же! – искренне возмутился бек. – Это дело долгое. Буровые еще жечь и жечь. Надо заботиться об экологии.

– Экология важна, – опять согласился Рача. – Но все-таки… Что мой горячий брат делает на земле апачей?

– Мой краснорылый брат заваривает чай, как опытный аксакал, – вспомнил о вежливости и отвесил дипломатичный комплимент Батыр, сам наливая себе чай в пиалу из кипящего на костре чайника.

– Орлиный Коготь отсыплет своему смуглому брату полный мешок заварки, – успокоил Рача бека. – Но моя хочет наконец знать, зачем ты сюда приперся, сын Смуглого Верблюда?

Батыр с достоинством допил пиалу, поставил на циновку и перевернул ее вверх дном.

– Твоя мала-мала ходи за мной, – вежливо пригласил он Рачу к повозке.

Вождь с достоинством последовал за беком, узрел спящего Илью и, недоумевая, вернулся к вигваму.

– И что? – поинтересовался Рача, наблюдая за тем, как наглый бек приступает ко второму чайнику.

– Мне было видение, – заговорщицким шепотом сообщил бек. – Мне явился Маниту и сказал, чтобы я нашел и привез в ближайший каньон Зилиуса. Там за ним явится крытый разукрашенным брезентом смерч и унесет нас в страну предков, на поля доброй охоты. Зилиуса я нашел. Тут у вас где поблизости каньон?

Рача перевел ошарашенный взгляд на Чагуку. Тот озабоченно потер ладонью затылок и напомнил шефу:

– Есть каньон, в миле отсюда. Мы там еще зо… кирпичи храним. Только смерчей там не бывает. Чагука знает.

– Замечательно, – улыбнулся бек, делая попытку встать. – Значит, мне с моим рабом и с Зилиусом нужно туда.

– Сидеть! – рявкнул Рача, но, пересилив гнев, делано улыбнулся. – Пей чай, смуглый брат мой. И скажи мне еще: я правильно понял: у тебя в повозке сам Зилиус? [34]34
  Зилиус – в верованиях североамериканских индейцев – неземное существо. Имеет дурную привычку напиваться до потери сознания. В гневе ужасен.


[Закрыть]


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации